— Успокойся, — попросил старик. — Больше к тебе никто не пристанет. А начнет приставать, пожалуйся Джефу или Лотти. Они что-нибудь придумают.
— Ага, — хмыкнул я, — вот дожил до такого возраста и никому не жаловался.
— У тебя не было ни сестры, ни брата, — резко ответил Николас. — А мы привыкли делиться друг с другом проблемами . И тебе надо, — он с нажимом произнес слово, — привыкнуть к мысли, что ты не один.
Я покачал головой, умыл лицо холодной водой и, чуть прихрамывая, побрел к себе в комнату. Это и моя комната сейчас, а с Ларсом и прочими разберусь.
А вот если бы ротный стал приставать ко мне… От этой мысли я похолодел. Мне до ужаса захотелось, чтобы ротный меня обнял, как взводный Ларс, прижал к своей груди. Даже самому интересно стало, как бы я себя повел в подобной ситуации. Тоже отбрил бы его при всех? Нет… Ротный не стал бы обнимать меня при всех. Обнимать курсанта на глазах у изумленной публики — большой риск. Я ладно — мне авторитет еще заработать надо, а ротный мог этого самого авторитета лишиться. Станут ему после этого курсанты и взводные подчиняться? Он даже факт своей болезни пытался скрыть от них.
— Я постараюсь привыкнуть, что у меня есть и сестра, и брат, — вздохнул я, обращаясь к старику. — Буду свои проблемы, так и быть, обсуждать не только с тобой, но и с ними.
— Хорошая мысль… — Я даже представил, как Николас погладил меня по голове. — Крепись, — посоветовал он, — еще не с таким придется столкнуться.
Я догадывался, что не только учеба, но и сама жизнь в Академии окажется нелегкой.
Pov Генрих
Упал на кровать и сразу уснул, перенервничал, похоже. Но Ларс Вульф этой ночью, по крайней мере, меня больше не беспокоил. Или я не чувствовал.
Сирена прозвучала так громко и так некстати, мне казалось, что я только голову на подушку положил.
— У тебя только десять минут, —произнес Ларс и вполне доброжелательно улыбнулся.
Предположил, что о ночном инциденте не станет известно за пределами этой комнаты, поэтому взводный не сердился на меня. Спасибо и на этом. Посмотрим, что будет дальше.
— А что потом? — спросил на всякий случай.
— Построение, — невозмутимо отозвался Ларс. — Перекличка…
— А перекличка зачем? —удивился я, выглядывая из форменного воротника. Хорошо бы все же в душе сполоснуться, но за десять минут не успеть. Придется научиться душ принимать по вечерам.
— У нас сложно учиться, курсанты дезертируют, сбегают, — вздохнув, ответил взводный.
— Вот как? — опешил я. — Это же трибунал.
— Трибунал, — согласился Ларс. — После переклички я поведу вас на завтрак, а затем на занятия, — продолжил он. — После занятий все дружно отправимся на полосу препятствий. Сегодня у нашей роты по расписанию песчаные бури…
— А завтра? — не удержался я от вопроса.
Ларс пожал плечами.
— Тоже бури, — покачал он головой, — пока каждый из нас… вас не пройдет ветродуй за регламентируемое время.
— А если кто-то не пройдет? — я выглядел занудой в глазах Ларса. Пусть таковым он меня считает, но я должен знать, что меня ожидает не только сегодня, но и в ближайшем будущем.
— Пройдут все, — упрямо повторил Ларс и исподлобья посмотрел на меня. — Кто выживет.
Вот теперь понятно…
На завтрак желтая молочная каша… Я довольно потер руки. Кукурузная… Обожаю. Очень надеялся, что не пластиковое молоко, а самое настоящее. Что там говорил Николас? На военных Правительство старалось не экономить… Интересно, курсанты Академии относились к военным или еще нет?
На удивление каша оказалась весьма вкусной, а не только очень красивой на вид. По крайней мере, голодным я себя после завтрака не ощущал. Но это временно… Как только начинаешь питаться строго по расписанию да плюс еще физические и умственные нагрузки, сразу открывается «яма желудка», как говорили мы в студенчестве. Потом что не закидывай в себя, все равно будет мало...
