На глаза молодого баронета навернулись слёзы. Он отвернулся, чтобы скрыть их.
- Наверное. Может быть.
Но по его голосу Миранда поняла - он сам в это не верит. "Может быть" прозвучало как "никогда". Ах, если бы можно было всё бросить и бежать в месте с Фредериком! И неважно, что впереди, главное - вместе. Но нельзя - старый граф ни за что не позволит своей подопечной покинуть дом и пуститься в опасный путь. Да и граф Юлиан не согласится взять её с собой в никуда.
Всё происходящее казалось Миранде невероятным. Она, брошенная простолюдинка, живёт в имении графа, а его родной сын вынужден скрываться. Его тоже будет очень сильно не хватать. И Стефании - за то время, что жили в лесу, в замке, Миранда успела к ней привязаться.
Прощаясь со старшей подругой, девочка протянула исписанный листок, свёрнутый в свиток.
- Здесь то, о чём я тебе не рассказывала. Раскрой это только когда уже будешь дома. Обещаешь?
- Обещаю, - улыбнулась Стефания. - Если доберусь благополучно.
- Я буду молиться.
Неожиданный стук в дверь застал врасплох всех, кто находился в гостиной. Стефания с Юлианом и Фредерик едва успели спрятаться в соседней комнате, как вошли трое. Их форма давно уже не предвещала ничего хорошего. Отборные полицаи самого короля, мастера по борьбе с "особо опасными преступниками". Старый граф и его подопечная невольно вздрогнули - такие не приходят просто в гости.
- Чем могу быть вам полезен? - отозвался хозяин, кое-как овладевший собой.
- Где Ваш сын?
- Альберт...
- Альберт нас не интересует... пока. Юлиан старший и, возможно, живой. Где он? Только не говорите, что он в замке - все мы прекрасно знаем о его побеге.
- Откуда же мне знать, где он?
- В таком случае, может, Вы, юная барышня, что-то знаете? - обратился один из полицаев к Миранде. - Скажи, и мы вас не тронем.
- Нет, ничего не знаю, - ответила девочка, едва дыша.
- Отлично, Ваша Светлость, никто ничего не знает! - в голосе полицейского сквозила усмешка. - Заберём-ка мы Вашу подопечную с собой, поговорим как следует - может, память прорежется.
Граф испуганно прижал Миранду к себе, словно надеясь защитить от беды. Только он успел это сделать, как услышал голос Юлиана:
- Вы хотели меня видеть?
Он стоял в дверном проёме, белый, как ткань его рубахи с глухим воротником. Но в его взгляде чувствовалась такая решимость, перед которой хотелось снять шляпу и поклониться.
- Приказано доставить Вас во дворец, Ваша Светлость, - полицейский даже показался слегка оробевшим.
- Поехали, - бросил Юлиан с нарочитой небрежностью.
Проходя мимо старого графа, он на мгновение остановился, склонил голову со словами:
- Прощайте, отец.
Затем, пожав руку Миранде, удалился. Следом вышли полицейские.
- Ваша Светлость, спасибо Вам... за всё, - слышался голос маленькой подопечной.
Через минуту глухая повозка без гербов отъехала от особняка. Старый граф, стоял на крыльце и долго смотрел вслед, пока она не скрылась из виду. А после закрыл лицо руками и громко зарыдал.
***
Никогда ещё Стефания не думала, что будет всей душой желать смерти человеку, которого любит. Даже сгоряча, сильно обидевшись. Теперь же она молила Святые Небеса:
"Пожалуйста, пусть Юлиана убьют сразу. Или пусть он погибнет по дороге. Всё, что угодно, только бы не пришлось ему снова пройти через ад!"
Надежды, что король смилуется над Юлианом, почти не оставалось. Стефания давно поняла, что всякое благородство и великодушие Симеон Пятый расценивает как слабость. Не прощает этого и другим. А значит, он постарается придумать пытки пострашнее и поизощрённее.
"Подох бы он, что ли! - подумала девушка со злостью. - Зачем такие на свете живут? Только зло от них".
