И все же Андрей хорошо знал свою бабушку: не дотерпела та до того часа, как за ней приедет племянник ее подруги, то ли вызвала такси, то ли кого-то другого поднапрягла — не успел Андрей юркнуть в свою постель, как хлопнула внизу дверь автомобиля, чуть позже раздался звук движущегося лифта, а потом и скрежет ключа в замке.
Андрей зажмурился, принял расслабленную позу, якобы он крепко спит — бабушка обязательно заглянет в его спальню. Придется солгать, что накормили его на работе после репетиции, поэтому он даже не заглядывал на кухню.
— Андрюшка! — раздался над его ухом совсем не бабушкин голос.
— Мама, — Андрей подскочил с кровати и, стиснув в объятьях женщину, закружил по комнате.
— Тихо-тихо, — попросила Татьяна Юрьевна, — поставь на место. Я ненадолго. Проездом. Вечером опять уезжаю. Моего супруга… Да-да, — кивнула она на вопросительный взгляд Андрея, — пришлось замуж выйти. Так вот, моего супруга переводят работать в Чехию в посольство. Поезд вечером в двадцать три тридцать. Если у тебя нет сегодня спектакля, хотела, чтобы ты со мной провел весь день, а вечером посадил в вагон.
— Мама, ну, о чем ты говоришь, конечно, я и с репетиции отпрошусь на сегодня, — Андрей заметался по комнате, пытаясь натянуть на себя майку и шорты. Он снова подскочил к женщине и крепко стиснул ее в объятиях. — Я тебя тысячу лет не видел. Соскучился.
— И еще тысячу не увидишь, — рассмеялась та звонко. — Чехия — это так сказать первый шаг. Дальше он мечтает получить место атташе в посольстве Германии или Австрии.
— Здорово! — обрадовался Андрей, — будем с бабулей к тебе в гости ездить. А то она не очень любит путешествовать по турпутевкам и мне не дает.
— А где, кстати, мама? — спросила Татьяна Юрьевна, бросив удивленный взгляд на дверь — Мы с тобой так шумим, что она просто обязана проснуться и присоединиться к нашему веселью.
— А ее нет дома. Она на даче у подруги, — торжественно сообщил Андрей.
— Не поверю, — женщина в изумлении скрестила руки на груди. — Она оставила тебя одного на целую ночь? Не может быть…
— Я и сам в это верю с трудом, — ответил Андрей, улыбнувшись, с удовольствием рассматривая свою сорокапятилетнюю мать, которая вполне могла сойти за его подружку. Она оставалась по-прежнему изящной, стройной, молодой.
Андрей снова сгреб ее в охапку: — Пойдем на кухню, будем потреблять, что вчера наготовила для меня бабуля, и ждать ее. Она нам не простит, если мы уйдем гулять без нее.
— Она не меняется, смотрю.
Андрей помотал головой.
— Как, впрочем, и ты, — Татьяна Юрьевна подергала сына за длинные пряди.
— Ну, мама, — протянул он недовольно. — Ты же знаешь…
— Знаю, — та в ответ чмокнула сына в нос, — только поэтому и не спрашиваю, когда ты подстрижешься…
На звонок Егор открыл дверь и теперь с удовольствием рассматривал хорошо сложенного мужчину лет сорока. К нему не часто приходили гости, к тому же такие приятные на вид…
— Добрый день, — сказал незнакомец. — Я Игорь Савин, коллега Андрея по работе. Вы же знакомы с Андреем Мясницким?
— Да, — как-то неопределенно кивнул Егор, отъезжая в сторону и позволяя Игорю войти в прихожую. С Андреем он, конечно, был знаком, только вот как-то не удосужился поинтересоваться его фамилией.
— Вы не угостите меня чаем?
Игорь нагло, на взгляд Егора, прошелся по его квартире — выглянул на балкон, заглянув в спальню, в ванную и остановился возле кухонного стола.
— Без проблем, — дрогнувшим голосом ответил Егор, ему показалось, что сердце упало куда-то вниз живота, там и осталось лежать. — Что случилось с Андреем?
