Оригинальность выражена в странных реакциях героев, более присущих маленьким избалованным девочкам, нежели парням-подросткам. Прочитав книгу, мы убедились, что это не случайность, а осознанный авторский ход. Но, как сказало выше уважаемое Обвинение, по этой причине все, что творится в книге, напоминает дешевый ярмарочный фарс и водевиль.
Суд утверждает оценку Обвинителя: 3 балла.
4. Проработанность образов главных персонажей
Обвинение
После прочтения книги нам стало интересно, что заставило автора выбрать такую тему и таких героев. Выяснилось, что львиную долю своего творчества Наталья Аверкиева посвятила старой музыкальной группе Tokio Hotel. Зная это, мы без труда уловили основу, лежащую в образах главных и некоторых второстепенных героев: Цветочек (принц Вильгельм, Вилл) — Билл Каулитц; Том — Том Каулитц. Автор переместил любимых музыкантов в средневековый антураж и придал им те черты, которые сам им придумал. В итоге «Цветочек», по нашему мнению, больше напоминает фанфик, чем роман.
Еще одна важнейшая деталь истории творчества Натальи Аверкиевой, по мнению Обвинения, должна быть непременно освещена здесь, так как без нее вообще почти невозможно понять образы главных героев, их мотивацию и образ мыслей. Во всяком случае, мы выражаем искреннюю надежду, что дело в этом, а не в том, что автор совсем не имел общения с подростками и взрослыми мужского пола.
Итак. 2010 год. Серия книг Натальи Аверкиевой для девочек-подростков «Подружки.ру». Главные героини, конечно же, девочки-подростки. Экспрессивные, далеко не всегда логичные, принимающие поспешные решения, в некоторых местах — истеричные. Но в то же время глубоко эмоциональные, нежные, романтичные, ценящие прикосновения. Все это нормально и, как правило, оправдано. Для девочек-подростков.
Обвинение видит самую прямую и неприкрытую связь и влияние этой серии книг на образы главных героев произведения «Цветочек». Потому что автор, очевидно, не видит разницы между подростками женского и мужского пола.
На протяжении всей книги братья-близнецы ведут себя исключительно как девочки-подростки. Истеричные, эмоциональные, абсолютно нелогичные поступки перемежаются с откровенно женскими мыслями о чувствах, отношениях, ощущениях, о физических прикосновениях к близкому человеку.
Если принять эту условность и воспринимать персонажей не как мальчиков, а как девочек, то их психологические реакции удается уложить хоть в какие-то рамки.
Итак рассмотрим образы главных героев книги «Цветочек».
Принц Вильгельм, по прозвищу Цветочек
Это прозвище почти все время упоминается в презрительной и издевательской эмоциональной гамме. Принца (!!!) так называют все. Вообще все. Даже отец-король. Даже в лицо.
Забитый, затюканный, вечно испуганный, полный страхов, почти ничему не обучаемый. Принца растят не как будущего главу государства, а как кролика в клетке: покормили, простыни сменили, одежду постирали и вернули в клетку.
Нам искренне непонятна такая форма жизни и воспитания наследного принца. И это совершенно никак и ничем не оправдано в книге. Такой жирный минус просто невозможно игнорировать. И тот факт, что Вилл — младший из близнецов, подобное отношение все равно не объясняет.
В тексте несколько раз говорится о том, что на Вилла был совершен целый ряд покушений. Вдобавок существует пророчество о том, что принц умрет от клинка. И видимо, автор считает эти факты достаточными для того, чтобы сделать из наследного принца параноидального шизофреника, забитого, неуважаемого, не имеющего должного образования. Также автор считает это достаточным обоснованием для абсолютно дикого обращения с сыном отца-короля, а также всех подданных, которые не проявляют ни тени уважения к своему принцу.
У него не было друзей в замке, потому что с глубокого детства внушалось, что опасность подстерегает его на каждом шагу, и кинжал врага вот-вот вонзится в спину или яд уже растворен в чаше. Из-за того, что он был принцем, его избегали дети придворных. За нелепую кличку над ним смеялись. За неумение драться и хрупкое, почти девичье сложение над ним издевались. ...
...Цветочек уходил в хранилище и читал. Грамоте его тоже научила кормилица...