В какой-то момент ей пришло в голову: зачем она сама появилась на свет? Может, это наказание за грехи отцов или какие-то деяния в прошлом воплощении? Наказание - жить на свете и видеть, как страдают родные и любимые.
Безумно хотелось заснуть и больше не просыпаться. Если бы только можно было оказаться на месте Камиллы!... Но ведь она проснётся, стоит только провести ей по щеке золотой чешуйкой. А Юлиан... только чудо может его спасти.
Стефания не знала, сколько времени она просидела, глядя в одну точку - в проём, через который ушёл Юлиан. Девушке казалось, будто он был здесь только что. Фредерик и Гораций ей что-то говорили. Стефания невпопад кивала.
Полицейские... Как они оказались в комнате? Чего им надо? Нет, кажется, не им, а королю. Вроде как прозвучало, что Его Величество желает кого-то видеть.
- Нас всех? - удивлённый голос Горация.
- Не надо всех, - устало проговорила Стефания, поднимаясь с кресла. - Вот она я - рыжая ведьма. Я околдовала, заморочила. Все они жертвы злых чар.
- Не волнуйтесь, никто вас не обидит. Король не велел. Просим вас в карету... Ваша Светлость, граф... барон Мисуллан...
Следом за знатными особами в карету усадили простолюдинок и Ираклия. Последним сел Гораций - в ту же карету, в которой везли несчастного Феликса. Уговоры пощадить хотя бы раненого ни к чему не привели.
Во время поездки Миранда безутешно плакала, прижимаясь к Фредерику. Тот, как мог, пытался её утешить.
- Не бойся, ты ничего не сделала. Тебя не тронут.
- Но я не за себя боюсь - я боюсь за тебя.
- Прости, Миранда, я не могу прикрываться женщиной. Это недостойно мужчины.
- Я знаю, - ответила девочка.
Дворец, в который вскорости привезли наших путников, поражал великолепием, удивительным образом сочетавшимся с безвкусицей. Стены были выложены дорогими камнями, смотревшимися вместе настолько аляповато, что по одному взгляду можно было сказать - король Симеон Пятый стремится показать себя любой ценой. Особенно если эту цену платит не он, а его подданные.
Кто-то из царедворцев, случайно оказавшихся рядом, посетовал, что могли бы ради приличия траурный флаг вывесить...
***
- Симеон Пятый умер, - сообщил Юлиан. - Вернее, убит. Сегодня ночью.
Он не надеялся на спасение, когда его в полицейской карете везли во дворец. Не надеялся он даже на скорую смерть, о которой молила Стефания.
"Я приму свою судьбу, какой бы ужасной она ни была, - говорил он шёпотом, глядя в безжалостно высокое серое небо. - Но прошу тебя: сохрани тех, кто мне дорог!"
Юлиан тогда не знал, что теперь Симеон Пятый не прикажет больше ни пытать, ни казнить.
"Простите, Ваша Светлость, - извиняющимся тоном говорил секретарь Его Величества. - Я велел полицейским быть максимально почтительными. Наверное, я допустил ошибку, не сообщив, с какой целью желаю Вас увидеть... Вы в курсе, что Его Величество убили?"
В последнее время Симеон Пятый был особенно раздражительным, плохо спал, вздрагивал от каждого шороха, всё чаще прикладывался к вину. Было очевидно, что сложившаяся ситуация его пугает.
Придворные интриганы втихомолку шептались: "Алые Пионы разобьют нас в два счёта. Иллариону Третьему нужен наш король. Что если сдать его врагу? Или принести королю Иллариону его голову? Тогда в благодарность победитель подарит нам земли и титулы".
Такие настроения не укрылись от Симеона Коварного. Видимо, представлял, что сделал бы он сам, окажись он на месте придворных. Иначе чем объяснить его неожиданную любезность к барону Мисуллану?
Барон, также будучи неглупым, прекрасно понимал, что ничего хорошего такая любезность не предвещает.
Вечером король, принимая барона у себя в кабинете, сказал:
"Только тебе, мой друг, я могу полностью доверять".
