- Пустяк, - дернула головой она, уклоняясь, и первой выхватила один из пузырьков.
Мгновение помедлила, а потом перевернула его на язык. Зажмурилась - так, будто приняла яд.
- Не нужно так напрягаться. Просто уберите все мысли из головы.
Алекто сверкнула глазами и вновь прикрыла веки. Сжала кулаки. Через какое-то время мышцы на ее лице мелко задрожали, как если бы пытались принять новую форму, но, так и не приняв, остались прежними.
Она устало выдохнула и открыла глаза.
- Не выходит!
- Вы все же держитесь в напряжении. Поглядите, как это делаю я.
Взяв по очереди пять пузырьков, я капнула содержимое на язык. Давно уже не было той горячей болезненной волны, выламывающей тело, как цепы – колос на гумне, и мучающей его после отдачей. Я ощутила лишь небольшую тошноту, когда что-то вошло в меня, передав новые черты. Спокойно глядя на Алекто, я пережидала, пока пять обликов сменяли друг друга - после будет лишь небольшая дурнота. Слегка раздраженно стряхнув последний, я повернулась к ней.
Она стояла не произнося ни слова.
- Вы увидели?
- Да, миледи.
- Тогда завтра продолжим.
Поклонившись, она вышла за дверь, а я прошла в спальню и опустилась на стул перед трюмо с зеркалом и положила лоб на ладони. Алекто уже шестнадцать через месяц, а она еще ни разу не перекидывалась. Однажды мне показалось, что почти прорезались новые черты, но это скорее была гримаса напряжения.
- Что же мне делать? – вслух произнесла я.
Полузатухшие угли в камине внезапно с треском выпустили пару искр, и на меня повеяло запахом восковницы и дыма... Вздрогнув, я обернулась. Быстро приблизившись к камину, я затоптала их ногой. Нет. Нет больше никакой восковницы и дыма!
Запахнув резко озябшими пальцами шаль, я покинула спальню.
Добежав до своей комнаты, Алекто упала на постель. Мышцы еще ныли от недавнего напряжения. В какой-то момент ей показалось, что подступает то самое – превращение, - и ее захлестнула паника вперемежку с надеждой. Но потом это отступило, и осталась только слабость.
Алекто со злостью ударила о комод, и умывальный таз на нем подпрыгнул. Покрывавшие его голубые цветы были уже местами истерты.
Она ущербна, что тут скажешь! В ее возрасте многие девушки замужем, а то и имеют пару-тройку детей, а она даже не прошла инициацию. Она потянулась к шее, где ничего не висело. Мать тоже не носит талисман-покровитель – но это потому, что он ей не нужен. Алекто в сотый раз представила лицо отца в тот миг, когда ему сообщат о том, что она наконец перекинулась. Наверняка, он посвятил бы ей охоту, а то и закатил потом пир, на котором Алекто наконец посмотрела бы на других, как равная, с высоко поднятой головой. А вместо этого она смотрит во время занятий на мать, которая с трудом сдерживает разочарование при виде дочери, не могущей сделать простейшую вещь – почувствовать родовой зов крови.
Алекто перевернулась на спину и уставилась в потолок. Куда приятнее думать о предстоящей поездке. Она представила, как появилась бы при дворе в платье того самого бордового оттенка, что показала портнихе. Как вытянулись бы лица дам и кавалеров, которые бы, расступившись, пропустили ее к королю и шептались бы за спиной о новоприбывшей. А король…
Алекто знала, что он молод и, наверное, хорош собой. Он посмотрел бы на нее, подал руку и…
Тут за окном раздался резкий звук и, Алекто, вскинув голову, увидела сокола. Он парил в воздухе и, казалось, смотрел прямо на нее. Нахмурившись, она поднялась и подошла к окну. Цветные ромбики разбивали птицу на желто-красно-синие части. Алекто почудился внимательный взгляд.
Сокол не был похож ни на одну из птиц отца. Он был крупный, уже немолодой и, очевидно, очень дорогой. Алекто пожалела, что не может открыть створку и протянуть к нему руку.
Тут в дверь постучали, и в комнату заглянул Эли.
- К тебе можно?
- Конечно.