— Ничего, — равнодушно пожал плечами Игорь. — Я его сегодня еще не видел. Даже если с ним что-то и случилось, то сие мне не ведомо. А с ним должно что-то случиться?
Он кинул на колени Егора обычную картонную папку с завязками, которую держал в руках и забрал у парня кружку с чаем.
— Это вам, — кивнул он на папку, — прочитайте на досуге. Андрей играет в этой пьесе.
— Андрей артист? — удивился Егор.
— А он вам даже этого не сказал? — Игорь хищно ухмыльнулся. — Артист, очень хороший артист. Для полного погружения в пьесу он нашел себе отличный объект для изучения. Только, кто бы мог подумать, что он влюбится, подобно в пьесе.
— О чем вы говорите? — нахмурился Егор.
— О ваших с ним отношениях, — Игорь со стуком поставил пустую чашку на стол. — Чай был хорош, спасибо… Вам следует расстаться с Андреем… Он стал жить, переживать на сцене, а это для подлинного артиста недопустимо. И вы тому виной... — он наклонился к Егору и зловеще зашептал: — Его изгонят из театра за непрофессионализм. И ему останется только дворы мести, так как он ничего другого, как паясничать на сцене, не умеет… Он не глупый парень, со временем сложит два и два и поймет, кто стал тому причиной. Сделайте так, настоятельно рекомендую, чтобы он возненавидел вас сейчас…
«Если бы не хищный взгляд и не манера зло кривить губы, Савин мог бы считаться красивым мужчиной», — рассеянно подумал Егор, закрывая за ним дверь.
Папка с пьесой продолжала лежать на его коленях, но у него не было никакого желания ее прочитать. Егор подъехал к тумбе с телевизором и извлек из нее бутылку с виски. Отхлебнул глоток — пить не хотелось, было желание крушить все подряд и выть от безысходности…
Егор проехал до балкона — первым его желанием было закрыться от всего мира и задохнуться в квартире, никого не видя. Его предали, он поверил, а его предали во второй раз. Но лишать себя жизни — это не выход из создавшегося положения. Его родители и бабушки с дедушками сильно расстроятся. Он пережил первое предательство, переживет и это. Он сильный.
Егор опустил голову на грудь… Он сделает так, как просил Савин — Андрей его возненавидит. Возненавидит сейчас, а не тогда, когда всего лишится…
Репетиция давно закончилась, режиссер всех уже отпустил, а с Андреем все прогонял и прогонял, на его взгляд, не дающиеся тому места в постановке «Ромео и Джульетта». Он сильно переживал за спектакль. Новый осенний сезон должен был открыться именно им. По крайней мере, так было заявлено в афише, висевшей перед входом в театр.
— Ладно, иди уже, — голос Виталия Ивановича громко раздавался в пустом зале. — Не пить, не курить и много спать. Репетиций до премьеры больше не будет, хотя какая это премьера, — сказал он устало и махнул рукой. Что теперь переживать? Публике со стороны будет виднее, насколько удачной оказалась замена одного актера другим…
Андрей стремглав побежал на остановку. Он уже почти вторые сутки не видел Егора. Тихо сходил с ума. Вчера маман приезжала, никак не мог он не побыть с ней. Да и с бабулей они вернулись домой заполночь. Ну отпустила бы она его подышать свежим воздухом, проворчав, мол, что, за день не надышался. А сегодня Виталий Николаевич словно взбесился или главреж дал ему установку вымотать последние силы у Андрея.
Маршрутка на удивление пришла быстро — до звонка бабушки у него будет несколько минут, чтобы упасть в ноги Егору, оправдаться перед ним, что никак не мог он прийти вчера, а позвонить… Для этого надо хотя бы номерами телефонов обменяться.
Андрей бегом пересек двор. Легко перепрыгнул на знакомый балкон, даже не посмотрев по сторонам — некогда ему выжидать и терять драгоценные минуты.
— Ты ждешь меня, — он бросился в ноги Егору, сидевшему в углу на своем кресле, и положил голову ему на колени. — Я виноват… Исправлюсь… Запишу номер твоего телефона и буду названивать каждую свободную минуту…
— Зачем? — как можно равнодушнее спросил Егор, закутавшись глубже в плед — вечер выдался прохладным.
