Глава 1. Детство Славика.
***
- Смотри, смотри! Вон ещё один пожарник ползёт!
- Где? Где? – Витька наклонился над травой и присмотрелся к насекомому.
- Вот же! – Славик безбоязненно взял на ладошку красное шевелящееся существо.
- Нет! Ты чего? Это не пожарник! Пожарники не такие! Мне папка показывал.
- Как это, - не такие? Смотри! Он весь красный как пожарная машина, из-за этого и машины в такой красный цвет красят, что пожарники красные!
- Я спрошу у папки ещё раз, но он показывал мне другого жука. А этот называется солдатик.
Славику стало неприятно оттого, что у Витьки есть кого спросить про жука. Славику спросить было некого. Разве, что мамку? Да ещё непонятно, знает ли она ответ на этот вопрос. И ещё попробуй, застань её трезвой. А у пьяной, у неё, спрашивать бесполезно. Надо было оставить этот вопрос до полного выяснения на потом.
- Смотри-смотри! Вон жуки сцепилась два сразу! Чего это они?
- Чего, чего… Женятся они, - со знанием дела определил Витька.
- Женятся? Жуки? На ком? – почесал затылок Славик.
- А вот, смотри, - сколько калачиков выросло! – воскликнул Витька, заглянув за куст лопуха.
- Где? У, я их так люблю, они такие вкусные!
Мальчишки стали разбирать круглые листья низкорослой травы, которая уже формировала свои плоды. Плоды были маленькие, круглые, как пуговки на рубашке, завёрнутые в зелёненькую обёртку, и на вкус приятные, чем-то похожие на вкус кукурузы. Когда их насобираешь много, и потом все разом съешь, то потом долго не хочется есть.
Мальчишки съели по горсти «калачиков» и побежали ловить стрекозу. Стрекоза залетела на полянку паслёна и затерялась в зарослях.
- Смотри, тут и чёрный паслён, и желтый.
- Жёлтый, - это недозрелый, его нельзя есть, он ядовитый, - важно заявил Стасик, который давно сидел возле куста паслёна.
- Неправда! – возмутился Славик. - Я ел, и ничего. Вчера ел! И раньше ел. Живой же! – Славик в доказательство пошлёпал себя одновременно обеими ладонями по щекам.
- Но, лучше не есть, - не унимался Стасик.
- А вот ещё красный паслён! – сделал находку Витька.
- Красный тоже нельзя есть, он очень вредный, - опять стал пугать Стасик.
- Я и красный ел, - заметил Славик.
- Вот потому у тебя недавно живот и болел.
- Это когда?
- А помнишь, когда тебя твоя сестра приходила домой забирать?
- Ничего он у меня не болел! Ну, немного поболел, я потом сходил под иву и всё прошло. А Танька просто приходила звать меня макароны есть. Ты знаешь, какие вкусные макароны она у меня варит?
- Как хотите. Я не буду есть красный и жёлтый. И зелёный тоже не буду. Через два месяца в школу уже пойду, я хочу живым пойти.
- А паслён школе не мешает. Мы тоже с Витькой пойдём. Нас тоже записали.
***
В то лето Славке здорово повезло. Сестру Таньку дядя Серёжа позвал с собой на море съездить, а она уговорила его взять с собой в машину ещё и Славку. Он много места не займёт. Таня сама должна была думать не только о себе, но и о Славке. Ему в школу идти через два месяца, в первый класс, а у него ещё ничего не куплено к школе. Пусть хоть какую недельку побудет у моря, сил наберётся перед школой.
Славка загорал на берегу почти целыми днями. Он уже обгорел, покраснел, а потом и почернел за эту неделю.
