— Мне кажется, что граф Гийом и Тьери Морель были в сговоре. Проверь это, пожалуйста, — попросил Доминик. — А я перестану избегать графа и начну вести игру ва-банк. Не было никакого договора между ними, мне так кажется.
— Будь осторожен, — попросил Паскаль и, повернувшись, внимательно посмотрел на Сару. — А мне кажется, она так и будет жить с тобой, пока не вернется ее брат Реми. Девушка привыкла чувствовать себя защищенной. А это много значит для нее.
Доминик тоже за две прошедшие недели привык к Саре. Неожиданно для него самого ему понравилось ходить с ней по магазинам, заботиться о ней, спешить домой по вечерам. Ему даже стало казаться, что он так смог бы прожить всю жизнь, даря свои внимание, любовь и ласку не родственнику, не брату или родителям, а совершенно постороннему человеку. Но вот захочет ли это принять Сара?
Нет, принял решение Доминик, пока он не выяснит, почему такое странное завещание составил Тьери Морель, ничего сообщать Саре не станет. Явно в копиях документов, хранящихся в банке, прописано, как поступить, например, в такой ситуации, когда ее записанного в завещание супруга не станет. С ним могло случиться все что угодно, пока Сара подрастала. В конце концов, тот мог даже жениться, не зная о принятом отцом девушки решении. Ее же никто не уведомил. Не успели просто.
Так ему будет спокойнее, если Сара по-прежнему останется в неведении и не предпримет никаких самостоятельных шагов, по крайней мере, еще пару недель.
Паскаль ушел, а они с Сарой погуляли еще немного по набережной, а потом поехали не в самый дешевый ресторан на обед — пусть все видят, что у них вполне серьезные отношения, и пусть девушка привыкает жить согласно ее доходам и положению. Она заслужила это…
Вечером Доминик, как обычно, поехал в клуб. Настроен он был решительно. Или с ним одним, или со всеми тремя одновременно граф захочет реванша, и надо брать его теплым, пока фортуна им не изменила. Хотя с такими игроками никакая фортуна не поможет. Доминик же прекрасно понимал, что они втроем играли против графа, и им это удалось…
Чувствовалось, что граф дожидался его — как только маркиз Бертран появился в клубе, тот предложил ему стать четвертым в их компании, словно без него и игра не игра. Доминик не стал отказываться — играть, так играть. По-крупному, ва-банк.
Барон Валери выразительно приподнял бровь, как бы спрашивая, ничего Доминик не перепутал, они же договаривались играть с графом только вместе, чтобы поддерживать друг друга. Тот незаметно кивнул, мол, все в порядке, но помочь ему деньгами придется, если он начнет проигрывать.
И опять Доминик выложил на стол купюры, которыми хотел бы рискнуть, взял бокал шампанского с подноса официанта, но пить из него не стал, даже не пригубив, поставил рядом. У него шевельнулась мысль, что граф может что-нибудь заподозрить, — он и раньше за игрой не пил много, но бокал-другой хорошего вина себе позволял, чтобы мысли яснее были.
Виконт Мавиль подошел к столу и как бы невзначай зацепил бокал Доминика, опрокидывая его.
Тут же засуетились проворные служащие, вытирая пол и меняя сукно на столе и карты, которые оказались залитыми вином.
— Извините, господа, — проговорил виконт виновато. — Маркиз Бертран, я такой неуклюжий. Сейчас же принесу вам из бара другой бокал.
Граф тут же щелкнул пальцами, подзывая официанта.
— Нет-нет, — остановил его виконт Мавиль. — Я опрокинул бокал. Я сам лично принесу маркизу Бертрану замену из бара.
