Я даже не догадывалась, как сильно Лар меня любит. Он следил за мной всё это время. Каждый день, каждый час я была под его «колпаком». Он оберегал меня на расстоянии.
Долго рассматривала снимок, где я в форме «Аэды» встречаю пассажиров с вежливой улыбкой. Красный цвет мне идёт, так всегда уверял Саша, и не лгал. Я светилась от счастья, преисполненная гордостью. Это был мой первый рейс. Я помню своих первых пассажиров, так как намаялась с ними, учтиво выслушивая капризы. Но я никак не могла взять в толк, откуда меня сфотографировали. Кто-то стоял на причале для випов? Или один из пассажиров сделал этот снимок? Стала вспоминать, кто вообще заходил на борт. Семейная пара дворянского рода, бизнесмен из Москвы с партнёрами, которые и создали мне проблемы, правда, они тогда перепили, но и тут мне на выручку пришёл телохранитель четы. Он попросил их не шуметь, чтобы не мешать остальным. И кто из них мог сделать этот снимок?
Как же сложно понять Лара, который всегда был рядом, но продолжал держать меня в неведении о своём присутствии в моей жизни. Хотя он сразу предупредил меня в тот далёкий вечер, под сводами самого приличного ресторана, в который меня пригласил, что я его пара. Что только с ним я познаю истинную любовь и стану счастливой.
– Да что же я глупая такая, – тихо вздохнула, отталкиваясь от стола и нервно вставая.
Я заметалась по кабинету, пытаясь усмирить совесть, которая не давала покоя, всё глубже вонзая свои острые зубы мне в душу.
Как я не разглядела его любви? Почему мы с ним встретились так поздно? Почему я не сумела предать Сашку и предала своё сердце? Обманулась, отказавшись от любви Лара. А он простил, терпел и ждал. Сумела бы я так долго ждать любимого? Невозможно ждать так долго. Это тяжело, сердце постепенно отмирает. Чувство притупляется и засыпает.
Так произошло с любовью к Сашке. Я честно любила его. Наша любовь, словно ласковые лучи весеннего солнца, согревала, предвещая нечто лучшее в будущем. Именно это чувство, что всё будет, непременно и очень скоро, держало меня. Я парила на крыльях счастья, когда он прилетал. Мы долго не могли насытиться друг другом, каждый раз терялись для этого мира на сутки, а иногда и больше. Мы могли часами лежать в кровати, разморённые, смотреть друг другу в глаза, переплетать наши пальцы.
В тот момент я думала, что нет ничего лучше этих моментов, но, увы, ошиблась. Есть.
Подошла к окну и отдёрнула портьеры, чувствуя, что задыхаюсь. Рванула раму, впуская в кабинет свежий воздух и яркий свет. Рыдания рвались наружу, как будто душа стремилась вырваться. Я сама загнала себя в эту клетку. Сама себя заставила мучиться, обманываясь и веря в свою любовь.
Смогла ли бы я так долго продержаться, если бы не те сны, которые преследовали меня всё это время? Я пронизана ложью с головы до пят. Она пропитала каждую частичку моего тела. Я лживая, я обманщица, я падшая женщина. Дарить своё тело одному, а грезить другим.
– Госпожа! – услышала я окрик Макса, который в одно мгновение оказался рядом, оттащил меня от окна и начал его закрывать, обеспокоенно оглядываясь.
Опустошенно проследив, как прозрачные стены моей золотой клетки захлопнулись, отрезая меня от свежего воздуха и свободы, я медленно вернулась к столу и села в кресло, вновь посмотрев на себя в униформе стюардессы. Всего несколько дней назад я могла делать всё, что мне вздумается, спасать, кого хочется, а теперь за каждым моим шагом следят чужаки с извращенными понятиями, в сердцах которых нет места привязанности к постороннему ребенку. Нет, хуже. Вообще нет привязанности к детям. Моя непозволительная любовь к Иллариону как чёрная дыра затянула меня в этот непонятный мир лианцев.
