Было бы больше времени... Если догадка вашего товарища верна и ваш мозг каждый раз при запуске нейтронного нагнетателя настраивается на новую волну, то я думаю, что есть возможность изолировать воздействие нагнетателя на ваш мозг. Вы говорите, у вас в запасе всего четыре часа?
– Да, около того. Но мне ещё нужно успеть найти Марину. На моей памяти, это первый случай, когда мой знакомый, с которым, как бы ни было парадоксально, но мы встречались ранее, оказался таким же попаданцем, как и я. Не считая вас.
Фёдор Геннадьевич заинтересовался, и я вкратце рассказал ему о нашем с ним знакомстве.
– Очень интересно. Это не может быть просто совпадением. Возможно, это связано с первым запуском нагнетателя. Судя по вашему описанию, вы в точности повторяли ту же процедуру, что и сегодня я. Это точно связанные события, но пока, без дополнительной информации, достоверно невозможно сказать, является ли это первопричиной ваших бед. Вы ведь сказали, что ни Эдика, ни Марины до первого запуска нагнетателя не знали?
– Не знал.
– Вот и я о том же. Слишком много неизвестных. Давайте действовать так, как можем действовать на данный момент. А на данный момент, я постараюсь собрать вам изолирующее устройство. Оставьте свой контакт. Как только будет готово – наберу вам.
– Спасибо большое.
– Кстати, давайте я подброшу вас до места назначения. Где вы намереваетесь искать Марину?
– Островского восемь.
– Поехали, нам почти по пути.
Собрав все свои вещи, коих было совсем немного, и оставив записку Эдику на тот случай, если он приедет навестить меня в больницу, мы с Фёдором Геннадьевичем отправились на улицу Островского. Перед уходом, я попрощался с Петром Санычем. Тот крепко пожал мне руку и сказал напутственные слова.
– Не волнуйся, Андрюха. Фёдор Геннадьевич – голова, он точно придумает, что вам дальше делать. Но ты это. Привет мне в другом мире каком-нибудь передай, если встретишь. Если помощь понадобится вдруг, напомни про случай в горах, когда меня Федя со льдов вытаскивал с ногами переломанными. Сорок лет назад случай был, с тех пор ни разу в горах не был, но тянет всё время, просто жуть. Не факт, конечно, что везде такое случилось, но, судя по твоим рассказам, когда человек одним делом живёт, то и жизнь, и друзья у него навеки, в каких бы мирах он ни существовал, судьба всё равно своё берёт.
В городе было совсем тихо, несмотря на обилие техники вокруг. Проносящиеся по дороге автомобили издавали мерное гудение, похожее на двигатель троллейбуса. Как будто двигатели у них были не на бензине. Дороги были идеально ровные, созданные из какого-то матового материала, почти не дающего бликов. Я не преминул спросить об этом у Фёдора Геннадьевича.
– Да, всё верно. Страна уже давно избавилась от двигателей внутреннего сгорания в пользу аккумуляторов и двигателей на магнитной тяге. Дороги созданы из специального ферромагнитного материала, можно сказать, сверхпроводящего, только работающего при нормальной температуре, а не только при сверхнизкой.
– А откуда такие технологии?
– В своё время, империя получила огромную прибыль с полезных ископаемых, которыми богата вся наша территория. Экспорт принёс просто огромное количество средств в бюджет, и, в какой-то момент, правительство решило перейти на возобновляемые источники энергии. Переход был довольно долгим, но продуктивным. Полезные ископаемые до сих пор используются активно, но, в основном, на производстве и множестве электростанций, а бытовое потребление снизилось, практически, до нуля.
– Империя? А как же первая мировая? Ленин? Сталин?
– Первая мировая, конечно, была тяжким испытанием, но Ленин и Сталин-то чем вам не угодили? Значимые политические деятели, премьер-министры страны при правлении Николая Второго. Внесли огромный вклад в развитие промышленности и военной мощи страны.
– Спасибо за краткий исторический экскурс. А сейчас кто правит?
