— А мужчина внизу, кто он?
— Похитителем оказался знаменитый ювелир и в прямом, и в переносном смыслах, отец Жюль, с которой ты находился в одной комнате, и к тому же финансист графа Гийома. Поэтому, когда того арестовали, он не мог позволить себе, чтобы его деньги пропали просто так. Жадность задавила. Твоя матушка никогда бы его не вычислила, если бы не это дурацкое похищение, — весело отозвался Паскаль.
— Нет, не хочу я быть ни разведчиком, ни аналитиком, — хмыкнул Доминик. — Больно нервное это дело.
— Что ты! — Лефевр, казалось, был счастлив, что все так благополучно завершилось. — Но если втянулся в это дело, то оставить его нет никаких сил.
— Нет, это не для меня, — Доминик поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел вниз. Ему сейчас бы только взглянуть на Сару, удостовериться, что с ней все в порядке, и можно домой отдыхать. А все рассказы об их счастливом освобождении потом. Все потом…
Он вошел в комнату, откуда вышел совсем недавно. На тахте чинно восседали рядком четверо дуболомов в наручниках, рядом с ними стояли вооруженные королевские охранники. Ювелира нигде не было видно.
Сара, сидя за низким журнальным столиком, давала какие-то показания мужчине в черном. На ее скуле и под глазом красовались лиловые кровоподтеки. При появлении Доминика она смиренно опустила голову и замолчала.
— Я кольцо потеряла, — тихо проговорила она, когда маркиз к ней приблизился.
— Мы его вернем, — Доминик обнял свою невесту за плечи здоровой рукой. Если бы не следователь, он бы снял с нее штаны и отшлепал за непослушание. — А если не удастся вернуть, то закажем подобное. Традиции не должны прерываться. А еще всем детям строго-настрого накажу, если папа сказал, то все его приказы должны выполняться дословно, и мамочка не должна их нарушать, если даже она на своего супруга обиделась окончательно и бесповоротно.
— Я не обиделась на тебя. Правда-правда. Просто… — смущенно пролепетала Сара.
Оно почувствовала себя бесконечно виноватой во всем произошедшем.
— Ну почему вы, девушки, такие непослушные? — проговорил Доминик, наклоняясь к ней и нежно целуя его в щеку.
— Так уж и все? Только я, — надула губы Сара.
Доминик счастливо рассмеялся и чмокнул ее в самый кончик носа.
— Придется тебя увезти далеко-далеко и заняться твоим воспитанием, — проговорил он счастливо.
Завтра, именно завтра, ни днем позже, они обвенчаются и уедут в имение маркиза Денев. Армэль Андре, если захочет, может поехать с ними. Только вряд ли. Она не сможет бросить своего еще маленького сына, которому очень нужна. Не сможет оставить и короля, которому нужны знания, опыт и аналитические способности ее подданной, которую он так высоко ценит.
А ему, Доминику, кроме Сары Морель, которая его все еще ненавидит, никто в этом мире не нужен. За нее, такую непослушную с синяками на лице, и целого мира не жалко.
Нет, ну, пожалуй, он никогда бы не расставался и со своими друзьями — Паскалем Лефевром, четой Валери, виконтами Мавилем и Лораном. Но тем приятнее будут с ними встречи после разлуки.
Он обязательно купит землю в пригороде, все же в городе ему не по карману, и выстроит там шикарный дом, чтобы приезжать туда с большой семьей, не меньше, чем у барона Валери, и принимать там друзей.
— Ты на меня не сердишься? Правда? — Сара взглянула на Доминика.
— Рассержусь, — проговорил тот сурово, продолжая счастливо улыбаться, — если ты перед алтарем не скажешь «да».
— А ты хочешь, чтобы я ответила «да»? — Сара смущенно потупилась. — Это ты так делаешь мне предложение?
— Я тебе уже столько раз предлагал стать моей супругой, что повторить мне не составит никакого труда. Господа! — обратился Доминик ко всем присутствующим в комнате. — Будьте свидетелями.
Он опустился перед Сарой на колени и взял ее ладони в свои руки.