– Вы нашли его? – тихо спросила Макса, закрывая папку и откидываясь на спинку сиденья. Кресло, как всё в этой комнате, несло налёт присутствия Лара.
Навязчиво, удушающе, но одновременно успокаивающе защищая. В этом была большая разница между лианцем и Сашей. С Романовым мне приходилось из кожи вон лезть, чтобы угодить, чтобы ему понравилось, а Шерр только посмотрит – и звёзды на моём небосклоне поменялись местами. Я словно принцесса, которую стерегут и исполняют любой каприз. Да, Лар готов ради меня на всё, казалось бы на всё. Вот только так ли это на самом деле, как узнать?
Лианец приблизился, требовательно всматриваясь мне в лицо, словно оценивал моё состояние.
– Всё хорошо, – попыталась я его успокоить, прекрасно понимая, о чём он подумал, когда зашёл в кабинет. По лицу видно, что считает меня суицидницей или просто чокнутой. – Просто душно стало.
– Я включу кондиционер, – нашёлся Макс.
– Не уходи от ответа. Вы нашли его? – остановила я лианца, который готов был сбежать от меня.
– Нет, – отозвался лианец, делая вид, что очень занят пультом.
Вот и всё. Надежда, что Лени потерялся, умерла, лопнула, как мыльный пузырь. Ведь смышленый мастер авантюр всегда находится прежде, чем ты понимал, что потерял его. Слишком самостоятельный и умный.
Сердце болезненно заняло, хотелось снова разрыдаться.
– Макс, есть выпить? – тихо поинтересовалась я, оглядывая книжные полки в поисках бара. Ведь должно же быть тут что-то припрятано.
– Есть, – развернулся ко мне Макс, и на его лице даже появилось облегчение. – Но сначала вы должны съесть что-нибудь. А то прилетит туяр, а вы от унитаза отойти не сможете. Неприлично. Так что давайте поедим, затем выпьем. Он скоро будет, ещё два часа осталось. Полиция прочёсывает все уголки в городе, к ним присоединились наши ищейки. Что-нибудь найдут. Вы только не впадайте в депрессию. Господин не любит женских слёз. Даже разговаривать не станет с вами – сбежит.
– Не хочу есть, – отказалась я от предложения.
Я вспомнила, как Лар объяснил интерес спецслужб к Лени – при нападении на лайнер украли много детей. Более подробную информацию я надеялась найти в сети. О таком невозможно умолчать. СМИ обязаны были ухватиться за скандальную весть и спустить всех собак на начальство космонадзора. Ведь они должны были следить за безопасностью полётов, но, как всегда, не справились со своей обязанностью. Нападение на корабль Сашки, как и смерть членов его команды, целиком и полностью вина космонадзора – так вещали журналисты, обвиняя начальника на пресс-конференциях.
Кажется, что было это так давно, но всего несколько месяцев прошло. И вот вновь такой удар по авторитету правительства Федерации и её министерствам. Хоть что-то, но я должна нарыть. Поэтому взялась за интерактивную панель, включая клавиатуру.
– Но, госпожа, вам нужны силы. Вы должны поесть, – как нянька пристал ко мне Макс.
– Вот теперь я понимаю, почему на тебя так злился Лени. Я сама могу решить, что мне есть и когда. Так что неси сюда что-нибудь лёгкое и выпить. Я тут надолго.
Лианец раздражённо зашипел, разразившись ругательством, пополняя мой словарный запас лианских слов, но подчинился.
Я же открывала всё новые окна на мониторе, читая заголовки о беспрецедентном случае, ставшем актом неслыханной дерзости. Как и говорил Лар, нападение пиратов было спланировано, даже выверено по времени. Лайнер вышел в мёртвую зону для радаров. Она длилась ровно десять минут, и пиратам хватило этого времени, чтобы напасть на беззащитный лайнер. Они шли по наводке, зная точное расположение кают, уровней и переходов, зная, где находятся охранники и пункт наблюдения. Им всё было известно, как и то, что Лени должен быть в эконом-классе среди детей интерната. Я прочитала о независимом расследовании одного журналиста, который выдвигал теорию, что именно за ними и охотились пираты. Наравне с сиротами пропало еще несколько мальчиков в возрасте от пяти до девяти лет. Как выразился журналист, нападающие хватали любого подвернувшегося под руку ребёнка, отдавая предпочтение мальчикам, но несколько девочек тоже попали в плен.
