— Тишина! — Онсо вышел вперёд, озирая толпу с недовольством. — Священное право Митеран принять или же проигнорировать дар цветов чистой преданности. Или вам наплавать на закон королевской крови?!
Толпа замолкла. Что же, Ратеру не требовался даже спящий в его крови реликт, чтобы управлять массами. Одно слово, точно попавшее в цель, могло усмирить толпу не хуже магии. Закон.
И вот я ступил на первую ступень, поднимаясь. Сердце стучало в висках, а губы то и дело пытались растянуться в глупой улыбке. И тут сердце куснуло опасение. А вдруг…
— Представьтесь, проситель, и будет вам отвечено, — церемониймейстер держался важно, уже переживший шок новости. Ему сообщили утром, он уже успел и побледнеть, и позаикаться.
— Я, Каспанарэ Тартеррианн, он же Анар Истербитель, Анар Беспощадный или же Жнец Смерти, главнокомандующий силой Митеран, генерал и замректор академии Чёрного Искусства, Хаоса и Академической Тьмы, Венец её величества Митеран, завоеватель и высший лорд холмистой земли, магистериум мрака и запретных рун, мастер кинжала крови, прошу императрицу Моргану Митеран о милости и снисхождении, о праве быть подле неё, хранить её кровь, её земли и быть дланью её воли. Прошу принять мою клятву верности до последнего вздоха лишь ей одной, и моё желание быть с ней в жизни этой и последующих, — я склонился на колено, протягивая цветы. Мой взгляд упёрся в кончики туфель императрицы, что выглядывали из-под траурного платья.
— Я, Моргана Митеран, правом крови своей короны…принимаю твою клятву, — сказала Моргана, забирая из моих рук цветы, и тут же передавая их Дармону, что поклонился, уходя назад. — И возлагаю на твою голову диадему своего рода.
Руки Морганы надели артефакт на мою голову, но не спешили отпускать. Магия протекла по телу, сплелась с мраком, заглянула в мою душу и замерла, застывая в короне. Клятва была принята, а обязательства возложены.
— Свидетели вы все, диадема приняла нового императора! Да славится Каспанарэ, супруг Морганы Митеран! — маг провозгласил, и толпа подхватила. Тем, кто боялся, ничего не оставалось, как принять выбор своей императрицы. Я поднялся, скрипнув зубами от пронзившей тело судороги, и встал по левую руку императрицы.
— Празднуйте, жители империи и её гости. Славьте имя нового члена моей семьи. Завтра моя дочь, кронпринцесса Аллаэль Митеран будет представлена двору, — оповестила Моргана и повернулась ко мне. — Дармон, закрой его спину, мы уходим, — тихо шепнула она, беря меня за руку.
Толпа ликовала позади.
В бесконечном сплетении коридоров Моргана остановилась, заглянув в мои глаза и обняла, позволяя уткнуться лбом в своё плечо. Её рука легко легла поверх намокшей рубахи на моей спине. Черт. Кажется, эльфийский шелк безвозвратно испорчен.
— Принести зелья и бинты в наши покои. Аллаэль не пускайте пока, займите чем-нибудь. Ещё настойку снежника. Побольше. И на кухню предайте, сухого вина и мяса, — кожа Морганы была такая прохладная.
— Митеран, за вами не угнаться, — Оминранд. — О, кто смог его так… Он горит.
— Правда? — с холодной насмешкой спросил самый сладкий голос в мире. — И бред начинается, — заметила Моргана, чуть надавив пальцем на рану. Я зашипел, выпрямившись, и с упрёком взглянул в её глаза. — Зато в себя пришёл. Идём, тебе хуже.
— Я по поводу торгового соглашения. Мы хотим изменить тарифы. Анар в курсе, мы должны были решить вопрос ещё на прошлой неделе, — заметил Оминранд, но, оценив мой внешний вид, прикусил губу. — С кем я могу переговорить?
— Ратер, — позвал я. — Его величество знает, где свитки, разберитесь. С принятым решением ознакомите, я подпишу. Завтра.
— Нужно сегодня, у нас флот уже стоит в порту, — заметил король Нашресса.
