Но восковые фигуры людей с нестандартной внешностью оказались отнюдь не такими страшными, как она думала. Да и не их, по большому счёту, надо бояться, а других - внешне обычных людей, но в душах у которых не осталось ничего человеческого. Поэтому Стася с интересом читала таблички с их краткой биографией: о том, как необычная внешность помешала этим людям в жизни или, наоборот, помогла.
После кунсткамеры ростовский гость захотел покататься на "чёртовом колесе", куда уже собралась большая очередь.
- Ну что, в открытую брать или в закрытую? - поинтересовался Олег.
- Не знаю. Ты как хочешь?
- Я бы в открытую.
- Давай в открытую, - согласилась Стася.
Желающих прокатиться в открытой кабинке, кроме них, оказалось ещё уйма. В закрытую же мало кто хотел. Оно и понятно: в чём кайф - тёплым летним днём запираться в стеклянном ящике? Если с детьми - тут, как говорится, без вариантов. Бездетные же запросто могли позволить себе оттянуться по полной.
Наконец, прямо перед Стасей и Олегом показалась кабинка, в которую они тут же и запрыгнули. Она медленно, но верно поднималась ввысь, уменьшая предметы, отдаляя земных созданий от их твёрдой стихии и порабощая их другой - прозрачной и воздушной.
Когда до земли было уже приличное расстояние, Стася почувствовала прилив страха. Со всех сторон расстилалась глубокая бездна, и они с Олегом висели над ней, совершенно беззащитные, и только крепления кабинки, с высоты казавшиеся такими хрупкими, удерживали от того, чтобы сорваться вниз. С такой высоты!
"Пожалуйста, не надо! - думала Стася, вздрагивая при каждом скрипе. - Я не хочу падать! Я хочу жить!"
Чтобы не завизжать, не вцепиться в Олега, не упасть в обморок или, того хуже, не начать в панике метаться и не выпрыгнуть вовсе, девушка начала громко восхищаться тем, что видно внизу.
- Смотри, Олег, красотища-то какая! Видишь, ракета знакомая? Мы там были. А вот башня Останкинская! Всё такое маленькое! А слышал песенку: "Пора в путь-дорогу, в дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идём. Над милым порогом махну серебряным тебе крылом"...
Олег пристально смотрел, но больше не на всю эту красоту, а на не в меру развеселившуюся спутницу.
- Стась, ты или издеваешься, или боишься?
- Совсем не боюсь, - ответила девушка небрежно. - С чего ты взял?
- Вот мы уже на самой высокой точке. Сейчас будем спускаться.
- Круто! - отозвалась Стася, а про себя подумала:
"Слава тебе, Господи! Если приземлюсь живой, никогда больше не буду жаловаться на жизнь".
Могла ли она ещё вчера подумать, какое это счастье - приходить к себе на работу, начиная свой день с чашки ароматного чая, забивать циферки, распечатывать платёжки, болтать с коллегами, а по вечерам писать рассказики? Какое это счастье - просто жить!
Опускались они медленно и плавно, чему Стася была несказанно рада. Она просто не знала, как сумела бы выдержать, если от стремительности и скорости захватывало бы дух.
- Да, что-то медленно мы приземляемся, - прокомментировала она с нарочитой беспечностью. - Помню, когда на Мальорку летали, земля быстрей приближалась. Сначала эдакие зелёно-коричневые лоскутки, а потом - леса, поля...
Наконец, земля приблизилась настолько, что Стася и Олег смогли запросто выйти из кабинки.
- Ну как? Живая? - поинтересовался парень, видя, что его спутница бледная и запуганная.
- Живая, - ответила Стася, а затем, немного подумав, добавила. - И даже больше, чем была.
- Это хорошо. Я, наверное, зря потащил тебя на колесо. Я же не знал...
- Ничего страшного. Куда теперь пойдём?
- Может, сперва пообедаем?
- Давай. Я, кстати, знаю одну кафешку. Как раз по пути Лубянка и Театральная площадь. Пошли туда.