- Вот, это тебе, - произнес он, приблизившись и протягивая руку.
- Что это? – Алекто с любопытством посмотрела на сжатый кулачок, из которого свисал плетеный шнурок.
Брат разжал пальцы, и Алекто с растерянностью увидела металлический круг, в центре которого блестел красный камушек.
- Это украшение на шею, какие леди носят, - покраснев, пояснил он. – Ты ведь скоро поедешь ко двору, и тебе такое нужно.
- Где ты его взял? – изумилась Алекто, осторожно беря подарок.
Она была тронута.
- Сам смастерил, - с гордостью ответил Эли. – Мне кузнец помог.
- Украшение чудесное. Поможешь надеть?
Эли с готовностью накинул шнурок на ее опущенную голову.
- Спасибо. – Выпрямившись, Алекто погладила «талисман».
Брат просиял.
Опомнившись, она обернулась к окну, но теперь за цветными стеклышками виднелось лишь небо.
- Поможешь мне? – Она прошла к сундуку и достала припрятанные куски пирога с инжиром и пряностями.
Тяжелые и плотные, они были одним из ее любимейших лакомств. Отогнув край пергамента, Эли восторженно повел носом.
- И как ты умудрилась пронести их с ужина!
Алекто только плечом повела.
- Уметь надо.
Забравшись с ногами на кровать, они разделили угощение. Алекто откусила кусочек, чувствуя, как лопаются под зубами крупинки. Само тесто, и без того тугое, стало уже жестковатым, но этот недостаток сглаживала сладость.
- Как думаешь, что будет при дворе? – спросил Эли, потянувшись за следующим куском.
- Не знаю. – Алекто с деланным безразличием стряхнула с остатка пирога крошки, прежде чем отправить его в рот. – Должно быть, дамы будут скучны, а король будет, как все короли.
- Будто ты много королей знаешь!
- Уж поболе тебя, неуч! – кинула она в него подушку.
Оба знали, что учитель, который к ним приходил, заставил зубрить список королей с древнейших времен, что Алекто, кстати, и сделала. Ее он обучил начаткам грамматики, тогда как образованию Эли и Каутина, конечно же, уделялось, основное внимание.
Эли каждый раз едва мог дотерпеть до конца занятий. Мысли его разбегались, как голуби, которых он любил гонять с друзьями-пажами.
Когда с пирогом было покончено, Эли с сожалением вздохнул и поднялся.
- Ну, пока.
Алекто приблизилась к зеркалу и погладила подарок. Отчего бы и не быть при дворе лучше других леди?
3.
Три недели пронеслись быстрее, чем можно было предположить. Дела с ногой Рогира обстояли уже лучше. Он мог и вовсе оправиться, если бы не пренебрегал постоянно советами лекаря. Я заканчивала последние приготовления. Наряды были уже сшиты и даже уложены. Ларец с драгоценностями я решила с собой не брать, ограничившись лишь несколькими украшениями для нас с Алекто.
Наконец, настал день отъезда.
- С вашего разрешения, я возьму с собой печати, милорд.
- Вам не придется особо мне писать, миледи. Я приеду вскоре за вами. Мне лучше с каждым днем, - он шевельнул ногой и поморщился.
Я покрутила в руках печать, представлявшую настоящее произведение искусства.
- Такое послание побоятся открывать, милорд.
- Хорошо, вы правы.
Порой наши разговоры с Рогиром походили на беседы двух незнакомцев.
- Позвольте вам помочь. – Проковыляв к выходу, он открыл передо мной дверь.
- Благодарю. Вам следует поберечь себя.
Снег застилал двор белым одеялом. Щеки покалывало. Я обернулась в последний раз на обнесенный лесами замок. Холода усилились, и строительство пока приостановили.
Следом вышла Алекто, рядом с которой семенила Хольга.
- Вы ведь взяли гребень? – волновалась жена управляющего.
- Конечно, Хольга, не беспокойся.
- А каль? На ночь ведь непременно нужен каль. В королевском замке, наверняка, сильно дует.
- Ты ведь сама его и уложила…
- Ах да. Ну, а ту свистульку, с которой вы лучше всего засыпали?
