- Доброй ночи, миледи. И в следующий раз не забудьте о компаньонке.
Не дожидаясь ответа, король двинулся прочь. Алекто же до последнего смотрела ему вслед, мучительно переживая разочарование от самой себя. Потом, опомнившись, разжала пальцы – сбоку осталась царапина от ногтей незнакомца.
На ладони лежала глиняная фигурка – похожие, с изображением своих Покровителей, ставят в ниши рядом с образами Праматери. Только эта была вылеплена неумело, будто детской рукой, и представляла непонятное существо с четырьмя головами. Снова сжав фигурку, Алекто посмотрела туда, где скрылся король, и переступила порог.
9.
Я проснулась с головной болью. Когда Алекто накануне вернулась, я сделала вид, что сплю. Она быстро и тихо переоделась, а наутро ее лицо было непривычно бледным, а сама она - молчаливой, поэтому я отметила для себя, что больше не позволю ей задерживаться по вечерам. Отныне будем возвращаться вместе.
В замке полным ходом шла подготовка к вечернему празднованию Солнцеворота. Дамы доделывали венки и прочие украшения, а в обед нас собрали в комнатах королевы для репетиции будущего миракля. Он должен был состояться через двенадцать дней и стать подарком Омоду на День рождения.
Всем назначили роли. Так, леди Рутвель стала Изяществом, другим дамам и фрейлинам достались не менее звучные маски, вроде Любезности, Щедрости, Откровенности, Милого вида и прочих подобных. Алекто получила Простоту, из-за чего она, кажется, огорчилась, я же – Нежный взор. Похоже, раздававшая роли старшая фрейлина и сама поняла, что ошиблась. Изобразить нежный взор мне было так же легко, как кухарке - приготовить заварной крем из золы.
Бланке досталась Краса, которую она любезно отдала фрейлине, на которую не хватило роли. Противостоять нам должны были Гордыня, Низость, Предательство, Стыд, Отчаянье и Непостоянство. Но их надлежало изображать не людям, а маскам, которые дамы изготовили из бумажно-меловой массы и клея.
Задействованы были и мужчины, хотя и меньше, и их пригласили позже. Каутину досталось Куртуазность, что ему и подходило, и нравилось. Эли и других детей сделали помощниками Праматери, которым надлежало носить парики из завитых мочалок.
- Вы когда-нибудь участвовали в чем-то подобном? – поинтересовалась леди Рутвель, придвинувшись и понизив голос.
- Нет и, надеюсь, больше не буду.
Она рассмеялась.
- Леди Изящество, могу я попросить вас выйти вперед и произнести свою роль, - повысила голос старшая фрейлина, с неодобрением поглядев на нас.
Леди Рутвель тотчас приняла более благопристойный вид и, развернув полоску пергамента, выполнила распоряжение.
- А вы, Нежный взор, встаньте пожалуйста вот сюда и смотрите в ту сторону.
Я сделала, как было велено, пережидая, когда кончится репетиция. Слов мне не досталось, так что особой нужды в моем присутствии не было. Меня с легкостью могла бы заменить колонна. Зато Алекто, которой не нравилась доставшаяся личина, явно старалась, с прилежанием выполняя все распоряжения старшей фрейлины.
Ближе к концу репетиции, когда моя героиня удалялась, ко мне приблизился слуга с сообщением, что меня ждет его величество. Поймав взгляд Бланки, заклинавший меня придерживаться плана, я двинулась за ним.
- Так вам тоже досталась роль?
- Не понимаю, о чем вы, ваше величество.
- Сделаем вид, что и я не понимаю. Итак, я готов к первому уроку.
Омод раскинул руки в жесте «я в вашем распоряжении». Мы находились в его покоях.
- Что ж, тогда начнем.
- Я должен как-то к этому приготовиться?
- В особенности никак. Вы должны просто… позвать.
- Я не стану этого делать, - резко ответил он.
- Вам необязательно звать того, кто вам неприятен, хотя именно сложный случай стоило бы проработать в первую очередь. Вы можете позвать Дикки. Для начала.
