Саламандр стоял прямо, гордо, и всё же чуть отстранился от меня. Я учуял его страх. И все же огненный не мог позорно закрыться и лгать дальше. Слишком любил себя, чтобы так уничтожать свою тысячелетнюю гордость.
«Когда тебя будут методично убивать, на мою помощь можешь не рассчитывать. Я скорее с удовольствием за этим посмотрю, потягивая вино». Аймон. Сейчас ты вспоминаешь его слова. И не зря.
«Может быть стоит привлечь Анара к защите Нортштена? Кто как не он защитит… — Хватит. Это не обсуждается.»
«Грешт, ты лично должен проследить, чтобы артефакт был у каждого, кто что-то знает. Если Анар пострадает из-за вас, клянусь, я погружу вас в такое отчаяние, что вы будете молить о смерти.» Моргана?
«Надевай, это абсолютная защита от моего побочного дара, но не от меня. Я должна тебе кое-что рассказать. Как ты уже и сам догадался…»
«Добро пожаловать в Нортштен, милорд вон Кландан. Позвольте вас проводить к остальным. — Добрый вечер, милорды, как вижу, вся команда в сборе. А что такие бледные? — Скоро сам таким станешь. — И мы должны хранить это в тайне?!»
«Аллаэль Митеран, снежная фиалка королевского двора. И имя ей под стать, достаточно эльфийское и достаточно простое для человеческого мага. Никогда не видел таких коротких острых ушек…»
Холодно. Мне никогда не было так холодно. Будто я стоял на скалистой вершине и меня пронзал ледяной ветер. Было тяжело вдохнуть. Я не мог. Мои глаза не видели ничего. Только то воспоминание, чужое яркое воспоминание. Моя копия. Невыносимо похожая на меня девочка. С таким же цветом волос, с теми же чертами лица, что уже угадывались в пухлом детском личике. Мне будто сломали все кости разом и содрали с меня кожу. Я не мог сдержать тех слёз, что упали с ресниц. Не мог остановить полузадушенный хрип. Два года безразличия к девочке, год сомнений и поиска совпадений в фактах, ещё почти год отрицаний и уверений себя в паранойи и глупых надеждах.
Я просто провалился в бездну. Буквально. Моя сила вела меня к моей крови. Через дни пути, через путанные просторы Бездны, вопреки всему и всем, прорывая любую защиту, сметая её со своего пути. В центре Нортштена было пусто. Я оказался в королевском саду в полном одиночестве. Замок готовился к процессии, и слуги то и дело сновали по коридорам. На меня они не смотрели, лишь кланялись и шли дальше.
— Анар, ты должен быть в академии, — почти преградив мне путь, заявила Франа. Я хмыкнул, опустив взгляд на её амулет. Всё ради одной цели — держать меня в неведении. Зачем, я выясню потом, скорее всего, даже пойму, но сейчас каждый из них ужасно выводил из себя.
— О, Анар, рад тебя ви…деть, — я ощутил запах гаснущего угля и уловил в амулетах отблеск пламени.
— Грешт, — выдохнул я. Оповестил, что я всё узнал и пропал? Оперативно. — Уже не рад, Онсо?
— Я провожу, — поджал губы маг, на секунду опустив взгляд. — Мы исполняли приказ Митеран, в первую очередь защищая вас, главнокомандующий.
Я молча кивнул. Онсо был натянуто официален, и он боялся. Он до ужаса боялся меня. Ещё бы, столько лет скрывать от меня столь важную информацию. Со всем таинством разберёмся позже, когда утихнут эмоции и будут известны все факты. Сейчас я должен был увидеть принцессу своими глазами. Я должен был увидеть свою дочь.
Я защищал эту девочку всеми силами, ведь она была дочерью Морганы. Этого было более чем достаточно. Знай я тогда, что она плод нас, я бы просто сошёл с ума от того количества опасностей, что окружали её в этом нестабильном мире. Да и стало ли их меньше сейчас? Едва ли. Если хоть волос упадёт с головы моей возлюбленной или наших детей, я уничтожу полмира.
