— Нет, наверное, — чуть растеряно ответила Диана. С этой точки зрения она не смотрела, думая только о том, что предпочла бы провести время в кафе в компании своих мыслей.
— Мы сейчас едем ко мне, — решительно сказал Виктор. — Не бойтесь, вы никого не побеспокоите. Я живу один.
Быстрый взгляд, брошенный им на Диану, только подчеркнул двусмысленность фразы. Она с любопытством посмотрела на Виктора, пытаясь понять, что за ней стоит.
Виктор тоже заметил двусмысленность и, неловко хмыкнув, пояснил:
— Я имел ввиду, что вам никто не помешает отдохнуть после поезда.
Диана упрямо покачала головой, смягчая отказ лёгкой улыбкой:
— Я не принадлежу к тем, кто нуждается в отдыхе после поезда. И думаю, что всё-таки будет лучше, если я подожду Рубена в кафе.
Виктор вспылил:
— Да поймите же, Диана, я буду выглядеть дураком, если брошу вас у вокзала, а отираться по городу два с лишним часа у меня нет никакого желания.
В запале он даже повернулся к ней левой щекой.
Ну что он так щетинится? Да, родимое пятно было большим и ярким, но оно не настолько портило его лицо, как ему казалось. Если бы не сжатые губы и злые глаза, парня можно было бы назвать вполне симпатичным.
Диана снова улыбнулась.
— Ну так бросьте меня у курсов, — повторила она. — Там ведь рядом есть кафе?
— Зачем? Много удобней позавтракать у меня. Кстати, умоетесь, приведете себя в порядок и прочее... Идёмте, вон как раз троллейбус подъехал.
Он повернулся и зашагал к остановке. Диане не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним. На остановке толпа оттеснила их друг от друга и Диана была рада тому, что не придётся поддерживать разговор. Ей было о чём подумать.
Они молчали, выйдя из троллейбуса и поднимаясь по лестнице.
— Вот, — заговорил он, наконец, распахивая перед ней дверь квартиры. — Сейчас мы сообразим чайку-кофейку. А вы пока мойтесь, синее полотенце ваше, ни разу мной не пачканное.
Она с удовольствием подставила тело под тугие струи, позволив воде смыть с себя дорожное настроение. И вышла из душа в настроении превосходном, освежённая и успокоившаяся. Диана навела порядок в мыслях, решив, что если она недовольна Рубеном, вытащившим её сюда, то все претензии следует высказывать ему, а не человеку, который был так любезен, что встретил её на вокзале и предоставил возможность перевести дух после дороги.
Поэтому на кухню, где возился у плиты хозяин, Диана не вошла, а впорхнула.
— Спасибо. После душа я чувствую себя совершенно другим человеком. Давайте знакомиться ещё раз, — весело сказала она. — Меня зовут Диана-утренняя. А вас?
Он смутился и чуть замявшись, ответил:
— Виктор, но можно Вик, — и добавил после короткой паузы, — что вы будете кофе или чай?
— Кофе. Чтобы окончательно проснуться, — не задумываясь, ответила она, — иначе я весь день буду изображать спящую-на-ходу красавицу.
Виктор улыбнулся и, продолжая улыбаться, протянул ей чашку.
Он принёс гостье стул из комнаты, а сам сел на табуретку. Видно было, что мебель досталась ему в наследство не от родителей даже, а от дедушки с бабушкой, но выглядела она, как и вся квартира, вполне ухоженной. Да и на кухне было не по-холостяцки чисто. Диана с наслаждением отхлебнула кофе. Первый глоток, как и первый поцелуй, имеет особый вкус. Она вспомнила незнакомца из сегодняшнего сна, но тут же отогнала от себя мысли и о нём, и о поцелуях.
— Чудесный кофе, — сказала она, улыбаясь. За домашними хлопотами он немного расслабился и, кажется, забыл стесняться родимого пятна. И Диане без особых усилий удалось завязать разговор.