- Хольга, мне ведь было тогда семь.
- А…
- Не волнуйся, - Алекто обернулась и, положив руки ей на плечи, заглянула в глаза. – Я отправляюсь в королевский замок, а не на край света.
Вздохнув, жена Якоба накрыла ее руку своей.
- Берегите себя, миледи.
Поцеловав ее в лоб, Алекто скользнула в повозку, не взглянув на меня.
Хольга приблизилась к мужу, и тот обнял ее за плечи.
- Оставляю хозяйство на тебе, Якоб, - протянула я ему руку. – И на вашего сына.
- Слушаюсь, миледи. Будьте спокойны.
- Знаю, что могу на тебя положиться.
Рогир вышел в сопровождении Эли и Каутина, шедших по обе стороны от него. Эли едва ли не подпрыгивал от нетерпения, а Каутин шагал с серьезным лицом, поддерживая отца и внимательно слушая его последние наставления. Впрочем, несложно было догадаться, какие: если пьешь, не показывайся матери на глаза, щипать только служанок, если получил оскорбление - бить обидчика. Не знаю, что там было последним, но Каутин покраснел.
- Да, отец, - произнес он, склонив голову, и Рогир положил на нее ладонь, а потом отвесил легкий подзатыльник.
- Ну все, иди.
Эли с Каутином взобрались в седла, а я повернулась к Рогиру.
- До скорой встречи, миледи, - поцеловал он мне руку.
- До скорой, милорд.
Я уже едва видела его лицо. Мысли мои были далеко. Взяв на руки подбежавшего вульписа, я села в повозку, и мы тронулись в путь.
Помимо нас с Алекто в ней никого не было – мы не взяли других женщин в сопровождение. Алекто до последнего высовывалась в окно и махала Рогиру.
- Перестаньте, Алекто, это становится неприличным.
- Как может быть неприличным прощаться с отцом? Да и кто нас видит? – возразила она.
- Свита в полном составе. Вы должны помнить о манерах, чтобы не забывать о них и в королевском замке.
- В королевском замке порицают любовь к родителям? – вздернула подбородок она.
Я вздохнула.
Алекто резко откинулась на спинку сидения и скрестила руки на груди. Какое-то время сидела так, а потом покопалась в дорожном мешке и протянула вульпису кусочек вяленого мяса. Зубы у него были уже не те, чтобы расправиться с ним в один момент, но какое-то время слышалось лишь усердное чавканье. Затем установилась тишина, если не считать шума колес и стука копыт.
Когда мы отъехали к полям, я все же попыталась ее чем-то разбавить.
- Вы уже решили, какое платье надеть первым?
- Они все одинаковы: скучные и глухие.
- Это не так: у черного с неглубокой проймой идет небольшая вышивка по краю, а у другого даже посеченные рукава… - Я все же не смогла сдержать неодобрения в голосе, вспомнив их форму.
Куда лучше скромные прилегающие без всяких украшений, могущих зацепиться за что угодно – к примеру, за чей-то взгляд.
На этом мои мысли потекли к вопросу о том, как примут Алекто при дворе. Скользнув взглядом по ее волосам, я мысленно приглушила их цвет. Предок-предком в генеалогическом древе Рогира, но никто не может помешать людям шептаться за спиной. Вдруг придворные будут коситься на Алекто, Эли и Каутина точно так же, как всегда косились на Морхольтов? Даже невзирая на то, что теперь наша древняя кровь разбавлена кровью рода Рогира…
Мимо окна проехал Эли. Его лицо светилось от восторга, щеки раскраснелись – скоро они совсем обветрятся. Надо бы наказать лекарю, которого мы взяли с собой, чтоб составил на первом же привале мазь.
- Эли, будь осторожен, не свешивайся так с седла.
- Не беспокойтесь, миледи, со мной все хорошо! – крикнул он, на ходу разбив палкой комок снега на придорожном кусту.
Ледяные крупинки брызнули во все стороны.
- Я за ним пригляжу, - негромко произнес Каутин, подъезжая, и выхватил у Эли палку.