– Пётр Алексеевич, внук Николая. Алексею, к сожалению, не довелось побывать на троне – болезнь скосила, а вот сын его стал прямым наследником. Только правители наши ведь, сами понимаете, политикой особо не занимаются. Основные бразды правления у правительства и премьера.
Так, за разговорами об истории царской семьи после первой мировой, мы доехали на ховере Фёдора Геннадьевича до нужного дома. Он остановился у края проезжей части и пожелал мне удачи, пообещав перезвонить через пару часов.
Подойдя к двери подъезда, я набрал нужный номер (второй) и стал ждать ответа. Через несколько гудков, трубку подняли и знакомый женский голос ответил мне.
– Слушаю вас!
– Марина, здравствуйте. Скорее всего, вы меня не знаете…
– Андрей?! Ты?! С ума сойти, заходи скорее!
Из домофона послышался звук открытия дверей. Дверь отворилась, и я направился по уже знакомому подъезду к нужной двери, которая была открыта. В проёме стояла Марина, которая кинулась ко мне на шею, как только я подошёл ближе.
– Боже мой, ты нашёл меня! Не поверишь, что я пережила за эти два месяца, в особенности за последнюю неделю. После того, как нас всех разбросало кого куда, я не знала, что мне делать, совсем ничего, понимаешь! Но теперь-то мы точно найдём решение!
Я недоумённо уставился на неё, не понимая ни слова.
– Марина, извини, пожалуйста, я не совсем понимаю о чём ты.
По её лицу пробежало несколько чувств, от удивления до разочарования, но потом она взяла себя в руки.
– Погоди, мы знакомы? Мы просто знакомы да?
– Нет, не просто. Я попаданец, как и ты.
На этот раз, разочарование сменилось облегчением. Но я поспешил продолжить.
– Но не всё так просто, Марина. Я с тобой знаком всего лишь неделю, как и с Эдиком, как и с Марко Поло. Единственный, кого я знаю около двух месяцев – это Фёдор Геннадьевич. И да, прости, я совершенно ничего не понял из того, что ты сказала. У меня память пропала обо всём, что было чуть больше двух месяцев назад. И у меня всего три часа, после чего, мы с тобой, скорее всего, снова расстанемся.
Марина внимательно меня выслушала, потом задумалась ненадолго и, наконец, приняла какое-то решение.
– Хорошо, пойдём. Налью чай, поговорим спокойно. Радует, что я не одна такая, но печалит, что ты меня не помнишь. Мы же со школы знакомы, с тобой и Эдиком. А Фёдор Геннадьевич – наш куратор в университете. Его мы тоже давно знаем, скоро будет лет пять. В общем, пойдём, посидим. Расскажешь о себе.
Мы прошли на кухню, Марина на скорую руку приготовила чай, после чего мы уселись друг напротив друга и начали свои рассказы. Первым начал я, рассказав о жизни в городе, запуске нагнетателя, моих скитаниях по мирам и встречи с ней, Эдиком, Фёдором Геннадьевичем и общением с Марко Поло.
– Марко Поло я не знаю. Никогда не слышала о нём. Остальные мне знакомы, извини, что перебила, продолжай.
Я завершил свой рассказ, упомянув о том, что местный Фёдор Геннадьевич пообещал мне помочь с изолятором нагнетателя.
