Его взгляд лениво скользнул по моему лицу, внимательно изучая. Мои губы приоткрылись, впитывая витающую вокруг него магию дракона, будто та была сладким нектаром.
— Как же ты похожа на неё, моя королева, — прошептал Оми, проводя пальцами по моей щеке. Один глаз дракона подернулся голубой дымкой, растворяя в этом озере радужки зрачок, другой же вернулся к прежнему холоду неба. — Но в одном мой предок просчитался, королева должна быть не слабее короля, чтобы пережить бремя истинной власти, — Оми прислонился щекой к моей щеке и выдохнул мне на ухо жарким дыханием. — Моё небо. Мой клинок. Моя королева.
— Я не позволю убить тебе брата. Это не твой трон, — отрезала я, найдя в себе силы отвернуться. Однако последовавший смешок заставил взглянуть прямо в, ставшие разными, глаза принца.
— Этот гнусный лжец, лицемер и совратитель чужой собственности? Пусть правит этой деревней, если ему она так мила. Мой трон глубоко в Проклятых Водах, по праву пробудившейся крови и силы, что способна поднять забытый свет со дна, он мой. По праву вернувшейся души. Мой. Как и все привязанные к той земле души, что драконы потеряли, покинув павший в ледяные воды мир. И когда мы сольёмся в единое нечто, когда мой голос обретет былую власть, мы вернем душам кровь их родов, и на поднятой со дна земле расцветет величайшая земля этого мира. Нашресс. Без тебя этим душам не найти своего спасителя. Мне им не быть, без тебя, мой сладкий клинок, — Оми выдыхал свои признания через так притягательно приоткрытые губы прямо на мои, что я невольно потянулась ближе. Как смертельный яд. Как всепоглощающая болезнь и наркотик.
— Ты не знаешь меры, — прошептала я не своим голосом. Уголок губ Оми дернулся в презрительной насмешке, и эти твердые горячие губы завладели моим. Всепоглощающе, жадно и грубо. Я укусила его за губу, выражая протест, и привкус драконьей крови осел на языке, заставив опомниться. Оми удержал меня рукой, продолжая этот кровавый поцелуй. Он добивался именно этого.
— Не имея магии голоса, он сумел напеть тебе страшных сказок о своём родном брате. Я же знаю эту историю с иной стороны. И я покажу тебе, — Оми крепко схватил меня за плечи, начиная свою песню. Горькую, режущую уши и прорывающуюся в мои мысли. Мир покрылся трещинами, будто осыпающаяся фреска, чтобы собраться в другой, что рисовала магия лунного. Мир памяти.
Это был королевский замок Наарона. Поглощенный ночью и светом тусклых звезд. В тишине незнакомой мне залы раздавалось лишь два голоса. Голос Оми, через чьи глаза я сейчас смотрела на весело и смущенно заигрывающую Клармонди. Она сидела на коленях принца и нежно оглаживала его грудь через распахнутую рубаху. Её шея горела засосами, а обнаженные ножки были расписаны взбухшими холмиками кожи, будто по тем прошлись тростью. Но девушка была так счастлива и, казалось, влюблена.
А потом туман перенес меня в чьи-то покои, где я сразу же признала извивающуюся в удовольствии на постели Клармонди, а вот принца я узнала не сразу. Он был жаден. Он брал её как портовую девку, а та умоляла его не останавливаться. И Вильмор, будто насмехаясь, заставлял говорить ту, что он бесподобен. Что он её единственный король. Что его брат, глупец и импотент, раз так и не попробовал это жаркое лоно. Позируя, будто зная, что за ними следят. Что Оми стал свидетелем этой измены. Этого предательства.
Я видела и алую плеть Хаоса, что Оми взял в ту ночь. И как Клармонди отрицает измену, как клянется, что даже не смотрела в сторону Вильмора, но клятва крови до боли жжет её. А после её сжигали удары проклятого орудия, оставляя глубокие раны. И тень, что наблюдает с балкона за этим наказанием без сочувствия, но с победной улыбкой. Вильмор взял девушку, использовал и бросил в пасть разъяренному дракону. Слишком поздно принц осознал полную степень предательства брата. Слишком поздно картина сложилась из осколков зломысленного пазла.