Тот надулся и отвернулся к заснеженному полю, а потом пришпорил коня и приблизился к едущему на ослике лекарю, похожему в своем ворохе одежд на куль, и принялся терзать его вопросами, вроде тех, могут ли волосы расти вдвое быстрее, если к ним прикладывать подорожник.
Скользнув взглядом по белому насту, покрывавшему все вокруг, сколько хватало глаз, я перевела его в повозку.
Алекто о чем-то задумалась, рисуя пальцем узор на сидении. Я же задумалась о месте, в которое мы едем. Более не существовало прежнего замка на Хидрос. Вернее, он был, но с тех пор, как озеро полностью обмелело, а прежний Покровитель погиб или вернее будет сказать «прекратил существование», все там начало приходить в упадок. Судя по слухам, та же участь постигла и сад, и даже камни стен стали разрушаться на глазах, что вынудило людей переселиться в новое место. Там уже когда-то был древний город. Королевская семья заложила новый замок и основала вокруг столицу.
Это чужеродное слово рождало в голове тревожные мысли. Те города, в которых мы с Людо когда-то успели побывать, не вызывали ничего, кроме желания поскорее их покинуть. Что если и это место окажется столь же отталкивающим?
Впрочем, какое мне дело до всего этого, если совсем скоро я увижу Омода. Cердце забилось чаще. Я безотчетно погладила сиденье, в сундучке под которым ехал мой любимый медальон.
Лицо Алекто стало слегка озабоченным. Она изредка хмурилась и покусывала губу – похоже, и ее одолевали какие-то сомнения. Но со мной она ими, конечно, не делилась.
Тут повозку тряхнуло, и мы остановились.
- В чем дело?
- Менестрель больше не может ехать верхом, - произнес ехавший рядом сэр Вебрандт.
- Так пусть ему помогут.
- Он совсем озяб, - пояснил Каутин. – Быть может, вы возьмете его к себе? Хотя бы на время.
- Конечно, нет! Ты ведь знаешь, что мы с Алекто не можем ехать в компании постороннего мужчины.
- К нам мог бы подсесть Эли, - предложила Алекто. - Для соблюдения приличий.
Я поджала губы.
- Что ж, ладно. А Эли пусть останется в седле.
Мужчины помогли менестрелю забраться к нам, поддерживая его так, будто тот уже приготовился кончаться. Тяжело плюхнувшись на сидение, музыкант какое-то время только тяжко хрипел с прикрытыми глазами. Наконец, распахнул их и уставился на нас с Алекто, которая пересела и теперь была рядом со мной.
- Простите, миледи и миледи, - голос его звучал надтреснуто. – Я не приучен к поездкам верхом. Передвижение в телеге куда как проще и привычнее для моих костей.
- Буду вам очень благодарна, если вы воздержитесь от упоминания частей своего тела при моей дочери.
Мужчина, возраст которого, верно, уже плотно подобрался к четвертому десятку, покраснел. Примерно через час он уже полностью обогрелся и даже попробовал струны виелы смычком, сокрушаясь, что инструмент мог потерять свое «дивное» звучание из-за пытки холодом.
- Посмотрите, миледи.
Я повернулась, но Алекто смотрела не на меня, а в окно на лес. Вдоль дороги, на границе света и тени, бежал какой-то силуэт. Изредка он отставал, но потом снова выныривал, стараясь держаться наравне с повозкой. Последние лучи упали на него, и глаза вспыхнули желтым огнем. Вульпис зашипел.
- Отодвиньтесь от окна, Алекто, - быстро произнесла я.
- Это волк, - встревоженно посмотрела она.
- Вижу. Но он один, а нас много, он не посмеет приблизиться. Беспокоиться не о чем.
Снова выглянув через какое-то время, я с облегчением отметила, что он пропал.
На ночь нам с Алекто установили шатер. Судя по взгляду менестреля, он был бы не прочь тоже там переночевать. Но его пустили лишь на время ужина, чтобы развлекал нас. Мужчина водил смычком по струнам инструмента, негромко подпевая хриплым и одновременно звонким голосом. Алекто забыла об исходящей паром чаше с бульоном, задумчиво глядя на него. По губам блуждала легкая улыбка: мысли ее были далеко. В углу посапывал Эли. Каутин вызвался остаться на дежурстве, хотя, как сын лорда, не обязан был этого делать.