— Ты не хочешь, чтобы я тебе звонил? — веселье Андрея как рукой сняло. Он предполагал, что Егор на него обидится. Но у него есть оправдание — свою маму он видел крайне редко.
— Не хочу… — отозвался тот. — И вообще, я не желаю, чтобы ты ко мне приходил.
— Егор, что произошло, пока меня не было? — Андрей перепугался не на шутку.
— Ничего особенного, — ответил тот, пропуская сквозь пальцы пряди длинных волос Андрея. — Ничего особенного. Мы ведь с тобой мужики… Я думал, что я не могу с бабами… оказывается могу… Сегодня приходила моя помощница Нина… — Егор говорил медленно, тщательно выговаривая слова. — У нас с ней все произошло в лучшем виде… Она давно хотела… А я смог… Ты понял? И презервативы твои пригодились.
Андрей кивнул, пытаясь взглянуть в глаза Егора, но тот смотрел мимо него, словно говорил и думал о чем-то другом одновременно. Андрей попытался приподнять голову с колен и дотянуться до губ Егора, но тот не позволил ему этого сделать, сильно потянув назад за волосы.
И тут над ухом Андрея клацнули ножницы и прядь, остриженная почти под корень, упала на пол, за ней вторая.
— Что ты делаешь? — изумленно спросил Андрей. Он вообще отказываться понимать, что происходит.
— Мы мужики… — продолжил говорить Егор. — И должны выглядеть, как мужики... А не как бабы. Вот у тебя длинные волосы, я расслабился и перепутал, решив, что смогу с тобой… Но я не могу… Я мужик… И должен с бабами… Для чего я себя берег? — в голосе Егора появились истеричные нотки. — Чтобы лишиться невинности с мужиком? Противно… Я себе противен… Я стал грязным… Вот отмоюсь от тебя, найду порядочную женщину и женюсь на ней.
Еще несколько прядей упало на пол балкона. Андрей не вырывался, опасаясь, что Егор его может нечаянно поранить ножницами.
— Убирайся! — прокричал он и оттолкнул Андрея от себя.
Тот поднялся с колен, ни слова не говоря, наклонился к Егору, быстро поцеловал его в уголок рта и исчез в ночи…
После его ухода Егор заметался сначала по балкону, потом по темной комнате, потом снова выехал на балкон, поднял с пола длинную тяжелую прядь и, глядя на луну, завыл. Так плохо ему еще никогда не было.
Андрей решительно направился в сторону салона-парикмахерской, расположенного неподалеку от дома, хоть это и было выше его сил. Он знал, что салон работал допоздна — не закрывался, как все, в восемь, а в двенадцать и в час ночи в его окнах горел свет.
Ему не жаль волос, но он совершенно не понимал, что происходит с Егором, да и в таком виде он не мог предстать пред бабушкины очи. Та обязательно потребует объяснений. А их нет…
— Я вас слушаю? — к Андрею из-за стойки выплыла тучная администраторша.
Он окинул ее взглядом — лицо доброе, внимательное, прическа… Вот, это главное, волосы хорошо уложены — здесь ему наверняка помогут.
— Мне бы подстричься, — сказал он неуверенно.
— Кто же тебя так? — и тут женщина заметила выстриженные пряди у Андрея с левой стороны. — Божечки, — она всплеснула руками, — кто же тебя так? Маша… — прокричала она, видимо, вызывая таким образом мастера.
— Я сам, — проговорил Андрей. — Парикмахеров боюсь, как зубных врачей. Решил сам себя подстричь, и вот что из этого вышло.
— Я могу только машинкой, — проговорила пришедшая Маша и развела руками. — Налысо. Тут ничего исправить нельзя… До корней выхватил. Разве ж так можно?
Андрей дернул головой, как только она попыталась прикоснуться к его голове и оценить нанесенный его волосам урон.
— Брейте наголо, — обреченно согласился он. — Побуду немного лысым мальчиком. Переживу. У меня волосы растут быстро.