— Дармону передадите, он принесёт в наши покои, я посмотрю, — вздохнула Моргана, потянув меня в сторону покоев. — Настойки, бинты и еду, Дармон, — напомнила она своё распоряжение. Вампир уже давно стал негласным хранителем имперских покоев. Не знаю, за что ему такая честь и доверие, но лишь он имел право входить в её комнаты практически без приглашения.
— Уже распоряжаюсь, — крикнул в след вампир.
Голова начинала мутнеть. И правда, температура тела поднималась. Плохо. Мрак подавлял любые зелья и амулеты, не распознавая, какие действует во вред, а какие нацелены на исцеление. Абсолютная защита от ядов и проклятий. И от жизни. Я запнулся, но устоял, поймав руку жены. Жены. Какое сладкое слово. Вздохнув, остановился и прислонился лбом к ближайшей стене. Кажется, мы уже у покоев Митеран.
— Анар, стоять, — шикнула Моргана, хватая меня за руку. Двери распахнулись и меня завели в комнаты. Приемная, кабинет, покои. Я застыл у кровати, стараясь не закрывать глаза. Равновесие подводило. Рубашку с меня просто испепелили, как и бинты. — Ложись и не двигайся.
— С радостью, — отозвался я, аккуратно падая поперёк большой кровати. Даже жесткая накидка меня не смутила.
Кажется, я всё же куда-то уплыл, потому что очнулся от жгучей боли в боку и едкого запаха огнецвета. В зубы великодушно впихнули кожаный ремень, продолжая вдавливать пальцы в кровоточащую рану. Поправку, в уже запекшуюся рану. Полотенце, такое холодное, будто было снегом, легло на мою голову, отрешая от реальности. Новая порция огнецвета, и рана шипит, собственно, как и я. Моргана действовала быстро, умело и безжалостно. Мрак не мешал ей, подчиняясь как ручная рысь.
— Ваше величество, позвольте, — Дармон что-то просил у Морганы. Не прошло и минуты, как спины коснулись холодные пальцы вампира. Влажные, несущие успокоение и забирающие боль. Магия крови.
— Ты потратишь резерв, — шепнул я, попытавшись отмахнуться рукой. Получалось плохо.
— А лучше так? — спросила Моргана, сжигая следующую рану. Мой нецензурный вскрик был вполне внятным ответом. В четыре руки меня возвращали к реальности. Прохлада, забирающая боль, и огонь, выжигающий до костей. Меня замораживали и поджигали, поджигали и замораживали. Отключиться было даром богов.
Сквозь сон я слышал голоса. Нет, не так. Я слышал по одну сторону один голос, а по другую говорили двое. Тихо, о чём-то своём. Кландан будто читал сказку, рассказывая историю своей ненависти. Кажется, было что-то про предательство, семью, последнюю каплю крови и меч, способный порождать миры. Про его проклятие. И что-то про того, кто был всегда. Или только появился в тёмных мирах Вечности. Его нужно сменить. Или не нужно. Кажется, следует держаться как можно дальше от клинка первоначала.
«Нельзя переходить его путь. Нельзя переходить его путь.» Как безумная мантра, что впечаталась мне под кожу. «Нельзя переходить его путь».
Очнулся я уже ближе к закату. Боль в теле прошла, осталось лишь слабое эхо, пробегающее по мышцам, стоило мне их немного напрячь. В комнате было мрачно, лишь пара свечей освещала один из углов покоев. Моргана сидела в кресле и читала книгу, держа на руках малышку Аллаэль. В фиалковых глазах принцессы жил неподдельный интерес к истории рода Диаро.
Не самая светлая сказка, для столь милого чуда.
— Аллаэль любит истории этого мира, а не выдуманные сказки про принцесс и выдуманные миры, — Моргана отложила книгу в сторону и бросила на меня глубокий взгляд поверх макушки дочери.
Аллаэль тут же вскинула голову и подпрыгнула на коленях матери, заметив, что я проснулся. Моргана не стала удерживать дочь, и та быстро оказалась рядом со мной, а спустя мгновение, уже и у меня на руках. Девочка обняла меня крепко, спрятав свой изящный носик на моей шее.
— Папочка, я была очень напугана за вас, но матушка сказала, что мне не стоит переживать. Я так долго ждала встречи с вами, что теперь боюсь, что вы можете исчезнуть, — Аллаэль немного заикалась, но тщательно подбирала каждое слово. Я провёл ладонью по её напряженным плечам, успокаивая.