Доминик облегченно вздохнул — избавиться второй раз от шампанского, предложенного графом, не получилось бы, не вызвав его подозрений. И, вообще, в следующий раз придется заходить в игровой зал уже с вином. И пусть ему не нравился табачный запах, но он станет задерживаться в баре перед началом игры. Привычки надо менять…
То ли партнеры у графа не были столь квалифицированными, то ли Доминику карта шла, но он с легкостью обыграл всех даже без поддержки барона Валери и виконта Мавиля, которые были начеку, готовые кинуться по первому зову Доминика к нему на помощь. Сначала выбыл один из-за их стола, спустив все, что у него было, потом второй. Доминик остался один на один с графом. Он даже не осторожничал, играя в раскованной, можно сказать, в развязной манере — поднимал ставки на любой карте и… выигрывал. В конце концов, граф Гийом, как и их партнеры ранее, вынужден был прекратить игру, так как опять у него совершенно не осталось денег в кошельке. А Доминик, пересчитав свой выигрыш, довольно ощерился — целый месяц ему не надо заботиться о средствах к существованию, он мог позволить себе даже необдуманные траты.
Но… Выигранные деньги все же он хотел употребить на другое. В разговоре Паскаль как-то обмолвился, что им нужны люди, информация и свой врач. Для чего им потребуется врач, Доминик так и не понял, но раз Лефевр сказал, значит, надо, ему виднее.
Утром позвонил Паскаль. И пригласил Доминика с Сарой на обед в дорогой и шикарный ресторан. Видимо, разведка не дремлет — ему донесли о крупном выигрыше маркиза, и им было, о чем поговорить. В ресторане они вряд ли до чего-то договорятся, скорее всего, разговоры будут ни о чем, как всегда, во время подобных обедов. А уже потом мужчины обсудят следующие свои шаги там, где их никто подслушать не сможет…
— Версия вторая, неочевидная, но которую нельзя сбрасывать со счетов, — неспешно прогуливаясь вдоль кованой ограды королевского парка, Лефевр выкладывал Доминику свои соображения по поводу наезда на няня Сары, старика Робера. — Объект нападения по-прежнему нянь Сары, именно его хотели сбить, но конечная цель — ты, Доминик Андре маркиз Бертран, приятный мужчина во всех отношениях, вполне способный добиться благосклонности Сары Морель, которая уже достаточно долго жила одна. Девушка, она — орешек крепкий, как поговаривают, но и Доминик Андре не промах. А вот если похитить Сару, или, о ужас, убить ее, то карточный долг останется невыплаченным, и маркизу Бертрану придется поступить в услужение к графу Гийому. Не нужна графу сама Сара, чтобы вытребовать с нее долг отца, господина Мореля, как ты и предполагал.
— Откуда стало известно? — Доминик обернулся и посмотрел на Сару, которая неспешно шла, несколько поотстав от них. Пришлось остановиться, дожидаясь, пока девушки их догонит.
— Пока ты вчера обыгрывал графа Гийома, виконту Мавилю и барону Валери удалось разговорить поверенного, который составлял восемь лет назад договор. Он уже стар и болен и в клубе лет пять как не появлялся. Но о нем вспомнил другой, не менее древний старичок, и тоже поверенный, который по-прежнему бывает в баре, но за карты не садится, так как видит довольно плохо, путает королей с валетами. А поговорить о старых временах любит и даже очень. Так вот, в том договоре не был указан объект, под который выдавались взаймы графом денежные средства. Это он вспомнил, хоть и не сам составлял договор. Это не был заем в том смысле, в каком принято его понимать — скорее, плата за определенные услуги.
— А старичок ничего не путает? — прищурился Доминик.
Он же прекрасно помнил, как граф Гийом и Тьери Морель обсуждали именно имение последнего.
— Нет, поверенный вполне в твердой памяти хоть и почти слеп, — ответил Паскаль. — Но я бы предположил, что граф что-то покупал или выкупал у Мореля. И это что-то находилось или было спрятано в имении.
— А вот это больше похоже на правду, — согласился с ним Доминик. Ему тоже тогда показалось, что хоть Морель и проигрывал, но этот факт его нисколько не беспокоил, складывалось такое впечатление, что он проигрывал не свои деньги и даже не деньги графа.