«Ма-ам! Ма-ам! Ну, можно купаться?» мальчишка лет пяти, завёрнутый в полотенце, пытается докричаться до родителей, которые ушли на песчаную отмель и стоят тесно прижавшись. «Ма-ам», - на довольно низкой ноте продолжает выть детёныш, - «Ма-ам, у меня уже в горле всё пересохло! Можно купаться?» - о пересохшем горле пацан докладывает родителям, которые наконец-то пришли. «Орать меньше надо, чтобы горло не пересыхало», - резонно замечает мать…
У машины возле домика стоит мужик среднего возраста, чего-то ждёт, по второму разу протирает тряпкой фары своей машины. По лестнице, ведущей на второй этаж домика, поднимается миловидная худенькая девочка-блондинка в коротком халатике. Это Танька. Дядька прекращает свою возню, поворачивается в сторону девушки и пристально, не отрываясь, смотрит ей под подол. При этом от напряжения, вызванного необходимостью щуриться на солнце, лицо мужчины перекашивается, верхняя губа с правой стороны несимметрично приподнимается, полностью обнажая клык, для устрашения покрытый жёлтым металлом. Но, лестница, к сожалению, заканчивается, и девушка уходит за дверь. Мужчина неодобрительно качает головой из стороны в сторону, и для убедительности сплёвывает. Его лицо выражает осуждение. Славке непонятно, чем этому дядьке не нравятся Танькины ноги.
Ноги как ноги. Славка смотрит на свои. Почти такие же. Пусть на свои посмотрит. У него вообще они кривые и лохматые.
Приходит семья с ребёнком лет четырёх, а за ними чуть поодаль прибегает собачка, а сама она меньше кошки. Собачка лохматенькая, с хохолком на макушке, стянутым резиночкой. Хозяйка говорит: «И ты здесь!? А ну, домой!» Собачка без лишних разговоров и препирательств разворачивается и неспешно пробегая по береговой линии подняв ножку, мочится в море, потом падает на бочок, и набегающая волна омывает ей ножки и всё между ножек, не доходя до мордочки. Потом собачка вскакивает, и бежит через калитку в заданном направлении. Славик удивлён: "Это ж надо, она успела выучить, что означает команда «Домой!» на отдыхе!» А мальчишка этой семьи так и сидел настырно у воды, не откликаясь ни на какие команды родителей. Собачка оказалась послушнее. Почему? Не понятно, вроде из одной семьи.
О, а вот и негры, с предложением сфотографироваться с ними вместе! Почему-то ходят компаниями по трое. Боятся нас, что ли? А! Нет, они просто предлагают желающим повиснуть на палке, которую держат двое, чтобы всё выглядело так, будто парни несут пойманную добычу на костёр. Один мальчишка согласился, и они его поносили по берегу, но костра не нашли и отпустили. А третий из их команды фотографировал это всё.
Короче, того мальчика, что согласился на их услуги они и на плечи сажали, и на шест, как охотничью добычу вешали, и подбрасывали… Потом его мать подошла с кошельком к неграм, заплатила и они его отпустили.
Славик тоже так захотел. Его тоже подвесили как добычу, долго таскали по берегу, костра так и не нашли, а выкупать Славика было некому. Танька с дядей Серёжей куда-то уехали. Да, ещё неизвестно, есть ли у них деньги. Тогда негры связали Славику руки цветной верёвкой и повели за собой. Они, наверное, думали, что он испугается, а он и не испугался нисколько. Он уже представил, как это здорово, - ходить круглый год с ними по берегу и смешить отдыхающих. Но, парни дошли вон до того дерева на берегу и отпустили Славика, а свою верёвку цветную забрали.
Ещё одна семья пришла на берег с собакой. Чёрный пудель. Они разделись, постелили покрывало, дяденька снял с себя пояс с кошельком, тётенька положила в кошелёк свои колечки, телефон и они повесили сумку на ремне своей собаке на шею. Застегнули, чтобы не спадала. Взяли мяч и пошли купаться. А потом, когда устали, решили вернуться на берег. Вернулись. А собачка куда-то ушла по делам. И никто не видел, куда. Они долго ходили по берегу, знали её: «Найда! Найда!» Но, Найда не откликалась. Славик так и не увидел, чем у них дело кончилось. Потому, что Танька позвала его ужинать.