- Так тот… третий, он слышит все, о чем мы сейчас говорим?
- Нет. Он или не слышит вовсе или знает о происходящем с вами лишь в общих чертах. Как вы не знаете о происходящем с ним и вашим младшим братом.
Омод дернул плечом. Он явно чувствовал себя неловко.
Говоря откровенно, я не знала в точности, как все происходит: Людо никогда не делился подробностями, а в случае с Омодом могло быть какое-то изменение в даре из-за смешения родов. Появился же третий, тогда как у мужчин рода Морхольт всегда был лишь один брат.
- Вы ведь не знаете? – уточнила я.
- Нет. Я лишь смутно помню, что происходит, когда я… - он потер лоб, - теряю себя. Фактически не помню.
- Это ничего. Так вы готовы?
Он снова потер лоб, потом лицо.
- Чувствую себя безумным.
- Это не так.
Омод серьезно посмотрел.
- Спасибо за… просто спасибо, леди Лорелея.
Я посмотрела ему в глаза и быстро отвернулась. Вряд ли он в этот момент чувствовал себя более странно, чем я, которой казалось, будто я учу Людо перекидываться. Приходилось постоянно напоминать себе, что передо мной Омод. Впрочем, порой он сам облегчал задачу, когда его жесты и мимика отличались от движений брата.
- Ну… я начинаю? – неуверенно произнес он.
- Да, ваше величество. Главное, расслабьтесь.
Похоже, он был смущен. Присев, прикрыл глаза. Судя по сжатым кулакам и исказившему лицу напряжению, он сейчас полностью забыл значение слова «расслабиться». Чем-то походило на занятия с Алекто.
- Не получается, - выдохнул король спустя какое-то время.
- Получится. Прежде Дикки приходил неосознанно. Теперь же вы сможете осознанно контролировать этот процесс: вызывать его, а потом возвращаться.
Я надеялась, что потом мы перейдем к Орхо, и без возможности выходить самостоятельно третий брат постепенно станет полностью подконтрольным Омоду.
- Орхо ведь больше не являлся?
- Нет, - быстро произнес король, - его не было с позапрошлой ночи, когда вы видели его.
- Хорошо, - я налила в кубок разбавленного вина и протянула ему. – Теперь попробуйте еще раз.
Омод кивнул, шумно отпил и снова прикрыл глаза. Ворот его котты взмок, волосы тоже облепили лоб, и я едва сдержала порыв отвести их, как отводила Людо.
Примерно час спустя король дернулся, и в судороге прорезался Дикки – всего на считанные мгновения, но и это уже можно было считать успехом.
- Поздравляю, ваше величество! Это большой шаг вперед.
- Не думал, что получится, - ответил Омод, весело глядя на меня и промакивая лоб.
Тут в комнату вошла служанка, и он умолк. Это была та самая девушка, которую леди Рутвель одарила лентой. Конечно, как я и думала, никакой ленты на ней не было – ее наряд этого не позволял.
Омод и не взглянул на нее, когда служанка заменила цветы и быстро подмела золу.
- Можно задать вам вопрос, миледи? – произнес он, когда она удалилась.
- Конечно, ваше величество. Если то будет возможно, я на него отвечу.
- Вы часто уклончивы.
- Боюсь, меня не учили куртуазным ответам.
- Я лишь хотел спросить об этом, - он протянул пальцы, почти коснувшись моей белой пряди.
Я инстинктивно ее прижала.
- Это… память.
- О том человеке, о котором вы говорили вчера утром в тронном зале?
- Да.
Больше Омод ничего не спросил. Вместо этого внезапно произнес:
- Я познакомился с вашей дочерью.
Я удивленно вскинула брови.
- Да? И как же это произошло?
- Вчера. Она возвращалась одна в покои.
- Ее должна была проводить фрейлина ее величества.
- Кажется, она и проводила, но не до конца. Будьте добры, миледи, позаботьтесь о том, чтобы она больше не гуляла по замку без сопровождения, даже конца пути. Сейчас здесь много гостей, большинство из которых мне не знакомы.