Судя по всему, Наталья Аверкиева не читала ни одной достойной книги (научной или художественной) об истории средневековой Европы. И не знает, как именно была устроена жизнь принцев. Автору «Цветочка» неизвестно, что покушения на членов королевских семей не были редкостью, однако это не мешало им получать образование, ездить верхом, сражаться, общаться с подданными. И уж тем более это не делало принцев затворниками и загнанными париями, которых открыто презирает челядь.
Для предотвращения отравления венценосных особ существовали специальные люди, которые предварительно пробовали еду. Но в книге «Цветочек» принц просто ест только из рук своей кормилицы, которую теоретически могут и подкупить, и запугать, и обмануть — это скверная и нежизнеспособная альтернатива.
Королевские дети получали лучшее образование, если только не рождались слабоумными. Принцы всегда были окружены придворными, самыми достойными и благородными сверстниками, а также учителями. И их образование уж точно не ограничивалось уроками чтения от кормилицы и дальнейшим самостоятельным безразборным чтением всего подряд в библиотеке.
Описанная в книге жизнь принца выглядит смешно, глупо, нелогично, пахнет фарсом и самой обыкновенной фактической безграмотностью автора, который понятия не имеет о том периоде, о котором пытается писать. Да, «Цветочек» относится скорее к фэнтези, но автор сделал заявку на историчность, опубликовав в начале произведения длинный словарь терминов, связанных со средневековой одеждой, а также упоминает в тексте существующий в мире романа греческий язык. Исходя из этого, мы вольны предположить, что хоть какое-то соответствие с историческими реалиями должно быть.
Следующей своеобразной чертой образа принца Вильгельма является его постоянное и безоговорочное уподобление женщине. У принца просто нет ни малейшего шанса быть мужчиной, потому что автор изо всех сил делает из него то ли малолетнего гомосексуалиста или трансвестита, то ли просто девочку. Потому мы и упомянули серию книг «Подружки.ру». Обвинение очень надеется на то, что именно эта серия оставила свои штампованные следы, и автор просто по привычке, описывая мальчиков, пишет про девочек. Потому что если это не так, то дела обстоят еще хуже, и оба главных героя — просто гомосексуальные подростки.
...Вилл залюбовался темно-русым мальчишкой, его пружинистой ездой, азартному блеску в глазах, хищным выражением лица. Тем, как он ловко пригнулся, пропуская «меч» друга над собой, как ударил его сзади по пояснице, вызывая брань. Эмиль развернул своего жеребца, намереваясь догнать обидчика. Удар. Еще удар. Принц подскочил, нервно закусил палец, испуганно следя за Томом… — это описание первой встречи Вилла и Тома. Обвинение просто не может себе представить, чтобы 14-тилетний подросток, увидев вблизи первый раз в жизни другого подростка-мальчика, переживал за него, как влюбленная девочка. Вскакивал, заламывал руки и кусал пальцы.
Цветочек приземлился в грязь лицом. Окружающие хохотали. Он попытался встать, но ничего не вышло — скользко, снова спланировал в жижу. Опять попробовал подняться. И снова упал в грязь. Из глаз текли слезы досады. Он видел, как отец кривится и недовольно сплевывает, а Ханс качает головой. Ему было стыдно. Ему было больно. Ему было обидно. Но самое неприятное – Том ржал громче всех... — и снова сцена, где принц видит сверстника-мальчишку в лицо первый раз в жизни.
Так почему среди толпы насмехающихся подростков «самое неприятное» — то, что насмехается именно Том? Эта сцена целиком и полностью выглядит как сцена любви с первого взгляда всего этого инцестного броманса. И Обвинение просит Суд заметить, что если бы на месте принца была принцесса, то вся эта сцена выглядела бы абсолютно иначе. Тогда она казалась бы более естественной и эмоционально обоснованной. По всему выходит, что автор все же подспудно описывал в образе Цветочка не мальчика, а девочку.
...вот Тома с ними не было. И к концу недели принц так себя накрутил, что собрался уже посылать Лолу, чтoбы та поболтала с мальчишками и между делом узнала, куда делся Том. Да что греха таить, он бы и сам к ним спустился и спросил, только не хотел на глаза показываться… — и снова мы видим сцену безоглядной влюбленности одного мальчика в другого.
Принц, который всю свою жизнь сидел взаперти, боясь всего на свете, упал в грязь лицом и был жестоко осмеян челядинцем. Притом Вилл не обмолвился с Томом ни единым словом, но несмотря на это неделя разлуки с сыном сержанта (!!!) бьет бедного принца настолько сильно, что он готов попрать все свои жизненные правила, страхи, свою паранойю и сбежать, желая узнать, куда делся мальчик, который неделю назад издевался над ним на глазах всего двора.