Олег с радостью согласился.
Они поехали на Театральную, миновали Большой театр (Олег попросил Стасю сфотографировать его там), гостиницу "Метрополь", вышли на Лубянскую площадь, где издали виднелось печально известное здание КГБ, прошли несколько шагов к Соловецкому камню, у которого в конце октября, по традиции, читают имена жертв репрессий, затем вышли к "Библио-глобусу" - большому книжному магазину и, наконец, через несколько метров показалось кафе.
По пути Стася узнала, что Лубянка стала для семьи Олега трагическим событием. Его прадед, мамин дедушка был арестован в тридцать седьмом по ложному доносу и почти сразу же расстрелян. Прабабушку тоже вскоре арестовали и отправили на десять лет в лагерь. Дети: родной дед Олега и две его сестры - воспитывались в детском доме с клеймом "дети врага народа".
- А у меня папиного двоюродного брата в КГБ вызывали. Анекдот рассказал, а кто-то взял и донёс. Правда, ограничились предупреждением - это было в семидесятых-восьмидесятых.
Правда, о том, что после такого предупреждения дядя не только не смел рассказывать анекдоты, но и сам стал доносить на тех, кто это делал, Стася предпочла не говорить. Стыдно за родственника.
После обеда молодые люди решили просто пройтись по окрестностям. Идти куда-то специально было поздно - Олегу сегодня надо было уезжать обратно в Ростов.
В парке, куда они зашли, собралась большая очередь, состоящая из делегаций разных московских округов.
- Тут они, наверное, берут билеты, - догадался Олег. - Потом пойдут на Красную площадь.
- Наверное, - согласилась Стася.
- Может, присоединимся к ним?
- Давай.
Очень быстро они оказались в толпе, которая медленно двигалась вперёд, проходя в колонну по четыре человека. На выходе всем давали по флажку и билету. Дали и Стасе с Олегом.
Они долго шли по улицам Москвы, счастливые, что получили пропуск к главной столичной достопримечательности, и молили только об одном - поскорее дойти и успеть посмотреть площадь до того, как Олегу придёт пора ехать на вокзал. Но у одного из заграждений им отказали, сославшись на то, что здесь больше никого пропускать не велено. Пришлось идти через торговый центр до следующего, прежде чем, наконец, очутиться на Красной площади.
Народ уже вовсю толпился под высокой трибуной с большим экраном, аплодируя какому-то певцу. Но ни Стася, ни Олег его не слышали - они были заняты другим более важным делом - прогулкой вдоль стены и, конечно же, фотографированием. Фотографировали всё: и башни, и собор Василия Блаженного с памятником Минину и Пожарскому, и мост, раскинувшийся через Москву-реку. В другую сторону - туда, где Исторический музей, пройти было невозможно - собравшихся было столько, что не протолкнуться. Оставалось только фотографировать против заходящего солнца.
- Мне пора, - с сожалением проговорил Олег. - Постоял бы ещё, послушал, но боюсь опоздать на поезд. Можно, я напишу тебе, как приеду?
- Да, конечно, - ответила Стася. - Запиши мой емэйл... Пойдём, до метро провожу.
- Да не, не стоит - я сам найду. А то ты, наверное, хочешь концерт послушать. Я не заблужусь, обещаю.
- Если честно, не особо-то и хочу, - призналась девушка. - Всё равно скоро пойду домой по-любому.
"Я и пошла сюда только затем, чтобы площадь тебе показать", - добавила мысленно.
Пробираясь сквозь плотную стену из людей, Стася и Олег покинули Красную площадь и тут же отдали свои билеты первым встречным. Всё равно ведь больше туда не вернутся - пусть хоть другим польза будет. Вчерашним маршрутом дошли до метрополитена, спустились вниз. Там же, в центре зала и распрощались.
- Ну, пока, Олег. Счастливо тебе доехать.
- Пока, Стася. Тебе тоже счастливо добраться домой. Я тебе обязательно напишу, как приеду.
- Пиши, буду ждать. Чао.