«Загнали как зверей» холод, треск зеркал и ощущение чужого взгляда. Я замер лишь на секунду. Загнали. Его семью убили. Их казнили. Я не понимаю за что, не знаю, каким жестоким то было, но сейчас да, я понимал, я все понимал. И почему он стал Истребителем Душ, и как смог отнять столько жизней, и почему не сдался спустя бесконечно долгую иллюзию в заточении. Порождал целые миры, чтобы создать орудие мести. Меня.
Я должен прожить свою жизнь счастливым. Это условие для пробуждения. Прожить так, как не дали ему. Это великий дар, это чудо, что даровано мне: познать такую любовь и уйти спокойно, когда придёт час. Я буду готов. Мне хватит сил и упорства расплатиться за эти дары с древним, я с достоинством исполню то, для чего был создан. Не сейчас. И даже не завтра. Через годы, века, когда жизнь покажется бесконечной и заполненной. Ибо, как гласит надпись древних рун на вратах мира: «Никто не захочет быть Вечным, когда сможет им быть». Может быть, то было о богах и их силе, но я понимал — то было о вечной жизни.
Дверь распахнулись, пропуская нас в просторную галерею, где под присмотром приведённой мной сюда Натаны играли дети. Темноволосый мальчик криво держал деревянный меч, неуклюже пытаясь им замахнуться, а медно-рыжий полувампир, что было сразу заметно по цвету глаз, ловко уворачивался и замахивался уже сам, весело при этом смеясь. Старший из детей, судя по разным зрачкам, был драконом, и строго наблюдал за поединком, изображая судью. Тут были и другие дети, самых разный видов и смешений, но я увидел её. Хрупкая белокурая статуя с фиалковыми яркими глазами сидела на кресле и благородно взирала оттуда, как с трона, на остальных.
Вампир победил, поклонился на три стороны и подошёл к принцессе, чтобы поцеловать изящно протянутую ему ладонь. Настолько изящно, насколько способны дети. Проигравший уронил клинок, с досады топнув ногой и отвернулся, скрестив руки на груди. Его мысли удивили меня.
«Не говорить, когда злюсь. Молчать. Не говорить, когда я зол.» Этому учили своих детей только глас тьмы, ведь стоит детям перестать быть детьми, как одно их неосторожно брошенное слово может забрать чью-то жизнь. И пусть сейчас мальчик не имел своей магии, его уже готовили к ней. Сын Онсо Ратера и внук погибшего из-за меня Камиуса. Он был похож на деда.
Девочка перевела взгляд с довольно улыбающегося ей мальчишки на меня, и её глаза медленно расширились, а потом резко сузились, с интересом впиваясь в меня. Она разглядывала меня, будто уже знала, но впервые видела воочию. Рассказывала ли ей Моргана обо мне? В выражении её детского личика я узнавал мимику её матери.
Всё же, девочка действительно была Тартеррианн. Мой белоснежный локон, мои заострённые уши и черты лица, уже становящиеся острыми и хищными. Даже кожа была такого же цвета, излишне бледного, как самый благородный магический мрамор. А на шее, поверх голубого платьица, лежал амулет защиты, что столько времени скрывал её присутствие от меня. Я не знал её мыслей, тем страшнее было сказать хоть слово, будто она могла растаять, подобно прекрасному миражу.
— Аллаэль Митеран, — спрыгнув с кресла, произнесла принцесса, а после опустила голову, взглянув на меня из-под бровей, сцепив свои пальцы и прикусив губу. — Принцесса, — уже тише добавила моя дочь. Моя. Моя Аллаэль стеснялась. Будто боялась не понравиться.
— Милорд… — начала было нянечка, за чьей спиной спрятались двое девочек, но после осеклась и бросила взгляд на принцессу. — Ваше величество, нас не предупреждали, что вы посетите нас, — немолодая магичка, явно боевик в прошлом, боялась сказать хоть одно лишнее слово. Отосланное ей оповещение по закрытой сети кристаллов я отметил ещё в первое мгновение.
Ваше величество. Верно. Я уже четыре года как имею все права на место подле Митеран. Четыре года назад, узнай я, я бы не смог так долго ждать. Я бы заявил право. Ведь это все, чего я только хотел. Даже больше. Но четыре года назад королевство Митеран встало бы от такой новости на дыбы. Анар, ужас всех земель, не мог быть их королём. За это время я уже стал не Истребителем, а главным защитником тёмных и серых земель. Уже не королевство, Империя. Другие устои, другие настроения и ценности. Я был силой, и силой почитаемой.