Мгновение помедлила, а потом перевернула его на язык. Зажмурилась - так, будто приняла яд.
- Не нужно так напрягаться. Просто уберите все мысли из головы.
Алекто сверкнула глазами и вновь прикрыла веки. Сжала кулаки. Через какое-то время мышцы на ее лице мелко задрожали, как если бы пытались принять новую форму, но, так и не приняв, остались прежними.
Она устало выдохнула и открыла глаза.
- Не выходит!
- Вы все же держитесь в напряжении. Поглядите, как это делаю я.
Взяв по очереди пять пузырьков, я капнула содержимое на язык. Давно уже не было той горячей болезненной волны, выламывающей тело, как цепы – колос на гумне, и мучающей его после отдачей. Я ощутила лишь небольшую тошноту, когда что-то вошло в меня, передав новые черты. Спокойно глядя на Алекто, я пережидала, пока пять обликов сменяли друг друга - после будет лишь небольшая дурнота. Слегка раздраженно стряхнув последний, я повернулась к ней.
Она стояла не произнося ни слова.
- Вы увидели?
- Да, миледи.
- Тогда завтра продолжим.
Поклонившись, она вышла за дверь, а я прошла в спальню и опустилась на стул перед трюмо с зеркалом и положила лоб на ладони. Алекто уже шестнадцать через месяц, а она еще ни разу не перекидывалась. Однажды мне показалось, что почти прорезались новые черты, но это скорее была гримаса напряжения.
- Что же мне делать? – вслух произнесла я.
Полузатухшие угли в камине внезапно с треском выпустили пару искр, и на меня повеяло запахом восковницы и дыма... Вздрогнув, я обернулась. Быстро приблизившись к камину, я затоптала их ногой. Нет. Нет больше никакой восковницы и дыма!
Запахнув резко озябшими пальцами шаль, я покинула спальню.
***
Добежав до своей комнаты, Алекто упала на постель. Мышцы еще ныли от недавнего напряжения. В какой-то момент ей показалось, что подступает то самое – превращение, - и ее захлестнула паника вперемежку с надеждой. Но потом это отступило, и осталась только слабость.
Алекто со злостью ударила о комод, и умывальный таз на нем подпрыгнул. Покрывавшие его голубые цветы были уже местами истерты.
Она ущербна, что тут скажешь! В ее возрасте многие девушки замужем, а то и имеют пару-тройку детей, а она даже не прошла инициацию. Она потянулась к шее, где ничего не висело. Мать тоже не носит талисман-покровитель – но это потому, что он ей не нужен. Алекто в сотый раз представила лицо отца в тот миг, когда ему сообщат о том, что она наконец перекинулась. Наверняка, он посвятил бы ей охоту, а то и закатил потом пир, на котором Алекто наконец посмотрела бы на других, как равная, с высоко поднятой головой. А вместо этого она смотрит во время занятий на мать, которая с трудом сдерживает разочарование при виде дочери, не могущей сделать простейшую вещь – почувствовать родовой зов крови.
Алекто перевернулась на спину и уставилась в потолок. Куда приятнее думать о предстоящей поездке. Она представила, как появилась бы при дворе в платье того самого бордового оттенка, что показала портнихе. Как вытянулись бы лица дам и кавалеров, которые бы, расступившись, пропустили ее к королю и шептались бы за спиной о новоприбывшей. А король…
Алекто знала, что он молод и, наверное, хорош собой. Он посмотрел бы на нее, подал руку и…
Тут за окном раздался резкий звук и, Алекто, вскинув голову, увидела сокола. Он парил в воздухе и, казалось, смотрел прямо на нее. Нахмурившись, она поднялась и подошла к окну. Цветные ромбики разбивали птицу на желто-красно-синие части. Алекто почудился внимательный взгляд.
Сокол не был похож ни на одну из птиц отца. Он был крупный, уже немолодой и, очевидно, очень дорогой. Алекто пожалела, что не может открыть створку и протянуть к нему руку.
Тут в дверь постучали, и в комнату заглянул Эли.
- К тебе можно?
- Конечно.
- Вот, это тебе, - произнес он, приблизившись и протягивая руку.
