Рома ничего не спрашивает. Ничего не говорит. Словно без слов все понимает. И, повинуясь моим мягким рукам, склоняет голову, подходит ближе.
Глажу пальчиками по его щекам. «Красивый…»
Встаю на цыпочки и прикасаюсь губами к его губам. И будто разряд тока прошибает меня, ноги подгибаются, но я держусь, держусь, держусь… И только земля вокруг крутится.
Стук сердца оглушает. Пульс ревет в ушах, а встревоженное сердце тревожно екает: Рома не отвечает на поцелуй, его губы холодны, как и он сам - замерзшая статуя. Обнимаю его за талию, прижимаюсь к нему - разряд возбуждения шпарит по позвоночнику. Не сдерживаю стона: несмотря на то, что от него нет ответа, я ощущаю жар, исходящий от Ромы, так явно, что сама мгновенно вспыхиваю как зажженная спичка.
"Неужели он не ответит?" - мелькает паническое в голове.
Но тут Рома шумно вздыхает и, наконец, оживает. Обнимает осторожно в ответ, сжимает в руках, а я плавлюсь, плавлюсь от этих невесомых и чувственных прикосновений... Вскоре поцелуи становятся глубже, Рома шумно и надсадно дышит, грубо и настойчиво лезет в мой рот языком, а меня простреливает ликованием: он все-таки меня хочет!
Мы сплетаемся в едином объятии, натыкаемся на углы и стены, он подхватывает меня под попу, а мне только этого и надо - оплетаю ногами его талию, дрожу от нетерпения.
Это все по-настоящему или снится мне?
Кажется, что с Ромы слетают все предохранители. Он глухо стонет мне в рот, затем прерывает поцелуй, но стоит мне возмущенно вскрикнуть, как снова обрушивается на меня с поцелуями. Несдержанно покрывает ими моё лицо, шею, сжимает меня руками, дрожит и лихорадочно стискивает до боли. Пальцами гладит руки, затылок, слегка сжимает нижние пряди волос, оттягивает их назад, от чего внизу живота сладко тянет. Чувствую, как длинные пальцы чувственно скользят ниже по спине…
И замирают.
Рома резко отстраняется от меня. Цвет его глаз чудно меняется от изумрудного до цвета молодой травы. Причем происходит это так быстро, что я не успеваю ничего понять, завороженная наблюдением и горячими поцелуями.
Морок спадает, когда Рома осторожно ставит меня на ноги и отстраняется. Меня, слегка ошалевшую от неожиданного поворота событий, радует лишь то, что руки он по-прежнему держит на моей талии.
- Черт побери… - хрипло тянет он, и в этих словах столько изумления, что я невольно отвлекаюсь от приятных ощущений.
В следующее мгновение его лицо искажает такая лютая и бескрайняя злость, что я отшатываюсь, испуганная. Хватка на талии становится крепче, я морщусь от боли. Скорее всего его пальцы оставят на нежной коже синяки.
Взгляд зеленых глаз становится более осмысленным – и пальцы разжимаются. Рома отодвигает меня от себя, почти отталкивает и сухо бросает:
- Мне пора.
На меня он больше не смотрит. Даже тогда, когда проходит мимо. Не говорит больше ни словечка: ни «пока», ни «увидимся». Я не замечаю ни единой улыбки, ни какого-то приветливого жеста. Ничего, что бы дало мне понять его отношение ко мне и к случившемуся.
Слышу щелчок закрывшейся двери.
«Впрочем, о чем это я? Свое отношение он только что мне наглядно продемонстрировал…» - думаю я отстраненно. Моя голова, похоже, все еще не готова принять очевидное – кажется, я сама набросилась на парня и этим только его оттолкнула. А вот тело, все еще разгоряченное после произошедшего, дает сбой: колени подгибаются, и я медленно оседаю на пол.
«Все. Приплыли».
Когда шок спадает, я встаю на ноги. В голове мечутся мысли. Они безжалостно, наотмашь бьют по сознанию: он просто ушел. Ушел, оставил меня одну, несмотря на то, что видел, как разгорячено мое тело, что я готова отдаться ему здесь и сейчас. Ушел, несмотря на то, что я сама первая поцеловала его, практически расписавшись в своем бессилии перед ним.
