— А Тьери? — вопросительно поднял брови виконт Мавиль.
— С Морелем все просто, — продолжил Лефевр. — В какой-то момент он начал догадываться, что граф ведет двойную игру. Стал обращать внимание на то, что, когда кого-то из аристократов, появляющихся в клубе, не отправляли на работу за границу, они обязательно оказывались в поле зрения графа Гийома. Мореля убили, так как тому удалось собрать довольно много компромата на графа. А обставили все, как самоубийство. Армэль Андре удалось это сразу доказать. Но против графа не было прямых улик, хотя все указывало именно на него. И дядю Сары убил он же, потому что граф опасался, что тот, в конце концов, поселится в имении Морелей и обнаружит документы, собранные Тьери. Он был уверен, что все бумаги хранятся именно там. Он даже несколько раз проникал в дом, который находится под сигнализацией. Но доблестная охрана не давала ему обнаружить то, что он искал. Может, кто-то это сделал бы и лучше, и быстрее, и более квалифицированно, но не мог граф раскрыться и рассказать своим подручным, какого рода бумаги те должны искать в доме.
— А откуда Морель или граф могли знать, кого приняли, а кого не приняли из слушателей в разведку? — спросил Доминик. — это же секретная информация.
— Тьери какое-то время входил в выпускную комиссию, как, впрочем, и сам граф Гийом, — Паскаль поднял руки вверх, предрекая любые вопросы. — Ни для кого не было секретом, что любой, отправляющийся на работу за границу, будь то консул, атташе или даже повар на кухне, обязаны были пройти эти курсы. И лишь немногие из обучавшихся становились разведчиками. Единицы. А вот кто конкретно работал не простым поваром, держалось уже в тайне. Граф Гийом не просто так начинал подкатывать к этим людям — у них оказывались друзья, у друзей свои друзья. И всегда находился тот, кто прекрасно был осведомлен по каким-то причинам, что повар на кухне готовил не только жюльен. Ну а дальше дело техники. Я? грешным делом, — Лефевр взглянул на Доминика, — подумал, что вы меня, маркиз, сдали. Не мог я провалиться, уж слишком быстро меня взяли в оборот. Но уже потом, когда стали пытать… Да-да, я вам не лгал… Все вопросы крутились вокруг вашего имени, я понял, что вы не могли быть тем осведомителем даже косвенно, ведь речь заводили не только о вас, но и вашей семье. Помогая вам, я присматривался, и каждый раз думал, какое счастье, что вы ничего не знали о своей матушке. Меня бы живым не выпустили, если быть точнее, не обменяли бы, окажись вы на месте случайного информатора. Они тоже умеют выпытывать и анализировать информацию.
— Я так понимаю, что теперь все карты раскрыты? — спросил, улыбнувшись, Доминик.
— Не просто раскрыты, — проскрипела из своего угла Армэль Андре, — полностью ликвидирована шпионская сеть за рубежом, мешавшая мне жить спокойно последние годы. Они долго еще не очухаются. Прости, сын, — грустно вздохнула она, — я всю жизнь пыталась расстроить сети и ловушки, выставляемые «кротами». Лишь со стороны наблюдая, как ты рос, взрослел и становился порядочным человеком.
— Матисс еще маленький, ты вполне можешь еще вырастить его, — вздохнул в ответ Доминик. Его брату повезет больше, а он так и вырос без материнской ласки.
— Я не умею, — ответила Армэль.
— Учиться, мама, никогда не поздно.
Доминик искренне надеялся и верил, правда, с большим трудом, что мать все же не станет больше уединяться в своих комнатах, и с ним, и с братом станет проводить гораздо больше времени. Матиссу это очень нужно, с ним в свое время много занимался пятый маркиз Бертран, а у того только слуги и он, Доминик.
— Да, кстати, — вдруг встревожился он, — надеюсь, с мальчиками все в порядке. А почему ты сбежала из дома и их увезла?
