Яна должна быть обеспокоена моим исчезновением, волноваться, искать… Или нет? Зачем ей волноваться? Ладно, попробую из принципа, что таки да. И ещё одна сущность, как минимум, должна была метаться в поисках Лады — Агей! Вот на них двоих, растревоженных, и сделаю стойку.
Как ни странно, моя примитивная уловка сработала. Я даже удивилась — неужели всё так просто?! Два разума переплетались так тесно, что мне снова стало неприятно, но я пинками загнала ощущение своей ненужности и лишнести в тёмный уголок души, а потом решительно погнала ласточку мысли им навстречу.
Яна обрадовалась, как ребёнок. Чуть ли не запрыгала от счастья! В Агеевом сердце я ясно почувствовала облегчение. Ещё бы — второй раз чуть не потерял «опекаемую»! В общем, вдвоём они накинулись на мои мысли с причитаниями и укорами, потом с вопросами — где, как, за каким фигом, ну и прочее, и прочее. Остановив их одним резким движением — не знаю, можно ли применить это определение к мысли, но в разговоре я просто взмахнула бы рукой, — быстро объяснила ситуацию:
— Мы сидим в избушке лешего Зиновия в Вырьем лесу, всё в порядке, но хотелось бы вернуться в цивилизацию, а то… здесь туман поблизости!
— Ты видела нежить?! — живо спросил Агей.
— Нет, но наткнулась на ведьму-кинетичку, случайно попавшую в туманную воронку. Так что нас тут двое, не считая Далы...
— Я знаю, где избушка! — перебила меня Яна. — Будем через два часа!
— Два с половиной, — поправил её Агей. — Не выходите в лес!
Подавив в себе желание поворчать на тему «а дышать можно?», я подняла птицу в воздух. Захотелось полетать просто так, насладиться пьянящим чувством свободы, скользнуть над крышами домов, над деревьями, над гладью озера… Но голос Зиновия настиг меня, неумолимый, как рассвет:
— Лада! Возвращайся! Иначе будет поздно!
С сожалением я отпустила мысль-ласточку и тут же пожалела об этом: моё сознание с огромной скоростью понеслось обратно в тело! Казалось, я даже свист в ушах слышала! Результат не замедлил сказаться. Голова словно лопнула — таким сильным был неизбежный удар при воссоединении двух меня. О боги! Неужели такая боль возможна?!
Открыв глаза уже в избушке, я поняла, что лежу на полу, завывая от боли, надо мной парит разгневанная Дала, Света тихонько поскуливает в углу от страха, наверное, а леший вливает мне в рот нечто невыносимо горькое, приговаривая при этом:
— От же ж несознательная молодёжь! От же ж балбесы! Ну, как так можно?! А убилась бы? Да с меня б твоя бабка Яга три шкуры спустила!
А мне было хорошо. Пробовала я в жизни и алкоголь, и косячок, но такого кайфа никогда ещё не испытывала! Бесы с ней, с башкой, потрещит и перестанет, и слабость во всём теле пройдёт! Я буду не я, если не начну летать вот так вот каждый день!
А когда эйфория от полёта слегка притупилась, пришла мысль. Откуда леший узнал, что я внучка Яги?!
Время тянулось невыносимо медленно. Мы изредка перебрасывались словами, наигравшись в «города» и в «съедобное-несъедобное». Но всё когда-нибудь заканчивается. Закончилось и наше томительное ожидание в обществе ворчливого лешего. Быстрый топоток мягких лап снаружи заставил меня встрепенуться и толкнуть локтем задремавшую тревожным сном Свету:
— Эй, это за нами!
Дверь скрипнула, открываясь, и в избушке показались две волчьи морды — бурая и чёрная. В моей уже натренированной голове взорвался фейерверк эмоций, исходивший от оборотней. Агей был счастлив меня видеть, и я даже слегка обалдела от неожиданности. Приятно, конечно, ничего не скажешь, но вот так! Такое уж счастье от одного моего присутствия? С чего это вдруг?
Яна была сдержанней. Или скрывала чувства тщательней Агея. Радость и чувство вины мешались в потоке эмоций, обнявшем меня. Вина-то за что? Это я сдурила, заблудившись в трёх соснах! Ан нет, Яна щурится, избегая смотреть мне в глаза. Ладно, потом выясним и это. Пока что надо выбираться отсюда и побыстрее. Зиновий неплохой дедок, но тёмный лес начинает вгонять меня в депрессию.