Переговоров с пиратами никто не вёл, так как очень скоро большая часть похищенных детей нашлась на астероиде. Преследуемые полицией, пираты обманным манёвром отвлекли от себя внимание, сбросив контейнер, в котором и оказались дети. Те полицейские, которые открывали его, рассказывали, как напуганные дети в страхе жались друг к другу. Многие были травмированы во время падения контейнера на поверхность астероида, некоторые без сознания, но обошлось без жертв. Чудо, что обшивка не треснула, так как дети оказались без скафандров и могли не только замерзнуть, а умереть от нехватки кислорода.
Пиратов нагнать не удалось, как и спасти остальных детей. Журналист сделал свой вывод: пиратам нужна живая сила, новая кровь, солдаты, которых взрастят в грехе и пороке.
Другой журналист уверяет, что детей ещё можно спасти, что правительство должно послушать общественное мнение и пойти на переговоры с пиратами с целью выкупа заложников.
Общественное мнение было однозначным – наше правительство никуда не годно, и пора уже выбирать нового президента, который будет радеть о своих гражданах.
Открыв следующий заголовок, я включила видео, где капитан Данте отвечал на вопросы репортёров. За его спиной я видела, как эвакуировали пассажиров. Полицейские пытались держать журналистов подальше от пострадавших, оттесняя собой напирающих акул пера. Они, как хищники, живой волной накатывались на служителей порядка, стоило вблизи пройти спасателю, ведущему пассажира к аэрокару экстренной помощи.
Выглядело это жутко, так как пострадавших насчитывалось около сотни, это не считая погибших. Среди них я нашла имена дяди Майкла и двух его племянников, старшего помощника капитана, который первым оказал сопротивление пиратам и успел забаррикадировать одну из дверей в вип-класс, не давая тем самым захватить управление лайнером. Ещё я с болью заметила за спиной капитана, как из лайнера на носилках четверо мужчин в форме спасателей осторожно вынесли Стасю – стюардессу эконом-класса, один держал капельницу на весу, требуя очистить проход. Девушка стонала, мотая головой, приводя меня в тихий ужас. Её лицо было в крови, белоснежная повязка промокла, окрашиваясь в красный цвет.
Мы вместе с этой девушкой выпустились из института. Одновременно же были приняты на работу. Только я шла вверх по карьерной лестнице – пусть и под осуждающие сплетни, а Стася, как и прежде, работала в эконом-классе.
Кому нужно сказать спасибо за то, что я избежала участи однокурсницы? Я уже сомневалась, что моё повышение – акт доброй воли начальства космопорта. Во всём мне виделась рука Лара, который двигал мной, заставляя идти к нему навстречу.
Макс беззвучно открыл дверь, держа поднос на одной руке, приблизился к столу и поставил передо мной тарелку с мясной нарезкой, бокал и бутылку вина. Затем отставил поднос и начал открывать вино. Прозрачное стекло позволяло оценить густоту гранатового напитка, который играл бликами света. После просмотра кадров трагедии я пыталась не думать о схожести вина по цвету с кровью. Пытаясь абстрагироваться, взяла бокал, чтобы пригубить напиток, который оказался с ягодными нотками. Вино приятно ласкало язык, окутывало, легко скатываясь вниз по гортани, принося с собой тепло. Я прикрыла глаза и сделала ещё глоток, который мне так нужен был для успокоения. Страшно было подумать, как теперь будут жить родственники моих коллег, которые больше не вернутся домой. Я прошла этот этап и знала, сколько слёз прольётся, прежде чем боль утихнет. Не пройдёт – лишь запрячется в уголках души и будет точить её в глухую полночь, когда просыпаешься от чувства потери и одиночества. Когда хочешь позвать, но понимаешь, что некого больше звать.