— Я заслуживаю вашего понимания, Саяра? Помилован ли я вашей волей? — Оми прижал меня к себе, спускаясь ладонями к ягодицам. — Нет сил отпустить тебя, нет сил устоять. Будто нет иного неба. Будто нет иных гор, — пальцы до боли сжали мои ягодицы, и Оми прикусил мою шею, проведя по ней носом. Я прикрыла глаза, вцепившись в плечи принца. Между нами больше не было ничего. Все мои сомнения, все мои мантры держаться от него подальше растаяли.
Мои пальцы жадно изучали это прекрасное тело. Моя одежда оказалась на земле. Сладкие губы Оми целовали жадно, будто припадая к единственному в мире кувшину с водой. Меня поглощали каждым поцелуем, каждым щипком и укусом, оставленным на теле, каждым взглядом, что так жадно впитывал меня в память. Сила, что бурлила под бледной кожей отзывалась, ласкаясь к моему дару. Черное пламя вырывалось, изучая вместе с моими пальцами напряженные мышцы на спине и руках дракона.
Я пустила тёмные плети, связывая ими руки Оми, и сбросила его с себя, сев сверху. Оми оскалился, недовольно зашипев, но я тут же сорвала с его губ легкий стон, когда мои пальцы сжали его. Я ласкала это юное непорочное тело уверенно, но неторопливо, наслаждаясь тем, как принц пытается высвободится, но сходит с ума от этих ощущений. Как властный и сильный зверь в ярости тонет в страсти и наслаждении, не сдаваясь, не покоряясь мне, но следуя дальше.
Мы были жадными, мы сражались каждым поцелуем. Я царапала его грудь, оставляя тонкие медленно краснеющие полосы жарких следов. Следы моих зубов на его шее, на груди, где я доводила его до злого рычания, сжимая соски своими зубами, и ниже, обещая другую, такую жаркую, однако не свершившуюся, ласку. Пламя съедало меня изнутри, требуя свободы, требуя больше этого ночного света. Магия проникала в светлую кровь, жгла эти тонкие раны, не позволяя им затягиваться. Они цвели на этом мраморе, оживляя его алыми цветами.
Я впилась в губы Оми, впитывая его стон, когда я позволила нам стать ближе. Его напряженный член вошел в меня до упора, даря такие жаркое ощущение наполнения. Оми замер, кажется, даже не дыша, и яркие ледяные глаза вновь загорелись магическим светом луны. Я двинулась медленно, сжимая его внутри себя, не сводя с Оми глаз. Будто пойманный белый тигр, королевский тигр, он смотрел на меня с восхищением и достоинством. Я провела пальцем по его губе, замирая на месте, и двинулась резче, отпуская магию на волю. Черное пламя окутало все тело, сжигая путы на руках дракона, уничтожая каждую травинку возле нас, оставляя лишь выжженный круг.
Оми, почувствовав свободу, тут же сжал мои бедра, задавая свой ритм, чуть ли не рыча в мои губы от желания. Я сжала его плечи, прижимаясь ближе, выгибаясь ему на встречу, полностью открываясь этому безудержному пламени. Все происходило быстро, выжигая нас дотла за секунды. Как звери, мы кусали друг друга. Не подчиняюсь друг другу, желая получить всё. Будто стоит нам разорвать эту связь, как мир исчезнет, испарится в черном пламени до последнего камня. С каждым новым стоном дракона, магия набирала силу, грозя сорваться на мир бушующей волной. И в минуту трезвой мысли я успела понять, что происходит.
Я зажала рот Оми за секунду до того, как тело его пошло дрожью, а глаза заволокла моя тьма. Удовольствие свернулось и во мне напряженным узлом, лишая возможности вздохнуть. Стон утонул в моей ладони, я же прикусила свою губу до крови, сдерживая свой. Никогда ещё я не ощущала в себе такой мощи и легкости.