– Очень интересно. Проекции, миры, ворошители. У меня не так всё запущено. В этом мире я уже три дня, при этом, в последний раз меня кинуло в другой мир за неделю до этого. А началось вся эта кутерьма с попытки запуска нейтронного нагнетателя чуть больше двух месяцев назад. Тогда мы вчетвером решили в тестовом режиме запустить нейтронный нагнетатель на малую мощность. Вначале всё шло как надо, но, в какой-то момент, тебе позвонили, ты вышел ответить, а у нас начали сбоить показатели, один за другим. Приборы словно взбесились, мы пытались остановить эксперимент, и в какой-то момент, Фёдор Геннадьевич просто вырубил питание у установки. Весь кабинет осветила яркая вспышка, после чего я проснулась у себя дома. Но в другом мире, в котором прожила, без малого пару месяцев. Пыталась найти вас, но либо натыкалась на полное непонимание, либо вас вообще не существовало в городе. Этот мир – третий по счёту. У тебя, если я ничего не путаю, шестой. Видимо, нас всех разбросало, кого куда. Но до этого момента, я никак не связывала свои путешествия с запуском нейтронного нагнетателя. Нет, подозревала конечно, но теперь знаю наверняка. А на тебя тот взрыв, видимо сработал таким образом, что ты попадаешь за день до запуска нагнетателя. И каждый раз тебя кидает в следующий мир, где неизбежно будет запущен нагнетатель в грядущую ночь. Видимо, завтра мы уже проснёмся в разных мирах, и неизвестно, когда наши пути снова пересекутся.
Марина замолчала. Рассказ дался ей тяжело, я встал со своего стула, подошёл и обнял за плечи. Она прижалась ко мне и начала тихонько вздрагивать.
– Господи, ты не представляешь, чего я только не навыдумывала. И сумасшествие, и шизофрению, и раздвоение личности. Страшно, просто до жути. Но теперь, я хотя бы точно знаю, что это не так.
– Не волнуйся, Марина. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Я уже начал находить единомышленников, главное – вести себя уверенно и искать правильных людей, которые не упекут тебя в психушку. Жаль, что у меня катастрофически мало времени – всего один день. Но, возможно, у тебя этого времени будет чуть больше. Странно, что я не помню тех событий, которые ты описала. Но, после томографии, у меня стали появляться какие-то обрывочные воспоминания из детства и юношества. Теперь осталось понять, как это использовать.
Внезапно зазвонил телефон. Я глянул на дисплей и понял, что за разговором не заметил, как прошло целых два часа. Звонил Фёдор Геннадьевич.
– Слушаю.
– Андрей, привет, я скоро приеду. По-быстрому, собрал поляризатор, который должен защитить твой мозг от воздействия нагнетателя. Не факт, что поможет, но надо пробовать. Уже еду к вам, ждите.
Я положил трубку и ободряюще подмигнул Марине.
– А вот и хорошие новости. Скоро Фёдор Геннадьевич будет тут. Он собрал какой-то поляризатор, так что, теоретически, я смогу остаться в этом мире.
– Андрей, но у меня же не будет поляризатора, я в этом мире не смогу остаться, если наша теория верна, и мы переносимся по мирам в тот момент, когда запускается нагнетатель.
– Марина, я знаю. Не переживай, я найду способ, который позволит нам найти друг друга. Я не могу рисковать ещё и тобой. Кто знает, как этот поляризатор сработает со мной. Давай не будем проводить эксперименты сразу на нескольких людях.
Наш разговор прервал звонок в дверь – приехал Фёдор Геннадьевич. На часах было уже половина двенадцатого. Марина впустила учёного, который очень волновался. В руках он держал небольшой свёрток.
– Вот! Готово! Достоверно не знаю, как он сработает, надеюсь, что мозги тебе не запечёт.
– Оптимистичненько. Фёдор Геннадьевич, у нас мало времени. Объясните принцип работы, что я должен делать.
– Поляризатор, по своей сути – «шапочка из фольги». Только фольга эта невидимая и создаётся при помощи мощного электромагнитного поля. Я взял обычные наушники, добавил несколько магнитов, которые нашёл в лаборатории. Магниты активируются кнопкой включения микрофона. Запитаны от источника питания, который прикрутил к шнуру. Пришлось работать быстро, поэтому не нашёл ничего лучше этого небольшого аккумулятора. К сожалению, его мощности хватит только на пять, может быть десять минут. Но, по крайней мере, ты сможешь понять, что устройство сработало. Гипотетически, мощное магнитное поле, созданное вокруг твоей головы, на небольшой срок защитит тебя от воздействия нагнетателя. Это неточно, но проверить стоит.