– Спасибо, – выдохнула я, как только смогла справиться с собой.
– Не за что, госпожа, – ответил лианец, чуть кланяясь. – Но не стоит…
Ну что за тип! Поставила бокал и махнула ему рукой, перебивая на полуслове:
– Всё, иди. Сама знаю, что напиваться не стоит.
Макс никуда не ушёл, но замолчал. А потом сел в первое кресло с правой стороны длинного стола. Тяжело вздохнув, я воззрилась на лианца, понимая, что не смогу под его тяжёлым немигающим взглядом продолжить свои изыскания, да и насладиться вином на полную катушку тоже.
– Макс, можешь идти и заниматься своими делами, – намекнула, что я его не держу, и он мне откровенно мешает.
– Моё дело быть с вами. Ни на шаг не отходить, – возразил лианец, хмуря брови.
Отлично! Вот же засада. Хотя, может, проще не рыться в сети, а спросить напрямую у лианца. Например, я ни разу не слышала, чтобы на их корабли совершались нападения.
– Скажи, а пираты нападают на лианские корабли? – закинула я удочку, пытаясь понять, смогу ли я разговорить Макса. Ведь в парке он отвечал на мои вопросы.
– Нет, – уверенно ответил он, усмехнувшись, и объяснил, прочитав немое изумление на моём лице: – Мы же отомстим. Не пощадим никого. Жизнь за жизнь – такой закон. По первости нападали, как без этого. Но после того, как получили жёсткий отпор, одумались. У нас и без пиратов хватает проблем.
– Каких? – удивилась я, желая узнать побольше об их жизни, она сильно отличалась от земной. В лианцах было много чуждого, первобытного, животного.
– Между кланами идёт постоянная борьба. Каждый желает укрепить своё положение, захватывая чужие территории.
Я замерла, испуганно слушая Макса. Получалось, что не всё так спокойно в жизни Лара, как он и предупреждал. Он боится за меня, беспокоится. Ограждает от распрей, которые постоянны в его жизни. А он глава. Он должен быть сильным, но у него есть слабое место – это я.
– А клан Шерр? Наш клан, он сильный? – осторожно уточнила я, цепляясь за бокал вина, как за спасательный круг в бушующем море.
– Без сомнения, – гордо отозвался Максимилиан. – Туяр всё сделал для этого. Он первый, кто смог победить более старшего и опытного бойца – своего отца. Я сам видел этот поединок. Наш туяр отчаянно сражался, сильно пострадал, но одержал победу, отобрав у отца клан и вернув себе фамилию.
– Фамилию?
– Отец изгнал его из клана, лишив всех прав и фамилии.
– Какие жестокие у вас порядки, – потрясённо прошептала, усаживаясь в кресло поудобнее и чувствуя неудержимое желание оказаться поскорее в объятия мужа. – Он же был ещё ребёнком.
Я даже представить себе не могла чувства матери Лара, которую так запросто, с сыном на руках, позорно выставили вон. А ведь она точно любила отца Лара. Иначе бы нашла в себе силы двигаться дальше. И видя, как сильно любят лианцы, страшно представить, что она испытала, когда втоптали в грязь её сердце. Я поднесла к губам бокал, слушая Макса, который был на удивление словоохотливым и не таился, как это делал Лар.
– Он сын любовницы, даже не наложницы, и уж тем более не младшей жены.
Что?! Я поперхнулась вином, закашлялась, отставляя бокал от себя подальше, нечаянно забрызгав панель.
Макс, сердобольный барс, тут же подскочил и стал лупить меня по спине, отчего я чуть нос об стол не разбила.
– Всё! Всё, хватит! – с трудом просипела я.
Макс остановился и, взяв салфетки с подноса, стал вытирать панель. Но я отобрала их и требовательно приказала:
– Сядь и расскажи мне подробно про младших жён и наложниц!
Меня трясло от мысли, что у них распространено многожёнство. Что за пережитки прошлого?! Земляне давно отказались от такой дикости, законодательно утвердив моногамию.
