- Люджина, что вы не спите? Проблемы на работе? Начальство достало?
- Нет, мне с начальником повезло, - возразила она уверенно.
- Тогда дома? Муж сволочь?
- Нет, мой муж – прекрасный человек. Лучший на свете.
- Тогда спим? Поздно уже.
- Спим, - согласилась она, по-прежнему не двигаясь.
Он придвинулся, притянул ее к себе, она повернулась в его руках, прижалась.
Он полежал, обнимая мягкое уютное женское тело, почти засыпая. Какая-то мысль маячила в подсознании, как свет от фонаря в ветреный вечер. Понял. Сегодня – десять лет как они вместе. Он не вспомнил. И ни разу за десять лет не говорил, что любит. Не сказал и сейчас.
- Ты – весь мой свет, Люджина. Весь мой воздух.
Она ничего не ответила, но он всей кожей чувствовал ее счастье.
10.
- Март, с Катей точно все в порядке? – даже по телефону Мартин слышал, как Марина сердито постукивает по столу зажигалкой. – Телефон или выключен, или она не отвечает. Я даже не знаю, где она, кроме того, что «не беспокойтесь, Ваше Высочество, ваша подруга в совершенной безопасности», - язвительно воспроизвела она Тандаджи.
- Она и правда в безопасности, принцесса, - подтвердил он, улыбаясь.
- Ей что, запретили со мной разговаривать? – вопрос звучал почти утвердительно.
- Посмотри на это с другой стороны. Может быть, у девушки личная жизнь?
- У Кати?! – он услышал, как зажигалка шлепнулась на пол.
- У Кати, - ответил он с удовольствием. – Чему ты так удивляешься? Твоя подруга – красивая молодая женщина.
- Нууууу, - протянула на другом конце разговора Марина. – Она вроде бы… не собиралась влюбляться.
- Любовь – состояние плохо прогнозируемое, - уверил ее собеседник. – Вот так живешь, молодой свободный мужчина, а потом раааз – у тебя уже обязательства, дети и пижама.
- Это у тебя, что ли? – фыркнула принцесса.
- Пока не у меня, - скромно отказался Кот. – Но Алекс потерян для друзей. Мы нужны ему только для утилитарных целей. Например, вчера он позвонил мне только за тем что бы сказать: «Март, забери девочек из детсада, у меня ученый совет затягивается».
- Катя со Свидерским?! – изумилась Марина.
- Почему бы нет? Она привлекательна, он чертовски привлекателен.
- Постой. Так ты ее видел?! – Марина вернулась к началу их беседы. – Где она, как? А девочки?
- Выглядит спокойной. Девочки всем довольны, веселятся и хвастаются. Дядя Саша то, дядя Саша сё. Стул дяди Саши, кружка дяди Саши, пижама дяди Саши.
- Да что ты так привязался к этой пижаме? – развеселилась принцесса. – Или это у тебя метафора, призванная обозначить…, - тут Рудложка задумалась, что именно она имеет в виду, а озабоченный друг возразил:
- Пижама у него настоящая, в зеленую полоску, - и он продолжил милейше сплетничать. - Я прижал его как следует. Конечно же, он забыл запереть дверь в первую ночь, а девочки привыкли сбегать от няни к мамочке. Хорошо, самый ответственный момент уже миновал…
Марина представила все как наяву и захихикала. Мартин сдерживался сколько мог, потом захохотал.
Как хорошо, что друзья думают о нас, не правда ли?
9.
В Рудлог пришла календарная осень, а летняя погода осталась. В садах по-июльски пышно цвели цветы и сыто падали в зеленую траву тяжелые медовые яблоки. В большой игровой комнате королевского детсада, украшенной пестро и празднично, клоун в смешных ботинках и «живой» шляпе, издававшей разные звуки и подпрыгивающей в такт песне, играл с детишками лет трех-четырех, и немногочисленными взрослыми, в «каравай». Хоровод водили вокруг смуглой черноволосой девочки с большими карими глазами, в безумно-розовом платье и с причудливо заплетенными косами. Вплетенные в косички крохотные колокольчики от каждого ее движения звенели до того нежно и мелодично, что все невольно смеялись, ну, или улыбались хотя бы. Хоровод вывел последние такты, все захлопали, девчушка с колокольчиками запрыгала и вдруг сорвалась и побежала к черноволосому мужчине, только что присоединившемуся к веселью.