Рассказывать о себе Диана не любила, да и не имела права, так что ограничилась общими словами. Объяснила, что занимается изучением функциональности сновидений, но её специализация настолько узка, что непосвященному ничего не скажет даже название. Сказала, что это связано с лечением во сне, но не стала уточнять, что спать при этом должны оба — и врачующий, и пациент. А после этого умело перевела разговор на него. Он понял её нежелание открываться и принялся рассказывать ей не столько о себе, сколько о газете, в которой работал корреспондентом, вернее, о забавностях из журналистской практики. Но между делом задавал вопросы, пытаясь выведать о ней что-нибудь, кроме того, что она дозировано преподнесла ему. Диана же, в свою очередь, уклонялась от ответов, переводя потихоньку разговор на Рубена.
Виктор заговорил о нём охотно, невольно рассеивая её опасения. Он рассказал, что Рубен приехал в город года два назад и открыл курсы «Здоровый сон». А для раскрутки начинания заказал в их газете рекламную статью. Писать статью поручили Виктору. Для вхождения в тему тот посетил пару занятий. И выяснил, что талантлив. Виктор не только научился засыпать легко и быстро в любой обстановке, что было целью большинства поступивших на курсы, но и начал управлять своими снами. И Рубен буквально вцепился в него! Он пообещал выставлять рекламные статьи только в их газету, а Виктора предложил обучать бесплатно.
— Как это «управлять» снами? — заинтересовалась Диана.
— Придумывать сюжеты, фон, действующих лиц. Это как съёмка фильма, в котором сам себе сценарист, режиссер, и главный герой.
Диана улыбнулась. Улыбка получилась естественной. Потому что из рассказа Виктора следовало, что Рубен не пытается дублировать Академию Снов. А, возможно, даже подбирает для нее кадры. Её тронула гордость, с которой Виктор рассказывал о своих достижениях.
— А вы разве никогда не пробовали управлять своими снами? — спросил он.
— Пробовала, — снова улыбнулась Диана. — Но это не всегда получается.
И мысленно добавила: например, сегодня ночью я позволила сну управлять мной.
— Вы учились управлять снами у Рубена? — спросил Виктор, и обиженно посмотрел на рассмеявшуюся Диану. Но её смех был таким искренним и заразительным, что он и сам не выдержал, рассмеявшись вместе с ней.
Отсмеявшись, она снова улыбнулась ему. И эта улыбка уже была теплее всех предыдущих, как будто смех растопил остатки утреннего ледка, намерзшего между ними.
— Нет, я не училась у Рубена, — объяснила Диана, — он в некотором смысле мой коллега и давний друг.
— Коллега? — Переспросил Виктор, но Диана утренняя уже уступила место Диане дневной, и новая Диана не уловила интонации, с которой был задан этот вопрос:
— Виктор, мне очень уютно пить кофе на вашей солнечной кухне. Но часы на стене показывают, что у нас осталось всего сорок минут. Мы не опоздаем?
Виктор помрачнел, и Диана почувствовала, что растаявший было ледок между ними нарастает снова.
— Здесь всего десять минут ходьбы. Не беспокойтесь. К тому же Рубен не английский король, чтобы приходить на аудиенцию к нему секунда в секунду. — Последняя фраза прозвучала сердито. И трудно было понять в отношении кого было высказано недовольство — её или Рубена.
Однако он встал и, пока Диана собиралась, вымыл чашки. Диане такая аккуратность понравилась.
В коридоре, когда они уже выходили, она повернулась к нему, и сказала, едва коснувшись пальцами плеча:
— Спасибо вам большое, Виктор.
Он удивлённо посмотрел на неё, и смущённо пробормотал ответ, в котором Диана скорее догадалась, чем расслышала «Не за что».
На улице ярко, не по-осеннему, светило солнце. Виктор, прищурившись, посмотрел на него и вдруг спросил:
— А хотите, Диана, я переверну для вас мир?
— Что?
— Переверну мир. В фигуральном, в художественном смысле! — засмеялся он, довольный произведенным эффектом. По его виду было понятно, что оговорки не было — все вышло, как и задумывалось.
