Ещё она думала о том, что так редко в последнее время она говорила мужу о том, как любит его. Досадное упущение, но ещё не поздно его наверстать. Прямо сегодня. И поэтому, когда Олег вернулся домой, Стася первым делом бросилась ему на шею со словами:
- Привет, дорогой! Я тебя люблю. Очень-очень.
Она поцеловала его так страстно и пылко, как в первый раз. Олег, сперва ошарашенный столь горячим приёмом, очень быстро включился в игру.
- Я тебя тоже, Стася, очень люблю.
Остывший ужин пришлось подогревать, а после проснулась Маша и настойчиво потребовала родительского внимания. Поменяв ей пелёнки и уложив спать, супруги ещё полночи говорили о том, как назовут маленького человечка, который должен появиться через девять месяцев.
Петя появился на неделю раньше срока и оказался точной копией матери. Как и прежде, собрались все родные и знакомые. Стасины родители отнюдь не были довольны, и по телефону они то и дело уговаривали дочь избавиться от ребёнка. "Ну, куда вам ещё второй - нищету плодить, да ещё каждый год, организм ещё не восстановился, а если, не дай Бог, разведётесь с Олегом - тогда что, останешься с двумя детьми".
Но всё же приехали поздравить, и всё время, что они гостили у дочери и зятя, вели себя вполне прилично. Даже подержали Петеньку на руках и сказали про него доброе слово. А когда во время застолья Стася предложила помянуть Ирину Павловну, которая наверняка обрадовалась бы внуку, выпили без возражений.
Что касается годовалой Машеньки, то к ней бабушка с дедушкой привязались так, что расставались чуть ли не со слезами. Казалось, девочка напомнила им собственную дочь в то золотое время, когда она была ещё слишком маленькой, чтобы делать по-своему, когда ещё была надежда, что из этой малютки вырастет умная и послушная девочка. Не об этом ли в душе мечтает каждый родитель? Разве не о том молится Богу, чтобы его ребёнку повезло в жизни больше, чем ему самому? Чтобы всё, чего мы не достигли сами, получили вдвое наши дети.
Стася в этом плане отнюдь не была исключением, как, собственно, и Олег. Оба всей душой желали, чтобы если Маша захочет звёзд с неба, у неё бы всё получилось. Вздумает ли она, как папа, стать космонавтом, или, как мама, заняться творчеством, пусть удача будет её спутником.
Того же желали ей и бабушка с дедушкой, а ещё наверняка поменьше маминой глупости, которая, по их мнению, помешала ей достичь высот. Это, пожалуй, было единственным, в чём их пожелания не совпадали с родительскими.
И лишь через шесть лет, когда Машка-первоклашка скажет: хочу быть доктором, - надежда в их сердцах дрогнет.
В марте следующего года супруги Щегловы праздновали ещё одно радостное событие - у Ани с Костей родился первенец. Назвали Кирюшей. Какой же он был красавчик!
А на следующий день - в воскресенье - были президентские выборы. Стася бы ни за что не пошла на избирательный участок, но желание хоть как-то насолить Ядовцеву, лишив его хотя бы одного голоса, пересилило. Пусть один испорченный бюллетень погоды не сделает, и назавтра Ядовцев всё равно станет президентом - неважно.
Стася никогда не понимала тех, кто голосует за вероятного победителя лишь потому, что всё уже заранее решено. Будь такое при открытом голосовании, можно было бы говорить о каких-то благах для себя. Но что толку делать это анонимно, когда никто, может быть, и не узнает?
Олег, как всегда, голосовал за Григорьева, своего любимого политика, хотя прекрасно знал, что "ядовитая команда", как он называл приближённых Ядовцева, ни за что его не допустит. Достаточно вспомнить, как после прошлых выборов молодёжное крыло "плюющих ядом" устроило у штаба оппозиционного кандидата пикет с лозунгами: "Куда полез, Григорьев? Фиг тебе, а не власть!". Хотя вместо "фиг" там было другое слово - куда более неприличное. И как "плюющим" не понравилось, когда кто-то из штаба вылил на них ведро воды (наверное, чтобы остудить их пыл). Собственно, официальное их название звучало по-другому: что-то вроде "Национально-патриотическое движение "Стоящие за Родину". Ядовцев был их покровителем, за что они платили ему бесспорной лояльностью. А кличка "плюющие" пристала к ним после того, как их лидер, когда ему сказали о низком уровне жизни в малых городах и сёлах, ответил: "Если они не могут заработать, мне на них плевать!". Притом, без малейшего стеснения.