Леший сварливо приветствовал оборотней:
— Ну! И где вас носило?! На танцы забегали по дороге?
— В лесу неспокойно, — торопливо объяснил Агей. — Да вы в курсе, небось, с этим бесовским туманом!
— Вроде пока всё было тихо, — серьёзно ответил Зиновий. — Но бегите давайте отседова, в городе хоть защита есть.
— А на чём мы попадём в город? — я выглянула наружу, оглядев полянку перед избушкой, но она была пуста — ни повозки, ни чего-нибудь другого там не наблюдалось.
Агей блеснул жёлтыми глазами и растянул пасть в улыбке:
— Мы с Янкой в вашем распоряжении! Правда, придётся скакать без седла, но так даже интересней!
Я временно потеряла дар речи. Это такая шутка юмора? Он что, предлагает оседлать их, как лошадок, и два часа трястись на спинах волков? Звучит, по меньшей мере, странно, а так просто какой-то разврат получается! Разве можно ездить на знакомых, с которыми только вчера пили в трактире! И вообще — оборотни не кони! Но по выжидательному молчанию Агея я поняла, что ничего лучшего нам не светит, поэтому придётся смириться с ситуацией.
Света сидела ни жива ни мертва, глядя на дружелюбный оскал чёрной морды в полуметре от своего лица, и я повернулась к ней:
— Ты как? Выдержишь?
— Я сплю, — убеждённо ответила она, мерно кивая сама себе. — Это сон. Скоро я проснусь в своей кровати, в своей комнате, и придётся идти на работу...
— К сожалению, должна тебя разочаровать! — я осторожно взяла её за руку. — Это не сон, и нам надо двигаться!
— И побыстрее, что ли, — пробурчала Яна. — Дело к закату, туман всё ближе.
— Давай, Свет, пошли, пошли! — я потянула девушку наружу. — Тебе надо отдохнуть, успокоиться, расслабиться...
— Принять ва-а-анну, выпить чашечку ко-о-офе, — слабо улыбнулась Света, пытаясь шутить из последних сил, но было видно, что держится она с трудом. Мы вышли на поляну, и я с понятной неловкостью спросила:
— Ну, и как? Кто на кого?
Яна мотнула головой:
— Кинетичка на меня, она полегче будет!
— Я что, такая толстая?! — попробовала возмутиться я, но Агей боднул меня головой в бок, прямо как баран:
— Не место и не время! В ДММ взвеситесь!
— Но я никогда не ездила на волках! — я попробовала последний аргумент, но и он особо не подействовал. Агей оскалил зубы от нетерпения:
— Это легко! Садись мне на спину и цепляйся руками за шею! Давайте, девочки, поживее да с песней! Иначе пешком!
Делать было нечего. Я неловко перекинула ногу через широкую, совсем не волчью спину Агея и, наклонившись, обняла его мощную шею.
— Держись крепче! — с усмешкой посоветовал он и взял низкий старт. Меня обязательно отбросило бы на землю, если бы мои пальцы инстинктивно не вцепились в густую длинную шерсть на горле волка. От неожиданности я заорала, и Агей сердито рыкнул:
— Полегче! Оглохнуть можно!
— Прости, — стиснув зубы, процедила я. Откуда-то всплыли слова: «Нельзя злить лошадь!» Что за бред, извиняюсь за каламбур, сивой кобылы? Неужто Дала проснулась и снова подкалывает? Но близняшка вроде спала или делала вид, пока я тряслась на спине Агея, пытаясь устроиться поудобнее. Наконец мне это удалось. Теперь я практически лежала, уткнувшись носом в шерсть на загривке, чувствуя, как размеренно двигаются подо мной твёрдые напряжённые мышцы, как ходит волнами жёсткий позвоночник. Запах Агея окутывал меня облаком, терпкий, мускусный, тяжёлый запах самца, и я совершенно не к месту вспомнила бархатистую, плюшевую кожу той оборотни-брюнетки из свиты Нечая. Интересно, у Агея такая же кожа? Надо потрогать как-нибудь… Обернувшись с трудом, я увидела маячившую сзади Яну со Светой на спине, причём Светино мертвенно-бледное лицо красиво контрастировало с чёрной шерстью волчицы.