- Да, сир. Благодарю за предупреждение.
- Она совсем на вас не похожа.
- И тем не менее она моя дочь, - холодно произнесла я. Как и всегда, при малейшем намеке на то, что Алекто не похожа на дев рода Морхольт, внутри меня зазвенело напряжение.
- Я не имел в виду, что она не ваша. Просто, не знай я этого, никогда бы не подумал. И я не только про внешность, но и манеры и вообще… все.
Я отвернулась к полкам, обводя их глазами.
- Что это?
- Здесь хранятся свитки, которые я писал по заданию учителя.
- И что же он вам преподает?
- О, разное. Он ученый муж, ко мне приходят и другие.
Омод приблизился к одной из полок и развернул свиток.
- Здесь про составные части человеческого тела, а тут, - сдернул он ленту с соседнего, - про процессы, которые происходят в природе. Темы разные. Знаете… - он присел на угол стола, - когда все началось, я просмотрел все до единого. Пытался понять, что со мной… - он умолк.
- И что-то нашли?
- Нет, - резко ответил он. – Про такие случаи в трактатах не говорилось.
Я молча смотрела на него.
- Похоже, я слишком задержал вас, леди Лорелея. Вам пора готовиться к пиру.
- Никаким особенным образом готовиться я не собираюсь, но мне и правда пора к детям.
- Вы ведь сказали, что у вас, кроме дочери, еще сыновья?
- Да, два сына. Каутин уже вошел в возраст, а Эли пока лишь ребенок.
- Тогда вы можете отправить ко мне вашего старшего. Ему полезно побыть среди свиты.
Сейчас Омод, который был всего полутора годами старше Каутина, походил на умудренного опытом старца, берущего под протекцию неоперившегося птенца.
- Благодарю, ваше величество.
- До встречи на пиру, леди Лорелея.
- До встречи, ваше величество.
Зала блистала огнями. Я еще никогда не видела, чтобы в помещении было так светло. При этом без чада – все благодаря специальной системе его отведения, а еще рецептуре свечей, горевших почти без дыма.
Гости нарядились празднично, но в традиционных для этого дня темных расцветках. ((Вилланы в этот день, как правило, надевают шерстяные котты, но многие из знати ограничились лишь шерстяными деталями, вроде поясков или эскарселей у дам и шерстяных шапочек или украшений из шерсти на груди у мужчин)).
Многие прикололи к одежде веточки вечнозеленых растений. Венки из падуба, сплетенные дамами, уже украшали стены и столы. Когда кто-то проходил мимо, на них звякали украшения из лент, орехов и печенья, над которым перед выпечкой трижды прошептали молитву об удаче и благополучии.
Дети жались к матерям, стискивая куклы-обереги из шерсти и стараясь вести себя прилично – никому не хотелось попасться огромному черному коту размером с быка, который по легенде приходит в эту ночь лакомиться трапезой, и если угощение оказывается не по нраву, утаскивает ленившихся и просто зазевавшихся детей. На поясе у многих малышей я также заметила шерстяные сумочки, куда они складывали шишки, обираемые с венков. Но назначение этого действа оставалось для меня тайной до тех пор, пока я не справилась о нем у консорта.
- Для чего они это делают? – указала я на очередного ребенка, который стянул шишку с любовно украшенного венка.
Супруг королевы, как и в прошлый раз, появился вперед Бланки и короля и теперь прохаживался среди гостей.
Он повертел головой, пытаясь понять, что я имею в виду.
- Ах это… ваш странный чужеземный обычай. Наутро родители тайком заменят шишки на монеты, чтобы дети подумали, будто ночью их посетила Праматерь, и лесные дары обратились в золото от ее прикосновения.
Эли задумчиво посмотрел на ближайший венок.
Столы ломились от угощений, а слуги все несли и несли новые: нашпигованную сухофруктами дичь, копченые колбасы, наваристые похлебки, праздничную кашу из злаков и орехов, маринованные апельсины, тугие тяжелые пироги, мясные и сладкие, и еще множество деликатесов.