— И напоследок, версия третья, глупость полная, но самая вероятная, — продолжил Лефевр. — Граф Гийом… Граф, опять граф, снова граф… Похищая Сару, которую выманили бы в больницу к сбитому машиной старику Роберу, граф имел возможность стребовать два карточных долга сразу: с девушки за отца, а с тебя за то, что ты не женился на Саре. Похищением девушки они лишили тебя такой возможности.
— Э, нет, — запротестовал Доминик. — Если бы захотели, то давно бы похитили Сару. За ней присматривают мои соглядатаи, но не охраняют. Она мало кого интересует: бродит возле нее весьма неопрятного вида тип, и все.
— Хорошо, что и ты его заметил, — усмехнулся Лефевр и тоже, как совсем недавно Доминик, обернулся, чтобы взглянуть на Сару.
И почти вовремя. Он заметил машину, мчавшуюся на предельной скорости вдоль королевского парка по улице, где и ездить-то разрешалось медленно и лишь по специальным пропускам. Паскаль оттолкнул Доминика к самой ограде, а сам бросился к девушке — объяснять что-либо не оставалось времени. Он успел спрятаться с Сарой за каменный выступ тумбы — машина вылетела на тротуар, никого не задев, а затем, взвизгнув тормозами, развернулась и умчалась, откуда приехала.
— Что это было? — недоуменно спросил Доминик, подбегая к ним.
— Могу сказать, что это не граф, — проговорил Лефевр, — он играет обычно тоньше. Замечу, что и не его люди стреляли по дому Сары в пригороде. Это кто-то еще. Но я завтра же узнаю — машина у них слишком заметная.
— Машина как машина, — пожал плечами Доминик. — Цвет неприметный, таких в городе множество. И модель распространенная.
— Э, нет, — протянул Паскаль. — Дверца левая отличается по цвету… Резина на задних колесах более изношенная, чем на передних… И в небольшой аварии побывала недавно, но вмятина на крыле не отремонтирована. Вот если бы они сбили Сару, тогда, уверен, сразу же появилось бы заявление об угоне в одном из полицейских участков, а автомобиль был благополучно обнаружен брошенным в паре кварталов от места наезда на девушку. А так машина им еще пригодится — судя по всему, нападавшие люди небогатые. Иначе бы приобрели бы для этих целей угнанный ранее перекрашенный автомобиль, чтобы даже зацепиться глазом было не за что.
Доминик улыбнулся — и когда его друг успевал все разглядывать? Не зря Лефевр слыл лучшим дознавателем на курсах. Такие мелочи подметить успел буквально за секунды.
— У меня есть подозрение, — произнес Паскаль, — что это активизировались родственники Сары.
— Зачем им моя смерть? — девушка переводила взгляд, полный слез, с одного мужчины на другого. — И что станет с Реми, если со мной что-нибудь случится?
— У меня есть предположение, — сказал Доминик, обнимая Сару, дрожавшую, словно от холода, и стараясь ее успокоить. — Но я его озвучу чуточку позже.
— И у меня есть предположение, — добавил Паскаль. Он вынул из кармана пиджака носовой платок с вензелем и вытер щеки девушки, по которым покатились слезинки, а потом ее нос. — Но я выскажу его после того, как маркиз Бертран даст свою оценку происходящему. А пока могу попросить, лишь чтобы вы были внимательны на улицах, а еще лучше без маркиза Бертрана из квартиры не выходили, даже за продуктами.
Сара кивнула и перестала плакать — рядом с такими мужчинами ей было почти не страшно.
Вечером в клуб Доминик не пошел — остался дома. Во-первых, расследование идет и без него полным ходом. Во-вторых, если граф захочет быть обыгранным еще раз, то барон с виконтом вполне справятся самостоятельно, и ни у кого не возникнет подозрений, что они втроем играют на лапу. Доминик почему-то совершенно не сомневался, что граф проиграет еще не раз. В-третьих, хотелось побыть с Сарой, чтобы та успокоилась окончательно. Ну, и, в-четвертых, надо поразмышлять в тишине и покое. Как-то последнее время совершенно не оставалось на это времени.