Диана улыбнулась в ответ. Прикинув, что оставшихся пятнадцати минут для серьезных преобразований маловато и не желая обижать его, осторожно ответила:
— Какая женщина откажется от этого? Но при условии, что в результате переворота не произойдет Вселенской катастрофы. И что потом вы вернёте его на место.
— Катастрофы не будет, — уверенно улыбнулся Виктор. — А с обратно, это уж как получится. Пойдемте быстрей, пока солнце в облаках не спряталось.
Они пересекли двор и подошли к обшарпанному двухэтажному дому. Асфальт перед ним был разрисован мелками, а на входной двери кто-то вывел краской «Коля + Варя = Любовь». Виктор распахнул перед ней дверь, пропуская в тёмный подъезд.
После яркого солнца в подъезде ничего не было видно, и Диана замешкалась на пороге.
— Надеюсь, я уже прошел испытание на благонадежность? — Спросил Виктор, — если прошел — давайте руку. Здесь пол неровный.
Предложение было неожиданным. Но ведь только руку, а не руку и сердце! И она протянула ему ладошку. Дверь за спиной закрылась, и они оказались в кромешной тьме.
— Порожек, — предупредил он вдруг осипшим голосом, — ступенька, — и, открыв еще одну дверь, повел ее вниз. В подвал?
— Виктор, куда мы?
— Не бойтесь, все будет хорошо. Даже лучше, чем вы предполагаете.
Но она испугалась. Испугалась не темноты, не Виктора, а пойманной мысли о том, как это приятно — быть слабой. И чувство защищённости, которое испытывала теперь, доверившись Виктору, было для неё новым, непривычным. Вот только привыкать к этому чувству, напомнила себе Диана, не стоит, если она не хочет, чтобы её мир и в самом деле перевернулся.
Лестница, наконец, кончилась. Они остановились, и Диана вновь потянула ладонь, но Виктор не отпустил её.
— А как же я буду руководить вами? Здесь «только без рук!» не получится.
Возражать она не стала. Минутой больше, минутой меньше...Через пятнадцать — двадцать минут они распрощаются навсегда.
— Вот он — перевернутый мир, — сказал Виктор, поворачивая её к слабо белеющей в темноте стене. Чудесная картина предстала перед ней. Лучик, прорывавшийся сквозь дырочку в забитом слуховом окошке, нарисовал на стене целую картину — двор, деревья, голубое небо. Все это жило и двигалось, только вот в перевернутом состоянии.
Диана почувствовала себя маленькой девочкой. И расслабилась, забыв о его руке. Для маленьких девочек естественно, когда их держат за руку.
— Как это? — она, не пыталась скрыть своего восхищенного удивления.
— Ты никогда не видела? — спросил Виктор, переходя на «ты». И по голосу его она поняла, что он рад её удивлению.
— Нет, — призналась она.
И тогда он повернулся к ней, и она поняла, для чего... Ну уж нет, целоваться мы не будем!
После тёмного подъезда солнечный свет ослепил их. Виктор, поняв, что сказка закончилась, выпустил её руку, напоследок чуть сжав пальцы, но Диана не ответила на пожатие. Не хватало ещё, чтобы он и в самом деле перевернул её мир: она и так почувствовала, что мир этот стал чуточку менее устойчив.
До здания бывшего техникума, или по-современному «колледжа», где арендовал для занятий классную комнату Рубен, добирались молча. Диана была благодарна Виктору за это молчание. Ей надо было освободиться от лирических настроений и настроиться на встречу с Рубеном. Она так погрузилась в свои мысли, что вздрогнула, когда Виктор остановился и с шутливой гордостью произнёс:
— Ну, вот мы и пришли. Наша alma mater, прошу любить и жаловать.
Alma mater оказалась трёхэтажным школьным зданием, построенным по типовому проекту в семидесятые годы прошлого века. В том, что Рубен, эстет и оригинал, обосновался в нём, было что-то неправильное.