Помахав его рукой на прощание, Стася долго глядела ему вслед, пока парень не скрылся в подземном переходе. Затем чуть ли не бегом вбежала в электричку, прежде чем за ней закрылись двери. Теперь домой.
Последний оставшийся выходной Стася провела дома с родителями, к их великой радости. Саму Стасю также ждала радость - Олег сдержал слово, написал, что доехал вполне благополучно, интересовался, как дела у Стаси. Родители расспрашивали её о нём, выясняли, где и кем он работает, большая ли у него семья, выдвигали версию, что он, должно быть, женат (потому что все нормальные мужики в таком возрасте уже женаты), а она, Стася, нужна ему для того, чтобы устроиться в Москве, прописаться, приехать, а после - послать Стасю куда подальше (зачем ещё иногородние с москвичками знакомятся?), а Стася, родители были в этом уверены, обязательно пропишет его у себя (ведь она в свои двадцать семь лет наивная, как ребёнок).
- Но ведь Мишу не прописала, - возразила Стася, а про себя подумала:
"Да ему это и не надо было".
Так, может, и Олег тоже честный человек, который относится к ней искренне, а вовсе не охотник за пропиской? Что-то подсказывало Стасе, что если он корыстный, то будет как-то форсировать события, чуть ли не с первых дней клясться в любви, предлагать жить вместе, жаловаться на тяжёлое материальное положение. Короче, время покажет. Сейчас же главное - не спешить. Пока - виртуальные свидания, разговоры за жизнь без намёка на будущее. А там, глядишь, станет ясно, чем парень живёт, чем дышит.
В офисе, куда Стася явилась после праздников, царило небывалое оживление. Коллеги наперебой поздравляли счастливую сотрудницу с удачным знакомством.
- Да ты что, Машка! Американец? Настоящий? Класс! Тебе повезло! Ну, а ты что? Ну, а он что? Целовались? И не только? Ну, ты даёшь, Машка! Телефон попросил? А в ресторане как было? Устриц ели? Здорово! Тебе, Маш, обязательно нужно женить его на себе. Другого такого шанса может не быть.
При этом Стася видела, как горят завистью глаза её сотрудниц, каждая из которых желала бы оказаться на месте Маши. Ещё бы! Сказочный принц из Штатов, директор фирмы, имеет дом в Майами и несколько машин. Такой и впрямь способен превратить жизнь избранницы в сказку. Но отчего-то коллеги в упор отказывались замечать, что этот сказочный принц в два раза старше Маши и что два раза был женат. И вторую жену, как сказал сам американец, он бросил потому, что она стала старой и некрасивой, а он ещё мужчина ого-го. Поэтому Стася сказала совсем не то, что говорили другие сотрудницы:
- Ты, Маш, будь с ним осторожнее. А то если жену предал, он может и с тобой так поступить.
- Да брось ты! - отмахнулась Маша. - Я ж на двадцать пять лет моложе. Это скорей я его предам.
- А мужики - они все такие, - добавила Леночка, секретарша.
- Ты, Стась, наверное, завидуешь, - вкрадчиво поинтересовалась Наташа, лучшая Машина подруга.
"Было бы чему!" - подумала Стася.
- Ну, ладно, девчонки, я пошла. А то надо ещё отчёт сделать.
Лишь только Маша вышла за порог, девчонки принялись бурно обсуждать, за что ей, стерве, такое счастье привалило.
- Ни жопы, ни рожи, - сетовала лучшая подруга. - А такого парня подцепила.
- Ясное дело, в постели хорошо поработала.
- Думаю, Стаська права - поиграет он с ней и бросит. Другую найдёт.
- И, между прочим, правильно сделает, - заметила Наташа с неприкрытым злорадством.
