– Да, сэр. Но это предположение. Так как там все выгорело, я сделала такой вывод.
– Почему вы, капитан Венс, не взорвали корабль? Зачем дали его захватить? – скользкий вопрос, на который я уже заранее придумала ответ.
Я уверенно взглянула в глаза отцу и отрапортовала:
– Там были дети, адмирал Венс. Враг сражался, отбивая корабль, думая, что там кто-то выжил. Мы оказали сопротивление, чтобы не развеять их уверенность в этом.
– Да, будет им сюрприз, когда откроют подарочек. Молодец, капитан. Можете быть свободны, – отпустил меня отец.
Я на ватных ногах вышла в коридор и, не останавливаясь, добрела до своей каюты. Только там позволила себе расслабиться и дать волю слезам. Еще долго в кошмарах мне снились глаза детей и скрюченные на полу тела, лежащие в лужах крови.
– Салли, да что происходит? – не выдержала Кэс и попыталась дернуть меня за плечо, чтобы развернуть.
Но Шейх крепко держал, и я не расцепляла руки.
– Мы потом зайдем, Кэс-с-с. Ей надо ус-с-спокоитьс-с-ся, – пообещал лацерт и, чуть отстранившись, поднял меня на руки, чтобы унести в спальню.
Я сидела на кровати и следила за тем, как Шейх расставлял на небольшом столике тарелки с фруктами, которые принес другой лацерт.
– Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной? – тихо спросила я, когда Шейх сел рядом, протягивая мне тарелочку с красными ягодами.
– С-с-салли, это тебе доставляет удовольствие страдать и мучиться. Ты не можешь себя простить. Ты не хочешь себя прощать. Ты упиваешься самоедством. С-с-сама унижаешь себя и отказываешься видеть хорошее. Это все ты, С-с-салли, – ласковый голос опять шел вразрез с едкими свистящими словами.
Серые пальцы поймали ягодку за зеленый стебелек. И казалось мне, что эта ягодка – я. Вишу на тонком стебельке – и удерживает меня только он, лацерт. Стоит ему разжать пальцы, я упаду вниз, обратно в тот кошмар, который ждал меня, и таких же, как я, ягодок. Но был и другой вариант – Шейх съест меня. Просто съест без остатка.
– Попробуй, это вкус-с-сно, – соблазнял лацерт, словно не замечая моего состояния.
А меня опять начала бить мелкая дрожь.
– Ох, С-с-салли, как с тобой сложно, – вздохнул он, отставляя тарелочку с красными ягодами.
Встал с кровати, чтобы обойти меня, пересесть мне за спину. Я отрешенно наблюдала, как он устраивается, приподнимая подушки. Шейх обхватил меня за талию и притянул спиной к своей груди, сцепляя руки в замок, чтобы не сбежала.
Я дернулась в его объятиях. Тепло его тела и аромат – все было так приятно, что я запаниковала. Это было неправильно. Неправильно наслаждаться обстановкой, сидя на кровати в объятиях врага. Нельзя еще сильнее сближаться с ним.
– Знаеш-ш-шь, почему я выбрал тебя? – прошептал лацерт.
– Нет, – я выдохнула и замерла в его руках.
На самом деле очень хотелось узнать причину, по которой выбор пал на меня. Просто распирало от любопытства.
– Ты не нашла своего места среди своих, – свистяще растягивая слова на свой манер, заговорил Шейх. – Тебе кажется, что ты чужая. Тебе хочется, чтобы тебя любили. Ради этого ты идешь на жертвы, не задумываясь. Ты готова была на все ради спасения Кэс-с-с. А Кэс-с-с ради тебя не поступила бы так.
Это оказалось больно. Очень подло и больно.
– Откуда тебе знать! – выкрикнула я, опуская голову.
Откуда он это знал? Я догадывалась, что привязанность с моей стороны сильнее. Ведь Кэс всегда была веселой и общительной. Она всегда находила общий язык с незнакомцами. Кэс популярна. Это у меня проблемы с общением. Это я цеплялась за нее, боясь остаться в одиночестве.
– Мне открываются души живых и даже мертвых. Я это знаю, С-с-салли. Я это видел. Она и сейчас сомневается в тебе. А ты не такая. Я вижу с-с-свет, которым ты сияешь изнутри. Ты не подвластна злу и пытаешься ему противостоять. Только это и остановило меня отдать свой голос-с-с за решение об уничтожении землян как рас-с-сы.