Три пары занятий пролетели, как один академический час. Не могу не признать, что мне было интересно. Даже с той кучей знаний и информации, что у меня в голове, я узнал много нового и интересного. Учиться и приводить знания в систему мне всегда нравилось.
Зато потом начался настоящий кошмар. Честно скажу, я не ожидал, несмотря на то, что Николас в голове и Ларс предупреждали.
Вообще здешняя полоса — это нечто невообразимо ужасное. Не знаю, что меня ждет дальше, но ветродуй я возненавидел с первой секунды, как только нас всех, три взвода, ввели в специальную камеру. Ведь и не убежишь: один вход, один выход, посередине пескоструйные машины. Песок подавался к пескоструйному соплу, где происходил его разгон, после чего песок выбрасывался на ту поверхность, по которой ползли курсанты от входа к выходу.
Поначалу никак не мог пройти ветродуй — меня заметало практически сразу, а потом приходилось по полдня отплевывать песок, но и после этого он продолжал скрипеть у меня на зубах, лезть из ушей, натирать зад. Не помогали ни тканевые повязки на лицо, ни полоскания рта после полосы. Песок, казалось, был везде.
— Тебе крышка! Крышка! Крышка! — слышал не только я от своего взводного эти слова, когда машина отключалась и нам позволялось выбраться из песка, чтобы с опущенной головой направиться на выход. Нас не наказывали в прямом смысле за то, что мы не проходили полосу, но оставляли без сладкого. Даже чай тем, кто самостоятельно не добрался до выхода, давали некрепкий и без сахара. Если так и дальше пойдет, то скоро мой вечерний чай мог вообще стать не только чаем без сахара, но и без лимона и заварки…
А тут я еще краем уха услышал, как только мы все станем доползать до выхода, то пескоструй усложнят — он станет сначала огненным, а потом мокрым.
— Может, все же домой? — спросил как-то Николас.
— Нет, — упрямо покачал я головой, скрипя песком на зубах. — Я хочу знать, что меня ждет дальше… Нет, — остановил старика, — не надо открывать завесу тайны… Да и Джефу хочу набить морду.
Но пока мы с братом не сходились в поединках ни на ринге, ни на полосе препятствия, нигде. С сестрой тоже нигде не сталкивались…
Зато спалось мне очень хорошо — добрался до постели, упал и до утра, до сирены. И никакой мне Ларс не страшен со своим членом. Даже если бы он попытался привставить мне, ничего бы не почувствовал — ни хорошего, ни плохого…
Пусть и последним из всех, а ветродуй я все же прошел, даже уложившись во время, наивно полагая, что самое страшное позади. Но как глубоко я заблуждался! Грязевая ванна оказалась намного хуже песочной полосы с ее ледяными иглами и даже с раскаленным песком.
Я раз за разом срывался с каната, едва повиснув на нем. Сегодня мне удалось доползти до середины, я обрадовался, но рано — руки, как обычно, выскользнули из перчаток, и я с головой погрузился в ядовитую грязь. Защита на теле сработала, но голые руки получили сильнейший ожог…
Pov Герман Льюис, капитан
— Фердамте шайсе.
Ругательство непроизвольно слетело с языка, когда я увидел на мониторе, как Ники Делориан рухнул в ванну с грязью и ушел в нее с головой.
— Идиот, придурок! — добавил уже на привычном языке.
Громко хлопнув дверью отдела слежения, помчался переодеваться в защитный костюм, похожий скорее на скафандр для звездных десантников, чем на одежду для тренировок курсантов.
Почему у этого идиота перчатки слетели с рук? Эта мысль мне никак не давала покоя. Если прямо сейчас руки, на которые попала ядовитая грязь, не обработать специальным раствором, то кожа и мясо могут слезть до костей. А потом курсанта ждало долгое и болезненное восстановление в медчасти…
По дороге заскочил к себе в комнату, быстро нашел масло для обработки ран и побежал в ангар спасать глупого курсанта. Нет, ну, правда, полный идиот…
Когда я появился в ангаре, из грязевой ванны Ники выбрался самостоятельно. Он сидел на краю ее и старался стряхнуть прилипшую на руки грязь. Придурок Ларс стоял рядом, даже не пытался помочь пострадавшему курсанту. Он только вопил без остановки: — Тебе крышка! Крышка!