— Девочка моя, я всегда буду рядом с тобой. Я очень люблю тебя, моя звездочка, — выдохнул я, осторожно прижимая девочку к себе. Дочку. Нашу дочь. Я всё ещё не мог поверить в реальность происходящего. В один миг оказаться в самой немыслимо прекрасной истории, мог ли я даже надеяться на то, что этот день вообще когда-нибудь наступит? И вот он. Здесь. Сейчас. В моих руках.
— Прости, что я держала от тебя это в секрете. Так было необходимо, я знаю, но мне столько раз хотелось рассказать, Каспи…
— Моргана, я принимаю всё, что произошло. Мне жаль, что я не мог быть рядом так долго, но я более не потеряю ни минуты. Я стану кем угодно, чтобы защитить вас. Богом, чудовищем, историей, надеждой или проклятием, если это будет необходимо. Кем угодно, ради вас, моя императрица, и вашей крови. Даже если однажды я стану вам неугоден, моя верность непоколебима. Моё тело, моя душа и магия, моя судьба и имя принадлежат вам, моя госпожа. Моё достоинство и честь, мои надежды и мысли, моя кровь и даже мой прах, в этой жизни и последующих, для меня не будет иного смысла, кроме вас.
— Каспанарэ… — вздохнула Моргана. — Разве это возможно? Любить так, как ты. Я не хочу, чтобы ты становился чудовищем из-за меня, не желаю рисковать тобой ни на миг. Ты важен мне, ты любим мной, Каспанарэ. Завтра наша дочь будет представлена свету. Больше ни у кого не будет сомнений в законности твоего права быть подле меня. И своим приказом я возвращаю тебе право привилегий крови короны Митеран. Я вверяю тебе свою империю, своих подданных, свою честь и своих детей. Каким из твоих имён прикажете величать вас, ваше величество? — мягко улыбнулась Моргана, поднимаясь с кресла и приблизилась к нам, присев на край кровати.
— Выбирать вам, госпожа, — я склонил голову, спрятав нос в волосах дочери. Она пахла цветами и летом, горными ручьями и надеждой. Истинным счастьем.
— Каспо Анарэ Мите-Иеран, — Мораган выписала в воздухе символы, расчертив полумрак льдистым светом магии разума. — Морское чудовище берегов шторма. Кажется, это вполне подходящее имя для супруга сильнейшей из древней крови Мите-Иеран, — под моим именем появилось ещё одно.
— Моргис Анаа Мите-Иеран, — прочитал я. — Покоряющая страхи? — я не сдержал улыбки. — Аллаэль это ведь тоже упрощенное на современный манер имя?
— Моё королевское имя Алаэ Эльву Мите-Иеран, — гордо произнесла дочка.
— Верно, моя фурия, — улыбнулась ей Моргана, выписывая в воздухе ещё несколько символов. — Сирена весеннего прилива. — Моргана взмахнула рукой в последний раз, вписывая имя нашего сына. — Ди Анарэ Мите-Иеран.
— Ты дала ему моё имя? — удивился я, коснувшись кончиками пальцев сияющей руны. — И ты назвала его чудовищем? При том кротким?
— По традиции имя наследникам Митеран выбирает верховная ведьма совета, сильнейшая из провидящих, что дала клятву служить моему роду. На момент рождения Даналя это была Натана Ратер. Нашего сына ждёт непростая судьба, но это будет лишь его путь, на котором мы сможем лишь поддержать его. Судьба же Аллаэль — принять власть империей и править ей до самого заката нашего мира. И кто будет подле неё, тебе прекрасно известно.
— Эти дети…
— Да, сейчас лишь дети, но пройдёт пару десятков лет, Каспи, и это будут сильные маги с амбициями и устремлениями. Наш долг оберегать их, обучать, защищать, но не душить заботой. Мы одарены силой мрака, наша судьба увидеть рассвет силы наших детей, наше же проклятие увидеть и увядание. Связывая наши силы, я была осведомлена о том, на что иду. Жить, пока мир не потеряет в себе последний наш смысл. Наш уход будет стоит миру слишком дорого. Твой уход, Каспи, — Моргана заглянула в мои глаза, и мягко улыбнулась.