- Папоцка, папоцка! – мужчина наклонился, попытался взять дочку на руки, но она вырвалась, схватила отца за руку, потянула за собой, приговаривая. - Фокус, показы фокус! И зайцика!
Воспитательницы профессионально быстро рассадили восторженно пищащих малышей на стульчики, взрослые отошли к стенке и все принялись смотреть фокусы. И на зайчика тоже. Особенно взрослые. Не каждый день видишь начальника службы безопасности страны, вытаскивающего из кармана хлопушки и прыгающего зайчиком. Сорвавший аплодисменты Майло с довольно ироничной улыбкой раскланялся во все стороны.
- Папоцка, ты самый луцсий! – вскарабкиваясь на отца как маленькая обезьянка, объявила девочка, целуя его в щеки. – Я тебя люблию, оцень!
- Спасибо, доченька, - серьезно поблагодарил Тандаджи дочку. – И я тебя, моя радость! Пойдем, поможем маме и домой.
Третий день рождения Сональи Тандаджи, как и любого другого ребенка, праздновали весь день. С утра малышку поздравили, на занятиях все рисовали ее портрет – в подарок, за обедом внесли огромный торт со свечками. После обеденного сна и прогулки началось представление, и теперь дети расходились по домам. Таби на прощанье дарила каждому красивую коробочку с тидусскими сладостями. Еще в коробочке была сложенная бутончиком записка – пожелание здоровья или счастья, или еще чего-то хорошего. У них на родине считалось, что чем больше пожеланий раздашь, чем больше вернут тебе духи. Тандаджи стоял рядом и кивал на прощанье веселым придворным, видимо, вспоминавшим в это время его артистические таланты.
Чуть раньше дернула за руку смотревшего на эту сцену отца другая девочка, светловолосая и голубоглазая, с двумя озорными хвостиками, тоже в нарядном платьице, только светлом, немножко грязном и порванном.
- Папотька, неплавда! Это ты самый лутьший! Самый-самый! – Стрелковский поднял дочку, не пытаясь ответить, потому что она продолжала. – А я залезла на стенку выше всех! Даже быстрее мальтишек! И напелегонки обогнала! Только туть-туть упала, воть. – Малышка показала папе зеленую коленку. – Но я не плакала! Потьти!
Игорь Иванович порадовался и посочувствовал, глядя, как Люждина в строгом и элегантном платье, с удивительно ей шедшей высокой прической разговаривает с воспитательницей и бароном Байдеком, пришедшем забрать принцессу. Наконец, компания распрощалась и Люджина подошла к ним.
- Ирина, ты зачем опять подралась? Ты же девочка! – укорила она дочку. – Она побила Ее Высочество, - мужу.
- Ты тоже, но тебя это никогда не останавливает, - одними губами заметил полковник, стараясь не улыбаться.
- Никакое Ихнее Высотсво я не била, - возразила тем временем светленькая девочка, обнимая отца за шею и изо всех сил прижимаясь.- Мы с Малтинкой подлались.
- Дочка, драться не хорошо, - подчиняясь укоризненному женину взгляду, сказал папа.
- Я хотела лошадку, а Малтинка не давала. Я сплосила, плавда, я сказала «позалста», а она «неть»!
- Все равно, не дерись больше, - забирая сопротивляющуюся дочку, велела Люджина. – Поздно будешь?
- Еще пару часов и проведу вечернюю планерку вместо Майло, - ответил Игорь Иванович, наклоняясь и целуя сначала одну свою девочку, потом другую. – Раз уж он сегодня зайчик!
Призрачная женщина, незримо смотревшая, как прощаются подружки Ирочка и Соня, как, проходя мимо, вредно показывает язык младшая Стрелковская мелкой Рудлог, как хмурится и показывает в ответ кулак маленькая синеглазая северянка, улыбалась. Взлетела невидимой чайкой и стряхнула с крыльев любовь и ласку на людей.
8.
