– Какая же ты… дура, – эмоционально выкрикнул кавалер, выбегая из кафе, – ещё пожалеешь!
Она плакала, я участливо наблюдал, опасаясь что-либо предпринять.
Так мы сидели довольно долго, пока девчонка не успокоилась, – я не Обнажённая кисти Модельяни, нечего на меня так плотоядно пялиться. Мы расстались… да… тебе-то какое до этого дело… любопытный, да!
Я отрицательно качнул головой, хотя думал иначе.
– Тогда до свидания! Только твоего мнения для полного счастья не хватает.
– Зачем же откладывать, – неожиданно смело брякнул я, чувствуя, как мурашки атакуют тело.
– Что именно? Не понимаю.
– Свидание… ты сказала до свидания… и ещё – для полного счастья. Вот я и подумал… как-то так. Почему бы нет? Готов тебя проводить… куда угодно. Хоть на край света.
– Один уже проводил. Сам видел.
– Но, жизнь не заканчивается… по крайней мере до последнего вздоха. Он – призрачное прошлое, мы с тобой – возможное настоящее. Мечтаешь продолжить сладкую муку? Меня Виталий зовут. Что касается Модельяни – могу показать коллекционный альбом репродукций его полотен. Готов делиться… сопереживать.
– Живописью интересуешься или ищешь повод успокоить… занять, так сказать, вакантное место? Говорят, под действием адреналина так просто приручить обиженного.
– Скорее последнее. Хотя… первое тоже подходит. Искусство – производное от слова искушение. Ты меня очаровала.
– Вот как! Откровенно… и весьма нагло. Хотя…
Она хотела было возмутиться, но передумала, – не знаю почему, рядом с тобой мне стало легче. Давно хотела расстаться. Он… мой парень, по натуре нарцисс. И умелый манипулятор. Устала его опекать. Подчиняться устала, чувствовать себя без вины виноватой, подстраиваться под его изменчивые настроения, потакать желаниям и капризам.
С того дня жизнь милой девочки стала моей судьбой. Я любил её всю, от кончиков пальцев на ногах до макушки, даже её забавная лопоухость приводила меня в восторг, не говоря об особенном, только ей присущем запахе поразительно пластичного тела, со всеми достоинствами и недостатками.
С ней было интересно и сложно одновременно. Я справлялся.
Неужели это была совсем другая Зойка! Когда я её потерял, чего вовремя не заметил?
Я не хотел ничего неприличного знать про жену, сопротивлялся, как мог, желанию окружающих просветить по поводу и без такового.
Но шила в мешке не утаишь. Вот он – момент истины.
Я долго смотрел в зеркало, гладил себя по голове, озвучил шутку, что, судя по всему, имею катастрофический, со всеми вытекающими из этого факта последствиями недостаток кальция: рога не растут.
А должны?!
В том и дело. Факты – штука упрямая. Зойка изменилась до неузнаваемости, вела себя непредсказуемо, странно.
Наверно про меня она думала то же самое. Потому избегала.
Я тосковал по любви, возвращаясь мыслями в изумительное прошлое, где была совсем другая, влюблённая в меня без памяти Зойка. Измышления и фантазии вопреки желанию рисовали фривольные картинки, где я был не участником – зрителем.
Не представляете как это больно.
Расстаться с женой я бы не смог, это немыслимо!
Коли создатель решил послать на мою долю столь тяжкое испытание, постараюсь с ним справиться.
Может для начала поговорить, выяснить, расставить над словами и поступками акценты и точки?
Нет, нет и нет… сожжение мостов – не лучший метод. Лучше жить вместе без любви, оставаться друзьями, делать вид, что ничего не происходит.
Нужно больше времени проводить с женой. Вдруг одумается. Увидит, поймёт, как мне плохо… и всё наладится.
Для начала нужно встретить её с работы, прямо у проходной, чтобы не оставить шустрому Витьке ни одного шанса.