Доминик, оставшись один, — Сара с нянем уже спали, или делали вид, что спят, но его, по крайней мере, больше не беспокоили — налил себе большую кружку кофе и снова и снова принялся перебирать в памяти события прошедших дней. Что-то очень важное у него постоянно выскальзывало, не давало ему покоя.
— Итак, — прошептал он негромко, — все началось не с момента моего проигрыша графу Гийому, а гораздо раньше. И даже не с момента проигрыша Тьери Мореля и его смерти.
Доминик пытался нащупать эту отправную точку. Но она постоянно ускользала от него.
И вдруг он все понял, или ему показалось, что он все понял. Но картина происходящего вдруг стала ясной, а события не такими уж и нелогичными.
— Итак, — снова произнес Доминик. Он встал из-за стола достал несколько кофейных зерен и положил их перед собой. — Это я.
Одно зерно он подвинул к себе.
— Будущий маркиз Бертран. А это мои родители.
Еще два зерна Доминик положил рядом с первым. В его раскладке не было еще ни Сары, ни Тьери Мореля, ни даже его брата Матисса — тот родился позже.
Только он и родители — и больше никого. Он молодой, только окончил элитную гимназию и поступил в университет. Восемнадцать лет — прекрасный возраст. В это время он познакомился с графом Гийомом и по его приглашению пришел первый раз в тот мужской клуб, где собирались в основном аристократы ну, или очень богатые люди без титула. Именно там граф Гийом преподал ему первые уроки игры в карты. А дальше, молодо-зелено, Доминик довольно легко выскользнул из-под его покровительства, потому что терпеть не мог ни тона, которым разговаривал с ним граф, ни самого этого покровительства. Он и на курсы пошел, потому что родители пытались его все время поучать. Хотел вырваться и из-под их опеки. Граф Гийом отдалился на некоторое расстояние, но продолжал фактически контролировать каждый его шаг. Зачем ему нужен был юнец, ничего из себя не представляющий?
Доминик положил еще одно кофейное зерно поодаль от трех первых. А затем отодвинул первое зерно, себя, в сторону. Осталось два — его родители. Получалось, что интерес графа был направлен не на него, а на кого-то из них. Кого — мать или отца?
Доминик крутил и крутил два зерна по столу. Сейчас жива только Армэль Андре, а интерес графа к Доминику по-прежнему не ослабевал. А даже, наоборот, усилился. Почему? И что его матушка делает под охраной короля? Или…
Доминик похолодел…
Цель графа Гийома — не он и не Сара. А его мать? Армэль — затворница, а после смерти пятого маркиза Бертрана ставшая ей вдвойне, совершенно отдалившийся от своих сыновей. И даже не потому, что они мальчики. Она и раньше никогда не пыталась к ним приблизиться, приласкать. Отец почти все время проводил с сыновьями, а Армэль сидела, запершись в своей комнате, куда никого не пускала, даже своего супруга, и молча крутила по столу такие же кофейные зерна. Как-то Доминик случайно это увидел и запомнил. А потом ему самому понравилось размышлять таким образом. Размышлять…
Ну а раз его мать во дворце, почему бы ей не позвонить? Доминик взял телефон и уже почти набрал номер, но в последнюю секунду передумал. Вдруг, как мозаика, стала складываться картинка из всплывающих воспоминаний.
Вот он маленький… Они с отцом приехали в имение Морелей, у них родилась их первенец — Сара.
Доминик улыбнулся — девочка была просто очаровательной, она ему понравился с первого взгляда. Тогда его оставили возле колыбельки ненадолго, а взрослые шептались в это время о чем-то в гостиной. Они вообще к Морелям приезжали в гости довольно часто. Но те никогда не появлялись в доме у Бертранов. Армэль Андре их не принимала. Она никого не принимала.