— Я сейчас, — администраторша исчезла за своей стойкой. — Деньги есть? — спросила она, протягивая Андрею визитку и телефоном. — Мастер дорогой, но стрижет, аки… даже не знаю, как сказать. Не руки — золото.
— Деньги есть, — кивнул Андрей.
— Звони, — приказала женщина.
— Неудобно. Поздно уже.
— Звони, — администраторша гневно топнула ногой…
Мастер согласился его принять. Поначалу он отказал, сославшись на позднее время и усталость, но администраторша выхватила из рук Андрея телефон и буквально прокричала в трубку: — Петрович, тут, понимаешь, дело такое… Парня спасти нужно, до утра в таком виде он не доживет.
Андрей вызвал такси и потащился на другой конец города. По дороге кинул бабушке смс-ку, что будет поздно, и отключил телефон.
Петровичем оказался молодой парень, не старше самого Андрея. Он молча провел его на кухню, где стояло парикмахерское кресло, подвел к нему. Видимо, часто принимал клиентов у себя на квартире.
— Как стричь будем? — спросил он равнодушно, но с любопытством разглядывая полное безобразие на голове у Андрея.
— Да как хотите, — не менее равнодушно отозвался Андрей. — Вы мастер, а не я. Но чтобы красиво было. Это основное требование.
— И вы готовы расстаться со своими шикарными волосами? — спросил Петрович, доставая ножницы, расческу и машинку.
— А что их жалеть? — пожал плечами Андрей. — Я даже смотреть не буду, что вы со мной делать будете. Оценю только результат.
— Прошу.
Петрович, как фокусник, взмахнул рукой, указывая на кресло.
Андрей сел и зажмурился, приготовившись, что сейчас его будут дергать за волосы до рези в глазах. Но, о чудо, он почти не чувствовал прикосновений мастера к своим волосам: ни когда тот их мыл, ни когда расчесывал еще влажные, ни когда делил на прядки, чтобы начать стрижку. Удивительно, но ему было даже приятно — не все равно, а именно приятно. Пожалуй, это был второй случай, когда прикосновения к его волосам не вызывали раздражения. Андрей расслабился и стал представлять, как он будет выглядеть, когда его подстрижет Петрович, а еще понравится ли его новый облик Егору.
В том, что Егор ему лгал, он не сомневался. Но вот почему и зачем? В этом стоило разобраться. Он, как его бабуля, легко отличал ложь от правды, где играл, а где был искренен. Гены, наверное.
— Ну, вот, пожалуй, и все, — голос мастера отвлек Андрея от размышлений о Егоре.
Он открыл глаза и увидел в зеркале совершенно незнакомого ему парня.
— Это я? — ошалело спросил Андрей, пялясь во все глаза на свое отражение.
— Насколько я понимаю, да, — кивнул Петрович, предлагая рассмотреть прическу не только спереди, но и сбоку, и сзади.
— Не руки — золото, — тихо проговорил Андрей. Он залюбовался мужественным лицом и решительными глазами, смотрящими на него, тряхнул длинной челкой, спадающей на глаза. Прическа получилась асимметричной, скорее всего из-за того что с левой стороны были выстрижены пряди почти под корень. Но мастер великолепно это обыграл — на коротко стриженой части головы за ухом он выбрил замысловатый рисунок, а с правой стороны сохранил почти исходную длину его волос. Или это ему только показалось из-за того, что левая часть была почти «голой»? Чтобы выглядеть полным мачо, Андрею не хватало лишь трехдневной сексуальной щетины. Он покрутил головой, чтобы полюбоваться своими двумя «я» — с левой и с правой стороны он выглядел абсолютно по-разному.
— Что я вам должен за такую красоту? — спросил он и полез в карман за деньгами.
— Если разрешите сделать три снимка, — сказал Петрович, — прошу прощения, четыре — профиль с левой и с правой сторон, анфас и сзади, то стрижка вам обойдется всего в три тысячи рублей.
— Всего то? — обрадовался Андрей. — Тогда фотографируйте…
Подходя к дому, Андрей включил телефон, собираясь увидеть пропущенных вызовов штук десять, никак не меньше, но ничего подобного — к его удивлению, не было ни одного. Он даже заволновался. Как такое могло быть, чтобы бабушка ему ни разу не позвонила за вечер? Но стоило ему об этом подумать, как сразу же телефон завыл сиреной.