И я понимаю, что это означает.
Рома отверг меня.
Руки сжимаются в кулаки.
«Вот гад…Да как он посмел так бесчестно поступить со мной! А я… Как я могла позволить себе... Ему! Такое… Это же пятно на моей репутации! Уже завтра на каждом углу будут трубить: Адель Авдеева не знает себе цену, вешается на шею парня, которому не нужна! Блин, какой позор!»
От злости и паники на мгновение темнеет в глазах. Я хватаюсь за ближайшую поверхность, чтобы удержаться на ногах. Радует лишь то, что не чувствую приступа астмы. И чтобы ее не было, лучше бы успокоиться.
Медленно ковыляю на кухню, сажусь за стол и включаю чайник.
Под его мерное гудение немного прихожу в себя и стараюсь мыслить логически, вспомнить все до мелочей.
Прикрываю глаза, воскрешая в памяти взгляд, которым Рома смотрел на меня. И понимаю, что в нем не было равнодушия. Вспоминаю силу, с которой меня сжимали его руки. Прерывистое дыхание, срывавшееся с чувственных губ. И главное: бедром я ощущала силу его желания, а значит…
Это заставляет меня улыбнуться и окончательно успокоиться. «Значит, дело не во мне, верно? Надо выяснить, что случилось. И почему Рома так себя повел. И намекнуть ему: если об произошедшем хоть кто-то узнает… Что ж, у него будут неприятности».
- И зачем я только тебя позвал?!
- Да потому что ты ни хрена без меня не можешь! И на похищение бы не решился!..
Тихая ругань лилась в уши сплошным потоком. В голове возникла простая и мысль, которая заставила содрогнуться в ужасе.
«Они не очень-то скрываются, им все равно. Значит они не оставят нас в живых?»
Перевела взгляд на Принца. Тот баюкал раненую руку, лишь иногда всхлипывая. Подползла к нему ближе, тихо скуля от боли. Принц перевел на меня потерянный взгляд, а я зачем-то сказала:
- Тебе не стоило предупреждать меня и кричать. Они разозлились.
И тут же подумала, что глупо говорить очевидные вещи, и теперь Принц наверняка отодвинется и не захочет больше разговаривать.
Но он удивил меня: поднял глаза, впившись ярко-зеленым взглядом, и прошептал:
- Я не хотел, чтобы кто-то еще пострадал. Прости.
Пожав плечами, я невольно зашипела от боли.
- Сильно он тебя? – Принц подвинулся, сев совсем близко. – Дай посмотрю… Можно?
Я, оцепенев, сидела прямо, как палка. Осознание того, что сам Принц предлагает мне помощь, что он сидит так близко, парализовало меня. Сердце будто разбухло, еле помещаясь в грудной клетке. В итоге я смогла лишь коротко кивнуть.
Он осторожно коснулся порванной ткани платья, вздохнул и сказал:
- У тебя на спине такие же полоски, как и у меня на руке. Только их три, а у меня – две.
- Он… маньяк? Он нас убьет? – прошептала я. По щекам полились слезы.
- Я не знаю, - Принц осторожно обнял меня за плечи. – Не плачь. Я думаю, все будет хорошо.
Я прислонилась виском к его щеке. В его объятиях было приятно и тепло. Уютно. Если бы кто-то неделю назад сказал бы мне, что парень, по которому сохнет вся женская часть нашей школы и на которого я даже не смею поднять глаз (так он мне нравится) будет меня обнимать, то я бы рассмеялась тому человеку в лицо.
Я привыкла считать Принца кем-то недосягаемым. Звездой, которая светила на небе и которую было недостать при всем желании. Другие, более смелые девочки обращали на него внимание более явно, пытались завлечь или как-то ему понравиться. А я даже не мечтала о том, что он когда-нибудь обратит на меня внимание. Пьяная мать частенько любила повторять мне:
- Куда ты смотришь? Думаешь, я не замечаю, что ты пялишься на этого соседского мальчишку, когда думаешь, что никто не видит? Очнись! Кто мы и кто они? Раскрой глаза пошире! Его старший брат связан с криминалом! И если ты не хочешь когда-нибудь оказаться в каком-нибудь безлюдном месте в плачевном состоянии, то берегись его!