При этом никаких объяснений и комментариев, никаких размышлений Вильгельма по поводу Тома автор не дает. Читатель вынужден оперировать только физическими реакциями принца. А реакции говорят о влюбленности Вильгельма в Тома. Безоговорочной и слепой.
Далее мы приведем несколько цитат, которые просто насквозь пропитаны гомосексуальным подтекстом. Именно эти сцены и этот подтекст опытные яойщицы назвали бы «невинно и без жести». Но Обвинение уверено более, чем полностью, что для среднестатистического нормального читателя эти сцены выглядят как абсолютно гомосексуальные и инцестные (коль скоро речь идет о братьях). О таких сценах в книге, еще раз отметим, жестко необходимо писать предупреждения в аннотации.
...Он счастливо улыбнулся Тому и взял его руки в свои, принялся осторожно и очень нежно гладить и массировать каждый палец, заставляя застоявшуюся кровь двигаться быстрее.
...Вилл не поверил собственным ушам — Том заговорил с ним! Том! Том заговорил с ним! В груди все ликовало и пело, кружилось в быстром хороводе, распускалось ромашками и яркими маками. Он очень осторожно убрал волoсы с его лица и вытер слезы. Посмотрел в синие лисьи глаза с длинными ресницами, которые доставали почти до бровей. Провел пальцем пo контуру лица от виска к подбородку, по перебитой брови, по белому, едва заметному шрамику на щеке.
— Я в тебя как в зеркало смотрюсь, — произнес удивленно. — Только у тебя родинки тут, — кончик пальца коснулся родинки под своей губой, а потом того же места под его, — родинки тут нет. А у меня тут нет, — прикосновение к родинке на его щеке, а потом на то же место к своей. Рывком обнял его опять, прижавшись щекой к макушке. Том не вырывался, не дергался, покрепче сцепил руки за спиной...
...Вилл выгнулся, поднимая обсуждаемую часть тела на поверхность. Том опять хихикнул и похлопал по животу. Потом внезапно отпустил его и пробежался пальцами по ребрам...
...Том гладил его по спине, виновато рассматривая ровный ряд позвонков, похожий на нанизанные под кожей бусины, на вздрагивающие острые лопатки, на выступившие косточки крестца. Убрал длинные русые волосы за ухо. Провел пальцем по мочке. Потом по своей. Еще раз по его...
...Я обожаю твою улыбку. Она самая прекрасная, самая восхитительная. Я не видел, чтобы кто-нибудь когда-нибудь улыбался так же красиво, как ты...
Ну и венец идеи. Сцена, ради которой, по нашим ощущениям, писалась вся книга. Не думайте, что это поцелуй двух братьев-близнецов! Это искусственное дыхание! Никакой жести. Просто все очень горячо (обвинение просит прощения за безудержный сарказм в этом моменте).
— Ты только живи, — прошептал, разрывая на груди котту и камизу. — Слышишь, живи!
Он начал вдувать сквозь приоткрытые губы воздух и нажимать на грудь, как вычитал в одной умной книге, в которой писали, что так мoжно заставить сердце биться...
Обвинение не может ответить на вопрос, зачем перед непрямым массажем сердца нужно было разрывать на груди брата всю одежду. Но мы очень надеемся, что это не для лишних очков эротизма. По идее, они же братья, и в сцене не должно быть совершенно никакого сексуального подтекста, но... один брат лежит без сознания, а второй без нужды рвет на нем одежду и вдувает воздух через приоткрытые губы… Случайность? Не думаем.
Кроме всего прочего, образ Вильгельма имеет целый ряд минусов, словно автор намеренно всеми силами делает принца ущербным и отмечает это при любом удобном случае. В образе принца нет абсолютно никакого достоинства. Автор постоянно наделяет его облик уничижительными определениями.
Принц бодрым шагом потрусил пo дороге
..он добрался до ближайшего мостика, перешел на другую сторону и пoсеменил вдоль берега…
Принц очень осторожно, двумя пальчиками, ощупал поврежденные запястья.
Прикрыв чресла руками, принц маленькими шажками направился к воде.
Принц,тонко подвывая и заламывая руки, последовал за ним.