Мы упали на землю, прижимаясь к друг другу. Под моей ладонью билось сильное сердце, что я запятнала своей тьмой. Такое сильное и уверенное в своём ритме. Я взглянула в голубые глаза Оми и сглотнула, уловив в них все ещё бушующий голод. Черный, будто сама бездна Хаоса, ненасытный и яростный. И в узком зрачке тьма бушевала настоящей смертью, будто над этой частью души дракона тьма одержала полное господство.
— Почему? — спросила я, огладив щеку под чужим глазом. Я не видела ни у одного пробудившегося дракона подобного. Будто чужой.
— Так выглядят настоящие драконы. Драконы земли Нашресс, где каждый имел две души. Земную, которую потеряли беженцы, и небесную. Я расскажу тебе всё. Только оставайся со мной. Только верь мне, моя черная луна, — Оми навис надо мной, удерживая за запястья, и втянул губами мой сосок, кусая его до яркой вспышки боли. До тягучего возбуждения внизу, что требовало ещё. Того, темного, что таилось за новой личиной второй души, в её самых беспросветных лабиринтах.
— Дам тебе ровно два часа, чтобы ты показал мне своё желание. Но не здесь. Руки не отпускай, — усмехнулась, активируя портал в свои покои, что черным штормом окутал нас, выплюнув на край кровати. Оми напрягся, оглянувшись, но тут же расслабился, узнав родной замок. — Два часа, Оми.
— Семья не должна знать, — он сел рядом, начиная выплетать барьеры на комнату. Я перекатилась дальше от края, ловя на себе внимательный взгляд голодного до близости дракона. Он недолго думал, а потом спросил. — Подавляющий амулет наденешь?
— А с чего ты взял, что он у меня есть? — улыбнулась я, облизывая губы. Ну же, змеиный разведчик, признавай, как тщательно ты вел слежку. Я доставала амулеты лишь с продажными демонами, что были готовы практически на что угодно за соответствующее вознаграждение.
— Я не прошу нацепить ожерелье пустоты, Сая, только амулет. Хотя, где ты достала артефакт и почему не поставила на учет мы поговорим позже, — оскалился дракон, закончив накладывать барьеры, и шлепнул меня по ягодице, после чего сжал место удара, грубо огладив контур следа. — А использовать такую древнюю вещь лишь для эротических игр с платными…
— Да вы, мой принц, любитель подглядывать? — наигранно ужаснулась я, пропуская мимо ушей замечание про артефакт. Делиться такой дорогой, я бы даже сказала, бесценной вещью, с кем бы то ни было я не желала. Щёлкнула пальцами, и из магического ящика упал на кровать амулет.
— Если что-то будет не так, три разряда по телу. На это магии хватит, — предупредил Оми, убирая мои волосы со спины, чтобы надеть амулет подавления силы. Для слабых магов он был полным блокировщиком, но для нас лишь ослабляющим украшением. В арсенале дознавателей имелись вещи куда страшнее, но даже им было далеко до артефакта, что спал в моём тайнике. Вещь, способная полностью запечатать магию Оми даже сейчас, когда он был в полной силе и наделен вторым истоком. Он был моим страховочным плотом, если всё пойдет по разрушительному сценарию. — Сая, ты услышала?
— Да, — снова потянулась я, на пробу пуская по телу молнии. Разряды получились ощутимыми, но магия с трудом отзывалась на приказы сознания. Будто руки были связаны. Спонтанные выбросы магии были сведены к минимуму, что значительно расширяло вариант дальнейшей игры.
Оми поднялся, потянув меня за ногу к краю кровати, и поднял на ноги. Он бегло обежал изголовье кровати и потолок взглядом, усмехнулся, и пробил камень надо мной черными путами, которые переливались серебристыми бликами. Моя сила в его руках была другой, куда более холодной и острой. Не уютной спокойной тьмой последнего покоя, а холодным ужасом последнего вздоха в страхе перед неизведанным.
— Сильнейшая женщина континента, — прошептал Оми, обвивая путы вокруг моих запястий и подтягивая их наверх, так, что я даже чуть поднялась на носочки. — Обнаженная и почти лишенная сил, — дракон схватил меня за подбородок, запечатав на губах поцелуй и отошел, любуясь.
