Часть первая
Глава I
Амарель смотрел на сыр и яйца, которые жена старосты выложила на стол, и неохотно слушал чтение молитвы Четырём Богам. До чего набожный старик попался! И любопытный — он не только хотел посидеть с таким необычным гостем, как «огненный волшебник», за трапезой, но и хорошенько расспросить. К счастью, староста не знал, что его гость — бывший колдун хана Эрекея.
Недалеко отсюда были выжженные леса и пара деревушек, которые дракон когда-то обратил в пепел. Амарель старательно обошёл их стороной, ведя в поводу тёмно-гнедую лошадь, которой так и не придумал имя. Эту лошадь Амарелю дал кто-то из воинов Эсфи взамен его серой, погибшей на Мервенской равнине.
— …Да будут Четверо Богов милостивы к нам, — закончил староста и принялся с хрустом жевать очищенную луковицу. Выглядел он как обыкновенный немолодой крестьянин, только одежда поновее и без заплат. — Угощайся, огненный волшебник. Закололи бы для тебя поросёнка…
— Не надо, — Амарель успел заметить, что деревня еле сводила концы с концами, и лишний кусок не полез бы ему в горло. Он и от сыра-то отрезал немного.
— Откуда путь держишь? — спросил староста и крикнул жене, чтобы поставила на стол не дешёвое вино, а то, что получше, в погребе припасённое. Амарель запихал себе в рот целое яйцо и был слишком занят, чтобы ответить на вопрос.
— Из Эльдихары, наверно, — решил староста, и Амарель кивнул. — А там у вас, волшебников, школа есть?
От удивления Амарель едва не подавился. Он не слышал, чтобы дэйя открывали школу — наверное, какие-то местные выдумки.
— Н-нет, — он справился с половиной яйца и теперь мог говорить с набитым ртом. — Мы… мы сами учимся… владеть своим даром.
А ведь и вправду было бы хорошо открыть школу. Королевские Лисы в Гафарса брали учеников, но только для того, чтобы те им преданно служили, как рабы, а Эсфи всё устроит бескорыстно, ради блага дэйя. Амарель был в ней уверен.
— Как так нет школы? — староста расстроенно покачал головой. — А мой-то старший сын к вам подался. У него дар…
— Какой дар? — спросил Амарель из вежливости.
— Пока не знаем, какой, но дар непременно есть, — уверенно отозвался староста, оглянувшись на жену — крепкую, молчаливую женщину с недовольным лицом, которая принесла запылённую бутылку вина, со стуком поставила на стол и скрылась. — А то отчего из рук у него всё валилось? Ни корову подоить не мог, ни в поле пахать, ни дрова рубить, ни рыбу ловить, когда господин граф разрешит рыбную ловлю… И косой, боги благословили. Значит, дэйя!
Амарель едва не рассмеялся, но вместо этого стал есть сыр. Старшему сыну старосты и так, и эдак будет лучше в городе — дэйя он или нет.
— А ты на севере что ищешь? — допытывался староста, наполняя кружки вином. — Неужели драконьи сокровища? — Он хмыкнул в бороду, и Амарель серьёзно подтвердил:
— Именно! Слышал, в Драконьих горах кто только ни побывал, и ничего не нашли. А я найду, — и он придвинул к себе кружку.
— Шутишь? Или вправду туда идёшь? — Староста неодобрительно зацокал языком. — Зря только время потеряешь. Нет там сокровищ. И слава дурная ходит — что сам огненный дух эти горы проклял. Смотри, сгинешь!
Амарель улыбнулся — ох уж эти сказки и легенды. А староста всё больше хмурился и рассуждал, забыв о вине:
— Говорят, и драконье проклятье лежит на этих местах. Хорошо, сами драконы померли… последнего королева Эсферета с её войском извели. Ишь, в Бей-Яле прятался, чтобы потом напасть!..
Вот теперь Амарель перестал улыбаться. Староста мрачно продолжал:
— Деревню Тирма из нашей общины начисто в прах обратил. И дома, и людей, и скотину. Ты, наверное, видел пепелище, волшебник.
— Не видел, — через силу выдавил из себя Амарель. Он разглядывал тёмно-рубиновую жидкость в своей кружке, не желая слушать старосту, но голос того барабанил по ушам:
— Наша-то деревня чудом уцелела! Не добрался злодей. С ним, говорят, ещё ханский колдун был, но колдуна мы не видели. Те, кто видел, сказывали, что у колдуна на голове рога, весь в чешуе, из ноздрей дым, изо рта огонь, даже из глаз огонь! Дар у него был, как твой.