Я резко обернулась к нему лицом. Шейх тепло улыбался, разглядывая меня.
– Уничтожить? – не могла не переспросить я.
Это было страшно – осознать, что кто-то может уничтожить всю нашу расу. Мы завоевывали, но не истребляли.
– У нас ес-с-сть такое оружие, С-с-салли. Один выстрел – и нет вашей звезды. А нет звезды, погибнет все на планетах. И расселились бы вы на захваченных территориях. Это не выход, но вариант. Правда, я встретил тебя, и появилась надежда, что ты поймешь важность спасения мира. Я уверен, что есть еще такие же, как ты, сомневающиеся заблудшие души, которые не потеряли с-с-силы и готовы боротьс-с-ся со злом.
– Шейх, а если ты ошибся? – осторожно переспросила я, неуверенная в теории лацерта. Да, я не стала скрывать от себя, что думала об этом. Думала, что пора остановить наше правительство, даже мечтала о том, чтобы появилась такая сила, способная совершить чудо. Недовольных политикой миллионы, но все они из бедных и обездоленных, без связей и гроша за душой.
– Я верю в нас-с-с. У нас хватит с-с-сил. И ты поверь, – прошелестел голос Шейха.
Я покачала головой.
– Нет, невозможно. Даже если поднять людей, ничего не выйдет. Не хватит сил. Правительство не даст хода восстанию, задавит его в зародыше.
Эти мысли давно роились у меня в голове. Я наблюдала за теми, кто призывал свергнуть власть. И видела, как с ними расправлялись, показательно расстреливая.
Лацерт на мое сомнение ответил коротко:
– Я знаю.
А в душе у меня забрезжила надежда. Не знаю, отчего, но вдруг захотелось, чтобы все получилось. Хотелось показать людям, что можно жить без жестокости, без войн.
– С-с-съешь ягодку, – прошептал Шейх, нагибаясь вместе со мной за тарелочкой. – Она с-с-сладкая и вкус-с-сная.
Предложенное угощение призывно блестело круглыми боками. Осторожно поймав его за веточку, я отправила ягоду в рот. Слова лацерта были правдивы. Она оказалась сладкой и вкусной. Рот сразу наполнился слюной. Божественно вкусный сок сочился из ягоды. Я вернула ненужную веточку на тарелочку. Сглотнув, потянулась за следующей.
– Я знал, что тебе понравитс-с-ся. Мои любимые. Ягода называется итэм, растет в лес-с-сах неподалеку. Очень полезна, в ней много витаминов, – рассказывал лацерт, а я уже четвертую ела и не могла насытиться.
– Есть легенда, что однажды бог неба Уруш спустился на землю, чтобы отведать этих ягод, но попал в ловушку, которую расставила богиня плодородия Тшек. Уруш не мог сам выбраться из живых пут, которые оплели его тело. И тогда он стал звать Тшек, чтобы она помогла ему. Богиня появилась и потребовала выкуп за свободу.
– Какой? – поинтересовалась я, не заметив, как сильно увлекла меня история свистящего и шипящего ящера, и съела почти все угощение. В тарелочке осталось всего три ягоды и, памятуя, что Шейх их любит, я решила не жадничать.
– Чтобы обрести одну с-с-свободу, он должен потерять другую.
– Это как? – запуталась я.
В моем понимании свобода всего одна.
– Он с-с-стал ее мужем, – тихо рассмеялся Шейх.
Я замерла, пораженно глядя на тарелочку, где коварно блестели красные ягоды. Задавать новые вопросы стало страшно. Ведь зачем-то он рассказал эту сказку. Просто так лацерт ничего не делал, это я уже заметила. Серые пальцы Шейха взяли ягодку и поднесли к губам.
– Она накормила его этими ягодами, и он соглас-с-сился. Ведь приятнее жить вдвоем, чем коротать вечнос-с-сть в одиночес-с-стве.
Легенда закончилась, а я продолжала сомневаться. Лацерт доел по одной ягодки и отставил тарелку. Взяв меня за руку, переплел наши пальцы.
– С-с-салли, перес-с-стань думать глупос-с-сти. Я знаю, что противен тебе.