Один взмах его руки, и глаза затянуло тьмой. Этот гадёныш лишил меня зрения. Я дернулась, но путы больно кольнули, выкачивая мою силу. Такой продуманной ловушки я не ожидала, но это лишь больше распалило пожар внизу. Ощещение уязвимости возбуждало. Я слышала, как Оми подошел, но всё равно прикосновение его руки заставило меня дернуться. Ладонь накрыла меня внизу, между ног, и палец нагло скользнул дальше, оглаживая влажные губы. Зубы снова дернули меня за сосок, а после оставили след укуса выше, на груди. Два пальца скользнули внутрь, лаская медленно, и я прикусила губу. Вторая рука огладила моё бедро, а после магия пламенем опалила кожу на грани ожога. Я сжалась, но Оми лишь усмехнулся, пуская молнии по руке внизу. Казалось, они прошлись дальше, по нервам, стекая по волосам в пространство комнаты.
Я дернулась наверх, оставшись на самых кончиках пальцев, ощущая, как сила снова уходит в путы, а рука лишь смелее пытает возбужденный и такой чувствительный сейчас орган. Я зашипела, и рука исчезла, а меня развернули лицом к кровати. Я уже была готова на всё, только бы он не останавливался и продолжал погружать нас в эту тьму.
— Говорят, после свидания с Первым Перстом, Пятый Перст сознался своей супруге во всех своих изменах и отписал ей всё своё имущество, даже своих любимых гнедых жеребцов, которые сами по себе стоили целое состояние, — Оми протянул это с таким наслаждением, будто самолично отнимал у Перста его имущество. Хотя почему будто? На остатках разума я возмутилась.
— Я не твоя собственность. Ты сознаешься в нападении на героя Имперской войны, Оми. Я обязана доложить, — я повернула голову в сторону, прислушиваясь к тихим шагам за своей спиной. Каждый шорох эхом отдовался в позвоночнике.
— Как доложила об ожерелье пустоты или участии снежного дракона в бойне? Брось, Саяра, ты не предаёшь лишь свои убеждения и интересы. Да и что ты скажешь? Принц иного государства напел сильнейшему герою вашей песню сирены за то, что тот высек тебя, а после грубо взял? Из всего, что я видел, я так и не смог понять, почему именно ему ты позволила то, что творила обычно сама? Ему. Он слабее тебя, его звание кричит об этом, — воздух со свистом рассекла трость, и я сжала зубы. — Я хорошо чувствую людей, и если я не понимаю, если моя песня не нашла этих ответов раньше, это лишь потому, что ты сама не призналась себе. Если ты будешь моей королевой, ты должна соответствовать. Сила крыла дракона в истине, в полной честности с собой. Так что будь добра, расскажи, почему ты позволила Ему?
Я промолчала, скрипя зубами. Оми моё молчание не понравилось, и я дернулась вперед, когда после свиста воздуха мои ягодицы опалила тонка трость. Боль прошлась по внутренней стороне бедер, сжалась тугим узлом внутри и утонула на коже живота возбуждающим отголоском.
— Почему ты позволила этому демону владеть собой? — повторил вопрос Оми, и трость укусила ниже, где кожа была тоньше и чувствительней. Следующий удар был сильнее, сорвав с моих губ вздох. По бедру медленно потекла капля моей влаги. Я зарычала, послав удар по путам и дернула руки вниз, после чего комнату наполнил запах раскаленного железа и тихий треск каменного потолка…
Оми крепко взял меня за плечо, надавив пальцем ровно в болевую точку так, что у меня заслезились глаза. Я попыталась выгнуться прочь, но Оми не ослаблял хватки. Будто живое пламя пожирало мои нервы жуткой болью, от которой было некуда деться. Едва ли это было тем, что приносило тёмное удовольствие, это было неприятное и досадное наказание.
— Ещё одна атака, и я не буду так сдержан и разумен, Сая. Мне чертовски трудно держаться в светлой части сознания. Будь послушной девочкой и отвечай на мои вопросы, — Оми отпустил плечо, ту же прикусив его и облизав. Его напряженный член упирался мне в ягодицу. Мои мысли чуть расплывались, ведомые в темноту сильными руками, что оглаживали контуры моего тела. — Сая, почему ты позволила ему?