Андрей зажмурился, принял расслабленную позу, якобы он крепко спит — бабушка обязательно заглянет в его спальню. Придется солгать, что накормили его на работе после репетиции, поэтому он даже не заглядывал на кухню.
— Андрюшка! — раздался над его ухом совсем не бабушкин голос.
— Мама, — Андрей подскочил с кровати и, стиснув в объятьях женщину, закружил по комнате.
— Тихо-тихо, — попросила Татьяна Юрьевна, — поставь на место. Я ненадолго. Проездом. Вечером опять уезжаю. Моего супруга… Да-да, — кивнула она на вопросительный взгляд Андрея, — пришлось замуж выйти. Так вот, моего супруга переводят работать в Чехию в посольство. Поезд вечером в двадцать три тридцать. Если у тебя нет сегодня спектакля, хотела, чтобы ты со мной провел весь день, а вечером посадил в вагон.
— Мама, ну, о чем ты говоришь, конечно, я и с репетиции отпрошусь на сегодня, — Андрей заметался по комнате, пытаясь натянуть на себя майку и шорты. Он снова подскочил к женщине и крепко стиснул ее в объятиях. — Я тебя тысячу лет не видел. Соскучился.
— И еще тысячу не увидишь, — рассмеялась та звонко. — Чехия — это так сказать первый шаг. Дальше он мечтает получить место атташе в посольстве Германии или Австрии.
— Здорово! — обрадовался Андрей, — будем с бабулей к тебе в гости ездить. А то она не очень любит путешествовать по турпутевкам и мне не дает.
— А где, кстати, мама? — спросила Татьяна Юрьевна, бросив удивленный взгляд на дверь — Мы с тобой так шумим, что она просто обязана проснуться и присоединиться к нашему веселью.
— А ее нет дома. Она на даче у подруги, — торжественно сообщил Андрей.
— Не поверю, — женщина в изумлении скрестила руки на груди. — Она оставила тебя одного на целую ночь? Не может быть…
— Я и сам в это верю с трудом, — ответил Андрей, улыбнувшись, с удовольствием рассматривая свою сорокапятилетнюю мать, которая вполне могла сойти за его подружку. Она оставалась по-прежнему изящной, стройной, молодой.
Андрей снова сгреб ее в охапку: — Пойдем на кухню, будем потреблять, что вчера наготовила для меня бабуля, и ждать ее. Она нам не простит, если мы уйдем гулять без нее.
— Она не меняется, смотрю.
Андрей помотал головой.
— Как, впрочем, и ты, — Татьяна Юрьевна подергала сына за длинные пряди.
— Ну, мама, — протянул он недовольно. — Ты же знаешь…
— Знаю, — та в ответ чмокнула сына в нос, — только поэтому и не спрашиваю, когда ты подстрижешься…
ГЛАВА 9
На звонок Егор открыл дверь и теперь с удовольствием рассматривал хорошо сложенного мужчину лет сорока. К нему не часто приходили гости, к тому же такие приятные на вид…
— Добрый день, — сказал незнакомец. — Я Игорь Савин, коллега Андрея по работе. Вы же знакомы с Андреем Мясницким?
— Да, — как-то неопределенно кивнул Егор, отъезжая в сторону и позволяя Игорю войти в прихожую. С Андреем он, конечно, был знаком, только вот как-то не удосужился поинтересоваться его фамилией.
— Вы не угостите меня чаем?
Игорь нагло, на взгляд Егора, прошелся по его квартире — выглянул на балкон, заглянув в спальню, в ванную и остановился возле кухонного стола.
— Без проблем, — дрогнувшим голосом ответил Егор, ему показалось, что сердце упало куда-то вниз живота, там и осталось лежать. — Что случилось с Андреем?
— Ничего, — равнодушно пожал плечами Игорь. — Я его сегодня еще не видел. Даже если с ним что-то и случилось, то сие мне не ведомо. А с ним должно что-то случиться?
