Хотя, будь он в форме, ей и в голову не пришло бы это делать. Но сейчас это было просто необходимо. Сильные мужчины так боятся показать свою слабость!
Разрушения в самом сне Полины оказались не менее серьёзными, чем казалось снаружи: сухие деревья сломаны, местами выворочены с корнем; каменные надгробья — повалены и разбиты; от развалин храма осталось одно название, вся площадка была завалена каменными обломками разных размеров. А от ментала хозяйки остался лишь полупрозрачный силуэт.
Целительница подошла и опустилась на колени рядом с лежащей девочкой. Аура Полины была слабой, вся в прорехах. Глубоких разрывов стало больше, но, к счастью, чернели края только двух из них. Новых почернений не было.
Диана вздохнула. Работы было не на одну ночь.
В перевёрнутом мире вдруг стала я слабой...
У меня есть на слабость пятнадцать минут.
Так плыви же скорей, мой бумажный корабль,
В перевёрнутый порт — тот, где верят и ждут.
________
Диана нажала на кнопку сохранения и с недовольством взглянула на набранные строки. Строчки, полунапетые — полунашёптанные в подъезде Виктора, застыли, закаменели, потеряли текучесть, но в них не поместилась картинка, стоявшая перед глазами: широкое зеркало лужи, в котором отражаются перевёрнутое голубое небо, и кораблик из тетрадного листочка в клеточку, взъерошенный, вихрастый мальчуган с большой родинкой на щеке и большеглазая девочка, чьи непокорные волосы выбиваются из тугих косичек...
Мальчик и девочка стоят на берегу, затаив дыхание, и следят за плаванием бумажного корабля. И в какую сторону ни подул бы ветерок перевёрнутого мира, к какому дальнему берегу лужи ни прибил бы отважных бумажных путешественников, мальчик и девочка с радостью встретят его...
И девочке нет дела до чёрной кляксы, расплывшейся по щеке друга...
Диана вспомнила взгляд Виктора, полный смятения и ещё чего-то, чему не могла подобрать названия. Как она ругала себя за то, что поддалась минутному порыву и поцеловала на прощание проклятое пятно. Проклятое не потому, что уродовало его лицо. В конце концов, подумаешь, большое родимое пятно. Но, судя по тому, как старательно поворачивался к ней Виктор незапятнанной щекой, оно кляксой легло на всю его жизнь. А этот дурацкий поцелуй... Да, если бы она хотела привязать его к себе, жеста вернее и выдумать было нельзя. Если бы хотела привязать... Но ведь не хотела. Не хотела привязывать. Не хотела приручать и чувствовать себя в ответе за приручённого...
В её жизни нет места мужчине. По крайней мере, такому — одновременно зажатому и самоуверенному, как Виктор. Нет, нет и ещё раз нет! И хватит о нём.
Сообщение о новом письме, замигавшее в углу экрана, оторвало от мыслей о Викторе. Но ненадолго. Письмо было от него: доброе и весёлое, с забавной мордашкой, пририсованной в конце вместо смайлика. И ни слова о Рубене.
Это письмо не было первым. Он написал ей в тот же день, когда она вернулась. Да, забавно вышло. Ехала к Рубену, а попала к Виктору. И это знакомство, так странно начавшееся на перроне, знакомство, которое и не собиралась она поддерживать, потихоньку начало перерастать в нечто большее. Тоненький пунктир писем и телефонных звонков протянулся между ними. Виктор ни о чём не просил, ни на что не намекал, но и не отпускал. Просто был где-то рядом, и Диану смущала радость, вспыхивавшая в ней при виде его адреса в заголовке письма.
Дважды перечитав письмо, она быстро написала ответ. Перечитала, удалила и переписала снова... Только третий вариант ответа ей понравился, и Диана нажала на кнопку «отправить», посылая письмо в меру легкомысленное, в меру серьёзное, между строчками которого должно было читаться: «Дружба, дружба и ничего, кроме дружбы».