Естественно, ни Олегу, ни его жене "плюющие" не внушали никакой симпатии, хотя многие готовы были ходить по головам и по трупам, лишь бы туда попасть.
Писатели, артисты, чиновники, учёные рвались туда, словно членство там было смыслом их жизни. Туда же, кстати, вступил и Артур Изгаршев. Про Виктора Болотова и Калиновского Стася не знала, но полагала, что оба они также пополнили ряды "Стоящих за Родину".
В понедельник Олег, как обычно, пошёл на работу, оставив жену дома с маленькими детьми. Весь день Стася готовила, стирала, гладила, убиралась в квартире и развлекала Машеньку с Петенькой стишками для малышей, которые сама же для них и сочинила. Поэтому телевизор включили только вечером, когда Олег вернулся с работы.
Каково же было их удивление, когда на экране показался Григорьев. Тот самый оппозиционер-демократ, которого давно уже убрали и с телевидения, и с государственных радиостанций и даже из крупной печати. Одним словом, зашельмовали, как и Стасю. И тут вдруг такая встреча.
Ещё больше Олега и Стасю привели в изумление цифры - пятьдесят три процента. И их Григорьеву с лихвой хватило. Кто бы мог подумать, что большинство населения отдадут свой голос за того, кого крайне левые кличут "продажным западником", ультраправые, напротив, обвиняют в порочных связях с коммунистами, а "ядовитая команда" и вовсе презирает, словно что-то мелкое, ничтожное. Неужели Ядовцев так всем надоел, что назло ему решили проголосовать за Григорьева? Никто из них, наверное, не думал, что он победит. А теперь эти "отчаявшиеся мстители", должно быть, кусают локти, с ужасом думая: что мы наделали? Или, как всегда, опять винят во всём ЦРУ и фальсификации выборов и удивляются, почему вдруг сфальсифицировали не в пользу действующей власти. То ли наблюдатели хорошо поработали, то ли сам Ядовцев чем-то не угодил Цетризбиркому, то ли Григорьев оказался к ним щедрее. Да тут, как говорится, сам чёрт ногу сломит.
Более актуальными сейчас оказались другие вопросы. Что сделает новый президент? Не развалит ли он страну к чёртовой бабушке? Не прибьют ли его самого, прежде чем он успеет что-то сделать? Или маска интеллигентного человека, которую он носил многие годы, быстро с него спадёт - и он окажется ничем не лучше того же Ядовцева?
Сама Стася не ожидала никакой катастрофы, ровно как и добрых перемен. Ничего, скорей всего, и не изменится. Ни коррупция, ни обогащение богатых за счёт бедняков, ни самоцензура - никуда это всё не исчезнет. Политика - дело грязное, а политики очень редко бывают честными людьми.
"Уже десять, - подумала Стася, кинув взгляд на стоящие на столике часы. - Пора Машу с Петей спать укладывать".
Оставив мужа у телевизора радоваться своей политической победе, молодая женщина пошла в детскую. Маше с Петей идея ложиться спать пришлась явно не по вкусу. Куда веселей было бы ещё попрыгать, поиграть, погоняться друг за другом. Но Стася оставалась неумолимой. Завтра будет день, побегаете, поиграете, а сегодня пора мыться и в кроватки.
Говорят, счастье - капризная птица. К кому-то оно прилетает очень рано, когда ещё почти что ребёнок влюбляется в такую же юную девчушку, говорит матери: я женюсь, - и слышит в ответ: как? тебе ещё только шестнадцать! Кого-то оно посещает в двадцать - двадцать пять, кого-то, как Стасю и Олега - в тридцать. Но чем хуже тот, чьё счастье пришло после пятидесяти? Разве, если ты уже прожил полвека, пора заворачиваться в простыню и прямой дорогой на кладбище, даже если ты пока ещё вроде живой?