Стасе невольно сделалось жаль Машу. Слышала бы она сейчас, что говорит её лучшая подруга! Хотя в то же время она была уверена, что окажись Наташа счастливой невестой американца, Маша за её спиной говорила бы то же самое. Что за бабы! Работать с ними неприятно. Да и американец этот, посему видно, сомнительная личность. Приехал в Москву и, вместо Красной площади, Третьяковки и других достопримечательностей пошёл по всяким там злачным местам. Да ещё и затащил в постель малознакомую девушку (неважно, что она сама туда прыгнула). А ведь ни Олег, ни Миша такого себе не позволяли.
"Наверное, если я расскажу им про Олега, они не будут мне завидовать, - думала девушка. - Он ведь не иностранец. Да и нет у нас пока что таких отношений. Так - переписка".
Но даже эту "так - переписку" она бы, пожалуй, не променяла на бурный роман с богатым американцем. Разве простое человеческое общение ничего не значит? Просто разговаривать, просто обмениваться мыслями и впечатлениями, делиться радостями и горестями. А ведь подчас те, которые вместе спят, не могут даже поговорить нормально. Потому что им просто не о чем говорить.
С этими мыслями Стася допила утренний чай и принялась за работу. На сегодня дел было много. Зато вечером, придя домой и включив компьютер, она сможет написать Олегу письмо. Нет, всё-таки классно жить на свете!
Рабочий день пронёсся незаметно, уступив место вечеру. Затем так же пролетел и следующий, и ещё один, и ещё, настали выходные, отдавшие затем владычество новым будням. Так же проносились и месяцы. Тёплые летние деньки сменялись дождливыми осенними, жёлтые и красные листья - белым ковром... И вот уже за окнами май-месяц, а с ним - и тот день, что поставит ещё одну галочку в дневнике Стасиной жизни - пометку, что прожит ещё один год. Впервые в жизни она проводила этот день вне дома.
Олег встретил её на вокзале - прямо у перрона, с букетом из сладко пахнущих красных тюльпанов с жёлтыми прожилками. Он уже давно знал, что это Стасины любимые.
- Привет, Стась, - с этими словами он чмокнул её в щеку. - С днём рождения тебя!
- Привет, Олег! Спасибо, - девушка чмокнула его в ответ.
- Давай до гостиницы провожу.
Он взял у неё из рук дорожную сумку и по пути расспрашивал её, как доехала.
- Нормально. Всю ночь спала, как убитая. А как ты? Как мама?
- Хорошо. Решила на выходные за город смотаться - к тёте Лиде. Привет тебе передавала.
- Спасибо. Ей от меня тоже большой-пребольшой привет.
- Передам, как приедет.
Стася знала, что, кроме матери и тёти Лиды - её сестры - у Олега нет близких родственников. Отец умер от сердечного приступа, когда Олегу было семь лет. Мать, как Олег писал в письмах, очень его любила и страшно горевала, когда его не стало. Только любовь к сыну, наверное, дала ей силы жить дальше.
Об отце покойном он писал с искренним уважением. Отчасти повлияли детские воспоминания, отчасти - рассказы матери, которую он, по её словам, просто обожал. Олег хорошо помнил, как отец выводил его перед сном на прогулку и показывал звёзды и созвездия. Тогда-то мальчик и увлёкся астрономией и решил про себя: вырасту, стану космонавтом. И хотя космонавтом он, как уже было ясно, не стал, интерес к звёздам и планетам у него до сих пор сохранился. Оттого-то фантастические рассказы, что присылала ему Стася, приводили парня в особенный восторг. Олег знал наизусть все спутники Юпитера, мог с ходу сказать примерный состав атмосферы планет Солнечной системы и альфы-беты разных созвездий. Благодаря ему Стася написала "Человека с Ригеля", узнав, что Ригель - голубая звезда - бета Ориона, благодаря ему из галактики Малое Магелланово облако на Землю прилетели воинственные "намайки", на которых, однако, губительно подействовала земная атмосфера в её рассказе "Нашествие". Эти и другие вещи Олег от души хвалил.
Предлагал ли он жить вместе? Стремился ли прописаться в Москве? Торопил ли события? Нет. Ничего подобного в его письмах Стася не обнаружила. Да, он был практичен (это она заметила ещё в Москве, когда Олег отчего-то не брал на память никаких сувениров), но назвать его жадным было нельзя. Он мог последние деньги, что оставлял себе на карманные расходы, потратить на подарки матери, тёте Лиде, друзьям.
