— А вот и моя спасительница, — сказала она, обнимая Диану. — Ты, стрекоза, мне сегодня снилась. Пришла ко мне во сне и заявила, что никому не отдашь... Ну, разве я тебя брошу, мою радость?
Диана ничего не ответила...Только обняла бабушку крепко-крепко, как во сне. И целый день тихо радовалась своему успеху. Радовалась, что вылечила бабушку. Она нисколько не сомневалась, что между её сном и выздоровлением есть прямая связь. Вечером Диана легла пораньше, чтобы закрепить успех, но словно провалилась в темную яму: ни проблеска до самого пробуждения. Словно все сны на эту ночь спрятали в чёрный мешок. И девочка поняла, что это — плата за лечение.
Только это понимание не смогло отбить прорезавшийся вкус к целительству, лишь сделало ее осторожней и расчетливей. Теперь она сама стала искать нуждающихся в помощи, постепенно набираясь опыта. Девочка не знала, как добирается до них, просто шла на зов, наугад открывала во сне одну дверь за другой. Иногда двери обнаруживались в самых неожиданных местах, например, в дереве или в каменной глыбе, стоящей у дороги...
Не всегда она могла помочь. Иногда с горечью отступала, понимая, что бессильна что-то изменить, но чаще добивалась успеха — пусть и маленького. И потихоньку осваивалась в чудесном мире снов.
Когда позвонил Рубен, Виктор завтракал. Надо бы было прожевать, но звонок разрывался и он, чертыхнувшись, пошлепал в комнату искать телефон. Рубен поздоровался и, поняв, что помешал трапезе, извинился за неурочный звонок. Виктор ответил, что ему нетрудно совмещать два удовольствия. Рубен хмыкнул в ответ и посерьезнел. Впрочем, без серьезного повода он бы и не позвонил, потому что не звонил Виктору никогда. Но через полчаса из Москвы прибывает поезд, на котором едет добрая знакомая Рубена. А тот, как нарочно, не может её встретить. Неожиданные бытовые осложнения. И Виктор, подчеркнул он деликатно, но с нажимом, очень бы его обязал, если бы встретил эту его знакомую, и занял её на некоторое время. А где-то к часу дня привел бы в офис, куда Рубен к тому времени обязательно доберётся. Если, конечно, это не нарушает никаких его, Виктора, планов, если его это не затруднит и всё такое...
Отказать руководителю курсов Виктор не мог, да и не было к тому повода. Субботний день. Делать до трех часов, то есть до начала практического занятия, которое проводил тот же самый Рубен, ему было нечего. И он согласился. Хотя было одно обстоятельство, которое тяготило его в связи с просьбой. А Рубен, как нарочно, усилил ощущение душевного дискомфорта, сообщив, что дама молода и привлекательна.
Получив установку по поводу вагона и имени, Виктор направился бриться. Намылил ладони и провел их по подбородку. Бросил косой взгляд на зеркало. Лучше бы не видеть, но бриться без зеркала неудобно. В детстве, каждый раз подходя к волшебному стеклу, за серебряной плоскостью которого открывался целый мир, он загадывал одно и то же желание, для верности усиливая его набором бессмысленных фраз, которые в его представлении являлись заклинаниями, и с замиранием сердца ожидал чуда: а вдруг? Но чудеса даже в детстве случаются не всегда. Огромное иссиня-черное пятно, занимавшее определенное ему при рождении место на левой щеке, не исчезало, не уменьшалось и даже не бледнело, оставаясь вызывающе густым, словно след от пролитого чернила. Побрившись, подошел к окну, отодвинул штору. День обещал быть ясным. С утра похолодало, лужи покрылись тонкой корочкой, а тополь напротив методично ронял сухие листья, прихваченные морозцем.
Общаться с молодыми женщинами Виктору было непросто. Но, с другой стороны, не прятаться же в четырех стенах. Надо жить так, как и все. Насколько получится. Во всяком случае, в публичной жизни меченая физиономия не такая уж большая помеха. Один пятнистый даже президентскую карьеру сделал. На перроне, прикинув место остановки вагона, Виктор машинально встал так, чтобы толпа обтекала его справа. Заметив это, раздосадовался и перешел на другую сторону перрона - пускай смотрят!