Да, Виктору кроме дружбы ничего не светит. Другое дело Тень. Тут скорее всё наоборот: «Страсть, страсть и ничего, кроме страсти». Загадочность только добавляла ему привлекательности. Странное дело, стоит человеку скрыть лицо — маской ли, полумраком — как его привлекательность тут же удваивается, если не утраивается. В дело вступает негодяйка-фантазия, рисующая черты мистера Безупречность, сэра Обаятельного Мерзавца или просто Плохого Парня — кому что по вкусу.
Диана тихо вздохнула, отгоняя от себя воспоминания о поцелуе незнакомца. У неё был свой метод борьбы с ненужными, мешающими воспоминаниями: она мысленно их фотографировала и мысленно убирала в альбом. В этом альбоме было много фотографий, особенно Ромки — бывшего мужа.
Вот они с Ромкой, взявшись за руки, прячутся от дождя под большой берёзой. Им весело, и Ромка целует её мокрое от дождя лицо.
Вот Диана-невеста в белом платье, взятом напрокат перед самой свадьбой. А жених красуется в костюме, одолженном ему отцом свидетеля. Они хотели совсем обойтись без свадебной церемонии, но им не позволили родственники.
Вот они, сидя рядом, готовятся каждый к своему экзамену. Но Ромка поднимает глаза от конспекта и, улыбнувшись ей мальчишеской, такой знакомой и такой любимой улыбкой, протягивает руку. Он проводит пальцем по её щеке, обводит контуры губ... И они забывают о конспектах...
Вот Ромка после первого рабочего дня сияет взрослостью и нарочитой солидностью, но мальчишество пробивается сквозь них и, подхватив Диану на руки, он кружится с ней по комнате.
Тень был совсем не похож на Ромку. И дело было не в цвете волос или форме носа, которые она могла только домысливать. В Ромке Диана любила мальчишку, беспечного и шебутного. В ауре Тени читался мужчина — сильный, готовый взять на себя ответственность, привыкший держать всё под контролем... Разумеется, с ней держать под контролем «всё» не получится, вот только скоро ли ей удастся найти ночного гостя....
В углу экрана снова замигало сообщение о письме. На этот раз от Руби. С описанием героического сражения с клепсидрой-батареей и эпической охоты за неуловимым в субботу дежурным сантехником. И где-то в конце, между делом, он заметил, что здоровьем Полины интересуется их общий знакомый, большой любитель детской считалочки «Раз, два, три, огонь гори...»
Вот спасибо, Руби! Догадаться, о каком общем знакомом идёт речь, было несложно. По губам девушки скользнула шальная улыбка. Мысли закружились вокруг встречи с Тенем — что она ему скажет, что он ответит, будет ли рад её появлению... Конечно, после полученного предупреждения, Диана решила быть максимально осторожной. Но кто может запретить целителю передать заинтересованному лицу информацию о пациенте?! А если целитель там задержится, так время в Аите — понятие относительное...
Но перед входом в сон Диана отбросила все посторонние мысли, настраиваясь на серьёзный лад — сначала Полина. Целительница провела на её участке уже три ночи. И, хотя аура девочки выглядела уже намного лучше, до полного восстановления было ещё далеко. Предстояло работать и работать.
Войдя в сон, он переместился к тому самому месту, которое кто-то пытался затереть на карте. Хотел было опять приняться за эксперименты с ландшафтом, но передумал — ничего это не даст. Надо начать с нуля и положиться на интуицию. И решив сделать так, напустил в картинку туману до нулевой видимости. До непроглядной густоты. И позволил этому туману потихоньку рассеиваться. Самому по себе, без всякого влияния. Пусть идёт, как идёт. И пошло. Вдруг через оседающую муть проступили контуры вокзала. И это было правильно. На самом деле, при чём тут пляж или лесная гуща? Вот уже и перрон хорошо просматривается, и поезд. И понятно было, что не прибыл он только что, а отправляется по обратному маршруту. Вокруг поезда шла обычная вокзальная суета. К ней он не имел никакого отношения. Все эти фигуры второго плана всегда возникают сами, как фон к основной картине. Давно собирался понаблюдать за персонажами, чтобы выяснить, насколько точно и последовательно они соответствуют своим функциям. Например, продавцы в магазинах просто стоят за прилавками, иногда поворачиваясь и принимая характерные позы, или же действительно торгуют и даже имеют выгоду от своей торговли? Собирался, но так и не собрался.