Он кинул на колени Егора обычную картонную папку с завязками, которую держал в руках и забрал у парня кружку с чаем.
— Это вам, — кивнул он на папку, — прочитайте на досуге. Андрей играет в этой пьесе.
— Андрей артист? — удивился Егор.
— А он вам даже этого не сказал? — Игорь хищно ухмыльнулся. — Артист, очень хороший артист. Для полного погружения в пьесу он нашел себе отличный объект для изучения. Только, кто бы мог подумать, что он влюбится, подобно в пьесе.
— О чем вы говорите? — нахмурился Егор.
— О ваших с ним отношениях, — Игорь со стуком поставил пустую чашку на стол. — Чай был хорош, спасибо… Вам следует расстаться с Андреем… Он стал жить, переживать на сцене, а это для подлинного артиста недопустимо. И вы тому виной... — он наклонился к Егору и зловеще зашептал: — Его изгонят из театра за непрофессионализм. И ему останется только дворы мести, так как он ничего другого, как паясничать на сцене, не умеет… Он не глупый парень, со временем сложит два и два и поймет, кто стал тому причиной. Сделайте так, настоятельно рекомендую, чтобы он возненавидел вас сейчас…
«Если бы не хищный взгляд и не манера зло кривить губы, Савин мог бы считаться красивым мужчиной», — рассеянно подумал Егор, закрывая за ним дверь.
Папка с пьесой продолжала лежать на его коленях, но у него не было никакого желания ее прочитать. Егор подъехал к тумбе с телевизором и извлек из нее бутылку с виски. Отхлебнул глоток — пить не хотелось, было желание крушить все подряд и выть от безысходности…
Егор проехал до балкона — первым его желанием было закрыться от всего мира и задохнуться в квартире, никого не видя. Его предали, он поверил, а его предали во второй раз. Но лишать себя жизни — это не выход из создавшегося положения. Его родители и бабушки с дедушками сильно расстроятся. Он пережил первое предательство, переживет и это. Он сильный.
Егор опустил голову на грудь… Он сделает так, как просил Савин — Андрей его возненавидит. Возненавидит сейчас, а не тогда, когда всего лишится…
***
Репетиция давно закончилась, режиссер всех уже отпустил, а с Андреем все прогонял и прогонял, на его взгляд, не дающиеся тому места в постановке «Ромео и Джульетта». Он сильно переживал за спектакль. Новый осенний сезон должен был открыться именно им. По крайней мере, так было заявлено в афише, висевшей перед входом в театр.
— Ладно, иди уже, — голос Виталия Ивановича громко раздавался в пустом зале. — Не пить, не курить и много спать. Репетиций до премьеры больше не будет, хотя какая это премьера, — сказал он устало и махнул рукой. Что теперь переживать? Публике со стороны будет виднее, насколько удачной оказалась замена одного актера другим…
Андрей стремглав побежал на остановку. Он уже почти вторые сутки не видел Егора. Тихо сходил с ума. Вчера маман приезжала, никак не мог он не побыть с ней. Да и с бабулей они вернулись домой заполночь. Ну отпустила бы она его подышать свежим воздухом, проворчав, мол, что, за день не надышался. А сегодня Виталий Николаевич словно взбесился или главреж дал ему установку вымотать последние силы у Андрея.
Маршрутка на удивление пришла быстро — до звонка бабушки у него будет несколько минут, чтобы упасть в ноги Егору, оправдаться перед ним, что никак не мог он прийти вчера, а позвонить… Для этого надо хотя бы номерами телефонов обменяться.
Андрей бегом пересек двор. Легко перепрыгнул на знакомый балкон, даже не посмотрев по сторонам — некогда ему выжидать и терять драгоценные минуты.
— Ты ждешь меня, — он бросился в ноги Егору, сидевшему в углу на своем кресле, и положил голову ему на колени. — Я виноват… Исправлюсь… Запишу номер твоего телефона и буду названивать каждую свободную минуту…
— Зачем? — как можно равнодушнее спросил Егор, закутавшись глубже в плед — вечер выдался прохладным.