Я не ответила. Он тоже замолчал. Так и сидели на кровати – молча. Я глядела на наши сцепленные руки. Да, он мне был противен. Он не землянин, но я не хотела бы, чтобы это звучало так жестко. Неловко.
Я попыталась осторожно высвободить руку и сама выбраться из объятий лацерта, но он прижал меня сильнее.
– Посиди с-с-со мной, прошу. Прос-с-сто посиди. Я не обижаюсь, С-с-салли, и прекрас-с-сно тебя понимаю, – зарываясь носом в мои волосы, прошептал Шейх, согревая своим теплым дыханием мой висок.
Я расслабилась, поддаваясь на уговоры.
– Да, вот так, – похвалил Шейх, ослабляя хватку.
Мой взгляд постоянно возвращался к пустой тарелочке, меня грызли сомнения.
– Нет, С-с-салли. Это ничего не значит. Просто очень вкусные ягоды, – ответил Шейх на мой мысленный вопрос, который все не давал покоя.
Облегчение накрыло меня так, что вздох вырвался с губ. Я очень переживала, что попалась на очередную уловку ящера.
– Ты и попалас-с-сь, С-с-салли, – прошептал лацерт, прижимаясь губами к моей щеке.
Кончик раздвоенного языка пробежался по моей коже, вызывая жар во всем теле. Голова закружилась. Я словно плыла в странном мареве. Испуганно взглянула на лацерта, утонув в черном омуте его глаз.
– Сейчас все пройдет, это временное явление, – медленно и тягуче, нараспев успокаивал Шейх, особенно сильно свистя, убаюкивая, как ветер, что расшалился за окном дома, на Земле. – Ягода пьянит, расслабляет. Можешь поспать, я покараулю твой сон.
Да, меня клонило в сон. Веки словно свинцом налились. Жар все усиливался, тело плавилось. Закрыв глаза, почувствовала, как лацерт положил меня на кровать, обнимая.
– Уруш тоже попал во вторую ловушку богини. Опьяненный, он дал брачные клятвы Тшек, но потом протрезвел, и пришло осознание. Он разозлился. Была сильная гроза. Реки вышли из своих русел, деревья падали на землю. Уруш никак не мог простить богине обман. Но когда он успокоился, то увидел, что натворил и раскаялся. Сам пришел на поклон к богине, умоляя его простить. И Тшек простила его. Ведь она знала, на что шла, и считала, что понесла справедливое наказание от мужа. После этого супруги жили в мире и согласии. Но иногда Уруш бывает недоволен женой, и на небе сверкают молнии. Но все знают, стоит грозе закончиться, и бог неба подарит своей жене радугу.
Меня качало на волнах его шелестящего голоса. Перед внутренним взором появилась картинка, как лацерт с синим ирокезом преподносит жене на вытянутых руках радугу, стоя перед ней на коленях. Лацерта с зеленым ирокезом тепло ему улыбалась, склоняясь, чтобы подарить поцелуй.
– С-с-салли, у нас-с-с нет поцелуев, – тихо рассмеялся Шейх где-то над правым ухом.
– Не порти картинку, – я обиженно одернула его, глядя, как боги целуются.
– Маленькая ящерка, – смех Шейха приятно отозвался теплом в груди.
Ласковый голос вкупе с бережными поглаживаниями добавили светлых чувств к моменту. Ароматы моря и лимона, приправленные нотками мяты, приятно пленяли, заставляя уткнуться в грудь ящера.
Распахнув глаза, я стала рассматривать волокна туники. Они переплетались тесно, но аккуратно, были чуть распушенные, мягкие. Потрогала бусинки, перекатывая их подушечкой пальца. Так трогательно, что даже в носу зачесалось от слез.
– С-с-салли, – тихо позвал Шейх.
Я подняла голову, встретившись с ним взглядом. Лацерт поймал мою ладошку и притянул к своим губам. Язык защекотал кожу, я вздрогнула и попыталась забрать руку. Но Шейх лишь сильнее сжал ладонь и приложил к своей щеке.
– Я не могу заставить тебя пересилить твой страх. Ты сама должна это сделать, – нашёптывал мне лацерт, пронзая свистящими звуками. – Неприятно?
Я затравлено смотрела ему в глаза и не могла даже слово сказать. Я не могла ему признаться, что совсем не от отвращения дергаюсь. Что в голове у меня рождаются иные мысли. Те, которым нет места. Они не должны вообще возникать. И этот страх я точно не пересилю.