— Я готов жить вечно, если таков мой долг, если…
— Но я не готова, моя любовь. Да и никто не готов. И, как гласит надпись на вратах мира в Вечность: «Никто не захочет жить вечно, если сможет». И за каждым окончанием неизбежно новое начало. В этой жизни и последующих, даже если придётся пройти тысячи перерождений, чтобы встретиться вновь. Я бы хотела тебе кое-что показать, — Моргана вздохнула, щелкнув пальцами. Призывный светлячок истаял в воздухе. — Аллаэль, мой цветочек, тебе нужно отдыхать, завтра важный день. Ты ведь позволишь нам немного побыть вдвоём с папой?
Аллаэль надула губки, опустив взгляд, и вцепилась в меня пуще прежнего.
— Но я не хочу уходить, — протянула она.
— Знаю, цветочек, но мы завтра утром же придём к тебе. Папа заплетёт тебе самую красивую косичку, эльфийскую, — подкупала ребёнка Моргана, поглаживая дочь по макушке. — А я помогу тебе надеть прекрасное платье, достойное только такой красавицы, как ты.
— А братики завтра придут поиграть со мной? — кажется, девочка было готова поддаться уговорам. Моргана вздохнула.
— И братики завтра придут, Аллэ. Разве может принцесса идти на бал без рыцарей?
— Братики? — вскинул я бровь.
«Не спрашивай», мысленно вздохнула Моргана, поджав свои губы. — Ну так что, ты готова вернуться к себе?
Аллаэль кивнула, и через пару секунд двери в покои открылись.
— Ваше величество, вы вызывали, — Дармон остановился у дверей, обеспокоенно оглядывая комнату. — Чем могу служить?
— Отведи принцессу в её покои, ей следует отдыхать.
— Как прикажете, — поклонился вампир, приложив ладонь к груди. — Позвольте доложить, ваша матушка всё ещё ждёт аудиенции с вами.
— Передай ей, что мы встретимся за завтраком, — кивнула Моргана, поднимая Аллаэль и опуская ту на пол. — Цветочек, красочных тебе снов.
— И вам сказочных, — присела в поклоне принцесса, и тут же совсем по-детски поскакала к вампиру, протягивая ему руку. Дар взял Аллаэль за руку и повёл прочь, прикрыв дверь наших покоев.
Моргана несколько минут смотрела на закрытую дверь, а после присела ближе, скидывая с плеча платье. В её бездонных глазах разгоралось голодное хищное пламя.
— Я хотела кое-что показать тебе. Ты ведь знаешь, как проникнуть в глубинное подсознание? Я разрешаю тебе взглянуть, — прошептала Моргана, легко касаясь губами моих. Невесомый поцелуй был маняще-сладким. Я так скучал по ней. Боги, как же я нуждался в её омуте.
Мысли невесомыми бабочками проносились мимо, лишь краем крыла касаясь разума. Глубже, в тёмное, в закрытое, в тщательно хранимое. Туда, где хранится сама суть души. В дождливый день, где пугающая сила впервые ластится к тебе как зверь. В тот день, где в руках бьётся жизнь самого непознанного, самого невинного в своей ужасающей мощи существа. Где на тебя смотрят с восхищением и беспричинной преданностью. Где в глазах напротив столько любви, что это пугает до ужаса.
В день, где всё остаётся позади. В момент, когда что-то внутри разрывается на части и кровоточит. Где тоска рождает бессилие, и лишь долг даёт силы двигаться прямой дорогой.
В день, когда жажда забирает у тебя сон. В ночь, когда гнев становится невыносимым грузом. И в, полный отчаянной жажды, вечер, когда к твоим ногам падает сильнейший из тёмных магов мрака. Где гложет недосказанность. В ночь, зарождающую жизнь внутри тебя. В миг, когда внутри оказывается что-то ценнее чести и долга. Миг страха и радости, когда на свет появляется жизнь, меняющая историю.
Страхи, мечты и надежды. Жажда, гнев, радость. Всё это сплетается в невысказанный клубок эмоций. Ярких, сияющих, тёмных настолько, что в них погибал свет. Когда падают последние границы, выстраиваемые с такой тщательностью. И радость, когда всё былое рушится, выстраивая новое будущее.