— Как же ты похожа на неё, моя королева, — прошептал Оми, проводя пальцами по моей щеке. Один глаз дракона подернулся голубой дымкой, растворяя в этом озере радужки зрачок, другой же вернулся к прежнему холоду неба. — Но в одном мой предок просчитался, королева должна быть не слабее короля, чтобы пережить бремя истинной власти, — Оми прислонился щекой к моей щеке и выдохнул мне на ухо жарким дыханием. — Моё небо. Мой клинок. Моя королева.
— Я не позволю убить тебе брата. Это не твой трон, — отрезала я, найдя в себе силы отвернуться. Однако последовавший смешок заставил взглянуть прямо в, ставшие разными, глаза принца.
— Этот гнусный лжец, лицемер и совратитель чужой собственности? Пусть правит этой деревней, если ему она так мила. Мой трон глубоко в Проклятых Водах, по праву пробудившейся крови и силы, что способна поднять забытый свет со дна, он мой. По праву вернувшейся души. Мой. Как и все привязанные к той земле души, что драконы потеряли, покинув павший в ледяные воды мир. И когда мы сольёмся в единое нечто, когда мой голос обретет былую власть, мы вернем душам кровь их родов, и на поднятой со дна земле расцветет величайшая земля этого мира. Нашресс. Без тебя этим душам не найти своего спасителя. Мне им не быть, без тебя, мой сладкий клинок, — Оми выдыхал свои признания через так притягательно приоткрытые губы прямо на мои, что я невольно потянулась ближе. Как смертельный яд. Как всепоглощающая болезнь и наркотик.
— Ты не знаешь меры, — прошептала я не своим голосом. Уголок губ Оми дернулся в презрительной насмешке, и эти твердые горячие губы завладели моим. Всепоглощающе, жадно и грубо. Я укусила его за губу, выражая протест, и привкус драконьей крови осел на языке, заставив опомниться. Оми удержал меня рукой, продолжая этот кровавый поцелуй. Он добивался именно этого.
— Не имея магии голоса, он сумел напеть тебе страшных сказок о своём родном брате. Я же знаю эту историю с иной стороны. И я покажу тебе, — Оми крепко схватил меня за плечи, начиная свою песню. Горькую, режущую уши и прорывающуюся в мои мысли. Мир покрылся трещинами, будто осыпающаяся фреска, чтобы собраться в другой, что рисовала магия лунного. Мир памяти.
Это был королевский замок Наарона. Поглощенный ночью и светом тусклых звезд. В тишине незнакомой мне залы раздавалось лишь два голоса. Голос Оми, через чьи глаза я сейчас смотрела на весело и смущенно заигрывающую Клармонди. Она сидела на коленях принца и нежно оглаживала его грудь через распахнутую рубаху. Её шея горела засосами, а обнаженные ножки были расписаны взбухшими холмиками кожи, будто по тем прошлись тростью. Но девушка была так счастлива и, казалось, влюблена.
А потом туман перенес меня в чьи-то покои, где я сразу же признала извивающуюся в удовольствии на постели Клармонди, а вот принца я узнала не сразу. Он был жаден. Он брал её как портовую девку, а та умоляла его не останавливаться. И Вильмор, будто насмехаясь, заставлял говорить ту, что он бесподобен. Что он её единственный король. Что его брат, глупец и импотент, раз так и не попробовал это жаркое лоно. Позируя, будто зная, что за ними следят. Что Оми стал свидетелем этой измены. Этого предательства.
Я видела и алую плеть Хаоса, что Оми взял в ту ночь. И как Клармонди отрицает измену, как клянется, что даже не смотрела в сторону Вильмора, но клятва крови до боли жжет её. А после её сжигали удары проклятого орудия, оставляя глубокие раны. И тень, что наблюдает с балкона за этим наказанием без сочувствия, но с победной улыбкой. Вильмор взял девушку, использовал и бросил в пасть разъяренному дракону. Слишком поздно принц осознал полную степень предательства брата. Слишком поздно картина сложилась из осколков зломысленного пазла.