— Меня напугал наш злой гений — граф Гийом. Рассуждать и анализировать было некогда, — рассмеялась Армэль. — Я предпочла спрятаться сама и спрятать мальчиков. Это тот единственный случай, когда я действовала. Уже потом поняла, что граф следил за тобой с помощью своих подручных, которые и напугали меня.
— И остался последний невыясненный вопрос, — важно произнес Доминик. — Кому мешала Сара Морель?
— Это не совсем один вопрос, — покачал головой Паскаль. — Это огромная куча так и нерешенных пока вопросов.
— Вот как? — изумился барон Валери. — А я думал, что графом Гийомом все началось и им же все и закончилось. А оказывается, нет? Я не могу отбыть домой, не выяснив все до последней мелочи. Я же умру от любопытства, как и моя жена, которой безумно понравилась девочка. Так кому она нужна, эта Сара?
«Узы брака святы. Честь девушки не продается».
Доминик уже раз сто написал эту фразу пальцем на оконном стекле. Сколько он выводил на стекле слова, столько думал о пре браке с Сарой. И пришел к неутешительному выводу: она ему, несомненно, нравится, это даже не обсуждалось, но он не готов вступить с ней в брак. Если бы понадобилось, он, не задумываясь, стал бы мужем Сары. О лучшей жене только можно мечтать. Но даже не это его беспокоило — захочет ли та выйти за него замуж? Казалось бы, сейчас его ничего не связывало с Сарой, никаких обязательств перед ней — и он, и она богаты и свободны, — кроме того глупого карточного долга, на который можно было бы наплевать по большому счету. Ну и что с того, что в клубе все знали об этом. Можно было бы рассказать часть правды, упомянуть о завещании Тьери Мореля, мол, так и так, но жениться на Саре он не мог по независящим от него причинам. Предоставить копию. В конце концов, он должен только графу Гийому и никому больше. И по-хорошему надо рассказать обо всем Саре, которая продолжала по-прежнему жить в его квартире, пока восстанавливали домик в пригороде после пожара. Как решит она, так и будет.
В этой суете он даже не позвонил ей, искренне надеясь, что его друзья за него позвонили Саре и сообщили, что с ним приключилось.
Сам же маркиз — он продолжал называть себя старым титулом, считая, для нового время еще не пришло — долечивался под наблюдениями эскулапов в городском доме Бертранов. Доминик с большой радостью принимал немного неуклюжие ухаживания за собой Армэль Андре. Но большее удовольствие доставляли ему беседы с матерью — та не чуралась его, как обычно, а, наоборот, старалась почти все время проводить рядом с сыном. Доминику иногда казалось, что на нем она училась общаться с еще совершенно маленьким Матиссом, которому материнская ласка и любовь гораздо нужнее, чем ему, уже взрослому мужчине.
Смысла отдавать завещание Саре Доминик пока тоже не видел. Он хотел сначала посоветоваться на эту тему с матерью, но потом передумал. Это его проблема, и решать он ее будет сам — оставался кто-то неизвестный, изо всех сил стремившийся навредить девушке. И пока в документе не вписано имя претендента на руку и сердце Сары Морель, она по-прежнему рисковала и своими капиталами, и имением. В депозитной ячейке Доминика хранить завещание надежней, чем в любом другом месте, просто потому что об этом никто не знал.
— Мама, — спросил Доминик, — когда ты планируешь привезти мальчиков из замка?
— Не скоро, — покачала головой Армэль. Она была весьма довольна своим сыном, что тот с легкостью разгадал загадку, где спрятаны Матисс и Реми. — Пока мы не выясним всё про покушения на твою невесту, не стоит рисковать жизнью и здоровьем ее брата. Насколько я понимаю Матиссу ничего не грозит, его можно было бы привезти, но одному Реми в замке будет очень скучно.
— У меня есть одно предположение, кто это может быть. Я даже как-то обещал его озвучить, — сказал Доминик. — Но для этого надо пригласить Паскаля, так как и у него были какие-то мысли на этот счет. Поначалу он почему-то решил, что это родственники дяди Сары активизировались.
