Она не только не пыталась со мной заговорить, но и остановилась чуть поодаль, словно побаивалась. А руки держала за спиной. Обычно она так делала, когда кто-то её отчитывал за очередной проступок.
Я молча протянул ей деревяшку. Девочка сначала растерялась, затем медленно протянула руки и аккуратно, стараясь не коснуться моей руки, взяла игральную кость. Тут же развернулась и побежала к, судя по всему, младшей сестре.
Иногда слух, пусть и на непродолжительное время, ко мне всё-таки возвращался; это происходило внезапно и всегда заставало врасплох, потому что на смену оглушительной тишине, - изредка прерываемой каким-то утробным бульканьем, кое словно звучало из водных глубин и смахивало на клокочущую отрыжку Ктулху, - врывалась целая какофония разнообразных громких, чётких звуков и слов, звучащих на приятном, мелодичном, хоть и местами грубоватом, но незнакомом мне языке.
Но пока что слух, увы, так и не вернулся; впрочем, чтобы осознать всю сакральную суть происходящего, достаточно было просто посмотреть на поведение Калена и старшей девчонки - они ругались.
Точнее, она ругалась, а вот Кален, что совсем для него не свойственно, и рта раскрыть не мог, ему явно было некомфортно находиться под столь яростным напором собеседницы.
Я мог бы запросто его спасти: достаточно лишь резко встрять в разговор и на пальцах объяснить, как, мол, сгораю от благородного желания оказать им посильную помощь в готовке помоев, кои они называют едой(наверное называют, языка-то я не понимаю); но девчонка выступала уж больно артистично, экспрессивно и забавно, прям любо-дорого смотреть. Собственно, поэтому я пока что решил не прерывать её импровизированное представление.
Она резко подалась вперёд, приблизившись к лицу Калена; парню пришлось выгнуть спину, дабы избежать прямого столкновения: в противном случае она бы точно носом “клюнула” его в глаз.
Уголки губ парня были опущены, брови нахмурены так, словно он не просто злился, а буквально на все сто процентов состоял из гнева, как какой-нибудь персонаж мультфильма или актёр низшего пошиба, пытающийся своими гипертрофированными эмоциями доказать всему миру, что он - гениальнейший актёр уровня Ричарда “каменное-лицо” Гира.
Но при этом в глазах Калена явно читался страх, - как у ребёнка, который ожидает скорого наказания со стороны родителей за совершённый им проступок, - одновременно с ним что-то наподобие отчаяния, явно зародившегося из-за отсутствия возможности побега, и в то же время… решимость выстоять. Выстоять под натиском этой… гипотетической сестры и стойки выдержать её напор.
Ха-ха, а он хорош! Я невольно чуть не расплылся в улыбке.
Губы девушки безостановочно шевелились, рот то открывался, то закрывался - если не кричала, то говорила точно на повышенных тонах. Девчонка, казалось, не замолкает ни на секунды, выплёвывает слова словно пулемёт. Если бы “слова” могли оказывать на людей физическое воздействие, она бы точно превратила Калена в решето.
Помимо безостановочной болтовни девчонка ещё и умудрялась активно дирижировать: сначала подняла ладонь вверх и чуть-чуть покачала головой, потом свела большой и указательный пальцы вместе, интенсивно постучала себя по груди, затем вздёрнула подбородок вверх и выпрямилась во весь рост, прекратив так яростно наседать на Калена.
Из-за того, что они стояли рядом, почти вплотную друг к другу, я отчётливо смог увидеть разницу в их росте: она возвышалась над парнем. Смотрела на него снизу вверх.
Девчонка несколько раз нагло ткнула парня пальцем в щеку. И - замолчала. Приоткрыв рот, начала глубоко дышать, насыщая лёгкие кислородом. Что, в общем-то, не удивительно, после такого-то выступления.
Бедняга Кален даже не сразу понял, что ему дали возможность высказаться; некоторое время он тупо смотрел на девчонку, явно ожидая продолжения. Но продолжения не последовало; он криво усмехнулся, неуклюже, нервно облизнул пересохшие губы и начал вещать - очень медленно, едва шевеля губами. И мягко, аккуратно касаясь, попытался отвести руку сестры от своего лица.
Она тут же на это отреагировала, шлёпнув его по тыльной стороне ладони, из-за чего бедный Кален отступил на шаг назад, врезавшись спиной в кухонную тумбу.