Переместившись вдоль состава, безошибочно выбрав нужный вагон. Возле него никого не было. Даже проводницы. Внутри тоже безлюдье. Все двери, ведущие из коридора в купе, бутафория. Оно и понятно — ему-то, когда он задумывал этот поезд, нужна была только одна дверь. Вот она.
В купе было полутемно. У окна, как и ожидалось, сидела Диана. С книгой по случаю дневного времени. Виктор постоял, понаблюдал за ней, сменив несколько моделей поведения. Сначала она, быстро взглянув на него, тут же вернулась к чтению. Второй вариант был дополнен более продолжительным взглядом и улыбкой. Третий вариант он пробовать не стал, поняв, что это может завести слишком далеко и помешает расследованию. Да и вообще, он зря вмешался в поведение фантома, а надо пустить дело на самотек, вернуться к естественному ходу событий. Итак, Диана в купе была одна. Так же, как и сейчас. Только тогда это была настоящая Диана, а не фантом, кстати, неопределённый фантом женского пола без намеченных внешних признаков — неважно брюнетка или блондинка, худенькая или полненькая, главное, чтобы молодая и симпатичная. Встреча с фантомом была задумана ради романтического приключения. Как произошла подмена? Почему? Кто знал о его намерениях?
Самое естественное предположение, что это Диана сознательно вторглась к нему в сон… Тоже ради любовного приключения? Почему бы и нет? Каким-то образом почувствовала настроение. Она же умеет читать ауры, ну и, может быть, настроение его передалось общему настроению сомнуса… Сложновато получается, но иметь в виду такой вариант следует. И если судить по её реакции на его появление тогда, то это похоже на правду. Он вспомнил её объятия и ощутил глухие удары сердца. Спокойно! Не хватало ещё непроизвольно проснуться. Итак, она подстроила ему ловушку. И он в неё попался? Но зачем? Просто развлечься? Или чтобы переманить на сторону тех, с кем конфликтует Рубен? Не похоже. Вряд ли бы она помчалась в этом случае прямиком к Рубену, да ещё и подставляла щёки для поцелуев. В подлости он её никак не мог заподозрить.
А теперь посмотреть на происходящее с иной точки зрения. Допустим, что поступить так она могла, но имела ли возможность? Могла ли так легко переехать в чужой сон. А потом ещё и искусно заметать следы… Он вспомнил затёртую пометку на плане сомнуса. И, если бы она действительно была нацелена на него, то что мешало ей продолжить свои попытки наяву? Но она, похоже, его и не узнала вовсе. Ну ещё бы, он был в роли. Образ номер три. Античный герой в современном костюме.
Вагон толкнуло и поезд тронулся. Всё произошло само собой, без всякого его вмешательства. Более того, установка «вокзал-вагон» сработала так естественно, что Виктору пришлось ухватиться рукой за верхнюю полку, чтобы не упасть. Всё-таки уровень исполнения очень даже не плох, мысленно похвалил он себя. Присев рядом с Дианой-фантомом, заглянул ей в глаза.
— Ты мне ничего не расскажешь, Ди?
Она не пошевелилась. И понятно почему. Фантом не включился, потому что внутренних данных для его «оживления» было недостаточно, а внешнее управление через свои каналы он отключил.
— Ладно. Ты заснула и проснулась в другом сне. В моём. Случайно это произойти не могло. У самой для этого перемещения не хватило бы навыков. Был кто-то ещё! Но кто? Рубен? Он явно что-то знает. Но ему-то зачем? Да и нет у него сейчас такой возможности.