— Нет, это не они, — уверенно покачала головой Армэль. — Смерть девушки им совершенно ни к чему. Вот если бы кто-то из них пожелал жениться на ней, это было бы реальней подобраться к наследству Морелей. Я провела небольшое расследование и выяснила, что дальний родственничек Сары служит в банке, где на имя девушки открыт счет. Естественно, служащий оказался любопытным и поинтересовался, почему его родственница не прикасалась к деньгам, и был весьма разочарован, что имеется такое глупое, на его взгляд, ограничение, точнее, пункт завещания, оставленного Тьери Морелем, как супруг, имя которого остается никому не известным. Он опасливо поведал, что, вероятней всего, ее дядя и поплатился за то, что женился на Саре. Из его слов следовало, что и сама девушка, и ее деньги, и земли прокляты.
Доминик усмехнулся: его мать продолжала оставаться верна себе — она, видите ли, провела небольшое расследование. При этом сама из дома не выходила, и к ней никто посторонний тоже не приходил. Конечно, есть электронные системы связи. Но Доминик помнил еще из своего детства, что Армэль Андре им не доверяла. Это могло значить только одно, что доверенные люди были среди ее окружения, то есть слуг.
Доминик повернулся к окну спиной, а потом, бережно поддерживая раненую руку, приблизился к матери, сидевшей в кресле возле камина. Она постоянно мерзла и, несмотря на теплую погоду, просила по утрам и вечерам разжигать в зале камин.
— И кто это может быть по-твоему? — спросил он, с любовью рассматривая лучики морщин возле глаз матери.
Та в ответ прищурилась.
— Будет же не интересно, если я тебе все скажу, — рассмеялась она. — Давай дождемся Паскаля. Каждый напишет на клочке бумаги свою версию, а потом обсудим, если варианты окажутся разными. Впрочем, можем обсудить и одинаковый вариант, просто выскажем свои умозаключения. Интересно же, как каждый из нас пришел к такому выводу.
— Мама, — Доминик обнял мать здоровой рукой, — ты же прекрасно знаешь, что мыслительный процесс не поддается анализу. И все равно хочешь даже его проанализировать.
— Ну, — смутилась Армэль не столько от слов сына, сколько от его объятий, — по крайней мере, неплохо было бы изложить, почему пришел именно к такому выводу. Или с чего началось?..
Сара начала волноваться, так как Доминик не приходил домой уже третьи сутки. Поначалу она уговаривала себя, что ей все равно, где тот ночует. Но потом почувствовала болезненные уколы ревности. Она старалась гнать эти мысли от себя, твердя непрерывно, что Доминик ей безразличен. Но спустя какое-то время все равно начинала думать о мужчине.
И все из-за того, что со времени смерти отца, Тьери Мореля, ни один мужчина не был с ним так ласков, нянь не в счет, она знала его с рождения Реми. А после того как не стало Филиппы Морель, никто ни разу не обнял ее, брат тоже не в счет. Во-первых, он маленький, а, во-вторых, он ее брат.
Она понимала, что надо поговорить с Домиником, объясниться, рассказать, что она чувствует к нему. Попросить прощения за ту безобразную выходку на кладбище, когда хоронили отца. Она была тогда не в себе.
Сара вздохнула. Если разобраться, то она не должна прощать Доминика, и уж тем более просить у него прощения, так как по-прежнему продолжала считать его виновным в смерти отца, так к тому же непрерывно твердила ее мать, пока была жива, — маркиз не помог тому в трудную минуту, не поддержал, а их семья осталась без кормильца. Но с другой стороны, ни она, ни ее мать никогда не пожелали выслушать объяснений Доминика, априори считая их лживыми.
— О чем задумалась? — Робер улыбнулся по-доброму. — Думаешь, куда пропал маркиз Бертран?
— И об этом тоже, — не стала лгать Сара.
— Давай попробуем прояснить этот вопрос у виконта Лорана, который мне телефон в больницу передавал? — предложил старик. — Он его друг, наверное.
— Давай, — нехотя согласилась девушка.