Митеран сделала всё для нас. Я понимал это. Всё, что было сделано, должно было произойти. Я сам был слеп, ведь как я мог даже допустить такое? Только мечтать.
— Ваше величество? Анар Тар.. Мите… Милорд Анар? — нянечка не знала, как ей следует обращаться ко мне, и её пугал мой ступор. — Ваше великолепие, Аллаэль, подойдите к отцу, не бойтесь.
— Я ему не понравилась? — спросила Аллаэль, взглянув на нянечку, и все внутри меня рухнуло. Как я могу так вести себя с ней?
Я направился к дочери, не сводя с неё глаз, присел на одно колено, и протянул раскрытую ладонь. Не напугать. Она ведь совсем не знает меня. Аллаэль медленно и осторожно положила свою ладошку поверх моей и сделала шаг ко мне. Я не сдержался, сгрёб её в объятия и прижал к себе, вдыхая сладкий запах цветов, что исходил от её волос. Моя маленькая принцесса обнимала в ответ, неуверенно и неловко, но обнимала, будто прислушиваясь к тому, что ощущает. И в какой-то момент она будто оттаяла, прижалась сама. Меня приняли. Меня ждали.
— Папа, — шепнула она, прижавшись головой к моей, и пропустила мои волосы через свои пальчики, сравнивая со своими. Я едва не забыл, как это — дышать. Мир стал другим. Он стал её миром. Что бы она не пожелала, я сделаю это. Я принесу любое сокровище, на которое укажет её пальчик. Я сотру с лица земли любого, кто заставит её грустить. И если хоть волос упадёт с её головы по чьей бы то ни было вине…
«Хоть одной мыслью причастные захлебнутся в крови» донеслась мысль древнего. Он не ликовал, не злорадствовал, даже не был рад. Его убивала невообразимая тоска и печаль. Он вспоминал свою принцессу целого мира, которую не смог защитить. Даже допустить такую мысль я не мог. Скорее умру сам тысячи раз, чем она просто окажется в опасности.
Аллаэль заёрзала в моих руках. И я чуть ослабил объятия, заглядывая в её глаза. Дочь с не меньшим любопытством разглядывала меня. Её пальцы коснулись моей щеки, а после она вытянула шею, хватая меня за ухо.
— У меня тоже вырастут такие острые уши? — спросила она, нахмурив брови. Я улыбнулся, перехватив её пальцы со своего уха, и поцеловал каждый.
— Нет, моя принцесса, ваши ушки будут маленькими, но напоминать мои, — Аллаэль улыбалась в ответ.
— А я стану такой же сильной и храброй, как вы? — спросила она. — Мама говорит, что я вырасту и во мне проснётся сила, такая же, что у моего папы. Я буду сильной и страшной! — гордо завила Аллаэль.
— Она называет тебя страшной? — нет, она точно говорила не так, но девочка слышала что-то своё. Да и сейчас дочь выглядела так, будто была очень горда тем, что сможет стать «страшной».
— Да. Нет. Она говорит, что моего отца все-все боятся, — девочка нахмурилась, кажется, поняв, что что-то не понимает.
— И она тоже боится меня? — я не мог прекратить улыбаться. Как же она прекрасна. И эта чистота, наивность и вера в прекрасный мир, что её ждёт. Я сделаю его таким ради неё.
— Мама ничего не боится! — гордо заявила дочка. — Это её пускай боятся. А кто её не испугается, придёт папочка. Ты ведь придёшь? — а девочка то росла с характером.
— Анар, ты срываешь имперский совет, — угрюмо раздалось сзади.
— Аймон, — выдохнул я, не оглядываясь. — Ты тоже знал, — с упрёком. — И чем же я его срываю?
— Моргана светится ментальной магией, все амулеты вопят сигнал тревоги, Грешт заикается, дорогой огня пришёл прямо в комнату совета, но он хотя бы цел, за что тебе спасибо. Ты снёс лучшие из щитов замка, и стража всё ещё сомневается в том, что никакой угрозы нет. Я знаю, что сейчас глупо просить тебя отпустить дочь, да и девочке пора ужинать и спать, так что… Ответь, мой друг на один вопрос: что ты собираешься делать? — дракон все так же стоял в дверях, с мягкой улыбкой глядя на принцессу в моих руках. — Похожи.