"Дмитриевич - замечательный человек, - говорила Лидия Павловна, когда Щегловы с семилетней Машей и шестилетним Петей гостили у неё в Костроме. - Будь я молодой, пошла бы за него".
"А он предлагал?" - осведомилась Стася.
"Было дело. Но куда нам? Старые уже. У него дочь взрослая, два внука. Что скажут люди?"
"А Вас это очень волнует?"
"Ну, а как же!"
"Значит, мнение ханжей и завистников Вас волнует больше, чем собственное счастье?"
"Ну, а представь, Стасочка, идёшь ты по улице, видишь старуху в белом платье, с фатой. Ты что подумаешь?"
"Я была бы только рада, что женщина нашла своё счастье".
Нет, она бы не смеялась, не говорила бы: старая вешалка, а туда же. Более того, если бы Стасе посчастливилось родиться на пару веков раньше, когда девушек выдавали замуж лет в шестнадцать, она бы наверняка услышала эти слова в свой адрес. Сейчас выходить замуж в тридцать - нормально. Так почему бы не допустить, что через пару веков никто не будет осуждать восьмидесятилетнюю невесту? А если эту мысль допускаешь, зачем так долго ждать?
Да, она вышла за Олега лет в двадцать девять. Но это потому, что он приехал в Москву тогда, сама она вышла на улицу тогда. А случись всё это на двадцать лет позже? Разве они бы тогда не имели права быть вместе?
Да, это всё она тоже сказала Лидии Павловне. А про себя подумала, что многие авторы любовных романов грешат одним и тем же. Их герои всегда молодые, частенько - красивые. А тех, кому за сорок - просто вычеркнули из жизни, из любви. Положа руку на сердце, Стася могла бы сказать про себя, что сама она ничуть не лучше. Ни одного рассказа она не могла бы припомнить, где позднее счастье посетило бы пожилого и одинокого человека. Лишь однажды, ещё до опалы, в романе "Если ты придёшь" было вскользь упомянуто про то, как вдовствующая Натали вышла замуж во второй раз. Артур тогда сказал ей, что это звучит несерьёзно, потому как Натали было уже лет сорок шесть. "В таком возрасте уже поздно замуж выходить". По его совету Стася тогда и убрала этот фрагмент.
Ну ладно, тогда. Ну что мешало написать на эту тему потом? Ведь она уже сколько лет не зависит от Артура. Понятно, что когда она познакомилась с Олегом, когда вышла за него замуж, её творческие мысли занимал он. После рождения Маши и Пети она писала в основном сказки. Почему бы теперь не наверстать упущенное? Пусть не только Лидия Павловна, но и другие одинокие пенсионеры почитают, и в их сердцах засияет надежда, что ещё не всё в их жизни кончено. А для тех, чьё счастье близко, но общественное мнение удерживает их от шага навстречу, пусть будет утешение, что хотя бы один человек на Земле не будет над ними смеяться, сделай они этот шаг.
И вот, наконец, редкие свободные минуты, проведённые за компьютером, дали свои плоды, и рассказ с поэтичным названием "Осенняя листва" можно было смело забрасывать в Интернет.
Нет, сначала помешать картошку, чтоб не пригорела. И посмотреть, как там в духовке курица.
Из соседней комнаты слышалось:
- Федя, ну возьми меня замуж. Пожалуйста, - произнесённое детским голосом.
- Ты хочешь, чтобы я на тебе женился? Такой? - удивлённо вопрошал другой, тоже детский.
- Ты мне нужен любой, - говорила Маша. - Потому что я люблю тебя. Я хочу быть с тобой.
- А тебе не надоест всю жизнь ухаживать за безногим инвалидом? - снова спрашивала Таня, Машина подруга.
- Ну, что ты говоришь, любимый, родной?