– Госпожа, я должен уточнить…
Долго рассматривала снимок, где я в форме «Аэды» встречаю пассажиров с вежливой улыбкой. Красный цвет мне идёт, так всегда уверял Саша, и не лгал. Я светилась от счастья, преисполненная гордостью. Это был мой первый рейс. Я помню своих первых пассажиров, так как намаялась с ними, учтиво выслушивая капризы. Но я никак не могла взять в толк, откуда меня сфотографировали. Кто-то стоял на причале для випов? Или один из пассажиров сделал этот снимок? Стала вспоминать, кто вообще заходил на борт. Семейная пара дворянского рода, бизнесмен из Москвы с партнёрами, которые и создали мне проблемы, правда, они тогда перепили, но и тут мне на выручку пришёл телохранитель четы. Он попросил их не шуметь, чтобы не мешать остальным. И кто из них мог сделать этот снимок?
Как же сложно понять Лара, который всегда был рядом, но продолжал держать меня в неведении о своём присутствии в моей жизни. Хотя он сразу предупредил меня в тот далёкий вечер, под сводами самого приличного ресторана, в который меня пригласил, что я его пара. Что только с ним я познаю истинную любовь и стану счастливой.
– Да что же я глупая такая, – тихо вздохнула, отталкиваясь от стола и нервно вставая.
Я заметалась по кабинету, пытаясь усмирить совесть, которая не давала покоя, всё глубже вонзая свои острые зубы мне в душу.
Как я не разглядела его любви? Почему мы с ним встретились так поздно? Почему я не сумела предать Сашку и предала своё сердце? Обманулась, отказавшись от любви Лара. А он простил, терпел и ждал. Сумела бы я так долго ждать любимого? Невозможно ждать так долго. Это тяжело, сердце постепенно отмирает. Чувство притупляется и засыпает.
Так произошло с любовью к Сашке. Я честно любила его. Наша любовь, словно ласковые лучи весеннего солнца, согревала, предвещая нечто лучшее в будущем. Именно это чувство, что всё будет, непременно и очень скоро, держало меня. Я парила на крыльях счастья, когда он прилетал. Мы долго не могли насытиться друг другом, каждый раз терялись для этого мира на сутки, а иногда и больше. Мы могли часами лежать в кровати, разморённые, смотреть друг другу в глаза, переплетать наши пальцы.
В тот момент я думала, что нет ничего лучше этих моментов, но, увы, ошиблась. Есть.
Подошла к окну и отдёрнула портьеры, чувствуя, что задыхаюсь. Рванула раму, впуская в кабинет свежий воздух и яркий свет. Рыдания рвались наружу, как будто душа стремилась вырваться. Я сама загнала себя в эту клетку. Сама себя заставила мучиться, обманываясь и веря в свою любовь.
Смогла ли бы я так долго продержаться, если бы не те сны, которые преследовали меня всё это время? Я пронизана ложью с головы до пят. Она пропитала каждую частичку моего тела. Я лживая, я обманщица, я падшая женщина. Дарить своё тело одному, а грезить другим.
– Госпожа! – услышала я окрик Макса, который в одно мгновение оказался рядом, оттащил меня от окна и начал его закрывать, обеспокоенно оглядываясь.
Опустошенно проследив, как прозрачные стены моей золотой клетки захлопнулись, отрезая меня от свежего воздуха и свободы, я медленно вернулась к столу и села в кресло, вновь посмотрев на себя в униформе стюардессы. Всего несколько дней назад я могла делать всё, что мне вздумается, спасать, кого хочется, а теперь за каждым моим шагом следят чужаки с извращенными понятиями, в сердцах которых нет места привязанности к постороннему ребенку. Нет, хуже. Вообще нет привязанности к детям. Моя непозволительная любовь к Иллариону как чёрная дыра затянула меня в этот непонятный мир лианцев.
– Вы нашли его? – тихо спросила Макса, закрывая папку и откидываясь на спинку сиденья. Кресло, как всё в этой комнате, несло налёт присутствия Лара.