Аристократ вряд ли станет разговаривать с простолюдином, а она не знала, что конкретно спрашивать. И очень боялась ответов. Боялась услышать, что маркиз снова живет у какой-нибудь богатенькой дамы и ему совершенно нет дела до нищей Сары Морель.
— Погоди немного, — попросила она няня, заметив, что тот уже достал простенький аппарат и собирался набрать на нем номер виконта.
— А чего годить-то? — спросил старик. — Сейчас зададим вопросы и все прояснится.
— Надо придумать, какие вопросы задавать, — продолжила упорствовать Сара, — к тому же у меня в горле пересохло, и я хочу выпить чаю.
— Ну, как знаешь, — пожал плечами нянь. — Иди пей свой чай, — проворчал он недовольно, — а по дороге на кухню загляни в комнату маркиза, может, там какая разгадка его отсутствия отыщется.
— Неудобно как-то, — проворчала Сара, но в комнату Доминика все же вошла, скорее, чтобы полюбопытствовать, чем живет ее вынужденный «сосед», нежели выяснить, почему тот не ночевал дома.
Не закрывая дверь, она остановилась на пороге небольшой спальни, гораздо меньшей, чем их «гостевая» комната. По всему было видно, что хозяин очень аккуратен, — ни одной вещи, лежащей не на своем месте, не наблюдалось. Широкая кровать была аккуратно застелена шелковым зеленым покрывалом. Двери узкого платяного шкафа плотно прикрыты. На маленькой под старину конторке, стоявшей между дверью и окном, лежало всего несколько бумаг, которые были придавлены старинной бронзовой чернильницей с «гусиным» пером.
Сара подошла к конторке и взглянула на верхний документ. Это был оплаченный счет на публикацию информации о предстоящем бракосочетании Доминика Андре, она обратила внимание, что титул не был указан, и… Сары Морель.
Ничего не понимая, какое бракосочетание, они даже не заговаривали об этом ни разу, Сара устало опустилась на одинокий стул, стоявший рядом с конторкой.
«Бежать! Немедленно бежать отсюда!» — подумала она.
Но куда бежать? Дом его сгорел. А Реми неизвестно где. Теперь вот еще и маркиз пропал до кучи.
Сара всхлипнула, и непрошенные слезы потоком потекли по ее щекам.
Она почувствовала себя бесконечно одинокой, неимоверно слабой и совершенно беззащитной. Сару расстроил не сам факт публикации объявления, а его дата. Счет был оплачен гораздо раньше, чем они «праздновали» с четой Валери их помолвку. Тогда Доминик подарил ей изумительное кольцо с рубином — семейную реликвию семьи Бертранов и велел не продавать ни при каких обстоятельствах. А если вдуматься, то счет был оплачен даже раньше, чем сгорел ее домик в пригороде, ровно за день до появления маркиза на пороге
Сара заплакала еще горше: все было спланировано — и нападение на няня, и похищение Реми, и приезд господ Валери, а затем и якобы их с Домиником шутливая помолвка. Все ложь. Все. От первого слова до последнего. Только кольцо с рубином настоящее.
Скорее всего, и нападения на нее были ненастоящие, чтобы она испугалась и поселилась в доме маркиза Бертрана рядом со своим фальшивым женихом. Слезы потекли сильнее. Ее обманули, обвели вокруг пальца, как девчонку, откупились дорогим кольцом. А она считала себя умной, ловкой и сильной, а главное, сообразительной.
Нет, девушка не должна жить одна, ей обязательно нужно крепкое плечо рядом, чтобы можно было на него опереться в трудную минуту. Она и поверила Доминику, его фальшивым обещаниям.
— Позвони, пожалуйста, виконту, — всхлипывая и непрерывно шмыгая носом, попросила Сара. — Я спрошу у него, где может находиться маркиз Бертран. Мне в любом случае надо с ним объясниться.
— Сара, — позвал Робер, — виконт Лоран на проводе.
Он хоть и позвал девушку к телефону, но сомневался, что разговор ей поможет.