Как будто это могло помочь Делориану.
Я подхватил Ники под мышки, взвалил себе на плечо, как когда-то он меня, и бегом помчался не в сторону основного здания, а к ветродую со льдом, где тренировалась другая рота.
— Руки подставляй под струю, — завопил я не менее истошно, как совсем недавно орал взводный. Знал, будет больно, это единственное, чем можно было унять сумасшедшую боль, — заморозить кисти рук, а я уже на них налью масло для ран.
Ники молча подчинился, лишь скрипнул зубами от боли, а потом потерял сознание…
— Все нормально с твоим курсантом, — похлопал меня по плечу доктор.
Я сидел в коридоре медблока и терпеливо, условно сказано, дожидался информации о состоянии Ники, точнее его рук. Я бы так сильно не волновался, если бы не пришлось, теряя драгоценное время, смывать на входе и с себя, и с Ники, противную грязь, разоблачаться из защитных костюмов, а уже потом бесчувственное тело тащить к медикам.
Убью взводного. Несколько раз с силой сжал руки в кулаки. Почему у него не оказалось дезинфицирующего раствора? Должен был быть. Взводный первым должен был оказаться на месте инцидента и обработать руки курсанта.
— Можешь даже забрать его. Несколько дней ему придется походить в специальных повязках, а потом станет, как прежний. Может, ума поприбавится…
Следом за доктором в коридоре появился смущенно улыбающийся Ники.
— Почему с рук перчатки слетели? — спросил сурово, стараясь придать голову строгое выражение.
— Размерчик оказался великоват, — виновато отозвался Ники. — Каждый раз, когда повисаю на канате, руки выскальзывают из перчаток. Зацепиться не могу по-человечески. — Он покрутил пред моим лицом культями в повязках. — И эти сейчас слетят.
— Не слетят, — заверил доктор. — Выздоравливай.
Он ласково прикоснулся к плечу Ники и вернулся к себе в кабинет.
— Почему не сказал об этом лейтенанту Ларсу Вульфу? — спросил я совсем уже миролюбиво, хотя желание набить морду взводному еще не прошло.
— Не подумал, что это так важно, — вздохнул Ники.
Скорее всего, сказал, но Ларс никак на это не прореагировал. Спрошу у него сам, как так получилось, что курсант Делориан выпадал из перчаток.
— Пошли на ужин, — предложил парню. — Снова по-братски разделим мой офицерский паек.
— Пошли, — радостно согласился Ники…
Тогда он меня спасал, теперь я его. В первый день нашего знакомства курсант Делориан повел себя молодцом, я же всего лишь исполнял свой долг.
В столовой Ники долго пытался поймать культяпками столовые приборы — ничего не вышло. Пришлось мне его кормить из ложечки, как маленького.
А потом представил вдруг, как парень станет справлять нужду и зашелся в истерическом смехе. Нет, отправлять его ко взводным нельзя. Он ведь не сможет трусы самостоятельно ни снять, ни надеть. Придется забрать его к себе в комнату. Лейтенант Ларс Вульф обязан, конечно, помочь парню, ведь это по его попустительству и головотяпству с Ники произошло то, что произошло, но почему-то мне совершенно не хотелось, чтобы взводный прикасался к парню. Он обязан был объяснить, как подбирать и фиксировать перчатки на запястье, чтобы руки не выскальзывали, — придется с этим еще разбираться. И почему у взводного не оказалось спецраствора? В конце концов, не один курсант мог оказаться в ванне с грязью.
— И что смешного? — обиделся Ники и отвернулся. Он даже отказался пить компот из моих рук.
— Потом объясню, — пообещал я ему. — Не дуйся, дожевывай и марш к себе… Нет… Возле моей комнаты меня подождешь…
Я поставил стакан между его культями, проследил, чтобы тот не падал, когда Ники подносит стакан ко рту — ничего страшного не произойдет, даже если обольется, и оправился на поиски лейтенанта…
Предсказуемо, взводные дулись в карты в своей комнате.