Навязчиво, удушающе, но одновременно успокаивающе защищая. В этом была большая разница между лианцем и Сашей. С Романовым мне приходилось из кожи вон лезть, чтобы угодить, чтобы ему понравилось, а Шерр только посмотрит – и звёзды на моём небосклоне поменялись местами. Я словно принцесса, которую стерегут и исполняют любой каприз. Да, Лар готов ради меня на всё, казалось бы на всё. Вот только так ли это на самом деле, как узнать?
Лианец приблизился, требовательно всматриваясь мне в лицо, словно оценивал моё состояние.
– Всё хорошо, – попыталась я его успокоить, прекрасно понимая, о чём он подумал, когда зашёл в кабинет. По лицу видно, что считает меня суицидницей или просто чокнутой. – Просто душно стало.
– Я включу кондиционер, – нашёлся Макс.
– Не уходи от ответа. Вы нашли его? – остановила я лианца, который готов был сбежать от меня.
– Нет, – отозвался лианец, делая вид, что очень занят пультом.
Вот и всё. Надежда, что Лени потерялся, умерла, лопнула, как мыльный пузырь. Ведь смышленый мастер авантюр всегда находится прежде, чем ты понимал, что потерял его. Слишком самостоятельный и умный.
Сердце болезненно заняло, хотелось снова разрыдаться.
– Макс, есть выпить? – тихо поинтересовалась я, оглядывая книжные полки в поисках бара. Ведь должно же быть тут что-то припрятано.
– Есть, – развернулся ко мне Макс, и на его лице даже появилось облегчение. – Но сначала вы должны съесть что-нибудь. А то прилетит туяр, а вы от унитаза отойти не сможете. Неприлично. Так что давайте поедим, затем выпьем. Он скоро будет, ещё два часа осталось. Полиция прочёсывает все уголки в городе, к ним присоединились наши ищейки. Что-нибудь найдут. Вы только не впадайте в депрессию. Господин не любит женских слёз. Даже разговаривать не станет с вами – сбежит.
– Не хочу есть, – отказалась я от предложения.
Я вспомнила, как Лар объяснил интерес спецслужб к Лени – при нападении на лайнер украли много детей. Более подробную информацию я надеялась найти в сети. О таком невозможно умолчать. СМИ обязаны были ухватиться за скандальную весть и спустить всех собак на начальство космонадзора. Ведь они должны были следить за безопасностью полётов, но, как всегда, не справились со своей обязанностью. Нападение на корабль Сашки, как и смерть членов его команды, целиком и полностью вина космонадзора – так вещали журналисты, обвиняя начальника на пресс-конференциях.
Кажется, что было это так давно, но всего несколько месяцев прошло. И вот вновь такой удар по авторитету правительства Федерации и её министерствам. Хоть что-то, но я должна нарыть. Поэтому взялась за интерактивную панель, включая клавиатуру.
– Но, госпожа, вам нужны силы. Вы должны поесть, – как нянька пристал ко мне Макс.
– Вот теперь я понимаю, почему на тебя так злился Лени. Я сама могу решить, что мне есть и когда. Так что неси сюда что-нибудь лёгкое и выпить. Я тут надолго.
Лианец раздражённо зашипел, разразившись ругательством, пополняя мой словарный запас лианских слов, но подчинился.
Я же открывала всё новые окна на мониторе, читая заголовки о беспрецедентном случае, ставшем актом неслыханной дерзости. Как и говорил Лар, нападение пиратов было спланировано, даже выверено по времени. Лайнер вышел в мёртвую зону для радаров. Она длилась ровно десять минут, и пиратам хватило этого времени, чтобы напасть на беззащитный лайнер. Они шли по наводке, зная точное расположение кают, уровней и переходов, зная, где находятся охранники и пункт наблюдения. Им всё было известно, как и то, что Лени должен быть в эконом-классе среди детей интерната. Я прочитала о независимом расследовании одного журналиста, который выдвигал теорию, что именно за ними и охотились пираты. Наравне с сиротами пропало еще несколько мальчиков в возрасте от пяти до девяти лет. Как выразился журналист, нападающие хватали любого подвернувшегося под руку ребёнка, отдавая предпочтение мальчикам, но несколько девочек тоже попали в плен.