— С Морелем все просто, — продолжил Лефевр. — В какой-то момент он начал догадываться, что граф ведет двойную игру. Стал обращать внимание на то, что, когда кого-то из аристократов, появляющихся в клубе, не отправляли на работу за границу, они обязательно оказывались в поле зрения графа Гийома. Мореля убили, так как тому удалось собрать довольно много компромата на графа. А обставили все, как самоубийство. Армэль Андре удалось это сразу доказать. Но против графа не было прямых улик, хотя все указывало именно на него. И дядю Сары убил он же, потому что граф опасался, что тот, в конце концов, поселится в имении Морелей и обнаружит документы, собранные Тьери. Он был уверен, что все бумаги хранятся именно там. Он даже несколько раз проникал в дом, который находится под сигнализацией. Но доблестная охрана не давала ему обнаружить то, что он искал. Может, кто-то это сделал бы и лучше, и быстрее, и более квалифицированно, но не мог граф раскрыться и рассказать своим подручным, какого рода бумаги те должны искать в доме.
— А откуда Морель или граф могли знать, кого приняли, а кого не приняли из слушателей в разведку? — спросил Доминик. — это же секретная информация.
— Тьери какое-то время входил в выпускную комиссию, как, впрочем, и сам граф Гийом, — Паскаль поднял руки вверх, предрекая любые вопросы. — Ни для кого не было секретом, что любой, отправляющийся на работу за границу, будь то консул, атташе или даже повар на кухне, обязаны были пройти эти курсы. И лишь немногие из обучавшихся становились разведчиками. Единицы. А вот кто конкретно работал не простым поваром, держалось уже в тайне. Граф Гийом не просто так начинал подкатывать к этим людям — у них оказывались друзья, у друзей свои друзья. И всегда находился тот, кто прекрасно был осведомлен по каким-то причинам, что повар на кухне готовил не только жюльен. Ну а дальше дело техники. Я? грешным делом, — Лефевр взглянул на Доминика, — подумал, что вы меня, маркиз, сдали. Не мог я провалиться, уж слишком быстро меня взяли в оборот. Но уже потом, когда стали пытать… Да-да, я вам не лгал… Все вопросы крутились вокруг вашего имени, я понял, что вы не могли быть тем осведомителем даже косвенно, ведь речь заводили не только о вас, но и вашей семье. Помогая вам, я присматривался, и каждый раз думал, какое счастье, что вы ничего не знали о своей матушке. Меня бы живым не выпустили, если быть точнее, не обменяли бы, окажись вы на месте случайного информатора. Они тоже умеют выпытывать и анализировать информацию.
— Я так понимаю, что теперь все карты раскрыты? — спросил, улыбнувшись, Доминик.
— Не просто раскрыты, — проскрипела из своего угла Армэль Андре, — полностью ликвидирована шпионская сеть за рубежом, мешавшая мне жить спокойно последние годы. Они долго еще не очухаются. Прости, сын, — грустно вздохнула она, — я всю жизнь пыталась расстроить сети и ловушки, выставляемые «кротами». Лишь со стороны наблюдая, как ты рос, взрослел и становился порядочным человеком.
— Матисс еще маленький, ты вполне можешь еще вырастить его, — вздохнул в ответ Доминик. Его брату повезет больше, а он так и вырос без материнской ласки.
— Я не умею, — ответила Армэль.
— Учиться, мама, никогда не поздно.
Доминик искренне надеялся и верил, правда, с большим трудом, что мать все же не станет больше уединяться в своих комнатах, и с ним, и с братом станет проводить гораздо больше времени. Матиссу это очень нужно, с ним в свое время много занимался пятый маркиз Бертран, а у того только слуги и он, Доминик.
— Да, кстати, — вдруг встревожился он, — надеюсь, с мальчиками все в порядке. А почему ты сбежала из дома и их увезла?