Доминик не помнил мать даже беременной Матиссом, она почти все время просидела взаперти в своей комнате и крутила кофейные зерна по лакированной поверхности стола.
— Будь осторожен, — попросил Паскаль и, повернувшись, внимательно посмотрел на Сару. — А мне кажется, она так и будет жить с тобой, пока не вернется ее брат Реми. Девушка привыкла чувствовать себя защищенной. А это много значит для нее.
Доминик тоже за две прошедшие недели привык к Саре. Неожиданно для него самого ему понравилось ходить с ней по магазинам, заботиться о ней, спешить домой по вечерам. Ему даже стало казаться, что он так смог бы прожить всю жизнь, даря свои внимание, любовь и ласку не родственнику, не брату или родителям, а совершенно постороннему человеку. Но вот захочет ли это принять Сара?
Нет, принял решение Доминик, пока он не выяснит, почему такое странное завещание составил Тьери Морель, ничего сообщать Саре не станет. Явно в копиях документов, хранящихся в банке, прописано, как поступить, например, в такой ситуации, когда ее записанного в завещание супруга не станет. С ним могло случиться все что угодно, пока Сара подрастала. В конце концов, тот мог даже жениться, не зная о принятом отцом девушки решении. Ее же никто не уведомил. Не успели просто.
Так ему будет спокойнее, если Сара по-прежнему останется в неведении и не предпримет никаких самостоятельных шагов, по крайней мере, еще пару недель.
Паскаль ушел, а они с Сарой погуляли еще немного по набережной, а потом поехали не в самый дешевый ресторан на обед — пусть все видят, что у них вполне серьезные отношения, и пусть девушка привыкает жить согласно ее доходам и положению. Она заслужила это…
***
Вечером Доминик, как обычно, поехал в клуб. Настроен он был решительно. Или с ним одним, или со всеми тремя одновременно граф захочет реванша, и надо брать его теплым, пока фортуна им не изменила. Хотя с такими игроками никакая фортуна не поможет. Доминик же прекрасно понимал, что они втроем играли против графа, и им это удалось…
Чувствовалось, что граф дожидался его — как только маркиз Бертран появился в клубе, тот предложил ему стать четвертым в их компании, словно без него и игра не игра. Доминик не стал отказываться — играть, так играть. По-крупному, ва-банк.
Барон Валери выразительно приподнял бровь, как бы спрашивая, ничего Доминик не перепутал, они же договаривались играть с графом только вместе, чтобы поддерживать друг друга. Тот незаметно кивнул, мол, все в порядке, но помочь ему деньгами придется, если он начнет проигрывать.
И опять Доминик выложил на стол купюры, которыми хотел бы рискнуть, взял бокал шампанского с подноса официанта, но пить из него не стал, даже не пригубив, поставил рядом. У него шевельнулась мысль, что граф может что-нибудь заподозрить, — он и раньше за игрой не пил много, но бокал-другой хорошего вина себе позволял, чтобы мысли яснее были.
Виконт Мавиль подошел к столу и как бы невзначай зацепил бокал Доминика, опрокидывая его.
Тут же засуетились проворные служащие, вытирая пол и меняя сукно на столе и карты, которые оказались залитыми вином.
— Извините, господа, — проговорил виконт виновато. — Маркиз Бертран, я такой неуклюжий. Сейчас же принесу вам из бара другой бокал.
Граф тут же щелкнул пальцами, подзывая официанта.
— Нет-нет, — остановил его виконт Мавиль. — Я опрокинул бокал. Я сам лично принесу маркизу Бертрану замену из бара.