Земля загудела, забилась в такт толчкам колес в стыки, и поезд, замедляя ход, подполз к перрону. Виктор вынул из кармана листок с крупной надписью: 'Диана, я здесь!' и принялся ловить глазами номера проползавших мимо вагонов. Странные вагоны были у этого поезда - фиолетовые. Третий вагон протащило мимо, и Виктору пришлось его догонять. Он поспешил следом, помахивая своим листочком и прикидывая, сказал ли Рубен своей знакомой о главном отличительном признаке, с которым табличка превращается лишь в проявление хорошего тона, предписывающего не замечать физических недостатков окружающих. Наверное, сказал. Ибо это примета куда вернее таблички. Даже Диан может оказаться несколько, а уж такое пятно вряд ли увидишь на ком-то другом...
Когда поезд, наконец, остановился, первой из вагона вышла девушка. Длинный тёмно-синий пуховик, весёлая пёстрая шапочка с помпоном, посверкивающая в солнечных лучах стразами, серо-синяя компьютерная сумка на плече. Ступив на перрон, она нерешительно огляделась по сторонам, чуть расслабилась, заметив табличку со своим именем, и направилась к нему. У знакомой Рубена были правильные, почти классические черты лица, чуть припухлые губы. Узкие, 'кошачьи' очки в дымчато-розовой оправе, за толстыми стёклами которых прятались глаза, не портили её, но придавали строгости и солидности. Вот только образу солидной и строгой дамы противоречили выбивавшиеся из-под шапочки непокорные чёрные кудряшки.
С исцеления бабушки прошло несколько лет. За это время Диана освоилась в мире снов, полагая себя его единовластной хозяйкой. Она научилась незаметно открывать двери в чужие сны, проскальзывать в них невидимкой, научилась управлять своими снами, «заказывая» их сюжет. И каждое погружение в сон начиналось и заканчивалось в маленьком запущенном саду среди беспорядочно пестревших цветов и бело-розовой вакханалии цветущих деревьев.
Но однажды, после вымотавшего до предела, забравшего все силы исцеления, вместо любимого садика она очутилась в полутёмной комнате, где в кресле у камина уютно устроился старик, похожий на сказочного волшебника. Длинные седые волосы, ниспадавшие на плечи, казались белоснежными на фоне его иссиня-чёрной мантии. В одной руке он держал трубку, другой перелистывал страницы фолианта, лежавшего у него на коленях. На правом запястье его сверкала красными камушками глаз золотая змейка браслета.
Диана удивилась: судя по ауре, волшебник был не видением, а человеком, причём человеком относительно здоровым — абсолютно здоровых людей, как она убедилась, просто не бывает. Во всяком случае, в её помощи он не нуждался. Ну если только немного.
Постояв нерешительно на пороге, Диана шагнула вперёд и подошла к старику:
— Здравствуйте. Чем я могу вам помочь?
Старик поднял глаза от книги, внимательно посмотрел на неё и чуть насмешливо спросил:
— А с чего ты решила, что можешь мне помочь?
— Но зачем-то же вы появились в моём сне, — ответила она.
— А с чего ты взяла, девочка, что это твой сон?
— Потому что я в ваш сон не входила! — Возмутилась Диана.
Конечно, наяву такой разговор выглядел бы глупо, но то наяву.
— Разве ты сама не заходишь в чужие сны без приглашения? — улыбнулся в седые усы старик. — Я давно присматриваю за тобой, — сказал он, откладывая книгу, которая тут же, затрепетав страницами, растаяла. — Ты талантливая девочка и до многого дошла своей кудрявой головкой. Но многого ты еще не знаешь. Например, того, что вот так бездумно метаться от двери к двери совсем небезопасно. Ты ведь не пойдешь одна по неосвещенной улице? А здесь бегаешь в полной темноте. Откуда ты знаешь, что там за дверью? Вот шла в садик, а попала к старику-чародею. Хорошо, что доброму. Тебе не помешали бы фонарик и хороший провожатый... Разве не так?