— Я прошу руки и сердца у этой самой непослушной в мире девушки. А сам ей взамен предлагаю свои.
Доминик сделал жест, словно достает из груди свое сердце и на вытянутой ладони протягивает его Саре.
А та, улыбаясь, приняла его двумя руками и поднесла к своей груди.
— Приглашаю всех, — Доминик счастливым взглядом обвел зал, взор его остановился на дуболомах, — кто будет завтра свободен, на наше венчание.
В соборе, наспех украшенном лилиями и розами, перед алтарем стояли Доминик с Сарой. Они оба были невероятно красивы. Не сказать, что при этом лучились счастьем, но и несчастными не выглядели. Над лицом девушки поработал опытный визажист и, наложив невероятное количество макияжа, скрыл от посторонних взглядов синяки и ссадины на лице Сары. И только слегка заплывший глаз выдавал, что та совсем недавно побывала в переделке.
Приглашенные и любопытствующие не только заняли все свободные места, но и толпились в проходах.
Доминик поцеловал Сару после всех произнесенных клятв, как того требовал обычай, и, вздохнув, снял с ее пальца простенькое колечко, чтобы заменить дорогим, с бриллиантами, обручальным. Кольца с рубином было неимоверно жаль, которое исчезло вместе с ювелиром. Матушка обещала, что беглеца поймают в самое ближайшее время, только верилось в это с трудом. Ювелир был весьма не беден и мог уже пересечь границу, чтобы залечь на дно там на некоторое время, а, может, и навсегда.
Жюль отпустили, так как признали невиновной. Та сказала, что якобы о делах отца она ничего не предполагала и не ведала. Ей поверили, так как прежде, чем приковать наручниками к спинке кровати, ее накачали какой-то гадостью. И она тихо спала, пока Доминик вокруг нее танцы устраивал.
— Пропустила такое шоу, — грустно пошутила Жюль, когда ее привели на допрос.
Ее, конечно, могли привлечь за соучастие, но та клялась и божилась, что ни о чем не знала ни сном ни духом — находилась в своем загородном доме одна, легла спать, а когда проснулась, то обнаружила себя в наручниках, а в доме посторонние люди стали задавать ей вопросы о каких-то странных похищениях. Может, так оно и было, и ювелир не стал посвящать единственное чадо в свое дело. Если бы оно не выгорело, то дочь всегда смогла бы легко отвертеться — не посвящена, не знаю. И ей бы поверили, так как всему городу было известно, что богатенькую доченьку в ювелирную мастерскую не допускали, а, чтобы она не любопытствовала, выделяли от греха подальше крупные суммы на расходы. И Жюль не лезла в ювелирный бизнес своего родителя. Ей и так жилось хорошо…
— Совет да любовь! — прокричали гости и принялись осыпать лепестками роз идущих по проходу Доминика и Сару.
Банкета, то есть как таковой свадьбы, они договорились, пока не будет. Гостям конечно, выкатят бочонок вина и выставят закуски — на набережной уже накрывались столы. Настоящее бракосочетание с настоящим пиром в самом шикарном ресторане состоится после того, как молодожены привезут мальчиков, Матисса и Реми, и получат документ о браке в муниципалитете, что все на самом деле законно…
— Стой! Стрелять буду!
Раздался звонкий голос Жюль, как только Доминик с Сарой вышли за порог собора.
— Еще один стрелок, — обреченно проворчал маркиз, пряча за спиной теперь уже свою супругу. — Везет тебе, — попытался он пошутить, — не успела выйти замуж, сразу овдовеешь. Твой выстрел первый! — крикнул Доминик Жюль. — Стреляй!
— Опусти оружие, — попросил Паскаль Лефевр, в одно мгновение оказавшись рядом с девушкой.
— А? Что? — спросила Жюль испуганно и, развернувшись, уперлась дулом пистолета прямо ему в грудь.
— Отдай, — попросил Паскаль и, взявшись за пистолет, попытался отвести его в сторону, пока та трясущимися руками не выстрелила в него или в кого-то другого, присутствующего на свадьбе друга. — Не совершай глупостей. За это точно сядешь и надолго.