За пару дней до отъезда вся Славкина компания прилегла добрать солнышка на достаточно свободном пляже… Подходит, и рядом на камень садится в полуметре мальчишка лет двенадцати, сидит, смотрит на море, изредка бросая по обеим сторонам короткие взгляды. Потом он встал, походил, вернулся. Дядя Серёжа говорит: «Мальчик нарушает личное пространство чужих людей. Слишком близко держится. Странный мальчик». Поворачивает голову, и видит, что он стоит у него в ногах, внимательно смотрит ему в глаза и что-то тихо говорит… Дядя Серёжа не сразу разобрал, переспрашивает, а он наклоняется, берёт в руки чужие шлёпанцы и опять тихим голосом спрашивает: «Я вот не знаю, взять с собой или пусть лежат…» «А чьи они?», - спрашивает дядя Серёжа. «Крёстной. Ушла куда-то и не возвращается». Он говорит, - «Лучше возьми. Мы здесь недолго и уйдём». Понятно. Пацан, видимо, просто от переживания выглядел неадекватным. Вероятно, не мог решить, что лучше, - сообщить об исчезновении крёстной кому-то, или лучше молчать и ждать. Не видели мы больше того мальчишку. Но, и не слышно было на базе, чтобы кто-то пропадал. Славка тогда подумал: «А что бы я делал? Если бы Танька пропала на пляже? Хорошо, что с нами тем летом был рядом дядя Серёжа».
Да. Это вам не собачка с хохолком, которой только команду дай, они пописает, подмоется и домой бежит. С людьми всё не так просто.
По соседству расположились две семьи. Одна семья с чёрными волосами а другая с белыми. Женщины вполголоса разговорились, они к Славке ближе сидели, поэтому их разговор был слышнее, чем то, что говорили между собой их мужчины. Женщина с чёрными волосами интересуется,
- Вы недавно приехали? Незагорелые такие…
- Третий день. Боимся обгореть, вот под вечер только вышли. Наши часто страдают от этого, обгорят на солнце в первый же день, так потом весь отпуск не в отпуск.
- А вы откуда приехали?
- Мы из Воркуты. За вашим солнышком приехали.
«Ммм, из Воркуты. Наверное, это где-то далеко, за Саратовом». – подумал Славка.
- Да, мы сами не местные.
- С Кавказа? Муж у Вас такой, с характерным профилем.
- Да, он дагестанец, а я еврейка. Но, он не муж, мы гражданским браком живём. Чтобы дочку в школе травить не начали. Но, мы тоже не здесь живём, мы из Воронежа.
- Ну, да, где работу найдёшь, там и дом…
- У него свой бизнес, он запчастями торгует.
- А что, на большой земле могут и травить?
- Ой, мало ли вокруг всяких фашистов!? Не дают никому спокойно жить. Бережёного бог бережёт.
- Да, еврейская нация – они под богом ходят…
Дядя Серёжа резко встал и скомандовал: «Так, собираемся», - и явно раздражённый пошёл в сторону домика. Славка догнал его, попытался идти в ногу с ним, и чтобы отвлечь спросил: «Дядя Серёжа, а кто такие фашисты?»
- Выбрось из головы, - ответил дядя Серёжа.
***
На выезде с южных краёв машина проходит Зимовники. Выехав за город, останавливаются попить холодной водички из термоса. Выходят из посадок двое, брюнеты. Мать и ейный ребёнок, судя по окрасу и экстерьеру. Собаки. Вежливо подошли, остановились. Глазки, как пуговки. Отдали им куски сладкой булки, пожалели, что остатки обеда перед этим выложили на асфальт в городе. Им бы сейчас пригодилось… Очистили оставшиеся четыре яйца, налили в пластиковую ёмкость водички… Скушали, попили.
- Тань! Дядя Серёжа! Давайте возьмём их с собой?! А? Ну, хоть щенка только? Он мальчик.
Сестра качает головой и грустно улыбается. Дядя Серёжа отошёл к кустам.
- Славка, не канючь, - произнесла Таня.
***
До школы Славка с Витькой ходили одной дорогой. Весь сентябрь их по очереди провожали матери, а когда Славкина мать не могла, то провожала Танька, а потом они уже сами освоились. На одном из перекрёстков в течение всего сентября они наблюдали одну и ту же картину. Поутру собирались у перехода до десяти-пятнадцати собак. Но дорогу сами не переходили. Чего-то ждали. Со стороны девятиэтажек в одно и то же время шла в школу девочка лет 10 в красной курточке с красным рюкзачком. Она подходила к дороге, по которой всегда оживлённое автомобильное движение, дожидалась зелёного сигнала светофора, и ступала на проезжую часть. Вся компания четвероногих, окружив её, и поглядывая на неё, как на вожака, переходила дорогу. А, перейдя, спешили в разных направлениях, - у всех свои дела. Девочка никак не выражала своего внимания по отношению к ним. Она просто шла спокойно, уверенно, возможно, даже не особо замечая свою компанию.