— Не так, — упрямо ответила целительница. Он разговаривал с ней так, словно она была маленькой девочкой. А ведь ей уже восемнадцать лет! Она уже замужняя дама! — Я не хожу по улице. Я сразу захожу в нужный дом!
— А откуда ты знаешь, что он нужный? — спросил старик.
— Чувствую, — пожала плечами Диана.
— Чувства — это хорошо, — усмехнулся волшебник. — Но знание — лучше. Ты ведь не думаешь, что кроме тебя нет других, управляющих снами?
— Не знаю, — ответила растерявшаяся Диана, начиная осознавать, что всё не так просто, как казалось прежде.
— Так вот, если ты захочешь узнать больше об управлении снами и, чтобы не блуждать в потемках, решишь обзавестись фонариком, приходи завтра, но не сюда и не во сне, а... — и он назвал адрес. — Там и продолжим наш разговор. А теперь, девонька, тебе уже пора просыпаться.
И старик сделал эффектный пасс у нее перед лицом, какие делают волшебники в сказочных фильмах. Диана проснулась, неожиданно для себя, как давно уже не просыпалась. И на следующий же день после института, заинтригованная, отправилась искать загадочного старика. Когда нашла нужную дверь, долго не решалась позвонить, пока выглянувший вдруг из квартиры невысокий худощавый мужичок не подхватил ее под руку.
— Ну, что ж ты, милая! Лев Евграфыч ждёт тебя. Проходи.
Нерешительно прошла через прихожую и оказалась в комнате, похожей на приснившуюся. Старик восседал в таком же кресле и выглядел почти так же, как и во сне, только облачён он был в строгий тёмно-синий костюм. И на руке его Диана заметила золотую змейку браслета. Так она встретилась с Львом Евграфовичем Бестужевым — живой легендой Сеттории. Конечно, название у возглавляемого им научного подразделения было иное. Официально оно называлось сектором изучения функциональности сновидений и существовало на базе института Психотерапии и клинической психологии, а сам Граф имел ученую степень доктора психологических наук и носил звание профессора.
Сложно даже поверить, что с той встречи прошло уже семь лет! Целых семь лет. А кажется, что всё это было вчера. Или позавчера…
И с этого знакомства у неё началась новая жизнь. Жизнь нелёгкая: занятия в мединституте, занятия на курсах при институте Психотерапии, в так называемой Академии сновидцев, занятия во сне... А ещё надо было успеть купить-приготовить-постирать... Ромка возвращался домой усталый и злой, цедя сквозь зубы: «Опять вчерашнее подогреваешь! И ничего не убрала! У всех жёны, как жёны, а у меня — сонная муха». Почему-то «сонная» было для нее даже обидней, чем «муха». Изображение недовольного Ромкиного лица Диана хранила на самой дальней полке воспоминаний и доставала, если начинали навевать грусть светлые воспоминания о начале их семейной жизни.
Вот и сейчас она вздохнула и, чтобы отвлечься от грустных мыслей, попыталась сосредоточиться на встрече с Рубеном. Но мысли незаметно вернулись к сегодняшнему сновидению, к таинственному незнакомцу. Любопытно было бы найти его. Даже более, чем любопытно. Но вот только как? Метку она оставить не успела, а без метки… Ей даже не с чего начинать поиски. А жаль. Очень жаль…
Она ещё немного понежилась под одеялом, лениво наблюдая за суетой соседок, а потом и сама принялась собираться. Точно рассчитала время, так что, когда поезд подходил к перрону, уже стояла с сумкой на плече у входа в тамбур. Перед нею было только трое таких же «ранних пташек», остальные попутчики ещё торопливо одевались и вытаскивали в коридор чемоданы.
И тут зазвонил мобильный. Она нажала на кнопку и услышала веселый голос Рубена:
— Ди, солнышко, у меня форс-мажор. Прости меня тысячу раз, но я не смогу тебя встретить.
— Что случилось? — встревожилась она.