Последним словам я не внимала. Но понимала, что мать была права в одном: мне до Принца как до той самой звезды, никогда не добраться. Ведь кто я? Белая ворона среди сверстников, со мной даже никто общаться не хотел. И Принц никогда меня не замечал. Ровно до этого момента.
«Кто же знал, что мать невольно окажется права, и я окажусь в какой-то заброшке, только с Принцем. Я мечтала о том, что он пригласит меня на свидание… Да уж. Мечты сбываются», - грустно подумала я, а вслух произнесла:
- Ты оптимист, раз думаешь, что мы выберемся отсюда живыми…
- Я реалист, - ответил он, не разжимая объятий. – Мой брат наверняка весь город уже перевернул в поисках. И он уже понял, что я не один.
- Твой брат… - эхом откликнулась я. Руки Принца напряглись, он немного отодвинулся. Его глаза сверкали решимостью.
- Я не дам тебя в обиду, - твердо произнес он. – Ты здесь из-за меня, точнее… - он поморщился, - из-за моего брата.
- Что? Но как?..
- Наверняка у них какие-то проблемы с моим братом. Вот и решили воздействовать на него, похитив меня. А попалась еще и ты, - со вздохом признался Принц. – Мне жаль.
Я покачала головой, не веря услышанному, но понимая, что скорее всего он прав. Как я могла попасть в такую передрягу?.. Но выходило то, что выходило.
Посмотрела на Принца, взяла его руку и легонько подула.
- Болит? – спросила, удивляясь своей смелости.
- Не…немного, - хрипло ответил Принц. Он был таким красивым в этот момент! Как сверкали его глаза! В голову пришло дурацкое сравнение с изумрудами, а потом, взглянув на его пухлые губы, я подумала о красных розах. Принц медленно склонился ко мне, глубоко вздохнул… А в следующий момент я заорала во весь голос от испуга, потому что по моей ноге что-то пробежало!
Принц подпрыгнул на месте и изумленно воззрился на меня. И лишь потом перевел взгляд на мои ноги. Там что-то шелестело и шевелилось.
- Крыса… это крыса… - у меня застучали зубы. – Убери ее…
Принц замахал руками на животное и оно шмыгнуло куда-то в темноту комнаты.
- Что за крики? – донесся до меня недовольный возглас. – Сказал же: сидеть тихо!
Мы оба замерли. В следующий момент похитители зашли в комнату и двинулись к нам. По мере их приближения я чувствовала, как во мне что-то сжимается от страха.
- Ой смотри, так они голубки, - захохотал один из похитителей, кажется тот, кого звали Мраком. Это он оставил нам отметины.
- Сладкая парочка, - хмыкнул второй, а затем угрожающе оскалился: - Кажется я говорил, чтобы вы сидели тихо, как мышки?..
В универ я собираюсь в приподнятом настроении, уверенная в том, что как бы себя ни повел вчера Рома, я все равно узнаю его мотивы. Даже сегодняшний сон не портит моего настроения! Я практически смирилась с тем, что воспоминания о той ночи следуют за мной по пятам. И рада, что помню лишь эти моменты, ведь память, невольная союзница, вычеркнула половину произошедшего тогда. Я даже не помню лиц похитителей, хотя они не скрывались. Впрочем, это уже все равно.
«Не буду думать об этом. Достаточно того, что подсознание никак не успокоится», - улыбаясь, кручусь перед зеркалом и рассматриваю себя. Отражение не лжет - я выгляжу как всегда прекрасно. Узкие красные джинсы, каблуки, которые добавляют роста, майка с тонкими бретельками, та самая сумочка, «одолженная» у дочки богатых родителей.
Улыбаясь, последний раз прохожусь расческой по волосам и подкрашиваю губки.
«Сегодня ничто не выбьет меня из колеи».
И как же я ошибаюсь, думая так.
Рома находится быстро. Он сидит в пустой аудитории, читает какую-то книгу, периодически поглядывая в окно. Невольно полюбовавшись им, медленно захожу в помещение.
Он поворачивается ко мне. Не говорит ни слова, но глаза, эти чертовы зеленые омуты, в которых я тону, как в трясине, вспыхивают. А затем гаснут, становясь похожими на тусклые зеленые стекляшки.