— Всё это время, — срывается надрывное с моих губ. Всё это время я был любим. Все эти годы я был нужен. Я. Только я.
Толпа замолкла. Что же, Ратеру не требовался даже спящий в его крови реликт, чтобы управлять массами. Одно слово, точно попавшее в цель, могло усмирить толпу не хуже магии. Закон.
И вот я ступил на первую ступень, поднимаясь. Сердце стучало в висках, а губы то и дело пытались растянуться в глупой улыбке. И тут сердце куснуло опасение. А вдруг…
— Представьтесь, проситель, и будет вам отвечено, — церемониймейстер держался важно, уже переживший шок новости. Ему сообщили утром, он уже успел и побледнеть, и позаикаться.
— Я, Каспанарэ Тартеррианн, он же Анар Истербитель, Анар Беспощадный или же Жнец Смерти, главнокомандующий силой Митеран, генерал и замректор академии Чёрного Искусства, Хаоса и Академической Тьмы, Венец её величества Митеран, завоеватель и высший лорд холмистой земли, магистериум мрака и запретных рун, мастер кинжала крови, прошу императрицу Моргану Митеран о милости и снисхождении, о праве быть подле неё, хранить её кровь, её земли и быть дланью её воли. Прошу принять мою клятву верности до последнего вздоха лишь ей одной, и моё желание быть с ней в жизни этой и последующих, — я склонился на колено, протягивая цветы. Мой взгляд упёрся в кончики туфель императрицы, что выглядывали из-под траурного платья.
— Я, Моргана Митеран, правом крови своей короны…принимаю твою клятву, — сказала Моргана, забирая из моих рук цветы, и тут же передавая их Дармону, что поклонился, уходя назад. — И возлагаю на твою голову диадему своего рода.
Руки Морганы надели артефакт на мою голову, но не спешили отпускать. Магия протекла по телу, сплелась с мраком, заглянула в мою душу и замерла, застывая в короне. Клятва была принята, а обязательства возложены.
— Свидетели вы все, диадема приняла нового императора! Да славится Каспанарэ, супруг Морганы Митеран! — маг провозгласил, и толпа подхватила. Тем, кто боялся, ничего не оставалось, как принять выбор своей императрицы. Я поднялся, скрипнув зубами от пронзившей тело судороги, и встал по левую руку императрицы.
— Празднуйте, жители империи и её гости. Славьте имя нового члена моей семьи. Завтра моя дочь, кронпринцесса Аллаэль Митеран будет представлена двору, — оповестила Моргана и повернулась ко мне. — Дармон, закрой его спину, мы уходим, — тихо шепнула она, беря меня за руку.
Толпа ликовала позади.
В бесконечном сплетении коридоров Моргана остановилась, заглянув в мои глаза и обняла, позволяя уткнуться лбом в своё плечо. Её рука легко легла поверх намокшей рубахи на моей спине. Черт. Кажется, эльфийский шелк безвозвратно испорчен.
— Принести зелья и бинты в наши покои. Аллаэль не пускайте пока, займите чем-нибудь. Ещё настойку снежника. Побольше. И на кухню предайте, сухого вина и мяса, — кожа Морганы была такая прохладная.
— Митеран, за вами не угнаться, — Оминранд. — О, кто смог его так… Он горит.
— Правда? — с холодной насмешкой спросил самый сладкий голос в мире. — И бред начинается, — заметила Моргана, чуть надавив пальцем на рану. Я зашипел, выпрямившись, и с упрёком взглянул в её глаза. — Зато в себя пришёл. Идём, тебе хуже.
— Я по поводу торгового соглашения. Мы хотим изменить тарифы. Анар в курсе, мы должны были решить вопрос ещё на прошлой неделе, — заметил Оминранд, но, оценив мой внешний вид, прикусил губу. — С кем я могу переговорить?
— Ратер, — позвал я. — Его величество знает, где свитки, разберитесь. С принятым решением ознакомите, я подпишу. Завтра.
— Нужно сегодня, у нас флот уже стоит в порту, — заметил король Нашресса.
— Дармону передадите, он принесёт в наши покои, я посмотрю, — вздохнула Моргана, потянув меня в сторону покоев. — Настойки, бинты и еду, Дармон, — напомнила она своё распоряжение. Вампир уже давно стал негласным хранителем имперских покоев. Не знаю, за что ему такая честь и доверие, но лишь он имел право входить в её комнаты практически без приглашения.