Когда это началось? Когда спецслужбы всего мира перестали работать в режиме постоянного ожидания катастрофы и поставили статус «апокалипсис»? Со дня свадьбы принцессы Полины? Нет, пожалуй, чуть позже.
Как, скажите, по-другому назвать нынешнее положение вещей? Полковник Стрелковский и полковник Тандаджи еще помнили размеренное течение службы, но подполковник Судоплатов со дня вступления в должность не знал, каково это – подготовка межгосударственных визитов по согласованному плану. Придворный маг Дмитрий Поляна был с ним полностью согласен. О какой государственной безопасности может идти речь при таком положении дел, если любой семейный обед и мало-мальски значимое семейное торжество превращается в международный саммит?
Царствующие дома шляются по гостям по телефонному звонку, как горожане! Наследники престолов Великих домов ходят к кузенам играть с ночевкой. Драконы летают над Иоаннесбургом как рейсовые листолеты. А тут еще напасть – юбилей Святослава Федоровича, который, разумеется, отмечать он будет на родине, несмотря на то, что постоянно больше в Рудлоге не живет.
После свадьбы младшей дочери отец не захотел расставаться с Каролиной, с которой они были друг к другу очень привязаны, да и связаны профессиональными делами, и переехал в Йеллоувинь. Но образ жизни этой страны и манеры младшего зятя довольно скоро заставили его уехать. Он гостил у всех дочерей, но дольше и охотней жил у Алины. Ее муж из всех зятьев был ему всех ближе. Казалось, что общего у архитектора и воина- мага? Да и возраст… Хотя, наверное, возраст и сказался. Да еще то, что оба были принцами-консортами у великих королев.
Матвей испытывал к тестю уважение и привязанность, как к отцу, которого рано лишился, а Святослав Федорович признавал его силу, которой ему самому не хватало, и был ему благодарен. За дочь. Матвей давал Алине то, что его жене приходилось искать у других.
Что касается других зятьев, то кроме Вей Ши, у него были такие же ровные отношения с Инландером. Остальные – Байдек, Бермонт и Нории, отношения с тестем поддерживали куда теплее.
Скоро деду предстояло обрести еще одного зятя и новый опыт. Мартинка, малышка Мартинка, восемнадцатилетняя красавица и умница, вскоре после его дня рождения выходила замуж на Маль-Серену. За сына царицы Иппоталии и покойного короля Гюнтера Блакори.
Пока же в Зеленом крыле Павел Судоплатов достал из ящика бутылку виски, налил себе и Поляне по стопке, отсалютовал портретам двух предшественников, украшавшим стену над его головой, и выпил не морщась. Привычка.
7.1. По мотивам и в продолжение миниатюры Анны.
Люджина уселась поудобнее, поправила живот и позвонила в серебряный колокольчик. Дамы за чайно-кофейным круглым столом дисциплинированно бросили щебетать и отставили чашки, приготовляясь слушать.
- Уважаемые дамы! Первым вопросом у нас сегодня прием в клуб новых членов. Да-да, я не оговорилась, - предваряя вопросы, уточнила госпожа Председатель. – Принц-консорт недавно получил чин полковника, и Ее величество Василина-Иоанна просит оказать ей честь и принять ее в клуб.
Дамы оживились.
- По вашим возгласам я понимаю, что никто не против, - продолжила Люджина. - Тем не менее, прошу голосовать.
- Единогласно, - подвела она итог, оглядывая поднятые вверх веера. – Второй вопрос так же касается членства в клубе, но здесь дело очень деликатное. Впрочем, я убеждена, что все мы обладаем должной широтой мышления и не страдаем предрассудками и условностями. – Госпожа Дробжек выдержала интригующую паузу. - Итак, выношу на рассмотрение заявление господина Аристида, мужа полковника Арамиди. Его жена занимает этот пост в секретной службе царицы Иппоталии и стоит ли говорить, что…
Шум заставил госпожу Дробжек прерваться и дать время утихнуть эмоциям. Однако через некоторое время дамы были в состоянии здраво и разумно проголосовать.
- Благодарю вас за понимание, - удовлетворенно заключила Люджина. – Прошу нашего Ответственного секретаря пригласить на следующее заседание вновь принятых.