В центре столов возвышались чаны со свежими устрицами, установленными в шубы из колотого льда. Там же виднелись композиции из сваренных в меду цветов, чьи лепестки бликовали в свете факелов и казались невероятно хрупкими. Они приковали всеобщее внимание.
- Они из оранжереи ее величества, - прошептала одна из дам своему супругу. – Говорят, она лично их делала.
Консорт протянул мне кубок с душистым йосселем . В чарках стоявших рядом гостей колыхался под пенными шапками еще и шипучий морат .
Я посмотрела на вход: Алекто задерживалась. Перед самым выходом на пир слуга принес послание от Рогира, в котором тот приносил глубочайшие извинения за то, что не сможет присутствовать на праздновании Зимнего Солнцеворота, и обещал непременно присоединиться к нам на День рождения его величества через двенадцать дней.
Каутин чиркнул под мою диктовку пару строк сдержанного ответа, Алекто же задержалась, чтобы ответить более обстоятельно. А Каутин задержался, чтобы сопроводить ее после в зал.
Осмотрев столы мы с Эли выбрали места и устроились на лавке. Эли сразу наложил себе в миску фруктового пирога и навалил поверх столько крема, что тестяные кусочки буквально плавали в нем.
- Отчего мы не празднуем дома так же? – спросил он, облизывая пальцы и самозабвенно орудуя ложкой.
- Оттого что мы не королевская семья, - ответила я, накладывая для Хруста мясо на ломоть хлеба и поливая сверху подливой. – И еды в этот день должно хватить не только нам, но и вилланам. Если же мы будем есть лишь мясо и сладости с заморскими пряностями, то им останется серый хлеб с мучной похлебкой.
- Смотри! – возбужденно сверкнул глазами он.
В зал ввели вепря. Животное было явно напугано и обводило присутствующих маленькими глазками, одновременно затравленными и бросающими вызов. Его удерживало несколько слуг за веревки, которыми он был связан.
Значит позже сегодня состоится ритуал, о котором я слышала, но в котором сама прежде не принимала участия.
- О, король! – продолжил Эли, ткнув ложкой на вход.
- Cледи за манерами. И говори о короле с большим почтением.
В залу действительно вошел Омод, и дыхание у меня перехватило. Я еще никогда не видела, чтобы Людо был так одет: казалось, его с ног до головы покрывало золото - это впечатление создавала парча с плотным золотым шитьем. Голову венчала корона из переплетенных золотых же ветвей вместо обычного обруча. Лишь за плечами был алый плащ.
Я вместе со всеми поднялась, приветствуя его величество. Эли, стоя, поспешно доскребал остатки крема, чтобы те не успели растаять. Я же не могла оторвать глаз от короля. Потом, опомнившись, тряхнула головой. Омод, передо мной Омод, а не Людо.
Под руку с ним в зал вошла Бланка. Стройную гибкую фигуру облегало белое блио с минимумом скромной вышивки. Голову, как всегда, прикрывал покров, прячущий от всех цвет ее волос. Омод сопроводил ее за почетный стол, после чего к ним присоединился консорт, и пир начался. Гости принялись пить, есть и всячески отдавать дань угощениям.
В середине празднования Омод поднялся и надел на голову Бланки поданный ему венок, украшенный зажженными свечами, тем самым признав ее Хозяйкой вечера. Отовсюду захлопали, а сама Бланка приняла дар так же скромно и спокойно, как и все остальное.
- Где же твоя сестра? – пробормотала я Эли, уже в который раз обернувшись на вход.
- Наверное, пишет и пишет отцу письмо…
- Она все пропустит. И Каутин из-за нее.
- Не впервой, - деланно вздохнул Эли.
На середину вывели связанного кабана и положили его на бок. Морда была замотана, так что он мог лишь обводить присутствующих свирепым испуганным взглядом. К нему выстроилась очередь из гостей, к которой присоединились и мы. Каждый возлагал на его голову длань и произносил клятвы на будущий год и давал обещания.
По окончании этого испытания кабана ждала награда – угощение из буковых орехов и желудей.