— Уже распоряжаюсь, — крикнул в след вампир.
Голова начинала мутнеть. И правда, температура тела поднималась. Плохо. Мрак подавлял любые зелья и амулеты, не распознавая, какие действует во вред, а какие нацелены на исцеление. Абсолютная защита от ядов и проклятий. И от жизни. Я запнулся, но устоял, поймав руку жены. Жены. Какое сладкое слово. Вздохнув, остановился и прислонился лбом к ближайшей стене. Кажется, мы уже у покоев Митеран.
— Анар, стоять, — шикнула Моргана, хватая меня за руку. Двери распахнулись и меня завели в комнаты. Приемная, кабинет, покои. Я застыл у кровати, стараясь не закрывать глаза. Равновесие подводило. Рубашку с меня просто испепелили, как и бинты. — Ложись и не двигайся.
— С радостью, — отозвался я, аккуратно падая поперёк большой кровати. Даже жесткая накидка меня не смутила.
Кажется, я всё же куда-то уплыл, потому что очнулся от жгучей боли в боку и едкого запаха огнецвета. В зубы великодушно впихнули кожаный ремень, продолжая вдавливать пальцы в кровоточащую рану. Поправку, в уже запекшуюся рану. Полотенце, такое холодное, будто было снегом, легло на мою голову, отрешая от реальности. Новая порция огнецвета, и рана шипит, собственно, как и я. Моргана действовала быстро, умело и безжалостно. Мрак не мешал ей, подчиняясь как ручная рысь.
— Ваше величество, позвольте, — Дармон что-то просил у Морганы. Не прошло и минуты, как спины коснулись холодные пальцы вампира. Влажные, несущие успокоение и забирающие боль. Магия крови.
— Ты потратишь резерв, — шепнул я, попытавшись отмахнуться рукой. Получалось плохо.
— А лучше так? — спросила Моргана, сжигая следующую рану. Мой нецензурный вскрик был вполне внятным ответом. В четыре руки меня возвращали к реальности. Прохлада, забирающая боль, и огонь, выжигающий до костей. Меня замораживали и поджигали, поджигали и замораживали. Отключиться было даром богов.
Сквозь сон я слышал голоса. Нет, не так. Я слышал по одну сторону один голос, а по другую говорили двое. Тихо, о чём-то своём. Кландан будто читал сказку, рассказывая историю своей ненависти. Кажется, было что-то про предательство, семью, последнюю каплю крови и меч, способный порождать миры. Про его проклятие. И что-то про того, кто был всегда. Или только появился в тёмных мирах Вечности. Его нужно сменить. Или не нужно. Кажется, следует держаться как можно дальше от клинка первоначала.
«Нельзя переходить его путь. Нельзя переходить его путь.» Как безумная мантра, что впечаталась мне под кожу. «Нельзя переходить его путь».
Очнулся я уже ближе к закату. Боль в теле прошла, осталось лишь слабое эхо, пробегающее по мышцам, стоило мне их немного напрячь. В комнате было мрачно, лишь пара свечей освещала один из углов покоев. Моргана сидела в кресле и читала книгу, держа на руках малышку Аллаэль. В фиалковых глазах принцессы жил неподдельный интерес к истории рода Диаро.
Не самая светлая сказка, для столь милого чуда.
— Аллаэль любит истории этого мира, а не выдуманные сказки про принцесс и выдуманные миры, — Моргана отложила книгу в сторону и бросила на меня глубокий взгляд поверх макушки дочери.
Аллаэль тут же вскинула голову и подпрыгнула на коленях матери, заметив, что я проснулся. Моргана не стала удерживать дочь, и та быстро оказалась рядом со мной, а спустя мгновение, уже и у меня на руках. Девочка обняла меня крепко, спрятав свой изящный носик на моей шее.
— Папочка, я была очень напугана за вас, но матушка сказала, что мне не стоит переживать. Я так долго ждала встречи с вами, что теперь боюсь, что вы можете исчезнуть, — Аллаэль немного заикалась, но тщательно подбирала каждое слово. Я провёл ладонью по её напряженным плечам, успокаивая.