— Я не собираюсь больше терять ни дня, Аймон. Я сделаю этот мир достойным моей принцессы. Если Моргана беспокоится о моей реакции, я готов все понять и принять. Каким бы я сильным не был, прошлое мне всё равно будет непосильным. Я хочу провести время с ней, если это возможно. Ночью я уйду, я не забуду о своих обязанностях, Аймон. Это устроит императрицу? — я поднялся, поднимая дочку на руки. Та и не думала отпускать меня.
— Я думаю, устроит. А касательно того, что все мы хранили тайну, задумайся, что было бы, узнай ты раньше. Вспомни всё, что было и подумай, чем это могло закончиться. Поначалу мне и самому не нравилось скрывать её от тебя, но потом я остыл и осознал. У Анара не должно было быть слабых мест. Не в военное время. Надеюсь, ты сможешь простить своих друзей за то, что оберегали тебя, — дракон улыбнулся, подмигнув принцессе.
— Прощу, но не сейчас. Я могу забрать девочку из замка? — спросил я, желая показать моей принцессе самое красивое и прекрасное место из тех, что знал.
«Нет!» Моргана вцепилась в мои мысли убийственной хваткой. «Это опасно».
— Натана пойдёт с нами. Всего два часа и мы вернёмся. Я гарантирую её безопасность.
Амулет Аймона блеснул магией, и дракон вздохнул, с упрёком взглянув на меня. — Ты сорвал совет.
— Если ты желаешь провести вечер с дочерью вне замка, придётся так же пригласить и меня, — Моргана шагнула из штормового пути, подхватив побежавшую к ней дочь на руки. — И не сорвал совет, крылатый, а несколько его сократил. Там уже всё решено, а словоблудие уже ничего не изменит. Проследи за подготовкой приказов, и прощальной церемонии. Не желаю затягивать, Персиваль оказался не столь честным лордом, как я полагала, не стоит излишне пышно провожать того, кто предал нас. Не могу простить ему его лжи, и преданного доверия. Диадема бы защитила нас, убрав его раньше. Анар, ты… Грешт рассказал про артефакты?
— Вы сомневаетесь в моей искренности, моя Императрица? — я улыбнулся уголками губ, опустив взгляд. Тепло окутало меня изнутри, как волна тёплого моря, накатившая из ночной прохлады. — В жизни этой и всех грядущих, моя душа и сердце будет стремиться лишь к вам.
«Всем тем, кто захотел любовь, с тобой не так уж просто,
Ради тех самых слов: "Ты мой", сердце дам молниеносно.
Я погибал сто тысяч раз и воскресал в минуту.
Ты скажешь: "Вспыхни под экстаз", гореть в огне я буду.»
XOLIDAYBOY - Компас
Это была моя земля. Та долина, на которой я родился и вырос. Та земля, что я завоевал. Та, что была дарована мне Императрицей как лорду. Весна приходила в этот чудесный край медовым ароматом трав и цветов, яркими цветами на плодоносящих деревьях многочисленных садов, зеленью высокой травы и запахом весенних холодных дождей. Здесь, как и многие годы назад, весна приходила с яркими одеждами и песнями под звуки скрипки и арфы. Эльфийская весна. Это именно то, что нужно увидеть хотя бы раз, чтобы влюбиться.
Эльфы на площади поклонились, когда я вышел из мрака, держа на руках Аллаэль. Следом шагнула за мной дорогой шторма Моргана, вынудив народ снова склониться в приветствии. Эльфы серых земель уже не боялись меня, лишь остерегались, а вот императрица вызывала у них куда больше опасений. Остроухие хорошо помнили, чьей рукой и волей пала столица Мории.
— Лунокожий мой мальчик! — распахнула двери своей кофейни матушка Олтанция, прижав тонкие пальцы к груди. В её седых волосах всё ещё сверкало золото пшеницы, а глаза были подернуты морщинами. В её молодых глазах читалось материнское тепло, что никогда уже не будет растрачено. Ей было всего сто тридцать лет, по эльфийским меркам одарённых магией — сущий пустяк. Выглядела она на семь сотен.