— Какие еще глупости? — чуть не заплакала Жюль. — Я из-за него лишилась всего. Даже мои счета арестовали. Мне не на что жить. Я убью его.
Она дернул оружие чуть сильнее и нечаянно нажал на курок — пуля просвистела рядом с ухом Паскаля.
— Ой-ой-ой! — заверещала Жюль и бросила пистолет на землю. Еще секунда, и она бы упала от ужаса содеянного в обморок, если бы ее не подхватил Паскаль.
— Веселье продолжается! — крикнул Лефевр в момент притихшим гостям, а сам повел еле живую Жюль к себе в машину.
— Это последний выстрел, я надеюсь? — спросила Сара, выходя из-за спины Доминика и снова становясь с ним рядом.
Улыбаться совершенно не хотелось, но все же она из вежливости к собравшимся, чтобы взглянуть на их венчание, растянула губы в улыбке.
— Надеюсь, что да, — кивнул Доминик и потрогал не совсем еще зажившую руку, а затем обнял Сару. — Меня столько раз пытались убить безрезультатно, наверное, не пришло еще мое время. И будем мы с тобой жить долго и счастливо!..
На первую годовщину бракосочетания маркиза Денев съехались в городской дом Бертранов все друзья Доминика. Из имения обещалась подъехать Армэль Андре вместе с сыном, а из пригорода — нянь Робер с Реми. Ждали только их.
Пока строился загородный дом молодой четы, они продолжали жить в маленькой квартирке Доминика. Двоим места им вполне хватало.
Старый нянь съехал от них с мальчиком, как только отгремели свадебные мероприятия, чтобы не стеснять молодоженов. Сара и не противилась, она знала, что навестить своего брата сможет в любой момент.
Армэль с Матиссом тоже сразу покинули городской дом, отправившись назад в имение. Они предлагали молодым переселиться туда, где места было побольше. Но и Доминик, и Сара в один голос отказались.
Но сейчас вынуждены были перебраться туда на небольшой срок — принимать гостей на кухне было несколько неудобно, а главное, в доме можно было расселиться, не мешаясь друг другу — прибыли и чета Валери, и виконт Мавиль, который снова работал за границей.
— Расскажите, что стало с ювелиром, — попросили собравшиеся, как только появилась Армэль Андре. Ей даже не дали перевести дух с дороги.
— Чашку чая, — попросила та, падая в кресло.
Робер, не дожидаясь слуг, сам сбегал на кухню и принес не только чай для всех желающих, но и свежесваренный кофе, и пончики, и пирожные.
Перед Армэль поставили столик, и все вмиг расположились вокруг нее, желая услышать завершение шпионской саги.
— Я начну рассказ не с конца, а с начала, — произнесла Армэль, делая глоток ароматного напитка, — чтобы были понятны некоторые детали. Во-первых, хочу попросить прощения у своего сына, которого по моей просьбе не приняли в разведчики. Я не хотела, чтобы он всю жизнь трясся за своих детей. На экзамене он все сделал абсолютно верно, но его «провал» был подстроен мной. Хотя…
Армэль выразительно взглянула на Паскаля, ведь тот именно так и провалился, значит, такая ситуация имела место быть.
— Во-вторых, на него разведслужбы иностранных государств обратили внимание не потому что он бывший, провалившийся, слушатель курсов, а из-за вашего покорного слуги, — и Армэль, положив руку на грудь, поклонилась. — Хотя граф Гийом для своих делишек подбирал именно такой народ, как мой сын, из высшего света. Но сейчас я на пенсии, от дел отошла, надеюсь, очень скоро и я сама, и мое семейство шпионов интересовать не будет, а пока приходится оставаться весьма осторожными, — и она выразительно взглянула на Сару, которая тут же смущенно потупилась, — и находиться круглосуточно под охраной. Но это недолго — еще годик–другой — и мы перестанем их интересовать, в отличие от тебя, дорогой Паскаль. Ты работал за границей, к тебе интерес дольше сохранится.