– Как хорошо, что ты пришёл. Нам надо серьёзно поговорить. Думала отложить сюрприз на вечер, преподнести его в интимной обстановке, без свидетелей, но раз ты здесь, да ещё с цветами… а я почти готова… сознаться. Извини, разволновалась, глупая.
Зойка странно хихикнула, отвела взгляд, зарделась.
Я был готов ко всему, но эмоциональное вступление окончательно вывело из равновесия. Терпеть неизвестность больше не было сил.
Плачущий мужчина – это нечто. Нечто неприличное, жалкое, неприглядное.
Я себя ненавидел, но ничего не мог поделать с нервной дрожью, с бурными проявлениями физического тела и воспалённого сознания.
– Неужели ты догадался, Виталька? Ну, говори же скорее, как ты к этому относишься!
– Я тебя всегда буду любить, Зоенька… несмотря ни на что! Каждый человек имеет право на личную жизнь. Не имею оснований препятствовать твоему счастью, убеждать, настаивать?
– На чём это?
– Покорно приму любое твоё решение. Только не уходи, не бросай меня!
– Ты о чём, зачем так пугаешь… какая злая муха укусила тебя!
– Я понимаю! еЕли по-настоящему любишь, значит, он достоин высоких чувств. Наверно. Не переживай, я справлюсь.
– Ничего не понимаю… ни-че-го! Так, для начала выдохни. Спокойствие, только спокойствие. Я… давно… хотела… признаться. Ждала окончательного подтверждения. Главное – не упади. Готов? Па-ба-бам-м-м… у нас… будет… малыш!
– У нас, это у кого… у тебя и Кретова?
– Причём здесь он… кто здесь мой муж? У тебя, балда! Девять недель назад… мы с тобой… пабам… в пансионате Лесное озеро… да-да-да… мы это сделали! Ну, ты… бамбук, пустой бамбук. Заработался, да? Ты, Виталец, без пяти минут папочка, ура-а-а! так. Чепчика нет, бросаем в воздух букет. Как символ. Вот так!
– Вот оно что-о-о! А я тут такого… напридумал. А всё Генка. Между прочим, твоя жена… ага… прости, прости, прости, родная, какой я… тупица, просто клинический недоумок!
– Так, колись. Ты должен всё-всё мне рассказать. И не вздумай увиливать. Женщин в интересном положении нельзя волновать.
Ночь, как художник, сны ваяла.
Ты был красив, напорист, груб.
Качнулась я, но устояла,
Лишь подарила сладость губ.
Но вот сошла волна крутая,
Заголубел небесный свод,
И ты признался, что не та я,
И я призналась: ты – не тот.
Татьяна Кушнарёва
Счастливого семнадцатилетнего влюблённого звали Дмитрий, его юную подружку, почти ровесницу – Диана. Друзья подшучивали над пылкими романтиками, с головой окунувшимися в пучину пикантных приключений, чего скрывать не умели, – два “Д” в именах у вас есть. Для полного счастья, для трёхмерного графического объёма так сказать, не хватает третьего, самого главного элемента на ту же букву. Дерзайте!
Шутка шуткой, а имя первенца они обсуждали почти всерьёз. Сошлись на том, что девочку назовут Дарья или Дарина, а мальчика Данил или Денис, даже дурачились, театрально нежно передавая из рук в руки и качая диванную подушку. Но оба понимали – с деторождением, как и со свадьбой, необходимо повременить, иначе обнуляется смысл учиться. Сначала нужно диплом получить, в профессии закрепиться. Да и вообще – рано наряжать шею в ярмо, когда любовь предлагает столько заманчиво эксклюзивных диковинок, что не хватает времени освоить все экстремальные аттракционы в полном объёме.
Кто не влюблялся всерьёз и надолго, тот не поймёт, о чём речь. Когда ты с увлечением познаёшь азы пылкой нежности (странное словосочетание – не правда ли), счастье буквально выливается из ушей. Его так много: концентрированного, радиоактивного, с наркотическим и вулканическим эффектами, с эйфорической мотивацией, интенсивными эмоциональными аффектами, обострённым слуховым и вкусовым восприятием, с многообразием фантазий и галлюцинаций, с обманчиво-сладостными ощущениями от прикосновений и близости.