Теплая кожа под пальцами приятно ластилась. Сердце заходилось в груди. Лацерт отпустил ладонь, и я нехотя ее опустила, запоминая рельефность серой кожи.
– Дейс-с-ствие ягод прошло, – прошептал Шейх. – Я проведу тебя к дяде.
Кивнула, готовая сбежать, куда глаза глядят, только бы не смотреть на Шейха. Мне было очень неловко. Все как-то неправильно.
Шейх волновал меня. Знал это, добивался именно этого. В сомнении глядя на его широкую спину, пока шла за ним по коридору, я пыталась понять его замысел. Зачем ему моя привязанность? Сексуальной подоплёки, как ни пыталась, я не нашла. Если он меня соблазнял, то уж больно целомудренно.
Шейх чуть сбился с шага. Кинул на меня взгляд через плечо.
– Я что, не права? Мог ведь просто накинуться на меня, пока я была под действием ягод. И вообще, мог не церемониться, я же пленница, – с вызовом высказалась я, словно извиняясь за свои мысли.
Анализируя ситуацию, я все больше путалась в поступках лацерта, и он это прекрасно знал. Шейх остановился и развернулся ко мне всем корпусом, чтобы привычно обхватить за предплечья. Чуть нависая, он вкрадчиво спросил:
– А ты этого хочешь?
– Чего хочу? – недоуменно переспросила я, так как опять внимательно следила за его языком и не поняла, о чем он спросил.
– Чтобы я накинулс-с-ся на тебя. С-с-сплелся с тобой в тугой узел с-с-страсти?
Перед внутренним взором резко вспыхнула картинка, как мы с Шейхом обнимаем друг друга, обнажённые, разгоряченные. Мои ноги оплетают его. Его руки обнимают меня, зарываясь в волосы.
И так это было ярко и чувственно, что дух захватило. Я отшатнулась, испуганно всматриваясь в глаза Шейха. Его губ коснулась кривая горькая улыбка. Он отпустил руки и, не говоря ни слова, пошел вперед. Я попыталась успокоить сердце и восстановить дыхание. Меня всю трясло от пережитого. Это было невозможно ярко. Волнительно. Незабываемо соблазнительно.
– С-с-салли, – простонал лацерт и стремительно вернулся ко мне, заключая в объятия. – Все, успокойся, – потребовал он, ещё больше свистя от волнения. – Я понимаю, что для тебя это слишком. Понимаю, что тебе даже думать об этом страшно. Успокойся, я обещал, что не поцелую тебя, могу поклясться, что не буду делать так, как ты видела в мыслях.
Он там еще что-то говорил, а я просто стояла, уткнувшись ему в грудь, и дышала. Вдох-выдох. Мысли перестали скакать в голове, как блохи. Я взяла себя в руки.
– Легче? – обеспокоенно уточнил Шейх.
Кивнула в ответ. В горле все пересохло, и голос не слушался. Ладони лацерта медленно опустились вниз, поглаживая меня. Я не могла ошибиться – он действительно гладил меня, прежде чем взял за руку и опять повел за собой. Это начинало входить в привычку: цепляться за него.
В спальню Шейх нес меня на руках, поэтому я в тот раз не обратила внимания ни на кого в общем холле. Зато теперь лицом к лицу встретилась с недовольными лацертами. Шейх вел меня, прокладывая дорогу сквозь пёструю толпу от цветных ирокезов склоненных лацертов. Я оглянулась, желая проверить слова Шейха по поводу ненависти. И он был не прав. Я кожей ощущала негатив, который шел от каждого, кто смотрел нам вслед. Зеленые и желтые ничего не выражающие нечеловеческие глаза с продолговатыми зрачками провожали меня, а я захлебывалась от удушающей волны гнева, направленного на меня. Молчаливый укор порой больнее высказанной брани.
Но все это я уже проходила, и не раз, поэтому у меня выработался стойкий иммунитет на чужое презрение. Криво усмехнулась им в ответ.
Шейх чуть ли не силком затолкал меня в кабину лифта. Нажал на нужную кнопку и прижал к стене, недовольно зашипел на свой лацертный манер, выпуская на волю раздраженный язык:
– С-с-салли, перестань злиться! Ты просто не понимаешь. Ты не должна делать выводы столь поспешно.