После кунсткамеры ростовский гость захотел покататься на "чёртовом колесе", куда уже собралась большая очередь.
- Ну что, в открытую брать или в закрытую? - поинтересовался Олег.
- Не знаю. Ты как хочешь?
- Я бы в открытую.
- Давай в открытую, - согласилась Стася.
Желающих прокатиться в открытой кабинке, кроме них, оказалось ещё уйма. В закрытую же мало кто хотел. Оно и понятно: в чём кайф - тёплым летним днём запираться в стеклянном ящике? Если с детьми - тут, как говорится, без вариантов. Бездетные же запросто могли позволить себе оттянуться по полной.
Наконец, прямо перед Стасей и Олегом показалась кабинка, в которую они тут же и запрыгнули. Она медленно, но верно поднималась ввысь, уменьшая предметы, отдаляя земных созданий от их твёрдой стихии и порабощая их другой - прозрачной и воздушной.
Когда до земли было уже приличное расстояние, Стася почувствовала прилив страха. Со всех сторон расстилалась глубокая бездна, и они с Олегом висели над ней, совершенно беззащитные, и только крепления кабинки, с высоты казавшиеся такими хрупкими, удерживали от того, чтобы сорваться вниз. С такой высоты!
"Пожалуйста, не надо! - думала Стася, вздрагивая при каждом скрипе. - Я не хочу падать! Я хочу жить!"
Чтобы не завизжать, не вцепиться в Олега, не упасть в обморок или, того хуже, не начать в панике метаться и не выпрыгнуть вовсе, девушка начала громко восхищаться тем, что видно внизу.
- Смотри, Олег, красотища-то какая! Видишь, ракета знакомая? Мы там были. А вот башня Останкинская! Всё такое маленькое! А слышал песенку: "Пора в путь-дорогу, в дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идём. Над милым порогом махну серебряным тебе крылом"...
Олег пристально смотрел, но больше не на всю эту красоту, а на не в меру развеселившуюся спутницу.
- Стась, ты или издеваешься, или боишься?
- Совсем не боюсь, - ответила девушка небрежно. - С чего ты взял?
- Вот мы уже на самой высокой точке. Сейчас будем спускаться.
- Круто! - отозвалась Стася, а про себя подумала:
"Слава тебе, Господи! Если приземлюсь живой, никогда больше не буду жаловаться на жизнь".
Могла ли она ещё вчера подумать, какое это счастье - приходить к себе на работу, начиная свой день с чашки ароматного чая, забивать циферки, распечатывать платёжки, болтать с коллегами, а по вечерам писать рассказики? Какое это счастье - просто жить!
Опускались они медленно и плавно, чему Стася была несказанно рада. Она просто не знала, как сумела бы выдержать, если от стремительности и скорости захватывало бы дух.
- Да, что-то медленно мы приземляемся, - прокомментировала она с нарочитой беспечностью. - Помню, когда на Мальорку летали, земля быстрей приближалась. Сначала эдакие зелёно-коричневые лоскутки, а потом - леса, поля...
Наконец, земля приблизилась настолько, что Стася и Олег смогли запросто выйти из кабинки.
- Ну как? Живая? - поинтересовался парень, видя, что его спутница бледная и запуганная.
- Живая, - ответила Стася, а затем, немного подумав, добавила. - И даже больше, чем была.
- Это хорошо. Я, наверное, зря потащил тебя на колесо. Я же не знал...
- Ничего страшного. Куда теперь пойдём?
- Может, сперва пообедаем?
- Давай. Я, кстати, знаю одну кафешку. Как раз по пути Лубянка и Театральная площадь. Пошли туда.
Олег с радостью согласился.