Эта сцена была в Стасином романе "День рождения", где главный герой выехал на своей машине на встречную, чтобы не сбить зазевавшуюся девочку, попал в аварию и остался без ног.
- Я тебе сказал, что будет, если ты ещё раз подойдёшь к Федьке? - игра принимала угрожающий оборот. - Я тебе говорил, коза драная? Вот тебе, дрянь, получай, получай!
Послышался звук бьющихся друг о друга кукол и истошный крик:
- Папа! Не надо! Мне больно!
Но ничто не могло смягчить сурового отца - избиение продолжалось.
"А вот этого там точно не было", - подумала Стася.
Отец главной героини, конечно, возражал, отговаривал дочь выходить за Федю после случившегося, но бить не бил. И козой драной не называл. Это делал герой другого рассказа "Жизнь без зависти" - и не с дочерью, а с женой. Так же, как и то, что прозвучало через минуту, когда треск прекратился, видимо, Таня, а вместе с ней и жестокий папа, выбились из сил:
- Я тебя в озере утоплю.
Но, по всей видимости, не успел он и шагу ступить, потому что Маша вдруг закричала:
- Папа! Метеорит!
Послышался жуткий топот, видимо, девочки именно так представляли себе удар метеорита.
Видимо, отца героини зашибло насмерть, как несчастного Карла из "Окрестностей Бетельгейзе", потому что послышалось испуганное:
- Папа! Папочка! Нет!
Да, случись это с отцом главной героини "Дня рождения", она бы действительно тут же простила ему всё на свете.
Петя в то время был у тёти Ани играл с Кирюхой. Олег будет идти с работы, забежит и заберёт его. За Таней тоже скоро придут - или тётя Лиза, или бабушка Наташа.
Картошка уже сжарилась, курица вот-вот запечётся - осталась ровно одна минута. Только Стася поставила её обратно в духовку, как раздался звонок в дверь.
Пришедших было трое: Олег, держащий за руку раскрасневшегося Петю, а с ними - Лиза, Танина мама.
- Привет, Стась. Ну, как там моя?
- Играю, - ответила Стася.
- Пошли домой, Тань.
- А можно ещё немножко? - раздался из комнаты дружный дуэт.
Лиза посмотрела на Стасю, словно спрашивая её мнения. Ну ладно, пусть поиграют ещё немного.
Наконец, из комнаты вышла Таня в сопровождении Маши.
- А можно водички? - попросила девочка, когда тётя Лиза завязывала ей шарфик.
- Мы скоро домой придём - потерпи, - говорила ей мать.
Но Стася сбегала на кухню и налила ей в кружку воды.
Распрощавшись с гостями, она отправила Олега и детей мыть руки, а сама пошла на кухню, вытащила из духовки курицу. Порезала, положила на тарелки вместе с картошкой. Поставила чайник.
За ужином, как обычно, спрашивали друг друга о делах текущих дома и на работе.
- Сегодня тётя Лида звонила, - сказал Олег. - Она сказала, что замуж собирается. За Дмитриевича. Уже заявление в ЗАГС подали. Убедила ты её, Стаська.
- Это ж замечательно, - откликнулась Стася. - А то всё одна да одна, а тут любимый человек под боком.
- Да уж, - согласился Олег. - Думаю, хорошая будет пара. Я ещё тогда, помнишь, мы приехали.
- Это когда Петя окно разбил? - уточнила Стася.
- Да. Вижу, Дмитриевич на неё как-то так смотрит. Ну, не как на просто соседку.
- Я тоже обратила внимание. Ещё подумала: кажется, неравнодушен к ней. Дай-то Бог, чтобы у них всё было хорошо. А дочь его как - не возражает.
- Да сначала вроде что-то выступала, а потом, ну чего, у неё своя семья. В общем, в июне свадьба.
- Два месяца ждать? - откликнулась Маша. - Это же долго!
- Ну, не дольше, чем они до этого ждали.
- А чего они ждали? - Маша вопросительно посмотрела на мать.
- Они что, не могли сразу пожениться? - удивился Петя.