Армэль лукавила, она прекрасно знала, что ни к ней, ни к Паскалю внимание никогда не исчезнет: к ней — она слишком много знала, а Паскаль теперь продолжал ее дело, оставаясь, как и она когда-то, в тени.
— Ну, а теперь про ювелира. Его местонахождение известно — такой значимой фигуре исчезнуть просто так не удастся. И король требует его экстрадиции. Через ювелира шли все финансовые потоки, направляемые на шпионскую деятельность в Отечестве. Он финансировал не только графа Гийома, но и еще несколько таких же «графов» в различных уголках страны, которые прекратили сразу свою деятельность, как только перестали поступать денежные средства на их счета, — сказала Армэль. — В свое время Тьери Морелю попались случайно или специально на глаза платежные документы ювелира. Он сделал с них копии и начал шантажировать графа Гийома. Это стало его ошибкой, за это он и поплатился.
Сара испуганно взглянула на Армэль.
— Но Тьери Морель шантажировал графа не просто так — он имел на руках весомые доказательства, ему удалось собрать значительный материал против него и тех, кого удавалось графу Гийому завербовать за все годы его деятельности. Многих удалось вычислить и обезвредить и без бумаг Тьери. Но кое-кто продолжает нам вредить до сих пор в различных государствах.
— Документы Мореля так и не удалось разыскать? — спросил барон Валери.
— Нет, — покачала головой Армэль. — Известно только, что они спрятаны в старом их имении.
— Они вам очень нужны? — спросила Сара, с независимым видом рассматривая застежку на своих туфлях.
— Одну минуту, — поднял руку Доминик. — Не хочешь ли ты сказать, что тебе известно, где эти документы?
— Конечно, известно, — не поднимая головы ответила девушка. — Я же сама их спрятала.
— Ты? — ахнула Армэль. — Вот почему никто за столько лет так и не отыскал их: прятал двенадцатилетний ребенок, а искали взрослые дяди — надо знать психологию детей.
— А почему ты молчала? — шутливо-сурово спросил Доминик.
Сара подняла глаза и весело взглянула на своего супруга.
— А не ты ли сам требовал от меня послушания? Папа тоже любил твердить, что я послушная девочка. Он наказал мне отдать бумаги только тогда, когда потребует их или пятый маркиз Бертран, или Армэль Андре. Как видишь, ты в число доверенных лиц не входил, а твоя матушка о документах ни разу не заикалась. Как я была влюблена в тебя в детстве, а папа советовал, чтобы я присмотрелась к тебе, прежде чем вписывать твое имя в брачный договор и в завещание.
— Так ты и про завещание знала? — удивился Доминик.
Он так и не сказал своей супруге, где оно хранилось — все повода не было, не хотел, чтобы девушка подумала, что он женился на ней из-за денег, как ее родной дядя в свое время. Ведь в первую брачную ночь Сара призналась, что она девственница и никогда не была в постели с мужчиной.
— А как же дядя? — удивленно спросил тогда Доминик.
— Он был стар и немощен, — зарывшись с головой под одеяло от стыда и смущения, произнесла Сара. — Никогда не брал меня к себе в постель. А когда он узнал, что у меня нет оригинала завещания, то просто умер от разрыва сердца, настолько сильно он расстроился. Только поэтому меня не привлекли к ответственности. Знаешь, как мне было противно, когда надо мной потешались в полицейском участке, мол, молодая и горячая жена бурным сексом свела своего престарелого супруга в могилу. Думали, что он умер в постели со мной. А он меня бил, когда испустил дух, все пытался выведать, где хранится завещание.
Доминик и тогда не признался, что завещание у него. Он стянул с головы молодой жены одеяло и ласково поцеловал ее. Он был осторожен и нежен с Сарой в первую их ночь, чтобы та никогда больше не вспоминала, что ее вместо того, чтобы любить, били.
И сейчас он ей не скажет, что завещание у него. С одной стороны, это неправильно, его супруга должна знать, что она богата, а с другой, Сара все равно не сможет распоряжаться средствами на своих счетах без него.