Мои шаги замедляются. Переживаю в себе короткую вспышку замешательства, а затем, кокетливо улыбнувшись, отбрасываю прядь волос за спину.
«Я уверена в себе. Уверена».
Ромин взгляд холодеет, он роняет тихое:
- Привет.
- Привет, - уголки губ против воли разъезжаются в улыбке, я присаживаюсь на краешек его стола, ногой задевая его ногу. – Как дела?
- Нормально, - он отодвигается, смотрит цепко и настороженно. А мне вдруг становится обидно – ну что я такого сделала, что он так ко мне относится?
- Хотела узнать, придешь ли ты сегодня ко мне? Или мы будем заниматься здесь?
Рома вздыхает, отводит взгляд, но затем смотрит на меня решительно.
- Нет, я боюсь, что тебе придется искать себе другого помощника. Я больше не смогу тебя учить.
- Но почему? – разочарование леденит кровь, мне приходится сцепить зубы, чтобы не выдать своего состояния. – Я так на тебя надеялась…
Зеленые глаза вновь смотрят холодно, даже чуть… презрительно?
- Мы оба знаем, для чего ты звала меня к себе, - негромко произносит Рома. – Не нужно притворяться.
Когда ловят на лжи, лучше притвориться дурочкой.
- Заюш, - провожу наманикюренным пальчиком по его плечу. – Я ничего не планировала. Думала, что мы совместим приятное с полезным… И мне казалось, что ты не против развеяться после расставания с Венерой…
- То есть ты хотела меня утешить, верно? – насмешливо тянет он.
- Ну да, - кокетливо улыбаюсь ему. Но тут Рома отбрасывает мою руку от себя с таким отвращением, что я невольно отшатываюсь. Встает, нависает надо мной и цедит:
- Я не нуждаюсь в твоих услугах.
«В моих… что? Услугах? Он что, принимает меня за проститутку что ли?» - от осознания этого глаза застилает красным маревом.
- Но… Я не понимаю… - растерянно бормочу. – Почему?
Бесит, что он с легкостью разбил мою защиту и что видит меня такой растерянной, потерявшей над собой контроль. Пытаюсь собраться, но тут же вновь оседаю, прибитая к месту словами:
- Авдеева... - Рома вздыхает, глядя на меня... С жалостью?! Шокированная, я отшатываюсь от него и вскакиваю на ноги, чувствуя, как во мне вспыхивает неудержимая злоба, - ты пустая, как барабан... Мне не интересно.
Если бы во мне оставалось хоть немного сил, то я бы выцарарала подонку его чёртовы зелёные глазищи, которыми он прожигает меня. Вместо этого цежу:
- Что ты сказал?
- У тебя со слухом проблемы? - Рома издаёт смешок, и внутри меня что-то переворачивается, дрожит. В этом смешке столько презрения, что я чувствую его кожей. Масляной грязной плёнкой оно обволакивает меня, забивается в ноздри, проникает в лёгкие. Мне снова становится нечем дышать. Губы дрожат, а на глазах выступает горячая влага.
Стоит ли говорить, что я не плакала с похорон бабушки?
- Ты мне не интересна, - припечатывает. - Ты поверхностная и глупая. Да, личико смазливое, фигурка хорошая, но на этом все. На один раз, - он цокает языком, проходится по мне оценивающим холодным взглядом. - И то неохота.
Чувствуя себя облитой дерьмом с ног до головы. Замахиваюсь, чтобы дать ему пощечину, но Рома легко перехватывает мою руку.
- Я бы не делал этого не твоем месте, - цедит, оскалившись. – Если не хочешь лишиться руки.
Злоба пылает во мне, грозится вырваться наружу, но – нет. Я заталкиваю ее в себя глубже, как и слезы, которые застыли в глазах.
«Никто не увидит, как я плачу. Слезы – это слабость», - проносится в голове.
И огонь, который готов был спалить все дотла, похоже, обращает свою силу против меня. В груди жжет, я пытаюсь вдохнуть в себя побольше воздуха, но потом понимаю, что легкие опять сдавливает спазмом. Запоздало вспоминаю, что ингалятор я забыла дома.
Перед глазами все расплывается, чувствую влагу на своих щеках. Я все-таки невольно заплакала.