Весь образ принца Вильгельма будто расколот или неумело сложен из кусков разных черт характера и мышления. Временами Вильгельм очень спокойный и рассудительный, знает много умных слов, исторических фактов и проявляет неожиданную для самоучки эрудицию. А иногда случается вот это:
— Мой младший брат — придурок, — разводил Том руками и умильно хлопал ресницами, когда прохожие, к которым подлетал восторженный принц с объятиями, бросали на него вопросительные взгляды...
— О! — обрадовался Цветочек. — Ни разу не видел нечисть живьем.
— Девушка, — расплылся в улыбке Вилл. — Девушка,идите к нам! У нас тут светло! Не ходите там! Там вурдалаки!
Никакая социальная неадаптированность не в состоянии объяснить подобное поведение. В конце концов принц не сидел в одиночной камере, видел людей вокруг себя и, очевидно, хотя бы в курсе, что люди странно относятся к «внезапным обнимашкам». А второй отрывок и вовсе слегка напомнил фильм «Иван Васильевич меняет профессию», где крепко выпивший царь знакомился и заигрывал с собственной царицей. Правда, в нашем случае принц точно не был пьян, и его предупредили об опасности.
Видимо, автор и сам не может ответить на вопрос, что же все-таки чувствует Вилл по-настоящему. То ли он до дрожи боится людей, смерти, клинка и яда? Или он, напротив, хочет обниматься с прохожими, прыгать на них, как дружелюбный хаски, и облизывать полные недоумения лица? Такое поведение после многих лет безудержной паранойи невозможно оправдать ничем, кроме наркотиков.
Точно так же автор никак не может определиться, умный этот персонаж или же он определенно дегенерат. Это два кардинально разных образа. И Обвинение хочет задать вопрос. В чем причина?
По нашему мнению, ответ прост — это фальшивый и абсолютно неживой образ. Плоская картонная болванка, которая двигается, говорит и транслирует эмоции согласно тому, чего в данный момент захотелось автору. Принц действует не исходя из своего характера, каким бы он ни был, а целиком подчинен ситуации.
Автору необходимо, чтобы принц был умным и рассудительным, — он становится таким. Автору нужно, чтобы он был ранимым и загнанным параноиком, трусливым мышонком, которого жалко всего насквозь, — он становится таким. Автору нужно, чтобы он был похож на обдолбанного умалишенного, что якобы смешно и умилительно, — и принц становится обдолбанным умалишенным.
Суд утверждает оценку Обвинителя: 3 балла.
4. Проработанность образов главных персонажей
Обвинение
После прочтения книги нам стало интересно, что заставило автора выбрать такую тему и таких героев. Выяснилось, что львиную долю своего творчества Наталья Аверкиева посвятила старой музыкальной группе Tokio Hotel. Зная это, мы без труда уловили основу, лежащую в образах главных и некоторых второстепенных героев: Цветочек (принц Вильгельм, Вилл) — Билл Каулитц; Том — Том Каулитц. Автор переместил любимых музыкантов в средневековый антураж и придал им те черты, которые сам им придумал. В итоге «Цветочек», по нашему мнению, больше напоминает фанфик, чем роман.
Еще одна важнейшая деталь истории творчества Натальи Аверкиевой, по мнению Обвинения, должна быть непременно освещена здесь, так как без нее вообще почти невозможно понять образы главных героев, их мотивацию и образ мыслей. Во всяком случае, мы выражаем искреннюю надежду, что дело в этом, а не в том, что автор совсем не имел общения с подростками и взрослыми мужского пола.
Итак. 2010 год. Серия книг Натальи Аверкиевой для девочек-подростков «Подружки.ру». Главные героини, конечно же, девочки-подростки. Экспрессивные, далеко не всегда логичные, принимающие поспешные решения, в некоторых местах — истеричные. Но в то же время глубоко эмоциональные, нежные, романтичные, ценящие прикосновения. Все это нормально и, как правило, оправдано. Для девочек-подростков.
Обвинение видит самую прямую и неприкрытую связь и влияние этой серии книг на образы главных героев произведения «Цветочек». Потому что автор, очевидно, не видит разницы между подростками женского и мужского пола.
На протяжении всей книги братья-близнецы ведут себя исключительно как девочки-подростки. Истеричные, эмоциональные, абсолютно нелогичные поступки перемежаются с откровенно женскими мыслями о чувствах, отношениях, ощущениях, о физических прикосновениях к близкому человеку.