- Что это? – Алекто с любопытством посмотрела на сжатый кулачок, из которого свисал плетеный шнурок.
Брат разжал пальцы, и Алекто с растерянностью увидела металлический круг, в центре которого блестел красный камушек.
- Это украшение на шею, какие леди носят, - покраснев, пояснил он. – Ты ведь скоро поедешь ко двору, и тебе такое нужно.
- Где ты его взял? – изумилась Алекто, осторожно беря подарок.
Она была тронута.
- Сам смастерил, - с гордостью ответил Эли. – Мне кузнец помог.
- Украшение чудесное. Поможешь надеть?
Эли с готовностью накинул шнурок на ее опущенную голову.
- Спасибо. – Выпрямившись, Алекто погладила «талисман».
Брат просиял.
Опомнившись, она обернулась к окну, но теперь за цветными стеклышками виднелось лишь небо.
- Поможешь мне? – Она прошла к сундуку и достала припрятанные куски пирога с инжиром и пряностями.
Тяжелые и плотные, они были одним из ее любимейших лакомств. Отогнув край пергамента, Эли восторженно повел носом.
- И как ты умудрилась пронести их с ужина!
Алекто только плечом повела.
- Уметь надо.
Забравшись с ногами на кровать, они разделили угощение. Алекто откусила кусочек, чувствуя, как лопаются под зубами крупинки. Само тесто, и без того тугое, стало уже жестковатым, но этот недостаток сглаживала сладость.
- Как думаешь, что будет при дворе? – спросил Эли, потянувшись за следующим куском.
- Не знаю. – Алекто с деланным безразличием стряхнула с остатка пирога крошки, прежде чем отправить его в рот. – Должно быть, дамы будут скучны, а король будет, как все короли.
- Будто ты много королей знаешь!
- Уж поболе тебя, неуч! – кинула она в него подушку.
Оба знали, что учитель, который к ним приходил, заставил зубрить список королей с древнейших времен, что Алекто, кстати, и сделала. Ее он обучил начаткам грамматики, тогда как образованию Эли и Каутина, конечно же, уделялось, основное внимание.
Эли каждый раз едва мог дотерпеть до конца занятий. Мысли его разбегались, как голуби, которых он любил гонять с друзьями-пажами.
Когда с пирогом было покончено, Эли с сожалением вздохнул и поднялся.
- Ну, пока.
Алекто приблизилась к зеркалу и погладила подарок. Отчего бы и не быть при дворе лучше других леди?
3.
Три недели пронеслись быстрее, чем можно было предположить. Дела с ногой Рогира обстояли уже лучше. Он мог и вовсе оправиться, если бы не пренебрегал постоянно советами лекаря. Я заканчивала последние приготовления. Наряды были уже сшиты и даже уложены. Ларец с драгоценностями я решила с собой не брать, ограничившись лишь несколькими украшениями для нас с Алекто.
Наконец, настал день отъезда.
- С вашего разрешения, я возьму с собой печати, милорд.
- Вам не придется особо мне писать, миледи. Я приеду вскоре за вами. Мне лучше с каждым днем, - он шевельнул ногой и поморщился.
Я покрутила в руках печать, представлявшую настоящее произведение искусства.
- Такое послание побоятся открывать, милорд.
- Хорошо, вы правы.
Порой наши разговоры с Рогиром походили на беседы двух незнакомцев.
- Позвольте вам помочь. – Проковыляв к выходу, он открыл передо мной дверь.
- Благодарю. Вам следует поберечь себя.
Снег застилал двор белым одеялом. Щеки покалывало. Я обернулась в последний раз на обнесенный лесами замок. Холода усилились, и строительство пока приостановили.
Следом вышла Алекто, рядом с которой семенила Хольга.
- Вы ведь взяли гребень? – волновалась жена управляющего.
- Конечно, Хольга, не беспокойся.
- А каль? На ночь ведь непременно нужен каль. В королевском замке, наверняка, сильно дует.
- Ты ведь сама его и уложила…
- Ах да. Ну, а ту свистульку, с которой вы лучше всего засыпали?
- Хольга, мне ведь было тогда семь.