— Меня напугал наш злой гений — граф Гийом. Рассуждать и анализировать было некогда, — рассмеялась Армэль. — Я предпочла спрятаться сама и спрятать мальчиков. Это тот единственный случай, когда я действовала. Уже потом поняла, что граф следил за тобой с помощью своих подручных, которые и напугали меня.
— И остался последний невыясненный вопрос, — важно произнес Доминик. — Кому мешала Сара Морель?
— Это не совсем один вопрос, — покачал головой Паскаль. — Это огромная куча так и нерешенных пока вопросов.
— Вот как? — изумился барон Валери. — А я думал, что графом Гийомом все началось и им же все и закончилось. А оказывается, нет? Я не могу отбыть домой, не выяснив все до последней мелочи. Я же умру от любопытства, как и моя жена, которой безумно понравилась девочка. Так кому она нужна, эта Сара?
ГЛАВА 23
«Узы брака святы. Честь девушки не продается».
Доминик уже раз сто написал эту фразу пальцем на оконном стекле. Сколько он выводил на стекле слова, столько думал о пре браке с Сарой. И пришел к неутешительному выводу: она ему, несомненно, нравится, это даже не обсуждалось, но он не готов вступить с ней в брак. Если бы понадобилось, он, не задумываясь, стал бы мужем Сары. О лучшей жене только можно мечтать. Но даже не это его беспокоило — захочет ли та выйти за него замуж? Казалось бы, сейчас его ничего не связывало с Сарой, никаких обязательств перед ней — и он, и она богаты и свободны, — кроме того глупого карточного долга, на который можно было бы наплевать по большому счету. Ну и что с того, что в клубе все знали об этом. Можно было бы рассказать часть правды, упомянуть о завещании Тьери Мореля, мол, так и так, но жениться на Саре он не мог по независящим от него причинам. Предоставить копию. В конце концов, он должен только графу Гийому и никому больше. И по-хорошему надо рассказать обо всем Саре, которая продолжала по-прежнему жить в его квартире, пока восстанавливали домик в пригороде после пожара. Как решит она, так и будет.
В этой суете он даже не позвонил ей, искренне надеясь, что его друзья за него позвонили Саре и сообщили, что с ним приключилось.
Сам же маркиз — он продолжал называть себя старым титулом, считая, для нового время еще не пришло — долечивался под наблюдениями эскулапов в городском доме Бертранов. Доминик с большой радостью принимал немного неуклюжие ухаживания за собой Армэль Андре. Но большее удовольствие доставляли ему беседы с матерью — та не чуралась его, как обычно, а, наоборот, старалась почти все время проводить рядом с сыном. Доминику иногда казалось, что на нем она училась общаться с еще совершенно маленьким Матиссом, которому материнская ласка и любовь гораздо нужнее, чем ему, уже взрослому мужчине.
Смысла отдавать завещание Саре Доминик пока тоже не видел. Он хотел сначала посоветоваться на эту тему с матерью, но потом передумал. Это его проблема, и решать он ее будет сам — оставался кто-то неизвестный, изо всех сил стремившийся навредить девушке. И пока в документе не вписано имя претендента на руку и сердце Сары Морель, она по-прежнему рисковала и своими капиталами, и имением. В депозитной ячейке Доминика хранить завещание надежней, чем в любом другом месте, просто потому что об этом никто не знал.
— Мама, — спросил Доминик, — когда ты планируешь привезти мальчиков из замка?
— Не скоро, — покачала головой Армэль. Она была весьма довольна своим сыном, что тот с легкостью разгадал загадку, где спрятаны Матисс и Реми. — Пока мы не выясним всё про покушения на твою невесту, не стоит рисковать жизнью и здоровьем ее брата. Насколько я понимаю Матиссу ничего не грозит, его можно было бы привезти, но одному Реми в замке будет очень скучно.
— У меня есть одно предположение, кто это может быть. Я даже как-то обещал его озвучить, — сказал Доминик. — Но для этого надо пригласить Паскаля, так как и у него были какие-то мысли на этот счет. Поначалу он почему-то решил, что это родственники дяди Сары активизировались.