Виктор распахнул перед Дианой тяжёлую деревянную дверь, и она вошла, пряча любопытство и тревогу. В здании было пустынно, и эхо гулко разносило звук их шагов. Они поднялись по лестнице на второй этаж, прошли по коридору мимо одинаковых, когда-то крашеных белым, а ныне потёртых временем дверей. И остановились в самом конце перед новенькой железной дверью, украшенной парой рекламных плакатов курсов «Здоровый сон».
Виктор замешкался, отворачивая от Дианы левую щёку, и собираясь что-то сказать, но его опередила Диана.
Она по-дружески улыбнулась ему:
—Спасибо. Спасибо за все, Вик.
Виктор попытался улыбнуться в ответ на ее «Вик», но улыбка получилась кривоватой.
Прежде, чем он успел ответить, дверь перед ними распахнулась, открывая стоящего на пороге сияющего улыбкой Рубена.
— С приездом, Ди! — радостно, с элементом театральной аффектации воскликнул он.
И чуть снизив накал во взгляде, кивнул её спутнику:
— Спасибо, Виктор! Я ваш должник.
— Не за что, Рубен Михайлович.
— Проходите, Виктор, настраивайтесь. — сказал Рубен, проигнорировав сухость тона ученика. — Через десять минут погружение. А мы с Дианой Викторовной пока побеседуем у меня.
Он забрал у Виктора сумку Дианы и, подхватив девушку под руку, повёл её в свой кабинет. Помещение курсов, сквозь которое они прошли, оказалось большим и светлым помещением, с неуклюжим учительским столом, с доской, исцарапанной многими поколениями учащихся. Несколько парт, доставшихся Рубену вместе с классом, были сдвинуты к дальней стене, а по середине комнаты располагалось до десятка глубоких удобных и дорогих кресел, выполнявших, очевидно, ту же роль, что и жёсткие студенческие кушетки в затемненных комнатах Академии.
Кабинетом Рубену служила примыкавшая к классу лаборантская, представлявшая из себя такую же смесь прежнего и нынешнего — новенький ноутбук стоял на потёртом столе, удобный компьютерный стул соседствовал с колченого табуреткой. А в центре кабинета стояло ещё одно кресло, более жёсткое, скорее эргономичное, чем уютное, обтянутое плотной чёрной тканью — настоящее рабочее место профессионального онирета.
Когда дверь, наконец, закрылась, Диана с улыбкой повернулась к Рубену, подставляя щёку для поцелуя.
— Ну, здравствуй, Руби!
— Привет, Ди. Спасибо, что приехала, — ответил Рубен, целуя её и касаясь пальцами волос. — Как обычно лохматая! Волосы всё такие же своевольные?
Диана не отстранилась, позволяя ему дружескую фамильярность, и чуть насмешливо улыбнулась:
— Все в хозяйку! С чего бы им меняться?
Диана знала Рубена не первый год. Поговаривали, что он был записным волокитой, перед которым могла устоять далеко не всякая женщина. Но правды о его увлечениях не знал никто, и Диана подозревала, что сплетни эти были распущены самим Рубеном, чтобы поддержать имидж кавказского мужчины. Свои отношения с прекрасным полом он никогда не выставлял напоказ, и все его романы проходили вне стен института. А уж их отношения всегда были отношениями напарников — дружескими, чуть приправленными лёгким, ни к чему не обязывающим флиртом. И Диана была искренне рада их встрече.
За эти два года Рубен почти не изменился. Однако седина, проступившая в его волосах, и нечто неуловимое во взгляде беспощадно переводили его из категории «мужчина за сорок» в категорию «мужчина под пятьдесят». Но он не утратил элегантности и напора и был также красноречив и остроумен, как прежде. Усадив Диану в «рабочее» кресло, под себя подсунул табуретку, продемонстрировав этим нарочитым мебельным неравенством свое уважение, преклонение и чёрт знает, что ещё. Диану всегда восхищали подобные его выходки. Было в них столько напускного донжуанства и комической комплиментарности, которые нельзя было принимать всерьез, но оставить без внимания тоже не получалось! Атмосфера дружественности и доверительности располагала чуть посплетничать, и она с удовольствием принялась пересказывать забавные и пикантные сведения из жизни общих знакомых. Рубен слушал внимательно, с интересом, посмеиваясь
— Мы сейчас едем ко мне, — решительно сказал Виктор. — Не бойтесь, вы никого не побеспокоите. Я живу один.