— Альтер муши! — рявкнул я с порога.
Взводные подскочили и вытянулись по стойке «смирно». Все трое недоуменно уставились на меня. Конечно, я не ангел, конечно, устраивал им нагоняи, но сейчас они откровенно не понимали, в чем провинились. У них как бы выдалось свободное время — курсанты на вечерних занятиях. Почему бы не перекинуться в картишки, пока никто не видит?
Я прошелся по узкому проходу между кроватями. Можно вызвать всех троих «на ковер», а можно устроить взбучку прямо тут. Я выбрал последнее.
— Почему ни у кого из вас не оказалось дезинфицирующего раствора? — спросил я мрачно.
Взводные пожали плечами, переглянулись, но ничего не ответили.
— Повторяю вопрос… — я начал терять терпение. — Почему ни у кого из вас троих не оказалось ни канистры, ни помпы, чтобы смыть грязь с открытых участков тела курсанта?
Ларс молчал, опустив голову, в унисон заговорили двое других взводных: — Наши давно прошли грязевую полосу, причем не по одному разу. Только этот недотепа курсант Делориан постоянно срывался с каната и падал в ванну с грязью. На выходе мы его ждали с водяным шлангом. По инструкции.
— Хорошо, — кивнул я, стараясь сдержаться и не наговорить лишнего этим трем балбесам, — поставлю вопрос по-другому. Почему срывался курсант Делориан с каната? Насколько я понял, он падал в ванну с самого начала. Почему ему не подобрали перчатки по размеру?
— Вы видели его руки? — взвился Ларс. — Ему все перчатки велики.
— Три наряда по уборке санитарных комнат вне очереди, — рявкнул я. — У нас в Академии учатся и женщины. Не думаю, что их руки больше, чем руки курсанта Делориана…
Мне не хотелось видеть расстроенное лицо взводного — я наказывал своих курсантов и своих взводных крайне редко. А сейчас они видели, что я не просто взбешен, а нахожусь на грани срыва. Поэтому я хлопнул дверью и решительным шагом направился в другие роты.
Сам войти в их спальню я не мог, пришлось обращаться к ротным.
— Курсант Джеффри Делориан, сожмите руку в кулак и покажите нам…
— Курсант Карл Делориан, сожмите руку в кулак и покажите нам…
Остальные курсанты с недоумением пялились на нас, пока я рассматривал кулаки брата и сестры Ники.
Да уж, у моего Делориана не рука, а ручка, и с этим надо что-то делать…
Pov Герман Льюис, капитан
С трудом сдержал улыбку… В коридоре рядом с дверью в мою комнату, привалившись плечом к косяку стоял Ники — жалкий, больной, с огромными культяпками, внутри которых заживали его руки. Да уж… Успел я, можно сказать, почти вовремя.
И как, спрашивается, его убедить остаться ночевать в моей комнате, а не тащиться на свою кровать? Гордый — не послушается меня…
Прикоснулся ладонью к электронному замку — дверь распахнулась.
— Умная дверь! — фыркнул Ники. — А что делать в моей ситуации?
— Сидеть под дверью, — ухмыльнулся я. — Проходи…
— О чем вы хотели со мной поговорить?
Дальше порога Ники не пошел, остановился на входе и остановился, переминаясь с ноги на ногу.
— Ты проходи, проходи, — предложил я и похлопал по кровати.
В комнатах стульев не было — не положено, они были только в столовой и в классах для занятий. В комнатах можно было либо стоять, либо лежать. Взводные и те в карты играли лежа.
Но Ники упрямо помотал головой и не сделал ни шагу.
— Вот думаю, — продолжил я, — ломаю голову, что дальше с тобой делать.
— А что со мной делать? — не понял Ники. — Руки заживут, и снова повисну на канате.
— Да уж, — хмыкнул я, даже не пытаясь скрыть улыбку. — Конечно, руки заживут. Не без этого. Но помучиться тебе придется изрядно, пока снова сможешь повиснуть на канате.