Переговоров с пиратами никто не вёл, так как очень скоро большая часть похищенных детей нашлась на астероиде. Преследуемые полицией, пираты обманным манёвром отвлекли от себя внимание, сбросив контейнер, в котором и оказались дети. Те полицейские, которые открывали его, рассказывали, как напуганные дети в страхе жались друг к другу. Многие были травмированы во время падения контейнера на поверхность астероида, некоторые без сознания, но обошлось без жертв. Чудо, что обшивка не треснула, так как дети оказались без скафандров и могли не только замерзнуть, а умереть от нехватки кислорода.
Пиратов нагнать не удалось, как и спасти остальных детей. Журналист сделал свой вывод: пиратам нужна живая сила, новая кровь, солдаты, которых взрастят в грехе и пороке.
Другой журналист уверяет, что детей ещё можно спасти, что правительство должно послушать общественное мнение и пойти на переговоры с пиратами с целью выкупа заложников.
Общественное мнение было однозначным – наше правительство никуда не годно, и пора уже выбирать нового президента, который будет радеть о своих гражданах.
Открыв следующий заголовок, я включила видео, где капитан Данте отвечал на вопросы репортёров. За его спиной я видела, как эвакуировали пассажиров. Полицейские пытались держать журналистов подальше от пострадавших, оттесняя собой напирающих акул пера. Они, как хищники, живой волной накатывались на служителей порядка, стоило вблизи пройти спасателю, ведущему пассажира к аэрокару экстренной помощи.
Выглядело это жутко, так как пострадавших насчитывалось около сотни, это не считая погибших. Среди них я нашла имена дяди Майкла и двух его племянников, старшего помощника капитана, который первым оказал сопротивление пиратам и успел забаррикадировать одну из дверей в вип-класс, не давая тем самым захватить управление лайнером. Ещё я с болью заметила за спиной капитана, как из лайнера на носилках четверо мужчин в форме спасателей осторожно вынесли Стасю – стюардессу эконом-класса, один держал капельницу на весу, требуя очистить проход. Девушка стонала, мотая головой, приводя меня в тихий ужас. Её лицо было в крови, белоснежная повязка промокла, окрашиваясь в красный цвет.
Мы вместе с этой девушкой выпустились из института. Одновременно же были приняты на работу. Только я шла вверх по карьерной лестнице – пусть и под осуждающие сплетни, а Стася, как и прежде, работала в эконом-классе.
Кому нужно сказать спасибо за то, что я избежала участи однокурсницы? Я уже сомневалась, что моё повышение – акт доброй воли начальства космопорта. Во всём мне виделась рука Лара, который двигал мной, заставляя идти к нему навстречу.
Макс беззвучно открыл дверь, держа поднос на одной руке, приблизился к столу и поставил передо мной тарелку с мясной нарезкой, бокал и бутылку вина. Затем отставил поднос и начал открывать вино. Прозрачное стекло позволяло оценить густоту гранатового напитка, который играл бликами света. После просмотра кадров трагедии я пыталась не думать о схожести вина по цвету с кровью. Пытаясь абстрагироваться, взяла бокал, чтобы пригубить напиток, который оказался с ягодными нотками. Вино приятно ласкало язык, окутывало, легко скатываясь вниз по гортани, принося с собой тепло. Я прикрыла глаза и сделала ещё глоток, который мне так нужен был для успокоения. Страшно было подумать, как теперь будут жить родственники моих коллег, которые больше не вернутся домой. Я прошла этот этап и знала, сколько слёз прольётся, прежде чем боль утихнет. Не пройдёт – лишь запрячется в уголках души и будет точить её в глухую полночь, когда просыпаешься от чувства потери и одиночества. Когда хочешь позвать, но понимаешь, что некого больше звать.