«Когда тебя будут методично убивать, на мою помощь можешь не рассчитывать. Я скорее с удовольствием за этим посмотрю, потягивая вино». Аймон. Сейчас ты вспоминаешь его слова. И не зря.
«Может быть стоит привлечь Анара к защите Нортштена? Кто как не он защитит… — Хватит. Это не обсуждается.»
«Грешт, ты лично должен проследить, чтобы артефакт был у каждого, кто что-то знает. Если Анар пострадает из-за вас, клянусь, я погружу вас в такое отчаяние, что вы будете молить о смерти.» Моргана?
«Надевай, это абсолютная защита от моего побочного дара, но не от меня. Я должна тебе кое-что рассказать. Как ты уже и сам догадался…»
«Добро пожаловать в Нортштен, милорд вон Кландан. Позвольте вас проводить к остальным. — Добрый вечер, милорды, как вижу, вся команда в сборе. А что такие бледные? — Скоро сам таким станешь. — И мы должны хранить это в тайне?!»
«Аллаэль Митеран, снежная фиалка королевского двора. И имя ей под стать, достаточно эльфийское и достаточно простое для человеческого мага. Никогда не видел таких коротких острых ушек…»
Холодно. Мне никогда не было так холодно. Будто я стоял на скалистой вершине и меня пронзал ледяной ветер. Было тяжело вдохнуть. Я не мог. Мои глаза не видели ничего. Только то воспоминание, чужое яркое воспоминание. Моя копия. Невыносимо похожая на меня девочка. С таким же цветом волос, с теми же чертами лица, что уже угадывались в пухлом детском личике. Мне будто сломали все кости разом и содрали с меня кожу. Я не мог сдержать тех слёз, что упали с ресниц. Не мог остановить полузадушенный хрип. Два года безразличия к девочке, год сомнений и поиска совпадений в фактах, ещё почти год отрицаний и уверений себя в паранойи и глупых надеждах.
Я просто провалился в бездну. Буквально. Моя сила вела меня к моей крови. Через дни пути, через путанные просторы Бездны, вопреки всему и всем, прорывая любую защиту, сметая её со своего пути. В центре Нортштена было пусто. Я оказался в королевском саду в полном одиночестве. Замок готовился к процессии, и слуги то и дело сновали по коридорам. На меня они не смотрели, лишь кланялись и шли дальше.
— Анар, ты должен быть в академии, — почти преградив мне путь, заявила Франа. Я хмыкнул, опустив взгляд на её амулет. Всё ради одной цели — держать меня в неведении. Зачем, я выясню потом, скорее всего, даже пойму, но сейчас каждый из них ужасно выводил из себя.
— О, Анар, рад тебя ви…деть, — я ощутил запах гаснущего угля и уловил в амулетах отблеск пламени.
— Грешт, — выдохнул я. Оповестил, что я всё узнал и пропал? Оперативно. — Уже не рад, Онсо?
— Я провожу, — поджал губы маг, на секунду опустив взгляд. — Мы исполняли приказ Митеран, в первую очередь защищая вас, главнокомандующий.
Я молча кивнул. Онсо был натянуто официален, и он боялся. Он до ужаса боялся меня. Ещё бы, столько лет скрывать от меня столь важную информацию. Со всем таинством разберёмся позже, когда утихнут эмоции и будут известны все факты. Сейчас я должен был увидеть принцессу своими глазами. Я должен был увидеть свою дочь.
Я защищал эту девочку всеми силами, ведь она была дочерью Морганы. Этого было более чем достаточно. Знай я тогда, что она плод нас, я бы просто сошёл с ума от того количества опасностей, что окружали её в этом нестабильном мире. Да и стало ли их меньше сейчас? Едва ли. Если хоть волос упадёт с головы моей возлюбленной или наших детей, я уничтожу полмира.
«Загнали как зверей» холод, треск зеркал и ощущение чужого взгляда. Я замер лишь на секунду. Загнали. Его семью убили. Их казнили. Я не понимаю за что, не знаю, каким жестоким то было, но сейчас да, я понимал, я все понимал. И почему он стал Истребителем Душ, и как смог отнять столько жизней, и почему не сдался спустя бесконечно долгую иллюзию в заточении. Порождал целые миры, чтобы создать орудие мести. Меня.