— Ага, — хмыкнул я, — вот дожил до такого возраста и никому не жаловался.
— У тебя не было ни сестры, ни брата, — резко ответил Николас. — А мы привыкли делиться друг с другом проблемами . И тебе надо, — он с нажимом произнес слово, — привыкнуть к мысли, что ты не один.
Я покачал головой, умыл лицо холодной водой и, чуть прихрамывая, побрел к себе в комнату. Это и моя комната сейчас, а с Ларсом и прочими разберусь.
А вот если бы ротный стал приставать ко мне… От этой мысли я похолодел. Мне до ужаса захотелось, чтобы ротный меня обнял, как взводный Ларс, прижал к своей груди. Даже самому интересно стало, как бы я себя повел в подобной ситуации. Тоже отбрил бы его при всех? Нет… Ротный не стал бы обнимать меня при всех. Обнимать курсанта на глазах у изумленной публики — большой риск. Я ладно — мне авторитет еще заработать надо, а ротный мог этого самого авторитета лишиться. Станут ему после этого курсанты и взводные подчиняться? Он даже факт своей болезни пытался скрыть от них.
— Я постараюсь привыкнуть, что у меня есть и сестра, и брат, — вздохнул я, обращаясь к старику. — Буду свои проблемы, так и быть, обсуждать не только с тобой, но и с ними.
— Хорошая мысль… — Я даже представил, как Николас погладил меня по голове. — Крепись, — посоветовал он, — еще не с таким придется столкнуться.
Я догадывался, что не только учеба, но и сама жизнь в Академии окажется нелегкой.
ГЛАВА 10
Pov Генрих
Упал на кровать и сразу уснул, перенервничал, похоже. Но Ларс Вульф этой ночью, по крайней мере, меня больше не беспокоил. Или я не чувствовал.
Сирена прозвучала так громко и так некстати, мне казалось, что я только голову на подушку положил.
— У тебя только десять минут, —произнес Ларс и вполне доброжелательно улыбнулся.
Предположил, что о ночном инциденте не станет известно за пределами этой комнаты, поэтому взводный не сердился на меня. Спасибо и на этом. Посмотрим, что будет дальше.
— А что потом? — спросил на всякий случай.
— Построение, — невозмутимо отозвался Ларс. — Перекличка…
— А перекличка зачем? —удивился я, выглядывая из форменного воротника. Хорошо бы все же в душе сполоснуться, но за десять минут не успеть. Придется научиться душ принимать по вечерам.
— У нас сложно учиться, курсанты дезертируют, сбегают, — вздохнув, ответил взводный.
— Вот как? — опешил я. — Это же трибунал.
— Трибунал, — согласился Ларс. — После переклички я поведу вас на завтрак, а затем на занятия, — продолжил он. — После занятий все дружно отправимся на полосу препятствий. Сегодня у нашей роты по расписанию песчаные бури…
— А завтра? — не удержался я от вопроса.
Ларс пожал плечами.
— Тоже бури, — покачал он головой, — пока каждый из нас… вас не пройдет ветродуй за регламентируемое время.
— А если кто-то не пройдет? — я выглядел занудой в глазах Ларса. Пусть таковым он меня считает, но я должен знать, что меня ожидает не только сегодня, но и в ближайшем будущем.
— Пройдут все, — упрямо повторил Ларс и исподлобья посмотрел на меня. — Кто выживет.
Вот теперь понятно…
На завтрак желтая молочная каша… Я довольно потер руки. Кукурузная… Обожаю. Очень надеялся, что не пластиковое молоко, а самое настоящее. Что там говорил Николас? На военных Правительство старалось не экономить… Интересно, курсанты Академии относились к военным или еще нет?
На удивление каша оказалась весьма вкусной, а не только очень красивой на вид. По крайней мере, голодным я себя после завтрака не ощущал. Но это временно… Как только начинаешь питаться строго по расписанию да плюс еще физические и умственные нагрузки, сразу открывается «яма желудка», как говорили мы в студенчестве. Потом что не закидывай в себя, все равно будет мало...