Не дожидаясь ответа, король двинулся прочь. Алекто же до последнего смотрела ему вслед, мучительно переживая разочарование от самой себя. Потом, опомнившись, разжала пальцы – сбоку осталась царапина от ногтей незнакомца.
На ладони лежала глиняная фигурка – похожие, с изображением своих Покровителей, ставят в ниши рядом с образами Праматери. Только эта была вылеплена неумело, будто детской рукой, и представляла непонятное существо с четырьмя головами. Снова сжав фигурку, Алекто посмотрела туда, где скрылся король, и переступила порог.
9.
Я проснулась с головной болью. Когда Алекто накануне вернулась, я сделала вид, что сплю. Она быстро и тихо переоделась, а наутро ее лицо было непривычно бледным, а сама она - молчаливой, поэтому я отметила для себя, что больше не позволю ей задерживаться по вечерам. Отныне будем возвращаться вместе.
В замке полным ходом шла подготовка к вечернему празднованию Солнцеворота. Дамы доделывали венки и прочие украшения, а в обед нас собрали в комнатах королевы для репетиции будущего миракля. Он должен был состояться через двенадцать дней и стать подарком Омоду на День рождения.
Всем назначили роли. Так, леди Рутвель стала Изяществом, другим дамам и фрейлинам достались не менее звучные маски, вроде Любезности, Щедрости, Откровенности, Милого вида и прочих подобных. Алекто получила Простоту, из-за чего она, кажется, огорчилась, я же – Нежный взор. Похоже, раздававшая роли старшая фрейлина и сама поняла, что ошиблась. Изобразить нежный взор мне было так же легко, как кухарке - приготовить заварной крем из золы.
Бланке досталась Краса, которую она любезно отдала фрейлине, на которую не хватило роли. Противостоять нам должны были Гордыня, Низость, Предательство, Стыд, Отчаянье и Непостоянство. Но их надлежало изображать не людям, а маскам, которые дамы изготовили из бумажно-меловой массы и клея.
Задействованы были и мужчины, хотя и меньше, и их пригласили позже. Каутину досталось Куртуазность, что ему и подходило, и нравилось. Эли и других детей сделали помощниками Праматери, которым надлежало носить парики из завитых мочалок.
- Вы когда-нибудь участвовали в чем-то подобном? – поинтересовалась леди Рутвель, придвинувшись и понизив голос.
- Нет и, надеюсь, больше не буду.
Она рассмеялась.
- Леди Изящество, могу я попросить вас выйти вперед и произнести свою роль, - повысила голос старшая фрейлина, с неодобрением поглядев на нас.
Леди Рутвель тотчас приняла более благопристойный вид и, развернув полоску пергамента, выполнила распоряжение.
- А вы, Нежный взор, встаньте пожалуйста вот сюда и смотрите в ту сторону.
Я сделала, как было велено, пережидая, когда кончится репетиция. Слов мне не досталось, так что особой нужды в моем присутствии не было. Меня с легкостью могла бы заменить колонна. Зато Алекто, которой не нравилась доставшаяся личина, явно старалась, с прилежанием выполняя все распоряжения старшей фрейлины.
Ближе к концу репетиции, когда моя героиня удалялась, ко мне приблизился слуга с сообщением, что меня ждет его величество. Поймав взгляд Бланки, заклинавший меня придерживаться плана, я двинулась за ним.
***
- Так вам тоже досталась роль?
- Не понимаю, о чем вы, ваше величество.
- Сделаем вид, что и я не понимаю. Итак, я готов к первому уроку.
Омод раскинул руки в жесте «я в вашем распоряжении». Мы находились в его покоях.
- Что ж, тогда начнем.
- Я должен как-то к этому приготовиться?
- В особенности никак. Вы должны просто… позвать.
- Я не стану этого делать, - резко ответил он.
- Вам необязательно звать того, кто вам неприятен, хотя именно сложный случай стоило бы проработать в первую очередь. Вы можете позвать Дикки. Для начала.