— Я заслуживаю вашего понимания, Саяра? Помилован ли я вашей волей? — Оми прижал меня к себе, спускаясь ладонями к ягодицам. — Нет сил отпустить тебя, нет сил устоять. Будто нет иного неба. Будто нет иных гор, — пальцы до боли сжали мои ягодицы, и Оми прикусил мою шею, проведя по ней носом. Я прикрыла глаза, вцепившись в плечи принца. Между нами больше не было ничего. Все мои сомнения, все мои мантры держаться от него подальше растаяли.
Мои пальцы жадно изучали это прекрасное тело. Моя одежда оказалась на земле. Сладкие губы Оми целовали жадно, будто припадая к единственному в мире кувшину с водой. Меня поглощали каждым поцелуем, каждым щипком и укусом, оставленным на теле, каждым взглядом, что так жадно впитывал меня в память. Сила, что бурлила под бледной кожей отзывалась, ласкаясь к моему дару. Черное пламя вырывалось, изучая вместе с моими пальцами напряженные мышцы на спине и руках дракона.
Я пустила тёмные плети, связывая ими руки Оми, и сбросила его с себя, сев сверху. Оми оскалился, недовольно зашипев, но я тут же сорвала с его губ легкий стон, когда мои пальцы сжали его. Я ласкала это юное непорочное тело уверенно, но неторопливо, наслаждаясь тем, как принц пытается высвободится, но сходит с ума от этих ощущений. Как властный и сильный зверь в ярости тонет в страсти и наслаждении, не сдаваясь, не покоряясь мне, но следуя дальше.
Мы были жадными, мы сражались каждым поцелуем. Я царапала его грудь, оставляя тонкие медленно краснеющие полосы жарких следов. Следы моих зубов на его шее, на груди, где я доводила его до злого рычания, сжимая соски своими зубами, и ниже, обещая другую, такую жаркую, однако не свершившуюся, ласку. Пламя съедало меня изнутри, требуя свободы, требуя больше этого ночного света. Магия проникала в светлую кровь, жгла эти тонкие раны, не позволяя им затягиваться. Они цвели на этом мраморе, оживляя его алыми цветами.
Я впилась в губы Оми, впитывая его стон, когда я позволила нам стать ближе. Его напряженный член вошел в меня до упора, даря такие жаркое ощущение наполнения. Оми замер, кажется, даже не дыша, и яркие ледяные глаза вновь загорелись магическим светом луны. Я двинулась медленно, сжимая его внутри себя, не сводя с Оми глаз. Будто пойманный белый тигр, королевский тигр, он смотрел на меня с восхищением и достоинством. Я провела пальцем по его губе, замирая на месте, и двинулась резче, отпуская магию на волю. Черное пламя окутало все тело, сжигая путы на руках дракона, уничтожая каждую травинку возле нас, оставляя лишь выжженный круг.
Оми, почувствовав свободу, тут же сжал мои бедра, задавая свой ритм, чуть ли не рыча в мои губы от желания. Я сжала его плечи, прижимаясь ближе, выгибаясь ему на встречу, полностью открываясь этому безудержному пламени. Все происходило быстро, выжигая нас дотла за секунды. Как звери, мы кусали друг друга. Не подчиняюсь друг другу, желая получить всё. Будто стоит нам разорвать эту связь, как мир исчезнет, испарится в черном пламени до последнего камня. С каждым новым стоном дракона, магия набирала силу, грозя сорваться на мир бушующей волной. И в минуту трезвой мысли я успела понять, что происходит.
Я зажала рот Оми за секунду до того, как тело его пошло дрожью, а глаза заволокла моя тьма. Удовольствие свернулось и во мне напряженным узлом, лишая возможности вздохнуть. Стон утонул в моей ладони, я же прикусила свою губу до крови, сдерживая свой. Никогда ещё я не ощущала в себе такой мощи и легкости.
Мы упали на землю, прижимаясь к друг другу. Под моей ладонью билось сильное сердце, что я запятнала своей тьмой. Такое сильное и уверенное в своём ритме. Я взглянула в голубые глаза Оми и сглотнула, уловив в них все ещё бушующий голод. Черный, будто сама бездна Хаоса, ненасытный и яростный. И в узком зрачке тьма бушевала настоящей смертью, будто над этой частью души дракона тьма одержала полное господство.