— Дело житейское. Потоп в квартире и я, как Ной, спасаю имущество от водной стихии. Но ты не волнуйся: с хлябями я к часу разберусь. А тебя встретят и окружат вниманием.
— Да ладно, — она мельком посмотрела на часы, прикидывая, сколько времени у неё в запасе. — Я сама себя встречу и окружу вниманием где-нибудь в кафе.
— Ни в коем случае! — Горячо возразил Рубен. — Наши женщины сами себя не встречают.
И добавил уже серьёзнее:
— Ди, на перроне тебя ожидает интересный молодой человек. Зовут его Виктор. Это мой ученик. Ты его легко узнаешь. Одним мазком рисую его словесный портрет: у него на левой щеке большая клякса. Родимое пятно. Но ни слова о том, что я дал тебе именно такую ориентировку.
Выйдя из вагона, Диана огляделась. Встречающих было не много, но достаточно, чтобы растеряться. Впрочем, растерянность быстро прошла: к вагону, ловко маневрируя, спешил высокий молодой человек с плакатиком: «Диана, я здесь!» Оценив его находчивость
она чуть улыбнулась, но тут же сделала строгое лицо – с незнакомыми людьми она старалась выдерживать расстояние. И уже Диана-вежливо-держащая-на-расстоянии двинулась навстречу молодому человеку, изучая его из-под полуопущенных ресниц.
Высокий, но не атлет, хотя и не хлюпик: крупные, жилистые кисти рук - явный намек на многочисленные поколения предков, зарабатывавших на жизнь физическим трудом. Но лицо приятное, интеллигентное, хотя мрачное выражение и отрешённый взгляд несколько портили это впечатление. Казалось, человек этот смотрит на мир без интереса, лишь из необходимости ориентироваться в пространстве. И родимое пятно во всю щёку, о котором упомянул Рубен… Не это ли причина его нелюдимости, неяркости в эмоциях и одежде, в желании раствориться, лишить себя индивидуальности? Но плакатик, который явно говорит о другом. Не зря Руби в телефонном разговоре назвал его «интересным человеком».
— Здравствуйте, Диана! Я— Виктор.
Мужчина, представившись, протянул ей руку. Она коснулась предложенной ладони, оказавшейся твёрдой и тёплой на ощупь. И, коротко пожав, отпустила, не позволяя прикосновению затянуться дольше положенного, мысленно досадуя на ночного незнакомца, пробудившего остроту восприятия.
— А где ваш багаж? — спросил он удивлённо, заметив, что у неё нет ничего, кроме компьютерной сумки на плече.
— Да какой там багаж на один день, — рассмеялась она. — Одно название.
— Всего на один?! — удивился он. — Разве так ездят?!
— Ездят-ездят, — весело подтвердила она, машинально отмечая про себя, что Виктор чуть сдвинулся, поворачиваясь к ней «чистой» щекой.
Прикинула, что можно было бы сделать, чтобы хотя бы уменьшить пятно. И тут же себя одёрнула — среди её пациентов было достаточно тяжелых больных, чтобы тратить время ещё и на косметические операции.
— Ну, как знаете, — ответил Виктор чуть разочарованно, так, словно это она не к Рубену, а к нему самому приехала всего на полдня. — Идёмте.
Он забрал у неё сумку, не оглядываясь, зашагал к выходу с перрона. Диана шла, с трудом поспевая за ним, чувствуя себя непривычно с пустыми руками. Шла, досадуя на Рубена и на себя, и на долговязого встречающего, идущего слишком для неё быстро.
Они вышли на привокзальную площадь и подошли к остановке троллейбуса.
— Мне крайне неловко, Виктор, — сказала Диана, глядя не на собеседника, а на большие жёлтые буквы «Энск» у него за спиной, — что Рубен вас из-за меня побеспокоил. Спасибо, что встретили. Дальше я сама.
Она потянула руку к ремешку сумки, но Виктор и не подумал его отпускать.
— Что сама? — требовательно спросил он.
— Доеду до ваших курсов, — пояснила девушка, — и посижу где-нибудь в кафе рядышком. Вы ведь подскажете, как туда добраться?
