- А… откуда вы знаете?
В комнату вбежали Ульрика, хозяин гостиницы и портье. Беляна хлопала ресничками, изображая шок. Наш доктор-тауматург сразу занялась трупом, пока и его не изъяли. Драган разрывался между восторгом соучастия и горем от утраты ножа, проходившего по какому-то делу. Петер вел себя, как профессионал. Усадил даму на стул и связал ей руки. А я смотрела на эту катавасию и думала, что нам срочно нужен Бауэр.
Беляну опознал портье. Оказалось, что эта дама не первый раз приезжала в Вильямсштад, останавливалась в гостинице и, как утверждал портье, звалась Хеленой Греслау. Правда, убедить в этом саму Хелену нам не удалось.
- Меня зовут Беляна Зимодан, - твердила она монотонно.
Мы пробовали и так, и эдак. Задавали вопросы - Зимодан она по мужу или это девичья фамилия. Как тогда звали ее родителей?
- Я… не помню…
- У нее шок, - уверенно объявила Ульрика, оторвавшись на минутку от своего подопечного.
- Кто-нибудь, вызовите уже местных! – надрывался Драган.
Между прочим, мысль-то здравая. По крайней мере, невменяемую Хелену можно будет отправить в участок, чтобы глаза не мозолила. Обидно, конечно, что рядом нет целителя или хотя бы эмпата. С ними допрос внучки Бабадимри состоялся бы максимум спустя полчаса.
И почему дядя Рольф не прислал в составе группы нашего штатного эмпата Роя Бирсона? Говорят, в прежние времена эмпаты могли управлять толпой. Или государством, если попадали в фавор к королям. Но, как любит повторять Ульрика, с тех пор с гор сошло слишком много лавин. Магии в мире становится все меньше, а людей – все больше.
Портье, между тем, пел не хуже столичного тенора: Греслау – дама замужняя, приезжает из соседних Крушевиц развлечься, каждый раз с новым кавалером.
- В этот раз с кавалером ей не повезло, - высказался Петер. – Господа, мне самому спуститься и вызвать полицию?
Хозяин гостиницы лишь слегка свел брови, и разговорчивого портье смело, как Анхеля великанской метлой.
- А вы что можете сказать? – обратилась я к нему. – Может, видели когда-то этого… Бабадимри?
- Нет, никогда, - без размышлений ответил тот. – Вы простите, фроляйн Штальм, у нас в Предгорье всякое бывает, но чтоб так, в моем собственном доме два убийства подряд… Не нравится мне это, прямо говорю.
- Мне тоже, поверьте, - я подхватила его под локоть и настойчиво поволокла из комнаты. – Особенно то, что вы скрываете.
- Фроляйн Штальм! – возмутился он.
- Военные шастают у вас порталами, как у себя дома. Выкладывайте, любезный, или моя подруга узнает все о вашей жене. А жена – о ваших шашнях.
- Здоровьем детей клянусь, вчера все началось! Как вы заехали, так и началось!
- А может, как заехал полковник Танау?
- Полковник уж два дня как у нас жил, - стоял на своем хозяин. – Нет, фроляйн Штальм, все с вас началось. Я бесконечно ценю ваших глубокоуважаемых родителей, уважаю вас и вашу работу, но для всех будет лучше, если съедете вы поскорее.
- А не съеду, - отрезала я. – Пока не услышу всю правду.
- Со всем почтением, фроляйн, заметить хочу, что командовать вы здесь не можете. Вы ж в отпуске.
Вместо ответа я крикнула:
- Драган! Ты закончил с этой комнатой?
- Заканчиваю, - он, по своему обыкновению, возник рядом неожиданно.
- Как закончишь, приступай к обыску гостиницы. И начни-ка ты с погреба. Потом возьмешь Ульрику и осмотрите детальненько кухню. А потом…
- Фроляйн Штальм! Да что ж вы…
- Она тут вам не фроляйн, - резко оборвал его Вонжич. – Она тут – лейтенант криминальной полиции. Когда приступать, лейтенант?
- Я позову, заканчивай пока.
Схема у нас давно отработана. Запирающемуся свидетелю всегда нужно давать возможность откатить назад. Особенно если свидетель умен.
- Да правду я вам говорю! – громко зашептал хозяин, как только мы остались в коридоре вдвоем. – Не было никаких порталов, полковник приехал как и вы, в коляске. А уж как вы заехали, так странности и начались.
- И какие же?
- Гроза была, ну вы ж помните. Только молнии били будто с прицелом. Хорошо, мне инженер из Бореслау двойной прочности громоотвод наладил, я каждый раз за него Небесам молюсь. А потом вспышка была, как от молнии, а грома нет. Я б внимания и не обратил, если б не голоса.
- Голоса? Около полуночи?
- Вот, я же говорю, из-за вас все!
- Еще раз. Какие голоса? Что вы услышали?