"Я весь Ваш, мой господин, - отвечал барон. - Вы мне дороже самой жизни".
"Что-то в горле у меня пересохло, - пожаловался вдруг король. - Налей мне вина из этого графина".
Когда барон послушно исполнил приказание, Его Величество сказал:
"Давай же, мой верный друг, выпей со мной".
Пока барон Мисуллан наполнял свой бокал, король успел поднести к губам свой.
"Вот что значит, доброе вино", - похвалил он.
Барон улыбнулся и со словами: "Ваше здоровье, мой король!" - залпом осушил бокал. И вдруг, пошатнувшись, упал мёртвым.
"Вот так тебе, шельма!" - проговорил Симеон Коварный, который на самом деле к вину так и не притронулся.
Даже если бы он не предполагал, что барон подсыплет ему яд, то прекрасно знал, что вино в графине отравлено. Специально для барона приготовил.
Потом король принимал у себя другого своего приближенного - барона Маусбайтена.
"Я не собираюсь погибать в собственном дворце, - говорил Его Величество. - Что я, дурак, что ли? Не зря я за годы правления накопил столько золота. С ним я в любом царстве смогу жить не зная нужды".
"Вы, как всегда, разумны, мой король".
Наутро Симеона Пятого нашли мёртвым. Из его спины торчала рукоять кинжала - именного оружия Маусбайтена. Сам барон бесследно исчез. А с ним - почти всё золото из королевской сокровищницы.
"И меня теперь подозревают в заговоре против короля?" - спросил Юлиан, услышав эту историю.
"Нет, что Вы, Ваша Светлость! У Вас таких способностей к интригам сроду не было. Беда, что король умер, не оставив наследника".
Это была чистая правда. Хотя Симеон Пятый и укорял Алисию за то, что не может родить ему мальчика, от второй жены детей тоже не было. Даже многочисленные фаворитки оказались бесполезны - ни одна не понесла от Его Величества.
Братья Симеона также умерли бездетными. Его отец - Марк Девятый - считался единственным сыном своего отца. Да, сыном он был единственным.
Однако дед Симеона обществу своей супруги предпочитал общество графини Фоксибель. Стараниями королевы фаворитку, в конце концов, выдали замуж за немолодого графа, и вскоре после замужества она родила дочь. Многих тогда насторожило, что девочка родилась раньше срока и совсем не похожа на отца... Через много лет девушка, в чьих жилах текла королевская кровь, стала женой графа Максимона, а через год после свадьбы умерла при родах. Девочка, убившая её своим появлением на свет, были никто иная как будущая графиня Блувердад.
"Вы и Ваш брат - единственные наследники..."
Старый граф отказывался верить своим ушам.
- Так значит, сын мой, - проговорил он удивлённо. - Теперь ты король Зелёных Вод?
- Почти, - ответил Юлиан так просто, словно не о нём вовсе шла речь. - Коронация будет через час.
Миранда с Фредериком с минуту сидели неподвижно, ошеломлённые внезапной новостью. Затем с радостными криками повскакивали с мест.
Несколько сдержанней оказался Гораций:
- Наконец-то в этом королевстве приняли разумное решение, - проговорил он. - Хотя было бы лучше, если бы сделали это раньше. Но я Вас поздравляю, Ваше Величество!
Стефания молча смотрела на Юлиана и улыбалась. Только сейчас до её сознания начало доходить, что всё самое страшное позади. О том, что будет дальше, думать пока не хотелось. Главное - её возлюбленного не казнят, не подвергнут пыткам.
***
Коронация прошла достаточно скромно. Не слишком подходящее было время для пышных церемоний. Глядя на облачённого в королевские одежды Юлиана, Стефания всё больше чувствовала, какая пропасть ложится между ней и её возлюбленным. И с каждой минутой эта пропасть катастрофически расширялась. То, что не имело значения там, в лесу, здесь, во дворце приобретало особую важность.