— Девочка моя, я всегда буду рядом с тобой. Я очень люблю тебя, моя звездочка, — выдохнул я, осторожно прижимая девочку к себе. Дочку. Нашу дочь. Я всё ещё не мог поверить в реальность происходящего. В один миг оказаться в самой немыслимо прекрасной истории, мог ли я даже надеяться на то, что этот день вообще когда-нибудь наступит? И вот он. Здесь. Сейчас. В моих руках.
— Прости, что я держала от тебя это в секрете. Так было необходимо, я знаю, но мне столько раз хотелось рассказать, Каспи…
— Моргана, я принимаю всё, что произошло. Мне жаль, что я не мог быть рядом так долго, но я более не потеряю ни минуты. Я стану кем угодно, чтобы защитить вас. Богом, чудовищем, историей, надеждой или проклятием, если это будет необходимо. Кем угодно, ради вас, моя императрица, и вашей крови. Даже если однажды я стану вам неугоден, моя верность непоколебима. Моё тело, моя душа и магия, моя судьба и имя принадлежат вам, моя госпожа. Моё достоинство и честь, мои надежды и мысли, моя кровь и даже мой прах, в этой жизни и последующих, для меня не будет иного смысла, кроме вас.
— Каспанарэ… — вздохнула Моргана. — Разве это возможно? Любить так, как ты. Я не хочу, чтобы ты становился чудовищем из-за меня, не желаю рисковать тобой ни на миг. Ты важен мне, ты любим мной, Каспанарэ. Завтра наша дочь будет представлена свету. Больше ни у кого не будет сомнений в законности твоего права быть подле меня. И своим приказом я возвращаю тебе право привилегий крови короны Митеран. Я вверяю тебе свою империю, своих подданных, свою честь и своих детей. Каким из твоих имён прикажете величать вас, ваше величество? — мягко улыбнулась Моргана, поднимаясь с кресла и приблизилась к нам, присев на край кровати.
— Выбирать вам, госпожа, — я склонил голову, спрятав нос в волосах дочери. Она пахла цветами и летом, горными ручьями и надеждой. Истинным счастьем.
— Каспо Анарэ Мите-Иеран, — Мораган выписала в воздухе символы, расчертив полумрак льдистым светом магии разума. — Морское чудовище берегов шторма. Кажется, это вполне подходящее имя для супруга сильнейшей из древней крови Мите-Иеран, — под моим именем появилось ещё одно.
— Моргис Анаа Мите-Иеран, — прочитал я. — Покоряющая страхи? — я не сдержал улыбки. — Аллаэль это ведь тоже упрощенное на современный манер имя?
— Моё королевское имя Алаэ Эльву Мите-Иеран, — гордо произнесла дочка.
— Верно, моя фурия, — улыбнулась ей Моргана, выписывая в воздухе ещё несколько символов. — Сирена весеннего прилива. — Моргана взмахнула рукой в последний раз, вписывая имя нашего сына. — Ди Анарэ Мите-Иеран.
— Ты дала ему моё имя? — удивился я, коснувшись кончиками пальцев сияющей руны. — И ты назвала его чудовищем? При том кротким?
— По традиции имя наследникам Митеран выбирает верховная ведьма совета, сильнейшая из провидящих, что дала клятву служить моему роду. На момент рождения Даналя это была Натана Ратер. Нашего сына ждёт непростая судьба, но это будет лишь его путь, на котором мы сможем лишь поддержать его. Судьба же Аллаэль — принять власть империей и править ей до самого заката нашего мира. И кто будет подле неё, тебе прекрасно известно.
— Эти дети…
— Да, сейчас лишь дети, но пройдёт пару десятков лет, Каспи, и это будут сильные маги с амбициями и устремлениями. Наш долг оберегать их, обучать, защищать, но не душить заботой. Мы одарены силой мрака, наша судьба увидеть рассвет силы наших детей, наше же проклятие увидеть и увядание. Связывая наши силы, я была осведомлена о том, на что иду. Жить, пока мир не потеряет в себе последний наш смысл. Наш уход будет стоит миру слишком дорого. Твой уход, Каспи, — Моргана заглянула в мои глаза, и мягко улыбнулась.