- Сначала, - обстоятельно заговорил хозяин, - дверь входная хлопнула. Я как раз ресторан закрыл, иду по коридору в холл и слышу, как кто-то вас спрашивает. Лешек – это портье ночной – отвечает, мол, отдыхаете вы. А они между собой - уже тут ищейка полицейская, опоздали мы. Я как раз к стойке выворачиваю, а они чуть не бегом в люкс.
- Стоп. Вы видели их? Сколько человек? Опишите, как выглядели, как одеты, как…
- Три офицера в форме, вот как, - невежливо перебил хозяин. – Дверь у полковника открыта была, я подумал, что ждал он кого. Но явно не этих. Может, вас и ждал?
- Продолжайте.
- Ну вот, дверь была открыта, он удивился. Начал сердиться, как, мол, посмели, да не позволю…
Как раз это слышала и я.
- А они, мол, это мы не позволим, обвинять его стали. Дескать, украл государственную тайну.
- И?
- И ушел я, подобру-поздорову, меньше знаешь – крепче спишь. Тем более, если речь о государственных тайнах.
- А портье? Может быть, он слышал больше?
- Ваш человек больше слышал, портье как раз письмо относил в корзину для почты.
- А вы откуда знаете? Вы же ушли?
- Ну-у… Я вверху на лестнице стоял, все же моя гостиница. Оттуда не слышно, но видно хорошо.
- И что увидели? Как офицеры уходили?
- В том и штука, что не уходили они. Ногами, то есть. Полковник вышел, письмо на стойку положил и вернулся. А тех троих в люксе уже не было.
- И вы молчали? Где письмо?! А, у армейских…
- Не знаю. Если только Лешек им сказал? Но вообще-то почтарь у нас пташка ранняя, сдается мне, почту из корзины он забрал до военных.
- Кто-то еще, кроме вас и портье, знает про письмо?
- Теперь только вы, фроляйн.
Цены бы не было таким свидетелям. Если бы только информацию они выдавали добровольно и своевременно. Вчера письмо еще можно было поймать в местном почтарском отделении. Теперь – ищи ветра в поле.
Плохо то, что полковник выходил с письмом тогда, когда молодых офицеров в люксе уже не было. С другой стороны, им ничто не мешало вернуться через тот же портал немного позже, убрать Танау и создать картину самоубийства. Кстати, Эггер обещал проверить почерк на записке. О самой записке можно забыть, военные не отдадут.
- Фреди! Да Фреди же!
Драган только что не тряс меня за плечи. Я так глубоко задумалась о вчерашнем трупе, что забыла про сегодняшний. Оказалось, Ульрика дала предварительное заключение и хочет вскрыть Бабадимри, пока не поздно.
А внизу раздался топот и крик портье: «полиция!». Местная полиция в составе сержанта и двух патрульных выглядела сонной. А может, и перебравшей светлого пива. Они заглянули внутрь номера, посмотрели на труп и Беляну, слегка протрезвели и сразу потребовали от меня указаний.
Мне надо было убрать Беляну. Ульрике – вскрыть Бабадимри. Но если камера в их участке была, то морга, увы, нет. Хозяин, оттертый мощными спинами полицейских на периферию, вновь напомнил о себе и пообещал договориться с приятелем, местным гробовщиком. У него мертвецкая все равно простаивает, потому как жители Вильямсштада удивительные жизнелюбы. Если кого и хоронят - раз в год, не чаще.
Ульрика посияла на него благодарной улыбкой, но я-то знала, дело во мне.
- А приятель ваш, случайно, комнаты приезжим не сдает? – негромко поинтересовалась я, когда патрульные уложили неопознанный труп на носилки.
- Да как у вас язык-то поворачивается, фроляйн Штальм! Матушка ваша каждый день звонит, ждет, все глаза проглядела, а вы!
Неожиданно. То есть я мешаю ему не просто в гостинице. Я вообще мешаю, даже просто находясь в городке. Ну-ну. Повернувшись к сержанту, приказала отвести Беляну в участок и посадить под замок. Тот коротко кивнул и занялся пленницей.
Ульрика пошла одеваться, и Драгана я отправила с ней. Пусть присмотрит. Петер уже стоял рядом, держа мой плащ. Патрульные оперативно сбегали за носилками и сейчас грузили на них неопознанный труп.
- Значит, у вас с баронессой общий интерес?
- Фроляйн, да поймите, пока вы тут, мое дело зачахнет, никто же не поселится в гостиницу, где что ни ночь – то труп!
- Странно вы рассуждаете, герр Фокс, - вмешался Петер. – Упокаивал нежить я, а виновата фроляйн?
- А… вы ж с ней приехали, человек подневольный, какая ваша вина? – нашелся с ответом тот.
Как раз к концу его фразы патрульные вынесли носилки с трупом на лестницу, из своей комнаты вылетела Ульрика, за ней Драган. Беляну уже увели. Похоже, она не соображала, где находится и что с ней происходит.
На улицах Вильямсштада фонари стояли только вокруг Управы и дома градоправителя. Там, куда нас вел хозяин гостиницы, тьма обретала все свойства кромешности. Небо еще не очистилось от туч, жители давно спали. Никаких источников света кроме фонаря в руке Драгана (отдавать его Фоксу он отказался наотрез). Зато нашу процессию сопровождал звонкий собачий лай. Бедняги, они ведь чуяли не просто труп: труп оборотня, почти собрата.