Неужели молодой человек в мантии с золотым шитьём, с короной на голове - это и есть тот самый Юлиан? Это с ним она жила в замке, с ним же бродила по пустырям и пряталась в его родовом гнезде. Могло ли ей тогда придти в голову, что этот несчастный, попавший в немилость человек вдруг в одночасье станет Его Величеством? Всё это было настолько невероятно, что порой Стефании казалось, что это сон.
"Хороший сон, только явь сложнее", - так часто говорила её мать.
"Да, Вы правы, матушка, - подумала девушка с глубоким вздохом. - Явь сложнее"...
***
Утром королю Юлиану Первому доложили, что Стефания ночью покинула дворец вместе с Горацием, забрав с собой на носилках Феликса.
- Она оставила письмо, Ваше Величество.
Король взял из рук слуги исписанный девичьим почерком лист и спешно развернул.
"Дорогой, любимый Юлиан, - гласило письмо. - Впрочем, теперь мне следовало бы обращаться к Вам - Ваше Величество. Но я пишу эти строки Юлиану - тому Юлиану, которого полюбила с первых же дней, как попала в замок. Тогда я и не думала, что ты станешь королём. Да, ты достоин им быть - не только потому, что ты знатный, что в тебе течёт королевская кровь. Всё это ничто в сравнении с тем благородством души, с тем отважным и смелым сердцем, за которое я тебя так полюбила. Жителям Зелёных Вод крупно повезло, что ими будет править такой король.
Прости мне мой внезапный побег. Я надеюсь, рано или поздно ты поймёшь: я не могла поступить иначе. Я тебя искренне любила и люблю до сих пор, но мы не можем быть вместе. Ты король, я простая деревенская девушка. Не пара я тебе. Ты возьмёшь в жёны принцессу, а я... жить в блуде, будучи королевской фавориткой, я не хочу. А на титул королевы как я осмелюсь претендовать?
Может, мне следовало, прежде чем уезжать, хотя бы попрощаться с тобой. Но я бы этого не смогла. Взглянув тебе в глаза, я не смогла бы уже поступить разумно.
Спасибо тебе за счастье, которое я познала рядом с тобой, спасибо за любовь! Спасибо, что ты есть на этом свете!
Прости и прощай!
Стефания.
P.S. Если в полнолуние боль начнёт тебя беспокоить, читай заклинание..."
"Так вот что Стефания шептала каждое полнолуние", - думал Юлиан, пробежав глазами последние строки.
На глазах молодого короля выступили слёзы.
***
Когда Юлиан читал прощальное письмо, Стефания с Горацием и Феликсом были уже далеко. Экипаж довёз их до порта, и утром они уже плыли на корабле в Королевство Подсолнухов. Домой.
Напрасно Стефания пыталась не думать о Юлиане. Напрасно представляла себе, как, вернувшись домой, обнимет мать, Камиллу, дядю с тётей, Лилию...
"Теперь я знаю, Мила, что такое любовь, - скажет она кузине. - Юлиан... он самый лучший человек на свете!"
И так всегда - о чём бы девушка ни подумала, мысли неизменно возвращались к любимому.
***
- И ты так просто ушла? От человека, которого любишь!
Сказать, что Камилла была удивлена, означало не сказать ничего.
- Я ему не ровня. Юлиан теперь окружён прекрасными фрейлинами. Женится на знатной девушке королевских кровей, а обо мне и думать забудет.
Камилла в ответ покачала головой.
- Если любит - не забудет.
Они шли по просёлочной дороге. По обеим сторонам желтели, словно солнышки, крупные подсолнухи, устремив к небу сотни чёрных глаз.
- Прости меня, Стефа, - проговорила Камилла после некоторого раздумья. - Из-за меня вам столько невзгод пришлось пережить. Знала бы я, какое зло в этой книге! А потом... я не могла иначе... Когда я её открыла, у меня в голове появились такие мысли... Они были ужасны и нечестивы. Если ты узнаешь, станешь меня презирать. Я сама себя презираю. До сих пор не понимаю, как я могла так думать... Как будто голоса внутри меня звучали. Я пыталась их отогнать, но они меня не оставляли.