Матери тоже заметили эту картину с переходом дороги, и просто строго наказали мальчикам придерживаться этой «собачьей» тактики. Дожидаться девочку и с ней переходить дорогу.
У Витьки со Славкой возникали по этому поводу вопросы. Как получилось, что именно эта девочка стала авторитетом для целой группы собак? Почему именно она? Как собаки пришли к единому мнению на этот счёт? Хотя в осмысленности поведения не откажешь в данной ситуации бездомным собакам.
***
Опять эта школа. Витьке очень не хочется каждый день идти туда.
Снова видеть этого Стасика, это просто выше его сил! Он вошёл в его жизнь три года назад. Не столько в его жизнь, сколько в жизнь его отца. До этого всё было совсем по-другому. Нет, родители конечно, были уже в разводе, но они с отцом жили у тёти Оли. Вместе. Не совсем настоящая, но, всё-таки, семья. У Витьки был отец. Хоть мать и говорила, что он забрал его к тёте Оле, чтобы не платить алименты, но, Витька не верил ей. И сестра Алинка к ним приходила, тогда вообще было всё по-человечески. И что им не хватало? Взяли и поссорились И они тогда ушли от тёти Оли. Витька к матери, а отец к бабушке, вернее тоже к матери, но, только, к своей.
А потом появилась эта, Стасикова мамочка, и пошло всё совсем не так, не по-человечески. Приехала она зачем-то со своим Стасиком, и устроила его в ту же школу, да ещё и в тот же класс, куда записали Витю. Отец так решил, типа, чтобы у них дружеские чувства возникли. И жить Стасик со своей матерью стали в доме, который достроил к тому времени отец. Втроём. Витька им был лишний. У тёти Оли не был лишним, а теперь лишний.
Витька пытался поначалу относиться к нему нормально, но он такой противный, со своими пухлыми щёчками, правильный такой, до тошноты. Но, поначалу Витька терпел, играл по их правилам, изображал родственные чувства. Долго не смог продержаться. Несколько раз было так, идут они из школы вдвоём, им немного по пути, и, если отец встречается, этот подхалим бежит к нему: «Папа, папа, а я сегодня пятёрку получил!» И всё норовит до отца дотронуться, и в глаза заглядывает. Типа, смотри, я же лучше, чем твой родной сын!
Ну, понятно, у него никогда отца не было, в смысле, кто-то записал его на свою фамилию, но, не жил с ним никогда. Кому такой урод нужен?! Подлиза щекастая! Чтобы этих противных сцен не видеть, Витька даже прогуливать стал, особенно в те дни, когда окончание уроков совпадало по времени с возвращением отца с обеда. Прогуливая школу, он их, хотя бы, не видел.
Он хотел как-то отомстить всем, думал, мол, буду называть кого-нибудь из мамкиных ухажёров папкой, но, язык не поворачивался. По-идиотски выглядеть не хочется…
Компьютер отец купил, а этот пользуется, как своим. Хвалится на переменах, что он там интересного узнал, какие программы они с Витькиным отцом установили. А Витьке к соседу, Серёжке, приходится ходить, если ему что-то надо. Может, отец и не отказал бы, но он не хочет видеть их счастливую семейную жизнь. Они, видишь, теперь на бумаге расписались. Интересно, Стасик считается теперь Вите братом? Удавиться. Теперь он ходит в тот дом, что отец ещё семь лет назад начинал строить, ещё до развода, как к себе домой...
«Так им и надо, что у них не получилось ещё одного ребёнка завести, а то, был бы ещё один Стасик-Мордасик. Ненавижу я их всех, а Стасика больше всего», - часто думает Витька.
***
Жизнь ставила перед мальчишками задачи, решить которые они были не в состоянии.