- Во-первых, сразу жениться неразумно, - объяснил Олег. - Надо сперва получше друг друга узнать. А во-вторых, жених ещё ждал, когда невеста надумает.
- Привет, дорогой! Я тебя люблю. Очень-очень.
Она поцеловала его так страстно и пылко, как в первый раз. Олег, сперва ошарашенный столь горячим приёмом, очень быстро включился в игру.
- Я тебя тоже, Стася, очень люблю.
Остывший ужин пришлось подогревать, а после проснулась Маша и настойчиво потребовала родительского внимания. Поменяв ей пелёнки и уложив спать, супруги ещё полночи говорили о том, как назовут маленького человечка, который должен появиться через девять месяцев.
Петя появился на неделю раньше срока и оказался точной копией матери. Как и прежде, собрались все родные и знакомые. Стасины родители отнюдь не были довольны, и по телефону они то и дело уговаривали дочь избавиться от ребёнка. "Ну, куда вам ещё второй - нищету плодить, да ещё каждый год, организм ещё не восстановился, а если, не дай Бог, разведётесь с Олегом - тогда что, останешься с двумя детьми".
Но всё же приехали поздравить, и всё время, что они гостили у дочери и зятя, вели себя вполне прилично. Даже подержали Петеньку на руках и сказали про него доброе слово. А когда во время застолья Стася предложила помянуть Ирину Павловну, которая наверняка обрадовалась бы внуку, выпили без возражений.
Что касается годовалой Машеньки, то к ней бабушка с дедушкой привязались так, что расставались чуть ли не со слезами. Казалось, девочка напомнила им собственную дочь в то золотое время, когда она была ещё слишком маленькой, чтобы делать по-своему, когда ещё была надежда, что из этой малютки вырастет умная и послушная девочка. Не об этом ли в душе мечтает каждый родитель? Разве не о том молится Богу, чтобы его ребёнку повезло в жизни больше, чем ему самому? Чтобы всё, чего мы не достигли сами, получили вдвое наши дети.
Стася в этом плане отнюдь не была исключением, как, собственно, и Олег. Оба всей душой желали, чтобы если Маша захочет звёзд с неба, у неё бы всё получилось. Вздумает ли она, как папа, стать космонавтом, или, как мама, заняться творчеством, пусть удача будет её спутником.
Того же желали ей и бабушка с дедушкой, а ещё наверняка поменьше маминой глупости, которая, по их мнению, помешала ей достичь высот. Это, пожалуй, было единственным, в чём их пожелания не совпадали с родительскими.
И лишь через шесть лет, когда Машка-первоклашка скажет: хочу быть доктором, - надежда в их сердцах дрогнет.
В марте следующего года супруги Щегловы праздновали ещё одно радостное событие - у Ани с Костей родился первенец. Назвали Кирюшей. Какой же он был красавчик!
А на следующий день - в воскресенье - были президентские выборы. Стася бы ни за что не пошла на избирательный участок, но желание хоть как-то насолить Ядовцеву, лишив его хотя бы одного голоса, пересилило. Пусть один испорченный бюллетень погоды не сделает, и назавтра Ядовцев всё равно станет президентом - неважно.
Стася никогда не понимала тех, кто голосует за вероятного победителя лишь потому, что всё уже заранее решено. Будь такое при открытом голосовании, можно было бы говорить о каких-то благах для себя. Но что толку делать это анонимно, когда никто, может быть, и не узнает?
Олег, как всегда, голосовал за Григорьева, своего любимого политика, хотя прекрасно знал, что "ядовитая команда", как он называл приближённых Ядовцева, ни за что его не допустит. Достаточно вспомнить, как после прошлых выборов молодёжное крыло "плюющих ядом" устроило у штаба оппозиционного кандидата пикет с лозунгами: "Куда полез, Григорьев? Фиг тебе, а не власть!". Хотя вместо "фиг" там было другое слово - куда более неприличное. И как "плюющим" не понравилось, когда кто-то из штаба вылил на них ведро воды (наверное, чтобы остудить их пыл). Собственно, официальное их название звучало по-другому: что-то вроде "Национально-патриотическое движение "Стоящие за Родину". Ядовцев был их покровителем, за что они платили ему бесспорной лояльностью. А кличка "плюющие" пристала к ним после того, как их лидер, когда ему сказали о низком уровне жизни в малых городах и сёлах, ответил: "Если они не могут заработать, мне на них плевать!". Притом, без малейшего стеснения.