Быстрый взгляд, брошенный им на Диану, только подчеркнул двусмысленность фразы. Она с любопытством посмотрела на Виктора, пытаясь понять, что за ней стоит.
Виктор тоже заметил двусмысленность и, неловко хмыкнув, пояснил:
— Я имел ввиду, что вам никто не помешает отдохнуть после поезда.
Диана упрямо покачала головой, смягчая отказ лёгкой улыбкой:
— Я не принадлежу к тем, кто нуждается в отдыхе после поезда. И думаю, что всё-таки будет лучше, если я подожду Рубена в кафе.
Виктор вспылил:
— Да поймите же, Диана, я буду выглядеть дураком, если брошу вас у вокзала, а отираться по городу два с лишним часа у меня нет никакого желания.
В запале он даже повернулся к ней левой щекой.
Ну что он так щетинится? Да, родимое пятно было большим и ярким, но оно не настолько портило его лицо, как ему казалось. Если бы не сжатые губы и злые глаза, парня можно было бы назвать вполне симпатичным.
Диана снова улыбнулась.
— Ну так бросьте меня у курсов, — повторила она. — Там ведь рядом есть кафе?
— Зачем? Много удобней позавтракать у меня. Кстати, умоетесь, приведете себя в порядок и прочее... Идёмте, вон как раз троллейбус подъехал.
Он повернулся и зашагал к остановке. Диане не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним. На остановке толпа оттеснила их друг от друга и Диана была рада тому, что не придётся поддерживать разговор. Ей было о чём подумать.
Они молчали, выйдя из троллейбуса и поднимаясь по лестнице.
— Вот, — заговорил он, наконец, распахивая перед ней дверь квартиры. — Сейчас мы сообразим чайку-кофейку. А вы пока мойтесь, синее полотенце ваше, ни разу мной не пачканное.
Она с удовольствием подставила тело под тугие струи, позволив воде смыть с себя дорожное настроение. И вышла из душа в настроении превосходном, освежённая и успокоившаяся. Диана навела порядок в мыслях, решив, что если она недовольна Рубеном, вытащившим её сюда, то все претензии следует высказывать ему, а не человеку, который был так любезен, что встретил её на вокзале и предоставил возможность перевести дух после дороги.
Поэтому на кухню, где возился у плиты хозяин, Диана не вошла, а впорхнула.
— Спасибо. После душа я чувствую себя совершенно другим человеком. Давайте знакомиться ещё раз, — весело сказала она. — Меня зовут Диана-утренняя. А вас?
Он смутился и чуть замявшись, ответил:
— Виктор, но можно Вик, — и добавил после короткой паузы, — что вы будете кофе или чай?
— Кофе. Чтобы окончательно проснуться, — не задумываясь, ответила она, — иначе я весь день буду изображать спящую-на-ходу красавицу.
Виктор улыбнулся и, продолжая улыбаться, протянул ей чашку.
Он принёс гостье стул из комнаты, а сам сел на табуретку. Видно было, что мебель досталась ему в наследство не от родителей даже, а от дедушки с бабушкой, но выглядела она, как и вся квартира, вполне ухоженной. Да и на кухне было не по-холостяцки чисто. Диана с наслаждением отхлебнула кофе. Первый глоток, как и первый поцелуй, имеет особый вкус. Она вспомнила незнакомца из сегодняшнего сна, но тут же отогнала от себя мысли и о нём, и о поцелуях.
Глава 9
— Чудесный кофе, — сказала она, улыбаясь. За домашними хлопотами он немного расслабился и, кажется, забыл стесняться родимого пятна. И Диане без особых усилий удалось завязать разговор.