Волнительные переживания любовного марафона даже при желании невозможно повторить, поскольку создаваемые миражи – результат коллективного творчества, где реальность и вымысел сливаются в единое целое, создавая территорию, в которой нет, и не может быть места закономерностям, поскольку цепочки событий непредсказуемо спонтанны.
Э-эх, как же быстро летело время, проживаемое с наслаждением в соблазнительно запретном вихревом потоке чувственного экстаза, как стремительно вращалась Земля, как ловко и своевременно подстраивались под их желания события! Не без сложностей, конечно, но кто станет обращать внимание на незначительные мелочи, когда рядом тот и та, ради которых можно забыть обо всём на свете.
Дианочка – девушка воздушная, восторженная, нежная, в меру застенчивая, прехорошенькая, но с активно развивающейся изобретательной хитрецой и склонностью к коварному лукавству, которое в качестве защиты выставляла исключительно редко, но довольно эффективно. Дима – широкоплечий, жилистый, отважный юноша, почти взрослый внешне, однако простодушный, впечатлительный, в значительной степени наивный и крайне робкий в отношении девушек.
Учились они на одном курсе в институте инженерных технологий на факультете биоинженерия и биоинформатика.
Познакомились на институтской дискотеке. Диана скромно стояла в сторонке, не в силах понять – почему её, такую симпатичную, подвижную, яркую, никто не замечает. Дима восторженно наблюдал за неумело танцующими парами, завидуя мальчишкам, смело обнимающим хрупкие девичьи фигурки с рельефными контурами. Он мечтал вот так же легко вести в медленном танце юную партнёршу, чувствовать напряжение упругих девичьих мышц, вдыхать аромат юного тела, запросто поддерживая беседу, не имеет значение, о чём. Он много чего хотел, но на конкретные действия не мог решиться.
Их любопытные взгляды неоднократно встречались, вызывая друг у друга приступы неловкости, вызванные ощущением некой ущербности.
Юная студентка оказалась смелее. Право на белый танец было подарено Дмитрию. Он застенчиво отнекивался, сбивчиво оправдываясь неумением танцевать. Диана вспыхнула. Отказ был обиден вдвойне: ей пренебрегали, значит, тому есть причина. Но какая?
– Я тоже танцую так себе, но посмотри на других. Они просто топчутся. Будем учиться вместе. Соглашайся. Это всего лишь танец, игра. Если боишься, можем просто постоять. Меня зовут Диана.
Дима покраснел до кончиков волос, но упрашивать себя постеснялся. Девочка выглядела ослепительно яркой, несмотря на простенький фасон платья. Удивительные лучистые глаза, полные озорного восторга, впечатлили, но выходить на танцевальную площадку было действительно страшно.
Упругие холмики малюсеньких девичьих грудей (Дима был шокирован приглашением, но не мог отказать себе в наслаждении исподволь разглядеть партнёршу) вызывающе воинственно ограничивали опасную близость. Непокорные соски яростно рвались наружу сквозь невесомую полупрозрачную ткань. Даже на расстоянии юноша чувствовал жар её упругого тела. Ладони обжигало прикосновение к талии.
– Дай мне руку. Пожалуйста. Так будет удобнее. И держи крепче.
Диана, несмотря на недавнюю решительность, старательно прятала взгляд. Диме это было на руку: можно не спеша разглядеть в волнующей близости соблазнительные детали, освоиться с насыщенным ароматом, окутывающим заманчиво волнующее зрелище – стремительно созревающую женственность, к которой к тому же можно прикасаться. Неудержимо нарастающая волна сладостных ощущений влекла неведомыми открытиями.
В танце девочка держалась к нему удивительно близко. Двигалась интуитивно, не задумываясь, повинуясь музыкальному ритму и желаниям партнёра. Дима проверил, несколько раз намеренно сбивая шаг: она таинственным образом чувствовала перемену его настроения, несмотря на то, что взгляд был направлен в сторону. Казалось, будто она запросто читает его мысли.
