Глава первая: Пролог. Последний праздник
Вечер на борту яхты «Эмпериан» был полон искрящегося вина в бокалах, смеха и музыки, разносившейся под звездным небом. На палубе горели огни, отражаясь в океане, словно стаи маленьких лун. Хозяин этого плавучего дворца — Артем Воронцов, миллиардер, привыкший не только покорять вершины бизнеса, но и тратить деньги с размахом, — с наслаждением наблюдал, как его гости пируют, а ветер разгоняет над морем облака. Всё казалось вечным: роскошь, друзья, жизнь, сам он.
Но стихия не признаёт хозяев.
Сначала подул странный порыв ветра — сильный, резкий, будто океан решил вздохнуть полной грудью. Музыка на палубе сбилась, скрипки зазвучали диссонансом, некоторые гости подняли глаза к горизонту. Вдалеке росло нечто, чему невозможно было поверить: безмолвная стена воды, сияющая в бледном свете луны.
— Это… не может быть цунами… — выдохнул кто-то из гостей.
Артем не успел ничего сказать. Волна разверзлась над яхтой, и мир исчез под ревом и мраком бушующей стихии. Металл завыл, дерево разлеталось в щепки, люди кричали, и в последнюю секунду Артем понял: богатство бессильно перед силой океана.
Очнулся он от резкого удара солнца в глаза. Резкая боль пронзала тело, кожа была обожжена солью, а губы треснули от жажды. Сначала Артем подумал, что лежит в аду, но под пальцами он ощутил мягкий песок.
Перед ним простирался пляж — белоснежный, широкий, окружённый пальмами. Вдалеке поднимались горы, скрытые в дымке, а воздух был насыщен сладковатым ароматом — словно остров дышал самой жизнью.
Артем сел, оглянулся… и увидел пустоту. Ни кусков яхты, ни тел, ни друзей. Только он. Один.
Шум листвы, невидимые крики птиц и странный шелест, будто кто-то следил за ним из глубины тропического леса. Этот остров не выглядел привычным — в нём было что-то… первозданное, дикое и зловещее. Не просто земля среди океана, а иной мир, готовый испытать на прочность чужака.
— Чёрт… — прошептал Артем, чувствуя, как страх сжимает горло.
Так началась его новая жизнь. Жизнь, в которой ему придётся научиться делать то, на что не хватало миллиарда долларов: бороться за каждый глоток воды, каждый кусок пищи… и за право увидеть новый рассвет.
Глава 2. Шёпоты джунглей
Артем лежал на горячем песке, пытаясь собрать мысли в единый поток. Солнце беспощадно жгло кожу, и солёная корка на теле трескалась с каждым его движением.
Он с трудом поднялся, очертив взглядом берег — пустота. Ни спасательных шлюпок, ни обломков бывшего величия «Эмпериана». Лишь он, океан и этот чужой остров.
— Ну что, Воронцов, — хрипло сказал он, оскалившись, обращаясь к самому себе, — похоже, твои миллионы и коллекция яхт остались там, на дне. А ты… ты остался здесь. С этим чертовым… раем.
Слово «рай» повисло в воздухе и прозвучало особенно издевательски, потому что Артем не мог отделаться от странного чувства. Остров будто наблюдал.
Где-то в гуще тропических деревьев слышалось трескание ветвей — слишком размеренное, слишком ритмичное, чтобы это был случайный скрип.
Артем вздрогнул.
«Спокойно. Это просто обезьяны. Птицы. Черт возьми… кто тут живет?»
Он сделал первые шаги по песку. Каждый след быстро затягивала зыбкая крошка, словно остров не желал оставлять следов его присутствия.
У воды он нашёл кокос, выброшенный на берег. Трещины на скорлупе позволили добыть немного жидкости. Его горло с жадностью проглотило теплую, сладко-горькую влагу, и Артем застонал от облегчения.
— Вот так, миллиардер, — снова пробормотал он сам себе, опускаясь на колени. — На твоих банкетах текло шампанское рекой, а теперь ты радуешься гнилому кокосу, как будто это бутылка «Дом Периньона». Забавно…
Вдалеке внезапно раздался звук. Не пение птицы и не рев животного. Это был… голос.
Тихий, как будто размытый ветром, голос, который произнёс что-то односложное.
Артем замер.