- Так тот… третий, он слышит все, о чем мы сейчас говорим?
- Нет. Он или не слышит вовсе или знает о происходящем с вами лишь в общих чертах. Как вы не знаете о происходящем с ним и вашим младшим братом.
Омод дернул плечом. Он явно чувствовал себя неловко.
Говоря откровенно, я не знала в точности, как все происходит: Людо никогда не делился подробностями, а в случае с Омодом могло быть какое-то изменение в даре из-за смешения родов. Появился же третий, тогда как у мужчин рода Морхольт всегда был лишь один брат.
- Вы ведь не знаете? – уточнила я.
- Нет. Я лишь смутно помню, что происходит, когда я… - он потер лоб, - теряю себя. Фактически не помню.
- Это ничего. Так вы готовы?
Он снова потер лоб, потом лицо.
- Чувствую себя безумным.
- Это не так.
Омод серьезно посмотрел.
- Спасибо за… просто спасибо, леди Лорелея.
Я посмотрела ему в глаза и быстро отвернулась. Вряд ли он в этот момент чувствовал себя более странно, чем я, которой казалось, будто я учу Людо перекидываться. Приходилось постоянно напоминать себе, что передо мной Омод. Впрочем, порой он сам облегчал задачу, когда его жесты и мимика отличались от движений брата.
- Ну… я начинаю? – неуверенно произнес он.
- Да, ваше величество. Главное, расслабьтесь.
Похоже, он был смущен. Присев, прикрыл глаза. Судя по сжатым кулакам и исказившему лицу напряжению, он сейчас полностью забыл значение слова «расслабиться». Чем-то походило на занятия с Алекто.
- Не получается, - выдохнул король спустя какое-то время.
- Получится. Прежде Дикки приходил неосознанно. Теперь же вы сможете осознанно контролировать этот процесс: вызывать его, а потом возвращаться.
Я надеялась, что потом мы перейдем к Орхо, и без возможности выходить самостоятельно третий брат постепенно станет полностью подконтрольным Омоду.
- Орхо ведь больше не являлся?
- Нет, - быстро произнес король, - его не было с позапрошлой ночи, когда вы видели его.
- Хорошо, - я налила в кубок разбавленного вина и протянула ему. – Теперь попробуйте еще раз.
Омод кивнул, шумно отпил и снова прикрыл глаза. Ворот его котты взмок, волосы тоже облепили лоб, и я едва сдержала порыв отвести их, как отводила Людо.
Примерно час спустя король дернулся, и в судороге прорезался Дикки – всего на считанные мгновения, но и это уже можно было считать успехом.
- Поздравляю, ваше величество! Это большой шаг вперед.
- Не думал, что получится, - ответил Омод, весело глядя на меня и промакивая лоб.
Тут в комнату вошла служанка, и он умолк. Это была та самая девушка, которую леди Рутвель одарила лентой. Конечно, как я и думала, никакой ленты на ней не было – ее наряд этого не позволял.
Омод и не взглянул на нее, когда служанка заменила цветы и быстро подмела золу.
- Можно задать вам вопрос, миледи? – произнес он, когда она удалилась.
- Конечно, ваше величество. Если то будет возможно, я на него отвечу.
- Вы часто уклончивы.
- Боюсь, меня не учили куртуазным ответам.
- Я лишь хотел спросить об этом, - он протянул пальцы, почти коснувшись моей белой пряди.
Я инстинктивно ее прижала.
- Это… память.
- О том человеке, о котором вы говорили вчера утром в тронном зале?
- Да.
Больше Омод ничего не спросил. Вместо этого внезапно произнес:
- Я познакомился с вашей дочерью.
Я удивленно вскинула брови.
- Да? И как же это произошло?
- Вчера. Она возвращалась одна в покои.
- Ее должна была проводить фрейлина ее величества.
- Кажется, она и проводила, но не до конца. Будьте добры, миледи, позаботьтесь о том, чтобы она больше не гуляла по замку без сопровождения, даже конца пути. Сейчас здесь много гостей, большинство из которых мне не знакомы.