Виктор встал и вышел в коридор. Пустой коридор. Стоп… Старичок в майке. Он откуда и куда? Допустим, фантом. Допустим, узнаваемый атрибут поезда. Случайный элемент работы подсознания. Шастают такие по вагонам дальнего следования. Двигался вполне естественно? Ну так и колеса крутились естественно, и клубы дыма валили естественно. Пока нет здесь ничего такого.
А вот взгляд. Ещё тогда показалось, что слишком он живой, и, что самое странное, какой-то не соответствующий моменту взгляд. Фантомы всегда соответствуют общему антуражу. Девушки на речке в купальниках, в спальне в ночнушках. Так, не об этом сейчас. Люди на вокзале озабоченные, с вещами, взглядами они шарят по номерам вагонов. Все всегда соответствуют. А старичок явно не соответствовал. Недоволен он был, словно его вдруг застали за чем-то таким… Словно вошли без стука в комнату, а он… Ну мало ли что он. Главное, что недоволен и… И немного удивлён, раздосадован, смущён, что ли. Старичок, значит... Виктор прошёл коридор, вышел в тамбур и вновь вернулся в вагон.
Перемотал сюжет с недовольным старичком. Фантом в пижамных брюках и майке, растянутой на груди, как и вчера, прошел мимо, пряча взгляд. Пряча взгляд! Да, именно так он и прошёл. Прошёл мимо. И куда?
Виктор оглянулся, старичок оглянулся тоже. Вчера он этого не видел, потому что не оглядывался. Не нужно было. Но информация списалась, отложилось в глубинах сна. Смотрит недовольно и сердито. А дальше? Поворачивает ручку на двери туалета. Входит.
Виктор бросился вслед за фантомом. Рванул дверь, но она не поддалась. Дверь в его сне не поддалась! Такого быть не может, если только… Была уже такая дверь, что ему не поддалась. И тоже в его сне — дверь, ведущая в межсонье. Что-то такое он и предполагал.
Купе было тем же, из сна. Теперь, при свете дня, его можно было разглядеть во всех подробностях. Прежде всего поражала непривычная гамма отделки: цвет морской волны плавно переходил то в голубой, то в травянисто-зелёный, успокаивая и лаская глаз — и это вместо столь любимого дизайнерами казённых интерьеров сочетания серого с тёмно-синим. «Всё-таки художник», мысленно отметила Диана, продолжая беззастенчиво разглядывать чужой сон. Взгляд опытной путешественницы мгновенно выцепил отсутствие привычных в реальной жизни мелочей вроде перил у верхней полки или жалюзи на окне, не говоря уже о большом зеркале на двери купе.
Однако главным было не то, чего не было в купе, а то что там было. Сердце Дианы забилось чаще при виде девушки, удобно устроившейся у окна с книгой в руках. Надо отдать должное хозяину сна — и лицо, и фигура, и волосы фантома были вполне узнаваемыми. Да и легкомысленный красный сарафанчик был тем же самым, что в ночь её случайного визита. Похоже, этот визит произвёл на Теня впечатление...
Однако Диана пришла сюда не для того, чтобы играть в игру «найди семь отличий». Она и без того уже устала, выложившись по полной в сне Полины. По-хорошему, ей следовало бы проснуться напрямую из сна девочки. Это было бы правильно. Но поступать правильно не всегда верно, иногда стоит и поддаться искушению. Она и поддалась, благо Энди всё ещё восстанавливался после эпохальной битвы с кракеном. Будь он сегодня в Аите, Диана сто раз подумала бы, прежде чем отправляться в гости к Теню. Она прекрасно чувствовала отношение риттера и не была столь глупа или столь жестока, чтобы сталкивать его с более успешным соперником. Да и вообще, помня об ответственности за приручённых, не хотела его расстраивать. А Данила — риттер-медяшка, временно сопровождавший её, поддался на провокацию и сам вызвался проводить её к одному из контактов Полины. Поддался легко, зато теперь сама Диана прилагала титанические усилия, чтобы просто не вывалиться из Аита в забытьё — ещё не реальность, уже не сон.