— Эй! — крикнул он, срывая голос. — Эй! Кто здесь?!
Ответа не последовало. Джунгли молчали. Но через мгновение тень, словно человеческая фигура, скользнула между деревьев и исчезла.
Кожа Артема покрылась мурашками.
«Бред… перегрелся на солнце. Видения. Все умерли! Не может быть никого».
Но внутренний голос подло шепнул: А если может?
Он решился войти в джунгли. Листья цеплялись за одежду, влажная земля вязла под ногами. Воздух был густым, насыщенным ароматом прелых растений, и в нём слышалось гулкое биение невидимого сердца.
С каждой минутой тени сгущались. Шум листвы иногда разделялся на чёткие слова. Словно деревья разговаривали между собой, обсуждая пришельца.
— Заткнитесь… заткнитесь, — хрипел Артем, хватаясь за голову ладонями. — Я слышу вас. Чёртовы голоса. Вы хотите, чтобы я сошёл с ума?
Его крик отразился эхом и будто вернулся в изменённом виде.
— …с ума… с ума… — повторил лес.
Артем резко остановился: эхом ли это было? Или кто-то произнёс слова прямо за его спиной?
Он медленно обернулся. Никого. Лишь темнеющие заросли и огромное дерево, корни которого тянулись, словно жгуты, к его ногам.
На коре проступали узоры. И чем дольше он смотрел, тем отчетливее они превращались… в лица.
Сотни лиц, гротескных, вытянутых, искажённых, будто запечатлённых в мучении.
Артем отшатнулся, споткнулся и едва не упал.
— Нет… нет. Это галлюцинации. Это просто… просто узоры, тени. Выдумка… — его голос дрожал.
Но одна из «лиц-масок» вдруг открыла рот. И из этого бездонного рта вырвался знакомый звук — женский смех. Кристальный, лёгкий, до боли знакомый: смех его погибшей жены, которая была на яхте вместе с ним.
Артем закричал. Закричал до хрипоты, разрывая тишину, но смех не стихал — он тек со всех сторон, из листвы, из земли, из самого воздуха.
— Замолчите! — заорал он, и на этот раз сам себе ответил. — Ты слышишь?! Замолчи, дурак! Это внутри тебя! Это ты сам!
Он прижался спиной к дереву, хватая воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Лоб заливался потом, руки дрожали.
Остров смеялся над ним. И Артем понял: он здесь не один. Никогда не будет один. Даже если не встретит ни одного живого человека, он каждый день будет слышать этот смех, эти шаги, эти шёпоты.
Сумерки наступали стремительно. Сквозь листву пробивались последние алые лучи солнца, и тропический лес превращался в чёрный лабиринт. Артем понимал, что оставаться здесь ночью — значит подписать смертный приговор.
Он выбрался на край поляны, найдя обломок доски — наверное, часть яхты, вынесенная волной. Орудием это назвать было сложно, но хотя бы так он чувствовал себя чуть менее беззащитным.
Он сел под кривую пальму, глядя вглубь искрящейся тьмы, и, почти шепотом сказал:
— Завтра всё станет яснее. Завтра я найду воду, еду, поднимусь на холм… посмотрю, что скрывает этот остров. Он не сможет меня запугать. Не сможет.
Но в глубине леса что-то ответило ему — оглушительным треском, будто что-то огромное разломило дерево. И снова — смех.
Только на этот раз он звучал мужским голосом. Голосом его лучшего друга, погибшего в стихии.
Артем закрыл глаза. Слёзы жгли его.
— Господи… я схожу с ума.
И впервые за долгие годы он не чувствовал себя хозяином жизни. Он чувствовал себя добычей.
Глава 3. Жажда и Тени
Жажда.
Она разрывала горло, сушила язык, превращала мысли в липкую пустыню. Артем проснулся от того, что губы треснули, словно стекло. Теперь всякий вдох был болезненным, будто в груди поселился раскалённый песок.
Он оглянулся: пляж по-прежнему пуст, солнце уже поднялось высоко. Силы уходили быстрее, чем он мог быть к этому готов. Он собрал остатки воли, чтобы подняться.
— Воды… — выдавил он хриплым голосом. — Чёрт тебя побери, остров… Дай мне воду.
И пошёл.
Джунгли встретили его влажным испарением листвы и тяжелым запахом разложения. Казалось, что каждый куст шептал ему что-то. Листья скрипели, ветви тянулись, будто ловушки.