Если принять эту условность и воспринимать персонажей не как мальчиков, а как девочек, то их психологические реакции удается уложить хоть в какие-то рамки.
Итак рассмотрим образы главных героев книги «Цветочек».
Принц Вильгельм, по прозвищу Цветочек
Это прозвище почти все время упоминается в презрительной и издевательской эмоциональной гамме. Принца (!!!) так называют все. Вообще все. Даже отец-король. Даже в лицо.
Забитый, затюканный, вечно испуганный, полный страхов, почти ничему не обучаемый. Принца растят не как будущего главу государства, а как кролика в клетке: покормили, простыни сменили, одежду постирали и вернули в клетку.
Нам искренне непонятна такая форма жизни и воспитания наследного принца. И это совершенно никак и ничем не оправдано в книге. Такой жирный минус просто невозможно игнорировать. И тот факт, что Вилл — младший из близнецов, подобное отношение все равно не объясняет.
В тексте несколько раз говорится о том, что на Вилла был совершен целый ряд покушений. Вдобавок существует пророчество о том, что принц умрет от клинка. И видимо, автор считает эти факты достаточными для того, чтобы сделать из наследного принца параноидального шизофреника, забитого, неуважаемого, не имеющего должного образования. Также автор считает это достаточным обоснованием для абсолютно дикого обращения с сыном отца-короля, а также всех подданных, которые не проявляют ни тени уважения к своему принцу.
У него не было друзей в замке, потому что с глубокого детства внушалось, что опасность подстерегает его на каждом шагу, и кинжал врага вот-вот вонзится в спину или яд уже растворен в чаше. Из-за того, что он был принцем, его избегали дети придворных. За нелепую кличку над ним смеялись. За неумение драться и хрупкое, почти девичье сложение над ним издевались. ...
...Цветочек уходил в хранилище и читал. Грамоте его тоже научила кормилица...
Судя по всему, Наталья Аверкиева не читала ни одной достойной книги (научной или художественной) об истории средневековой Европы. И не знает, как именно была устроена жизнь принцев. Автору «Цветочка» неизвестно, что покушения на членов королевских семей не были редкостью, однако это не мешало им получать образование, ездить верхом, сражаться, общаться с подданными. И уж тем более это не делало принцев затворниками и загнанными париями, которых открыто презирает челядь.
Для предотвращения отравления венценосных особ существовали специальные люди, которые предварительно пробовали еду. Но в книге «Цветочек» принц просто ест только из рук своей кормилицы, которую теоретически могут и подкупить, и запугать, и обмануть — это скверная и нежизнеспособная альтернатива.
Королевские дети получали лучшее образование, если только не рождались слабоумными. Принцы всегда были окружены придворными, самыми достойными и благородными сверстниками, а также учителями. И их образование уж точно не ограничивалось уроками чтения от кормилицы и дальнейшим самостоятельным безразборным чтением всего подряд в библиотеке.
Описанная в книге жизнь принца выглядит смешно, глупо, нелогично, пахнет фарсом и самой обыкновенной фактической безграмотностью автора, который понятия не имеет о том периоде, о котором пытается писать. Да, «Цветочек» относится скорее к фэнтези, но автор сделал заявку на историчность, опубликовав в начале произведения длинный словарь терминов, связанных со средневековой одеждой, а также упоминает в тексте существующий в мире романа греческий язык. Исходя из этого, мы вольны предположить, что хоть какое-то соответствие с историческими реалиями должно быть.
Следующей своеобразной чертой образа принца Вильгельма является его постоянное и безоговорочное уподобление женщине. У принца просто нет ни малейшего шанса быть мужчиной, потому что автор изо всех сил делает из него то ли малолетнего гомосексуалиста или трансвестита, то ли просто девочку. Потому мы и упомянули серию книг «Подружки.ру». Обвинение очень надеется на то, что именно эта серия оставила свои штампованные следы, и автор просто по привычке, описывая мальчиков, пишет про девочек. Потому что если это не так, то дела обстоят еще хуже, и оба главных героя — просто гомосексуальные подростки.