Естественно, ни Олегу, ни его жене "плюющие" не внушали никакой симпатии, хотя многие готовы были ходить по головам и по трупам, лишь бы туда попасть.
Писатели, артисты, чиновники, учёные рвались туда, словно членство там было смыслом их жизни. Туда же, кстати, вступил и Артур Изгаршев. Про Виктора Болотова и Калиновского Стася не знала, но полагала, что оба они также пополнили ряды "Стоящих за Родину".
В понедельник Олег, как обычно, пошёл на работу, оставив жену дома с маленькими детьми. Весь день Стася готовила, стирала, гладила, убиралась в квартире и развлекала Машеньку с Петенькой стишками для малышей, которые сама же для них и сочинила. Поэтому телевизор включили только вечером, когда Олег вернулся с работы.
Каково же было их удивление, когда на экране показался Григорьев. Тот самый оппозиционер-демократ, которого давно уже убрали и с телевидения, и с государственных радиостанций и даже из крупной печати. Одним словом, зашельмовали, как и Стасю. И тут вдруг такая встреча.
Ещё больше Олега и Стасю привели в изумление цифры - пятьдесят три процента. И их Григорьеву с лихвой хватило. Кто бы мог подумать, что большинство населения отдадут свой голос за того, кого крайне левые кличут "продажным западником", ультраправые, напротив, обвиняют в порочных связях с коммунистами, а "ядовитая команда" и вовсе презирает, словно что-то мелкое, ничтожное. Неужели Ядовцев так всем надоел, что назло ему решили проголосовать за Григорьева? Никто из них, наверное, не думал, что он победит. А теперь эти "отчаявшиеся мстители", должно быть, кусают локти, с ужасом думая: что мы наделали? Или, как всегда, опять винят во всём ЦРУ и фальсификации выборов и удивляются, почему вдруг сфальсифицировали не в пользу действующей власти. То ли наблюдатели хорошо поработали, то ли сам Ядовцев чем-то не угодил Цетризбиркому, то ли Григорьев оказался к ним щедрее. Да тут, как говорится, сам чёрт ногу сломит.
Более актуальными сейчас оказались другие вопросы. Что сделает новый президент? Не развалит ли он страну к чёртовой бабушке? Не прибьют ли его самого, прежде чем он успеет что-то сделать? Или маска интеллигентного человека, которую он носил многие годы, быстро с него спадёт - и он окажется ничем не лучше того же Ядовцева?
Сама Стася не ожидала никакой катастрофы, ровно как и добрых перемен. Ничего, скорей всего, и не изменится. Ни коррупция, ни обогащение богатых за счёт бедняков, ни самоцензура - никуда это всё не исчезнет. Политика - дело грязное, а политики очень редко бывают честными людьми.
"Уже десять, - подумала Стася, кинув взгляд на стоящие на столике часы. - Пора Машу с Петей спать укладывать".
Оставив мужа у телевизора радоваться своей политической победе, молодая женщина пошла в детскую. Маше с Петей идея ложиться спать пришлась явно не по вкусу. Куда веселей было бы ещё попрыгать, поиграть, погоняться друг за другом. Но Стася оставалась неумолимой. Завтра будет день, побегаете, поиграете, а сегодня пора мыться и в кроватки.
Говорят, счастье - капризная птица. К кому-то оно прилетает очень рано, когда ещё почти что ребёнок влюбляется в такую же юную девчушку, говорит матери: я женюсь, - и слышит в ответ: как? тебе ещё только шестнадцать! Кого-то оно посещает в двадцать - двадцать пять, кого-то, как Стасю и Олега - в тридцать. Но чем хуже тот, чьё счастье пришло после пятидесяти? Разве, если ты уже прожил полвека, пора заворачиваться в простыню и прямой дорогой на кладбище, даже если ты пока ещё вроде живой?