— Нет, это не они, — уверенно покачала головой Армэль. — Смерть девушки им совершенно ни к чему. Вот если бы кто-то из них пожелал жениться на ней, это было бы реальней подобраться к наследству Морелей. Я провела небольшое расследование и выяснила, что дальний родственничек Сары служит в банке, где на имя девушки открыт счет. Естественно, служащий оказался любопытным и поинтересовался, почему его родственница не прикасалась к деньгам, и был весьма разочарован, что имеется такое глупое, на его взгляд, ограничение, точнее, пункт завещания, оставленного Тьери Морелем, как супруг, имя которого остается никому не известным. Он опасливо поведал, что, вероятней всего, ее дядя и поплатился за то, что женился на Саре. Из его слов следовало, что и сама девушка, и ее деньги, и земли прокляты.
Доминик усмехнулся: его мать продолжала оставаться верна себе — она, видите ли, провела небольшое расследование. При этом сама из дома не выходила, и к ней никто посторонний тоже не приходил. Конечно, есть электронные системы связи. Но Доминик помнил еще из своего детства, что Армэль Андре им не доверяла. Это могло значить только одно, что доверенные люди были среди ее окружения, то есть слуг.
Доминик повернулся к окну спиной, а потом, бережно поддерживая раненую руку, приблизился к матери, сидевшей в кресле возле камина. Она постоянно мерзла и, несмотря на теплую погоду, просила по утрам и вечерам разжигать в зале камин.
— И кто это может быть по-твоему? — спросил он, с любовью рассматривая лучики морщин возле глаз матери.
Та в ответ прищурилась.
— Будет же не интересно, если я тебе все скажу, — рассмеялась она. — Давай дождемся Паскаля. Каждый напишет на клочке бумаги свою версию, а потом обсудим, если варианты окажутся разными. Впрочем, можем обсудить и одинаковый вариант, просто выскажем свои умозаключения. Интересно же, как каждый из нас пришел к такому выводу.
— Мама, — Доминик обнял мать здоровой рукой, — ты же прекрасно знаешь, что мыслительный процесс не поддается анализу. И все равно хочешь даже его проанализировать.
— Ну, — смутилась Армэль не столько от слов сына, сколько от его объятий, — по крайней мере, неплохо было бы изложить, почему пришел именно к такому выводу. Или с чего началось?..
***
Сара начала волноваться, так как Доминик не приходил домой уже третьи сутки. Поначалу она уговаривала себя, что ей все равно, где тот ночует. Но потом почувствовала болезненные уколы ревности. Она старалась гнать эти мысли от себя, твердя непрерывно, что Доминик ей безразличен. Но спустя какое-то время все равно начинала думать о мужчине.
И все из-за того, что со времени смерти отца, Тьери Мореля, ни один мужчина не был с ним так ласков, нянь не в счет, она знала его с рождения Реми. А после того как не стало Филиппы Морель, никто ни разу не обнял ее, брат тоже не в счет. Во-первых, он маленький, а, во-вторых, он ее брат.
Она понимала, что надо поговорить с Домиником, объясниться, рассказать, что она чувствует к нему. Попросить прощения за ту безобразную выходку на кладбище, когда хоронили отца. Она была тогда не в себе.
Сара вздохнула. Если разобраться, то она не должна прощать Доминика, и уж тем более просить у него прощения, так как по-прежнему продолжала считать его виновным в смерти отца, так к тому же непрерывно твердила ее мать, пока была жива, — маркиз не помог тому в трудную минуту, не поддержал, а их семья осталась без кормильца. Но с другой стороны, ни она, ни ее мать никогда не пожелали выслушать объяснений Доминика, априори считая их лживыми.
— О чем задумалась? — Робер улыбнулся по-доброму. — Думаешь, куда пропал маркиз Бертран?
— И об этом тоже, — не стала лгать Сара.
— Давай попробуем прояснить этот вопрос у виконта Лорана, который мне телефон в больницу передавал? — предложил старик. — Он его друг, наверное.
— Давай, — нехотя согласилась девушка.