Я должен прожить свою жизнь счастливым. Это условие для пробуждения. Прожить так, как не дали ему. Это великий дар, это чудо, что даровано мне: познать такую любовь и уйти спокойно, когда придёт час. Я буду готов. Мне хватит сил и упорства расплатиться за эти дары с древним, я с достоинством исполню то, для чего был создан. Не сейчас. И даже не завтра. Через годы, века, когда жизнь покажется бесконечной и заполненной. Ибо, как гласит надпись древних рун на вратах мира: «Никто не захочет быть Вечным, когда сможет им быть». Может быть, то было о богах и их силе, но я понимал — то было о вечной жизни.
Дверь распахнулись, пропуская нас в просторную галерею, где под присмотром приведённой мной сюда Натаны играли дети. Темноволосый мальчик криво держал деревянный меч, неуклюже пытаясь им замахнуться, а медно-рыжий полувампир, что было сразу заметно по цвету глаз, ловко уворачивался и замахивался уже сам, весело при этом смеясь. Старший из детей, судя по разным зрачкам, был драконом, и строго наблюдал за поединком, изображая судью. Тут были и другие дети, самых разный видов и смешений, но я увидел её. Хрупкая белокурая статуя с фиалковыми яркими глазами сидела на кресле и благородно взирала оттуда, как с трона, на остальных.
Вампир победил, поклонился на три стороны и подошёл к принцессе, чтобы поцеловать изящно протянутую ему ладонь. Настолько изящно, насколько способны дети. Проигравший уронил клинок, с досады топнув ногой и отвернулся, скрестив руки на груди. Его мысли удивили меня.
«Не говорить, когда злюсь. Молчать. Не говорить, когда я зол.» Этому учили своих детей только глас тьмы, ведь стоит детям перестать быть детьми, как одно их неосторожно брошенное слово может забрать чью-то жизнь. И пусть сейчас мальчик не имел своей магии, его уже готовили к ней. Сын Онсо Ратера и внук погибшего из-за меня Камиуса. Он был похож на деда.
Девочка перевела взгляд с довольно улыбающегося ей мальчишки на меня, и её глаза медленно расширились, а потом резко сузились, с интересом впиваясь в меня. Она разглядывала меня, будто уже знала, но впервые видела воочию. Рассказывала ли ей Моргана обо мне? В выражении её детского личика я узнавал мимику её матери.
Всё же, девочка действительно была Тартеррианн. Мой белоснежный локон, мои заострённые уши и черты лица, уже становящиеся острыми и хищными. Даже кожа была такого же цвета, излишне бледного, как самый благородный магический мрамор. А на шее, поверх голубого платьица, лежал амулет защиты, что столько времени скрывал её присутствие от меня. Я не знал её мыслей, тем страшнее было сказать хоть слово, будто она могла растаять, подобно прекрасному миражу.
— Аллаэль Митеран, — спрыгнув с кресла, произнесла принцесса, а после опустила голову, взглянув на меня из-под бровей, сцепив свои пальцы и прикусив губу. — Принцесса, — уже тише добавила моя дочь. Моя. Моя Аллаэль стеснялась. Будто боялась не понравиться.
— Милорд… — начала было нянечка, за чьей спиной спрятались двое девочек, но после осеклась и бросила взгляд на принцессу. — Ваше величество, нас не предупреждали, что вы посетите нас, — немолодая магичка, явно боевик в прошлом, боялась сказать хоть одно лишнее слово. Отосланное ей оповещение по закрытой сети кристаллов я отметил ещё в первое мгновение.
Ваше величество. Верно. Я уже четыре года как имею все права на место подле Митеран. Четыре года назад, узнай я, я бы не смог так долго ждать. Я бы заявил право. Ведь это все, чего я только хотел. Даже больше. Но четыре года назад королевство Митеран встало бы от такой новости на дыбы. Анар, ужас всех земель, не мог быть их королём. За это время я уже стал не Истребителем, а главным защитником тёмных и серых земель. Уже не королевство, Империя. Другие устои, другие настроения и ценности. Я был силой, и силой почитаемой.