– Почему вы, капитан Венс, не взорвали корабль? Зачем дали его захватить? – скользкий вопрос, на который я уже заранее придумала ответ.
Я уверенно взглянула в глаза отцу и отрапортовала:
– Там были дети, адмирал Венс. Враг сражался, отбивая корабль, думая, что там кто-то выжил. Мы оказали сопротивление, чтобы не развеять их уверенность в этом.
– Да, будет им сюрприз, когда откроют подарочек. Молодец, капитан. Можете быть свободны, – отпустил меня отец.
Я на ватных ногах вышла в коридор и, не останавливаясь, добрела до своей каюты. Только там позволила себе расслабиться и дать волю слезам. Еще долго в кошмарах мне снились глаза детей и скрюченные на полу тела, лежащие в лужах крови.
– Салли, да что происходит? – не выдержала Кэс и попыталась дернуть меня за плечо, чтобы развернуть.
Но Шейх крепко держал, и я не расцепляла руки.
– Мы потом зайдем, Кэс-с-с. Ей надо ус-с-спокоитьс-с-ся, – пообещал лацерт и, чуть отстранившись, поднял меня на руки, чтобы унести в спальню.
Глава 9. Соблазн
Я сидела на кровати и следила за тем, как Шейх расставлял на небольшом столике тарелки с фруктами, которые принес другой лацерт.
– Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной? – тихо спросила я, когда Шейх сел рядом, протягивая мне тарелочку с красными ягодами.
– С-с-салли, это тебе доставляет удовольствие страдать и мучиться. Ты не можешь себя простить. Ты не хочешь себя прощать. Ты упиваешься самоедством. С-с-сама унижаешь себя и отказываешься видеть хорошее. Это все ты, С-с-салли, – ласковый голос опять шел вразрез с едкими свистящими словами.
Серые пальцы поймали ягодку за зеленый стебелек. И казалось мне, что эта ягодка – я. Вишу на тонком стебельке – и удерживает меня только он, лацерт. Стоит ему разжать пальцы, я упаду вниз, обратно в тот кошмар, который ждал меня, и таких же, как я, ягодок. Но был и другой вариант – Шейх съест меня. Просто съест без остатка.
– Попробуй, это вкус-с-сно, – соблазнял лацерт, словно не замечая моего состояния.
А меня опять начала бить мелкая дрожь.
– Ох, С-с-салли, как с тобой сложно, – вздохнул он, отставляя тарелочку с красными ягодами.
Встал с кровати, чтобы обойти меня, пересесть мне за спину. Я отрешенно наблюдала, как он устраивается, приподнимая подушки. Шейх обхватил меня за талию и притянул спиной к своей груди, сцепляя руки в замок, чтобы не сбежала.
Я дернулась в его объятиях. Тепло его тела и аромат – все было так приятно, что я запаниковала. Это было неправильно. Неправильно наслаждаться обстановкой, сидя на кровати в объятиях врага. Нельзя еще сильнее сближаться с ним.
– Знаеш-ш-шь, почему я выбрал тебя? – прошептал лацерт.
– Нет, – я выдохнула и замерла в его руках.
На самом деле очень хотелось узнать причину, по которой выбор пал на меня. Просто распирало от любопытства.
– Ты не нашла своего места среди своих, – свистяще растягивая слова на свой манер, заговорил Шейх. – Тебе кажется, что ты чужая. Тебе хочется, чтобы тебя любили. Ради этого ты идешь на жертвы, не задумываясь. Ты готова была на все ради спасения Кэс-с-с. А Кэс-с-с ради тебя не поступила бы так.
Это оказалось больно. Очень подло и больно.
– Откуда тебе знать! – выкрикнула я, опуская голову.
Откуда он это знал? Я догадывалась, что привязанность с моей стороны сильнее. Ведь Кэс всегда была веселой и общительной. Она всегда находила общий язык с незнакомцами. Кэс популярна. Это у меня проблемы с общением. Это я цеплялась за нее, боясь остаться в одиночестве.
– Мне открываются души живых и даже мертвых. Я это знаю, С-с-салли. Я это видел. Она и сейчас сомневается в тебе. А ты не такая. Я вижу с-с-свет, которым ты сияешь изнутри. Ты не подвластна злу и пытаешься ему противостоять. Только это и остановило меня отдать свой голос-с-с за решение об уничтожении землян как рас-с-сы.