— Выходит, я вас встречал, чтобы просто посадить в троллейбус? — насмешливо спросил он.
Диана ничего не ответила...Только обняла бабушку крепко-крепко, как во сне. И целый день тихо радовалась своему успеху. Радовалась, что вылечила бабушку. Она нисколько не сомневалась, что между её сном и выздоровлением есть прямая связь. Вечером Диана легла пораньше, чтобы закрепить успех, но словно провалилась в темную яму: ни проблеска до самого пробуждения. Словно все сны на эту ночь спрятали в чёрный мешок. И девочка поняла, что это — плата за лечение.
Только это понимание не смогло отбить прорезавшийся вкус к целительству, лишь сделало ее осторожней и расчетливей. Теперь она сама стала искать нуждающихся в помощи, постепенно набираясь опыта. Девочка не знала, как добирается до них, просто шла на зов, наугад открывала во сне одну дверь за другой. Иногда двери обнаруживались в самых неожиданных местах, например, в дереве или в каменной глыбе, стоящей у дороги...
Не всегда она могла помочь. Иногда с горечью отступала, понимая, что бессильна что-то изменить, но чаще добивалась успеха — пусть и маленького. И потихоньку осваивалась в чудесном мире снов.
Глава 6
Когда позвонил Рубен, Виктор завтракал. Надо бы было прожевать, но звонок разрывался и он, чертыхнувшись, пошлепал в комнату искать телефон. Рубен поздоровался и, поняв, что помешал трапезе, извинился за неурочный звонок. Виктор ответил, что ему нетрудно совмещать два удовольствия. Рубен хмыкнул в ответ и посерьезнел. Впрочем, без серьезного повода он бы и не позвонил, потому что не звонил Виктору никогда. Но через полчаса из Москвы прибывает поезд, на котором едет добрая знакомая Рубена. А тот, как нарочно, не может её встретить. Неожиданные бытовые осложнения. И Виктор, подчеркнул он деликатно, но с нажимом, очень бы его обязал, если бы встретил эту его знакомую, и занял её на некоторое время. А где-то к часу дня привел бы в офис, куда Рубен к тому времени обязательно доберётся. Если, конечно, это не нарушает никаких его, Виктора, планов, если его это не затруднит и всё такое...
Отказать руководителю курсов Виктор не мог, да и не было к тому повода. Субботний день. Делать до трех часов, то есть до начала практического занятия, которое проводил тот же самый Рубен, ему было нечего. И он согласился. Хотя было одно обстоятельство, которое тяготило его в связи с просьбой. А Рубен, как нарочно, усилил ощущение душевного дискомфорта, сообщив, что дама молода и привлекательна.
Получив установку по поводу вагона и имени, Виктор направился бриться. Намылил ладони и провел их по подбородку. Бросил косой взгляд на зеркало. Лучше бы не видеть, но бриться без зеркала неудобно. В детстве, каждый раз подходя к волшебному стеклу, за серебряной плоскостью которого открывался целый мир, он загадывал одно и то же желание, для верности усиливая его набором бессмысленных фраз, которые в его представлении являлись заклинаниями, и с замиранием сердца ожидал чуда: а вдруг? Но чудеса даже в детстве случаются не всегда. Огромное иссиня-черное пятно, занимавшее определенное ему при рождении место на левой щеке, не исчезало, не уменьшалось и даже не бледнело, оставаясь вызывающе густым, словно след от пролитого чернила. Побрившись, подошел к окну, отодвинул штору. День обещал быть ясным. С утра похолодало, лужи покрылись тонкой корочкой, а тополь напротив методично ронял сухие листья, прихваченные морозцем.
Общаться с молодыми женщинами Виктору было непросто. Но, с другой стороны, не прятаться же в четырех стенах. Надо жить так, как и все. Насколько получится. Во всяком случае, в публичной жизни меченая физиономия не такая уж большая помеха. Один пятнистый даже президентскую карьеру сделал. На перроне, прикинув место остановки вагона, Виктор машинально встал так, чтобы толпа обтекала его справа. Заметив это, раздосадовался и перешел на другую сторону перрона - пускай смотрят!