Митеран сделала всё для нас. Я понимал это. Всё, что было сделано, должно было произойти. Я сам был слеп, ведь как я мог даже допустить такое? Только мечтать.
— Ваше величество? Анар Тар.. Мите… Милорд Анар? — нянечка не знала, как ей следует обращаться ко мне, и её пугал мой ступор. — Ваше великолепие, Аллаэль, подойдите к отцу, не бойтесь.
— Я ему не понравилась? — спросила Аллаэль, взглянув на нянечку, и все внутри меня рухнуло. Как я могу так вести себя с ней?
Я направился к дочери, не сводя с неё глаз, присел на одно колено, и протянул раскрытую ладонь. Не напугать. Она ведь совсем не знает меня. Аллаэль медленно и осторожно положила свою ладошку поверх моей и сделала шаг ко мне. Я не сдержался, сгрёб её в объятия и прижал к себе, вдыхая сладкий запах цветов, что исходил от её волос. Моя маленькая принцесса обнимала в ответ, неуверенно и неловко, но обнимала, будто прислушиваясь к тому, что ощущает. И в какой-то момент она будто оттаяла, прижалась сама. Меня приняли. Меня ждали.
— Папа, — шепнула она, прижавшись головой к моей, и пропустила мои волосы через свои пальчики, сравнивая со своими. Я едва не забыл, как это — дышать. Мир стал другим. Он стал её миром. Что бы она не пожелала, я сделаю это. Я принесу любое сокровище, на которое укажет её пальчик. Я сотру с лица земли любого, кто заставит её грустить. И если хоть волос упадёт с её головы по чьей бы то ни было вине…
«Хоть одной мыслью причастные захлебнутся в крови» донеслась мысль древнего. Он не ликовал, не злорадствовал, даже не был рад. Его убивала невообразимая тоска и печаль. Он вспоминал свою принцессу целого мира, которую не смог защитить. Даже допустить такую мысль я не мог. Скорее умру сам тысячи раз, чем она просто окажется в опасности.
Аллаэль заёрзала в моих руках. И я чуть ослабил объятия, заглядывая в её глаза. Дочь с не меньшим любопытством разглядывала меня. Её пальцы коснулись моей щеки, а после она вытянула шею, хватая меня за ухо.
— У меня тоже вырастут такие острые уши? — спросила она, нахмурив брови. Я улыбнулся, перехватив её пальцы со своего уха, и поцеловал каждый.
— Нет, моя принцесса, ваши ушки будут маленькими, но напоминать мои, — Аллаэль улыбалась в ответ.
— А я стану такой же сильной и храброй, как вы? — спросила она. — Мама говорит, что я вырасту и во мне проснётся сила, такая же, что у моего папы. Я буду сильной и страшной! — гордо завила Аллаэль.
— Она называет тебя страшной? — нет, она точно говорила не так, но девочка слышала что-то своё. Да и сейчас дочь выглядела так, будто была очень горда тем, что сможет стать «страшной».
— Да. Нет. Она говорит, что моего отца все-все боятся, — девочка нахмурилась, кажется, поняв, что что-то не понимает.
— И она тоже боится меня? — я не мог прекратить улыбаться. Как же она прекрасна. И эта чистота, наивность и вера в прекрасный мир, что её ждёт. Я сделаю его таким ради неё.
— Мама ничего не боится! — гордо заявила дочка. — Это её пускай боятся. А кто её не испугается, придёт папочка. Ты ведь придёшь? — а девочка то росла с характером.
— Анар, ты срываешь имперский совет, — угрюмо раздалось сзади.
— Аймон, — выдохнул я, не оглядываясь. — Ты тоже знал, — с упрёком. — И чем же я его срываю?
— Моргана светится ментальной магией, все амулеты вопят сигнал тревоги, Грешт заикается, дорогой огня пришёл прямо в комнату совета, но он хотя бы цел, за что тебе спасибо. Ты снёс лучшие из щитов замка, и стража всё ещё сомневается в том, что никакой угрозы нет. Я знаю, что сейчас глупо просить тебя отпустить дочь, да и девочке пора ужинать и спать, так что… Ответь, мой друг на один вопрос: что ты собираешься делать? — дракон все так же стоял в дверях, с мягкой улыбкой глядя на принцессу в моих руках. — Похожи.