Девчонка, переведя дыхание, снова пошла в атаку, продолжив свой яростный монолог. Не знаю уж, что её так разозлило, но она явно была в бешенстве: на лбу вздулась едва видимая вена, щёки залились румянцем, но отнюдь не из-за смущения, глаза широко раскрыты, зрачки увеличились… ужас, в общем.
Девчонка махнула левой рукой в сторону; парень, не ожидавший подобного, вздрогнул и съёжился. Правой же его… эм, сестра врезала по столу. Сделала шаг в сторону, и резко отвернулась от “брата” и меня, теперь её лица я не видел. Длинные чёрные волосы девчонки, словно порываемые ветром, взметнулись вверх, рассыпавшись по плечу.
Правую руку она уткнула в бок, а левую согнула в локте; видимо, продолжила говорить, переминаясь с ноги на ногу и махала левой, изредка то сжимая её в кулак, то разжимая.
Вот правда, очень хочется услышать её агрессивный спич, потому что я решительно не понимаю, о чём так долго можно вещать?
Кален, тем временем, опустив руки по швам, тупо стоял на месте и, практически не моргая, пялился на ступни девочки.
Так, ладно. Наблюдать за этим немым театром, конечно, интересно, но конкретно сие представление мне уже поднадоело, пора бы его заканчивать. Поскольку я не мог сказать ничего вменяемого - разве что попробовать проблеять какую-нибудь ерунду в надежде рассмешить ребят - решил схитрить: начал постукивать пальцами по столу. Этого хватило, чтобы Кален и девчонка почти синхронно обратили на меня внимание. Притом девчонка-то почти сразу, а вот Кален отреагировал немного заторможенно.
Теперь он глядел на меня так, словно увидел чужака в родном доме. Ну и пусть, главное - Кален отвлёкся от недавней односторонней ссоры.
Девушка теперь уже тоже, в кои-то веки, почтила меня своим вниманием. Вот только она не выглядела заинтересованной или удивлённой, скорее… недовольной и даже обиженной.
Пусть в прошлом я и умер слишком рано, но за годы своей непродолжительной жизни умудрился стать настоящим похитителем женских сердец. Познакомиться на улице с первой встречной, по внешнему виду девушки определить, какой стиль общения ей нравится, с помощью лёгкого, нежного флирта определить степень её расположенности, а потом - за каких-то два-три дня влюбить в себя, ха, это всё мне давалось легко! В моих мечтах и влажных фантазиях, правда…
С представительницами противоположного пола я общался только по делу и то крайне редко, поэтому всё, на что у меня сейчас хватило ума - это улыбнуться. И с помощью улыбки попробовать немного смягчить гневный настрой гипотетической сестры и продемонстрировать добрые намерения, ибо мне кажется, что она относится ко мне немного предвзято.
Вот только улыбнуться у меня не получилось, лицевые мышцы предательски свело. Да ещё и во рту пересохло, губы, блин, слиплись, поэтому получилось только по-идиотски скривиться. Девчонка это восприняла явно не как акт добродушия; демонстративно отвернувшись, она отошла от нас подальше и начала греметь посудой.
Твою же срань…
Так, ладно, Кален. За эти дни мы с ним умудрились более-менее наладить понятный нам обоим - ну и ещё большому числу счастливчиков, обладающих скудным интеллектом - набор жестов. Однако о готовке в те моменты налаживания жестового контакта и “речи”, как говорится, не шло, поэтому как объяснить ему моё желание помочь я не знал.
И всё же, решение пришло само по себе и достаточно быстро: я просто указал пальцем на себя, затем схватил одиноко лежащую на столе картошину и начал водить по ней пальцем, якобы счищая кожуру.
Кален, нахмурившись, некоторое время тупо на меня пялился, пытаясь сообразить что к чему - возможно, он ещё не до конца пришёл в себя после наезда девчонки. Но вскоре он наконец сообразил… что я хочу ему что-то сказать. Но вот что именно он не понял, поэтому начал задумчиво смотреть, как я пачкаю пальцы, жмакая картофелину.
Затем он хлопнул в ладоши, улыбнулся мне, кивнул и начал говорить с девчонкой. Куда шла она - туда смещался и он, следовал за ней строго по пятам. Что-то сказал и ждал реакции, с которой его… сестра не торопилась.