Они поехали на Театральную, миновали Большой театр (Олег попросил Стасю сфотографировать его там), гостиницу "Метрополь", вышли на Лубянскую площадь, где издали виднелось печально известное здание КГБ, прошли несколько шагов к Соловецкому камню, у которого в конце октября, по традиции, читают имена жертв репрессий, затем вышли к "Библио-глобусу" - большому книжному магазину и, наконец, через несколько метров показалось кафе.
По пути Стася узнала, что Лубянка стала для семьи Олега трагическим событием. Его прадед, мамин дедушка был арестован в тридцать седьмом по ложному доносу и почти сразу же расстрелян. Прабабушку тоже вскоре арестовали и отправили на десять лет в лагерь. Дети: родной дед Олега и две его сестры - воспитывались в детском доме с клеймом "дети врага народа".
- А у меня папиного двоюродного брата в КГБ вызывали. Анекдот рассказал, а кто-то взял и донёс. Правда, ограничились предупреждением - это было в семидесятых-восьмидесятых.
Правда, о том, что после такого предупреждения дядя не только не смел рассказывать анекдоты, но и сам стал доносить на тех, кто это делал, Стася предпочла не говорить. Стыдно за родственника.
После обеда молодые люди решили просто пройтись по окрестностям. Идти куда-то специально было поздно - Олегу сегодня надо было уезжать обратно в Ростов.
В парке, куда они зашли, собралась большая очередь, состоящая из делегаций разных московских округов.
- Тут они, наверное, берут билеты, - догадался Олег. - Потом пойдут на Красную площадь.
- Наверное, - согласилась Стася.
- Может, присоединимся к ним?
- Давай.
Очень быстро они оказались в толпе, которая медленно двигалась вперёд, проходя в колонну по четыре человека. На выходе всем давали по флажку и билету. Дали и Стасе с Олегом.
Они долго шли по улицам Москвы, счастливые, что получили пропуск к главной столичной достопримечательности, и молили только об одном - поскорее дойти и успеть посмотреть площадь до того, как Олегу придёт пора ехать на вокзал. Но у одного из заграждений им отказали, сославшись на то, что здесь больше никого пропускать не велено. Пришлось идти через торговый центр до следующего, прежде чем, наконец, очутиться на Красной площади.
Народ уже вовсю толпился под высокой трибуной с большим экраном, аплодируя какому-то певцу. Но ни Стася, ни Олег его не слышали - они были заняты другим более важным делом - прогулкой вдоль стены и, конечно же, фотографированием. Фотографировали всё: и башни, и собор Василия Блаженного с памятником Минину и Пожарскому, и мост, раскинувшийся через Москву-реку. В другую сторону - туда, где Исторический музей, пройти было невозможно - собравшихся было столько, что не протолкнуться. Оставалось только фотографировать против заходящего солнца.
- Мне пора, - с сожалением проговорил Олег. - Постоял бы ещё, послушал, но боюсь опоздать на поезд. Можно, я напишу тебе, как приеду?
- Да, конечно, - ответила Стася. - Запиши мой емэйл... Пойдём, до метро провожу.
- Да не, не стоит - я сам найду. А то ты, наверное, хочешь концерт послушать. Я не заблужусь, обещаю.
- Если честно, не особо-то и хочу, - призналась девушка. - Всё равно скоро пойду домой по-любому.
"Я и пошла сюда только затем, чтобы площадь тебе показать", - добавила мысленно.
Пробираясь сквозь плотную стену из людей, Стася и Олег покинули Красную площадь и тут же отдали свои билеты первым встречным. Всё равно ведь больше туда не вернутся - пусть хоть другим польза будет. Вчерашним маршрутом дошли до метрополитена, спустились вниз. Там же, в центре зала и распрощались.
- Ну, пока, Олег. Счастливо тебе доехать.
- Пока, Стася. Тебе тоже счастливо добраться домой. Я тебе обязательно напишу, как приеду.
- Пиши, буду ждать. Чао.
Помахав его рукой на прощание, Стася долго глядела ему вслед, пока парень не скрылся в подземном переходе. Затем чуть ли не бегом вбежала в электричку, прежде чем за ней закрылись двери. Теперь домой.