— Я не собираюсь больше терять ни дня, Аймон. Я сделаю этот мир достойным моей принцессы. Если Моргана беспокоится о моей реакции, я готов все понять и принять. Каким бы я сильным не был, прошлое мне всё равно будет непосильным. Я хочу провести время с ней, если это возможно. Ночью я уйду, я не забуду о своих обязанностях, Аймон. Это устроит императрицу? — я поднялся, поднимая дочку на руки. Та и не думала отпускать меня.
— Я думаю, устроит. А касательно того, что все мы хранили тайну, задумайся, что было бы, узнай ты раньше. Вспомни всё, что было и подумай, чем это могло закончиться. Поначалу мне и самому не нравилось скрывать её от тебя, но потом я остыл и осознал. У Анара не должно было быть слабых мест. Не в военное время. Надеюсь, ты сможешь простить своих друзей за то, что оберегали тебя, — дракон улыбнулся, подмигнув принцессе.
— Прощу, но не сейчас. Я могу забрать девочку из замка? — спросил я, желая показать моей принцессе самое красивое и прекрасное место из тех, что знал.
«Нет!» Моргана вцепилась в мои мысли убийственной хваткой. «Это опасно».
— Натана пойдёт с нами. Всего два часа и мы вернёмся. Я гарантирую её безопасность.
Амулет Аймона блеснул магией, и дракон вздохнул, с упрёком взглянув на меня. — Ты сорвал совет.
— Если ты желаешь провести вечер с дочерью вне замка, придётся так же пригласить и меня, — Моргана шагнула из штормового пути, подхватив побежавшую к ней дочь на руки. — И не сорвал совет, крылатый, а несколько его сократил. Там уже всё решено, а словоблудие уже ничего не изменит. Проследи за подготовкой приказов, и прощальной церемонии. Не желаю затягивать, Персиваль оказался не столь честным лордом, как я полагала, не стоит излишне пышно провожать того, кто предал нас. Не могу простить ему его лжи, и преданного доверия. Диадема бы защитила нас, убрав его раньше. Анар, ты… Грешт рассказал про артефакты?
— Вы сомневаетесь в моей искренности, моя Императрица? — я улыбнулся уголками губ, опустив взгляд. Тепло окутало меня изнутри, как волна тёплого моря, накатившая из ночной прохлады. — В жизни этой и всех грядущих, моя душа и сердце будет стремиться лишь к вам.
Глава двадцать третья.
«Всем тем, кто захотел любовь, с тобой не так уж просто,
Ради тех самых слов: "Ты мой", сердце дам молниеносно.
Я погибал сто тысяч раз и воскресал в минуту.
Ты скажешь: "Вспыхни под экстаз", гореть в огне я буду.»
XOLIDAYBOY - Компас
Это была моя земля. Та долина, на которой я родился и вырос. Та земля, что я завоевал. Та, что была дарована мне Императрицей как лорду. Весна приходила в этот чудесный край медовым ароматом трав и цветов, яркими цветами на плодоносящих деревьях многочисленных садов, зеленью высокой травы и запахом весенних холодных дождей. Здесь, как и многие годы назад, весна приходила с яркими одеждами и песнями под звуки скрипки и арфы. Эльфийская весна. Это именно то, что нужно увидеть хотя бы раз, чтобы влюбиться.
Эльфы на площади поклонились, когда я вышел из мрака, держа на руках Аллаэль. Следом шагнула за мной дорогой шторма Моргана, вынудив народ снова склониться в приветствии. Эльфы серых земель уже не боялись меня, лишь остерегались, а вот императрица вызывала у них куда больше опасений. Остроухие хорошо помнили, чьей рукой и волей пала столица Мории.
— Лунокожий мой мальчик! — распахнула двери своей кофейни матушка Олтанция, прижав тонкие пальцы к груди. В её седых волосах всё ещё сверкало золото пшеницы, а глаза были подернуты морщинами. В её молодых глазах читалось материнское тепло, что никогда уже не будет растрачено. Ей было всего сто тридцать лет, по эльфийским меркам одарённых магией — сущий пустяк. Выглядела она на семь сотен.