— Почему? — спросила я, огладив щеку под чужим глазом. Я не видела ни у одного пробудившегося дракона подобного. Будто чужой.
— Так выглядят настоящие драконы. Драконы земли Нашресс, где каждый имел две души. Земную, которую потеряли беженцы, и небесную. Я расскажу тебе всё. Только оставайся со мной. Только верь мне, моя черная луна, — Оми навис надо мной, удерживая за запястья, и втянул губами мой сосок, кусая его до яркой вспышки боли. До тягучего возбуждения внизу, что требовало ещё. Того, темного, что таилось за новой личиной второй души, в её самых беспросветных лабиринтах.
— Дам тебе ровно два часа, чтобы ты показал мне своё желание. Но не здесь. Руки не отпускай, — усмехнулась, активируя портал в свои покои, что черным штормом окутал нас, выплюнув на край кровати. Оми напрягся, оглянувшись, но тут же расслабился, узнав родной замок. — Два часа, Оми.
— Семья не должна знать, — он сел рядом, начиная выплетать барьеры на комнату. Я перекатилась дальше от края, ловя на себе внимательный взгляд голодного до близости дракона. Он недолго думал, а потом спросил. — Подавляющий амулет наденешь?
— А с чего ты взял, что он у меня есть? — улыбнулась я, облизывая губы. Ну же, змеиный разведчик, признавай, как тщательно ты вел слежку. Я доставала амулеты лишь с продажными демонами, что были готовы практически на что угодно за соответствующее вознаграждение.
— Я не прошу нацепить ожерелье пустоты, Сая, только амулет. Хотя, где ты достала артефакт и почему не поставила на учет мы поговорим позже, — оскалился дракон, закончив накладывать барьеры, и шлепнул меня по ягодице, после чего сжал место удара, грубо огладив контур следа. — А использовать такую древнюю вещь лишь для эротических игр с платными…
— Да вы, мой принц, любитель подглядывать? — наигранно ужаснулась я, пропуская мимо ушей замечание про артефакт. Делиться такой дорогой, я бы даже сказала, бесценной вещью, с кем бы то ни было я не желала. Щёлкнула пальцами, и из магического ящика упал на кровать амулет.
— Если что-то будет не так, три разряда по телу. На это магии хватит, — предупредил Оми, убирая мои волосы со спины, чтобы надеть амулет подавления силы. Для слабых магов он был полным блокировщиком, но для нас лишь ослабляющим украшением. В арсенале дознавателей имелись вещи куда страшнее, но даже им было далеко до артефакта, что спал в моём тайнике. Вещь, способная полностью запечатать магию Оми даже сейчас, когда он был в полной силе и наделен вторым истоком. Он был моим страховочным плотом, если всё пойдет по разрушительному сценарию. — Сая, ты услышала?
— Да, — снова потянулась я, на пробу пуская по телу молнии. Разряды получились ощутимыми, но магия с трудом отзывалась на приказы сознания. Будто руки были связаны. Спонтанные выбросы магии были сведены к минимуму, что значительно расширяло вариант дальнейшей игры.
Оми поднялся, потянув меня за ногу к краю кровати, и поднял на ноги. Он бегло обежал изголовье кровати и потолок взглядом, усмехнулся, и пробил камень надо мной черными путами, которые переливались серебристыми бликами. Моя сила в его руках была другой, куда более холодной и острой. Не уютной спокойной тьмой последнего покоя, а холодным ужасом последнего вздоха в страхе перед неизведанным.
— Сильнейшая женщина континента, — прошептал Оми, обвивая путы вокруг моих запястий и подтягивая их наверх, так, что я даже чуть поднялась на носочки. — Обнаженная и почти лишенная сил, — дракон схватил меня за подбородок, запечатав на губах поцелуй и отошел, любуясь.