- Да, сир. Благодарю за предупреждение.
- Она совсем на вас не похожа.
- И тем не менее она моя дочь, - холодно произнесла я. Как и всегда, при малейшем намеке на то, что Алекто не похожа на дев рода Морхольт, внутри меня зазвенело напряжение.
- Я не имел в виду, что она не ваша. Просто, не знай я этого, никогда бы не подумал. И я не только про внешность, но и манеры и вообще… все.
Я отвернулась к полкам, обводя их глазами.
- Что это?
- Здесь хранятся свитки, которые я писал по заданию учителя.
- И что же он вам преподает?
- О, разное. Он ученый муж, ко мне приходят и другие.
Омод приблизился к одной из полок и развернул свиток.
- Здесь про составные части человеческого тела, а тут, - сдернул он ленту с соседнего, - про процессы, которые происходят в природе. Темы разные. Знаете… - он присел на угол стола, - когда все началось, я просмотрел все до единого. Пытался понять, что со мной… - он умолк.
- И что-то нашли?
- Нет, - резко ответил он. – Про такие случаи в трактатах не говорилось.
Я молча смотрела на него.
- Похоже, я слишком задержал вас, леди Лорелея. Вам пора готовиться к пиру.
- Никаким особенным образом готовиться я не собираюсь, но мне и правда пора к детям.
- Вы ведь сказали, что у вас, кроме дочери, еще сыновья?
- Да, два сына. Каутин уже вошел в возраст, а Эли пока лишь ребенок.
- Тогда вы можете отправить ко мне вашего старшего. Ему полезно побыть среди свиты.
Сейчас Омод, который был всего полутора годами старше Каутина, походил на умудренного опытом старца, берущего под протекцию неоперившегося птенца.
- Благодарю, ваше величество.
- До встречи на пиру, леди Лорелея.
- До встречи, ваше величество.
***
Зала блистала огнями. Я еще никогда не видела, чтобы в помещении было так светло. При этом без чада – все благодаря специальной системе его отведения, а еще рецептуре свечей, горевших почти без дыма.
Гости нарядились празднично, но в традиционных для этого дня темных расцветках. ((Вилланы в этот день, как правило, надевают шерстяные котты, но многие из знати ограничились лишь шерстяными деталями, вроде поясков или эскарселей у дам и шерстяных шапочек или украшений из шерсти на груди у мужчин)).
Многие прикололи к одежде веточки вечнозеленых растений. Венки из падуба, сплетенные дамами, уже украшали стены и столы. Когда кто-то проходил мимо, на них звякали украшения из лент, орехов и печенья, над которым перед выпечкой трижды прошептали молитву об удаче и благополучии.
Дети жались к матерям, стискивая куклы-обереги из шерсти и стараясь вести себя прилично – никому не хотелось попасться огромному черному коту размером с быка, который по легенде приходит в эту ночь лакомиться трапезой, и если угощение оказывается не по нраву, утаскивает ленившихся и просто зазевавшихся детей. На поясе у многих малышей я также заметила шерстяные сумочки, куда они складывали шишки, обираемые с венков. Но назначение этого действа оставалось для меня тайной до тех пор, пока я не справилась о нем у консорта.
- Для чего они это делают? – указала я на очередного ребенка, который стянул шишку с любовно украшенного венка.
Супруг королевы, как и в прошлый раз, появился вперед Бланки и короля и теперь прохаживался среди гостей.
Он повертел головой, пытаясь понять, что я имею в виду.
- Ах это… ваш странный чужеземный обычай. Наутро родители тайком заменят шишки на монеты, чтобы дети подумали, будто ночью их посетила Праматерь, и лесные дары обратились в золото от ее прикосновения.
Эли задумчиво посмотрел на ближайший венок.
Столы ломились от угощений, а слуги все несли и несли новые: нашпигованную сухофруктами дичь, копченые колбасы, наваристые похлебки, праздничную кашу из злаков и орехов, маринованные апельсины, тугие тяжелые пироги, мясные и сладкие, и еще множество деликатесов.