Я оглядел созданный Фёдором Геннадьевичем девайс. Выглядел он очень кустарно, тут и там торчали провода, проволока и оголённые контакты, наскоро припаянные к магнитам. Три магнита шли вдоль дуги, соединяющей два уха, ещё два наш научный руководитель закрепил перпендикулярно таким образом, что один касался лба, а второй затылка. Выглядело устройство довольно забавно. Время поджимало, поэтому я сразу же надел его на голову. Марина прыснула от смеха, а доктор смущённо развёл руки в стороны.
– Извините, пожалуйста, но на модные девайсы у меня точно не хватило бы времени. Андрей, у нас десять минут. Приготовьтесь запускать поляризатор. Желательно это сделать прямо в ноль часов, но лучше не рисковать и запустить чуть раньше. Я заведу будильник за две минуты до полуночи.
Оставшиеся минуты длились словно часы, я устроился поудобнее на диване, Фёдор Геннадьевич сел напротив меня, а Марина встала у противоположной стены, скрестив руки. От напряжения я даже немного вспотел. Наконец, сработал будильник, я переключил рычажок, управляющий микрофоном. Магниты тихонько загудели, обозначив свою работу. Учёный кивнул в мою сторону и обратился к Марине.
– Видите, на дужке загорелся диод, значит поляризатор работает. Через пару минут мы поймём, что случилось с нашим испытуемым.
Ещё несколько мгновений не происходило ничего особенного – за открытым окном тихо шумела листва и изредка проезжающие ховеры. Вдали слышны были звуки никогда не засыпающего города – отдалённый вой сирены пожарного автомобиля, периодические гудки автомобилей, даже лай встретившихся собак.
А потом все звуки исчезли. Просто мгновенно затихли, будто кто-то поставил их на паузу. Магниты начали нагреваться, не слишком сильно, но ощутимо. Я перевёл взгляд на Марину и Фёдора Геннадьевича. Они застыли, словно каменные изваяния, глядя на меня. Научрук сидел на табуретке, сложа руки на подбородке и упершись локтями в колени, а Марина застыла в какой-то совсем неестественной позе, будто начала терять сознание, но что-то подхватило её в воздухе.
Я попытался подняться, но не смог пошевелить ни одним пальцем. Попытался крикнуть, но язык словно прилип к горлу, двигался очень медленно. Слабый хрип, который я смог издать утонул в окружающем пространстве. Время полностью остановилось. Весь мир вокруг меня остановился, и мне стало очень страшно. А потом, наушники издали слабый писк, а я провалился в темноту. Видимо, у поляризатора сел аккумулятор.
?
И вновь мне снились зеркала, уходящие в бесконечность. Только на этот раз в них отражался не только я, но и все мои друзья. Марина, Эдик, Фёдор Геннадьевич, то вместе со мной, то по отдельности. В каких-то зеркалах они живо вели диалог друг с другом, в каких-то стояли, словно каменные изваяния.
И снова пустое зеркало, в котором отражались только они втроём. Мне казалось, что я начал догадываться, что с ними не так, а потом просто упал перед зеркалом на колени и прислонился лбом к его прохладной поверхности. Почему-то, по моим щекам потекли слёзы, которые стекали к подбородку и падали на пол. Единственный звук, который разносился в этом пустом тихом пространстве – был звук моих падающих слёз.
И вновь волна разрушения начала меня настигать из бесконечности, шум разбивающихся стёкол заставил меня действовать, и я побежал. Бежал я недолго, пытаясь увернуться от выскакивающих тут и там зеркал. Но звон преследовал меня по пятам так быстро, что я понял – мне уже не убежать. Обернувшись на звук, я увидел летящие прямо в меня осколки. Пытаясь сберечь лицо, я повернулся обратно, как вдруг прямо передо мной оказалось очередное зеркало, я попытался остановиться, по инерции налетел прямо на него, но вместо удара почувствовал мягкое погружение, как будто нырнул в бассейн с водой за мгновение до настигнувших меня осколков.