"Дмитриевич - замечательный человек, - говорила Лидия Павловна, когда Щегловы с семилетней Машей и шестилетним Петей гостили у неё в Костроме. - Будь я молодой, пошла бы за него".
"А он предлагал?" - осведомилась Стася.
"Было дело. Но куда нам? Старые уже. У него дочь взрослая, два внука. Что скажут люди?"
"А Вас это очень волнует?"
"Ну, а как же!"
"Значит, мнение ханжей и завистников Вас волнует больше, чем собственное счастье?"
"Ну, а представь, Стасочка, идёшь ты по улице, видишь старуху в белом платье, с фатой. Ты что подумаешь?"
"Я была бы только рада, что женщина нашла своё счастье".
Нет, она бы не смеялась, не говорила бы: старая вешалка, а туда же. Более того, если бы Стасе посчастливилось родиться на пару веков раньше, когда девушек выдавали замуж лет в шестнадцать, она бы наверняка услышала эти слова в свой адрес. Сейчас выходить замуж в тридцать - нормально. Так почему бы не допустить, что через пару веков никто не будет осуждать восьмидесятилетнюю невесту? А если эту мысль допускаешь, зачем так долго ждать?
Да, она вышла за Олега лет в двадцать девять. Но это потому, что он приехал в Москву тогда, сама она вышла на улицу тогда. А случись всё это на двадцать лет позже? Разве они бы тогда не имели права быть вместе?
Да, это всё она тоже сказала Лидии Павловне. А про себя подумала, что многие авторы любовных романов грешат одним и тем же. Их герои всегда молодые, частенько - красивые. А тех, кому за сорок - просто вычеркнули из жизни, из любви. Положа руку на сердце, Стася могла бы сказать про себя, что сама она ничуть не лучше. Ни одного рассказа она не могла бы припомнить, где позднее счастье посетило бы пожилого и одинокого человека. Лишь однажды, ещё до опалы, в романе "Если ты придёшь" было вскользь упомянуто про то, как вдовствующая Натали вышла замуж во второй раз. Артур тогда сказал ей, что это звучит несерьёзно, потому как Натали было уже лет сорок шесть. "В таком возрасте уже поздно замуж выходить". По его совету Стася тогда и убрала этот фрагмент.
Ну ладно, тогда. Ну что мешало написать на эту тему потом? Ведь она уже сколько лет не зависит от Артура. Понятно, что когда она познакомилась с Олегом, когда вышла за него замуж, её творческие мысли занимал он. После рождения Маши и Пети она писала в основном сказки. Почему бы теперь не наверстать упущенное? Пусть не только Лидия Павловна, но и другие одинокие пенсионеры почитают, и в их сердцах засияет надежда, что ещё не всё в их жизни кончено. А для тех, чьё счастье близко, но общественное мнение удерживает их от шага навстречу, пусть будет утешение, что хотя бы один человек на Земле не будет над ними смеяться, сделай они этот шаг.
И вот, наконец, редкие свободные минуты, проведённые за компьютером, дали свои плоды, и рассказ с поэтичным названием "Осенняя листва" можно было смело забрасывать в Интернет.
Нет, сначала помешать картошку, чтоб не пригорела. И посмотреть, как там в духовке курица.
Из соседней комнаты слышалось:
- Федя, ну возьми меня замуж. Пожалуйста, - произнесённое детским голосом.
- Ты хочешь, чтобы я на тебе женился? Такой? - удивлённо вопрошал другой, тоже детский.
- Ты мне нужен любой, - говорила Маша. - Потому что я люблю тебя. Я хочу быть с тобой.
- А тебе не надоест всю жизнь ухаживать за безногим инвалидом? - снова спрашивала Таня, Машина подруга.
- Ну, что ты говоришь, любимый, родной?
Эта сцена была в Стасином романе "День рождения", где главный герой выехал на своей машине на встречную, чтобы не сбить зазевавшуюся девочку, попал в аварию и остался без ног.