Земля загудела, забилась в такт толчкам колес в стыки, и поезд, замедляя ход, подполз к перрону. Виктор вынул из кармана листок с крупной надписью: 'Диана, я здесь!' и принялся ловить глазами номера проползавших мимо вагонов. Странные вагоны были у этого поезда - фиолетовые. Третий вагон протащило мимо, и Виктору пришлось его догонять. Он поспешил следом, помахивая своим листочком и прикидывая, сказал ли Рубен своей знакомой о главном отличительном признаке, с которым табличка превращается лишь в проявление хорошего тона, предписывающего не замечать физических недостатков окружающих. Наверное, сказал. Ибо это примета куда вернее таблички. Даже Диан может оказаться несколько, а уж такое пятно вряд ли увидишь на ком-то другом...
Когда поезд, наконец, остановился, первой из вагона вышла девушка. Длинный тёмно-синий пуховик, весёлая пёстрая шапочка с помпоном, посверкивающая в солнечных лучах стразами, серо-синяя компьютерная сумка на плече. Ступив на перрон, она нерешительно огляделась по сторонам, чуть расслабилась, заметив табличку со своим именем, и направилась к нему. У знакомой Рубена были правильные, почти классические черты лица, чуть припухлые губы. Узкие, 'кошачьи' очки в дымчато-розовой оправе, за толстыми стёклами которых прятались глаза, не портили её, но придавали строгости и солидности. Вот только образу солидной и строгой дамы противоречили выбивавшиеся из-под шапочки непокорные чёрные кудряшки.
Глава 7
С исцеления бабушки прошло несколько лет. За это время Диана освоилась в мире снов, полагая себя его единовластной хозяйкой. Она научилась незаметно открывать двери в чужие сны, проскальзывать в них невидимкой, научилась управлять своими снами, «заказывая» их сюжет. И каждое погружение в сон начиналось и заканчивалось в маленьком запущенном саду среди беспорядочно пестревших цветов и бело-розовой вакханалии цветущих деревьев.
Но однажды, после вымотавшего до предела, забравшего все силы исцеления, вместо любимого садика она очутилась в полутёмной комнате, где в кресле у камина уютно устроился старик, похожий на сказочного волшебника. Длинные седые волосы, ниспадавшие на плечи, казались белоснежными на фоне его иссиня-чёрной мантии. В одной руке он держал трубку, другой перелистывал страницы фолианта, лежавшего у него на коленях. На правом запястье его сверкала красными камушками глаз золотая змейка браслета.
Диана удивилась: судя по ауре, волшебник был не видением, а человеком, причём человеком относительно здоровым — абсолютно здоровых людей, как она убедилась, просто не бывает. Во всяком случае, в её помощи он не нуждался. Ну если только немного.
Постояв нерешительно на пороге, Диана шагнула вперёд и подошла к старику:
— Здравствуйте. Чем я могу вам помочь?
Старик поднял глаза от книги, внимательно посмотрел на неё и чуть насмешливо спросил:
— А с чего ты решила, что можешь мне помочь?
— Но зачем-то же вы появились в моём сне, — ответила она.
— А с чего ты взяла, девочка, что это твой сон?
— Потому что я в ваш сон не входила! — Возмутилась Диана.
Конечно, наяву такой разговор выглядел бы глупо, но то наяву.
— Разве ты сама не заходишь в чужие сны без приглашения? — улыбнулся в седые усы старик. — Я давно присматриваю за тобой, — сказал он, откладывая книгу, которая тут же, затрепетав страницами, растаяла. — Ты талантливая девочка и до многого дошла своей кудрявой головкой. Но многого ты еще не знаешь. Например, того, что вот так бездумно метаться от двери к двери совсем небезопасно. Ты ведь не пойдешь одна по неосвещенной улице? А здесь бегаешь в полной темноте. Откуда ты знаешь, что там за дверью? Вот шла в садик, а попала к старику-чародею. Хорошо, что доброму. Тебе не помешали бы фонарик и хороший провожатый... Разве не так?