И всё-таки, сестра она или нет?..
В итоге, она остановилась у раковины. Стояла и молча смотрела, как в кастрюлю набирается вода; Кален стоял рядом и пялился то на девчонку, то на воду. Ну а я, продолжая мять картофелину, пялился на них обоих.
Кажется, девушка что-то ему ответила; она подошла к газовой плите, а Кален направился ко мне, и, как обычно, улыбнулся. То-есть, всё плохо, да? Ну, вернее, хорошо для них, потому что девчонка, вероятно, дала добро… а жаль.
Итак, два стула: один высокий, а другой низкий - мелкая деревянная скрипучая табуретка, собранная, видать, учениками младших классов на уроке труда и скреплённая соплями. Поскольку высокий стул мог стать для меня серьёзной проблемой, которую в моём нынешнем состоянии без помощи Калена я не преодолею, - свалюсь нафиг, пока буду забираться, - решил всё же усесться на табуретку, искренне надеясь, что под моим весом она не развалится.
На пол Кален поставил оцинкованное ведро, в которое нам и предстояло бросать счищенные ошмётки кожуры. Паренёк поставил на столе миску с вымытой картошкой, вручил мне небольшой ножик и уселся напротив меня, ловко запрыгнув на высокий стул.
Я же, перед тем как приступить к работе, предался секундным воспоминаниям о своей былой жизни и на автомате решил проверить нож на остроту. Хорошо хоть ума хватило делать это не пальцем - поднёс лезвие к ногтю и, пользуясь невнимательностью Калена, чуть-чуть резанул ноготь. Больно не было, но из-за неприятного чувства по спину поползли мурашки, а в месте пореза появилась хорошая такая царапина.
Пытаясь сбросить это неприятное чувство, я начал тереть палец о штанину и украдкой глянул на девчонку, возившуюся у раковины. Чтобы не намочить одежду, она закатала рукава почти до плеч, обнажив на удивление белую кожу на руках.
Девчонку нельзя назвать смуглой, она выглядит как типичная домоседка, которая на улице бывать не любит - впрочем, по количеству её забот, я не так уж и далёк от истины в своих выводах. Но из-за вынужденного пребывания под солнцем её лицо и шея всё же чуть-чуть загорели. А вот руки белые.
Поэтому я далеко не сразу увидел старый, почти затянувшийся белый шрам, идущий от локтя и примерно до середины предплечья. Это как она так умудрилась? Чем? Захотелось спросить, но… хех, это просто нереально. Даже если с помощью языка жестов и покажу, что меня интересует, то как она ответ? И ответит ли вообще?
Так, ладно, картофель!
Его было не так уж и много, всего лишь шесть штук: четыре маленьких, и ещё две довольно больших. На всех такого количества, конечно же, не хватит… а значит, жареная или варёная картошка будет присутствовать в качестве небольшого гарнира к стандартному блюду.
Ну, делать нечего, надо чистить - значит, надо… сам вызвался, в конце концов. Поудобнее перехватил нож, взял мокрую маленькую картошину и только сейчас осознал, что чистить картошку я не умею!
Во-первых, раньше я всегда пользовался очень удобной картофелечисткой, а во-вторых, у меня банально не хватало сил в пальцах, чтобы нормально удерживать этот чёртов ножик!
Твёрдо сжимаю рукоять и приступаю к попыткам срезать кожуру с картофелины - начинает сводить пальцы; пытаюсь ослабить хватку, и нож выскальзывает из руки. Что за фигня?!
Впрочем, моё упорство всё-таки принесло свои плоды, я кое-как приноровился и смог-таки приступить к полноценной чистке. Для начала немного надрезал шкурку, а уже потом начал её счищать, срезая небольшие кусочки. Правда, дело двигалось косо-криво, потому что не смотря на все попытки как-то исправить положение, я умудрялся счищать не только кожуру, но и мякоть картофелины. Блин, да какого хрена, её и так мало!
Я, пожалуй, никогда в жизни так серьёзно не относился к работе, как к очистке этой картофелины! Сосредоточил все силы и внимание на ней и ноже - дело шло, продвигалось очень медленно, но верно, ситуация постепенно улучшалась, хоть и не до конца; моё мастерство росло буквально по часам.
И я не шучу, любой другой бы уже давно приловчился на моём месте, твою же мать!