Рассказывать о себе Диана не любила, да и не имела права, так что ограничилась общими словами. Объяснила, что занимается изучением функциональности сновидений, но её специализация настолько узка, что непосвященному ничего не скажет даже название. Сказала, что это связано с лечением во сне, но не стала уточнять, что спать при этом должны оба — и врачующий, и пациент. А после этого умело перевела разговор на него. Он понял её нежелание открываться и принялся рассказывать ей не столько о себе, сколько о газете, в которой работал корреспондентом, вернее, о забавностях из журналистской практики. Но между делом задавал вопросы, пытаясь выведать о ней что-нибудь, кроме того, что она дозировано преподнесла ему. Диана же, в свою очередь, уклонялась от ответов, переводя потихоньку разговор на Рубена.
Виктор заговорил о нём охотно, невольно рассеивая её опасения. Он рассказал, что Рубен приехал в город года два назад и открыл курсы «Здоровый сон». А для раскрутки начинания заказал в их газете рекламную статью. Писать статью поручили Виктору. Для вхождения в тему тот посетил пару занятий. И выяснил, что талантлив. Виктор не только научился засыпать легко и быстро в любой обстановке, что было целью большинства поступивших на курсы, но и начал управлять своими снами. И Рубен буквально вцепился в него! Он пообещал выставлять рекламные статьи только в их газету, а Виктора предложил обучать бесплатно.
— Как это «управлять» снами? — заинтересовалась Диана.
— Придумывать сюжеты, фон, действующих лиц. Это как съёмка фильма, в котором сам себе сценарист, режиссер, и главный герой.
Диана улыбнулась. Улыбка получилась естественной. Потому что из рассказа Виктора следовало, что Рубен не пытается дублировать Академию Снов. А, возможно, даже подбирает для нее кадры. Её тронула гордость, с которой Виктор рассказывал о своих достижениях.
— А вы разве никогда не пробовали управлять своими снами? — спросил он.
— Пробовала, — снова улыбнулась Диана. — Но это не всегда получается.
И мысленно добавила: например, сегодня ночью я позволила сну управлять мной.
— Вы учились управлять снами у Рубена? — спросил Виктор, и обиженно посмотрел на рассмеявшуюся Диану. Но её смех был таким искренним и заразительным, что он и сам не выдержал, рассмеявшись вместе с ней.
Отсмеявшись, она снова улыбнулась ему. И эта улыбка уже была теплее всех предыдущих, как будто смех растопил остатки утреннего ледка, намерзшего между ними.
— Нет, я не училась у Рубена, — объяснила Диана, — он в некотором смысле мой коллега и давний друг.
— Коллега? — Переспросил Виктор, но Диана утренняя уже уступила место Диане дневной, и новая Диана не уловила интонации, с которой был задан этот вопрос:
— Виктор, мне очень уютно пить кофе на вашей солнечной кухне. Но часы на стене показывают, что у нас осталось всего сорок минут. Мы не опоздаем?
Виктор помрачнел, и Диана почувствовала, что растаявший было ледок между ними нарастает снова.
— Здесь всего десять минут ходьбы. Не беспокойтесь. К тому же Рубен не английский король, чтобы приходить на аудиенцию к нему секунда в секунду. — Последняя фраза прозвучала сердито. И трудно было понять в отношении кого было высказано недовольство — её или Рубена.
Однако он встал и, пока Диана собиралась, вымыл чашки. Диане такая аккуратность понравилась.
В коридоре, когда они уже выходили, она повернулась к нему, и сказала, едва коснувшись пальцами плеча:
— Спасибо вам большое, Виктор.
Он удивлённо посмотрел на неё, и смущённо пробормотал ответ, в котором Диана скорее догадалась, чем расслышала «Не за что».
На улице ярко, не по-осеннему, светило солнце. Виктор, прищурившись, посмотрел на него и вдруг спросил:
— А хотите, Диана, я переверну для вас мир?
— Что?
— Переверну мир. В фигуральном, в художественном смысле! — засмеялся он, довольный произведенным эффектом. По его виду было понятно, что оговорки не было — все вышло, как и задумывалось.