Матушка полковника Тандаджи величественно кивнула от своего стола.
7. Анна Пугач. "Клуб взаимопомощи полковничьих жен"
Объявление.
Ваш муж полковник?
Вы не видите его дни и ночи напролет?
Ваши дети спрашивают, глядя на своего отца: "Кто этот дядя?"
Вы серьезно задумываетесь об анонимной кляузе на мужа его начальству?
Мир в семье на грани?
Тогда вам сюда!
Приглашаем вас на первую встречу в Клуб взаимопомощи полковничьих жен уже в эту среду.
подпись – психолог, капитан Люджина Дробжек
- Добро пожаловать, Тарья! Рада вас видеть, Таби!.. А вот и гостьи из Инляндии и Блакории пожаловали. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Мой дом - ваш дом. Нет-нет, мы никого не побеспокоим. Мой муж приедет только к ужину... завтрашнего дня.
6.
Матвей с Поляной после многочисленных неудачных попыток наконец-то стабилизировали Зеркало, и Матвей, нагруженный, как дракон, прошел навестить сестру. Родители ее сами извелись, и родню извели.
Света выбежала ему навстречу, с писком кинулась на шею, расцеловала.
- Ну, Светик, ты как тут? - пробасил Матвей, с любопытством оглядываясь, и вдруг застыл, не слыша, что там Света отвечает.
На ступеньках дворца двое чистили котлы и сковородки. Один, высокий тонкий йоллоувинец, был ему незнаком, но второй!
Света перехватила его взгляд, сказала жалостливо:
- Ученики. Провинились вот...
Профессор Тротт со всей любовью к чистоте наводил глянец на пригорелый противень.
5.
- Это ж надо так уродить, - Анежка Витановна тискала толстенькую голенькую внучку. – Ниче от тебя нет, чисто папенька. От тебя если только попа богатая.
Бабуля звонко чмокнула эту самую попу. Внучка недовольно закряхтела.
- Дай ее мне, мам, она уже есть хочет, - протянула Люджина руки. – Вы тут сидите, я в спальню уйду кормить, - велела матери и Стрелковскому.
- Что это ты выдумала, при своем мужике кормить стесняться, - разворчалась теща.
Люджина вспомнила что-то, взглянула на Игоря Ивановича, и начала краснеть неровными пятнами. У того на скулах проступил румянец.
- Вон оно как… - прониклась старшая Дробжек.
4.
В первый день каникул было морозно и ветрено. Не смотря на это, соскучившаяся по Матвею Алинка (в сессию они почти не виделись) уговорила его задержаться в городе до завтра и утащила гулять. Они бродили по улицам, и он все спрашивал: «Не замерзла?» и косился на покрасневший нос и грел в своей лапище то одну, то другую ее ладошку, пока Алинка не чихнула. Матвей решительно открыл окно и они вернулись в ее комнату. Он мялся в нерешительности – уйти сразу или посидеть с ней еще полчаса, а она снимала перчатки и шапку, разматывала шарф, расстегивала и аккуратно вешала куртку, и что-то рассказывала. Что б он не ушел.
- Ты как? Не замерзла? – спросил ее в сотый раз Матвей, все-таки скинувший куртку и усаженный Алиной на диван. – А то будешь болеть все каникулы.
- Согреюсь, - держась за ее руку, ответила та. Ее почему-то начало знобить, трясти крупной дрожью, и он, помедлив, все-таки решился – обнял ее, и она благодарно прижалась к нему, как к печке. Они немножко посидели так, молча, она все дрожала и…
- Малявочка? – тревожно забасил Матвей. – Ты что это?!
- Мне холодно. Я голодна, - глухим не своим голосом ответила Алина. Зеленые глаза светились в сумраке, как у кошки, она повернулась к нему всем телом, он поднял руки, защищаясь, закричал. – Малявочка, нет! Не надо!
- Я хочу! Мне надо! – чужим властным голосом говорила пятая Рудлог, впиваясь в него.
Потом был большой шум, срочно вызвали королеву, суровый Мариан смотрел на плачущую Алинку, все повторявшую: «Я виновата! Я виновата!» и Василина увела ее к себе, запихнула под душ, а потом поила горячим чаем.