Артем споткнулся о корягу, ударился коленом и сорвался в крик:
— Где?! Где твой чертов ручей?! — он ударил кулаком по стволу дерева, срывая кожу с костяшек. — Что это за место?! Даже каменный остров должен иметь чертов ключ или родник!
Голос его сорвался на истерику. Он размахивал руками, ломал ветки, рвал листья, как безумный.
— Ты издеваешься, да?! Смотришь на меня? Ты хочешь, чтобы я подох от жажды?! — Артем тяжело дышал, кровь стучала в висках. — У меня на яхте было всё! Вино, виски, вода в золотых графинах! А теперь я… жду, пока какая-то чёртова пальма подаст мне знак?!
Он рухнул на землю, колотил кулаками по мягкой земле, пока не забрызгал ладони грязью, смешанной с собственной кровью. И внезапно ощутил — под ладонью что-то холодное, гладкое.
Он посмотрел вниз и похолодел: сквозь тонкий слой грязи виднелись очертания. Камень. Но не простой.
На поверхности камня были линии — слишком ровные, правильные. Символы.
Артем резко выдернул руку, словно обжёгшись. Сердце забилось чаще.
— Нет… нет. Ты выдумываешь. Солнце, жара, бред.
Но там были символы, уже невозможно было отрицать. Прямоугольники, спирали, что-то вроде глаз, выцарапанные будто железными когтями.
В этот момент он услышал. Шаги.
Глухие, медленные, тяжёлые. Они звучали позади, между деревьев.
— Эй! — Артем вскочил, размахивая палкой, что подобрал накануне. — Кто?! Покажись!
Ответа не последовало. Только влажный треск ветки.
Артем чувствовал его… того, кто наблюдал. В спине жгло ощущение взгляда, словно целый рот зубов улыбался у него за плечом.
— Я сойду с ума, — прошептал он. — Это всё. Солнце высушило мозг. Ты сам себе враг, Воронцов.
Но шаги продолжались.
Он рванулся вперёд, вглубь джунглей, продираясь сквозь лианы, не разбирая дороги. За каждым его прыжком, за каждым падением шаги оставались на том же расстоянии. Не ближе, не дальше.
Его крик прорвал тишину:
— Хватит!!! Покажись, тварь!
И в ту же секунду лес ответил.
Сначала — шёпотом. Сотни голосов, едва слышимых, словно женщины и мужчины разных возрастов одновременно проговорили его имя:
— Арте-е-е-ем…
Он онемел, замер.
— Кто… кто здесь?..
Ответа не было. Только тихий смешок. Но теперь он услышал его ясно — слева, в тени большого дерева.
Он подбежал туда… и увидел только пустоту.
Пустоту? Нет.
Трава примята, будто там кто-то стоял.
И на коре дерева — свежая царапина, словно огромный коготь оставил след, длинный и глубокий.
Артем, шатаясь, прислонился к стволу рукой. Жажда терзала его сильнее, чем ужас, сознание мутнело.
— Воды… я умру, если не найду… хоть каплю…
Словно в ответ на его слова ветер вынес из глубины леса новый звук. Не шаги. Не смех. Шум — журчание.
Вода.
Его глаза расширились. Он бросился вперёд, спотыкаясь, ломая кусты плечами. И действительно: впереди слышалось журчание ручья. Река в сердце острова? Надежда вспыхнула.
Но когда он прорвался сквозь лианы, сердце остановилось.
Перед ним действительно текла вода — кристально чистая, блестящая на солнце.
Только она текла не по земле. Ручей пробегал прямо по воздуху.
Как будто дорога из жидкого стекла висела в невидимой реке, парящей меж деревьев.
Артем застыл. Сухое горло кололо. Он потянул руку… но капельки скользнули сквозь пальцы, растворяясь. Это было не водой, а иллюзией.
— Нет… нет! — истерический крик вырвался у него. — Ты издеваешься надо мной! Ты играешь с моей головой!
Он рухнул на колени и закрыл лицо руками. Захотелось выть. Смех снова раздался вокруг. Тот же, знакомый, и чужой.
Остров смеялся.
Ночь застала его в состоянии полубреда. Он дрожал от слабости под деревом, цепляясь за палку, которая казалась ему единственным оружием. Каждую минуту ему чудились шаги вокруг, каждую секунду — дыхание за спиной.