Диана улыбнулась в ответ. Прикинув, что оставшихся пятнадцати минут для серьезных преобразований маловато и не желая обижать его, осторожно ответила:
— Какая женщина откажется от этого? Но при условии, что в результате переворота не произойдет Вселенской катастрофы. И что потом вы вернёте его на место.
— Катастрофы не будет, — уверенно улыбнулся Виктор. — А с обратно, это уж как получится. Пойдемте быстрей, пока солнце в облаках не спряталось.
Они пересекли двор и подошли к обшарпанному двухэтажному дому. Асфальт перед ним был разрисован мелками, а на входной двери кто-то вывел краской «Коля + Варя = Любовь». Виктор распахнул перед ней дверь, пропуская в тёмный подъезд.
После яркого солнца в подъезде ничего не было видно, и Диана замешкалась на пороге.
— Надеюсь, я уже прошел испытание на благонадежность? — Спросил Виктор, — если прошел — давайте руку. Здесь пол неровный.
Предложение было неожиданным. Но ведь только руку, а не руку и сердце! И она протянула ему ладошку. Дверь за спиной закрылась, и они оказались в кромешной тьме.
— Порожек, — предупредил он вдруг осипшим голосом, — ступенька, — и, открыв еще одну дверь, повел ее вниз. В подвал?
— Виктор, куда мы?
— Не бойтесь, все будет хорошо. Даже лучше, чем вы предполагаете.
Но она испугалась. Испугалась не темноты, не Виктора, а пойманной мысли о том, как это приятно — быть слабой. И чувство защищённости, которое испытывала теперь, доверившись Виктору, было для неё новым, непривычным. Вот только привыкать к этому чувству, напомнила себе Диана, не стоит, если она не хочет, чтобы её мир и в самом деле перевернулся.
Лестница, наконец, кончилась. Они остановились, и Диана вновь потянула ладонь, но Виктор не отпустил её.
— А как же я буду руководить вами? Здесь «только без рук!» не получится.
Возражать она не стала. Минутой больше, минутой меньше...Через пятнадцать — двадцать минут они распрощаются навсегда.
— Вот он — перевернутый мир, — сказал Виктор, поворачивая её к слабо белеющей в темноте стене. Чудесная картина предстала перед ней. Лучик, прорывавшийся сквозь дырочку в забитом слуховом окошке, нарисовал на стене целую картину — двор, деревья, голубое небо. Все это жило и двигалось, только вот в перевернутом состоянии.
Диана почувствовала себя маленькой девочкой. И расслабилась, забыв о его руке. Для маленьких девочек естественно, когда их держат за руку.
— Как это? — она, не пыталась скрыть своего восхищенного удивления.
— Ты никогда не видела? — спросил Виктор, переходя на «ты». И по голосу его она поняла, что он рад её удивлению.
— Нет, — призналась она.
И тогда он повернулся к ней, и она поняла, для чего... Ну уж нет, целоваться мы не будем!
Глава 10
После тёмного подъезда солнечный свет ослепил их. Виктор, поняв, что сказка закончилась, выпустил её руку, напоследок чуть сжав пальцы, но Диана не ответила на пожатие. Не хватало ещё, чтобы он и в самом деле перевернул её мир: она и так почувствовала, что мир этот стал чуточку менее устойчив.
До здания бывшего техникума, или по-современному «колледжа», где арендовал для занятий классную комнату Рубен, добирались молча. Диана была благодарна Виктору за это молчание. Ей надо было освободиться от лирических настроений и настроиться на встречу с Рубеном. Она так погрузилась в свои мысли, что вздрогнула, когда Виктор остановился и с шутливой гордостью произнёс:
— Ну, вот мы и пришли. Наша alma mater, прошу любить и жаловать.
Alma mater оказалась трёхэтажным школьным зданием, построенным по типовому проекту в семидесятые годы прошлого века. В том, что Рубен, эстет и оригинал, обосновался в нём, было что-то неправильное.
Виктор распахнул перед Дианой тяжёлую деревянную дверь, и она вошла, пряча любопытство и тревогу. В здании было пустынно, и эхо гулко разносило звук их шагов. Они поднялись по лестнице на второй этаж, прошли по коридору мимо одинаковых, когда-то крашеных белым, а ныне потёртых временем дверей. И остановились в самом конце перед новенькой железной дверью, украшенной парой рекламных плакатов курсов «Здоровый сон».