А вот мне способ передвижения начинал нравиться. То ли массаж всего тела подействовал, то ли пьянящий звериный запах, но я расслабилась и прикрыла глаза. А потом вдруг… словно слилась с волком в единое целое, словно вошла в его голову, и это уже я бежала галопом по лесу, ощущая подушечками лап мягкий мох и колючие шишки, задевая плечом пушистую молодую ёлочку, чувствуя бьющий вдоль морды воздух… Это единение было… возбуждающим! Таким невесомым, незаметным, ментальным, но и физическим в то же время. Я была в нём и я была им...
Похоже, Агею тоже это дело понравилось, потому что он отрывисто бросил мне на бегу:
— Не отвлекай, ведьма!
И с таким выражением, главное! Похожий тон был у Димы в нашу первую ночь, когда он спросил, можно ли снять с меня нижнее бельё. О боги! Зачем я сейчас о Диме? Только его мне и не хватало! Сказала же себе: больше никогда и ни с кем! Не хочу, не желаю снова быть несчастной и брошенной… Я крепче обняла Агея, против воли прижимаясь к жёсткой шерсти, да так, что в носу засвербело, только чтобы не жалеть себя, не вспоминать и не плакать.
И, как всегда, в самый подходящий момент в оперу вступила партия Далы. Правда, тактично, в голове:
«Я смотрю, тут без меня веселуху начали! Развлекаешься с волком?»
«Отстань, блин! Вот интересно, если я замуж выйду, ты с нами в кровать ложиться будешь?!»
«Больно надо! — она фыркнула. — Смотреть на вас, буэ! Погулять выйду!»
«Вот и выйди!»
Я чуть не свалилась со спины Агея от обиды и злости. Вот чего она мешается?! Даже если меня возбудила поездка на волке, это совершенно ничего не значит! К Агею у меня никаких чувств, кроме приятельских, нет! И не будет!
«Ой, да не ври ты мне, пожалуйста! — неожиданно устало бросила Дала. — Я же в твоей голове живу с рождения! И про Диму твоего знала сразу, что он подлец и козёл… Только сказать не могла.»
Я судорожно вцепилась в шерсть Агея в бессильной ярости. А что самое противное — ведь близняшка абсолютно права. По всей линии! И про голову, и про Диму, и даже про Агея. А волк повернул башку ко мне и обеспокоенно спросил:
— Ты чего? Ослабь хватку! Удавишь лошадку!
Я слегка отпустила его горло, краснея от стыда. Он ни в чём не виноват и не должен ни о чём догадаться. Это не его проблемы, а только мои, внутренние. Пусть даже я делю их с Далой, остаётся надеяться, что она останется верной мне и никому ничего не расскажет...
Мы неслись уже по дороге, тянущейся вдоль леса. Вот и березняк виден, в котором я начала прогулку с утра. А возле березняка Агей вдруг затормозил, поднимая пыль всеми четырьмя лапами, и чуть ли не сбросил меня со спины. Я хотела было возмутиться из-за такого бесцеремонного обращения, но мой взгляд упал на причину столь резкой остановки.
Съеденный у лешего суп внезапно устроил в желудке торнадо. Зажав ладонью рот, я с секунду пыталась удержать его внутри, но рвотный позыв оказался сильнее моего желания. Вывернув всё в придорожную траву, я отдышалась и жалобно спросила у Агея:
— Кто это? Что с ним случилось?
— Крестьянин, наверное, — отрывисто бросил Агей, обратившийся человеком, пока я воевала с физиологией. — Его разорвали на куски. Неужели кто-то из наших?
— Это не оборотни! — покачала головой подоспевшая Яна, тоже в человеческом обличье. Света тихонько вскрикнула и бросилась в кусты. Я услышала характерные звуки рвоты, но за ней не пошла, с мазохистским упрямством пялясь на труп. Полуобглоданные останки, бывшие ещё недавно человеком или похожим существом, выглядели… мягко говоря, отвратительно! Трава вокруг была бурой от запёкшейся крови, земля раскидана глубокими бороздами от когтей. А тело… Словно его кусали со всех сторон жуткие челюсти с длинными острыми зубами, следы которых остались повсюду на окровавленной плоти. Агей издал короткий воющий вопль:
— Нежить! Но как?! Ведь белый день! Она охотится ночью!