Последний оставшийся выходной Стася провела дома с родителями, к их великой радости. Саму Стасю также ждала радость - Олег сдержал слово, написал, что доехал вполне благополучно, интересовался, как дела у Стаси. Родители расспрашивали её о нём, выясняли, где и кем он работает, большая ли у него семья, выдвигали версию, что он, должно быть, женат (потому что все нормальные мужики в таком возрасте уже женаты), а она, Стася, нужна ему для того, чтобы устроиться в Москве, прописаться, приехать, а после - послать Стасю куда подальше (зачем ещё иногородние с москвичками знакомятся?), а Стася, родители были в этом уверены, обязательно пропишет его у себя (ведь она в свои двадцать семь лет наивная, как ребёнок).
- Но ведь Мишу не прописала, - возразила Стася, а про себя подумала:
"Да ему это и не надо было".
Так, может, и Олег тоже честный человек, который относится к ней искренне, а вовсе не охотник за пропиской? Что-то подсказывало Стасе, что если он корыстный, то будет как-то форсировать события, чуть ли не с первых дней клясться в любви, предлагать жить вместе, жаловаться на тяжёлое материальное положение. Короче, время покажет. Сейчас же главное - не спешить. Пока - виртуальные свидания, разговоры за жизнь без намёка на будущее. А там, глядишь, станет ясно, чем парень живёт, чем дышит.
В офисе, куда Стася явилась после праздников, царило небывалое оживление. Коллеги наперебой поздравляли счастливую сотрудницу с удачным знакомством.
- Да ты что, Машка! Американец? Настоящий? Класс! Тебе повезло! Ну, а ты что? Ну, а он что? Целовались? И не только? Ну, ты даёшь, Машка! Телефон попросил? А в ресторане как было? Устриц ели? Здорово! Тебе, Маш, обязательно нужно женить его на себе. Другого такого шанса может не быть.
При этом Стася видела, как горят завистью глаза её сотрудниц, каждая из которых желала бы оказаться на месте Маши. Ещё бы! Сказочный принц из Штатов, директор фирмы, имеет дом в Майами и несколько машин. Такой и впрямь способен превратить жизнь избранницы в сказку. Но отчего-то коллеги в упор отказывались замечать, что этот сказочный принц в два раза старше Маши и что два раза был женат. И вторую жену, как сказал сам американец, он бросил потому, что она стала старой и некрасивой, а он ещё мужчина ого-го. Поэтому Стася сказала совсем не то, что говорили другие сотрудницы:
- Ты, Маш, будь с ним осторожнее. А то если жену предал, он может и с тобой так поступить.
- Да брось ты! - отмахнулась Маша. - Я ж на двадцать пять лет моложе. Это скорей я его предам.
- А мужики - они все такие, - добавила Леночка, секретарша.
- Ты, Стась, наверное, завидуешь, - вкрадчиво поинтересовалась Наташа, лучшая Машина подруга.
"Было бы чему!" - подумала Стася.
- Ну, ладно, девчонки, я пошла. А то надо ещё отчёт сделать.
Лишь только Маша вышла за порог, девчонки принялись бурно обсуждать, за что ей, стерве, такое счастье привалило.
- Ни жопы, ни рожи, - сетовала лучшая подруга. - А такого парня подцепила.
- Ясное дело, в постели хорошо поработала.
- Думаю, Стаська права - поиграет он с ней и бросит. Другую найдёт.
- И, между прочим, правильно сделает, - заметила Наташа с неприкрытым злорадством.
Стасе невольно сделалось жаль Машу. Слышала бы она сейчас, что говорит её лучшая подруга! Хотя в то же время она была уверена, что окажись Наташа счастливой невестой американца, Маша за её спиной говорила бы то же самое. Что за бабы! Работать с ними неприятно. Да и американец этот, посему видно, сомнительная личность. Приехал в Москву и, вместо Красной площади, Третьяковки и других достопримечательностей пошёл по всяким там злачным местам. Да ещё и затащил в постель малознакомую девушку (неважно, что она сама туда прыгнула). А ведь ни Олег, ни Миша такого себе не позволяли.