Виктор замешкался, отворачивая от Дианы левую щёку, и собираясь что-то сказать, но его опередила Диана.
Она по-дружески улыбнулась ему:
—Спасибо. Спасибо за все, Вик.
Виктор попытался улыбнуться в ответ на ее «Вик», но улыбка получилась кривоватой.
Прежде, чем он успел ответить, дверь перед ними распахнулась, открывая стоящего на пороге сияющего улыбкой Рубена.
— С приездом, Ди! — радостно, с элементом театральной аффектации воскликнул он.
И чуть снизив накал во взгляде, кивнул её спутнику:
— Спасибо, Виктор! Я ваш должник.
— Не за что, Рубен Михайлович.
— Проходите, Виктор, настраивайтесь. — сказал Рубен, проигнорировав сухость тона ученика. — Через десять минут погружение. А мы с Дианой Викторовной пока побеседуем у меня.
Он забрал у Виктора сумку Дианы и, подхватив девушку под руку, повёл её в свой кабинет. Помещение курсов, сквозь которое они прошли, оказалось большим и светлым помещением, с неуклюжим учительским столом, с доской, исцарапанной многими поколениями учащихся. Несколько парт, доставшихся Рубену вместе с классом, были сдвинуты к дальней стене, а по середине комнаты располагалось до десятка глубоких удобных и дорогих кресел, выполнявших, очевидно, ту же роль, что и жёсткие студенческие кушетки в затемненных комнатах Академии.
Кабинетом Рубену служила примыкавшая к классу лаборантская, представлявшая из себя такую же смесь прежнего и нынешнего — новенький ноутбук стоял на потёртом столе, удобный компьютерный стул соседствовал с колченого табуреткой. А в центре кабинета стояло ещё одно кресло, более жёсткое, скорее эргономичное, чем уютное, обтянутое плотной чёрной тканью — настоящее рабочее место профессионального онирета.
Когда дверь, наконец, закрылась, Диана с улыбкой повернулась к Рубену, подставляя щёку для поцелуя.
— Ну, здравствуй, Руби!
— Привет, Ди. Спасибо, что приехала, — ответил Рубен, целуя её и касаясь пальцами волос. — Как обычно лохматая! Волосы всё такие же своевольные?
Диана не отстранилась, позволяя ему дружескую фамильярность, и чуть насмешливо улыбнулась:
— Все в хозяйку! С чего бы им меняться?
Диана знала Рубена не первый год. Поговаривали, что он был записным волокитой, перед которым могла устоять далеко не всякая женщина. Но правды о его увлечениях не знал никто, и Диана подозревала, что сплетни эти были распущены самим Рубеном, чтобы поддержать имидж кавказского мужчины. Свои отношения с прекрасным полом он никогда не выставлял напоказ, и все его романы проходили вне стен института. А уж их отношения всегда были отношениями напарников — дружескими, чуть приправленными лёгким, ни к чему не обязывающим флиртом. И Диана была искренне рада их встрече.
За эти два года Рубен почти не изменился. Однако седина, проступившая в его волосах, и нечто неуловимое во взгляде беспощадно переводили его из категории «мужчина за сорок» в категорию «мужчина под пятьдесят». Но он не утратил элегантности и напора и был также красноречив и остроумен, как прежде. Усадив Диану в «рабочее» кресло, под себя подсунул табуретку, продемонстрировав этим нарочитым мебельным неравенством свое уважение, преклонение и чёрт знает, что ещё. Диану всегда восхищали подобные его выходки. Было в них столько напускного донжуанства и комической комплиментарности, которые нельзя было принимать всерьез, но оставить без внимания тоже не получалось! Атмосфера дружественности и доверительности располагала чуть посплетничать, и она с удовольствием принялась пересказывать забавные и пикантные сведения из жизни общих знакомых. Рубен слушал внимательно, с интересом, посмеиваясь