- Наверное. Может быть.
Но по его голосу Миранда поняла - он сам в это не верит. "Может быть" прозвучало как "никогда". Ах, если бы можно было всё бросить и бежать в месте с Фредериком! И неважно, что впереди, главное - вместе. Но нельзя - старый граф ни за что не позволит своей подопечной покинуть дом и пуститься в опасный путь. Да и граф Юлиан не согласится взять её с собой в никуда.
Всё происходящее казалось Миранде невероятным. Она, брошенная простолюдинка, живёт в имении графа, а его родной сын вынужден скрываться. Его тоже будет очень сильно не хватать. И Стефании - за то время, что жили в лесу, в замке, Миранда успела к ней привязаться.
Прощаясь со старшей подругой, девочка протянула исписанный листок, свёрнутый в свиток.
- Здесь то, о чём я тебе не рассказывала. Раскрой это только когда уже будешь дома. Обещаешь?
- Обещаю, - улыбнулась Стефания. - Если доберусь благополучно.
- Я буду молиться.
Неожиданный стук в дверь застал врасплох всех, кто находился в гостиной. Стефания с Юлианом и Фредерик едва успели спрятаться в соседней комнате, как вошли трое. Их форма давно уже не предвещала ничего хорошего. Отборные полицаи самого короля, мастера по борьбе с "особо опасными преступниками". Старый граф и его подопечная невольно вздрогнули - такие не приходят просто в гости.
- Чем могу быть вам полезен? - отозвался хозяин, кое-как овладевший собой.
- Где Ваш сын?
- Альберт...
- Альберт нас не интересует... пока. Юлиан старший и, возможно, живой. Где он? Только не говорите, что он в замке - все мы прекрасно знаем о его побеге.
- Откуда же мне знать, где он?
- В таком случае, может, Вы, юная барышня, что-то знаете? - обратился один из полицаев к Миранде. - Скажи, и мы вас не тронем.
- Нет, ничего не знаю, - ответила девочка, едва дыша.
- Отлично, Ваша Светлость, никто ничего не знает! - в голосе полицейского сквозила усмешка. - Заберём-ка мы Вашу подопечную с собой, поговорим как следует - может, память прорежется.
Граф испуганно прижал Миранду к себе, словно надеясь защитить от беды. Только он успел это сделать, как услышал голос Юлиана:
- Вы хотели меня видеть?
Он стоял в дверном проёме, белый, как ткань его рубахи с глухим воротником. Но в его взгляде чувствовалась такая решимость, перед которой хотелось снять шляпу и поклониться.
- Приказано доставить Вас во дворец, Ваша Светлость, - полицейский даже показался слегка оробевшим.
- Поехали, - бросил Юлиан с нарочитой небрежностью.
Проходя мимо старого графа, он на мгновение остановился, склонил голову со словами:
- Прощайте, отец.
Затем, пожав руку Миранде, удалился. Следом вышли полицейские.
- Ваша Светлость, спасибо Вам... за всё, - слышался голос маленькой подопечной.
Через минуту глухая повозка без гербов отъехала от особняка. Старый граф, стоял на крыльце и долго смотрел вслед, пока она не скрылась из виду. А после закрыл лицо руками и громко зарыдал.
***
Никогда ещё Стефания не думала, что будет всей душой желать смерти человеку, которого любит. Даже сгоряча, сильно обидевшись. Теперь же она молила Святые Небеса:
"Пожалуйста, пусть Юлиана убьют сразу. Или пусть он погибнет по дороге. Всё, что угодно, только бы не пришлось ему снова пройти через ад!"
Надежды, что король смилуется над Юлианом, почти не оставалось. Стефания давно поняла, что всякое благородство и великодушие Симеон Пятый расценивает как слабость. Не прощает этого и другим. А значит, он постарается придумать пытки пострашнее и поизощрённее.
"Подох бы он, что ли! - подумала девушка со злостью. - Зачем такие на свете живут? Только зло от них".