— Она на тропе войны, — тихо сказала Яна, присаживаясь возле останков. Понюхав воздух, добавила:
— Трое, как минимум. Часа два назад.
— На войну против кого? — Агей машинально потёр перевязанное плечо. — Нежить — это безмозглые злобные мертвяки! С кем они могут воевать?!
— Их ведёт кто-то более умный, — ответила Яна. — Сейчас на каждом углу говорят про Князя Упырей, может, он?
— Князь Упырей не имеет права переступать границу своего княжества! — выплюнул, словно ругательство, Агей. — Повелением Богов!
— Война с Богами? — Яна подняла голову, и в её глазах я увидела неприкрытый страх. — Ты представляешь, что это означает?!
— Смерть и разрушение. Заоблачная перестанет существовать, — медленно ответил Агей. — Он не идиот. Он не пойдёт на это! Да и зачем ему уничтожать Заоблачную?
— Надо двигаться! — Яна встала, сжимая кулаки. — Надо добраться до города, всё рассказать голове! Пусть он свяжется с Родом.
— Пошли! — согласился Агей. — Девчонки! Ходу! Кинетичка! Ты в порядке?
Света выглядела не лучшим образом. Столько потрясений за один день, конечно, она не будет в порядке! Я подхватила её за талию, приговаривая:
— Давай, Свет, ещё немножко осталось! Дойдём до города, там отдохнёшь, выспишься… Давай, дорогая! Это очень важно!
Бедная девушка последовала за мной, как зомби. Агей обогнал нас, зашагал впереди, Яна сзади, замыкающей. Пришлось идти быстро, закат догонял нас, а возможность попасть в туман страшила всех.
Но, когда показался город, я подумала, что лучше бы мы остались у Зиновия. Ибо растерзанные тела людей и животных валялись тут повсюду. Десятками. С одинаковыми отметинами от зубов и когтей. И тут я очень вовремя вспомнила вчерашнюю пьянку с мёртвой водой. Хренова туча скелетов, грызущая спящих волков… Нежить, привидевшаяся мне в трактире, пришла на самом деле. И всех сожрала!
Я очень надеялась, что таки не всех… Что умные и сильные люди, волки, боги, да кто угодно, придут и нас спасут, защитят, скажут, что делать. Миновав городские ворота, я поняла, что надежда напрасна. Вырий Яр был полон мертвецов.
Мы стояли вчетвером на улице, ведущей к главной площади, и растерянно смотрели на изуродованные тела, лежавшие в беспорядке на тротуарах и на брусчатке мостовой. Никто не шевелился, не стонал. Нежить не оставляла раненых. Мужчины, женщины, дети — все были мертвы. Над городом стояла неестественная звенящая тишина, в которой слышно было лишь слабое жужжание мух над кровавыми лужами. Мухи были повсюду, облепляя тела живым тёмным покрывалом, шевелились лениво, пируя на ранах и на открытых глазах мертвецов. И запах крови, сладковатый, тяжёлый, мерзостный, мешался с запахом распоротых кишок.
В тишине города раздался истерический плач. Света рыдала в голос:
— Я хочу домой! Хочу к маме, в Москву! Здесь ужа-а-ас!..
Я беспомощно глянула на Агея. Он кивнул:
— Выруби её. Пусть спит пока.
— Она могла бы нам пригодиться, ведь кинетик!
— Пока она нам только мешает! Выруби! Потом приведёшь в себя!
— Я… — но продолжение моей коронной фразы застряло в горле. Я не умею. Да. Мне придётся очень быстро научиться. Как же я это сделала в лесу? Что я ей говорила? Внушила гипнозом, что ли, и сама не заметила? Попробовать убедить ещё раз?
Подвластная моей настойчивой, вязкой мысли о жуткой усталости, Света душераздирающе зевнула.
— Да, милая моя, спи, отдыхай! — шептала я ей ласково, усаживая на скамеечку в тени раскидистой черёмухи, прямо под ветки, свисающие до земли. Никто её не увидит, если не знает, что она здесь.