Интересно, мог ли староста подумать, что у этого колдуна хватит совести вернуться и стать гостем северян, которых он должен был жестоко усмирить? Пожалуй, нет. Амарель совсем не походил на злодея, даже если бы молва обошлась без рогов и чешуи, и прекрасно о том знал. И по северу он путешествовал в тёмно-коричневом плаще, пряча под ним одежду из драконьей кожи.
— Хоть кто-нибудь уцелел из Тирмы? — тихо спросил Амарель, склоняя голову к кружке. Жаль, что волосы отросли не настолько, чтобы скрыть его лицо.
— Одна девчонка уцелела, — вздохнул староста, с шумом отпил из кружки. — Только с ума сошла…
Амарель вдруг вспомнил, как утром зашёл в деревню: чавкающая под сапогами грязь, мычание коров, кряканье уток и гогот гусей, колодезный скрип и… девчонка лет пятнадцати. Лохматая, с бессмысленным взглядом, она сидела и мазала себе грязь на щёки, а вокруг с визгом носились деревенские ребятишки.
— В общине теперь только три деревни, — ворвался в мысли Амареля голос старосты. — Еле перебиваемся… трое лошадей пали…
Амарель слушал его, ковыряя ногтем деревянную столешницу и жалея, что не может прямо сейчас сбежать. Спрятаться. Что-нибудь сделать, чтобы отвращение к самому себе перестало грызть его изнутри. Уже ничего не хотелось — ни есть, ни пить, ни выдумывать истории, чтобы удовлетворить любопытство старосты.
— Говоришь, в горах огненный дух? — очнувшись, Амарель перебил старосту, который продолжал монотонно бормотать. — Так мы с ним поладим. Пора мне в путь.
Вино Амарель так и не допил.
***
— Не ожидал от тебя, — спокойно, чуть удивлённо прозвучал голос Сверна.
Зелёный камушек лежал в костре, разожжённом на берегу озера. Амарель стоял почти по колено в воде — плащ он сбросил, положив на землю так, чтобы искры от горящих веток не могли до него долететь.
— Я обойдусь без лошади, — Амарель мысленно представил утомительный поход по горам, затосковал, но тут же напомнил себе, ради чего идёт. — И без денег.
Два десятка медных церов Амарель отдал старосте для той девчонки. Наверняка в городе можно что-то для неё купить за эти деньги. Хоть бусы, хоть новое платье взамен того, в прорехах, что было на ней.
Староста, как помнил Амарель, задумался, а потом оживился:
— Девчонка, стало быть, не просто сумасшедшая?
— Я посмотрел на неё, — на ходу сочинял Амарель, — и понял, что её благословили Четверо Богов! Так и выжила одна из всей деревни.
Лучшего объяснения своей щедрости он бы не сумел придумать…
— И теперь с ней станут почтительно обращаться? — вернул его из воспоминаний голос дракона.
— Да. Надеюсь, староста побоится украсть мои церы, — Амарель нагнулся и стал мутить воду, надеясь выловить мелкую рыбку. Он пробовал такой метод несколько раз, но всё не получалось — рыбка ускользала. — А лошадь им пригодится для пахоты.
Отдавая лошадь и деньги, Амарель почувствовал себя лучше, достойнее, а значит, он поступил правильно.
— Это же не твоя вина была, — несмотря на шум, Амарель ясно расслышал, что сказал Сверн. — Я жёг деревни, леса. Я мог этого не делать! Взять тебя в охапку и улететь…
— Нет, моя! — Закусив губу, Амарель с удвоенной силой задвигал руками в воде. — И нужно… нужно делать всё…
Он не договорил — и Сверн не отозвался. Уже идя к берегу с двумя трепыхающимися рыбками, зажатыми в кулаках, Амарель закончил:
— …Что можешь, когда встречаешь тех, кто… пострадал из-за тебя.
Получилось неуклюже, но Амарель не в храме с проповедью выступал. Сверн должен понять! Рыбок Амарель бросил на траву, и они дёргались и подпрыгивали, пока он хмуро рассматривал свои окровавленные ладони. О чешую ободрал, пока сжимал скользких серебристых рыбок, не давая им вырваться.