— Ты не хочешь, чтобы я тебе звонил? — веселье Андрея как рукой сняло. Он предполагал, что Егор на него обидится. Но у него есть оправдание — свою маму он видел крайне редко.
— Не хочу… — отозвался тот. — И вообще, я не желаю, чтобы ты ко мне приходил.
— Егор, что произошло, пока меня не было? — Андрей перепугался не на шутку.
— Ничего особенного, — ответил тот, пропуская сквозь пальцы пряди длинных волос Андрея. — Ничего особенного. Мы ведь с тобой мужики… Я думал, что я не могу с бабами… оказывается могу… Сегодня приходила моя помощница Нина… — Егор говорил медленно, тщательно выговаривая слова. — У нас с ней все произошло в лучшем виде… Она давно хотела… А я смог… Ты понял? И презервативы твои пригодились.
Андрей кивнул, пытаясь взглянуть в глаза Егора, но тот смотрел мимо него, словно говорил и думал о чем-то другом одновременно. Андрей попытался приподнять голову с колен и дотянуться до губ Егора, но тот не позволил ему этого сделать, сильно потянув назад за волосы.
И тут над ухом Андрея клацнули ножницы и прядь, остриженная почти под корень, упала на пол, за ней вторая.
— Что ты делаешь? — изумленно спросил Андрей. Он вообще отказываться понимать, что происходит.
— Мы мужики… — продолжил говорить Егор. — И должны выглядеть, как мужики... А не как бабы. Вот у тебя длинные волосы, я расслабился и перепутал, решив, что смогу с тобой… Но я не могу… Я мужик… И должен с бабами… Для чего я себя берег? — в голосе Егора появились истеричные нотки. — Чтобы лишиться невинности с мужиком? Противно… Я себе противен… Я стал грязным… Вот отмоюсь от тебя, найду порядочную женщину и женюсь на ней.
Еще несколько прядей упало на пол балкона. Андрей не вырывался, опасаясь, что Егор его может нечаянно поранить ножницами.
— Убирайся! — прокричал он и оттолкнул Андрея от себя.
Тот поднялся с колен, ни слова не говоря, наклонился к Егору, быстро поцеловал его в уголок рта и исчез в ночи…
После его ухода Егор заметался сначала по балкону, потом по темной комнате, потом снова выехал на балкон, поднял с пола длинную тяжелую прядь и, глядя на луну, завыл. Так плохо ему еще никогда не было.
Андрей решительно направился в сторону салона-парикмахерской, расположенного неподалеку от дома, хоть это и было выше его сил. Он знал, что салон работал допоздна — не закрывался, как все, в восемь, а в двенадцать и в час ночи в его окнах горел свет.
Ему не жаль волос, но он совершенно не понимал, что происходит с Егором, да и в таком виде он не мог предстать пред бабушкины очи. Та обязательно потребует объяснений. А их нет…
— Я вас слушаю? — к Андрею из-за стойки выплыла тучная администраторша.
Он окинул ее взглядом — лицо доброе, внимательное, прическа… Вот, это главное, волосы хорошо уложены — здесь ему наверняка помогут.
— Мне бы подстричься, — сказал он неуверенно.
— Кто же тебя так? — и тут женщина заметила выстриженные пряди у Андрея с левой стороны. — Божечки, — она всплеснула руками, — кто же тебя так? Маша… — прокричала она, видимо, вызывая таким образом мастера.
— Я сам, — проговорил Андрей. — Парикмахеров боюсь, как зубных врачей. Решил сам себя подстричь, и вот что из этого вышло.
— Я могу только машинкой, — проговорила пришедшая Маша и развела руками. — Налысо. Тут ничего исправить нельзя… До корней выхватил. Разве ж так можно?
Андрей дернул головой, как только она попыталась прикоснуться к его голове и оценить нанесенный его волосам урон.
— Брейте наголо, — обреченно согласился он. — Побуду немного лысым мальчиком. Переживу. У меня волосы растут быстро.
— Я сейчас, — администраторша исчезла за своей стойкой. — Деньги есть? — спросила она, протягивая Андрею визитку и телефоном. — Мастер дорогой, но стрижет, аки… даже не знаю, как сказать. Не руки — золото.