— Не так, — упрямо ответила целительница. Он разговаривал с ней так, словно она была маленькой девочкой. А ведь ей уже восемнадцать лет! Она уже замужняя дама! — Я не хожу по улице. Я сразу захожу в нужный дом!
— А откуда ты знаешь, что он нужный? — спросил старик.
— Чувствую, — пожала плечами Диана.
— Чувства — это хорошо, — усмехнулся волшебник. — Но знание — лучше. Ты ведь не думаешь, что кроме тебя нет других, управляющих снами?
— Не знаю, — ответила растерявшаяся Диана, начиная осознавать, что всё не так просто, как казалось прежде.
— Так вот, если ты захочешь узнать больше об управлении снами и, чтобы не блуждать в потемках, решишь обзавестись фонариком, приходи завтра, но не сюда и не во сне, а... — и он назвал адрес. — Там и продолжим наш разговор. А теперь, девонька, тебе уже пора просыпаться.
И старик сделал эффектный пасс у нее перед лицом, какие делают волшебники в сказочных фильмах. Диана проснулась, неожиданно для себя, как давно уже не просыпалась. И на следующий же день после института, заинтригованная, отправилась искать загадочного старика. Когда нашла нужную дверь, долго не решалась позвонить, пока выглянувший вдруг из квартиры невысокий худощавый мужичок не подхватил ее под руку.
— Ну, что ж ты, милая! Лев Евграфыч ждёт тебя. Проходи.
Нерешительно прошла через прихожую и оказалась в комнате, похожей на приснившуюся. Старик восседал в таком же кресле и выглядел почти так же, как и во сне, только облачён он был в строгий тёмно-синий костюм. И на руке его Диана заметила золотую змейку браслета. Так она встретилась с Львом Евграфовичем Бестужевым — живой легендой Сеттории. Конечно, название у возглавляемого им научного подразделения было иное. Официально оно называлось сектором изучения функциональности сновидений и существовало на базе института Психотерапии и клинической психологии, а сам Граф имел ученую степень доктора психологических наук и носил звание профессора.
Сложно даже поверить, что с той встречи прошло уже семь лет! Целых семь лет. А кажется, что всё это было вчера. Или позавчера…
И с этого знакомства у неё началась новая жизнь. Жизнь нелёгкая: занятия в мединституте, занятия на курсах при институте Психотерапии, в так называемой Академии сновидцев, занятия во сне... А ещё надо было успеть купить-приготовить-постирать... Ромка возвращался домой усталый и злой, цедя сквозь зубы: «Опять вчерашнее подогреваешь! И ничего не убрала! У всех жёны, как жёны, а у меня — сонная муха». Почему-то «сонная» было для нее даже обидней, чем «муха». Изображение недовольного Ромкиного лица Диана хранила на самой дальней полке воспоминаний и доставала, если начинали навевать грусть светлые воспоминания о начале их семейной жизни.
Вот и сейчас она вздохнула и, чтобы отвлечься от грустных мыслей, попыталась сосредоточиться на встрече с Рубеном. Но мысли незаметно вернулись к сегодняшнему сновидению, к таинственному незнакомцу. Любопытно было бы найти его. Даже более, чем любопытно. Но вот только как? Метку она оставить не успела, а без метки… Ей даже не с чего начинать поиски. А жаль. Очень жаль…
Она ещё немного понежилась под одеялом, лениво наблюдая за суетой соседок, а потом и сама принялась собираться. Точно рассчитала время, так что, когда поезд подходил к перрону, уже стояла с сумкой на плече у входа в тамбур. Перед нею было только трое таких же «ранних пташек», остальные попутчики ещё торопливо одевались и вытаскивали в коридор чемоданы.
И тут зазвонил мобильный. Она нажала на кнопку и услышала веселый голос Рубена:
— Ди, солнышко, у меня форс-мажор. Прости меня тысячу раз, но я не смогу тебя встретить.
— Что случилось? — встревожилась она.
— Дело житейское. Потоп в квартире и я, как Ной, спасаю имущество от водной стихии. Но ты не волнуйся: с хлябями я к часу разберусь. А тебя встретят и окружат вниманием.