Вернувшись к Агею, я позвала Далу:
— Вылазь! Нам надо разведать, наверное...
Дала появилась неохотно, но быстро. Агей обратился к ней:
Как ни странно, моя примитивная уловка сработала. Я даже удивилась — неужели всё так просто?! Два разума переплетались так тесно, что мне снова стало неприятно, но я пинками загнала ощущение своей ненужности и лишнести в тёмный уголок души, а потом решительно погнала ласточку мысли им навстречу.
Яна обрадовалась, как ребёнок. Чуть ли не запрыгала от счастья! В Агеевом сердце я ясно почувствовала облегчение. Ещё бы — второй раз чуть не потерял «опекаемую»! В общем, вдвоём они накинулись на мои мысли с причитаниями и укорами, потом с вопросами — где, как, за каким фигом, ну и прочее, и прочее. Остановив их одним резким движением — не знаю, можно ли применить это определение к мысли, но в разговоре я просто взмахнула бы рукой, — быстро объяснила ситуацию:
— Мы сидим в избушке лешего Зиновия в Вырьем лесу, всё в порядке, но хотелось бы вернуться в цивилизацию, а то… здесь туман поблизости!
— Ты видела нежить?! — живо спросил Агей.
— Нет, но наткнулась на ведьму-кинетичку, случайно попавшую в туманную воронку. Так что нас тут двое, не считая Далы...
— Я знаю, где избушка! — перебила меня Яна. — Будем через два часа!
— Два с половиной, — поправил её Агей. — Не выходите в лес!
Подавив в себе желание поворчать на тему «а дышать можно?», я подняла птицу в воздух. Захотелось полетать просто так, насладиться пьянящим чувством свободы, скользнуть над крышами домов, над деревьями, над гладью озера… Но голос Зиновия настиг меня, неумолимый, как рассвет:
— Лада! Возвращайся! Иначе будет поздно!
С сожалением я отпустила мысль-ласточку и тут же пожалела об этом: моё сознание с огромной скоростью понеслось обратно в тело! Казалось, я даже свист в ушах слышала! Результат не замедлил сказаться. Голова словно лопнула — таким сильным был неизбежный удар при воссоединении двух меня. О боги! Неужели такая боль возможна?!
Открыв глаза уже в избушке, я поняла, что лежу на полу, завывая от боли, надо мной парит разгневанная Дала, Света тихонько поскуливает в углу от страха, наверное, а леший вливает мне в рот нечто невыносимо горькое, приговаривая при этом:
— От же ж несознательная молодёжь! От же ж балбесы! Ну, как так можно?! А убилась бы? Да с меня б твоя бабка Яга три шкуры спустила!
А мне было хорошо. Пробовала я в жизни и алкоголь, и косячок, но такого кайфа никогда ещё не испытывала! Бесы с ней, с башкой, потрещит и перестанет, и слабость во всём теле пройдёт! Я буду не я, если не начну летать вот так вот каждый день!
А когда эйфория от полёта слегка притупилась, пришла мысль. Откуда леший узнал, что я внучка Яги?!
Глава 9. Смерть познавшие не страшатся жизни
Время тянулось невыносимо медленно. Мы изредка перебрасывались словами, наигравшись в «города» и в «съедобное-несъедобное». Но всё когда-нибудь заканчивается. Закончилось и наше томительное ожидание в обществе ворчливого лешего. Быстрый топоток мягких лап снаружи заставил меня встрепенуться и толкнуть локтем задремавшую тревожным сном Свету:
— Эй, это за нами!
Дверь скрипнула, открываясь, и в избушке показались две волчьи морды — бурая и чёрная. В моей уже натренированной голове взорвался фейерверк эмоций, исходивший от оборотней. Агей был счастлив меня видеть, и я даже слегка обалдела от неожиданности. Приятно, конечно, ничего не скажешь, но вот так! Такое уж счастье от одного моего присутствия? С чего это вдруг?
Яна была сдержанней. Или скрывала чувства тщательней Агея. Радость и чувство вины мешались в потоке эмоций, обнявшем меня. Вина-то за что? Это я сдурила, заблудившись в трёх соснах! Ан нет, Яна щурится, избегая смотреть мне в глаза. Ладно, потом выясним и это. Пока что надо выбираться отсюда и побыстрее. Зиновий неплохой дедок, но тёмный лес начинает вгонять меня в депрессию.