В какой-то момент ей пришло в голову: зачем она сама появилась на свет? Может, это наказание за грехи отцов или какие-то деяния в прошлом воплощении? Наказание - жить на свете и видеть, как страдают родные и любимые.
Безумно хотелось заснуть и больше не просыпаться. Если бы только можно было оказаться на месте Камиллы!... Но ведь она проснётся, стоит только провести ей по щеке золотой чешуйкой. А Юлиан... только чудо может его спасти.
Стефания не знала, сколько времени она просидела, глядя в одну точку - в проём, через который ушёл Юлиан. Девушке казалось, будто он был здесь только что. Фредерик и Гораций ей что-то говорили. Стефания невпопад кивала.
Полицейские... Как они оказались в комнате? Чего им надо? Нет, кажется, не им, а королю. Вроде как прозвучало, что Его Величество желает кого-то видеть.
- Нас всех? - удивлённый голос Горация.
- Не надо всех, - устало проговорила Стефания, поднимаясь с кресла. - Вот она я - рыжая ведьма. Я околдовала, заморочила. Все они жертвы злых чар.
- Не волнуйтесь, никто вас не обидит. Король не велел. Просим вас в карету... Ваша Светлость, граф... барон Мисуллан...
Следом за знатными особами в карету усадили простолюдинок и Ираклия. Последним сел Гораций - в ту же карету, в которой везли несчастного Феликса. Уговоры пощадить хотя бы раненого ни к чему не привели.
Во время поездки Миранда безутешно плакала, прижимаясь к Фредерику. Тот, как мог, пытался её утешить.
- Не бойся, ты ничего не сделала. Тебя не тронут.
- Но я не за себя боюсь - я боюсь за тебя.
- Прости, Миранда, я не могу прикрываться женщиной. Это недостойно мужчины.
- Я знаю, - ответила девочка.
Дворец, в который вскорости привезли наших путников, поражал великолепием, удивительным образом сочетавшимся с безвкусицей. Стены были выложены дорогими камнями, смотревшимися вместе настолько аляповато, что по одному взгляду можно было сказать - король Симеон Пятый стремится показать себя любой ценой. Особенно если эту цену платит не он, а его подданные.
Кто-то из царедворцев, случайно оказавшихся рядом, посетовал, что могли бы ради приличия траурный флаг вывесить...
***
- Симеон Пятый умер, - сообщил Юлиан. - Вернее, убит. Сегодня ночью.
Он не надеялся на спасение, когда его в полицейской карете везли во дворец. Не надеялся он даже на скорую смерть, о которой молила Стефания.
"Я приму свою судьбу, какой бы ужасной она ни была, - говорил он шёпотом, глядя в безжалостно высокое серое небо. - Но прошу тебя: сохрани тех, кто мне дорог!"
Юлиан тогда не знал, что теперь Симеон Пятый не прикажет больше ни пытать, ни казнить.
"Простите, Ваша Светлость, - извиняющимся тоном говорил секретарь Его Величества. - Я велел полицейским быть максимально почтительными. Наверное, я допустил ошибку, не сообщив, с какой целью желаю Вас увидеть... Вы в курсе, что Его Величество убили?"
В последнее время Симеон Пятый был особенно раздражительным, плохо спал, вздрагивал от каждого шороха, всё чаще прикладывался к вину. Было очевидно, что сложившаяся ситуация его пугает.
Придворные интриганы втихомолку шептались: "Алые Пионы разобьют нас в два счёта. Иллариону Третьему нужен наш король. Что если сдать его врагу? Или принести королю Иллариону его голову? Тогда в благодарность победитель подарит нам земли и титулы".
Такие настроения не укрылись от Симеона Коварного. Видимо, представлял, что сделал бы он сам, окажись он на месте придворных. Иначе чем объяснить его неожиданную любезность к барону Мисуллану?
Барон, также будучи неглупым, прекрасно понимал, что ничего хорошего такая любезность не предвещает.
Вечером король, принимая барона у себя в кабинете, сказал:
"Только тебе, мой друг, я могу полностью доверять".