Контактный танец, чувственная эмоциональная импровизация, невольно рождающая нескончаемый поток радости и избыточной энергии, расслабляет, даёт возможность познакомиться ближе. Для этого необязательно произносить слова: язык тела – весьма гармоничная форма сенсорной коммуникации. Она настраивается интуитивно, неосознанно.
Дима чувствовал – девочка ему доверяет. Хрупкая, маленькая, нежная, с разметавшимися по плечам шелковистыми кудрями, эффектно освещённая подвижным полумраком, Диана была послушна его воле. Как было не прикоснуться незаметно губами к волосам, как бы нечаянно щека к щеке, как не дотронуться носом до малюсенького ушка?
Неведомая гравитация притягивала, манила. Сам не ведая почему, Дима прижал девочку к себе. Диана затрепетала, напряглась, закрыла глаза, но не оттолкнула, а неожиданно для самой себя подалась навстречу, расслабилась, позволяя тем самым двигаться дальше в направлении романтических грёз.
Юные танцоры явно созрели для более близких отношений, неосознанно к ним стремились. Так соблазнительно прекрасно было слышать беспокойный, с внезапными перепадами, остановками и неожиданными ускорениями пульс друг друга – ритмы жизни, свидетельствующие о симпатии. Танцоров окутало ощущение парения в невесомости, сопровождаемое сказочно приятным головокружением и проснувшимся вдруг любовным голодом. Первый несмелый поцелуй, мимолётный, скользящий, застенчивый, случился нечаянно, тем более на глазах у всех. Конечно, он стал потрясающе восхитительным сюрпризом.
Способность начинающих любовников в момент крайнего изумления не задыхаться от недостатка кислорода, а мило беседовать, например, довольно спорна. Мало кто имеет способность вспомнить детали пылкого романтического рандеву по его окончании, если вы, конечно, не естествоиспытатель, строго регистрирующий детали эксперимента.
Дима в тот вечер ни на шаг не отходил от новой знакомой, но повторить дерзкий поцелуй не решился, потому, что не мог правильно расшифровать посылаемые девочкой сигналы, потому, что боялся ошибиться, хотя от ликующего восторга её шоколадных глаз не было спасения.
В ту ночь они старательно, усердно старались быть счастливыми, но неловко, пугливо: отсутствие опыта взаимодействия не давало шанса осмыслить суть происходящего. Игрушечного размера ладонь Дианы Дима не отпускал до того момента, как девочка скрылась за створкой двери в свою квартиру.
В ближайший выходной парочка провела целый день в городском парке. Им нужно было познакомиться, выговориться. До поцелуев дело так и не дошло, но это было неважно: окрыляло желание быть рядом. Прижиматься, слышать дыхание друг друга, мечтать о чём-то призрачном вместе было удивительно приятно.
Пока Дима грезил, старательно создавая из обыкновенной городской девчонки сказочно привлекательный образ, воплощая в иллюзиях самые смелые, не всегда скромные, если не лукавить, желания, Диана изобретательно путешествовала в параллельной Вселенной, более реалистичной, чем чувственные видения прижимающего её податливое тело к себе юноши. Она методично планировала стратегию семейного уюта и параллельно последовательность разрешительных санкций: хотелось попробовать многое, но пока не было уверенности, что это действительно любовь.
Прохладные вечерние сумерки, расцветающие разноцветным слоёным заревом, заставили завершить свидание, тем более что напомнил о себе голод, но молчаливая договорённость, условное знание, что отныне они единомышленники, была достигнута. С лица девочки не сходила загадочно-блаженная улыбка; зачарованный юноша притих, наслаждаясь ускользающим, но таким увлекательным и впечатляюще восхитительным моментом близости.
Как мужчина (когда-то же он им станет), Дима мечтал о большой и чистой любви, о безграничном доверии. В своих переживаниях он был предельно искренним.