- Нет, мне с начальником повезло, - возразила она уверенно.
- Тогда дома? Муж сволочь?
- Нет, мой муж – прекрасный человек. Лучший на свете.
- Тогда спим? Поздно уже.
- Спим, - согласилась она, по-прежнему не двигаясь.
Он придвинулся, притянул ее к себе, она повернулась в его руках, прижалась.
Он полежал, обнимая мягкое уютное женское тело, почти засыпая. Какая-то мысль маячила в подсознании, как свет от фонаря в ветреный вечер. Понял. Сегодня – десять лет как они вместе. Он не вспомнил. И ни разу за десять лет не говорил, что любит. Не сказал и сейчас.
- Ты – весь мой свет, Люджина. Весь мой воздух.
Она ничего не ответила, но он всей кожей чувствовал ее счастье.
10.
- Март, с Катей точно все в порядке? – даже по телефону Мартин слышал, как Марина сердито постукивает по столу зажигалкой. – Телефон или выключен, или она не отвечает. Я даже не знаю, где она, кроме того, что «не беспокойтесь, Ваше Высочество, ваша подруга в совершенной безопасности», - язвительно воспроизвела она Тандаджи.
- Она и правда в безопасности, принцесса, - подтвердил он, улыбаясь.
- Ей что, запретили со мной разговаривать? – вопрос звучал почти утвердительно.
- Посмотри на это с другой стороны. Может быть, у девушки личная жизнь?
- У Кати?! – он услышал, как зажигалка шлепнулась на пол.
- У Кати, - ответил он с удовольствием. – Чему ты так удивляешься? Твоя подруга – красивая молодая женщина.
- Нууууу, - протянула на другом конце разговора Марина. – Она вроде бы… не собиралась влюбляться.
- Любовь – состояние плохо прогнозируемое, - уверил ее собеседник. – Вот так живешь, молодой свободный мужчина, а потом раааз – у тебя уже обязательства, дети и пижама.
- Это у тебя, что ли? – фыркнула принцесса.
- Пока не у меня, - скромно отказался Кот. – Но Алекс потерян для друзей. Мы нужны ему только для утилитарных целей. Например, вчера он позвонил мне только за тем что бы сказать: «Март, забери девочек из детсада, у меня ученый совет затягивается».
- Катя со Свидерским?! – изумилась Марина.
- Почему бы нет? Она привлекательна, он чертовски привлекателен.
- Постой. Так ты ее видел?! – Марина вернулась к началу их беседы. – Где она, как? А девочки?
- Выглядит спокойной. Девочки всем довольны, веселятся и хвастаются. Дядя Саша то, дядя Саша сё. Стул дяди Саши, кружка дяди Саши, пижама дяди Саши.
- Да что ты так привязался к этой пижаме? – развеселилась принцесса. – Или это у тебя метафора, призванная обозначить…, - тут Рудложка задумалась, что именно она имеет в виду, а озабоченный друг возразил:
- Пижама у него настоящая, в зеленую полоску, - и он продолжил милейше сплетничать. - Я прижал его как следует. Конечно же, он забыл запереть дверь в первую ночь, а девочки привыкли сбегать от няни к мамочке. Хорошо, самый ответственный момент уже миновал…
Марина представила все как наяву и захихикала. Мартин сдерживался сколько мог, потом захохотал.
Как хорошо, что друзья думают о нас, не правда ли?
9.
В Рудлог пришла календарная осень, а летняя погода осталась. В садах по-июльски пышно цвели цветы и сыто падали в зеленую траву тяжелые медовые яблоки. В большой игровой комнате королевского детсада, украшенной пестро и празднично, клоун в смешных ботинках и «живой» шляпе, издававшей разные звуки и подпрыгивающей в такт песне, играл с детишками лет трех-четырех, и немногочисленными взрослыми, в «каравай». Хоровод водили вокруг смуглой черноволосой девочки с большими карими глазами, в безумно-розовом платье и с причудливо заплетенными косами. Вплетенные в косички крохотные колокольчики от каждого ее движения звенели до того нежно и мелодично, что все невольно смеялись, ну, или улыбались хотя бы. Хоровод вывел последние такты, все захлопали, девчушка с колокольчиками запрыгала и вдруг сорвалась и побежала к черноволосому мужчине, только что присоединившемуся к веселью.