Я резко обернулась к нему лицом. Шейх тепло улыбался, разглядывая меня.
– Уничтожить? – не могла не переспросить я.
Это было страшно – осознать, что кто-то может уничтожить всю нашу расу. Мы завоевывали, но не истребляли.
– У нас ес-с-сть такое оружие, С-с-салли. Один выстрел – и нет вашей звезды. А нет звезды, погибнет все на планетах. И расселились бы вы на захваченных территориях. Это не выход, но вариант. Правда, я встретил тебя, и появилась надежда, что ты поймешь важность спасения мира. Я уверен, что есть еще такие же, как ты, сомневающиеся заблудшие души, которые не потеряли с-с-силы и готовы боротьс-с-ся со злом.
– Шейх, а если ты ошибся? – осторожно переспросила я, неуверенная в теории лацерта. Да, я не стала скрывать от себя, что думала об этом. Думала, что пора остановить наше правительство, даже мечтала о том, чтобы появилась такая сила, способная совершить чудо. Недовольных политикой миллионы, но все они из бедных и обездоленных, без связей и гроша за душой.
– Я верю в нас-с-с. У нас хватит с-с-сил. И ты поверь, – прошелестел голос Шейха.
Я покачала головой.
– Нет, невозможно. Даже если поднять людей, ничего не выйдет. Не хватит сил. Правительство не даст хода восстанию, задавит его в зародыше.
Эти мысли давно роились у меня в голове. Я наблюдала за теми, кто призывал свергнуть власть. И видела, как с ними расправлялись, показательно расстреливая.
Лацерт на мое сомнение ответил коротко:
– Я знаю.
А в душе у меня забрезжила надежда. Не знаю, отчего, но вдруг захотелось, чтобы все получилось. Хотелось показать людям, что можно жить без жестокости, без войн.
– С-с-съешь ягодку, – прошептал Шейх, нагибаясь вместе со мной за тарелочкой. – Она с-с-сладкая и вкус-с-сная.
Предложенное угощение призывно блестело круглыми боками. Осторожно поймав его за веточку, я отправила ягоду в рот. Слова лацерта были правдивы. Она оказалась сладкой и вкусной. Рот сразу наполнился слюной. Божественно вкусный сок сочился из ягоды. Я вернула ненужную веточку на тарелочку. Сглотнув, потянулась за следующей.
– Я знал, что тебе понравитс-с-ся. Мои любимые. Ягода называется итэм, растет в лес-с-сах неподалеку. Очень полезна, в ней много витаминов, – рассказывал лацерт, а я уже четвертую ела и не могла насытиться.
– Есть легенда, что однажды бог неба Уруш спустился на землю, чтобы отведать этих ягод, но попал в ловушку, которую расставила богиня плодородия Тшек. Уруш не мог сам выбраться из живых пут, которые оплели его тело. И тогда он стал звать Тшек, чтобы она помогла ему. Богиня появилась и потребовала выкуп за свободу.
– Какой? – поинтересовалась я, не заметив, как сильно увлекла меня история свистящего и шипящего ящера, и съела почти все угощение. В тарелочке осталось всего три ягоды и, памятуя, что Шейх их любит, я решила не жадничать.
– Чтобы обрести одну с-с-свободу, он должен потерять другую.
– Это как? – запуталась я.
В моем понимании свобода всего одна.
– Он с-с-стал ее мужем, – тихо рассмеялся Шейх.
Я замерла, пораженно глядя на тарелочку, где коварно блестели красные ягоды. Задавать новые вопросы стало страшно. Ведь зачем-то он рассказал эту сказку. Просто так лацерт ничего не делал, это я уже заметила. Серые пальцы Шейха взяли ягодку и поднесли к губам.
– Она накормила его этими ягодами, и он соглас-с-сился. Ведь приятнее жить вдвоем, чем коротать вечнос-с-сть в одиночес-с-стве.
Легенда закончилась, а я продолжала сомневаться. Лацерт доел по одной ягодки и отставил тарелку. Взяв меня за руку, переплел наши пальцы.
– С-с-салли, перес-с-стань думать глупос-с-сти. Я знаю, что противен тебе.