Глажу пальчиками по его щекам. «Красивый…»
Встаю на цыпочки и прикасаюсь губами к его губам. И будто разряд тока прошибает меня, ноги подгибаются, но я держусь, держусь, держусь… И только земля вокруг крутится.
Стук сердца оглушает. Пульс ревет в ушах, а встревоженное сердце тревожно екает: Рома не отвечает на поцелуй, его губы холодны, как и он сам - замерзшая статуя. Обнимаю его за талию, прижимаюсь к нему - разряд возбуждения шпарит по позвоночнику. Не сдерживаю стона: несмотря на то, что от него нет ответа, я ощущаю жар, исходящий от Ромы, так явно, что сама мгновенно вспыхиваю как зажженная спичка.
"Неужели он не ответит?" - мелькает паническое в голове.
Но тут Рома шумно вздыхает и, наконец, оживает. Обнимает осторожно в ответ, сжимает в руках, а я плавлюсь, плавлюсь от этих невесомых и чувственных прикосновений... Вскоре поцелуи становятся глубже, Рома шумно и надсадно дышит, грубо и настойчиво лезет в мой рот языком, а меня простреливает ликованием: он все-таки меня хочет!
Мы сплетаемся в едином объятии, натыкаемся на углы и стены, он подхватывает меня под попу, а мне только этого и надо - оплетаю ногами его талию, дрожу от нетерпения.
Это все по-настоящему или снится мне?
Кажется, что с Ромы слетают все предохранители. Он глухо стонет мне в рот, затем прерывает поцелуй, но стоит мне возмущенно вскрикнуть, как снова обрушивается на меня с поцелуями. Несдержанно покрывает ими моё лицо, шею, сжимает меня руками, дрожит и лихорадочно стискивает до боли. Пальцами гладит руки, затылок, слегка сжимает нижние пряди волос, оттягивает их назад, от чего внизу живота сладко тянет. Чувствую, как длинные пальцы чувственно скользят ниже по спине…
И замирают.
Рома резко отстраняется от меня. Цвет его глаз чудно меняется от изумрудного до цвета молодой травы. Причем происходит это так быстро, что я не успеваю ничего понять, завороженная наблюдением и горячими поцелуями.
Морок спадает, когда Рома осторожно ставит меня на ноги и отстраняется. Меня, слегка ошалевшую от неожиданного поворота событий, радует лишь то, что руки он по-прежнему держит на моей талии.
- Черт побери… - хрипло тянет он, и в этих словах столько изумления, что я невольно отвлекаюсь от приятных ощущений.
В следующее мгновение его лицо искажает такая лютая и бескрайняя злость, что я отшатываюсь, испуганная. Хватка на талии становится крепче, я морщусь от боли. Скорее всего его пальцы оставят на нежной коже синяки.
Взгляд зеленых глаз становится более осмысленным – и пальцы разжимаются. Рома отодвигает меня от себя, почти отталкивает и сухо бросает:
- Мне пора.
На меня он больше не смотрит. Даже тогда, когда проходит мимо. Не говорит больше ни словечка: ни «пока», ни «увидимся». Я не замечаю ни единой улыбки, ни какого-то приветливого жеста. Ничего, что бы дало мне понять его отношение ко мне и к случившемуся.
Слышу щелчок закрывшейся двери.
«Впрочем, о чем это я? Свое отношение он только что мне наглядно продемонстрировал…» - думаю я отстраненно. Моя голова, похоже, все еще не готова принять очевидное – кажется, я сама набросилась на парня и этим только его оттолкнула. А вот тело, все еще разгоряченное после произошедшего, дает сбой: колени подгибаются, и я медленно оседаю на пол.
«Все. Приплыли».
Прода от 05.09.2022, 15:20
Глава 6.
Когда шок спадает, я встаю на ноги. В голове мечутся мысли. Они безжалостно, наотмашь бьют по сознанию: он просто ушел. Ушел, оставил меня одну, несмотря на то, что видел, как разгорячено мое тело, что я готова отдаться ему здесь и сейчас. Ушел, несмотря на то, что я сама первая поцеловала его, практически расписавшись в своем бессилии перед ним.
И я понимаю, что это означает.