Картофелину я почистил только наполовину, и то, блин, довольно сильно её покромсал. Что не так с моими пальцами?!
А вот Кален тем временем уже дочищал третью, попутно покачиваясь из стороны в сторону, поднимая и опуская плечи да едва заметно шевеля губами - видимо, что-то там напевал себе под нос.
Из-за того, что я отвлёкся, умудрился случайно цапнуть себя ножом по основанию большого пальца. И цапнул прилично, хорошенько так надрезав очень тонкий кусок кожи, из-за чего первое время думал что ничего страшного в этом нет, но буквально через несколько секунд пошла кровь: сначала она понемногу сочилась на поверхности, однако вскоре уже практически хлынула из раны, растекаясь по руке.
Кален этого не заметил; кажется, он полностью погрузился в свои мысли.
Я облизнул, как мне показалось, горячие губы и продолжил остервенело чистить картофелину, изредка поглядывая на рану. Решил, что порезом займусь позже, а для начала всё-таки разберусь с этой клубневой тварью! К тому же, Кален уже потянулся к четвёртой, последней картофелине. Он уже чистит четвёртую, а я с первой вожусь!
С небывалым запозданием пришла боль; сначала слабая, едва заметная, потом она начала усиливаться с каждой секундой. Вместе с ней нарастал и гнев, распространявшийся как на мою никчёмность и всеобъемлющую слабость в этом теле, так и на небывалое мастерство сопротивления этой чёртовой картофелины.
А вместе с гневом пришло и другое чувство… уже практически позабытое благодаря стараниям Оксаны. И оно привело к очередной травме: я выронил картофелину, якобы случайно, затем провёл лезвием по подушечкам среднего и указательного пальцев.
Всего лишь мелкий порез, но в этот раз из-за резко возникшей боли я чуть не пискнул, благо, умудрился всё-таки промолчать; вместо этого процедил сквозь зубы воздух. Наклоняюсь, чтобы подобрать картофелину, и тут Кален хватает меня за руку.
Чёрт, он заметил!
Отобрал у меня нож, отвёл к раковине и сунул руку под струю холодной воды, чтобы смыть кровь. И, судя по всему, позвал девчонку, потому что уж очень быстро она оказалась рядом со мной.
Я молча протянул ей деревяшку. Девочка сначала растерялась, затем медленно протянула руки и аккуратно, стараясь не коснуться моей руки, взяла игральную кость. Тут же развернулась и побежала к, судя по всему, младшей сестре.
Глава 2 - 18 день Солнцестояния, 467 год
Иногда слух, пусть и на непродолжительное время, ко мне всё-таки возвращался; это происходило внезапно и всегда заставало врасплох, потому что на смену оглушительной тишине, - изредка прерываемой каким-то утробным бульканьем, кое словно звучало из водных глубин и смахивало на клокочущую отрыжку Ктулху, - врывалась целая какофония разнообразных громких, чётких звуков и слов, звучащих на приятном, мелодичном, хоть и местами грубоватом, но незнакомом мне языке.
Но пока что слух, увы, так и не вернулся; впрочем, чтобы осознать всю сакральную суть происходящего, достаточно было просто посмотреть на поведение Калена и старшей девчонки - они ругались.
Точнее, она ругалась, а вот Кален, что совсем для него не свойственно, и рта раскрыть не мог, ему явно было некомфортно находиться под столь яростным напором собеседницы.
Я мог бы запросто его спасти: достаточно лишь резко встрять в разговор и на пальцах объяснить, как, мол, сгораю от благородного желания оказать им посильную помощь в готовке помоев, кои они называют едой(наверное называют, языка-то я не понимаю); но девчонка выступала уж больно артистично, экспрессивно и забавно, прям любо-дорого смотреть. Собственно, поэтому я пока что решил не прерывать её импровизированное представление.
Она резко подалась вперёд, приблизившись к лицу Калена; парню пришлось выгнуть спину, дабы избежать прямого столкновения: в противном случае она бы точно носом “клюнула” его в глаз.
Уголки губ парня были опущены, брови нахмурены так, словно он не просто злился, а буквально на все сто процентов состоял из гнева, как какой-нибудь персонаж мультфильма или актёр низшего пошиба, пытающийся своими гипертрофированными эмоциями доказать всему миру, что он - гениальнейший актёр уровня Ричарда “каменное-лицо” Гира.