Леший сварливо приветствовал оборотней:
— Ну! И где вас носило?! На танцы забегали по дороге?
— В лесу неспокойно, — торопливо объяснил Агей. — Да вы в курсе, небось, с этим бесовским туманом!
— Вроде пока всё было тихо, — серьёзно ответил Зиновий. — Но бегите давайте отседова, в городе хоть защита есть.
— А на чём мы попадём в город? — я выглянула наружу, оглядев полянку перед избушкой, но она была пуста — ни повозки, ни чего-нибудь другого там не наблюдалось.
Агей блеснул жёлтыми глазами и растянул пасть в улыбке:
— Мы с Янкой в вашем распоряжении! Правда, придётся скакать без седла, но так даже интересней!
Я временно потеряла дар речи. Это такая шутка юмора? Он что, предлагает оседлать их, как лошадок, и два часа трястись на спинах волков? Звучит, по меньшей мере, странно, а так просто какой-то разврат получается! Разве можно ездить на знакомых, с которыми только вчера пили в трактире! И вообще — оборотни не кони! Но по выжидательному молчанию Агея я поняла, что ничего лучшего нам не светит, поэтому придётся смириться с ситуацией.
Света сидела ни жива ни мертва, глядя на дружелюбный оскал чёрной морды в полуметре от своего лица, и я повернулась к ней:
— Ты как? Выдержишь?
— Я сплю, — убеждённо ответила она, мерно кивая сама себе. — Это сон. Скоро я проснусь в своей кровати, в своей комнате, и придётся идти на работу...
— К сожалению, должна тебя разочаровать! — я осторожно взяла её за руку. — Это не сон, и нам надо двигаться!
— И побыстрее, что ли, — пробурчала Яна. — Дело к закату, туман всё ближе.
— Давай, Свет, пошли, пошли! — я потянула девушку наружу. — Тебе надо отдохнуть, успокоиться, расслабиться...
— Принять ва-а-анну, выпить чашечку ко-о-офе, — слабо улыбнулась Света, пытаясь шутить из последних сил, но было видно, что держится она с трудом. Мы вышли на поляну, и я с понятной неловкостью спросила:
— Ну, и как? Кто на кого?
Яна мотнула головой:
— Кинетичка на меня, она полегче будет!
— Я что, такая толстая?! — попробовала возмутиться я, но Агей боднул меня головой в бок, прямо как баран:
— Не место и не время! В ДММ взвеситесь!
— Но я никогда не ездила на волках! — я попробовала последний аргумент, но и он особо не подействовал. Агей оскалил зубы от нетерпения:
— Это легко! Садись мне на спину и цепляйся руками за шею! Давайте, девочки, поживее да с песней! Иначе пешком!
Делать было нечего. Я неловко перекинула ногу через широкую, совсем не волчью спину Агея и, наклонившись, обняла его мощную шею.
— Держись крепче! — с усмешкой посоветовал он и взял низкий старт. Меня обязательно отбросило бы на землю, если бы мои пальцы инстинктивно не вцепились в густую длинную шерсть на горле волка. От неожиданности я заорала, и Агей сердито рыкнул:
— Полегче! Оглохнуть можно!
— Прости, — стиснув зубы, процедила я. Откуда-то всплыли слова: «Нельзя злить лошадь!» Что за бред, извиняюсь за каламбур, сивой кобылы? Неужто Дала проснулась и снова подкалывает? Но близняшка вроде спала или делала вид, пока я тряслась на спине Агея, пытаясь устроиться поудобнее. Наконец мне это удалось. Теперь я практически лежала, уткнувшись носом в шерсть на загривке, чувствуя, как размеренно двигаются подо мной твёрдые напряжённые мышцы, как ходит волнами жёсткий позвоночник. Запах Агея окутывал меня облаком, терпкий, мускусный, тяжёлый запах самца, и я совершенно не к месту вспомнила бархатистую, плюшевую кожу той оборотни-брюнетки из свиты Нечая. Интересно, у Агея такая же кожа? Надо потрогать как-нибудь… Обернувшись с трудом, я увидела маячившую сзади Яну со Светой на спине, причём Светино мертвенно-бледное лицо красиво контрастировало с чёрной шерстью волчицы.