"Я весь Ваш, мой господин, - отвечал барон. - Вы мне дороже самой жизни".
"Что-то в горле у меня пересохло, - пожаловался вдруг король. - Налей мне вина из этого графина".
Когда барон послушно исполнил приказание, Его Величество сказал:
"Давай же, мой верный друг, выпей со мной".
Пока барон Мисуллан наполнял свой бокал, король успел поднести к губам свой.
"Вот что значит, доброе вино", - похвалил он.
Барон улыбнулся и со словами: "Ваше здоровье, мой король!" - залпом осушил бокал. И вдруг, пошатнувшись, упал мёртвым.
"Вот так тебе, шельма!" - проговорил Симеон Коварный, который на самом деле к вину так и не притронулся.
Даже если бы он не предполагал, что барон подсыплет ему яд, то прекрасно знал, что вино в графине отравлено. Специально для барона приготовил.
Потом король принимал у себя другого своего приближенного - барона Маусбайтена.
"Я не собираюсь погибать в собственном дворце, - говорил Его Величество. - Что я, дурак, что ли? Не зря я за годы правления накопил столько золота. С ним я в любом царстве смогу жить не зная нужды".
"Вы, как всегда, разумны, мой король".
Наутро Симеона Пятого нашли мёртвым. Из его спины торчала рукоять кинжала - именного оружия Маусбайтена. Сам барон бесследно исчез. А с ним - почти всё золото из королевской сокровищницы.
"И меня теперь подозревают в заговоре против короля?" - спросил Юлиан, услышав эту историю.
"Нет, что Вы, Ваша Светлость! У Вас таких способностей к интригам сроду не было. Беда, что король умер, не оставив наследника".
Это была чистая правда. Хотя Симеон Пятый и укорял Алисию за то, что не может родить ему мальчика, от второй жены детей тоже не было. Даже многочисленные фаворитки оказались бесполезны - ни одна не понесла от Его Величества.
Братья Симеона также умерли бездетными. Его отец - Марк Девятый - считался единственным сыном своего отца. Да, сыном он был единственным.
Однако дед Симеона обществу своей супруги предпочитал общество графини Фоксибель. Стараниями королевы фаворитку, в конце концов, выдали замуж за немолодого графа, и вскоре после замужества она родила дочь. Многих тогда насторожило, что девочка родилась раньше срока и совсем не похожа на отца... Через много лет девушка, в чьих жилах текла королевская кровь, стала женой графа Максимона, а через год после свадьбы умерла при родах. Девочка, убившая её своим появлением на свет, были никто иная как будущая графиня Блувердад.
"Вы и Ваш брат - единственные наследники..."
Старый граф отказывался верить своим ушам.
- Так значит, сын мой, - проговорил он удивлённо. - Теперь ты король Зелёных Вод?
- Почти, - ответил Юлиан так просто, словно не о нём вовсе шла речь. - Коронация будет через час.
Миранда с Фредериком с минуту сидели неподвижно, ошеломлённые внезапной новостью. Затем с радостными криками повскакивали с мест.
Несколько сдержанней оказался Гораций:
- Наконец-то в этом королевстве приняли разумное решение, - проговорил он. - Хотя было бы лучше, если бы сделали это раньше. Но я Вас поздравляю, Ваше Величество!
Стефания молча смотрела на Юлиана и улыбалась. Только сейчас до её сознания начало доходить, что всё самое страшное позади. О том, что будет дальше, думать пока не хотелось. Главное - её возлюбленного не казнят, не подвергнут пыткам.
***
Коронация прошла достаточно скромно. Не слишком подходящее было время для пышных церемоний. Глядя на облачённого в королевские одежды Юлиана, Стефания всё больше чувствовала, какая пропасть ложится между ней и её возлюбленным. И с каждой минутой эта пропасть катастрофически расширялась. То, что не имело значения там, в лесу, здесь, во дворце приобретало особую важность.