Пробуждение на этот раз было чертовски тяжёлым.
– Да, около того. Но мне ещё нужно успеть найти Марину. На моей памяти, это первый случай, когда мой знакомый, с которым, как бы ни было парадоксально, но мы встречались ранее, оказался таким же попаданцем, как и я. Не считая вас.
Фёдор Геннадьевич заинтересовался, и я вкратце рассказал ему о нашем с ним знакомстве.
– Очень интересно. Это не может быть просто совпадением. Возможно, это связано с первым запуском нагнетателя. Судя по вашему описанию, вы в точности повторяли ту же процедуру, что и сегодня я. Это точно связанные события, но пока, без дополнительной информации, достоверно невозможно сказать, является ли это первопричиной ваших бед. Вы ведь сказали, что ни Эдика, ни Марины до первого запуска нагнетателя не знали?
– Не знал.
– Вот и я о том же. Слишком много неизвестных. Давайте действовать так, как можем действовать на данный момент. А на данный момент, я постараюсь собрать вам изолирующее устройство. Оставьте свой контакт. Как только будет готово – наберу вам.
– Спасибо большое.
– Кстати, давайте я подброшу вас до места назначения. Где вы намереваетесь искать Марину?
– Островского восемь.
– Поехали, нам почти по пути.
Собрав все свои вещи, коих было совсем немного, и оставив записку Эдику на тот случай, если он приедет навестить меня в больницу, мы с Фёдором Геннадьевичем отправились на улицу Островского. Перед уходом, я попрощался с Петром Санычем. Тот крепко пожал мне руку и сказал напутственные слова.
– Не волнуйся, Андрюха. Фёдор Геннадьевич – голова, он точно придумает, что вам дальше делать. Но ты это. Привет мне в другом мире каком-нибудь передай, если встретишь. Если помощь понадобится вдруг, напомни про случай в горах, когда меня Федя со льдов вытаскивал с ногами переломанными. Сорок лет назад случай был, с тех пор ни разу в горах не был, но тянет всё время, просто жуть. Не факт, конечно, что везде такое случилось, но, судя по твоим рассказам, когда человек одним делом живёт, то и жизнь, и друзья у него навеки, в каких бы мирах он ни существовал, судьба всё равно своё берёт.
В городе было совсем тихо, несмотря на обилие техники вокруг. Проносящиеся по дороге автомобили издавали мерное гудение, похожее на двигатель троллейбуса. Как будто двигатели у них были не на бензине. Дороги были идеально ровные, созданные из какого-то матового материала, почти не дающего бликов. Я не преминул спросить об этом у Фёдора Геннадьевича.
– Да, всё верно. Страна уже давно избавилась от двигателей внутреннего сгорания в пользу аккумуляторов и двигателей на магнитной тяге. Дороги созданы из специального ферромагнитного материала, можно сказать, сверхпроводящего, только работающего при нормальной температуре, а не только при сверхнизкой.
– А откуда такие технологии?
– В своё время, империя получила огромную прибыль с полезных ископаемых, которыми богата вся наша территория. Экспорт принёс просто огромное количество средств в бюджет, и, в какой-то момент, правительство решило перейти на возобновляемые источники энергии. Переход был довольно долгим, но продуктивным. Полезные ископаемые до сих пор используются активно, но, в основном, на производстве и множестве электростанций, а бытовое потребление снизилось, практически, до нуля.
– Империя? А как же первая мировая? Ленин? Сталин?
– Первая мировая, конечно, была тяжким испытанием, но Ленин и Сталин-то чем вам не угодили? Значимые политические деятели, премьер-министры страны при правлении Николая Второго. Внесли огромный вклад в развитие промышленности и военной мощи страны.
– Спасибо за краткий исторический экскурс. А сейчас кто правит?