Ничего. Достаточно было вызвать своё волшебство, чтобы кровь перестала капать. Амарель покатал в ладонях огненные шарики, прикрыл глаза. Он больше не был ханской собакой на привязи, он мог греться в своём пламени когда угодно, и разве есть что-то прекраснее этого?
Есть. Память подкинула поцелуй с Мэриэн — её губы, раскрывшиеся навстречу ему, словно Мэриэн ждала, надеялась и любила так же, как и сам Амарель… Возможно ли счастье для них? Несмотря на то, что Амарель успел натворить в прошлом? После поцелуя он всерьёз задумался об этом. Но сначала Драконьи горы. А потом — обратно в Эльдихару, чтобы поговорить с Мэриэн. Лишь бы не оттолкнула!
— Всё будет хорошо, Сверн, — Амарель сел на берегу, снял сапоги и вылил из них воду, а затем надел снова. Рыбки перестали подскакивать и лежали смирно, только очистить их от чешуи, выпотрошить — и на угли. Давно хотелось свежей рыбы, пусть и отдающей на вкус тиной.
— Ты помни, что я говорил: Райфана потребует жертву, — бесстрастно ответил Сверн.
Амарель пожал плечами, глядя, как блестела рыбья чешуя в свете солнца. Здесь, разумеется, было холоднее, чем в Эльдихаре или Сархэйне. То и дело набегали серые тучи, молнии ломаными линиями сверкали у Амареля над головой, а дождь хлестал его по щекам и ледяными каплями затекал за ворот. Но Амарель больше не боялся дождя. Как и многого другого.
— Я готов.
— Если он потребует полжизни… — начал Сверн.
— Ты отдал за меня полжизни, — оборвал его Амарель, — и я не пожалею.
Солнце спряталось за тучи, со стороны гор начал дуть ветер, и пламя костра поколебалось. Амарель разжал кулаки, кинул два тёплых рыжих шарика, и огонь заплясал веселее.
— Наша драконья жизнь не то, что ваша, человеческая, — хмуро напомнил Сверн. — Если тебе суждено прожить лет пятьдесят, а Райфана возьмёт двадцать пять, то через шесть лет я останусь без друга.
Да, если так, Сверна опять ждало одиночество, а Мэриэн… даже если примет Амареля, недолго они проживут вместе…
— Сначала надо добраться до гор, — уклончиво ответил он Сверну, достал нож из-за пояса и стал осторожно чистить рыбу. Славный был нож, а стоил всего пять медных церов. — И найти древнее святилище.
— Ты-то доберёшься, — усмехнулся Сверн. — Я тебя знаю.
Губы Амареля сложились в улыбку, а со стороны Драконьих гор донёсся сильнейший порыв ветра, и пламя костра взметнулось вверх.
Глава II
Пятьдесят огромных, толстых томов в кожаных обложках, с пергаментными страницами, которые исписаны сверху донизу торопливо бегущими строками. Пятьдесят книг, выстроенных в пять рядов на полу библиотеки. Пятьдесят… совершенно бессмысленных, никчёмных сочинений! Сжав губы, Эсфи подняла руку, после чего тома один за другим стали взлетать и опускаться на верхние полки.
— Ваше Величество, — Эсфи чуть не подпрыгнула: так бесшумно подошла Мэриэн. Да и дверь отворила без стука. Не оборачиваясь, Эсфи неохотно произнесла:
— Ничего нет! То есть, есть… но как Верховный жрец рассказывает, с Премудрым Керфеном и злыми драконами!
Мэриэн встала рядом и нахмурилась:
— И что теперь?
Эсфи чихнула. Сколько бы ни убирали в библиотеке служанки, протирать пыль на верхних полках они ленились. И теперь эта пыль набилась в нос, в рот, села на простое платье из голубого шёлка, которое Эсфи надела с утра. Наверное, она вся пропиталась пылью, надо будет полежать в ванне.
— Теперь? — Эсфи смотрела, как последний том, шурша страницами, опускался на полку. И наступила тишина — в детстве Эсфи говорила няньке, что книжки «спать легли» — а когда их откроешь снова, они проснутся.
— Да, теперь, — повторила Мэриэн. Она могла стоять и ждать ответа, ничем не выдавая своего нетерпения… или раздражения. У Эсфи так никогда не вышло бы.
Она повернулась и заявила как можно увереннее:
— Теперь ты поедешь в Гердению. Собирайся.