А вот мне способ передвижения начинал нравиться. То ли массаж всего тела подействовал, то ли пьянящий звериный запах, но я расслабилась и прикрыла глаза. А потом вдруг… словно слилась с волком в единое целое, словно вошла в его голову, и это уже я бежала галопом по лесу, ощущая подушечками лап мягкий мох и колючие шишки, задевая плечом пушистую молодую ёлочку, чувствуя бьющий вдоль морды воздух… Это единение было… возбуждающим! Таким невесомым, незаметным, ментальным, но и физическим в то же время. Я была в нём и я была им...
Похоже, Агею тоже это дело понравилось, потому что он отрывисто бросил мне на бегу:
— Не отвлекай, ведьма!
И с таким выражением, главное! Похожий тон был у Димы в нашу первую ночь, когда он спросил, можно ли снять с меня нижнее бельё. О боги! Зачем я сейчас о Диме? Только его мне и не хватало! Сказала же себе: больше никогда и ни с кем! Не хочу, не желаю снова быть несчастной и брошенной… Я крепче обняла Агея, против воли прижимаясь к жёсткой шерсти, да так, что в носу засвербело, только чтобы не жалеть себя, не вспоминать и не плакать.
И, как всегда, в самый подходящий момент в оперу вступила партия Далы. Правда, тактично, в голове:
«Я смотрю, тут без меня веселуху начали! Развлекаешься с волком?»
«Отстань, блин! Вот интересно, если я замуж выйду, ты с нами в кровать ложиться будешь?!»
«Больно надо! — она фыркнула. — Смотреть на вас, буэ! Погулять выйду!»
«Вот и выйди!»
Я чуть не свалилась со спины Агея от обиды и злости. Вот чего она мешается?! Даже если меня возбудила поездка на волке, это совершенно ничего не значит! К Агею у меня никаких чувств, кроме приятельских, нет! И не будет!
«Ой, да не ври ты мне, пожалуйста! — неожиданно устало бросила Дала. — Я же в твоей голове живу с рождения! И про Диму твоего знала сразу, что он подлец и козёл… Только сказать не могла.»
Я судорожно вцепилась в шерсть Агея в бессильной ярости. А что самое противное — ведь близняшка абсолютно права. По всей линии! И про голову, и про Диму, и даже про Агея. А волк повернул башку ко мне и обеспокоенно спросил:
— Ты чего? Ослабь хватку! Удавишь лошадку!
Я слегка отпустила его горло, краснея от стыда. Он ни в чём не виноват и не должен ни о чём догадаться. Это не его проблемы, а только мои, внутренние. Пусть даже я делю их с Далой, остаётся надеяться, что она останется верной мне и никому ничего не расскажет...
Мы неслись уже по дороге, тянущейся вдоль леса. Вот и березняк виден, в котором я начала прогулку с утра. А возле березняка Агей вдруг затормозил, поднимая пыль всеми четырьмя лапами, и чуть ли не сбросил меня со спины. Я хотела было возмутиться из-за такого бесцеремонного обращения, но мой взгляд упал на причину столь резкой остановки.
Съеденный у лешего суп внезапно устроил в желудке торнадо. Зажав ладонью рот, я с секунду пыталась удержать его внутри, но рвотный позыв оказался сильнее моего желания. Вывернув всё в придорожную траву, я отдышалась и жалобно спросила у Агея:
— Кто это? Что с ним случилось?
— Крестьянин, наверное, — отрывисто бросил Агей, обратившийся человеком, пока я воевала с физиологией. — Его разорвали на куски. Неужели кто-то из наших?
— Это не оборотни! — покачала головой подоспевшая Яна, тоже в человеческом обличье. Света тихонько вскрикнула и бросилась в кусты. Я услышала характерные звуки рвоты, но за ней не пошла, с мазохистским упрямством пялясь на труп. Полуобглоданные останки, бывшие ещё недавно человеком или похожим существом, выглядели… мягко говоря, отвратительно! Трава вокруг была бурой от запёкшейся крови, земля раскидана глубокими бороздами от когтей. А тело… Словно его кусали со всех сторон жуткие челюсти с длинными острыми зубами, следы которых остались повсюду на окровавленной плоти. Агей издал короткий воющий вопль:
— Нежить! Но как?! Ведь белый день! Она охотится ночью!