– Пётр Алексеевич, внук Николая. Алексею, к сожалению, не довелось побывать на троне – болезнь скосила, а вот сын его стал прямым наследником. Только правители наши ведь, сами понимаете, политикой особо не занимаются. Основные бразды правления у правительства и премьера.
Так, за разговорами об истории царской семьи после первой мировой, мы доехали на ховере Фёдора Геннадьевича до нужного дома. Он остановился у края проезжей части и пожелал мне удачи, пообещав перезвонить через пару часов.
Подойдя к двери подъезда, я набрал нужный номер (второй) и стал ждать ответа. Через несколько гудков, трубку подняли и знакомый женский голос ответил мне.
– Слушаю вас!
– Марина, здравствуйте. Скорее всего, вы меня не знаете…
– Андрей?! Ты?! С ума сойти, заходи скорее!
Из домофона послышался звук открытия дверей. Дверь отворилась, и я направился по уже знакомому подъезду к нужной двери, которая была открыта. В проёме стояла Марина, которая кинулась ко мне на шею, как только я подошёл ближе.
– Боже мой, ты нашёл меня! Не поверишь, что я пережила за эти два месяца, в особенности за последнюю неделю. После того, как нас всех разбросало кого куда, я не знала, что мне делать, совсем ничего, понимаешь! Но теперь-то мы точно найдём решение!
Я недоумённо уставился на неё, не понимая ни слова.
– Марина, извини, пожалуйста, я не совсем понимаю о чём ты.
По её лицу пробежало несколько чувств, от удивления до разочарования, но потом она взяла себя в руки.
– Погоди, мы знакомы? Мы просто знакомы да?
– Нет, не просто. Я попаданец, как и ты.
На этот раз, разочарование сменилось облегчением. Но я поспешил продолжить.
– Но не всё так просто, Марина. Я с тобой знаком всего лишь неделю, как и с Эдиком, как и с Марко Поло. Единственный, кого я знаю около двух месяцев – это Фёдор Геннадьевич. И да, прости, я совершенно ничего не понял из того, что ты сказала. У меня память пропала обо всём, что было чуть больше двух месяцев назад. И у меня всего три часа, после чего, мы с тобой, скорее всего, снова расстанемся.
Марина внимательно меня выслушала, потом задумалась ненадолго и, наконец, приняла какое-то решение.
– Хорошо, пойдём. Налью чай, поговорим спокойно. Радует, что я не одна такая, но печалит, что ты меня не помнишь. Мы же со школы знакомы, с тобой и Эдиком. А Фёдор Геннадьевич – наш куратор в университете. Его мы тоже давно знаем, скоро будет лет пять. В общем, пойдём, посидим. Расскажешь о себе.
Мы прошли на кухню, Марина на скорую руку приготовила чай, после чего мы уселись друг напротив друга и начали свои рассказы. Первым начал я, рассказав о жизни в городе, запуске нагнетателя, моих скитаниях по мирам и встречи с ней, Эдиком, Фёдором Геннадьевичем и общением с Марко Поло.
– Марко Поло я не знаю. Никогда не слышала о нём. Остальные мне знакомы, извини, что перебила, продолжай.
Я завершил свой рассказ, упомянув о том, что местный Фёдор Геннадьевич пообещал мне помочь с изолятором нагнетателя.
– Очень интересно. Проекции, миры, ворошители. У меня не так всё запущено. В этом мире я уже три дня, при этом, в последний раз меня кинуло в другой мир за неделю до этого. А началось вся эта кутерьма с попытки запуска нейтронного нагнетателя чуть больше двух месяцев назад. Тогда мы вчетвером решили в тестовом режиме запустить нейтронный нагнетатель на малую мощность. Вначале всё шло как надо, но, в какой-то момент, тебе позвонили, ты вышел ответить, а у нас начали сбоить показатели, один за другим. Приборы словно взбесились, мы пытались остановить эксперимент, и в какой-то момент, Фёдор Геннадьевич просто вырубил питание у установки. Весь кабинет осветила яркая вспышка, после чего я проснулась у себя дома. Но в другом мире, в котором прожила, без малого пару месяцев. Пыталась найти вас, но либо натыкалась на полное непонимание, либо вас вообще не существовало в городе. Этот мир – третий по счёту. У тебя, если я ничего не путаю, шестой. Видимо, нас всех разбросало, кого куда. Но до этого момента, я никак не связывала свои путешествия с запуском нейтронного нагнетателя. Нет, подозревала конечно, но теперь знаю наверняка. А на тебя тот взрыв, видимо сработал таким образом, что ты попадаешь за день до запуска нагнетателя. И каждый раз тебя кидает в следующий мир, где неизбежно будет запущен нагнетатель в грядущую ночь. Видимо, завтра мы уже проснёмся в разных мирах, и неизвестно, когда наши пути снова пересекутся.