- Папоцка, папоцка! – мужчина наклонился, попытался взять дочку на руки, но она вырвалась, схватила отца за руку, потянула за собой, приговаривая. - Фокус, показы фокус! И зайцика!
Воспитательницы профессионально быстро рассадили восторженно пищащих малышей на стульчики, взрослые отошли к стенке и все принялись смотреть фокусы. И на зайчика тоже. Особенно взрослые. Не каждый день видишь начальника службы безопасности страны, вытаскивающего из кармана хлопушки и прыгающего зайчиком. Сорвавший аплодисменты Майло с довольно ироничной улыбкой раскланялся во все стороны.
- Папоцка, ты самый луцсий! – вскарабкиваясь на отца как маленькая обезьянка, объявила девочка, целуя его в щеки. – Я тебя люблию, оцень!
- Спасибо, доченька, - серьезно поблагодарил Тандаджи дочку. – И я тебя, моя радость! Пойдем, поможем маме и домой.
Третий день рождения Сональи Тандаджи, как и любого другого ребенка, праздновали весь день. С утра малышку поздравили, на занятиях все рисовали ее портрет – в подарок, за обедом внесли огромный торт со свечками. После обеденного сна и прогулки началось представление, и теперь дети расходились по домам. Таби на прощанье дарила каждому красивую коробочку с тидусскими сладостями. Еще в коробочке была сложенная бутончиком записка – пожелание здоровья или счастья, или еще чего-то хорошего. У них на родине считалось, что чем больше пожеланий раздашь, чем больше вернут тебе духи. Тандаджи стоял рядом и кивал на прощанье веселым придворным, видимо, вспоминавшим в это время его артистические таланты.
Чуть раньше дернула за руку смотревшего на эту сцену отца другая девочка, светловолосая и голубоглазая, с двумя озорными хвостиками, тоже в нарядном платьице, только светлом, немножко грязном и порванном.
- Папотька, неплавда! Это ты самый лутьший! Самый-самый! – Стрелковский поднял дочку, не пытаясь ответить, потому что она продолжала. – А я залезла на стенку выше всех! Даже быстрее мальтишек! И напелегонки обогнала! Только туть-туть упала, воть. – Малышка показала папе зеленую коленку. – Но я не плакала! Потьти!
Игорь Иванович порадовался и посочувствовал, глядя, как Люждина в строгом и элегантном платье, с удивительно ей шедшей высокой прической разговаривает с воспитательницей и бароном Байдеком, пришедшем забрать принцессу. Наконец, компания распрощалась и Люджина подошла к ним.
- Ирина, ты зачем опять подралась? Ты же девочка! – укорила она дочку. – Она побила Ее Высочество, - мужу.
- Ты тоже, но тебя это никогда не останавливает, - одними губами заметил полковник, стараясь не улыбаться.
- Никакое Ихнее Высотсво я не била, - возразила тем временем светленькая девочка, обнимая отца за шею и изо всех сил прижимаясь.- Мы с Малтинкой подлались.
- Дочка, драться не хорошо, - подчиняясь укоризненному женину взгляду, сказал папа.
- Я хотела лошадку, а Малтинка не давала. Я сплосила, плавда, я сказала «позалста», а она «неть»!
- Все равно, не дерись больше, - забирая сопротивляющуюся дочку, велела Люджина. – Поздно будешь?
- Еще пару часов и проведу вечернюю планерку вместо Майло, - ответил Игорь Иванович, наклоняясь и целуя сначала одну свою девочку, потом другую. – Раз уж он сегодня зайчик!
Призрачная женщина, незримо смотревшая, как прощаются подружки Ирочка и Соня, как, проходя мимо, вредно показывает язык младшая Стрелковская мелкой Рудлог, как хмурится и показывает в ответ кулак маленькая синеглазая северянка, улыбалась. Взлетела невидимой чайкой и стряхнула с крыльев любовь и ласку на людей.
8.