Рома отверг меня.
Руки сжимаются в кулаки.
«Вот гад…Да как он посмел так бесчестно поступить со мной! А я… Как я могла позволить себе... Ему! Такое… Это же пятно на моей репутации! Уже завтра на каждом углу будут трубить: Адель Авдеева не знает себе цену, вешается на шею парня, которому не нужна! Блин, какой позор!»
От злости и паники на мгновение темнеет в глазах. Я хватаюсь за ближайшую поверхность, чтобы удержаться на ногах. Радует лишь то, что не чувствую приступа астмы. И чтобы ее не было, лучше бы успокоиться.
Медленно ковыляю на кухню, сажусь за стол и включаю чайник.
Под его мерное гудение немного прихожу в себя и стараюсь мыслить логически, вспомнить все до мелочей.
Прикрываю глаза, воскрешая в памяти взгляд, которым Рома смотрел на меня. И понимаю, что в нем не было равнодушия. Вспоминаю силу, с которой меня сжимали его руки. Прерывистое дыхание, срывавшееся с чувственных губ. И главное: бедром я ощущала силу его желания, а значит…
Это заставляет меня улыбнуться и окончательно успокоиться. «Значит, дело не во мне, верно? Надо выяснить, что случилось. И почему Рома так себя повел. И намекнуть ему: если об произошедшем хоть кто-то узнает… Что ж, у него будут неприятности».
***
- И зачем я только тебя позвал?!
- Да потому что ты ни хрена без меня не можешь! И на похищение бы не решился!..
Тихая ругань лилась в уши сплошным потоком. В голове возникла простая и мысль, которая заставила содрогнуться в ужасе.
«Они не очень-то скрываются, им все равно. Значит они не оставят нас в живых?»
Перевела взгляд на Принца. Тот баюкал раненую руку, лишь иногда всхлипывая. Подползла к нему ближе, тихо скуля от боли. Принц перевел на меня потерянный взгляд, а я зачем-то сказала:
- Тебе не стоило предупреждать меня и кричать. Они разозлились.
И тут же подумала, что глупо говорить очевидные вещи, и теперь Принц наверняка отодвинется и не захочет больше разговаривать.
Но он удивил меня: поднял глаза, впившись ярко-зеленым взглядом, и прошептал:
- Я не хотел, чтобы кто-то еще пострадал. Прости.
Пожав плечами, я невольно зашипела от боли.
- Сильно он тебя? – Принц подвинулся, сев совсем близко. – Дай посмотрю… Можно?
Я, оцепенев, сидела прямо, как палка. Осознание того, что сам Принц предлагает мне помощь, что он сидит так близко, парализовало меня. Сердце будто разбухло, еле помещаясь в грудной клетке. В итоге я смогла лишь коротко кивнуть.
Он осторожно коснулся порванной ткани платья, вздохнул и сказал:
- У тебя на спине такие же полоски, как и у меня на руке. Только их три, а у меня – две.
- Он… маньяк? Он нас убьет? – прошептала я. По щекам полились слезы.
- Я не знаю, - Принц осторожно обнял меня за плечи. – Не плачь. Я думаю, все будет хорошо.
Я прислонилась виском к его щеке. В его объятиях было приятно и тепло. Уютно. Если бы кто-то неделю назад сказал бы мне, что парень, по которому сохнет вся женская часть нашей школы и на которого я даже не смею поднять глаз (так он мне нравится) будет меня обнимать, то я бы рассмеялась тому человеку в лицо.
Я привыкла считать Принца кем-то недосягаемым. Звездой, которая светила на небе и которую было недостать при всем желании. Другие, более смелые девочки обращали на него внимание более явно, пытались завлечь или как-то ему понравиться. А я даже не мечтала о том, что он когда-нибудь обратит на меня внимание. Пьяная мать частенько любила повторять мне:
- Куда ты смотришь? Думаешь, я не замечаю, что ты пялишься на этого соседского мальчишку, когда думаешь, что никто не видит? Очнись! Кто мы и кто они? Раскрой глаза пошире! Его старший брат связан с криминалом! И если ты не хочешь когда-нибудь оказаться в каком-нибудь безлюдном месте в плачевном состоянии, то берегись его!