Я не ответила. Он тоже замолчал. Так и сидели на кровати – молча. Я глядела на наши сцепленные руки. Да, он мне был противен. Он не землянин, но я не хотела бы, чтобы это звучало так жестко. Неловко.
Я попыталась осторожно высвободить руку и сама выбраться из объятий лацерта, но он прижал меня сильнее.
– Посиди с-с-со мной, прошу. Прос-с-сто посиди. Я не обижаюсь, С-с-салли, и прекрас-с-сно тебя понимаю, – зарываясь носом в мои волосы, прошептал Шейх, согревая своим теплым дыханием мой висок.
Я расслабилась, поддаваясь на уговоры.
– Да, вот так, – похвалил Шейх, ослабляя хватку.
Мой взгляд постоянно возвращался к пустой тарелочке, меня грызли сомнения.
– Нет, С-с-салли. Это ничего не значит. Просто очень вкусные ягоды, – ответил Шейх на мой мысленный вопрос, который все не давал покоя.
Облегчение накрыло меня так, что вздох вырвался с губ. Я очень переживала, что попалась на очередную уловку ящера.
– Ты и попалас-с-сь, С-с-салли, – прошептал лацерт, прижимаясь губами к моей щеке.
Кончик раздвоенного языка пробежался по моей коже, вызывая жар во всем теле. Голова закружилась. Я словно плыла в странном мареве. Испуганно взглянула на лацерта, утонув в черном омуте его глаз.
– Сейчас все пройдет, это временное явление, – медленно и тягуче, нараспев успокаивал Шейх, особенно сильно свистя, убаюкивая, как ветер, что расшалился за окном дома, на Земле. – Ягода пьянит, расслабляет. Можешь поспать, я покараулю твой сон.
Да, меня клонило в сон. Веки словно свинцом налились. Жар все усиливался, тело плавилось. Закрыв глаза, почувствовала, как лацерт положил меня на кровать, обнимая.
– Уруш тоже попал во вторую ловушку богини. Опьяненный, он дал брачные клятвы Тшек, но потом протрезвел, и пришло осознание. Он разозлился. Была сильная гроза. Реки вышли из своих русел, деревья падали на землю. Уруш никак не мог простить богине обман. Но когда он успокоился, то увидел, что натворил и раскаялся. Сам пришел на поклон к богине, умоляя его простить. И Тшек простила его. Ведь она знала, на что шла, и считала, что понесла справедливое наказание от мужа. После этого супруги жили в мире и согласии. Но иногда Уруш бывает недоволен женой, и на небе сверкают молнии. Но все знают, стоит грозе закончиться, и бог неба подарит своей жене радугу.
Меня качало на волнах его шелестящего голоса. Перед внутренним взором появилась картинка, как лацерт с синим ирокезом преподносит жене на вытянутых руках радугу, стоя перед ней на коленях. Лацерта с зеленым ирокезом тепло ему улыбалась, склоняясь, чтобы подарить поцелуй.
– С-с-салли, у нас-с-с нет поцелуев, – тихо рассмеялся Шейх где-то над правым ухом.
– Не порти картинку, – я обиженно одернула его, глядя, как боги целуются.
– Маленькая ящерка, – смех Шейха приятно отозвался теплом в груди.
Ласковый голос вкупе с бережными поглаживаниями добавили светлых чувств к моменту. Ароматы моря и лимона, приправленные нотками мяты, приятно пленяли, заставляя уткнуться в грудь ящера.
Распахнув глаза, я стала рассматривать волокна туники. Они переплетались тесно, но аккуратно, были чуть распушенные, мягкие. Потрогала бусинки, перекатывая их подушечкой пальца. Так трогательно, что даже в носу зачесалось от слез.
– С-с-салли, – тихо позвал Шейх.
Я подняла голову, встретившись с ним взглядом. Лацерт поймал мою ладошку и притянул к своим губам. Язык защекотал кожу, я вздрогнула и попыталась забрать руку. Но Шейх лишь сильнее сжал ладонь и приложил к своей щеке.
– Я не могу заставить тебя пересилить твой страх. Ты сама должна это сделать, – нашёптывал мне лацерт, пронзая свистящими звуками. – Неприятно?
Я затравлено смотрела ему в глаза и не могла даже слово сказать. Я не могла ему признаться, что совсем не от отвращения дергаюсь. Что в голове у меня рождаются иные мысли. Те, которым нет места. Они не должны вообще возникать. И этот страх я точно не пересилю.