В центре столов возвышались чаны со свежими устрицами, установленными в шубы из колотого льда. Там же виднелись композиции из сваренных в меду цветов, чьи лепестки бликовали в свете факелов и казались невероятно хрупкими. Они приковали всеобщее внимание.
- Они из оранжереи ее величества, - прошептала одна из дам своему супругу. – Говорят, она лично их делала.
Консорт протянул мне кубок с душистым йосселем . В чарках стоявших рядом гостей колыхался под пенными шапками еще и шипучий морат .
Я посмотрела на вход: Алекто задерживалась. Перед самым выходом на пир слуга принес послание от Рогира, в котором тот приносил глубочайшие извинения за то, что не сможет присутствовать на праздновании Зимнего Солнцеворота, и обещал непременно присоединиться к нам на День рождения его величества через двенадцать дней.
Каутин чиркнул под мою диктовку пару строк сдержанного ответа, Алекто же задержалась, чтобы ответить более обстоятельно. А Каутин задержался, чтобы сопроводить ее после в зал.
Осмотрев столы мы с Эли выбрали места и устроились на лавке. Эли сразу наложил себе в миску фруктового пирога и навалил поверх столько крема, что тестяные кусочки буквально плавали в нем.
- Отчего мы не празднуем дома так же? – спросил он, облизывая пальцы и самозабвенно орудуя ложкой.
- Оттого что мы не королевская семья, - ответила я, накладывая для Хруста мясо на ломоть хлеба и поливая сверху подливой. – И еды в этот день должно хватить не только нам, но и вилланам. Если же мы будем есть лишь мясо и сладости с заморскими пряностями, то им останется серый хлеб с мучной похлебкой.
- Смотри! – возбужденно сверкнул глазами он.
В зал ввели вепря. Животное было явно напугано и обводило присутствующих маленькими глазками, одновременно затравленными и бросающими вызов. Его удерживало несколько слуг за веревки, которыми он был связан.
Значит позже сегодня состоится ритуал, о котором я слышала, но в котором сама прежде не принимала участия.
- О, король! – продолжил Эли, ткнув ложкой на вход.
- Cледи за манерами. И говори о короле с большим почтением.
В залу действительно вошел Омод, и дыхание у меня перехватило. Я еще никогда не видела, чтобы Людо был так одет: казалось, его с ног до головы покрывало золото - это впечатление создавала парча с плотным золотым шитьем. Голову венчала корона из переплетенных золотых же ветвей вместо обычного обруча. Лишь за плечами был алый плащ.
Я вместе со всеми поднялась, приветствуя его величество. Эли, стоя, поспешно доскребал остатки крема, чтобы те не успели растаять. Я же не могла оторвать глаз от короля. Потом, опомнившись, тряхнула головой. Омод, передо мной Омод, а не Людо.
Под руку с ним в зал вошла Бланка. Стройную гибкую фигуру облегало белое блио с минимумом скромной вышивки. Голову, как всегда, прикрывал покров, прячущий от всех цвет ее волос. Омод сопроводил ее за почетный стол, после чего к ним присоединился консорт, и пир начался. Гости принялись пить, есть и всячески отдавать дань угощениям.
В середине празднования Омод поднялся и надел на голову Бланки поданный ему венок, украшенный зажженными свечами, тем самым признав ее Хозяйкой вечера. Отовсюду захлопали, а сама Бланка приняла дар так же скромно и спокойно, как и все остальное.
- Где же твоя сестра? – пробормотала я Эли, уже в который раз обернувшись на вход.
- Наверное, пишет и пишет отцу письмо…
- Она все пропустит. И Каутин из-за нее.
- Не впервой, - деланно вздохнул Эли.
На середину вывели связанного кабана и положили его на бок. Морда была замотана, так что он мог лишь обводить присутствующих свирепым испуганным взглядом. К нему выстроилась очередь из гостей, к которой присоединились и мы. Каждый возлагал на его голову длань и произносил клятвы на будущий год и давал обещания.
По окончании этого испытания кабана ждала награда – угощение из буковых орехов и желудей.