Три пары занятий пролетели, как один академический час. Не могу не признать, что мне было интересно. Даже с той кучей знаний и информации, что у меня в голове, я узнал много нового и интересного. Учиться и приводить знания в систему мне всегда нравилось.
Зато потом начался настоящий кошмар. Честно скажу, я не ожидал, несмотря на то, что Николас в голове и Ларс предупреждали.
Вообще здешняя полоса — это нечто невообразимо ужасное. Не знаю, что меня ждет дальше, но ветродуй я возненавидел с первой секунды, как только нас всех, три взвода, ввели в специальную камеру. Ведь и не убежишь: один вход, один выход, посередине пескоструйные машины. Песок подавался к пескоструйному соплу, где происходил его разгон, после чего песок выбрасывался на ту поверхность, по которой ползли курсанты от входа к выходу.
Поначалу никак не мог пройти ветродуй — меня заметало практически сразу, а потом приходилось по полдня отплевывать песок, но и после этого он продолжал скрипеть у меня на зубах, лезть из ушей, натирать зад. Не помогали ни тканевые повязки на лицо, ни полоскания рта после полосы. Песок, казалось, был везде.
— Тебе крышка! Крышка! Крышка! — слышал не только я от своего взводного эти слова, когда машина отключалась и нам позволялось выбраться из песка, чтобы с опущенной головой направиться на выход. Нас не наказывали в прямом смысле за то, что мы не проходили полосу, но оставляли без сладкого. Даже чай тем, кто самостоятельно не добрался до выхода, давали некрепкий и без сахара. Если так и дальше пойдет, то скоро мой вечерний чай мог вообще стать не только чаем без сахара, но и без лимона и заварки…
А тут я еще краем уха услышал, как только мы все станем доползать до выхода, то пескоструй усложнят — он станет сначала огненным, а потом мокрым.
— Может, все же домой? — спросил как-то Николас.
— Нет, — упрямо покачал я головой, скрипя песком на зубах. — Я хочу знать, что меня ждет дальше… Нет, — остановил старика, — не надо открывать завесу тайны… Да и Джефу хочу набить морду.
Но пока мы с братом не сходились в поединках ни на ринге, ни на полосе препятствия, нигде. С сестрой тоже нигде не сталкивались…
Зато спалось мне очень хорошо — добрался до постели, упал и до утра, до сирены. И никакой мне Ларс не страшен со своим членом. Даже если бы он попытался привставить мне, ничего бы не почувствовал — ни хорошего, ни плохого…
Пусть и последним из всех, а ветродуй я все же прошел, даже уложившись во время, наивно полагая, что самое страшное позади. Но как глубоко я заблуждался! Грязевая ванна оказалась намного хуже песочной полосы с ее ледяными иглами и даже с раскаленным песком.
Я раз за разом срывался с каната, едва повиснув на нем. Сегодня мне удалось доползти до середины, я обрадовался, но рано — руки, как обычно, выскользнули из перчаток, и я с головой погрузился в ядовитую грязь. Защита на теле сработала, но голые руки получили сильнейший ожог…
Pov Герман Льюис, капитан
— Фердамте шайсе.
Ругательство непроизвольно слетело с языка, когда я увидел на мониторе, как Ники Делориан рухнул в ванну с грязью и ушел в нее с головой.
— Идиот, придурок! — добавил уже на привычном языке.
Громко хлопнув дверью отдела слежения, помчался переодеваться в защитный костюм, похожий скорее на скафандр для звездных десантников, чем на одежду для тренировок курсантов.
Почему у этого идиота перчатки слетели с рук? Эта мысль мне никак не давала покоя. Если прямо сейчас руки, на которые попала ядовитая грязь, не обработать специальным раствором, то кожа и мясо могут слезть до костей. А потом курсанта ждало долгое и болезненное восстановление в медчасти…
По дороге заскочил к себе в комнату, быстро нашел масло для обработки ран и побежал в ангар спасать глупого курсанта. Нет, ну, правда, полный идиот…
Когда я появился в ангаре, из грязевой ванны Ники выбрался самостоятельно. Он сидел на краю ее и старался стряхнуть прилипшую на руки грязь. Придурок Ларс стоял рядом, даже не пытался помочь пострадавшему курсанту. Он только вопил без остановки: — Тебе крышка! Крышка!