— Похитителем оказался знаменитый ювелир и в прямом, и в переносном смыслах, отец Жюль, с которой ты находился в одной комнате, и к тому же финансист графа Гийома. Поэтому, когда того арестовали, он не мог позволить себе, чтобы его деньги пропали просто так. Жадность задавила. Твоя матушка никогда бы его не вычислила, если бы не это дурацкое похищение, — весело отозвался Паскаль.
— Нет, не хочу я быть ни разведчиком, ни аналитиком, — хмыкнул Доминик. — Больно нервное это дело.
— Что ты! — Лефевр, казалось, был счастлив, что все так благополучно завершилось. — Но если втянулся в это дело, то оставить его нет никаких сил.
— Нет, это не для меня, — Доминик поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел вниз. Ему сейчас бы только взглянуть на Сару, удостовериться, что с ней все в порядке, и можно домой отдыхать. А все рассказы об их счастливом освобождении потом. Все потом…
Он вошел в комнату, откуда вышел совсем недавно. На тахте чинно восседали рядком четверо дуболомов в наручниках, рядом с ними стояли вооруженные королевские охранники. Ювелира нигде не было видно.
Сара, сидя за низким журнальным столиком, давала какие-то показания мужчине в черном. На ее скуле и под глазом красовались лиловые кровоподтеки. При появлении Доминика она смиренно опустила голову и замолчала.
— Я кольцо потеряла, — тихо проговорила она, когда маркиз к ней приблизился.
— Мы его вернем, — Доминик обнял свою невесту за плечи здоровой рукой. Если бы не следователь, он бы снял с нее штаны и отшлепал за непослушание. — А если не удастся вернуть, то закажем подобное. Традиции не должны прерываться. А еще всем детям строго-настрого накажу, если папа сказал, то все его приказы должны выполняться дословно, и мамочка не должна их нарушать, если даже она на своего супруга обиделась окончательно и бесповоротно.
— Я не обиделась на тебя. Правда-правда. Просто… — смущенно пролепетала Сара.
Оно почувствовала себя бесконечно виноватой во всем произошедшем.
— Ну почему вы, девушки, такие непослушные? — проговорил Доминик, наклоняясь к ней и нежно целуя его в щеку.
— Так уж и все? Только я, — надула губы Сара.
Доминик счастливо рассмеялся и чмокнул ее в самый кончик носа.
— Придется тебя увезти далеко-далеко и заняться твоим воспитанием, — проговорил он счастливо.
Завтра, именно завтра, ни днем позже, они обвенчаются и уедут в имение маркиза Денев. Армэль Андре, если захочет, может поехать с ними. Только вряд ли. Она не сможет бросить своего еще маленького сына, которому очень нужна. Не сможет оставить и короля, которому нужны знания, опыт и аналитические способности ее подданной, которую он так высоко ценит.
А ему, Доминику, кроме Сары Морель, которая его все еще ненавидит, никто в этом мире не нужен. За нее, такую непослушную с синяками на лице, и целого мира не жалко.
Нет, ну, пожалуй, он никогда бы не расставался и со своими друзьями — Паскалем Лефевром, четой Валери, виконтами Мавилем и Лораном. Но тем приятнее будут с ними встречи после разлуки.
Он обязательно купит землю в пригороде, все же в городе ему не по карману, и выстроит там шикарный дом, чтобы приезжать туда с большой семьей, не меньше, чем у барона Валери, и принимать там друзей.
— Ты на меня не сердишься? Правда? — Сара взглянула на Доминика.
— Рассержусь, — проговорил тот сурово, продолжая счастливо улыбаться, — если ты перед алтарем не скажешь «да».
— А ты хочешь, чтобы я ответила «да»? — Сара смущенно потупилась. — Это ты так делаешь мне предложение?
— Я тебе уже столько раз предлагал стать моей супругой, что повторить мне не составит никакого труда. Господа! — обратился Доминик ко всем присутствующим в комнате. — Будьте свидетелями.
Он опустился перед Сарой на колени и взял ее ладони в свои руки.