Когда это началось? Когда спецслужбы всего мира перестали работать в режиме постоянного ожидания катастрофы и поставили статус «апокалипсис»? Со дня свадьбы принцессы Полины? Нет, пожалуй, чуть позже.
Как, скажите, по-другому назвать нынешнее положение вещей? Полковник Стрелковский и полковник Тандаджи еще помнили размеренное течение службы, но подполковник Судоплатов со дня вступления в должность не знал, каково это – подготовка межгосударственных визитов по согласованному плану. Придворный маг Дмитрий Поляна был с ним полностью согласен. О какой государственной безопасности может идти речь при таком положении дел, если любой семейный обед и мало-мальски значимое семейное торжество превращается в международный саммит?
Царствующие дома шляются по гостям по телефонному звонку, как горожане! Наследники престолов Великих домов ходят к кузенам играть с ночевкой. Драконы летают над Иоаннесбургом как рейсовые листолеты. А тут еще напасть – юбилей Святослава Федоровича, который, разумеется, отмечать он будет на родине, несмотря на то, что постоянно больше в Рудлоге не живет.
После свадьбы младшей дочери отец не захотел расставаться с Каролиной, с которой они были друг к другу очень привязаны, да и связаны профессиональными делами, и переехал в Йеллоувинь. Но образ жизни этой страны и манеры младшего зятя довольно скоро заставили его уехать. Он гостил у всех дочерей, но дольше и охотней жил у Алины. Ее муж из всех зятьев был ему всех ближе. Казалось, что общего у архитектора и воина- мага? Да и возраст… Хотя, наверное, возраст и сказался. Да еще то, что оба были принцами-консортами у великих королев.
Матвей испытывал к тестю уважение и привязанность, как к отцу, которого рано лишился, а Святослав Федорович признавал его силу, которой ему самому не хватало, и был ему благодарен. За дочь. Матвей давал Алине то, что его жене приходилось искать у других.
Что касается других зятьев, то кроме Вей Ши, у него были такие же ровные отношения с Инландером. Остальные – Байдек, Бермонт и Нории, отношения с тестем поддерживали куда теплее.
Скоро деду предстояло обрести еще одного зятя и новый опыт. Мартинка, малышка Мартинка, восемнадцатилетняя красавица и умница, вскоре после его дня рождения выходила замуж на Маль-Серену. За сына царицы Иппоталии и покойного короля Гюнтера Блакори.
Пока же в Зеленом крыле Павел Судоплатов достал из ящика бутылку виски, налил себе и Поляне по стопке, отсалютовал портретам двух предшественников, украшавшим стену над его головой, и выпил не морщась. Привычка.
7.1. По мотивам и в продолжение миниатюры Анны.
Люджина уселась поудобнее, поправила живот и позвонила в серебряный колокольчик. Дамы за чайно-кофейным круглым столом дисциплинированно бросили щебетать и отставили чашки, приготовляясь слушать.
- Уважаемые дамы! Первым вопросом у нас сегодня прием в клуб новых членов. Да-да, я не оговорилась, - предваряя вопросы, уточнила госпожа Председатель. – Принц-консорт недавно получил чин полковника, и Ее величество Василина-Иоанна просит оказать ей честь и принять ее в клуб.
Дамы оживились.
- По вашим возгласам я понимаю, что никто не против, - продолжила Люджина. - Тем не менее, прошу голосовать.
- Единогласно, - подвела она итог, оглядывая поднятые вверх веера. – Второй вопрос так же касается членства в клубе, но здесь дело очень деликатное. Впрочем, я убеждена, что все мы обладаем должной широтой мышления и не страдаем предрассудками и условностями. – Госпожа Дробжек выдержала интригующую паузу. - Итак, выношу на рассмотрение заявление господина Аристида, мужа полковника Арамиди. Его жена занимает этот пост в секретной службе царицы Иппоталии и стоит ли говорить, что…
Шум заставил госпожу Дробжек прерваться и дать время утихнуть эмоциям. Однако через некоторое время дамы были в состоянии здраво и разумно проголосовать.
- Благодарю вас за понимание, - удовлетворенно заключила Люджина. – Прошу нашего Ответственного секретаря пригласить на следующее заседание вновь принятых.