Последним словам я не внимала. Но понимала, что мать была права в одном: мне до Принца как до той самой звезды, никогда не добраться. Ведь кто я? Белая ворона среди сверстников, со мной даже никто общаться не хотел. И Принц никогда меня не замечал. Ровно до этого момента.
«Кто же знал, что мать невольно окажется права, и я окажусь в какой-то заброшке, только с Принцем. Я мечтала о том, что он пригласит меня на свидание… Да уж. Мечты сбываются», - грустно подумала я, а вслух произнесла:
- Ты оптимист, раз думаешь, что мы выберемся отсюда живыми…
- Я реалист, - ответил он, не разжимая объятий. – Мой брат наверняка весь город уже перевернул в поисках. И он уже понял, что я не один.
- Твой брат… - эхом откликнулась я. Руки Принца напряглись, он немного отодвинулся. Его глаза сверкали решимостью.
- Я не дам тебя в обиду, - твердо произнес он. – Ты здесь из-за меня, точнее… - он поморщился, - из-за моего брата.
- Что? Но как?..
- Наверняка у них какие-то проблемы с моим братом. Вот и решили воздействовать на него, похитив меня. А попалась еще и ты, - со вздохом признался Принц. – Мне жаль.
Я покачала головой, не веря услышанному, но понимая, что скорее всего он прав. Как я могла попасть в такую передрягу?.. Но выходило то, что выходило.
Посмотрела на Принца, взяла его руку и легонько подула.
- Болит? – спросила, удивляясь своей смелости.
- Не…немного, - хрипло ответил Принц. Он был таким красивым в этот момент! Как сверкали его глаза! В голову пришло дурацкое сравнение с изумрудами, а потом, взглянув на его пухлые губы, я подумала о красных розах. Принц медленно склонился ко мне, глубоко вздохнул… А в следующий момент я заорала во весь голос от испуга, потому что по моей ноге что-то пробежало!
Принц подпрыгнул на месте и изумленно воззрился на меня. И лишь потом перевел взгляд на мои ноги. Там что-то шелестело и шевелилось.
- Крыса… это крыса… - у меня застучали зубы. – Убери ее…
Принц замахал руками на животное и оно шмыгнуло куда-то в темноту комнаты.
- Что за крики? – донесся до меня недовольный возглас. – Сказал же: сидеть тихо!
Мы оба замерли. В следующий момент похитители зашли в комнату и двинулись к нам. По мере их приближения я чувствовала, как во мне что-то сжимается от страха.
- Ой смотри, так они голубки, - захохотал один из похитителей, кажется тот, кого звали Мраком. Это он оставил нам отметины.
- Сладкая парочка, - хмыкнул второй, а затем угрожающе оскалился: - Кажется я говорил, чтобы вы сидели тихо, как мышки?..
***
В универ я собираюсь в приподнятом настроении, уверенная в том, что как бы себя ни повел вчера Рома, я все равно узнаю его мотивы. Даже сегодняшний сон не портит моего настроения! Я практически смирилась с тем, что воспоминания о той ночи следуют за мной по пятам. И рада, что помню лишь эти моменты, ведь память, невольная союзница, вычеркнула половину произошедшего тогда. Я даже не помню лиц похитителей, хотя они не скрывались. Впрочем, это уже все равно.
«Не буду думать об этом. Достаточно того, что подсознание никак не успокоится», - улыбаясь, кручусь перед зеркалом и рассматриваю себя. Отражение не лжет - я выгляжу как всегда прекрасно. Узкие красные джинсы, каблуки, которые добавляют роста, майка с тонкими бретельками, та самая сумочка, «одолженная» у дочки богатых родителей.
Улыбаясь, последний раз прохожусь расческой по волосам и подкрашиваю губки.
«Сегодня ничто не выбьет меня из колеи».
И как же я ошибаюсь, думая так.
***
Рома находится быстро. Он сидит в пустой аудитории, читает какую-то книгу, периодически поглядывая в окно. Невольно полюбовавшись им, медленно захожу в помещение.
Он поворачивается ко мне. Не говорит ни слова, но глаза, эти чертовы зеленые омуты, в которых я тону, как в трясине, вспыхивают. А затем гаснут, становясь похожими на тусклые зеленые стекляшки.