Доминик облегченно вздохнул — избавиться второй раз от шампанского, предложенного графом, не получилось бы, не вызвав его подозрений. И, вообще, в следующий раз придется заходить в игровой зал уже с вином. И пусть ему не нравился табачный запах, но он станет задерживаться в баре перед началом игры. Привычки надо менять…
То ли партнеры у графа не были столь квалифицированными, то ли Доминику карта шла, но он с легкостью обыграл всех даже без поддержки барона Валери и виконта Мавиля, которые были начеку, готовые кинуться по первому зову Доминика к нему на помощь. Сначала выбыл один из-за их стола, спустив все, что у него было, потом второй. Доминик остался один на один с графом. Он даже не осторожничал, играя в раскованной, можно сказать, в развязной манере — поднимал ставки на любой карте и… выигрывал. В конце концов, граф Гийом, как и их партнеры ранее, вынужден был прекратить игру, так как опять у него совершенно не осталось денег в кошельке. А Доминик, пересчитав свой выигрыш, довольно ощерился — целый месяц ему не надо заботиться о средствах к существованию, он мог позволить себе даже необдуманные траты.
Но… Выигранные деньги все же он хотел употребить на другое. В разговоре Паскаль как-то обмолвился, что им нужны люди, информация и свой врач. Для чего им потребуется врач, Доминик так и не понял, но раз Лефевр сказал, значит, надо, ему виднее.
ГЛАВА 19
Утром позвонил Паскаль. И пригласил Доминика с Сарой на обед в дорогой и шикарный ресторан. Видимо, разведка не дремлет — ему донесли о крупном выигрыше маркиза, и им было, о чем поговорить. В ресторане они вряд ли до чего-то договорятся, скорее всего, разговоры будут ни о чем, как всегда, во время подобных обедов. А уже потом мужчины обсудят следующие свои шаги там, где их никто подслушать не сможет…
— Версия вторая, неочевидная, но которую нельзя сбрасывать со счетов, — неспешно прогуливаясь вдоль кованой ограды королевского парка, Лефевр выкладывал Доминику свои соображения по поводу наезда на няня Сары, старика Робера. — Объект нападения по-прежнему нянь Сары, именно его хотели сбить, но конечная цель — ты, Доминик Андре маркиз Бертран, приятный мужчина во всех отношениях, вполне способный добиться благосклонности Сары Морель, которая уже достаточно долго жила одна. Девушка, она — орешек крепкий, как поговаривают, но и Доминик Андре не промах. А вот если похитить Сару, или, о ужас, убить ее, то карточный долг останется невыплаченным, и маркизу Бертрану придется поступить в услужение к графу Гийому. Не нужна графу сама Сара, чтобы вытребовать с нее долг отца, господина Мореля, как ты и предполагал.
— Откуда стало известно? — Доминик обернулся и посмотрел на Сару, которая неспешно шла, несколько поотстав от них. Пришлось остановиться, дожидаясь, пока девушки их догонит.
— Пока ты вчера обыгрывал графа Гийома, виконту Мавилю и барону Валери удалось разговорить поверенного, который составлял восемь лет назад договор. Он уже стар и болен и в клубе лет пять как не появлялся. Но о нем вспомнил другой, не менее древний старичок, и тоже поверенный, который по-прежнему бывает в баре, но за карты не садится, так как видит довольно плохо, путает королей с валетами. А поговорить о старых временах любит и даже очень. Так вот, в том договоре не был указан объект, под который выдавались взаймы графом денежные средства. Это он вспомнил, хоть и не сам составлял договор. Это не был заем в том смысле, в каком принято его понимать — скорее, плата за определенные услуги.
— А старичок ничего не путает? — прищурился Доминик.
Он же прекрасно помнил, как граф Гийом и Тьери Морель обсуждали именно имение последнего.
— Нет, поверенный вполне в твердой памяти хоть и почти слеп, — ответил Паскаль. — Но я бы предположил, что граф что-то покупал или выкупал у Мореля. И это что-то находилось или было спрятано в имении.
— А вот это больше похоже на правду, — согласился с ним Доминик. Ему тоже тогда показалось, что хоть Морель и проигрывал, но этот факт его нисколько не беспокоил, складывалось такое впечатление, что он проигрывал не свои деньги и даже не деньги графа.