— Я прошу руки и сердца у этой самой непослушной в мире девушки. А сам ей взамен предлагаю свои.
Доминик сделал жест, словно достает из груди свое сердце и на вытянутой ладони протягивает его Саре.
А та, улыбаясь, приняла его двумя руками и поднесла к своей груди.
— Приглашаю всех, — Доминик счастливым взглядом обвел зал, взор его остановился на дуболомах, — кто будет завтра свободен, на наше венчание.
ГЛАВА 27
В соборе, наспех украшенном лилиями и розами, перед алтарем стояли Доминик с Сарой. Они оба были невероятно красивы. Не сказать, что при этом лучились счастьем, но и несчастными не выглядели. Над лицом девушки поработал опытный визажист и, наложив невероятное количество макияжа, скрыл от посторонних взглядов синяки и ссадины на лице Сары. И только слегка заплывший глаз выдавал, что та совсем недавно побывала в переделке.
Приглашенные и любопытствующие не только заняли все свободные места, но и толпились в проходах.
Доминик поцеловал Сару после всех произнесенных клятв, как того требовал обычай, и, вздохнув, снял с ее пальца простенькое колечко, чтобы заменить дорогим, с бриллиантами, обручальным. Кольца с рубином было неимоверно жаль, которое исчезло вместе с ювелиром. Матушка обещала, что беглеца поймают в самое ближайшее время, только верилось в это с трудом. Ювелир был весьма не беден и мог уже пересечь границу, чтобы залечь на дно там на некоторое время, а, может, и навсегда.
Жюль отпустили, так как признали невиновной. Та сказала, что якобы о делах отца она ничего не предполагала и не ведала. Ей поверили, так как прежде, чем приковать наручниками к спинке кровати, ее накачали какой-то гадостью. И она тихо спала, пока Доминик вокруг нее танцы устраивал.
— Пропустила такое шоу, — грустно пошутила Жюль, когда ее привели на допрос.
Ее, конечно, могли привлечь за соучастие, но та клялась и божилась, что ни о чем не знала ни сном ни духом — находилась в своем загородном доме одна, легла спать, а когда проснулась, то обнаружила себя в наручниках, а в доме посторонние люди стали задавать ей вопросы о каких-то странных похищениях. Может, так оно и было, и ювелир не стал посвящать единственное чадо в свое дело. Если бы оно не выгорело, то дочь всегда смогла бы легко отвертеться — не посвящена, не знаю. И ей бы поверили, так как всему городу было известно, что богатенькую доченьку в ювелирную мастерскую не допускали, а, чтобы она не любопытствовала, выделяли от греха подальше крупные суммы на расходы. И Жюль не лезла в ювелирный бизнес своего родителя. Ей и так жилось хорошо…
— Совет да любовь! — прокричали гости и принялись осыпать лепестками роз идущих по проходу Доминика и Сару.
Банкета, то есть как таковой свадьбы, они договорились, пока не будет. Гостям конечно, выкатят бочонок вина и выставят закуски — на набережной уже накрывались столы. Настоящее бракосочетание с настоящим пиром в самом шикарном ресторане состоится после того, как молодожены привезут мальчиков, Матисса и Реми, и получат документ о браке в муниципалитете, что все на самом деле законно…
— Стой! Стрелять буду!
Раздался звонкий голос Жюль, как только Доминик с Сарой вышли за порог собора.
— Еще один стрелок, — обреченно проворчал маркиз, пряча за спиной теперь уже свою супругу. — Везет тебе, — попытался он пошутить, — не успела выйти замуж, сразу овдовеешь. Твой выстрел первый! — крикнул Доминик Жюль. — Стреляй!
— Опусти оружие, — попросил Паскаль Лефевр, в одно мгновение оказавшись рядом с девушкой.
— А? Что? — спросила Жюль испуганно и, развернувшись, уперлась дулом пистолета прямо ему в грудь.
— Отдай, — попросил Паскаль и, взявшись за пистолет, попытался отвести его в сторону, пока та трясущимися руками не выстрелила в него или в кого-то другого, присутствующего на свадьбе друга. — Не совершай глупостей. За это точно сядешь и надолго.