...Вилл залюбовался темно-русым мальчишкой, его пружинистой ездой, азартному блеску в глазах, хищным выражением лица. Тем, как он ловко пригнулся, пропуская «меч» друга над собой, как ударил его сзади по пояснице, вызывая брань. Эмиль развернул своего жеребца, намереваясь догнать обидчика. Удар. Еще удар. Принц подскочил, нервно закусил палец, испуганно следя за Томом… — это описание первой встречи Вилла и Тома. Обвинение просто не может себе представить, чтобы 14-тилетний подросток, увидев вблизи первый раз в жизни другого подростка-мальчика, переживал за него, как влюбленная девочка. Вскакивал, заламывал руки и кусал пальцы.
Цветочек приземлился в грязь лицом. Окружающие хохотали. Он попытался встать, но ничего не вышло — скользко, снова спланировал в жижу. Опять попробовал подняться. И снова упал в грязь. Из глаз текли слезы досады. Он видел, как отец кривится и недовольно сплевывает, а Ханс качает головой. Ему было стыдно. Ему было больно. Ему было обидно. Но самое неприятное – Том ржал громче всех... — и снова сцена, где принц видит сверстника-мальчишку в лицо первый раз в жизни.
Так почему среди толпы насмехающихся подростков «самое неприятное» — то, что насмехается именно Том? Эта сцена целиком и полностью выглядит как сцена любви с первого взгляда всего этого инцестного броманса. И Обвинение просит Суд заметить, что если бы на месте принца была принцесса, то вся эта сцена выглядела бы абсолютно иначе. Тогда она казалась бы более естественной и эмоционально обоснованной. По всему выходит, что автор все же подспудно описывал в образе Цветочка не мальчика, а девочку.
...вот Тома с ними не было. И к концу недели принц так себя накрутил, что собрался уже посылать Лолу, чтoбы та поболтала с мальчишками и между делом узнала, куда делся Том. Да что греха таить, он бы и сам к ним спустился и спросил, только не хотел на глаза показываться… — и снова мы видим сцену безоглядной влюбленности одного мальчика в другого.
Принц, который всю свою жизнь сидел взаперти, боясь всего на свете, упал в грязь лицом и был жестоко осмеян челядинцем. Притом Вилл не обмолвился с Томом ни единым словом, но несмотря на это неделя разлуки с сыном сержанта (!!!) бьет бедного принца настолько сильно, что он готов попрать все свои жизненные правила, страхи, свою паранойю и сбежать, желая узнать, куда делся мальчик, который неделю назад издевался над ним на глазах всего двора.
При этом никаких объяснений и комментариев, никаких размышлений Вильгельма по поводу Тома автор не дает. Читатель вынужден оперировать только физическими реакциями принца. А реакции говорят о влюбленности Вильгельма в Тома. Безоговорочной и слепой.
Далее мы приведем несколько цитат, которые просто насквозь пропитаны гомосексуальным подтекстом. Именно эти сцены и этот подтекст опытные яойщицы назвали бы «невинно и без жести». Но Обвинение уверено более, чем полностью, что для среднестатистического нормального читателя эти сцены выглядят как абсолютно гомосексуальные и инцестные (коль скоро речь идет о братьях). О таких сценах в книге, еще раз отметим, жестко необходимо писать предупреждения в аннотации.
...Он счастливо улыбнулся Тому и взял его руки в свои, принялся осторожно и очень нежно гладить и массировать каждый палец, заставляя застоявшуюся кровь двигаться быстрее.
...Вилл не поверил собственным ушам — Том заговорил с ним! Том! Том заговорил с ним! В груди все ликовало и пело, кружилось в быстром хороводе, распускалось ромашками и яркими маками. Он очень осторожно убрал волoсы с его лица и вытер слезы. Посмотрел в синие лисьи глаза с длинными ресницами, которые доставали почти до бровей. Провел пальцем пo контуру лица от виска к подбородку, по перебитой брови, по белому, едва заметному шрамику на щеке.
— Я в тебя как в зеркало смотрюсь, — произнес удивленно. — Только у тебя родинки тут, — кончик пальца коснулся родинки под своей губой, а потом того же места под его, — родинки тут нет. А у меня тут нет, — прикосновение к родинке на его щеке, а потом на то же место к своей. Рывком обнял его опять, прижавшись щекой к макушке. Том не вырывался, не дергался, покрепче сцепил руки за спиной...
...Вилл выгнулся, поднимая обсуждаемую часть тела на поверхность. Том опять хихикнул и похлопал по животу. Потом внезапно отпустил его и пробежался пальцами по ребрам...