Она плакала, я участливо наблюдал, опасаясь что-либо предпринять.
Так мы сидели довольно долго, пока девчонка не успокоилась, – я не Обнажённая кисти Модельяни, нечего на меня так плотоядно пялиться. Мы расстались… да… тебе-то какое до этого дело… любопытный, да!
Я отрицательно качнул головой, хотя думал иначе.
– Тогда до свидания! Только твоего мнения для полного счастья не хватает.
– Зачем же откладывать, – неожиданно смело брякнул я, чувствуя, как мурашки атакуют тело.
– Что именно? Не понимаю.
– Свидание… ты сказала до свидания… и ещё – для полного счастья. Вот я и подумал… как-то так. Почему бы нет? Готов тебя проводить… куда угодно. Хоть на край света.
– Один уже проводил. Сам видел.
– Но, жизнь не заканчивается… по крайней мере до последнего вздоха. Он – призрачное прошлое, мы с тобой – возможное настоящее. Мечтаешь продолжить сладкую муку? Меня Виталий зовут. Что касается Модельяни – могу показать коллекционный альбом репродукций его полотен. Готов делиться… сопереживать.
– Живописью интересуешься или ищешь повод успокоить… занять, так сказать, вакантное место? Говорят, под действием адреналина так просто приручить обиженного.
– Скорее последнее. Хотя… первое тоже подходит. Искусство – производное от слова искушение. Ты меня очаровала.
– Вот как! Откровенно… и весьма нагло. Хотя…
Она хотела было возмутиться, но передумала, – не знаю почему, рядом с тобой мне стало легче. Давно хотела расстаться. Он… мой парень, по натуре нарцисс. И умелый манипулятор. Устала его опекать. Подчиняться устала, чувствовать себя без вины виноватой, подстраиваться под его изменчивые настроения, потакать желаниям и капризам.
С того дня жизнь милой девочки стала моей судьбой. Я любил её всю, от кончиков пальцев на ногах до макушки, даже её забавная лопоухость приводила меня в восторг, не говоря об особенном, только ей присущем запахе поразительно пластичного тела, со всеми достоинствами и недостатками.
С ней было интересно и сложно одновременно. Я справлялся.
Неужели это была совсем другая Зойка! Когда я её потерял, чего вовремя не заметил?
Я не хотел ничего неприличного знать про жену, сопротивлялся, как мог, желанию окружающих просветить по поводу и без такового.
Но шила в мешке не утаишь. Вот он – момент истины.
Я долго смотрел в зеркало, гладил себя по голове, озвучил шутку, что, судя по всему, имею катастрофический, со всеми вытекающими из этого факта последствиями недостаток кальция: рога не растут.
А должны?!
В том и дело. Факты – штука упрямая. Зойка изменилась до неузнаваемости, вела себя непредсказуемо, странно.
Наверно про меня она думала то же самое. Потому избегала.
Я тосковал по любви, возвращаясь мыслями в изумительное прошлое, где была совсем другая, влюблённая в меня без памяти Зойка. Измышления и фантазии вопреки желанию рисовали фривольные картинки, где я был не участником – зрителем.
Не представляете как это больно.
Расстаться с женой я бы не смог, это немыслимо!
Коли создатель решил послать на мою долю столь тяжкое испытание, постараюсь с ним справиться.
Может для начала поговорить, выяснить, расставить над словами и поступками акценты и точки?
Нет, нет и нет… сожжение мостов – не лучший метод. Лучше жить вместе без любви, оставаться друзьями, делать вид, что ничего не происходит.
Нужно больше времени проводить с женой. Вдруг одумается. Увидит, поймёт, как мне плохо… и всё наладится.
Для начала нужно встретить её с работы, прямо у проходной, чтобы не оставить шустрому Витьке ни одного шанса.
– Как хорошо, что ты пришёл. Нам надо серьёзно поговорить. Думала отложить сюрприз на вечер, преподнести его в интимной обстановке, без свидетелей, но раз ты здесь, да ещё с цветами… а я почти готова… сознаться. Извини, разволновалась, глупая.