Но при этом в глазах Калена явно читался страх, - как у ребёнка, который ожидает скорого наказания со стороны родителей за совершённый им проступок, - одновременно с ним что-то наподобие отчаяния, явно зародившегося из-за отсутствия возможности побега, и в то же время… решимость выстоять. Выстоять под натиском этой… гипотетической сестры и стойки выдержать её напор.
Ха-ха, а он хорош! Я невольно чуть не расплылся в улыбке.
Губы девушки безостановочно шевелились, рот то открывался, то закрывался - если не кричала, то говорила точно на повышенных тонах. Девчонка, казалось, не замолкает ни на секунды, выплёвывает слова словно пулемёт. Если бы “слова” могли оказывать на людей физическое воздействие, она бы точно превратила Калена в решето.
Помимо безостановочной болтовни девчонка ещё и умудрялась активно дирижировать: сначала подняла ладонь вверх и чуть-чуть покачала головой, потом свела большой и указательный пальцы вместе, интенсивно постучала себя по груди, затем вздёрнула подбородок вверх и выпрямилась во весь рост, прекратив так яростно наседать на Калена.
Из-за того, что они стояли рядом, почти вплотную друг к другу, я отчётливо смог увидеть разницу в их росте: она возвышалась над парнем. Смотрела на него снизу вверх.
Девчонка несколько раз нагло ткнула парня пальцем в щеку. И - замолчала. Приоткрыв рот, начала глубоко дышать, насыщая лёгкие кислородом. Что, в общем-то, не удивительно, после такого-то выступления.
Бедняга Кален даже не сразу понял, что ему дали возможность высказаться; некоторое время он тупо смотрел на девчонку, явно ожидая продолжения. Но продолжения не последовало; он криво усмехнулся, неуклюже, нервно облизнул пересохшие губы и начал вещать - очень медленно, едва шевеля губами. И мягко, аккуратно касаясь, попытался отвести руку сестры от своего лица.
Она тут же на это отреагировала, шлёпнув его по тыльной стороне ладони, из-за чего бедный Кален отступил на шаг назад, врезавшись спиной в кухонную тумбу.
Девчонка, переведя дыхание, снова пошла в атаку, продолжив свой яростный монолог. Не знаю уж, что её так разозлило, но она явно была в бешенстве: на лбу вздулась едва видимая вена, щёки залились румянцем, но отнюдь не из-за смущения, глаза широко раскрыты, зрачки увеличились… ужас, в общем.
Девчонка махнула левой рукой в сторону; парень, не ожидавший подобного, вздрогнул и съёжился. Правой же его… эм, сестра врезала по столу. Сделала шаг в сторону, и резко отвернулась от “брата” и меня, теперь её лица я не видел. Длинные чёрные волосы девчонки, словно порываемые ветром, взметнулись вверх, рассыпавшись по плечу.
Правую руку она уткнула в бок, а левую согнула в локте; видимо, продолжила говорить, переминаясь с ноги на ногу и махала левой, изредка то сжимая её в кулак, то разжимая.
Вот правда, очень хочется услышать её агрессивный спич, потому что я решительно не понимаю, о чём так долго можно вещать?
Кален, тем временем, опустив руки по швам, тупо стоял на месте и, практически не моргая, пялился на ступни девочки.
Так, ладно. Наблюдать за этим немым театром, конечно, интересно, но конкретно сие представление мне уже поднадоело, пора бы его заканчивать. Поскольку я не мог сказать ничего вменяемого - разве что попробовать проблеять какую-нибудь ерунду в надежде рассмешить ребят - решил схитрить: начал постукивать пальцами по столу. Этого хватило, чтобы Кален и девчонка почти синхронно обратили на меня внимание. Притом девчонка-то почти сразу, а вот Кален отреагировал немного заторможенно.
Теперь он глядел на меня так, словно увидел чужака в родном доме. Ну и пусть, главное - Кален отвлёкся от недавней односторонней ссоры.
Девушка теперь уже тоже, в кои-то веки, почтила меня своим вниманием. Вот только она не выглядела заинтересованной или удивлённой, скорее… недовольной и даже обиженной.