...Том гладил его по спине, виновато рассматривая ровный ряд позвонков, похожий на нанизанные под кожей бусины, на вздрагивающие острые лопатки, на выступившие косточки крестца. Убрал длинные русые волосы за ухо. Провел пальцем по мочке. Потом по своей. Еще раз по его...
...Я обожаю твою улыбку. Она самая прекрасная, самая восхитительная. Я не видел, чтобы кто-нибудь когда-нибудь улыбался так же красиво, как ты...
Ну и венец идеи. Сцена, ради которой, по нашим ощущениям, писалась вся книга. Не думайте, что это поцелуй двух братьев-близнецов! Это искусственное дыхание! Никакой жести. Просто все очень горячо (обвинение просит прощения за безудержный сарказм в этом моменте).
— Ты только живи, — прошептал, разрывая на груди котту и камизу. — Слышишь, живи!
Он начал вдувать сквозь приоткрытые губы воздух и нажимать на грудь, как вычитал в одной умной книге, в которой писали, что так мoжно заставить сердце биться...
Обвинение не может ответить на вопрос, зачем перед непрямым массажем сердца нужно было разрывать на груди брата всю одежду. Но мы очень надеемся, что это не для лишних очков эротизма. По идее, они же братья, и в сцене не должно быть совершенно никакого сексуального подтекста, но... один брат лежит без сознания, а второй без нужды рвет на нем одежду и вдувает воздух через приоткрытые губы… Случайность? Не думаем.
Кроме всего прочего, образ Вильгельма имеет целый ряд минусов, словно автор намеренно всеми силами делает принца ущербным и отмечает это при любом удобном случае. В образе принца нет абсолютно никакого достоинства. Автор постоянно наделяет его облик уничижительными определениями.
Принц бодрым шагом потрусил пo дороге
..он добрался до ближайшего мостика, перешел на другую сторону и пoсеменил вдоль берега…
Принц очень осторожно, двумя пальчиками, ощупал поврежденные запястья.
Прикрыв чресла руками, принц маленькими шажками направился к воде.
Принц,тонко подвывая и заламывая руки, последовал за ним.
Весь образ принца Вильгельма будто расколот или неумело сложен из кусков разных черт характера и мышления. Временами Вильгельм очень спокойный и рассудительный, знает много умных слов, исторических фактов и проявляет неожиданную для самоучки эрудицию. А иногда случается вот это:
— Мой младший брат — придурок, — разводил Том руками и умильно хлопал ресницами, когда прохожие, к которым подлетал восторженный принц с объятиями, бросали на него вопросительные взгляды...
— О! — обрадовался Цветочек. — Ни разу не видел нечисть живьем.
— Девушка, — расплылся в улыбке Вилл. — Девушка,идите к нам! У нас тут светло! Не ходите там! Там вурдалаки!
Никакая социальная неадаптированность не в состоянии объяснить подобное поведение. В конце концов принц не сидел в одиночной камере, видел людей вокруг себя и, очевидно, хотя бы в курсе, что люди странно относятся к «внезапным обнимашкам». А второй отрывок и вовсе слегка напомнил фильм «Иван Васильевич меняет профессию», где крепко выпивший царь знакомился и заигрывал с собственной царицей. Правда, в нашем случае принц точно не был пьян, и его предупредили об опасности.
Видимо, автор и сам не может ответить на вопрос, что же все-таки чувствует Вилл по-настоящему. То ли он до дрожи боится людей, смерти, клинка и яда? Или он, напротив, хочет обниматься с прохожими, прыгать на них, как дружелюбный хаски, и облизывать полные недоумения лица? Такое поведение после многих лет безудержной паранойи невозможно оправдать ничем, кроме наркотиков.
Точно так же автор никак не может определиться, умный этот персонаж или же он определенно дегенерат. Это два кардинально разных образа. И Обвинение хочет задать вопрос. В чем причина?
По нашему мнению, ответ прост — это фальшивый и абсолютно неживой образ. Плоская картонная болванка, которая двигается, говорит и транслирует эмоции согласно тому, чего в данный момент захотелось автору. Принц действует не исходя из своего характера, каким бы он ни был, а целиком подчинен ситуации.
Автору необходимо, чтобы принц был умным и рассудительным, — он становится таким. Автору нужно, чтобы он был ранимым и загнанным параноиком, трусливым мышонком, которого жалко всего насквозь, — он становится таким. Автору нужно, чтобы он был похож на обдолбанного умалишенного, что якобы смешно и умилительно, — и принц становится обдолбанным умалишенным.