Зойка странно хихикнула, отвела взгляд, зарделась.
Я был готов ко всему, но эмоциональное вступление окончательно вывело из равновесия. Терпеть неизвестность больше не было сил.
Плачущий мужчина – это нечто. Нечто неприличное, жалкое, неприглядное.
Я себя ненавидел, но ничего не мог поделать с нервной дрожью, с бурными проявлениями физического тела и воспалённого сознания.
– Неужели ты догадался, Виталька? Ну, говори же скорее, как ты к этому относишься!
– Я тебя всегда буду любить, Зоенька… несмотря ни на что! Каждый человек имеет право на личную жизнь. Не имею оснований препятствовать твоему счастью, убеждать, настаивать?
– На чём это?
– Покорно приму любое твоё решение. Только не уходи, не бросай меня!
– Ты о чём, зачем так пугаешь… какая злая муха укусила тебя!
– Я понимаю! еЕли по-настоящему любишь, значит, он достоин высоких чувств. Наверно. Не переживай, я справлюсь.
– Ничего не понимаю… ни-че-го! Так, для начала выдохни. Спокойствие, только спокойствие. Я… давно… хотела… признаться. Ждала окончательного подтверждения. Главное – не упади. Готов? Па-ба-бам-м-м… у нас… будет… малыш!
– У нас, это у кого… у тебя и Кретова?
– Причём здесь он… кто здесь мой муж? У тебя, балда! Девять недель назад… мы с тобой… пабам… в пансионате Лесное озеро… да-да-да… мы это сделали! Ну, ты… бамбук, пустой бамбук. Заработался, да? Ты, Виталец, без пяти минут папочка, ура-а-а! так. Чепчика нет, бросаем в воздух букет. Как символ. Вот так!
– Вот оно что-о-о! А я тут такого… напридумал. А всё Генка. Между прочим, твоя жена… ага… прости, прости, прости, родная, какой я… тупица, просто клинический недоумок!
– Так, колись. Ты должен всё-всё мне рассказать. И не вздумай увиливать. Женщин в интересном положении нельзя волновать.
Глава Мечты не сбудутся… для нашего же блага
Ночь, как художник, сны ваяла.
Ты был красив, напорист, груб.
Качнулась я, но устояла,
Лишь подарила сладость губ.
Но вот сошла волна крутая,
Заголубел небесный свод,
И ты признался, что не та я,
И я призналась: ты – не тот.
Татьяна Кушнарёва
Счастливого семнадцатилетнего влюблённого звали Дмитрий, его юную подружку, почти ровесницу – Диана. Друзья подшучивали над пылкими романтиками, с головой окунувшимися в пучину пикантных приключений, чего скрывать не умели, – два “Д” в именах у вас есть. Для полного счастья, для трёхмерного графического объёма так сказать, не хватает третьего, самого главного элемента на ту же букву. Дерзайте!
Шутка шуткой, а имя первенца они обсуждали почти всерьёз. Сошлись на том, что девочку назовут Дарья или Дарина, а мальчика Данил или Денис, даже дурачились, театрально нежно передавая из рук в руки и качая диванную подушку. Но оба понимали – с деторождением, как и со свадьбой, необходимо повременить, иначе обнуляется смысл учиться. Сначала нужно диплом получить, в профессии закрепиться. Да и вообще – рано наряжать шею в ярмо, когда любовь предлагает столько заманчиво эксклюзивных диковинок, что не хватает времени освоить все экстремальные аттракционы в полном объёме.
Кто не влюблялся всерьёз и надолго, тот не поймёт, о чём речь. Когда ты с увлечением познаёшь азы пылкой нежности (странное словосочетание – не правда ли), счастье буквально выливается из ушей. Его так много: концентрированного, радиоактивного, с наркотическим и вулканическим эффектами, с эйфорической мотивацией, интенсивными эмоциональными аффектами, обострённым слуховым и вкусовым восприятием, с многообразием фантазий и галлюцинаций, с обманчиво-сладостными ощущениями от прикосновений и близости.