Матушка полковника Тандаджи величественно кивнула от своего стола.
7. Анна Пугач. "Клуб взаимопомощи полковничьих жен"
Объявление.
Ваш муж полковник?
Вы не видите его дни и ночи напролет?
Ваши дети спрашивают, глядя на своего отца: "Кто этот дядя?"
Вы серьезно задумываетесь об анонимной кляузе на мужа его начальству?
Мир в семье на грани?
Тогда вам сюда!
Приглашаем вас на первую встречу в Клуб взаимопомощи полковничьих жен уже в эту среду.
подпись – психолог, капитан Люджина Дробжек
- Добро пожаловать, Тарья! Рада вас видеть, Таби!.. А вот и гостьи из Инляндии и Блакории пожаловали. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Мой дом - ваш дом. Нет-нет, мы никого не побеспокоим. Мой муж приедет только к ужину... завтрашнего дня.
6.
Матвей с Поляной после многочисленных неудачных попыток наконец-то стабилизировали Зеркало, и Матвей, нагруженный, как дракон, прошел навестить сестру. Родители ее сами извелись, и родню извели.
Света выбежала ему навстречу, с писком кинулась на шею, расцеловала.
- Ну, Светик, ты как тут? - пробасил Матвей, с любопытством оглядываясь, и вдруг застыл, не слыша, что там Света отвечает.
На ступеньках дворца двое чистили котлы и сковородки. Один, высокий тонкий йоллоувинец, был ему незнаком, но второй!
Света перехватила его взгляд, сказала жалостливо:
- Ученики. Провинились вот...
Профессор Тротт со всей любовью к чистоте наводил глянец на пригорелый противень.
5.
- Это ж надо так уродить, - Анежка Витановна тискала толстенькую голенькую внучку. – Ниче от тебя нет, чисто папенька. От тебя если только попа богатая.
Бабуля звонко чмокнула эту самую попу. Внучка недовольно закряхтела.
- Дай ее мне, мам, она уже есть хочет, - протянула Люджина руки. – Вы тут сидите, я в спальню уйду кормить, - велела матери и Стрелковскому.
- Что это ты выдумала, при своем мужике кормить стесняться, - разворчалась теща.
Люджина вспомнила что-то, взглянула на Игоря Ивановича, и начала краснеть неровными пятнами. У того на скулах проступил румянец.
- Вон оно как… - прониклась старшая Дробжек.
4.
В первый день каникул было морозно и ветрено. Не смотря на это, соскучившаяся по Матвею Алинка (в сессию они почти не виделись) уговорила его задержаться в городе до завтра и утащила гулять. Они бродили по улицам, и он все спрашивал: «Не замерзла?» и косился на покрасневший нос и грел в своей лапище то одну, то другую ее ладошку, пока Алинка не чихнула. Матвей решительно открыл окно и они вернулись в ее комнату. Он мялся в нерешительности – уйти сразу или посидеть с ней еще полчаса, а она снимала перчатки и шапку, разматывала шарф, расстегивала и аккуратно вешала куртку, и что-то рассказывала. Что б он не ушел.
- Ты как? Не замерзла? – спросил ее в сотый раз Матвей, все-таки скинувший куртку и усаженный Алиной на диван. – А то будешь болеть все каникулы.
- Согреюсь, - держась за ее руку, ответила та. Ее почему-то начало знобить, трясти крупной дрожью, и он, помедлив, все-таки решился – обнял ее, и она благодарно прижалась к нему, как к печке. Они немножко посидели так, молча, она все дрожала и…
- Малявочка? – тревожно забасил Матвей. – Ты что это?!
- Мне холодно. Я голодна, - глухим не своим голосом ответила Алина. Зеленые глаза светились в сумраке, как у кошки, она повернулась к нему всем телом, он поднял руки, защищаясь, закричал. – Малявочка, нет! Не надо!
- Я хочу! Мне надо! – чужим властным голосом говорила пятая Рудлог, впиваясь в него.
Потом был большой шум, срочно вызвали королеву, суровый Мариан смотрел на плачущую Алинку, все повторявшую: «Я виновата! Я виновата!» и Василина увела ее к себе, запихнула под душ, а потом поила горячим чаем.