Разрушения в самом сне Полины оказались не менее серьёзными, чем казалось снаружи: сухие деревья сломаны, местами выворочены с корнем; каменные надгробья — повалены и разбиты; от развалин храма осталось одно название, вся площадка была завалена каменными обломками разных размеров. А от ментала хозяйки остался лишь полупрозрачный силуэт.
Целительница подошла и опустилась на колени рядом с лежащей девочкой. Аура Полины была слабой, вся в прорехах. Глубоких разрывов стало больше, но, к счастью, чернели края только двух из них. Новых почернений не было.
Диана вздохнула. Работы было не на одну ночь.
Глава 8
В перевёрнутом мире вдруг стала я слабой...
У меня есть на слабость пятнадцать минут.
Так плыви же скорей, мой бумажный корабль,
В перевёрнутый порт — тот, где верят и ждут.
________
Диана нажала на кнопку сохранения и с недовольством взглянула на набранные строки. Строчки, полунапетые — полунашёптанные в подъезде Виктора, застыли, закаменели, потеряли текучесть, но в них не поместилась картинка, стоявшая перед глазами: широкое зеркало лужи, в котором отражаются перевёрнутое голубое небо, и кораблик из тетрадного листочка в клеточку, взъерошенный, вихрастый мальчуган с большой родинкой на щеке и большеглазая девочка, чьи непокорные волосы выбиваются из тугих косичек...
Мальчик и девочка стоят на берегу, затаив дыхание, и следят за плаванием бумажного корабля. И в какую сторону ни подул бы ветерок перевёрнутого мира, к какому дальнему берегу лужи ни прибил бы отважных бумажных путешественников, мальчик и девочка с радостью встретят его...
И девочке нет дела до чёрной кляксы, расплывшейся по щеке друга...
Диана вспомнила взгляд Виктора, полный смятения и ещё чего-то, чему не могла подобрать названия. Как она ругала себя за то, что поддалась минутному порыву и поцеловала на прощание проклятое пятно. Проклятое не потому, что уродовало его лицо. В конце концов, подумаешь, большое родимое пятно. Но, судя по тому, как старательно поворачивался к ней Виктор незапятнанной щекой, оно кляксой легло на всю его жизнь. А этот дурацкий поцелуй... Да, если бы она хотела привязать его к себе, жеста вернее и выдумать было нельзя. Если бы хотела привязать... Но ведь не хотела. Не хотела привязывать. Не хотела приручать и чувствовать себя в ответе за приручённого...
В её жизни нет места мужчине. По крайней мере, такому — одновременно зажатому и самоуверенному, как Виктор. Нет, нет и ещё раз нет! И хватит о нём.
Сообщение о новом письме, замигавшее в углу экрана, оторвало от мыслей о Викторе. Но ненадолго. Письмо было от него: доброе и весёлое, с забавной мордашкой, пририсованной в конце вместо смайлика. И ни слова о Рубене.
Это письмо не было первым. Он написал ей в тот же день, когда она вернулась. Да, забавно вышло. Ехала к Рубену, а попала к Виктору. И это знакомство, так странно начавшееся на перроне, знакомство, которое и не собиралась она поддерживать, потихоньку начало перерастать в нечто большее. Тоненький пунктир писем и телефонных звонков протянулся между ними. Виктор ни о чём не просил, ни на что не намекал, но и не отпускал. Просто был где-то рядом, и Диану смущала радость, вспыхивавшая в ней при виде его адреса в заголовке письма.
Дважды перечитав письмо, она быстро написала ответ. Перечитала, удалила и переписала снова... Только третий вариант ответа ей понравился, и Диана нажала на кнопку «отправить», посылая письмо в меру легкомысленное, в меру серьёзное, между строчками которого должно было читаться: «Дружба, дружба и ничего, кроме дружбы».
Да, Виктору кроме дружбы ничего не светит. Другое дело Тень. Тут скорее всё наоборот: «Страсть, страсть и ничего, кроме страсти». Загадочность только добавляла ему привлекательности. Странное дело, стоит человеку скрыть лицо — маской ли, полумраком — как его привлекательность тут же удваивается, если не утраивается. В дело вступает негодяйка-фантазия, рисующая черты мистера Безупречность, сэра Обаятельного Мерзавца или просто Плохого Парня — кому что по вкусу.
Диана тихо вздохнула, отгоняя от себя воспоминания о поцелуе незнакомца. У неё был свой метод борьбы с ненужными, мешающими воспоминаниями: она мысленно их фотографировала и мысленно убирала в альбом. В этом альбоме было много фотографий, особенно Ромки — бывшего мужа.
Вот они с Ромкой, взявшись за руки, прячутся от дождя под большой берёзой. Им весело, и Ромка целует её мокрое от дождя лицо.
Вот Диана-невеста в белом платье, взятом напрокат перед самой свадьбой. А жених красуется в костюме, одолженном ему отцом свидетеля. Они хотели совсем обойтись без свадебной церемонии, но им не позволили родственники.
Вот они, сидя рядом, готовятся каждый к своему экзамену. Но Ромка поднимает глаза от конспекта и, улыбнувшись ей мальчишеской, такой знакомой и такой любимой улыбкой, протягивает руку. Он проводит пальцем по её щеке, обводит контуры губ... И они забывают о конспектах...
Вот Ромка после первого рабочего дня сияет взрослостью и нарочитой солидностью, но мальчишество пробивается сквозь них и, подхватив Диану на руки, он кружится с ней по комнате.
Тень был совсем не похож на Ромку. И дело было не в цвете волос или форме носа, которые она могла только домысливать. В Ромке Диана любила мальчишку, беспечного и шебутного. В ауре Тени читался мужчина — сильный, готовый взять на себя ответственность, привыкший держать всё под контролем... Разумеется, с ней держать под контролем «всё» не получится, вот только скоро ли ей удастся найти ночного гостя....
В углу экрана снова замигало сообщение о письме. На этот раз от Руби. С описанием героического сражения с клепсидрой-батареей и эпической охоты за неуловимым в субботу дежурным сантехником. И где-то в конце, между делом, он заметил, что здоровьем Полины интересуется их общий знакомый, большой любитель детской считалочки «Раз, два, три, огонь гори...»
Вот спасибо, Руби! Догадаться, о каком общем знакомом идёт речь, было несложно. По губам девушки скользнула шальная улыбка. Мысли закружились вокруг встречи с Тенем — что она ему скажет, что он ответит, будет ли рад её появлению... Конечно, после полученного предупреждения, Диана решила быть максимально осторожной. Но кто может запретить целителю передать заинтересованному лицу информацию о пациенте?! А если целитель там задержится, так время в Аите — понятие относительное...
Но перед входом в сон Диана отбросила все посторонние мысли, настраиваясь на серьёзный лад — сначала Полина. Целительница провела на её участке уже три ночи. И, хотя аура девочки выглядела уже намного лучше, до полного восстановления было ещё далеко. Предстояло работать и работать.
Глава 9
Войдя в сон, он переместился к тому самому месту, которое кто-то пытался затереть на карте. Хотел было опять приняться за эксперименты с ландшафтом, но передумал — ничего это не даст. Надо начать с нуля и положиться на интуицию. И решив сделать так, напустил в картинку туману до нулевой видимости. До непроглядной густоты. И позволил этому туману потихоньку рассеиваться. Самому по себе, без всякого влияния. Пусть идёт, как идёт. И пошло. Вдруг через оседающую муть проступили контуры вокзала. И это было правильно. На самом деле, при чём тут пляж или лесная гуща? Вот уже и перрон хорошо просматривается, и поезд. И понятно было, что не прибыл он только что, а отправляется по обратному маршруту. Вокруг поезда шла обычная вокзальная суета. К ней он не имел никакого отношения. Все эти фигуры второго плана всегда возникают сами, как фон к основной картине. Давно собирался понаблюдать за персонажами, чтобы выяснить, насколько точно и последовательно они соответствуют своим функциям. Например, продавцы в магазинах просто стоят за прилавками, иногда поворачиваясь и принимая характерные позы, или же действительно торгуют и даже имеют выгоду от своей торговли? Собирался, но так и не собрался.
Переместившись вдоль состава, безошибочно выбрав нужный вагон. Возле него никого не было. Даже проводницы. Внутри тоже безлюдье. Все двери, ведущие из коридора в купе, бутафория. Оно и понятно — ему-то, когда он задумывал этот поезд, нужна была только одна дверь. Вот она.
В купе было полутемно. У окна, как и ожидалось, сидела Диана. С книгой по случаю дневного времени. Виктор постоял, понаблюдал за ней, сменив несколько моделей поведения. Сначала она, быстро взглянув на него, тут же вернулась к чтению. Второй вариант был дополнен более продолжительным взглядом и улыбкой. Третий вариант он пробовать не стал, поняв, что это может завести слишком далеко и помешает расследованию. Да и вообще, он зря вмешался в поведение фантома, а надо пустить дело на самотек, вернуться к естественному ходу событий. Итак, Диана в купе была одна. Так же, как и сейчас. Только тогда это была настоящая Диана, а не фантом, кстати, неопределённый фантом женского пола без намеченных внешних признаков — неважно брюнетка или блондинка, худенькая или полненькая, главное, чтобы молодая и симпатичная. Встреча с фантомом была задумана ради романтического приключения. Как произошла подмена? Почему? Кто знал о его намерениях?
Самое естественное предположение, что это Диана сознательно вторглась к нему в сон… Тоже ради любовного приключения? Почему бы и нет? Каким-то образом почувствовала настроение. Она же умеет читать ауры, ну и, может быть, настроение его передалось общему настроению сомнуса… Сложновато получается, но иметь в виду такой вариант следует. И если судить по её реакции на его появление тогда, то это похоже на правду. Он вспомнил её объятия и ощутил глухие удары сердца. Спокойно! Не хватало ещё непроизвольно проснуться. Итак, она подстроила ему ловушку. И он в неё попался? Но зачем? Просто развлечься? Или чтобы переманить на сторону тех, с кем конфликтует Рубен? Не похоже. Вряд ли бы она помчалась в этом случае прямиком к Рубену, да ещё и подставляла щёки для поцелуев. В подлости он её никак не мог заподозрить.
А теперь посмотреть на происходящее с иной точки зрения. Допустим, что поступить так она могла, но имела ли возможность? Могла ли так легко переехать в чужой сон. А потом ещё и искусно заметать следы… Он вспомнил затёртую пометку на плане сомнуса. И, если бы она действительно была нацелена на него, то что мешало ей продолжить свои попытки наяву? Но она, похоже, его и не узнала вовсе. Ну ещё бы, он был в роли. Образ номер три. Античный герой в современном костюме.
Вагон толкнуло и поезд тронулся. Всё произошло само собой, без всякого его вмешательства. Более того, установка «вокзал-вагон» сработала так естественно, что Виктору пришлось ухватиться рукой за верхнюю полку, чтобы не упасть. Всё-таки уровень исполнения очень даже не плох, мысленно похвалил он себя. Присев рядом с Дианой-фантомом, заглянул ей в глаза.
— Ты мне ничего не расскажешь, Ди?
Она не пошевелилась. И понятно почему. Фантом не включился, потому что внутренних данных для его «оживления» было недостаточно, а внешнее управление через свои каналы он отключил.
— Ладно. Ты заснула и проснулась в другом сне. В моём. Случайно это произойти не могло. У самой для этого перемещения не хватило бы навыков. Был кто-то ещё! Но кто? Рубен? Он явно что-то знает. Но ему-то зачем? Да и нет у него сейчас такой возможности.