Один взмах его руки, и глаза затянуло тьмой. Этот гадёныш лишил меня зрения. Я дернулась, но путы больно кольнули, выкачивая мою силу. Такой продуманной ловушки я не ожидала, но это лишь больше распалило пожар внизу. Ощещение уязвимости возбуждало. Я слышала, как Оми подошел, но всё равно прикосновение его руки заставило меня дернуться. Ладонь накрыла меня внизу, между ног, и палец нагло скользнул дальше, оглаживая влажные губы. Зубы снова дернули меня за сосок, а после оставили след укуса выше, на груди. Два пальца скользнули внутрь, лаская медленно, и я прикусила губу. Вторая рука огладила моё бедро, а после магия пламенем опалила кожу на грани ожога. Я сжалась, но Оми лишь усмехнулся, пуская молнии по руке внизу. Казалось, они прошлись дальше, по нервам, стекая по волосам в пространство комнаты.
Я дернулась наверх, оставшись на самых кончиках пальцев, ощущая, как сила снова уходит в путы, а рука лишь смелее пытает возбужденный и такой чувствительный сейчас орган. Я зашипела, и рука исчезла, а меня развернули лицом к кровати. Я уже была готова на всё, только бы он не останавливался и продолжал погружать нас в эту тьму.
— Говорят, после свидания с Первым Перстом, Пятый Перст сознался своей супруге во всех своих изменах и отписал ей всё своё имущество, даже своих любимых гнедых жеребцов, которые сами по себе стоили целое состояние, — Оми протянул это с таким наслаждением, будто самолично отнимал у Перста его имущество. Хотя почему будто? На остатках разума я возмутилась.
— Я не твоя собственность. Ты сознаешься в нападении на героя Имперской войны, Оми. Я обязана доложить, — я повернула голову в сторону, прислушиваясь к тихим шагам за своей спиной. Каждый шорох эхом отдовался в позвоночнике.
— Как доложила об ожерелье пустоты или участии снежного дракона в бойне? Брось, Саяра, ты не предаёшь лишь свои убеждения и интересы. Да и что ты скажешь? Принц иного государства напел сильнейшему герою вашей песню сирены за то, что тот высек тебя, а после грубо взял? Из всего, что я видел, я так и не смог понять, почему именно ему ты позволила то, что творила обычно сама? Ему. Он слабее тебя, его звание кричит об этом, — воздух со свистом рассекла трость, и я сжала зубы. — Я хорошо чувствую людей, и если я не понимаю, если моя песня не нашла этих ответов раньше, это лишь потому, что ты сама не призналась себе. Если ты будешь моей королевой, ты должна соответствовать. Сила крыла дракона в истине, в полной честности с собой. Так что будь добра, расскажи, почему ты позволила Ему?
Я промолчала, скрипя зубами. Оми моё молчание не понравилось, и я дернулась вперед, когда после свиста воздуха мои ягодицы опалила тонка трость. Боль прошлась по внутренней стороне бедер, сжалась тугим узлом внутри и утонула на коже живота возбуждающим отголоском.
— Почему ты позволила этому демону владеть собой? — повторил вопрос Оми, и трость укусила ниже, где кожа была тоньше и чувствительней. Следующий удар был сильнее, сорвав с моих губ вздох. По бедру медленно потекла капля моей влаги. Я зарычала, послав удар по путам и дернула руки вниз, после чего комнату наполнил запах раскаленного железа и тихий треск каменного потолка…
Оми крепко взял меня за плечо, надавив пальцем ровно в болевую точку так, что у меня заслезились глаза. Я попыталась выгнуться прочь, но Оми не ослаблял хватки. Будто живое пламя пожирало мои нервы жуткой болью, от которой было некуда деться. Едва ли это было тем, что приносило тёмное удовольствие, это было неприятное и досадное наказание.
— Ещё одна атака, и я не буду так сдержан и разумен, Сая. Мне чертовски трудно держаться в светлой части сознания. Будь послушной девочкой и отвечай на мои вопросы, — Оми отпустил плечо, ту же прикусив его и облизав. Его напряженный член упирался мне в ягодицу. Мои мысли чуть расплывались, ведомые в темноту сильными руками, что оглаживали контуры моего тела. — Сая, почему ты позволила ему?