"Наверное, если я расскажу им про Олега, они не будут мне завидовать, - думала девушка. - Он ведь не иностранец. Да и нет у нас пока что таких отношений. Так - переписка".
Но даже эту "так - переписку" она бы, пожалуй, не променяла на бурный роман с богатым американцем. Разве простое человеческое общение ничего не значит? Просто разговаривать, просто обмениваться мыслями и впечатлениями, делиться радостями и горестями. А ведь подчас те, которые вместе спят, не могут даже поговорить нормально. Потому что им просто не о чем говорить.
С этими мыслями Стася допила утренний чай и принялась за работу. На сегодня дел было много. Зато вечером, придя домой и включив компьютер, она сможет написать Олегу письмо. Нет, всё-таки классно жить на свете!
Рабочий день пронёсся незаметно, уступив место вечеру. Затем так же пролетел и следующий, и ещё один, и ещё, настали выходные, отдавшие затем владычество новым будням. Так же проносились и месяцы. Тёплые летние деньки сменялись дождливыми осенними, жёлтые и красные листья - белым ковром... И вот уже за окнами май-месяц, а с ним - и тот день, что поставит ещё одну галочку в дневнике Стасиной жизни - пометку, что прожит ещё один год. Впервые в жизни она проводила этот день вне дома.
Олег встретил её на вокзале - прямо у перрона, с букетом из сладко пахнущих красных тюльпанов с жёлтыми прожилками. Он уже давно знал, что это Стасины любимые.
- Привет, Стась, - с этими словами он чмокнул её в щеку. - С днём рождения тебя!
- Привет, Олег! Спасибо, - девушка чмокнула его в ответ.
- Давай до гостиницы провожу.
Он взял у неё из рук дорожную сумку и по пути расспрашивал её, как доехала.
- Нормально. Всю ночь спала, как убитая. А как ты? Как мама?
- Хорошо. Решила на выходные за город смотаться - к тёте Лиде. Привет тебе передавала.
- Спасибо. Ей от меня тоже большой-пребольшой привет.
- Передам, как приедет.
Стася знала, что, кроме матери и тёти Лиды - её сестры - у Олега нет близких родственников. Отец умер от сердечного приступа, когда Олегу было семь лет. Мать, как Олег писал в письмах, очень его любила и страшно горевала, когда его не стало. Только любовь к сыну, наверное, дала ей силы жить дальше.
Об отце покойном он писал с искренним уважением. Отчасти повлияли детские воспоминания, отчасти - рассказы матери, которую он, по её словам, просто обожал. Олег хорошо помнил, как отец выводил его перед сном на прогулку и показывал звёзды и созвездия. Тогда-то мальчик и увлёкся астрономией и решил про себя: вырасту, стану космонавтом. И хотя космонавтом он, как уже было ясно, не стал, интерес к звёздам и планетам у него до сих пор сохранился. Оттого-то фантастические рассказы, что присылала ему Стася, приводили парня в особенный восторг. Олег знал наизусть все спутники Юпитера, мог с ходу сказать примерный состав атмосферы планет Солнечной системы и альфы-беты разных созвездий. Благодаря ему Стася написала "Человека с Ригеля", узнав, что Ригель - голубая звезда - бета Ориона, благодаря ему из галактики Малое Магелланово облако на Землю прилетели воинственные "намайки", на которых, однако, губительно подействовала земная атмосфера в её рассказе "Нашествие". Эти и другие вещи Олег от души хвалил.
Предлагал ли он жить вместе? Стремился ли прописаться в Москве? Торопил ли события? Нет. Ничего подобного в его письмах Стася не обнаружила. Да, он был практичен (это она заметила ещё в Москве, когда Олег отчего-то не брал на память никаких сувениров), но назвать его жадным было нельзя. Он мог последние деньги, что оставлял себе на карманные расходы, потратить на подарки матери, тёте Лиде, друзьям.