- А…
- Не волнуйся, - Алекто обернулась и, положив руки ей на плечи, заглянула в глаза. – Я отправляюсь в королевский замок, а не на край света.
Вздохнув, жена Якоба накрыла ее руку своей.
- Берегите себя, миледи.
Поцеловав ее в лоб, Алекто скользнула в повозку, не взглянув на меня.
Хольга приблизилась к мужу, и тот обнял ее за плечи.
- Оставляю хозяйство на тебе, Якоб, - протянула я ему руку. – И на вашего сына.
- Слушаюсь, миледи. Будьте спокойны.
- Знаю, что могу на тебя положиться.
Рогир вышел в сопровождении Эли и Каутина, шедших по обе стороны от него. Эли едва ли не подпрыгивал от нетерпения, а Каутин шагал с серьезным лицом, поддерживая отца и внимательно слушая его последние наставления. Впрочем, несложно было догадаться, какие: если пьешь, не показывайся матери на глаза, щипать только служанок, если получил оскорбление - бить обидчика. Не знаю, что там было последним, но Каутин покраснел.
- Да, отец, - произнес он, склонив голову, и Рогир положил на нее ладонь, а потом отвесил легкий подзатыльник.
- Ну все, иди.
Эли с Каутином взобрались в седла, а я повернулась к Рогиру.
- До скорой встречи, миледи, - поцеловал он мне руку.
- До скорой, милорд.
Я уже едва видела его лицо. Мысли мои были далеко. Взяв на руки подбежавшего вульписа, я села в повозку, и мы тронулись в путь.
Помимо нас с Алекто в ней никого не было – мы не взяли других женщин в сопровождение. Алекто до последнего высовывалась в окно и махала Рогиру.
- Перестаньте, Алекто, это становится неприличным.
- Как может быть неприличным прощаться с отцом? Да и кто нас видит? – возразила она.
- Свита в полном составе. Вы должны помнить о манерах, чтобы не забывать о них и в королевском замке.
- В королевском замке порицают любовь к родителям? – вздернула подбородок она.
Я вздохнула.
Алекто резко откинулась на спинку сидения и скрестила руки на груди. Какое-то время сидела так, а потом покопалась в дорожном мешке и протянула вульпису кусочек вяленого мяса. Зубы у него были уже не те, чтобы расправиться с ним в один момент, но какое-то время слышалось лишь усердное чавканье. Затем установилась тишина, если не считать шума колес и стука копыт.
Когда мы отъехали к полям, я все же попыталась ее чем-то разбавить.
- Вы уже решили, какое платье надеть первым?
- Они все одинаковы: скучные и глухие.
- Это не так: у черного с неглубокой проймой идет небольшая вышивка по краю, а у другого даже посеченные рукава… - Я все же не смогла сдержать неодобрения в голосе, вспомнив их форму.
Куда лучше скромные прилегающие без всяких украшений, могущих зацепиться за что угодно – к примеру, за чей-то взгляд.
На этом мои мысли потекли к вопросу о том, как примут Алекто при дворе. Скользнув взглядом по ее волосам, я мысленно приглушила их цвет. Предок-предком в генеалогическом древе Рогира, но никто не может помешать людям шептаться за спиной. Вдруг придворные будут коситься на Алекто, Эли и Каутина точно так же, как всегда косились на Морхольтов? Даже невзирая на то, что теперь наша древняя кровь разбавлена кровью рода Рогира…
Мимо окна проехал Эли. Его лицо светилось от восторга, щеки раскраснелись – скоро они совсем обветрятся. Надо бы наказать лекарю, которого мы взяли с собой, чтоб составил на первом же привале мазь.
- Эли, будь осторожен, не свешивайся так с седла.
- Не беспокойтесь, миледи, со мной все хорошо! – крикнул он, на ходу разбив палкой комок снега на придорожном кусту.
Ледяные крупинки брызнули во все стороны.
- Я за ним пригляжу, - негромко произнес Каутин, подъезжая, и выхватил у Эли палку.
Тот надулся и отвернулся к заснеженному полю, а потом пришпорил коня и приблизился к едущему на ослике лекарю, похожему в своем ворохе одежд на куль, и принялся терзать его вопросами, вроде тех, могут ли волосы расти вдвое быстрее, если к ним прикладывать подорожник.