Пусть в прошлом я и умер слишком рано, но за годы своей непродолжительной жизни умудрился стать настоящим похитителем женских сердец. Познакомиться на улице с первой встречной, по внешнему виду девушки определить, какой стиль общения ей нравится, с помощью лёгкого, нежного флирта определить степень её расположенности, а потом - за каких-то два-три дня влюбить в себя, ха, это всё мне давалось легко! В моих мечтах и влажных фантазиях, правда…
С представительницами противоположного пола я общался только по делу и то крайне редко, поэтому всё, на что у меня сейчас хватило ума - это улыбнуться. И с помощью улыбки попробовать немного смягчить гневный настрой гипотетической сестры и продемонстрировать добрые намерения, ибо мне кажется, что она относится ко мне немного предвзято.
Вот только улыбнуться у меня не получилось, лицевые мышцы предательски свело. Да ещё и во рту пересохло, губы, блин, слиплись, поэтому получилось только по-идиотски скривиться. Девчонка это восприняла явно не как акт добродушия; демонстративно отвернувшись, она отошла от нас подальше и начала греметь посудой.
Твою же срань…
Так, ладно, Кален. За эти дни мы с ним умудрились более-менее наладить понятный нам обоим - ну и ещё большому числу счастливчиков, обладающих скудным интеллектом - набор жестов. Однако о готовке в те моменты налаживания жестового контакта и “речи”, как говорится, не шло, поэтому как объяснить ему моё желание помочь я не знал.
И всё же, решение пришло само по себе и достаточно быстро: я просто указал пальцем на себя, затем схватил одиноко лежащую на столе картошину и начал водить по ней пальцем, якобы счищая кожуру.
Кален, нахмурившись, некоторое время тупо на меня пялился, пытаясь сообразить что к чему - возможно, он ещё не до конца пришёл в себя после наезда девчонки. Но вскоре он наконец сообразил… что я хочу ему что-то сказать. Но вот что именно он не понял, поэтому начал задумчиво смотреть, как я пачкаю пальцы, жмакая картофелину.
Затем он хлопнул в ладоши, улыбнулся мне, кивнул и начал говорить с девчонкой. Куда шла она - туда смещался и он, следовал за ней строго по пятам. Что-то сказал и ждал реакции, с которой его… сестра не торопилась.
И всё-таки, сестра она или нет?..
В итоге, она остановилась у раковины. Стояла и молча смотрела, как в кастрюлю набирается вода; Кален стоял рядом и пялился то на девчонку, то на воду. Ну а я, продолжая мять картофелину, пялился на них обоих.
Кажется, девушка что-то ему ответила; она подошла к газовой плите, а Кален направился ко мне, и, как обычно, улыбнулся. То-есть, всё плохо, да? Ну, вернее, хорошо для них, потому что девчонка, вероятно, дала добро… а жаль.
Итак, два стула: один высокий, а другой низкий - мелкая деревянная скрипучая табуретка, собранная, видать, учениками младших классов на уроке труда и скреплённая соплями. Поскольку высокий стул мог стать для меня серьёзной проблемой, которую в моём нынешнем состоянии без помощи Калена я не преодолею, - свалюсь нафиг, пока буду забираться, - решил всё же усесться на табуретку, искренне надеясь, что под моим весом она не развалится.
На пол Кален поставил оцинкованное ведро, в которое нам и предстояло бросать счищенные ошмётки кожуры. Паренёк поставил на столе миску с вымытой картошкой, вручил мне небольшой ножик и уселся напротив меня, ловко запрыгнув на высокий стул.
Я же, перед тем как приступить к работе, предался секундным воспоминаниям о своей былой жизни и на автомате решил проверить нож на остроту. Хорошо хоть ума хватило делать это не пальцем - поднёс лезвие к ногтю и, пользуясь невнимательностью Калена, чуть-чуть резанул ноготь. Больно не было, но из-за неприятного чувства по спину поползли мурашки, а в месте пореза появилась хорошая такая царапина.
Пытаясь сбросить это неприятное чувство, я начал тереть палец о штанину и украдкой глянул на девчонку, возившуюся у раковины. Чтобы не намочить одежду, она закатала рукава почти до плеч, обнажив на удивление белую кожу на руках.
Девчонку нельзя назвать смуглой, она выглядит как типичная домоседка, которая на улице бывать не любит - впрочем, по количеству её забот, я не так уж и далёк от истины в своих выводах. Но из-за вынужденного пребывания под солнцем её лицо и шея всё же чуть-чуть загорели. А вот руки белые.