— И напоследок, версия третья, глупость полная, но самая вероятная, — продолжил Лефевр. — Граф Гийом… Граф, опять граф, снова граф… Похищая Сару, которую выманили бы в больницу к сбитому машиной старику Роберу, граф имел возможность стребовать два карточных долга сразу: с девушки за отца, а с тебя за то, что ты не женился на Саре. Похищением девушки они лишили тебя такой возможности.
— Э, нет, — запротестовал Доминик. — Если бы захотели, то давно бы похитили Сару. За ней присматривают мои соглядатаи, но не охраняют. Она мало кого интересует: бродит возле нее весьма неопрятного вида тип, и все.
— Хорошо, что и ты его заметил, — усмехнулся Лефевр и тоже, как совсем недавно Доминик, обернулся, чтобы взглянуть на Сару.
И почти вовремя. Он заметил машину, мчавшуюся на предельной скорости вдоль королевского парка по улице, где и ездить-то разрешалось медленно и лишь по специальным пропускам. Паскаль оттолкнул Доминика к самой ограде, а сам бросился к девушке — объяснять что-либо не оставалось времени. Он успел спрятаться с Сарой за каменный выступ тумбы — машина вылетела на тротуар, никого не задев, а затем, взвизгнув тормозами, развернулась и умчалась, откуда приехала.
— Что это было? — недоуменно спросил Доминик, подбегая к ним.
— Могу сказать, что это не граф, — проговорил Лефевр, — он играет обычно тоньше. Замечу, что и не его люди стреляли по дому Сары в пригороде. Это кто-то еще. Но я завтра же узнаю — машина у них слишком заметная.
— Машина как машина, — пожал плечами Доминик. — Цвет неприметный, таких в городе множество. И модель распространенная.
— Э, нет, — протянул Паскаль. — Дверца левая отличается по цвету… Резина на задних колесах более изношенная, чем на передних… И в небольшой аварии побывала недавно, но вмятина на крыле не отремонтирована. Вот если бы они сбили Сару, тогда, уверен, сразу же появилось бы заявление об угоне в одном из полицейских участков, а автомобиль был благополучно обнаружен брошенным в паре кварталов от места наезда на девушку. А так машина им еще пригодится — судя по всему, нападавшие люди небогатые. Иначе бы приобрели бы для этих целей угнанный ранее перекрашенный автомобиль, чтобы даже зацепиться глазом было не за что.
Доминик улыбнулся — и когда его друг успевал все разглядывать? Не зря Лефевр слыл лучшим дознавателем на курсах. Такие мелочи подметить успел буквально за секунды.
— У меня есть подозрение, — произнес Паскаль, — что это активизировались родственники Сары.
— Зачем им моя смерть? — девушка переводила взгляд, полный слез, с одного мужчины на другого. — И что станет с Реми, если со мной что-нибудь случится?
— У меня есть предположение, — сказал Доминик, обнимая Сару, дрожавшую, словно от холода, и стараясь ее успокоить. — Но я его озвучу чуточку позже.
— И у меня есть предположение, — добавил Паскаль. Он вынул из кармана пиджака носовой платок с вензелем и вытер щеки девушки, по которым покатились слезинки, а потом ее нос. — Но я выскажу его после того, как маркиз Бертран даст свою оценку происходящему. А пока могу попросить, лишь чтобы вы были внимательны на улицах, а еще лучше без маркиза Бертрана из квартиры не выходили, даже за продуктами.
Сара кивнула и перестала плакать — рядом с такими мужчинами ей было почти не страшно.
***
Вечером в клуб Доминик не пошел — остался дома. Во-первых, расследование идет и без него полным ходом. Во-вторых, если граф захочет быть обыгранным еще раз, то барон с виконтом вполне справятся самостоятельно, и ни у кого не возникнет подозрений, что они втроем играют на лапу. Доминик почему-то совершенно не сомневался, что граф проиграет еще не раз. В-третьих, хотелось побыть с Сарой, чтобы та успокоилась окончательно. Ну, и, в-четвертых, надо поразмышлять в тишине и покое. Как-то последнее время совершенно не оставалось на это времени.