Скользнув взглядом по белому насту, покрывавшему все вокруг, сколько хватало глаз, я перевела его в повозку.
Алекто о чем-то задумалась, рисуя пальцем узор на сидении. Я же задумалась о месте, в которое мы едем. Более не существовало прежнего замка на Хидрос. Вернее, он был, но с тех пор, как озеро полностью обмелело, а прежний Покровитель погиб или вернее будет сказать «прекратил существование», все там начало приходить в упадок. Судя по слухам, та же участь постигла и сад, и даже камни стен стали разрушаться на глазах, что вынудило людей переселиться в новое место. Там уже когда-то был древний город. Королевская семья заложила новый замок и основала вокруг столицу.
Это чужеродное слово рождало в голове тревожные мысли. Те города, в которых мы с Людо когда-то успели побывать, не вызывали ничего, кроме желания поскорее их покинуть. Что если и это место окажется столь же отталкивающим?
Впрочем, какое мне дело до всего этого, если совсем скоро я увижу Омода. Cердце забилось чаще. Я безотчетно погладила сиденье, в сундучке под которым ехал мой любимый медальон.
Лицо Алекто стало слегка озабоченным. Она изредка хмурилась и покусывала губу – похоже, и ее одолевали какие-то сомнения. Но со мной она ими, конечно, не делилась.
Тут повозку тряхнуло, и мы остановились.
- В чем дело?
- Менестрель больше не может ехать верхом, - произнес ехавший рядом сэр Вебрандт.
- Так пусть ему помогут.
- Он совсем озяб, - пояснил Каутин. – Быть может, вы возьмете его к себе? Хотя бы на время.
- Конечно, нет! Ты ведь знаешь, что мы с Алекто не можем ехать в компании постороннего мужчины.
- К нам мог бы подсесть Эли, - предложила Алекто. - Для соблюдения приличий.
Я поджала губы.
- Что ж, ладно. А Эли пусть останется в седле.
Мужчины помогли менестрелю забраться к нам, поддерживая его так, будто тот уже приготовился кончаться. Тяжело плюхнувшись на сидение, музыкант какое-то время только тяжко хрипел с прикрытыми глазами. Наконец, распахнул их и уставился на нас с Алекто, которая пересела и теперь была рядом со мной.
- Простите, миледи и миледи, - голос его звучал надтреснуто. – Я не приучен к поездкам верхом. Передвижение в телеге куда как проще и привычнее для моих костей.
- Буду вам очень благодарна, если вы воздержитесь от упоминания частей своего тела при моей дочери.
Мужчина, возраст которого, верно, уже плотно подобрался к четвертому десятку, покраснел. Примерно через час он уже полностью обогрелся и даже попробовал струны виелы смычком, сокрушаясь, что инструмент мог потерять свое «дивное» звучание из-за пытки холодом.
- Посмотрите, миледи.
Я повернулась, но Алекто смотрела не на меня, а в окно на лес. Вдоль дороги, на границе света и тени, бежал какой-то силуэт. Изредка он отставал, но потом снова выныривал, стараясь держаться наравне с повозкой. Последние лучи упали на него, и глаза вспыхнули желтым огнем. Вульпис зашипел.
- Отодвиньтесь от окна, Алекто, - быстро произнесла я.
- Это волк, - встревоженно посмотрела она.
- Вижу. Но он один, а нас много, он не посмеет приблизиться. Беспокоиться не о чем.
Снова выглянув через какое-то время, я с облегчением отметила, что он пропал.
На ночь нам с Алекто установили шатер. Судя по взгляду менестреля, он был бы не прочь тоже там переночевать. Но его пустили лишь на время ужина, чтобы развлекал нас. Мужчина водил смычком по струнам инструмента, негромко подпевая хриплым и одновременно звонким голосом. Алекто забыла об исходящей паром чаше с бульоном, задумчиво глядя на него. По губам блуждала легкая улыбка: мысли ее были далеко. В углу посапывал Эли. Каутин вызвался остаться на дежурстве, хотя, как сын лорда, не обязан был этого делать.