— Я готов жить вечно, если таков мой долг, если…
— Но я не готова, моя любовь. Да и никто не готов. И, как гласит надпись на вратах мира в Вечность: «Никто не захочет жить вечно, если сможет». И за каждым окончанием неизбежно новое начало. В этой жизни и последующих, даже если придётся пройти тысячи перерождений, чтобы встретиться вновь. Я бы хотела тебе кое-что показать, — Моргана вздохнула, щелкнув пальцами. Призывный светлячок истаял в воздухе. — Аллаэль, мой цветочек, тебе нужно отдыхать, завтра важный день. Ты ведь позволишь нам немного побыть вдвоём с папой?
Аллаэль надула губки, опустив взгляд, и вцепилась в меня пуще прежнего.
— Но я не хочу уходить, — протянула она.
— Знаю, цветочек, но мы завтра утром же придём к тебе. Папа заплетёт тебе самую красивую косичку, эльфийскую, — подкупала ребёнка Моргана, поглаживая дочь по макушке. — А я помогу тебе надеть прекрасное платье, достойное только такой красавицы, как ты.
— А братики завтра придут поиграть со мной? — кажется, девочка было готова поддаться уговорам. Моргана вздохнула.
— И братики завтра придут, Аллэ. Разве может принцесса идти на бал без рыцарей?
— Братики? — вскинул я бровь.
«Не спрашивай», мысленно вздохнула Моргана, поджав свои губы. — Ну так что, ты готова вернуться к себе?
Аллаэль кивнула, и через пару секунд двери в покои открылись.
— Ваше величество, вы вызывали, — Дармон остановился у дверей, обеспокоенно оглядывая комнату. — Чем могу служить?
— Отведи принцессу в её покои, ей следует отдыхать.
— Как прикажете, — поклонился вампир, приложив ладонь к груди. — Позвольте доложить, ваша матушка всё ещё ждёт аудиенции с вами.
— Передай ей, что мы встретимся за завтраком, — кивнула Моргана, поднимая Аллаэль и опуская ту на пол. — Цветочек, красочных тебе снов.
— И вам сказочных, — присела в поклоне принцесса, и тут же совсем по-детски поскакала к вампиру, протягивая ему руку. Дар взял Аллаэль за руку и повёл прочь, прикрыв дверь наших покоев.
Моргана несколько минут смотрела на закрытую дверь, а после присела ближе, скидывая с плеча платье. В её бездонных глазах разгоралось голодное хищное пламя.
— Я хотела кое-что показать тебе. Ты ведь знаешь, как проникнуть в глубинное подсознание? Я разрешаю тебе взглянуть, — прошептала Моргана, легко касаясь губами моих. Невесомый поцелуй был маняще-сладким. Я так скучал по ней. Боги, как же я нуждался в её омуте.
Мысли невесомыми бабочками проносились мимо, лишь краем крыла касаясь разума. Глубже, в тёмное, в закрытое, в тщательно хранимое. Туда, где хранится сама суть души. В дождливый день, где пугающая сила впервые ластится к тебе как зверь. В тот день, где в руках бьётся жизнь самого непознанного, самого невинного в своей ужасающей мощи существа. Где на тебя смотрят с восхищением и беспричинной преданностью. Где в глазах напротив столько любви, что это пугает до ужаса.
В день, где всё остаётся позади. В момент, когда что-то внутри разрывается на части и кровоточит. Где тоска рождает бессилие, и лишь долг даёт силы двигаться прямой дорогой.
В день, когда жажда забирает у тебя сон. В ночь, когда гнев становится невыносимым грузом. И в, полный отчаянной жажды, вечер, когда к твоим ногам падает сильнейший из тёмных магов мрака. Где гложет недосказанность. В ночь, зарождающую жизнь внутри тебя. В миг, когда внутри оказывается что-то ценнее чести и долга. Миг страха и радости, когда на свет появляется жизнь, меняющая историю.
Страхи, мечты и надежды. Жажда, гнев, радость. Всё это сплетается в невысказанный клубок эмоций. Ярких, сияющих, тёмных настолько, что в них погибал свет. Когда падают последние границы, выстраиваемые с такой тщательностью. И радость, когда всё былое рушится, выстраивая новое будущее.
— Всё это время, — срывается надрывное с моих губ. Всё это время я был любим. Все эти годы я был нужен. Я. Только я.