Неужели молодой человек в мантии с золотым шитьём, с короной на голове - это и есть тот самый Юлиан? Это с ним она жила в замке, с ним же бродила по пустырям и пряталась в его родовом гнезде. Могло ли ей тогда придти в голову, что этот несчастный, попавший в немилость человек вдруг в одночасье станет Его Величеством? Всё это было настолько невероятно, что порой Стефании казалось, что это сон.
"Хороший сон, только явь сложнее", - так часто говорила её мать.
"Да, Вы правы, матушка, - подумала девушка с глубоким вздохом. - Явь сложнее"...
***
Утром королю Юлиану Первому доложили, что Стефания ночью покинула дворец вместе с Горацием, забрав с собой на носилках Феликса.
- Она оставила письмо, Ваше Величество.
Король взял из рук слуги исписанный девичьим почерком лист и спешно развернул.
"Дорогой, любимый Юлиан, - гласило письмо. - Впрочем, теперь мне следовало бы обращаться к Вам - Ваше Величество. Но я пишу эти строки Юлиану - тому Юлиану, которого полюбила с первых же дней, как попала в замок. Тогда я и не думала, что ты станешь королём. Да, ты достоин им быть - не только потому, что ты знатный, что в тебе течёт королевская кровь. Всё это ничто в сравнении с тем благородством души, с тем отважным и смелым сердцем, за которое я тебя так полюбила. Жителям Зелёных Вод крупно повезло, что ими будет править такой король.
Прости мне мой внезапный побег. Я надеюсь, рано или поздно ты поймёшь: я не могла поступить иначе. Я тебя искренне любила и люблю до сих пор, но мы не можем быть вместе. Ты король, я простая деревенская девушка. Не пара я тебе. Ты возьмёшь в жёны принцессу, а я... жить в блуде, будучи королевской фавориткой, я не хочу. А на титул королевы как я осмелюсь претендовать?
Может, мне следовало, прежде чем уезжать, хотя бы попрощаться с тобой. Но я бы этого не смогла. Взглянув тебе в глаза, я не смогла бы уже поступить разумно.
Спасибо тебе за счастье, которое я познала рядом с тобой, спасибо за любовь! Спасибо, что ты есть на этом свете!
Прости и прощай!
Стефания.
P.S. Если в полнолуние боль начнёт тебя беспокоить, читай заклинание..."
"Так вот что Стефания шептала каждое полнолуние", - думал Юлиан, пробежав глазами последние строки.
На глазах молодого короля выступили слёзы.
***
Когда Юлиан читал прощальное письмо, Стефания с Горацием и Феликсом были уже далеко. Экипаж довёз их до порта, и утром они уже плыли на корабле в Королевство Подсолнухов. Домой.
Напрасно Стефания пыталась не думать о Юлиане. Напрасно представляла себе, как, вернувшись домой, обнимет мать, Камиллу, дядю с тётей, Лилию...
"Теперь я знаю, Мила, что такое любовь, - скажет она кузине. - Юлиан... он самый лучший человек на свете!"
И так всегда - о чём бы девушка ни подумала, мысли неизменно возвращались к любимому.
***
- И ты так просто ушла? От человека, которого любишь!
Сказать, что Камилла была удивлена, означало не сказать ничего.
- Я ему не ровня. Юлиан теперь окружён прекрасными фрейлинами. Женится на знатной девушке королевских кровей, а обо мне и думать забудет.
Камилла в ответ покачала головой.
- Если любит - не забудет.
Они шли по просёлочной дороге. По обеим сторонам желтели, словно солнышки, крупные подсолнухи, устремив к небу сотни чёрных глаз.
- Прости меня, Стефа, - проговорила Камилла после некоторого раздумья. - Из-за меня вам столько невзгод пришлось пережить. Знала бы я, какое зло в этой книге! А потом... я не могла иначе... Когда я её открыла, у меня в голове появились такие мысли... Они были ужасны и нечестивы. Если ты узнаешь, станешь меня презирать. Я сама себя презираю. До сих пор не понимаю, как я могла так думать... Как будто голоса внутри меня звучали. Я пыталась их отогнать, но они меня не оставляли.