— Да ладно, — она мельком посмотрела на часы, прикидывая, сколько времени у неё в запасе. — Я сама себя встречу и окружу вниманием где-нибудь в кафе.
— Ни в коем случае! — Горячо возразил Рубен. — Наши женщины сами себя не встречают.
И добавил уже серьёзнее:
— Ди, на перроне тебя ожидает интересный молодой человек. Зовут его Виктор. Это мой ученик. Ты его легко узнаешь. Одним мазком рисую его словесный портрет: у него на левой щеке большая клякса. Родимое пятно. Но ни слова о том, что я дал тебе именно такую ориентировку.
Глава 8
Выйдя из вагона, Диана огляделась. Встречающих было не много, но достаточно, чтобы растеряться. Впрочем, растерянность быстро прошла: к вагону, ловко маневрируя, спешил высокий молодой человек с плакатиком: «Диана, я здесь!» Оценив его находчивость
она чуть улыбнулась, но тут же сделала строгое лицо – с незнакомыми людьми она старалась выдерживать расстояние. И уже Диана-вежливо-держащая-на-расстоянии двинулась навстречу молодому человеку, изучая его из-под полуопущенных ресниц.
Высокий, но не атлет, хотя и не хлюпик: крупные, жилистые кисти рук - явный намек на многочисленные поколения предков, зарабатывавших на жизнь физическим трудом. Но лицо приятное, интеллигентное, хотя мрачное выражение и отрешённый взгляд несколько портили это впечатление. Казалось, человек этот смотрит на мир без интереса, лишь из необходимости ориентироваться в пространстве. И родимое пятно во всю щёку, о котором упомянул Рубен… Не это ли причина его нелюдимости, неяркости в эмоциях и одежде, в желании раствориться, лишить себя индивидуальности? Но плакатик, который явно говорит о другом. Не зря Руби в телефонном разговоре назвал его «интересным человеком».
— Здравствуйте, Диана! Я— Виктор.
Мужчина, представившись, протянул ей руку. Она коснулась предложенной ладони, оказавшейся твёрдой и тёплой на ощупь. И, коротко пожав, отпустила, не позволяя прикосновению затянуться дольше положенного, мысленно досадуя на ночного незнакомца, пробудившего остроту восприятия.
— А где ваш багаж? — спросил он удивлённо, заметив, что у неё нет ничего, кроме компьютерной сумки на плече.
— Да какой там багаж на один день, — рассмеялась она. — Одно название.
— Всего на один?! — удивился он. — Разве так ездят?!
— Ездят-ездят, — весело подтвердила она, машинально отмечая про себя, что Виктор чуть сдвинулся, поворачиваясь к ней «чистой» щекой.
Прикинула, что можно было бы сделать, чтобы хотя бы уменьшить пятно. И тут же себя одёрнула — среди её пациентов было достаточно тяжелых больных, чтобы тратить время ещё и на косметические операции.
— Ну, как знаете, — ответил Виктор чуть разочарованно, так, словно это она не к Рубену, а к нему самому приехала всего на полдня. — Идёмте.
Он забрал у неё сумку, не оглядываясь, зашагал к выходу с перрона. Диана шла, с трудом поспевая за ним, чувствуя себя непривычно с пустыми руками. Шла, досадуя на Рубена и на себя, и на долговязого встречающего, идущего слишком для неё быстро.
Они вышли на привокзальную площадь и подошли к остановке троллейбуса.
— Мне крайне неловко, Виктор, — сказала Диана, глядя не на собеседника, а на большие жёлтые буквы «Энск» у него за спиной, — что Рубен вас из-за меня побеспокоил. Спасибо, что встретили. Дальше я сама.
Она потянула руку к ремешку сумки, но Виктор и не подумал его отпускать.
— Что сама? — требовательно спросил он.
— Доеду до ваших курсов, — пояснила девушка, — и посижу где-нибудь в кафе рядышком. Вы ведь подскажете, как туда добраться?
— Выходит, я вас встречал, чтобы просто посадить в троллейбус? — насмешливо спросил он.