– Спасибо, – выдохнула я, как только смогла справиться с собой.
– Не за что, госпожа, – ответил лианец, чуть кланяясь. – Но не стоит…
Ну что за тип! Поставила бокал и махнула ему рукой, перебивая на полуслове:
– Всё, иди. Сама знаю, что напиваться не стоит.
Макс никуда не ушёл, но замолчал. А потом сел в первое кресло с правой стороны длинного стола. Тяжело вздохнув, я воззрилась на лианца, понимая, что не смогу под его тяжёлым немигающим взглядом продолжить свои изыскания, да и насладиться вином на полную катушку тоже.
– Макс, можешь идти и заниматься своими делами, – намекнула, что я его не держу, и он мне откровенно мешает.
– Моё дело быть с вами. Ни на шаг не отходить, – возразил лианец, хмуря брови.
Отлично! Вот же засада. Хотя, может, проще не рыться в сети, а спросить напрямую у лианца. Например, я ни разу не слышала, чтобы на их корабли совершались нападения.
– Скажи, а пираты нападают на лианские корабли? – закинула я удочку, пытаясь понять, смогу ли я разговорить Макса. Ведь в парке он отвечал на мои вопросы.
– Нет, – уверенно ответил он, усмехнувшись, и объяснил, прочитав немое изумление на моём лице: – Мы же отомстим. Не пощадим никого. Жизнь за жизнь – такой закон. По первости нападали, как без этого. Но после того, как получили жёсткий отпор, одумались. У нас и без пиратов хватает проблем.
– Каких? – удивилась я, желая узнать побольше об их жизни, она сильно отличалась от земной. В лианцах было много чуждого, первобытного, животного.
– Между кланами идёт постоянная борьба. Каждый желает укрепить своё положение, захватывая чужие территории.
Я замерла, испуганно слушая Макса. Получалось, что не всё так спокойно в жизни Лара, как он и предупреждал. Он боится за меня, беспокоится. Ограждает от распрей, которые постоянны в его жизни. А он глава. Он должен быть сильным, но у него есть слабое место – это я.
– А клан Шерр? Наш клан, он сильный? – осторожно уточнила я, цепляясь за бокал вина, как за спасательный круг в бушующем море.
– Без сомнения, – гордо отозвался Максимилиан. – Туяр всё сделал для этого. Он первый, кто смог победить более старшего и опытного бойца – своего отца. Я сам видел этот поединок. Наш туяр отчаянно сражался, сильно пострадал, но одержал победу, отобрав у отца клан и вернув себе фамилию.
– Фамилию?
– Отец изгнал его из клана, лишив всех прав и фамилии.
– Какие жестокие у вас порядки, – потрясённо прошептала, усаживаясь в кресло поудобнее и чувствуя неудержимое желание оказаться поскорее в объятия мужа. – Он же был ещё ребёнком.
Я даже представить себе не могла чувства матери Лара, которую так запросто, с сыном на руках, позорно выставили вон. А ведь она точно любила отца Лара. Иначе бы нашла в себе силы двигаться дальше. И видя, как сильно любят лианцы, страшно представить, что она испытала, когда втоптали в грязь её сердце. Я поднесла к губам бокал, слушая Макса, который был на удивление словоохотливым и не таился, как это делал Лар.
– Он сын любовницы, даже не наложницы, и уж тем более не младшей жены.
Что?! Я поперхнулась вином, закашлялась, отставляя бокал от себя подальше, нечаянно забрызгав панель.
Макс, сердобольный барс, тут же подскочил и стал лупить меня по спине, отчего я чуть нос об стол не разбила.
– Всё! Всё, хватит! – с трудом просипела я.
Макс остановился и, взяв салфетки с подноса, стал вытирать панель. Но я отобрала их и требовательно приказала:
– Сядь и расскажи мне подробно про младших жён и наложниц!
Меня трясло от мысли, что у них распространено многожёнство. Что за пережитки прошлого?! Земляне давно отказались от такой дикости, законодательно утвердив моногамию.
– Госпожа, я должен уточнить…