— Я? В Гердению? — Мэриэн моргнула и скрестила руки на груди. — А кто будет заниматься делами во дворце?
— Я и королевский совет, — Эсфи поправила корону. — И… совет дэйя, конечно, тоже!
— Ах вот оно что, — помолчав, ответила Мэриэн с непонятным выражением лица. — Совет дэйя. Арна.
Эсфи решительно замотала головой, думая, что угадала её мысли:
— Вот здесь ты неправа! Арна поедет вместе с тобой. Ей давно хотелось побывать в Гердении, и она меня упрашивала, чтобы я послала её с твоим отрядом!
— Отрядом, — пробормотала Мэриэн.
— Двадцать человек, из них пятеро дэйя. Барон Лойс, — Эсфи принялась загибать пальцы, — Арна, Жонглёр… ты же знаешь Жонглёра? Ещё Моррис, он, как ты помнишь, чувствует, хороший будет день или плохой. Его дар вам пригодится! И Гедэй.
Гедэй был тем бей-ялинским лекарем, который попал в плен в сражении на Мервенской равнине. Они с Релесом изобрели чудодейственную мазь для Тарджиньи, и от её шрамов остались едва различимые следы. После этого Гедэй остался во дворце, а теперь Эсфи хотела отправить его в поход вместе с Мэриэн. В отряде всегда нужен лекарь, и вряд ли она могла с этим поспорить!
— Погоди, а как же дела с Беартом Сатремом? — сдвинула брови Мэриэн. — Я хотела поговорить с ним. Нет ли каких-то трудностей…
Эсфи улыбнулась, радуясь, что избавила Мэриэн от хлопот. Все эти беседы, дела, распоряжения, а сколько Мэриэн приходилось думать, чтобы всё устроить!
— Я поручила лорду Бэрну дела, связанные с морской торговлей. Он сказал мне, что Сатрем смог выбить цену побольше на алмазы, — Эсфи заметила, что Мэриэн перестала хмуриться, но и на улыбку не отозвалась. Лицо у неё стало загадочным, и Эсфи это сбивало с толку.
— А мастера из цеха, которые хотели поговорить со мной…
— С ними поговорил лорд Гэртон.
— Хорошо, но это ведь не всё…
— Остальные дела я поручила совету дэйя, — Эсфи никак не могла понять, отчего в глазах Мэриэн не мелькало облегчение. — А твоим герцогством займусь я, — Эсфи поднялась в воздух и поплыла к двери библиотеки.
— Значит, ты прекрасно можешь обходиться без меня? — раздался у неё за спиной задумчивый голос Мэриэн.
— Я думала, ты обрадуешься, — Эсфи оглянулась через плечо.
— И без Тарджиньи, — продолжала Мэриэн.
Эсфи снова фыркнула. Обойтись без Тарджиньи несложно — хотя бы потому, что она ничего толком не сделала. Побыла немного в Эльдихаре, а потом с Кариманом, эмегенами и небольшим отрядом стражников полетела в Эмгра. Оттуда Тарджинья направится к джиннам, и вернётся ли — неизвестно! Перед полётом она целовала Эсфи и Мэриэн в щёки, оставила им красную пирамидку, чтобы приносила удачу. Заверяла обеих в своей дружбе, обнимала на прощанье…
— Эсфи, подожди, — услышав это, она развернулась у самой двери. — А если я откажусь ехать в Гердению? Бросать тебя, чтобы ты сама… всё испортила? — Мэриэн усмехнулась почти с вызовом.
«Я и это предусмотрела», — подумала Эсфи и отрезала:
— А я вам приказываю, Ваша Светлость. Вы поедете в Гердению и узнаете о драконах всё, что только можно! И кстати говоря, — Эсфи перевела дух, — голубя с письмом, что ты едешь, я им уже отправила. Наверное, они встретят тебя.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Мэриэн склонилась в коротком поклоне.
— Не смею перечить Вашему Величеству.
***
Эсфи сидела во главе длинного, уставленного подносами с едой стола, и косилась на недовольное лицо Мэриэн.
«Но она должна понять, что я уже не ребёнок, и могу со всем справиться», — сказала Эсфи ларму, сидевшему у неё на плече. Крохотную голову его украшала шляпа из жёсткой зелёной ткани, украшенная искусственными цветами, очень похожими на цветки дуба. Королевские швеи знали в своём деле толк.