Аристократ вряд ли станет разговаривать с простолюдином, а она не знала, что конкретно спрашивать. И очень боялась ответов. Боялась услышать, что маркиз снова живет у какой-нибудь богатенькой дамы и ему совершенно нет дела до нищей Сары Морель.
— Погоди немного, — попросила она няня, заметив, что тот уже достал простенький аппарат и собирался набрать на нем номер виконта.
— А чего годить-то? — спросил старик. — Сейчас зададим вопросы и все прояснится.
— Надо придумать, какие вопросы задавать, — продолжила упорствовать Сара, — к тому же у меня в горле пересохло, и я хочу выпить чаю.
— Ну, как знаешь, — пожал плечами нянь. — Иди пей свой чай, — проворчал он недовольно, — а по дороге на кухню загляни в комнату маркиза, может, там какая разгадка его отсутствия отыщется.
— Неудобно как-то, — проворчала Сара, но в комнату Доминика все же вошла, скорее, чтобы полюбопытствовать, чем живет ее вынужденный «сосед», нежели выяснить, почему тот не ночевал дома.
Не закрывая дверь, она остановилась на пороге небольшой спальни, гораздо меньшей, чем их «гостевая» комната. По всему было видно, что хозяин очень аккуратен, — ни одной вещи, лежащей не на своем месте, не наблюдалось. Широкая кровать была аккуратно застелена шелковым зеленым покрывалом. Двери узкого платяного шкафа плотно прикрыты. На маленькой под старину конторке, стоявшей между дверью и окном, лежало всего несколько бумаг, которые были придавлены старинной бронзовой чернильницей с «гусиным» пером.
Сара подошла к конторке и взглянула на верхний документ. Это был оплаченный счет на публикацию информации о предстоящем бракосочетании Доминика Андре, она обратила внимание, что титул не был указан, и… Сары Морель.
Ничего не понимая, какое бракосочетание, они даже не заговаривали об этом ни разу, Сара устало опустилась на одинокий стул, стоявший рядом с конторкой.
«Бежать! Немедленно бежать отсюда!» — подумала она.
Но куда бежать? Дом его сгорел. А Реми неизвестно где. Теперь вот еще и маркиз пропал до кучи.
Сара всхлипнула, и непрошенные слезы потоком потекли по ее щекам.
Она почувствовала себя бесконечно одинокой, неимоверно слабой и совершенно беззащитной. Сару расстроил не сам факт публикации объявления, а его дата. Счет был оплачен гораздо раньше, чем они «праздновали» с четой Валери их помолвку. Тогда Доминик подарил ей изумительное кольцо с рубином — семейную реликвию семьи Бертранов и велел не продавать ни при каких обстоятельствах. А если вдуматься, то счет был оплачен даже раньше, чем сгорел ее домик в пригороде, ровно за день до появления маркиза на пороге
Сара заплакала еще горше: все было спланировано — и нападение на няня, и похищение Реми, и приезд господ Валери, а затем и якобы их с Домиником шутливая помолвка. Все ложь. Все. От первого слова до последнего. Только кольцо с рубином настоящее.
Скорее всего, и нападения на нее были ненастоящие, чтобы она испугалась и поселилась в доме маркиза Бертрана рядом со своим фальшивым женихом. Слезы потекли сильнее. Ее обманули, обвели вокруг пальца, как девчонку, откупились дорогим кольцом. А она считала себя умной, ловкой и сильной, а главное, сообразительной.
Нет, девушка не должна жить одна, ей обязательно нужно крепкое плечо рядом, чтобы можно было на него опереться в трудную минуту. Она и поверила Доминику, его фальшивым обещаниям.
— Позвони, пожалуйста, виконту, — всхлипывая и непрерывно шмыгая носом, попросила Сара. — Я спрошу у него, где может находиться маркиз Бертран. Мне в любом случае надо с ним объясниться.
ГЛАВА 24
— Сара, — позвал Робер, — виконт Лоран на проводе.
Он хоть и позвал девушку к телефону, но сомневался, что разговор ей поможет.