Как будто это могло помочь Делориану.
Я подхватил Ники под мышки, взвалил себе на плечо, как когда-то он меня, и бегом помчался не в сторону основного здания, а к ветродую со льдом, где тренировалась другая рота.
— Руки подставляй под струю, — завопил я не менее истошно, как совсем недавно орал взводный. Знал, будет больно, это единственное, чем можно было унять сумасшедшую боль, — заморозить кисти рук, а я уже на них налью масло для ран.
Ники молча подчинился, лишь скрипнул зубами от боли, а потом потерял сознание…
— Все нормально с твоим курсантом, — похлопал меня по плечу доктор.
Я сидел в коридоре медблока и терпеливо, условно сказано, дожидался информации о состоянии Ники, точнее его рук. Я бы так сильно не волновался, если бы не пришлось, теряя драгоценное время, смывать на входе и с себя, и с Ники, противную грязь, разоблачаться из защитных костюмов, а уже потом бесчувственное тело тащить к медикам.
Убью взводного. Несколько раз с силой сжал руки в кулаки. Почему у него не оказалось дезинфицирующего раствора? Должен был быть. Взводный первым должен был оказаться на месте инцидента и обработать руки курсанта.
— Можешь даже забрать его. Несколько дней ему придется походить в специальных повязках, а потом станет, как прежний. Может, ума поприбавится…
Следом за доктором в коридоре появился смущенно улыбающийся Ники.
— Почему с рук перчатки слетели? — спросил сурово, стараясь придать голову строгое выражение.
— Размерчик оказался великоват, — виновато отозвался Ники. — Каждый раз, когда повисаю на канате, руки выскальзывают из перчаток. Зацепиться не могу по-человечески. — Он покрутил пред моим лицом культями в повязках. — И эти сейчас слетят.
— Не слетят, — заверил доктор. — Выздоравливай.
Он ласково прикоснулся к плечу Ники и вернулся к себе в кабинет.
— Почему не сказал об этом лейтенанту Ларсу Вульфу? — спросил я совсем уже миролюбиво, хотя желание набить морду взводному еще не прошло.
— Не подумал, что это так важно, — вздохнул Ники.
Скорее всего, сказал, но Ларс никак на это не прореагировал. Спрошу у него сам, как так получилось, что курсант Делориан выпадал из перчаток.
— Пошли на ужин, — предложил парню. — Снова по-братски разделим мой офицерский паек.
— Пошли, — радостно согласился Ники…
Тогда он меня спасал, теперь я его. В первый день нашего знакомства курсант Делориан повел себя молодцом, я же всего лишь исполнял свой долг.
В столовой Ники долго пытался поймать культяпками столовые приборы — ничего не вышло. Пришлось мне его кормить из ложечки, как маленького.
А потом представил вдруг, как парень станет справлять нужду и зашелся в истерическом смехе. Нет, отправлять его ко взводным нельзя. Он ведь не сможет трусы самостоятельно ни снять, ни надеть. Придется забрать его к себе в комнату. Лейтенант Ларс Вульф обязан, конечно, помочь парню, ведь это по его попустительству и головотяпству с Ники произошло то, что произошло, но почему-то мне совершенно не хотелось, чтобы взводный прикасался к парню. Он обязан был объяснить, как подбирать и фиксировать перчатки на запястье, чтобы руки не выскальзывали, — придется с этим еще разбираться. И почему у взводного не оказалось спецраствора? В конце концов, не один курсант мог оказаться в ванне с грязью.
— И что смешного? — обиделся Ники и отвернулся. Он даже отказался пить компот из моих рук.
— Потом объясню, — пообещал я ему. — Не дуйся, дожевывай и марш к себе… Нет… Возле моей комнаты меня подождешь…
Я поставил стакан между его культями, проследил, чтобы тот не падал, когда Ники подносит стакан ко рту — ничего страшного не произойдет, даже если обольется, и оправился на поиски лейтенанта…
Предсказуемо, взводные дулись в карты в своей комнате.