Поэтому я далеко не сразу увидел старый, почти затянувшийся белый шрам, идущий от локтя и примерно до середины предплечья. Это как она так умудрилась? Чем? Захотелось спросить, но… хех, это просто нереально. Даже если с помощью языка жестов и покажу, что меня интересует, то как она ответ? И ответит ли вообще?
Так, ладно, картофель!
Его было не так уж и много, всего лишь шесть штук: четыре маленьких, и ещё две довольно больших. На всех такого количества, конечно же, не хватит… а значит, жареная или варёная картошка будет присутствовать в качестве небольшого гарнира к стандартному блюду.
Ну, делать нечего, надо чистить - значит, надо… сам вызвался, в конце концов. Поудобнее перехватил нож, взял мокрую маленькую картошину и только сейчас осознал, что чистить картошку я не умею!
Во-первых, раньше я всегда пользовался очень удобной картофелечисткой, а во-вторых, у меня банально не хватало сил в пальцах, чтобы нормально удерживать этот чёртов ножик!
Твёрдо сжимаю рукоять и приступаю к попыткам срезать кожуру с картофелины - начинает сводить пальцы; пытаюсь ослабить хватку, и нож выскальзывает из руки. Что за фигня?!
Впрочем, моё упорство всё-таки принесло свои плоды, я кое-как приноровился и смог-таки приступить к полноценной чистке. Для начала немного надрезал шкурку, а уже потом начал её счищать, срезая небольшие кусочки. Правда, дело двигалось косо-криво, потому что не смотря на все попытки как-то исправить положение, я умудрялся счищать не только кожуру, но и мякоть картофелины. Блин, да какого хрена, её и так мало!
Я, пожалуй, никогда в жизни так серьёзно не относился к работе, как к очистке этой картофелины! Сосредоточил все силы и внимание на ней и ноже - дело шло, продвигалось очень медленно, но верно, ситуация постепенно улучшалась, хоть и не до конца; моё мастерство росло буквально по часам.
И я не шучу, любой другой бы уже давно приловчился на моём месте, твою же мать!
Картофелину я почистил только наполовину, и то, блин, довольно сильно её покромсал. Что не так с моими пальцами?!
А вот Кален тем временем уже дочищал третью, попутно покачиваясь из стороны в сторону, поднимая и опуская плечи да едва заметно шевеля губами - видимо, что-то там напевал себе под нос.
Из-за того, что я отвлёкся, умудрился случайно цапнуть себя ножом по основанию большого пальца. И цапнул прилично, хорошенько так надрезав очень тонкий кусок кожи, из-за чего первое время думал что ничего страшного в этом нет, но буквально через несколько секунд пошла кровь: сначала она понемногу сочилась на поверхности, однако вскоре уже практически хлынула из раны, растекаясь по руке.
Кален этого не заметил; кажется, он полностью погрузился в свои мысли.
Я облизнул, как мне показалось, горячие губы и продолжил остервенело чистить картофелину, изредка поглядывая на рану. Решил, что порезом займусь позже, а для начала всё-таки разберусь с этой клубневой тварью! К тому же, Кален уже потянулся к четвёртой, последней картофелине. Он уже чистит четвёртую, а я с первой вожусь!
С небывалым запозданием пришла боль; сначала слабая, едва заметная, потом она начала усиливаться с каждой секундой. Вместе с ней нарастал и гнев, распространявшийся как на мою никчёмность и всеобъемлющую слабость в этом теле, так и на небывалое мастерство сопротивления этой чёртовой картофелины.
А вместе с гневом пришло и другое чувство… уже практически позабытое благодаря стараниям Оксаны. И оно привело к очередной травме: я выронил картофелину, якобы случайно, затем провёл лезвием по подушечкам среднего и указательного пальцев.
Всего лишь мелкий порез, но в этот раз из-за резко возникшей боли я чуть не пискнул, благо, умудрился всё-таки промолчать; вместо этого процедил сквозь зубы воздух. Наклоняюсь, чтобы подобрать картофелину, и тут Кален хватает меня за руку.
Чёрт, он заметил!
Отобрал у меня нож, отвёл к раковине и сунул руку под струю холодной воды, чтобы смыть кровь. И, судя по всему, позвал девчонку, потому что уж очень быстро она оказалась рядом со мной.