Мои шаги замедляются. Переживаю в себе короткую вспышку замешательства, а затем, кокетливо улыбнувшись, отбрасываю прядь волос за спину.
«Я уверена в себе. Уверена».
Ромин взгляд холодеет, он роняет тихое:
- Привет.
- Привет, - уголки губ против воли разъезжаются в улыбке, я присаживаюсь на краешек его стола, ногой задевая его ногу. – Как дела?
- Нормально, - он отодвигается, смотрит цепко и настороженно. А мне вдруг становится обидно – ну что я такого сделала, что он так ко мне относится?
- Хотела узнать, придешь ли ты сегодня ко мне? Или мы будем заниматься здесь?
Рома вздыхает, отводит взгляд, но затем смотрит на меня решительно.
- Нет, я боюсь, что тебе придется искать себе другого помощника. Я больше не смогу тебя учить.
- Но почему? – разочарование леденит кровь, мне приходится сцепить зубы, чтобы не выдать своего состояния. – Я так на тебя надеялась…
Зеленые глаза вновь смотрят холодно, даже чуть… презрительно?
- Мы оба знаем, для чего ты звала меня к себе, - негромко произносит Рома. – Не нужно притворяться.
Когда ловят на лжи, лучше притвориться дурочкой.
- Заюш, - провожу наманикюренным пальчиком по его плечу. – Я ничего не планировала. Думала, что мы совместим приятное с полезным… И мне казалось, что ты не против развеяться после расставания с Венерой…
- То есть ты хотела меня утешить, верно? – насмешливо тянет он.
- Ну да, - кокетливо улыбаюсь ему. Но тут Рома отбрасывает мою руку от себя с таким отвращением, что я невольно отшатываюсь. Встает, нависает надо мной и цедит:
- Я не нуждаюсь в твоих услугах.
«В моих… что? Услугах? Он что, принимает меня за проститутку что ли?» - от осознания этого глаза застилает красным маревом.
- Но… Я не понимаю… - растерянно бормочу. – Почему?
Бесит, что он с легкостью разбил мою защиту и что видит меня такой растерянной, потерявшей над собой контроль. Пытаюсь собраться, но тут же вновь оседаю, прибитая к месту словами:
- Авдеева... - Рома вздыхает, глядя на меня... С жалостью?! Шокированная, я отшатываюсь от него и вскакиваю на ноги, чувствуя, как во мне вспыхивает неудержимая злоба, - ты пустая, как барабан... Мне не интересно.
Если бы во мне оставалось хоть немного сил, то я бы выцарарала подонку его чёртовы зелёные глазищи, которыми он прожигает меня. Вместо этого цежу:
- Что ты сказал?
- У тебя со слухом проблемы? - Рома издаёт смешок, и внутри меня что-то переворачивается, дрожит. В этом смешке столько презрения, что я чувствую его кожей. Масляной грязной плёнкой оно обволакивает меня, забивается в ноздри, проникает в лёгкие. Мне снова становится нечем дышать. Губы дрожат, а на глазах выступает горячая влага.
Стоит ли говорить, что я не плакала с похорон бабушки?
- Ты мне не интересна, - припечатывает. - Ты поверхностная и глупая. Да, личико смазливое, фигурка хорошая, но на этом все. На один раз, - он цокает языком, проходится по мне оценивающим холодным взглядом. - И то неохота.
Чувствуя себя облитой дерьмом с ног до головы. Замахиваюсь, чтобы дать ему пощечину, но Рома легко перехватывает мою руку.
- Я бы не делал этого не твоем месте, - цедит, оскалившись. – Если не хочешь лишиться руки.
Злоба пылает во мне, грозится вырваться наружу, но – нет. Я заталкиваю ее в себя глубже, как и слезы, которые застыли в глазах.
«Никто не увидит, как я плачу. Слезы – это слабость», - проносится в голове.
И огонь, который готов был спалить все дотла, похоже, обращает свою силу против меня. В груди жжет, я пытаюсь вдохнуть в себя побольше воздуха, но потом понимаю, что легкие опять сдавливает спазмом. Запоздало вспоминаю, что ингалятор я забыла дома.
Перед глазами все расплывается, чувствую влагу на своих щеках. Я все-таки невольно заплакала.