Волнительные переживания любовного марафона даже при желании невозможно повторить, поскольку создаваемые миражи – результат коллективного творчества, где реальность и вымысел сливаются в единое целое, создавая территорию, в которой нет, и не может быть места закономерностям, поскольку цепочки событий непредсказуемо спонтанны.
Э-эх, как же быстро летело время, проживаемое с наслаждением в соблазнительно запретном вихревом потоке чувственного экстаза, как стремительно вращалась Земля, как ловко и своевременно подстраивались под их желания события! Не без сложностей, конечно, но кто станет обращать внимание на незначительные мелочи, когда рядом тот и та, ради которых можно забыть обо всём на свете.
Дианочка – девушка воздушная, восторженная, нежная, в меру застенчивая, прехорошенькая, но с активно развивающейся изобретательной хитрецой и склонностью к коварному лукавству, которое в качестве защиты выставляла исключительно редко, но довольно эффективно. Дима – широкоплечий, жилистый, отважный юноша, почти взрослый внешне, однако простодушный, впечатлительный, в значительной степени наивный и крайне робкий в отношении девушек.
Учились они на одном курсе в институте инженерных технологий на факультете биоинженерия и биоинформатика.
Познакомились на институтской дискотеке. Диана скромно стояла в сторонке, не в силах понять – почему её, такую симпатичную, подвижную, яркую, никто не замечает. Дима восторженно наблюдал за неумело танцующими парами, завидуя мальчишкам, смело обнимающим хрупкие девичьи фигурки с рельефными контурами. Он мечтал вот так же легко вести в медленном танце юную партнёршу, чувствовать напряжение упругих девичьих мышц, вдыхать аромат юного тела, запросто поддерживая беседу, не имеет значение, о чём. Он много чего хотел, но на конкретные действия не мог решиться.
Их любопытные взгляды неоднократно встречались, вызывая друг у друга приступы неловкости, вызванные ощущением некой ущербности.
Юная студентка оказалась смелее. Право на белый танец было подарено Дмитрию. Он застенчиво отнекивался, сбивчиво оправдываясь неумением танцевать. Диана вспыхнула. Отказ был обиден вдвойне: ей пренебрегали, значит, тому есть причина. Но какая?
– Я тоже танцую так себе, но посмотри на других. Они просто топчутся. Будем учиться вместе. Соглашайся. Это всего лишь танец, игра. Если боишься, можем просто постоять. Меня зовут Диана.
Дима покраснел до кончиков волос, но упрашивать себя постеснялся. Девочка выглядела ослепительно яркой, несмотря на простенький фасон платья. Удивительные лучистые глаза, полные озорного восторга, впечатлили, но выходить на танцевальную площадку было действительно страшно.
Упругие холмики малюсеньких девичьих грудей (Дима был шокирован приглашением, но не мог отказать себе в наслаждении исподволь разглядеть партнёршу) вызывающе воинственно ограничивали опасную близость. Непокорные соски яростно рвались наружу сквозь невесомую полупрозрачную ткань. Даже на расстоянии юноша чувствовал жар её упругого тела. Ладони обжигало прикосновение к талии.
– Дай мне руку. Пожалуйста. Так будет удобнее. И держи крепче.
Диана, несмотря на недавнюю решительность, старательно прятала взгляд. Диме это было на руку: можно не спеша разглядеть в волнующей близости соблазнительные детали, освоиться с насыщенным ароматом, окутывающим заманчиво волнующее зрелище – стремительно созревающую женственность, к которой к тому же можно прикасаться. Неудержимо нарастающая волна сладостных ощущений влекла неведомыми открытиями.
В танце девочка держалась к нему удивительно близко. Двигалась интуитивно, не задумываясь, повинуясь музыкальному ритму и желаниям партнёра. Дима проверил, несколько раз намеренно сбивая шаг: она таинственным образом чувствовала перемену его настроения, несмотря на то, что взгляд был направлен в сторону. Казалось, будто она запросто читает его мысли.