— Она на тропе войны, — тихо сказала Яна, присаживаясь возле останков. Понюхав воздух, добавила:
— Трое, как минимум. Часа два назад.
— На войну против кого? — Агей машинально потёр перевязанное плечо. — Нежить — это безмозглые злобные мертвяки! С кем они могут воевать?!
— Их ведёт кто-то более умный, — ответила Яна. — Сейчас на каждом углу говорят про Князя Упырей, может, он?
— Князь Упырей не имеет права переступать границу своего княжества! — выплюнул, словно ругательство, Агей. — Повелением Богов!
— Война с Богами? — Яна подняла голову, и в её глазах я увидела неприкрытый страх. — Ты представляешь, что это означает?!
— Смерть и разрушение. Заоблачная перестанет существовать, — медленно ответил Агей. — Он не идиот. Он не пойдёт на это! Да и зачем ему уничтожать Заоблачную?
— Надо двигаться! — Яна встала, сжимая кулаки. — Надо добраться до города, всё рассказать голове! Пусть он свяжется с Родом.
— Пошли! — согласился Агей. — Девчонки! Ходу! Кинетичка! Ты в порядке?
Света выглядела не лучшим образом. Столько потрясений за один день, конечно, она не будет в порядке! Я подхватила её за талию, приговаривая:
— Давай, Свет, ещё немножко осталось! Дойдём до города, там отдохнёшь, выспишься… Давай, дорогая! Это очень важно!
Бедная девушка последовала за мной, как зомби. Агей обогнал нас, зашагал впереди, Яна сзади, замыкающей. Пришлось идти быстро, закат догонял нас, а возможность попасть в туман страшила всех.
Но, когда показался город, я подумала, что лучше бы мы остались у Зиновия. Ибо растерзанные тела людей и животных валялись тут повсюду. Десятками. С одинаковыми отметинами от зубов и когтей. И тут я очень вовремя вспомнила вчерашнюю пьянку с мёртвой водой. Хренова туча скелетов, грызущая спящих волков… Нежить, привидевшаяся мне в трактире, пришла на самом деле. И всех сожрала!
Я очень надеялась, что таки не всех… Что умные и сильные люди, волки, боги, да кто угодно, придут и нас спасут, защитят, скажут, что делать. Миновав городские ворота, я поняла, что надежда напрасна. Вырий Яр был полон мертвецов.
Мы стояли вчетвером на улице, ведущей к главной площади, и растерянно смотрели на изуродованные тела, лежавшие в беспорядке на тротуарах и на брусчатке мостовой. Никто не шевелился, не стонал. Нежить не оставляла раненых. Мужчины, женщины, дети — все были мертвы. Над городом стояла неестественная звенящая тишина, в которой слышно было лишь слабое жужжание мух над кровавыми лужами. Мухи были повсюду, облепляя тела живым тёмным покрывалом, шевелились лениво, пируя на ранах и на открытых глазах мертвецов. И запах крови, сладковатый, тяжёлый, мерзостный, мешался с запахом распоротых кишок.
В тишине города раздался истерический плач. Света рыдала в голос:
— Я хочу домой! Хочу к маме, в Москву! Здесь ужа-а-ас!..
Я беспомощно глянула на Агея. Он кивнул:
— Выруби её. Пусть спит пока.
— Она могла бы нам пригодиться, ведь кинетик!
— Пока она нам только мешает! Выруби! Потом приведёшь в себя!
— Я… — но продолжение моей коронной фразы застряло в горле. Я не умею. Да. Мне придётся очень быстро научиться. Как же я это сделала в лесу? Что я ей говорила? Внушила гипнозом, что ли, и сама не заметила? Попробовать убедить ещё раз?
Подвластная моей настойчивой, вязкой мысли о жуткой усталости, Света душераздирающе зевнула.
— Да, милая моя, спи, отдыхай! — шептала я ей ласково, усаживая на скамеечку в тени раскидистой черёмухи, прямо под ветки, свисающие до земли. Никто её не увидит, если не знает, что она здесь.
Вернувшись к Агею, я позвала Далу:
— Вылазь! Нам надо разведать, наверное...
Дала появилась неохотно, но быстро. Агей обратился к ней:
