Но усилия стоили того. Счастливая улыбка против воли вспыхнула на лице девушки, когда сквозь стены коридора целительница почувствовала приближение знакомой ауры. Улыбка сменилась озорной, когда Диана скользнула вперёд, сливаясь с фантомом сидящей девушки. Поправила волосы, одёрнула подол сарафана, и, придав лицу серьёзное выражение, сделала вид, что увлеклась чтением.
В следующее мгновение дверь в купе бесшумно отъехала, впуская высокого, атлетически сложенного мужчину. Черты лица знакомого незнакомца были безупречными, правильными. Он походил на ожившую статую Аполлона, которому скульптор заменил короткой стрижкой волнистые, прихотливо уложенные волосы античного оригинала. Идеальные черты... которые совершенно не сочетались с его аурой. Маска? Так даже интереснее.
Он вошёл в купе и остановился, изучая сидящую на полке девушку с тем придирчивым выражением, с которым художник рассматривает своё недавнее творение, и одновременно любуясь увиденным. Диана же подняла голову, не скрывая недовольства от того, что её оторвали от чтения, и требовательно спросила:
— Кто ты?
Мужчина посмотрел на неё с любопытством и лёгкой оторопью. Девушка отложила книгу на столик у окна, поднялась с полки и встала, глядя ему в глаза — для этого пришлось запрокинуть голову.
— Кто ты? — повторила она свой вопрос.
Он стоял неподвижно, судя по сполохам в ауре, раздираемый эмоциями - страсть и робость, надежда и ревность...
В этот момент вагон качнуло, и Диана упала бы, опоздав схватиться за полку, но её удержала рука, подхватившая за талию. Это Тень вышел из ступора.
— Ди! Это и правда ты? — прошептал он неверяще.
И лицо его просияло, словно у маленького мальчика, нашедшего в песочнице забытую машинку, которую он уже считал потерянной. Но радость в его ауре тут же смешалась со смущением.
— Это и правда я. — согласилась с лёгкой усмешкой Диана. — И мне очень интересно знать, кто ты. Или поцелуй — не повод для знакомства?
Он смутился ещё сильнее. И, чуть замявшись, представился:
— Лео.
— Лео, — повторила Диана, словно пробуя имя на вкус. — Ле-о. Будем считать, что знакомы.
Имя, короткое и резкое, перекатывалось во рту, как леденец. Красивое имя, подходившее красивому лицу, и такое же фальшивое, как и лицо...
Зато аура его была подлинной. Синие сполохи мужского интереса и амарантово-розовой нежности внезапно сменились баклажановым беспокойством и аспидно-серой настороженностью.
— Как ты здесь очутилась?
— Один общий знакомый дал мне ключ от твоего сна, — усмехнулась Диана, недовольно отметив для себя перемену в настроении мужчины. — Остальное было делом техники.
— Знакомый? — недоверчиво переспросил Лео.
— Тот, у кого ты интересовался делами Полины. — снова усмехнулась девушка.
Романтическое настроение куда-то улетучилось, да и силы вместе с ними.
— Кстати, — продолжала Диана, — передай ему, что Полине пока в Аит нельзя. От слова совсем. Её аура восстанавливается медленнее, чем ожидалось. И пока я не пойму, что происходит, лучше не рисковать.
— Передам, — пообещал Лео, явно догадавшийся о ком идёт речь.
Его настороженность исчезла, эмоции снова заиграли синими сполохами.
Но у Дианы уже не было ни энергии, ни настроения.
— Я ещё приду, — пообещала она.
Из последних сил коснулась его щеки губами, оставляя метку, чтобы вернуться в более благоприятной ситуации. И буквально выпала из сна, даже не успев проститься.
— Он меня больше не любит! — трагически объявила Кира. — А я-то думала...
В глазах её стояли слёзы. На неподготовленного слушателя её реплика произвела бы впечатление. Вот только Диана была слушателем подготовленным и сцену «он меня не любит» видела уже не один раз и даже, пожалуй, не пять.
— С чего ты взяла? — спокойно поинтересовалась она.
— Я позвонила ему на работу, — всё тем же тоном продолжила Кира. — И он был мне не рад. Он сказал, что занят. И его голос был таким холодным…
— А ты не думала, что он и вправду мог быть занят? — немного насмешливо произнесла Диана. — Некоторые мужчины на работе, знаешь ли, работают.
Оно, конечно, грешно смеяться над убогими — особенно теми, кто и в тридцать с лишним лет продолжает действовать и думать, как взбалмошная шестнадцатилетняя девчонка. Но стоило выказать сочувствие, и Кира расклеилась бы окончательно. А так слёзы отступили, и в глазах подруги вспыхнул робкий огонёк надежды.
— Ты правда так думаешь? — спросила она уже нормальным голосом.
— Конечно, — кивнула Диана.
Она действительно полагала, что мужчина на работе мог быть занят. Другое дело, что это не отменяло вероятности того, что очередной Он уже успел оценить не только внешние достоинства Киры...
— Он ведь обещал тебе перезвонить?
— Обещал, — повеселела подруга. — Вечером. Ах, Ди. Чтобы я без тебя делала?
— Брось, Кари. — Диана подняла стоявший перед ней бокал с глинтвейном. — Давай лучше выпьем. За наши маленькие девочковые радости.
— За радости. — откликнулась Кира.
Отпив глоток глинтвейна — горячий и ароматный, он казался ещё вкуснее от вида снежинок, кружащих за окном — Диана опустила бокал на стол и откинулась на мягкую спинку диванчика.
Они сидели в маленьком уютном зале «Мамы Сильвии», по-новогоднему украшенном гирляндами огоньков и ёлочными игрушками.
— А ты, Ди? Опять одна? — спросила Кира.
— Пока одна, — Диана не удержалась от мечтательной улыбки.
— Пока? — теперь в голосе Киры звучало любопытство. — Букетно-конфетный период? Кто он?
— Ну, если не считать того, что на шоколад у меня аллергия, срезанные цветы я не люблю, а подарки предпочитаю делать себе сама... То да, пожалуй, конфетно-букетный...
И она потянулась с мечтательным видом. Что поделаешь, если при одной мысли о Лео Диана сама себе начинала казаться кошкой, подобравшейся к блюдечку со сметаной.
— Так кто он, Ди? — вырвала её из сладостных мыслей Кира. — Где вы встретились?
Диана знала подругу достаточно хорошо. Её любопытство было неуёмно, а настойчивость не уступала любопытству. Но и ответить правду, даже пожелай она сделать это, Диана не могла. Кира, хоть и работала вместе с ней в институте Психотерапии и клинической психологии, была обыкновенной соней. То есть, соней необыкновенной, потому что очень любила поспать, но спала крепко, без снов.
— Считай, что это загадочный и таинственный мистер Икс, — улыбнулась Диана. — Больше пока ничего не скажу.
— Так нечестно, — немедленно надулась Кира. — Я так не играю...
Возможно, на мужчин эти надутые губки и производили нужное впечатление, но Диана только мягко рассмеялась...
— Не играй. — согласилась она. — Сейчас «Шальные ветра» играть будут.
— Твои любимые романтики! — фыркнула Кира. — Не понимаю, как в тебе уживаются безнадёжный романтизм с надёжным прагматизмом.
— Мирно, — улыбнулась Диана, — мирно уживаются.
Свет в зале померк, погасли даже гирлянды на окнах. А в круге света, вспыхнувшем посреди зала, появился невысокий, чуть полноватый юноша с лютней в руках.
— Ален! Привет, Ален! — зазвучали голоса из зала.
Следом за ним в круг вошли маленькая изящная блондинка со свирелью и высокая мощная брюнетка с арфой.
— Привет, Алина! Привет, Агата! Привет, Шальные! — взорвался аплодисментами зал.
— Приветствуем почтеннейшую публику, — юноша снял с головы берет с пером и отвесил залу куртуазный поклон. — Представьте себе, что мы все находимся не в этом замечательном зале, а на маленьком постоялом дворе «Приют шальных ветров», затерянном в глубинах Нигде и Никогда.
— А мы — менестрели, явившиеся скрасить ваш вечер песнями, — подхватила Алина. — Представили?
Дружное «да» зала было ответом.
— Тогда начнём, — и Алан тронул струны лютни. — Начнём со «Случайной встречи».
Мы встретились с тобой на перекрёстке снов,
В случайность встречи до конца не веря.
И постоялый двор «Приют семи ветров»
Нам распахнул свои резные двери.
Нашлось для нас с тобой местечко у огня.
Служанка в кружки разлила глинтвейн нам.
Явился менестрель. Пусть струны зазвенят
О льве и храбром рыцаре Ивейне.
Пусть менестрель поёт про славный Камелот.
Потом умолкнут голоса и струны.
И ночь для нас двоих мгновеньем промелькнёт,
Сбежит, как мимолётный зайчик лунный.
А утром в явь пора. Увы, наш мир суров.
Обнимешь на прощание за плечи...
На перекрёстке снов «Приют семи ветров».
Я снова там тебе назначу встречу.
Уснуть после глинтвейна Диане ничего не стоило — донести бы голову до подушки. Но вот попасть в осознанное сновидение было куда сложнее. Поэтому после посиделок с Кирой Диана не стала брать такси, рассчитывая по дороге от метро проветрить голову. Ветер, швырнувший в лицо снегом, едва она вынырнула из метро, показал, что готов и проветрить, и выветрить, и вывернуть наизнанку... Диана улыбнулась ему, словно старому приятелю, подняла повыше воротник и двинулась к дому, чувствуя себя такой же свободной и шальной. В голове вертелись обрывки песен «Шальных». Интересно, кто-то из них имеет отношение к Сеттории? Наверняка имеет. Хотя, какая разница? Эта песня не про них — про неё с Лео. «Мы встретились с тобой на перекрёстке снов, в случайность встречи...» Какая уж тут случайность. Кто-то помог им встретиться. Но кто? Для Лео встреча оказалась неожиданной, и первая, и вторая. И реакция Лео, насторожившегося после её второго появления, только подтверждает это. Кто? Не Рубен, у которого и доступа в Аит сейчас нет. Не Лев Евграфович — тот в любом случае действовал бы тоньше. Не Мит... Хотя нет, из тех, у кого был свободный доступ на участок, только Дмитрий Дмитриевич мог воспользоваться её доверием. Скользкий он и неприятный. Никогда его не любила, хотя и старалась отрешиться от негативных эмоций — они целителям противопоказаны. Да, пожалуй, он мог бы. Хотя зачем?
Но об этом она подумает завтра. А сегодня... Сегодня она назначит встречу Лео, пусть он об этом пока и не знает. С таким весёлым, бесшабашным настроением она зашла в квартиру, а потом в сон.
В её садике — под стать настроению — гулял ветер. Он растрепал пышные шапки облаков в небе, превратив их в перья невиданных птиц. Он играл листьями кустов и деревьев, пёстрыми волнами пробегал по клумбам. Диана улыбнулась ему и направилась в глубь сада, туда, где белела беседка перехода. Подойдя к ней, она сконцентрировалась, и белая дверь беседки стала зеркальной. Зеркало показало девушку в чёрных джинсах и красной футболке - не самый подходящий наряд для визита. Диана на мгновение задумалась, мысленно перебирая коллекцию снодекораций. Потом, лукаво улыбнувшись, подставила ладонь и над ней возникло ярко-алое облачко. Девушка подкинула его вверх и облачко растаяло, а в зеркале отразилась Диана-соблазнительница, в коротеньком легкомысленном сарафанчике, с распущенными, но аккуратно уложенными волосами, с шальной улыбкой и горящими в предвкушении встречи глазами. Ох, берегись, Лео!
________
Что Диана ожидала увидеть на участке Лео, этого загадочного «вольного художника»? Звёздное небо над лесной поляной? Суровый берег северного моря, где тяжёлые серые тучи нависают над скалистыми утёсами? Старинную библиотеку с уютным креслом и тянущимися в бесконечность стеллажами с книгами? Что угодно, только не самый обычный дачный участок, где кусты смородины и крыжовника соседствуют с луковыми грядками, а в парнике прячутся от ночных заморозков помидоры и огурцы. Но её удивление было куда меньшим, чем удивление хозяина участка, обнаружившегося на крыльце скромного одноэтажного домика. Лео был просто ошарашен, когда перед ним возникла Диана и, лукаво улыбнувшись, произнесла:
— Ну, здравствуй, хороший мой!
Эмоции в его ауре сменялись, как картинки в калейдоскопе — радость, изумление, настороженность.
— Я же тебе обещала, что приду. Или ты мне не рад?
— Рад, — ошарашено произнёс он. — Но как? Как ты сюда попала?
— По метке, — улыбнулась Диана.
— А ... — Лео чуть замялся, но продолжил решительным тоном, — а в первый раз?
— Не знаю, — честно ответила девушка. — Кто-то «подсадил» меня в поезд. Кто — не знаю, но важнее зачем.
— И зачем же? — откликнулся Лео.
— Не знаю, — повторила Диана. — Может, чтобы у меня появилось слабое место. Может, подловить на чём-то тебя. Может, и то, и другое сразу... Но я готова рискнуть и проверить. А ты?
— И я готов, — твёрдо ответил Лео.
И притянул Диану к себе.
Мгновение спустя, они очутились в роскошной спальне, выдержанной, как и купе, в котором они встретились впервые, в зеленовато-голубоватых тонах. Стены спальни от пола до потолка казались сплетёнными из тяжёлых тёмно-зелёных плетей лиан, в которых то тут, то там мелькали яркие пятна цветов и диковинных птиц. Такие же цветы и птицы украшали изумрудный бархат балдахина над кроватью, а само ложе было затянуто шёлком нефритового цвета. По продуманности интерьера, проработанности деталей было видно, что Лео старался, желая произвести на неё впечатление. Но девушка заметила всё это лишь краем глаза, где-то почти за гранью восприятия. Её волновал лишь Лео, его нежность, его страсть, его губы, его руки, его прикосновения и ласки...
Рубен в последнее время осунулся, посерел лицом. Пропали порывистость и легкость в движениях. Но в ответ на Верочкино:
— Что с вами, Рубен Михайлович? — произнёс весело: «Хронический недосып, дорогая моя!»
— Кто же это вам мешает высыпаться? — тут же закокетничала Верочка.
— Лучше переесть, чем недоспать... — включился в разговор Лахов.
— И требуй досыпа после укачки, — поддержала его философствование Верочка.
В последнее время между ними заметно улучшилось взаимопонимание.
— Друзья мои, будем считать, что интеллектуальная разминка перед погружением в сон завершена, — прервал их Рубен, - теперь послушайте меня внимательно. Сейчас я буду ставить перед вами задачу. Но сначала хочу объяснить, почему мы стартуем не из нашей любимой «альма матер», а из моей холостяцкой квартиры.
— Да понятно всё, — отмахнулся Лахов, — чтоб всякая шантрапа не мешала. Давайте уж начинать.
— Лёнечку уже в сон клонит, — хихикнула Верочка.
— Леонид прав, — ответил Рубен серьёзно, — сегодня у нас не рядовое занятие, о чём вы, впрочем, уже знаете. Поэтому нужны максимально благоприятные условия. Чтобы никто не помешал, потому что… — Он выдержал выразительную паузу, и Виктор успел подумать во время неё, что артистизм Рубена, хотя и несколько показушный, довольно органичен. Во всяком случае, ему позёрство в изображении самого себя, а вернее обыгрываемого образа, даже идёт. А Рубен тем временем закончил, — потому что сегодня вами будет совершить скрытный рейд на территорию нуль-сомнуса.
— Ой, — пискнула Верочка, — Рубен Михайлович!
— Ну что ты так испугалась? Я был там много раз, и, как видишь, жив и здоров. Я же вам рассказывал про нуль-сомнусы. «Нул» они потому, что их хозяев больше нет на этом свете, но участки почему-то продолжают существовать, в отличие от большинства других, исчезающих после смерти их владельцев.
— Успокойся, Верочка, там никого нет… Как на кладбище! — влез Лахов.
— Рубен Михайлович, чего он?!
— Там, действительно, никого нет, - подтвердил Рубен.
— Почему же они не исчезли, если сновидцы умерли?.. Не по наследству же они передаются? — спросил Виктор.
В следующее мгновение дверь в купе бесшумно отъехала, впуская высокого, атлетически сложенного мужчину. Черты лица знакомого незнакомца были безупречными, правильными. Он походил на ожившую статую Аполлона, которому скульптор заменил короткой стрижкой волнистые, прихотливо уложенные волосы античного оригинала. Идеальные черты... которые совершенно не сочетались с его аурой. Маска? Так даже интереснее.
Он вошёл в купе и остановился, изучая сидящую на полке девушку с тем придирчивым выражением, с которым художник рассматривает своё недавнее творение, и одновременно любуясь увиденным. Диана же подняла голову, не скрывая недовольства от того, что её оторвали от чтения, и требовательно спросила:
— Кто ты?
Мужчина посмотрел на неё с любопытством и лёгкой оторопью. Девушка отложила книгу на столик у окна, поднялась с полки и встала, глядя ему в глаза — для этого пришлось запрокинуть голову.
— Кто ты? — повторила она свой вопрос.
Он стоял неподвижно, судя по сполохам в ауре, раздираемый эмоциями - страсть и робость, надежда и ревность...
В этот момент вагон качнуло, и Диана упала бы, опоздав схватиться за полку, но её удержала рука, подхватившая за талию. Это Тень вышел из ступора.
— Ди! Это и правда ты? — прошептал он неверяще.
И лицо его просияло, словно у маленького мальчика, нашедшего в песочнице забытую машинку, которую он уже считал потерянной. Но радость в его ауре тут же смешалась со смущением.
— Это и правда я. — согласилась с лёгкой усмешкой Диана. — И мне очень интересно знать, кто ты. Или поцелуй — не повод для знакомства?
Он смутился ещё сильнее. И, чуть замявшись, представился:
— Лео.
— Лео, — повторила Диана, словно пробуя имя на вкус. — Ле-о. Будем считать, что знакомы.
Имя, короткое и резкое, перекатывалось во рту, как леденец. Красивое имя, подходившее красивому лицу, и такое же фальшивое, как и лицо...
Зато аура его была подлинной. Синие сполохи мужского интереса и амарантово-розовой нежности внезапно сменились баклажановым беспокойством и аспидно-серой настороженностью.
— Как ты здесь очутилась?
— Один общий знакомый дал мне ключ от твоего сна, — усмехнулась Диана, недовольно отметив для себя перемену в настроении мужчины. — Остальное было делом техники.
— Знакомый? — недоверчиво переспросил Лео.
— Тот, у кого ты интересовался делами Полины. — снова усмехнулась девушка.
Романтическое настроение куда-то улетучилось, да и силы вместе с ними.
— Кстати, — продолжала Диана, — передай ему, что Полине пока в Аит нельзя. От слова совсем. Её аура восстанавливается медленнее, чем ожидалось. И пока я не пойму, что происходит, лучше не рисковать.
— Передам, — пообещал Лео, явно догадавшийся о ком идёт речь.
Его настороженность исчезла, эмоции снова заиграли синими сполохами.
Но у Дианы уже не было ни энергии, ни настроения.
— Я ещё приду, — пообещала она.
Из последних сил коснулась его щеки губами, оставляя метку, чтобы вернуться в более благоприятной ситуации. И буквально выпала из сна, даже не успев проститься.
Глава 11
— Он меня больше не любит! — трагически объявила Кира. — А я-то думала...
В глазах её стояли слёзы. На неподготовленного слушателя её реплика произвела бы впечатление. Вот только Диана была слушателем подготовленным и сцену «он меня не любит» видела уже не один раз и даже, пожалуй, не пять.
— С чего ты взяла? — спокойно поинтересовалась она.
— Я позвонила ему на работу, — всё тем же тоном продолжила Кира. — И он был мне не рад. Он сказал, что занят. И его голос был таким холодным…
— А ты не думала, что он и вправду мог быть занят? — немного насмешливо произнесла Диана. — Некоторые мужчины на работе, знаешь ли, работают.
Оно, конечно, грешно смеяться над убогими — особенно теми, кто и в тридцать с лишним лет продолжает действовать и думать, как взбалмошная шестнадцатилетняя девчонка. Но стоило выказать сочувствие, и Кира расклеилась бы окончательно. А так слёзы отступили, и в глазах подруги вспыхнул робкий огонёк надежды.
— Ты правда так думаешь? — спросила она уже нормальным голосом.
— Конечно, — кивнула Диана.
Она действительно полагала, что мужчина на работе мог быть занят. Другое дело, что это не отменяло вероятности того, что очередной Он уже успел оценить не только внешние достоинства Киры...
— Он ведь обещал тебе перезвонить?
— Обещал, — повеселела подруга. — Вечером. Ах, Ди. Чтобы я без тебя делала?
— Брось, Кари. — Диана подняла стоявший перед ней бокал с глинтвейном. — Давай лучше выпьем. За наши маленькие девочковые радости.
— За радости. — откликнулась Кира.
Отпив глоток глинтвейна — горячий и ароматный, он казался ещё вкуснее от вида снежинок, кружащих за окном — Диана опустила бокал на стол и откинулась на мягкую спинку диванчика.
Они сидели в маленьком уютном зале «Мамы Сильвии», по-новогоднему украшенном гирляндами огоньков и ёлочными игрушками.
— А ты, Ди? Опять одна? — спросила Кира.
— Пока одна, — Диана не удержалась от мечтательной улыбки.
— Пока? — теперь в голосе Киры звучало любопытство. — Букетно-конфетный период? Кто он?
— Ну, если не считать того, что на шоколад у меня аллергия, срезанные цветы я не люблю, а подарки предпочитаю делать себе сама... То да, пожалуй, конфетно-букетный...
И она потянулась с мечтательным видом. Что поделаешь, если при одной мысли о Лео Диана сама себе начинала казаться кошкой, подобравшейся к блюдечку со сметаной.
— Так кто он, Ди? — вырвала её из сладостных мыслей Кира. — Где вы встретились?
Диана знала подругу достаточно хорошо. Её любопытство было неуёмно, а настойчивость не уступала любопытству. Но и ответить правду, даже пожелай она сделать это, Диана не могла. Кира, хоть и работала вместе с ней в институте Психотерапии и клинической психологии, была обыкновенной соней. То есть, соней необыкновенной, потому что очень любила поспать, но спала крепко, без снов.
— Считай, что это загадочный и таинственный мистер Икс, — улыбнулась Диана. — Больше пока ничего не скажу.
— Так нечестно, — немедленно надулась Кира. — Я так не играю...
Возможно, на мужчин эти надутые губки и производили нужное впечатление, но Диана только мягко рассмеялась...
— Не играй. — согласилась она. — Сейчас «Шальные ветра» играть будут.
— Твои любимые романтики! — фыркнула Кира. — Не понимаю, как в тебе уживаются безнадёжный романтизм с надёжным прагматизмом.
— Мирно, — улыбнулась Диана, — мирно уживаются.
Свет в зале померк, погасли даже гирлянды на окнах. А в круге света, вспыхнувшем посреди зала, появился невысокий, чуть полноватый юноша с лютней в руках.
— Ален! Привет, Ален! — зазвучали голоса из зала.
Следом за ним в круг вошли маленькая изящная блондинка со свирелью и высокая мощная брюнетка с арфой.
— Привет, Алина! Привет, Агата! Привет, Шальные! — взорвался аплодисментами зал.
— Приветствуем почтеннейшую публику, — юноша снял с головы берет с пером и отвесил залу куртуазный поклон. — Представьте себе, что мы все находимся не в этом замечательном зале, а на маленьком постоялом дворе «Приют шальных ветров», затерянном в глубинах Нигде и Никогда.
— А мы — менестрели, явившиеся скрасить ваш вечер песнями, — подхватила Алина. — Представили?
Дружное «да» зала было ответом.
— Тогда начнём, — и Алан тронул струны лютни. — Начнём со «Случайной встречи».
Мы встретились с тобой на перекрёстке снов,
В случайность встречи до конца не веря.
И постоялый двор «Приют семи ветров»
Нам распахнул свои резные двери.
Нашлось для нас с тобой местечко у огня.
Служанка в кружки разлила глинтвейн нам.
Явился менестрель. Пусть струны зазвенят
О льве и храбром рыцаре Ивейне.
Пусть менестрель поёт про славный Камелот.
Потом умолкнут голоса и струны.
И ночь для нас двоих мгновеньем промелькнёт,
Сбежит, как мимолётный зайчик лунный.
А утром в явь пора. Увы, наш мир суров.
Обнимешь на прощание за плечи...
На перекрёстке снов «Приют семи ветров».
Я снова там тебе назначу встречу.
Уснуть после глинтвейна Диане ничего не стоило — донести бы голову до подушки. Но вот попасть в осознанное сновидение было куда сложнее. Поэтому после посиделок с Кирой Диана не стала брать такси, рассчитывая по дороге от метро проветрить голову. Ветер, швырнувший в лицо снегом, едва она вынырнула из метро, показал, что готов и проветрить, и выветрить, и вывернуть наизнанку... Диана улыбнулась ему, словно старому приятелю, подняла повыше воротник и двинулась к дому, чувствуя себя такой же свободной и шальной. В голове вертелись обрывки песен «Шальных». Интересно, кто-то из них имеет отношение к Сеттории? Наверняка имеет. Хотя, какая разница? Эта песня не про них — про неё с Лео. «Мы встретились с тобой на перекрёстке снов, в случайность встречи...» Какая уж тут случайность. Кто-то помог им встретиться. Но кто? Для Лео встреча оказалась неожиданной, и первая, и вторая. И реакция Лео, насторожившегося после её второго появления, только подтверждает это. Кто? Не Рубен, у которого и доступа в Аит сейчас нет. Не Лев Евграфович — тот в любом случае действовал бы тоньше. Не Мит... Хотя нет, из тех, у кого был свободный доступ на участок, только Дмитрий Дмитриевич мог воспользоваться её доверием. Скользкий он и неприятный. Никогда его не любила, хотя и старалась отрешиться от негативных эмоций — они целителям противопоказаны. Да, пожалуй, он мог бы. Хотя зачем?
Но об этом она подумает завтра. А сегодня... Сегодня она назначит встречу Лео, пусть он об этом пока и не знает. С таким весёлым, бесшабашным настроением она зашла в квартиру, а потом в сон.
В её садике — под стать настроению — гулял ветер. Он растрепал пышные шапки облаков в небе, превратив их в перья невиданных птиц. Он играл листьями кустов и деревьев, пёстрыми волнами пробегал по клумбам. Диана улыбнулась ему и направилась в глубь сада, туда, где белела беседка перехода. Подойдя к ней, она сконцентрировалась, и белая дверь беседки стала зеркальной. Зеркало показало девушку в чёрных джинсах и красной футболке - не самый подходящий наряд для визита. Диана на мгновение задумалась, мысленно перебирая коллекцию снодекораций. Потом, лукаво улыбнувшись, подставила ладонь и над ней возникло ярко-алое облачко. Девушка подкинула его вверх и облачко растаяло, а в зеркале отразилась Диана-соблазнительница, в коротеньком легкомысленном сарафанчике, с распущенными, но аккуратно уложенными волосами, с шальной улыбкой и горящими в предвкушении встречи глазами. Ох, берегись, Лео!
________
Что Диана ожидала увидеть на участке Лео, этого загадочного «вольного художника»? Звёздное небо над лесной поляной? Суровый берег северного моря, где тяжёлые серые тучи нависают над скалистыми утёсами? Старинную библиотеку с уютным креслом и тянущимися в бесконечность стеллажами с книгами? Что угодно, только не самый обычный дачный участок, где кусты смородины и крыжовника соседствуют с луковыми грядками, а в парнике прячутся от ночных заморозков помидоры и огурцы. Но её удивление было куда меньшим, чем удивление хозяина участка, обнаружившегося на крыльце скромного одноэтажного домика. Лео был просто ошарашен, когда перед ним возникла Диана и, лукаво улыбнувшись, произнесла:
— Ну, здравствуй, хороший мой!
Эмоции в его ауре сменялись, как картинки в калейдоскопе — радость, изумление, настороженность.
— Я же тебе обещала, что приду. Или ты мне не рад?
— Рад, — ошарашено произнёс он. — Но как? Как ты сюда попала?
— По метке, — улыбнулась Диана.
— А ... — Лео чуть замялся, но продолжил решительным тоном, — а в первый раз?
— Не знаю, — честно ответила девушка. — Кто-то «подсадил» меня в поезд. Кто — не знаю, но важнее зачем.
— И зачем же? — откликнулся Лео.
— Не знаю, — повторила Диана. — Может, чтобы у меня появилось слабое место. Может, подловить на чём-то тебя. Может, и то, и другое сразу... Но я готова рискнуть и проверить. А ты?
— И я готов, — твёрдо ответил Лео.
И притянул Диану к себе.
Мгновение спустя, они очутились в роскошной спальне, выдержанной, как и купе, в котором они встретились впервые, в зеленовато-голубоватых тонах. Стены спальни от пола до потолка казались сплетёнными из тяжёлых тёмно-зелёных плетей лиан, в которых то тут, то там мелькали яркие пятна цветов и диковинных птиц. Такие же цветы и птицы украшали изумрудный бархат балдахина над кроватью, а само ложе было затянуто шёлком нефритового цвета. По продуманности интерьера, проработанности деталей было видно, что Лео старался, желая произвести на неё впечатление. Но девушка заметила всё это лишь краем глаза, где-то почти за гранью восприятия. Её волновал лишь Лео, его нежность, его страсть, его губы, его руки, его прикосновения и ласки...
Глава 12
Рубен в последнее время осунулся, посерел лицом. Пропали порывистость и легкость в движениях. Но в ответ на Верочкино:
— Что с вами, Рубен Михайлович? — произнёс весело: «Хронический недосып, дорогая моя!»
— Кто же это вам мешает высыпаться? — тут же закокетничала Верочка.
— Лучше переесть, чем недоспать... — включился в разговор Лахов.
— И требуй досыпа после укачки, — поддержала его философствование Верочка.
В последнее время между ними заметно улучшилось взаимопонимание.
— Друзья мои, будем считать, что интеллектуальная разминка перед погружением в сон завершена, — прервал их Рубен, - теперь послушайте меня внимательно. Сейчас я буду ставить перед вами задачу. Но сначала хочу объяснить, почему мы стартуем не из нашей любимой «альма матер», а из моей холостяцкой квартиры.
— Да понятно всё, — отмахнулся Лахов, — чтоб всякая шантрапа не мешала. Давайте уж начинать.
— Лёнечку уже в сон клонит, — хихикнула Верочка.
— Леонид прав, — ответил Рубен серьёзно, — сегодня у нас не рядовое занятие, о чём вы, впрочем, уже знаете. Поэтому нужны максимально благоприятные условия. Чтобы никто не помешал, потому что… — Он выдержал выразительную паузу, и Виктор успел подумать во время неё, что артистизм Рубена, хотя и несколько показушный, довольно органичен. Во всяком случае, ему позёрство в изображении самого себя, а вернее обыгрываемого образа, даже идёт. А Рубен тем временем закончил, — потому что сегодня вами будет совершить скрытный рейд на территорию нуль-сомнуса.
— Ой, — пискнула Верочка, — Рубен Михайлович!
— Ну что ты так испугалась? Я был там много раз, и, как видишь, жив и здоров. Я же вам рассказывал про нуль-сомнусы. «Нул» они потому, что их хозяев больше нет на этом свете, но участки почему-то продолжают существовать, в отличие от большинства других, исчезающих после смерти их владельцев.
— Успокойся, Верочка, там никого нет… Как на кладбище! — влез Лахов.
— Рубен Михайлович, чего он?!
— Там, действительно, никого нет, - подтвердил Рубен.
— Почему же они не исчезли, если сновидцы умерли?.. Не по наследству же они передаются? — спросил Виктор.