— Какие еще глупости? — чуть не заплакала Жюль. — Я из-за него лишилась всего. Даже мои счета арестовали. Мне не на что жить. Я убью его.
Она дернул оружие чуть сильнее и нечаянно нажал на курок — пуля просвистела рядом с ухом Паскаля.
— Ой-ой-ой! — заверещала Жюль и бросила пистолет на землю. Еще секунда, и она бы упала от ужаса содеянного в обморок, если бы ее не подхватил Паскаль.
— Веселье продолжается! — крикнул Лефевр в момент притихшим гостям, а сам повел еле живую Жюль к себе в машину.
— Это последний выстрел, я надеюсь? — спросила Сара, выходя из-за спины Доминика и снова становясь с ним рядом.
Улыбаться совершенно не хотелось, но все же она из вежливости к собравшимся, чтобы взглянуть на их венчание, растянула губы в улыбке.
— Надеюсь, что да, — кивнул Доминик и потрогал не совсем еще зажившую руку, а затем обнял Сару. — Меня столько раз пытались убить безрезультатно, наверное, не пришло еще мое время. И будем мы с тобой жить долго и счастливо!..
***
На первую годовщину бракосочетания маркиза Денев съехались в городской дом Бертранов все друзья Доминика. Из имения обещалась подъехать Армэль Андре вместе с сыном, а из пригорода — нянь Робер с Реми. Ждали только их.
Пока строился загородный дом молодой четы, они продолжали жить в маленькой квартирке Доминика. Двоим места им вполне хватало.
Старый нянь съехал от них с мальчиком, как только отгремели свадебные мероприятия, чтобы не стеснять молодоженов. Сара и не противилась, она знала, что навестить своего брата сможет в любой момент.
Армэль с Матиссом тоже сразу покинули городской дом, отправившись назад в имение. Они предлагали молодым переселиться туда, где места было побольше. Но и Доминик, и Сара в один голос отказались.
Но сейчас вынуждены были перебраться туда на небольшой срок — принимать гостей на кухне было несколько неудобно, а главное, в доме можно было расселиться, не мешаясь друг другу — прибыли и чета Валери, и виконт Мавиль, который снова работал за границей.
— Расскажите, что стало с ювелиром, — попросили собравшиеся, как только появилась Армэль Андре. Ей даже не дали перевести дух с дороги.
— Чашку чая, — попросила та, падая в кресло.
Робер, не дожидаясь слуг, сам сбегал на кухню и принес не только чай для всех желающих, но и свежесваренный кофе, и пончики, и пирожные.
Перед Армэль поставили столик, и все вмиг расположились вокруг нее, желая услышать завершение шпионской саги.
— Я начну рассказ не с конца, а с начала, — произнесла Армэль, делая глоток ароматного напитка, — чтобы были понятны некоторые детали. Во-первых, хочу попросить прощения у своего сына, которого по моей просьбе не приняли в разведчики. Я не хотела, чтобы он всю жизнь трясся за своих детей. На экзамене он все сделал абсолютно верно, но его «провал» был подстроен мной. Хотя…
Армэль выразительно взглянула на Паскаля, ведь тот именно так и провалился, значит, такая ситуация имела место быть.
— Во-вторых, на него разведслужбы иностранных государств обратили внимание не потому что он бывший, провалившийся, слушатель курсов, а из-за вашего покорного слуги, — и Армэль, положив руку на грудь, поклонилась. — Хотя граф Гийом для своих делишек подбирал именно такой народ, как мой сын, из высшего света. Но сейчас я на пенсии, от дел отошла, надеюсь, очень скоро и я сама, и мое семейство шпионов интересовать не будет, а пока приходится оставаться весьма осторожными, — и она выразительно взглянула на Сару, которая тут же смущенно потупилась, — и находиться круглосуточно под охраной. Но это недолго — еще годик–другой — и мы перестанем их интересовать, в отличие от тебя, дорогой Паскаль. Ты работал за границей, к тебе интерес дольше сохранится.