Марина замолчала. Рассказ дался ей тяжело, я встал со своего стула, подошёл и обнял за плечи. Она прижалась ко мне и начала тихонько вздрагивать.
– Господи, ты не представляешь, чего я только не навыдумывала. И сумасшествие, и шизофрению, и раздвоение личности. Страшно, просто до жути. Но теперь, я хотя бы точно знаю, что это не так.
– Не волнуйся, Марина. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Я уже начал находить единомышленников, главное – вести себя уверенно и искать правильных людей, которые не упекут тебя в психушку. Жаль, что у меня катастрофически мало времени – всего один день. Но, возможно, у тебя этого времени будет чуть больше. Странно, что я не помню тех событий, которые ты описала. Но, после томографии, у меня стали появляться какие-то обрывочные воспоминания из детства и юношества. Теперь осталось понять, как это использовать.
Внезапно зазвонил телефон. Я глянул на дисплей и понял, что за разговором не заметил, как прошло целых два часа. Звонил Фёдор Геннадьевич.
– Слушаю.
– Андрей, привет, я скоро приеду. По-быстрому, собрал поляризатор, который должен защитить твой мозг от воздействия нагнетателя. Не факт, что поможет, но надо пробовать. Уже еду к вам, ждите.
Я положил трубку и ободряюще подмигнул Марине.
– А вот и хорошие новости. Скоро Фёдор Геннадьевич будет тут. Он собрал какой-то поляризатор, так что, теоретически, я смогу остаться в этом мире.
– Андрей, но у меня же не будет поляризатора, я в этом мире не смогу остаться, если наша теория верна, и мы переносимся по мирам в тот момент, когда запускается нагнетатель.
– Марина, я знаю. Не переживай, я найду способ, который позволит нам найти друг друга. Я не могу рисковать ещё и тобой. Кто знает, как этот поляризатор сработает со мной. Давай не будем проводить эксперименты сразу на нескольких людях.
Наш разговор прервал звонок в дверь – приехал Фёдор Геннадьевич. На часах было уже половина двенадцатого. Марина впустила учёного, который очень волновался. В руках он держал небольшой свёрток.
– Вот! Готово! Достоверно не знаю, как он сработает, надеюсь, что мозги тебе не запечёт.
– Оптимистичненько. Фёдор Геннадьевич, у нас мало времени. Объясните принцип работы, что я должен делать.
– Поляризатор, по своей сути – «шапочка из фольги». Только фольга эта невидимая и создаётся при помощи мощного электромагнитного поля. Я взял обычные наушники, добавил несколько магнитов, которые нашёл в лаборатории. Магниты активируются кнопкой включения микрофона. Запитаны от источника питания, который прикрутил к шнуру. Пришлось работать быстро, поэтому не нашёл ничего лучше этого небольшого аккумулятора. К сожалению, его мощности хватит только на пять, может быть десять минут. Но, по крайней мере, ты сможешь понять, что устройство сработало. Гипотетически, мощное магнитное поле, созданное вокруг твоей головы, на небольшой срок защитит тебя от воздействия нагнетателя. Это неточно, но проверить стоит.