- Я тебе сказал, что будет, если ты ещё раз подойдёшь к Федьке? - игра принимала угрожающий оборот. - Я тебе говорил, коза драная? Вот тебе, дрянь, получай, получай!
Послышался звук бьющихся друг о друга кукол и истошный крик:
- Папа! Не надо! Мне больно!
Но ничто не могло смягчить сурового отца - избиение продолжалось.
"А вот этого там точно не было", - подумала Стася.
Отец главной героини, конечно, возражал, отговаривал дочь выходить за Федю после случившегося, но бить не бил. И козой драной не называл. Это делал герой другого рассказа "Жизнь без зависти" - и не с дочерью, а с женой. Так же, как и то, что прозвучало через минуту, когда треск прекратился, видимо, Таня, а вместе с ней и жестокий папа, выбились из сил:
- Я тебя в озере утоплю.
Но, по всей видимости, не успел он и шагу ступить, потому что Маша вдруг закричала:
- Папа! Метеорит!
Послышался жуткий топот, видимо, девочки именно так представляли себе удар метеорита.
Видимо, отца героини зашибло насмерть, как несчастного Карла из "Окрестностей Бетельгейзе", потому что послышалось испуганное:
- Папа! Папочка! Нет!
Да, случись это с отцом главной героини "Дня рождения", она бы действительно тут же простила ему всё на свете.
Петя в то время был у тёти Ани играл с Кирюхой. Олег будет идти с работы, забежит и заберёт его. За Таней тоже скоро придут - или тётя Лиза, или бабушка Наташа.
Картошка уже сжарилась, курица вот-вот запечётся - осталась ровно одна минута. Только Стася поставила её обратно в духовку, как раздался звонок в дверь.
Пришедших было трое: Олег, держащий за руку раскрасневшегося Петю, а с ними - Лиза, Танина мама.
- Привет, Стась. Ну, как там моя?
- Играю, - ответила Стася.
- Пошли домой, Тань.
- А можно ещё немножко? - раздался из комнаты дружный дуэт.
Лиза посмотрела на Стасю, словно спрашивая её мнения. Ну ладно, пусть поиграют ещё немного.
Наконец, из комнаты вышла Таня в сопровождении Маши.
- А можно водички? - попросила девочка, когда тётя Лиза завязывала ей шарфик.
- Мы скоро домой придём - потерпи, - говорила ей мать.
Но Стася сбегала на кухню и налила ей в кружку воды.
Распрощавшись с гостями, она отправила Олега и детей мыть руки, а сама пошла на кухню, вытащила из духовки курицу. Порезала, положила на тарелки вместе с картошкой. Поставила чайник.
За ужином, как обычно, спрашивали друг друга о делах текущих дома и на работе.
- Сегодня тётя Лида звонила, - сказал Олег. - Она сказала, что замуж собирается. За Дмитриевича. Уже заявление в ЗАГС подали. Убедила ты её, Стаська.
- Это ж замечательно, - откликнулась Стася. - А то всё одна да одна, а тут любимый человек под боком.
- Да уж, - согласился Олег. - Думаю, хорошая будет пара. Я ещё тогда, помнишь, мы приехали.
- Это когда Петя окно разбил? - уточнила Стася.
- Да. Вижу, Дмитриевич на неё как-то так смотрит. Ну, не как на просто соседку.
- Я тоже обратила внимание. Ещё подумала: кажется, неравнодушен к ней. Дай-то Бог, чтобы у них всё было хорошо. А дочь его как - не возражает.
- Да сначала вроде что-то выступала, а потом, ну чего, у неё своя семья. В общем, в июне свадьба.
- Два месяца ждать? - откликнулась Маша. - Это же долго!
- Ну, не дольше, чем они до этого ждали.
- А чего они ждали? - Маша вопросительно посмотрела на мать.
- Они что, не могли сразу пожениться? - удивился Петя.
- Во-первых, сразу жениться неразумно, - объяснил Олег. - Надо сперва получше друг друга узнать. А во-вторых, жених ещё ждал, когда невеста надумает.