Виктор встал и вышел в коридор. Пустой коридор. Стоп… Старичок в майке. Он откуда и куда? Допустим, фантом. Допустим, узнаваемый атрибут поезда. Случайный элемент работы подсознания. Шастают такие по вагонам дальнего следования. Двигался вполне естественно? Ну так и колеса крутились естественно, и клубы дыма валили естественно. Пока нет здесь ничего такого.
А вот взгляд. Ещё тогда показалось, что слишком он живой, и, что самое странное, какой-то не соответствующий моменту взгляд. Фантомы всегда соответствуют общему антуражу. Девушки на речке в купальниках, в спальне в ночнушках. Так, не об этом сейчас. Люди на вокзале озабоченные, с вещами, взглядами они шарят по номерам вагонов. Все всегда соответствуют. А старичок явно не соответствовал. Недоволен он был, словно его вдруг застали за чем-то таким… Словно вошли без стука в комнату, а он… Ну мало ли что он. Главное, что недоволен и… И немного удивлён, раздосадован, смущён, что ли. Старичок, значит... Виктор прошёл коридор, вышел в тамбур и вновь вернулся в вагон.
Перемотал сюжет с недовольным старичком. Фантом в пижамных брюках и майке, растянутой на груди, как и вчера, прошел мимо, пряча взгляд. Пряча взгляд! Да, именно так он и прошёл. Прошёл мимо. И куда?
Виктор оглянулся, старичок оглянулся тоже. Вчера он этого не видел, потому что не оглядывался. Не нужно было. Но информация списалась, отложилось в глубинах сна. Смотрит недовольно и сердито. А дальше? Поворачивает ручку на двери туалета. Входит.
Виктор бросился вслед за фантомом. Рванул дверь, но она не поддалась. Дверь в его сне не поддалась! Такого быть не может, если только… Была уже такая дверь, что ему не поддалась. И тоже в его сне — дверь, ведущая в межсонье. Что-то такое он и предполагал.
Глава 10
Купе было тем же, из сна. Теперь, при свете дня, его можно было разглядеть во всех подробностях. Прежде всего поражала непривычная гамма отделки: цвет морской волны плавно переходил то в голубой, то в травянисто-зелёный, успокаивая и лаская глаз — и это вместо столь любимого дизайнерами казённых интерьеров сочетания серого с тёмно-синим. «Всё-таки художник», мысленно отметила Диана, продолжая беззастенчиво разглядывать чужой сон. Взгляд опытной путешественницы мгновенно выцепил отсутствие привычных в реальной жизни мелочей вроде перил у верхней полки или жалюзи на окне, не говоря уже о большом зеркале на двери купе.
Однако главным было не то, чего не было в купе, а то что там было. Сердце Дианы забилось чаще при виде девушки, удобно устроившейся у окна с книгой в руках. Надо отдать должное хозяину сна — и лицо, и фигура, и волосы фантома были вполне узнаваемыми. Да и легкомысленный красный сарафанчик был тем же самым, что в ночь её случайного визита. Похоже, этот визит произвёл на Теня впечатление...
Однако Диана пришла сюда не для того, чтобы играть в игру «найди семь отличий». Она и без того уже устала, выложившись по полной в сне Полины. По-хорошему, ей следовало бы проснуться напрямую из сна девочки. Это было бы правильно. Но поступать правильно не всегда верно, иногда стоит и поддаться искушению. Она и поддалась, благо Энди всё ещё восстанавливался после эпохальной битвы с кракеном. Будь он сегодня в Аите, Диана сто раз подумала бы, прежде чем отправляться в гости к Теню. Она прекрасно чувствовала отношение риттера и не была столь глупа или столь жестока, чтобы сталкивать его с более успешным соперником. Да и вообще, помня об ответственности за приручённых, не хотела его расстраивать. А Данила — риттер-медяшка, временно сопровождавший её, поддался на провокацию и сам вызвался проводить её к одному из контактов Полины. Поддался легко, зато теперь сама Диана прилагала титанические усилия, чтобы просто не вывалиться из Аита в забытьё — ещё не реальность, уже не сон.