И всё это время жажда грызла мозг — настоящий враг, куда страшнее любых теней.
Артем понял одно: завтра он должен найти настоящую воду. Или умрёт. Но ещё сильнее он понял — остров играет с ним.
Не просто дикий лес.
Это существо. Оно видит его. Оно чувствует его слабость.
А значит, оно ждёт момента.
Глава 4. Память в коре
Артем проснулся с тяжелой головой. Ночь вымотала его окончательно: каждый шорох, каждый стон ветра казались зовом чего-то чуждого и страшного. Он почти не сомкнул глаз, дрожа от жажды и жестоких иллюзий.
Но утро принесло не облегчение, а новое понимание: если он не начнёт приспосабливаться, то остров заберёт его так же легко, как прибой утащил яхту.
"Ты сильный. Ты должен быть сильным… — бубнил он сам себе, поднимаясь на ноги. — Не хочешь умереть, Артем? Значит, борись. Не орали же твои инвесторы, когда рынок рушился? Ну так и ты не ори. Двигайся."
Ему пришло на ум одно место, которое ночью не выходило из головы.
То дерево. Та самая кора с лицами… и лицом его жены. Той, что погибла в волнах. Он хотел убедиться, что это галлюцинация, что рассвет развеет ночной кошмар.
Джунгли встретили его холодящей тишиной. Шаги едва слышно утопали в влажной земле. Птиц не было. Ни звуков, ни насекомых. Только шелест листвы наверху — и этот шелест был слишком ритмичным, слишком упорядоченным, словно остров дышал.
Артем шёл, почти не мигая, и слышал собственное дыхание, громкое и рваное. И вот оно — то самое дерево.
Он застыл.
На коре снова были лица. Сотни искажённых масок боли. Но самое жуткое — на том же месте, где вчера ночью он видел Её, теперь снова проступали очертания. Но не смутные, не туманные. Отчётливые.
Лицо его жены. Её глаза, в которых застыла немая мольба. Губы, растянутые в испуге.
— Нет… нет, это не может быть реально… — задыхаясь, прошептал он. — Ты умерла… ты погибла…
И в эту секунду губы на коре шевельнулись.
Её рот открылся, и тихий, едва слышный хрип вырвался наружу:
— Артем…
Артем дико закричал. Он отпрыгнул назад и побежал, не разбирая дороги. Ветка хлестнула его по щеке, кровь смешалась с потом, но он не останавливался.
— Убирайся! Убирайся из моей головы! Это бред! Ты умерла! — вопил он, натыкаясь на коряги и лианы. — Это не ты! Это дерево! Чертово дерево!
Он бежал туда-сюда, как зверь в клетке, не зная, куда деваться. Паника захлестнула его полностью. Джунгли отзывались эхом его собственного страха: казалось, впереди тоже слышались шаги, слева сквозь ветви мерещилась тень, а справа чей-то шёпот гнался за ним.
— Я не хочу этого слышать! Замолчите!!! — разорвал он тишину, но тишина лишь заглушила его крики и снова обрушилась тяжёлым гнётом.
Тело требовало воды. В голове стучало, губы жгло, мышцы наливались свинцом. Артем упал, вцепился в землю и услышал шорох.
Не смех. Не слова. А журчание…
Он поднял лицо. Перед ним блестела лужа, настоящая, влажная, холодная. Вокруг земля была мокрой, и в центре медленно пробивался тонкий ключ, как дыхание земли.
— Водa… — сорвалось с его губ.
Он припал к источнику, жадно начал пить. Сначала осторожно, проверяя — не иллюзия ли снова? Но вода обжигала прохладой, хлестала по горлу и наконец наполняла его новой живой силой.
— Настоящая… здесь настоящая вода… — он засмеялся, почти плача. — Слышишь, остров?! Я выиграл у тебя этот раунд!
Но даже на фоне облегчения он чувствовал взгляд. Словно сам источник наблюдает за ним. Как будто черная глубина под землей знает: он пьёт её дыхание.
Он заставил себя оторваться, вытер рот рукавом и отшатнулся.
Силы начали возвращаться. Теперь нужно было найти место для отдыха. И Артему повезло — или, может, проклятие острова всё же толкнуло его туда, куда было нужно: вскоре он наткнулся на вход в пещеру.