Теплая кожа под пальцами приятно ластилась. Сердце заходилось в груди. Лацерт отпустил ладонь, и я нехотя ее опустила, запоминая рельефность серой кожи.
– Дейс-с-ствие ягод прошло, – прошептал Шейх. – Я проведу тебя к дяде.
Кивнула, готовая сбежать, куда глаза глядят, только бы не смотреть на Шейха. Мне было очень неловко. Все как-то неправильно.
Шейх волновал меня. Знал это, добивался именно этого. В сомнении глядя на его широкую спину, пока шла за ним по коридору, я пыталась понять его замысел. Зачем ему моя привязанность? Сексуальной подоплёки, как ни пыталась, я не нашла. Если он меня соблазнял, то уж больно целомудренно.
Шейх чуть сбился с шага. Кинул на меня взгляд через плечо.
– Я что, не права? Мог ведь просто накинуться на меня, пока я была под действием ягод. И вообще, мог не церемониться, я же пленница, – с вызовом высказалась я, словно извиняясь за свои мысли.
Анализируя ситуацию, я все больше путалась в поступках лацерта, и он это прекрасно знал. Шейх остановился и развернулся ко мне всем корпусом, чтобы привычно обхватить за предплечья. Чуть нависая, он вкрадчиво спросил:
– А ты этого хочешь?
– Чего хочу? – недоуменно переспросила я, так как опять внимательно следила за его языком и не поняла, о чем он спросил.
– Чтобы я накинулс-с-ся на тебя. С-с-сплелся с тобой в тугой узел с-с-страсти?
Перед внутренним взором резко вспыхнула картинка, как мы с Шейхом обнимаем друг друга, обнажённые, разгоряченные. Мои ноги оплетают его. Его руки обнимают меня, зарываясь в волосы.
И так это было ярко и чувственно, что дух захватило. Я отшатнулась, испуганно всматриваясь в глаза Шейха. Его губ коснулась кривая горькая улыбка. Он отпустил руки и, не говоря ни слова, пошел вперед. Я попыталась успокоить сердце и восстановить дыхание. Меня всю трясло от пережитого. Это было невозможно ярко. Волнительно. Незабываемо соблазнительно.
– С-с-салли, – простонал лацерт и стремительно вернулся ко мне, заключая в объятия. – Все, успокойся, – потребовал он, ещё больше свистя от волнения. – Я понимаю, что для тебя это слишком. Понимаю, что тебе даже думать об этом страшно. Успокойся, я обещал, что не поцелую тебя, могу поклясться, что не буду делать так, как ты видела в мыслях.
Он там еще что-то говорил, а я просто стояла, уткнувшись ему в грудь, и дышала. Вдох-выдох. Мысли перестали скакать в голове, как блохи. Я взяла себя в руки.
– Легче? – обеспокоенно уточнил Шейх.
Кивнула в ответ. В горле все пересохло, и голос не слушался. Ладони лацерта медленно опустились вниз, поглаживая меня. Я не могла ошибиться – он действительно гладил меня, прежде чем взял за руку и опять повел за собой. Это начинало входить в привычку: цепляться за него.
В спальню Шейх нес меня на руках, поэтому я в тот раз не обратила внимания ни на кого в общем холле. Зато теперь лицом к лицу встретилась с недовольными лацертами. Шейх вел меня, прокладывая дорогу сквозь пёструю толпу от цветных ирокезов склоненных лацертов. Я оглянулась, желая проверить слова Шейха по поводу ненависти. И он был не прав. Я кожей ощущала негатив, который шел от каждого, кто смотрел нам вслед. Зеленые и желтые ничего не выражающие нечеловеческие глаза с продолговатыми зрачками провожали меня, а я захлебывалась от удушающей волны гнева, направленного на меня. Молчаливый укор порой больнее высказанной брани.
Но все это я уже проходила, и не раз, поэтому у меня выработался стойкий иммунитет на чужое презрение. Криво усмехнулась им в ответ.
Шейх чуть ли не силком затолкал меня в кабину лифта. Нажал на нужную кнопку и прижал к стене, недовольно зашипел на свой лацертный манер, выпуская на волю раздраженный язык:
– С-с-салли, перестань злиться! Ты просто не понимаешь. Ты не должна делать выводы столь поспешно.