Я оглядел созданный Фёдором Геннадьевичем девайс. Выглядел он очень кустарно, тут и там торчали провода, проволока и оголённые контакты, наскоро припаянные к магнитам. Три магнита шли вдоль дуги, соединяющей два уха, ещё два наш научный руководитель закрепил перпендикулярно таким образом, что один касался лба, а второй затылка. Выглядело устройство довольно забавно. Время поджимало, поэтому я сразу же надел его на голову. Марина прыснула от смеха, а доктор смущённо развёл руки в стороны.
– Извините, пожалуйста, но на модные девайсы у меня точно не хватило бы времени. Андрей, у нас десять минут. Приготовьтесь запускать поляризатор. Желательно это сделать прямо в ноль часов, но лучше не рисковать и запустить чуть раньше. Я заведу будильник за две минуты до полуночи.
Оставшиеся минуты длились словно часы, я устроился поудобнее на диване, Фёдор Геннадьевич сел напротив меня, а Марина встала у противоположной стены, скрестив руки. От напряжения я даже немного вспотел. Наконец, сработал будильник, я переключил рычажок, управляющий микрофоном. Магниты тихонько загудели, обозначив свою работу. Учёный кивнул в мою сторону и обратился к Марине.
– Видите, на дужке загорелся диод, значит поляризатор работает. Через пару минут мы поймём, что случилось с нашим испытуемым.
Ещё несколько мгновений не происходило ничего особенного – за открытым окном тихо шумела листва и изредка проезжающие ховеры. Вдали слышны были звуки никогда не засыпающего города – отдалённый вой сирены пожарного автомобиля, периодические гудки автомобилей, даже лай встретившихся собак.
А потом все звуки исчезли. Просто мгновенно затихли, будто кто-то поставил их на паузу. Магниты начали нагреваться, не слишком сильно, но ощутимо. Я перевёл взгляд на Марину и Фёдора Геннадьевича. Они застыли, словно каменные изваяния, глядя на меня. Научрук сидел на табуретке, сложа руки на подбородке и упершись локтями в колени, а Марина застыла в какой-то совсем неестественной позе, будто начала терять сознание, но что-то подхватило её в воздухе.
Я попытался подняться, но не смог пошевелить ни одним пальцем. Попытался крикнуть, но язык словно прилип к горлу, двигался очень медленно. Слабый хрип, который я смог издать утонул в окружающем пространстве. Время полностью остановилось. Весь мир вокруг меня остановился, и мне стало очень страшно. А потом, наушники издали слабый писк, а я провалился в темноту. Видимо, у поляризатора сел аккумулятор.
?
Глава 11. Обелиски
И вновь мне снились зеркала, уходящие в бесконечность. Только на этот раз в них отражался не только я, но и все мои друзья. Марина, Эдик, Фёдор Геннадьевич, то вместе со мной, то по отдельности. В каких-то зеркалах они живо вели диалог друг с другом, в каких-то стояли, словно каменные изваяния.
И снова пустое зеркало, в котором отражались только они втроём. Мне казалось, что я начал догадываться, что с ними не так, а потом просто упал перед зеркалом на колени и прислонился лбом к его прохладной поверхности. Почему-то, по моим щекам потекли слёзы, которые стекали к подбородку и падали на пол. Единственный звук, который разносился в этом пустом тихом пространстве – был звук моих падающих слёз.
И вновь волна разрушения начала меня настигать из бесконечности, шум разбивающихся стёкол заставил меня действовать, и я побежал. Бежал я недолго, пытаясь увернуться от выскакивающих тут и там зеркал. Но звон преследовал меня по пятам так быстро, что я понял – мне уже не убежать. Обернувшись на звук, я увидел летящие прямо в меня осколки. Пытаясь сберечь лицо, я повернулся обратно, как вдруг прямо передо мной оказалось очередное зеркало, я попытался остановиться, по инерции налетел прямо на него, но вместо удара почувствовал мягкое погружение, как будто нырнул в бассейн с водой за мгновение до настигнувших меня осколков.
Пробуждение на этот раз было чертовски тяжёлым.