Доминик, оставшись один, — Сара с нянем уже спали, или делали вид, что спят, но его, по крайней мере, больше не беспокоили — налил себе большую кружку кофе и снова и снова принялся перебирать в памяти события прошедших дней. Что-то очень важное у него постоянно выскальзывало, не давало ему покоя.
— Итак, — прошептал он негромко, — все началось не с момента моего проигрыша графу Гийому, а гораздо раньше. И даже не с момента проигрыша Тьери Мореля и его смерти.
Доминик пытался нащупать эту отправную точку. Но она постоянно ускользала от него.
И вдруг он все понял, или ему показалось, что он все понял. Но картина происходящего вдруг стала ясной, а события не такими уж и нелогичными.
— Итак, — снова произнес Доминик. Он встал из-за стола достал несколько кофейных зерен и положил их перед собой. — Это я.
Одно зерно он подвинул к себе.
— Будущий маркиз Бертран. А это мои родители.
Еще два зерна Доминик положил рядом с первым. В его раскладке не было еще ни Сары, ни Тьери Мореля, ни даже его брата Матисса — тот родился позже.
Только он и родители — и больше никого. Он молодой, только окончил элитную гимназию и поступил в университет. Восемнадцать лет — прекрасный возраст. В это время он познакомился с графом Гийомом и по его приглашению пришел первый раз в тот мужской клуб, где собирались в основном аристократы ну, или очень богатые люди без титула. Именно там граф Гийом преподал ему первые уроки игры в карты. А дальше, молодо-зелено, Доминик довольно легко выскользнул из-под его покровительства, потому что терпеть не мог ни тона, которым разговаривал с ним граф, ни самого этого покровительства. Он и на курсы пошел, потому что родители пытались его все время поучать. Хотел вырваться и из-под их опеки. Граф Гийом отдалился на некоторое расстояние, но продолжал фактически контролировать каждый его шаг. Зачем ему нужен был юнец, ничего из себя не представляющий?
Доминик положил еще одно кофейное зерно поодаль от трех первых. А затем отодвинул первое зерно, себя, в сторону. Осталось два — его родители. Получалось, что интерес графа был направлен не на него, а на кого-то из них. Кого — мать или отца?
Доминик крутил и крутил два зерна по столу. Сейчас жива только Армэль Андре, а интерес графа к Доминику по-прежнему не ослабевал. А даже, наоборот, усилился. Почему? И что его матушка делает под охраной короля? Или…
Доминик похолодел…
Цель графа Гийома — не он и не Сара. А его мать? Армэль — затворница, а после смерти пятого маркиза Бертрана ставшая ей вдвойне, совершенно отдалившийся от своих сыновей. И даже не потому, что они мальчики. Она и раньше никогда не пыталась к ним приблизиться, приласкать. Отец почти все время проводил с сыновьями, а Армэль сидела, запершись в своей комнате, куда никого не пускала, даже своего супруга, и молча крутила по столу такие же кофейные зерна. Как-то Доминик случайно это увидел и запомнил. А потом ему самому понравилось размышлять таким образом. Размышлять…
Ну а раз его мать во дворце, почему бы ей не позвонить? Доминик взял телефон и уже почти набрал номер, но в последнюю секунду передумал. Вдруг, как мозаика, стала складываться картинка из всплывающих воспоминаний.
Вот он маленький… Они с отцом приехали в имение Морелей, у них родилась их первенец — Сара.
Доминик улыбнулся — девочка была просто очаровательной, она ему понравился с первого взгляда. Тогда его оставили возле колыбельки ненадолго, а взрослые шептались в это время о чем-то в гостиной. Они вообще к Морелям приезжали в гости довольно часто. Но те никогда не появлялись в доме у Бертранов. Армэль Андре их не принимала. Она никого не принимала.
Доминик не помнил мать даже беременной Матиссом, она почти все время просидела взаперти в своей комнате и крутила кофейные зерна по лакированной поверхности стола.