Армэль лукавила, она прекрасно знала, что ни к ней, ни к Паскалю внимание никогда не исчезнет: к ней — она слишком много знала, а Паскаль теперь продолжал ее дело, оставаясь, как и она когда-то, в тени.
— Ну, а теперь про ювелира. Его местонахождение известно — такой значимой фигуре исчезнуть просто так не удастся. И король требует его экстрадиции. Через ювелира шли все финансовые потоки, направляемые на шпионскую деятельность в Отечестве. Он финансировал не только графа Гийома, но и еще несколько таких же «графов» в различных уголках страны, которые прекратили сразу свою деятельность, как только перестали поступать денежные средства на их счета, — сказала Армэль. — В свое время Тьери Морелю попались случайно или специально на глаза платежные документы ювелира. Он сделал с них копии и начал шантажировать графа Гийома. Это стало его ошибкой, за это он и поплатился.
Сара испуганно взглянула на Армэль.
— Но Тьери Морель шантажировал графа не просто так — он имел на руках весомые доказательства, ему удалось собрать значительный материал против него и тех, кого удавалось графу Гийому завербовать за все годы его деятельности. Многих удалось вычислить и обезвредить и без бумаг Тьери. Но кое-кто продолжает нам вредить до сих пор в различных государствах.
— Документы Мореля так и не удалось разыскать? — спросил барон Валери.
— Нет, — покачала головой Армэль. — Известно только, что они спрятаны в старом их имении.
— Они вам очень нужны? — спросила Сара, с независимым видом рассматривая застежку на своих туфлях.
— Одну минуту, — поднял руку Доминик. — Не хочешь ли ты сказать, что тебе известно, где эти документы?
— Конечно, известно, — не поднимая головы ответила девушка. — Я же сама их спрятала.
— Ты? — ахнула Армэль. — Вот почему никто за столько лет так и не отыскал их: прятал двенадцатилетний ребенок, а искали взрослые дяди — надо знать психологию детей.
— А почему ты молчала? — шутливо-сурово спросил Доминик.
Сара подняла глаза и весело взглянула на своего супруга.
— А не ты ли сам требовал от меня послушания? Папа тоже любил твердить, что я послушная девочка. Он наказал мне отдать бумаги только тогда, когда потребует их или пятый маркиз Бертран, или Армэль Андре. Как видишь, ты в число доверенных лиц не входил, а твоя матушка о документах ни разу не заикалась. Как я была влюблена в тебя в детстве, а папа советовал, чтобы я присмотрелась к тебе, прежде чем вписывать твое имя в брачный договор и в завещание.
— Так ты и про завещание знала? — удивился Доминик.
Он так и не сказал своей супруге, где оно хранилось — все повода не было, не хотел, чтобы девушка подумала, что он женился на ней из-за денег, как ее родной дядя в свое время. Ведь в первую брачную ночь Сара призналась, что она девственница и никогда не была в постели с мужчиной.
— А как же дядя? — удивленно спросил тогда Доминик.
— Он был стар и немощен, — зарывшись с головой под одеяло от стыда и смущения, произнесла Сара. — Никогда не брал меня к себе в постель. А когда он узнал, что у меня нет оригинала завещания, то просто умер от разрыва сердца, настолько сильно он расстроился. Только поэтому меня не привлекли к ответственности. Знаешь, как мне было противно, когда надо мной потешались в полицейском участке, мол, молодая и горячая жена бурным сексом свела своего престарелого супруга в могилу. Думали, что он умер в постели со мной. А он меня бил, когда испустил дух, все пытался выведать, где хранится завещание.
Доминик и тогда не признался, что завещание у него. Он стянул с головы молодой жены одеяло и ласково поцеловал ее. Он был осторожен и нежен с Сарой в первую их ночь, чтобы та никогда больше не вспоминала, что ее вместо того, чтобы любить, били.
И сейчас он ей не скажет, что завещание у него. С одной стороны, это неправильно, его супруга должна знать, что она богата, а с другой, Сара все равно не сможет распоряжаться средствами на своих счетах без него.