— Деньги есть, — кивнул Андрей.
— Звони, — приказала женщина.
— Неудобно. Поздно уже.
— Звони, — администраторша гневно топнула ногой…
Мастер согласился его принять. Поначалу он отказал, сославшись на позднее время и усталость, но администраторша выхватила из рук Андрея телефон и буквально прокричала в трубку: — Петрович, тут, понимаешь, дело такое… Парня спасти нужно, до утра в таком виде он не доживет.
Андрей вызвал такси и потащился на другой конец города. По дороге кинул бабушке смс-ку, что будет поздно, и отключил телефон.
Петровичем оказался молодой парень, не старше самого Андрея. Он молча провел его на кухню, где стояло парикмахерское кресло, подвел к нему. Видимо, часто принимал клиентов у себя на квартире.
— Как стричь будем? — спросил он равнодушно, но с любопытством разглядывая полное безобразие на голове у Андрея.
— Да как хотите, — не менее равнодушно отозвался Андрей. — Вы мастер, а не я. Но чтобы красиво было. Это основное требование.
— И вы готовы расстаться со своими шикарными волосами? — спросил Петрович, доставая ножницы, расческу и машинку.
— А что их жалеть? — пожал плечами Андрей. — Я даже смотреть не буду, что вы со мной делать будете. Оценю только результат.
— Прошу.
Петрович, как фокусник, взмахнул рукой, указывая на кресло.
Андрей сел и зажмурился, приготовившись, что сейчас его будут дергать за волосы до рези в глазах. Но, о чудо, он почти не чувствовал прикосновений мастера к своим волосам: ни когда тот их мыл, ни когда расчесывал еще влажные, ни когда делил на прядки, чтобы начать стрижку. Удивительно, но ему было даже приятно — не все равно, а именно приятно. Пожалуй, это был второй случай, когда прикосновения к его волосам не вызывали раздражения. Андрей расслабился и стал представлять, как он будет выглядеть, когда его подстрижет Петрович, а еще понравится ли его новый облик Егору.
В том, что Егор ему лгал, он не сомневался. Но вот почему и зачем? В этом стоило разобраться. Он, как его бабуля, легко отличал ложь от правды, где играл, а где был искренен. Гены, наверное.
— Ну, вот, пожалуй, и все, — голос мастера отвлек Андрея от размышлений о Егоре.
Он открыл глаза и увидел в зеркале совершенно незнакомого ему парня.
— Это я? — ошалело спросил Андрей, пялясь во все глаза на свое отражение.
— Насколько я понимаю, да, — кивнул Петрович, предлагая рассмотреть прическу не только спереди, но и сбоку, и сзади.
— Не руки — золото, — тихо проговорил Андрей. Он залюбовался мужественным лицом и решительными глазами, смотрящими на него, тряхнул длинной челкой, спадающей на глаза. Прическа получилась асимметричной, скорее всего из-за того что с левой стороны были выстрижены пряди почти под корень. Но мастер великолепно это обыграл — на коротко стриженой части головы за ухом он выбрил замысловатый рисунок, а с правой стороны сохранил почти исходную длину его волос. Или это ему только показалось из-за того, что левая часть была почти «голой»? Чтобы выглядеть полным мачо, Андрею не хватало лишь трехдневной сексуальной щетины. Он покрутил головой, чтобы полюбоваться своими двумя «я» — с левой и с правой стороны он выглядел абсолютно по-разному.
— Что я вам должен за такую красоту? — спросил он и полез в карман за деньгами.
— Если разрешите сделать три снимка, — сказал Петрович, — прошу прощения, четыре — профиль с левой и с правой сторон, анфас и сзади, то стрижка вам обойдется всего в три тысячи рублей.
— Всего то? — обрадовался Андрей. — Тогда фотографируйте…
Подходя к дому, Андрей включил телефон, собираясь увидеть пропущенных вызовов штук десять, никак не меньше, но ничего подобного — к его удивлению, не было ни одного. Он даже заволновался. Как такое могло быть, чтобы бабушка ему ни разу не позвонила за вечер? Но стоило ему об этом подумать, как сразу же телефон завыл сиреной.