Контактный танец, чувственная эмоциональная импровизация, невольно рождающая нескончаемый поток радости и избыточной энергии, расслабляет, даёт возможность познакомиться ближе. Для этого необязательно произносить слова: язык тела – весьма гармоничная форма сенсорной коммуникации. Она настраивается интуитивно, неосознанно.
Дима чувствовал – девочка ему доверяет. Хрупкая, маленькая, нежная, с разметавшимися по плечам шелковистыми кудрями, эффектно освещённая подвижным полумраком, Диана была послушна его воле. Как было не прикоснуться незаметно губами к волосам, как бы нечаянно щека к щеке, как не дотронуться носом до малюсенького ушка?
Неведомая гравитация притягивала, манила. Сам не ведая почему, Дима прижал девочку к себе. Диана затрепетала, напряглась, закрыла глаза, но не оттолкнула, а неожиданно для самой себя подалась навстречу, расслабилась, позволяя тем самым двигаться дальше в направлении романтических грёз.
Юные танцоры явно созрели для более близких отношений, неосознанно к ним стремились. Так соблазнительно прекрасно было слышать беспокойный, с внезапными перепадами, остановками и неожиданными ускорениями пульс друг друга – ритмы жизни, свидетельствующие о симпатии. Танцоров окутало ощущение парения в невесомости, сопровождаемое сказочно приятным головокружением и проснувшимся вдруг любовным голодом. Первый несмелый поцелуй, мимолётный, скользящий, застенчивый, случился нечаянно, тем более на глазах у всех. Конечно, он стал потрясающе восхитительным сюрпризом.
Способность начинающих любовников в момент крайнего изумления не задыхаться от недостатка кислорода, а мило беседовать, например, довольно спорна. Мало кто имеет способность вспомнить детали пылкого романтического рандеву по его окончании, если вы, конечно, не естествоиспытатель, строго регистрирующий детали эксперимента.
Дима в тот вечер ни на шаг не отходил от новой знакомой, но повторить дерзкий поцелуй не решился, потому, что не мог правильно расшифровать посылаемые девочкой сигналы, потому, что боялся ошибиться, хотя от ликующего восторга её шоколадных глаз не было спасения.
В ту ночь они старательно, усердно старались быть счастливыми, но неловко, пугливо: отсутствие опыта взаимодействия не давало шанса осмыслить суть происходящего. Игрушечного размера ладонь Дианы Дима не отпускал до того момента, как девочка скрылась за створкой двери в свою квартиру.
В ближайший выходной парочка провела целый день в городском парке. Им нужно было познакомиться, выговориться. До поцелуев дело так и не дошло, но это было неважно: окрыляло желание быть рядом. Прижиматься, слышать дыхание друг друга, мечтать о чём-то призрачном вместе было удивительно приятно.
Пока Дима грезил, старательно создавая из обыкновенной городской девчонки сказочно привлекательный образ, воплощая в иллюзиях самые смелые, не всегда скромные, если не лукавить, желания, Диана изобретательно путешествовала в параллельной Вселенной, более реалистичной, чем чувственные видения прижимающего её податливое тело к себе юноши. Она методично планировала стратегию семейного уюта и параллельно последовательность разрешительных санкций: хотелось попробовать многое, но пока не было уверенности, что это действительно любовь.
Прохладные вечерние сумерки, расцветающие разноцветным слоёным заревом, заставили завершить свидание, тем более что напомнил о себе голод, но молчаливая договорённость, условное знание, что отныне они единомышленники, была достигнута. С лица девочки не сходила загадочно-блаженная улыбка; зачарованный юноша притих, наслаждаясь ускользающим, но таким увлекательным и впечатляюще восхитительным моментом близости.
Как мужчина (когда-то же он им станет), Дима мечтал о большой и чистой любви, о безграничном доверии. В своих переживаниях он был предельно искренним.