— Альтер муши! — рявкнул я с порога.
Взводные подскочили и вытянулись по стойке «смирно». Все трое недоуменно уставились на меня. Конечно, я не ангел, конечно, устраивал им нагоняи, но сейчас они откровенно не понимали, в чем провинились. У них как бы выдалось свободное время — курсанты на вечерних занятиях. Почему бы не перекинуться в картишки, пока никто не видит?
Я прошелся по узкому проходу между кроватями. Можно вызвать всех троих «на ковер», а можно устроить взбучку прямо тут. Я выбрал последнее.
— Почему ни у кого из вас не оказалось дезинфицирующего раствора? — спросил я мрачно.
Взводные пожали плечами, переглянулись, но ничего не ответили.
— Повторяю вопрос… — я начал терять терпение. — Почему ни у кого из вас троих не оказалось ни канистры, ни помпы, чтобы смыть грязь с открытых участков тела курсанта?
Ларс молчал, опустив голову, в унисон заговорили двое других взводных: — Наши давно прошли грязевую полосу, причем не по одному разу. Только этот недотепа курсант Делориан постоянно срывался с каната и падал в ванну с грязью. На выходе мы его ждали с водяным шлангом. По инструкции.
— Хорошо, — кивнул я, стараясь сдержаться и не наговорить лишнего этим трем балбесам, — поставлю вопрос по-другому. Почему срывался курсант Делориан с каната? Насколько я понял, он падал в ванну с самого начала. Почему ему не подобрали перчатки по размеру?
— Вы видели его руки? — взвился Ларс. — Ему все перчатки велики.
— Три наряда по уборке санитарных комнат вне очереди, — рявкнул я. — У нас в Академии учатся и женщины. Не думаю, что их руки больше, чем руки курсанта Делориана…
Мне не хотелось видеть расстроенное лицо взводного — я наказывал своих курсантов и своих взводных крайне редко. А сейчас они видели, что я не просто взбешен, а нахожусь на грани срыва. Поэтому я хлопнул дверью и решительным шагом направился в другие роты.
Сам войти в их спальню я не мог, пришлось обращаться к ротным.
— Курсант Джеффри Делориан, сожмите руку в кулак и покажите нам…
— Курсант Карл Делориан, сожмите руку в кулак и покажите нам…
Остальные курсанты с недоумением пялились на нас, пока я рассматривал кулаки брата и сестры Ники.
Да уж, у моего Делориана не рука, а ручка, и с этим надо что-то делать…
ГЛАВА 11
Pov Герман Льюис, капитан
С трудом сдержал улыбку… В коридоре рядом с дверью в мою комнату, привалившись плечом к косяку стоял Ники — жалкий, больной, с огромными культяпками, внутри которых заживали его руки. Да уж… Успел я, можно сказать, почти вовремя.
И как, спрашивается, его убедить остаться ночевать в моей комнате, а не тащиться на свою кровать? Гордый — не послушается меня…
Прикоснулся ладонью к электронному замку — дверь распахнулась.
— Умная дверь! — фыркнул Ники. — А что делать в моей ситуации?
— Сидеть под дверью, — ухмыльнулся я. — Проходи…
— О чем вы хотели со мной поговорить?
Дальше порога Ники не пошел, остановился на входе и остановился, переминаясь с ноги на ногу.
— Ты проходи, проходи, — предложил я и похлопал по кровати.
В комнатах стульев не было — не положено, они были только в столовой и в классах для занятий. В комнатах можно было либо стоять, либо лежать. Взводные и те в карты играли лежа.
Но Ники упрямо помотал головой и не сделал ни шагу.
— Вот думаю, — продолжил я, — ломаю голову, что дальше с тобой делать.
— А что со мной делать? — не понял Ники. — Руки заживут, и снова повисну на канате.
— Да уж, — хмыкнул я, даже не пытаясь скрыть улыбку. — Конечно, руки заживут. Не без этого. Но помучиться тебе придется изрядно, пока снова сможешь повиснуть на канате.