Идти пришлось минут двадцать. Гробовщик жил на выселках. Зато принял нас с распростертыми объятиями, приятель наверняка успел его предупредить. Ничего удивительного, у двух контрабандистов должны быть тайные способы передачи информации.
В мертвецкой герр Новак включил мощные лампы, труп водрузили на типичный металлический стол, и Ульрика тут же начала его раздевать, попутно диктуя мне для протокола:
- Труп мужчины, возраст обращения примерно 40 лет, упокоен пулей с серебряным сердечником, калибр 7,65. Телосложение среднее, жировые отложения отсутствуют, суставы гиперподвижны, оволосение повышено.
Драган, уже осмотревший одежду на теле, теперь аккуратно изучал разорванную рубашку, темные брюки полувоенного покроя, обувь и белье – уже по отдельности. И строчил собственный протокол, устроившись рядом со мной.
Петер недвусмысленно дал понять, чтобы два приятеля не маячили у нас за спинами, чему те откровенно обрадовались. В это время Ульрика дошла до печени, сообщила, что есть некоторые признаки цирроза, но после обращения, как известно, все органы начинают восстанавливаться.
- Судя по степени восстановления, могу сказать, что обращение произошло от полугода до трех месяцев назад.
- Свеженький, значит? – уточнил Петер.
Какой бы он ни был, это нам ничего не давало: приспосабливались оборотни прекрасно. Нередко ни родные, ни друзья и подумать не могли, что общаются уже не с человеком. Они не прятались, жили в собственных домах, работали, выпивали – как все. Поймать оборотня в латентном состоянии почти невозможно. Даже если ты ищейка.
Во время оборота проще - идешь по кровавому следу. Но сегодняшние оборотни - это далеко не те тупые твари, о которых до сих пор рассказывают страшные сказки. Они теперь не вырезают собственные деревни, а загодя уходят на охоту в лес или в горы. А то и в город.
Отец предупредил нас, что в горах много нежити. А с учетом того, что я расстреляла весь боезапас, а Петер – уже пятую часть, ехать в Драконий Лог без дополнительной охраны неразумно…
- А вот это интересно, - заметила Ульрика. – Судя по остаточной костной мозоли, до обращения у него не было правой ноги ниже колена. Ходил на протезе.
- Значит, не бедный, - сделала вывод я.
- Или военный, - продолжил Драган. – Ветеран.
На полях протокола я записала: «Безногий спивающийся ветеран. Военные ставят эксперименты на своих же?».
- Смотрите-ка, что было у него под стелькой!
Мы все повернулись к Драгану, который держал эту самую стельку с приклеенной к ней маленькой бумажкой. На ней было написано слово «надиоком». Мы переглянулись и дружно уставились на Ульрику. Она пожала плечами и продолжила свое занятие.
- Не смотрите на меня. Единственный Надиоком, о котором я знаю, жил примерно тысячу лет назад. Один из Великих Мастеров, которому приписывается создание первых оборотней.
- По-моему, связь есть: раз этот Надиоком создал оборотней, то…
- Это лишь одна из версий, - возразила Ульрика. – То же самое можно прочесть в источниках про пару-тройку других Великих.
- А зачем они это сделали? – спросил Драган.
- Создали монстров? – уточнила Ульрика. – В источниках этой информации нет.
- Да и так понятно, - вмешался Петер. – Идеальные лазутчики и диверсанты. Похоже, нынешние военные пользуются результатами опытов Великих, и даже усовершенствования вносят.
- Не приведите Небеса! – возмутилась я. – Где Великие – и где наши армейцы?
- Их тауматург сказал, что я загубил экспериментальный материал, - негромко напомнил Петер.
- Я закончила, - объявила Ульрика. – Драган, нам нужны фотографии.
- В городишке должен быть фотограф, - ответил наш эксперт, камера которого сломалась в первый день по приезде.
Мы договорились с гробовщиком, что труп временно останется у него, и пошли назад в гостиницу, надеясь, что остаток ночи удастся провести в постелях. Не тут-то было.
Уже на подходе был заметен неяркий свет, пробивавшийся сквозь плотные шторы на окнах люкса.
- Неужели Мориц уже сдал номер? – удивилась Ульрика.
- Мориц? – пробормотала я вполголоса.
- Да, хозяина зовут Мориц, - подтвердила подруга. – Он, кстати, вдовец.
- Не похоже, что туда заселился нормальный постоялец, - перебил нас Петер. – Смотрите.
Действительно, по занавескам метались туда-сюда тени, свет из неяркого, но обычного желтого превратился в синий, какого-то потустороннего оттенка.
- Кто-то проводит тауматургический ритуал, - вынесла вердикт Ульрика.
- Пошли скорей, посмотрим!
- Возмутительная наглость, у меня под носом, без всякого стеснения, - ворчала подруга, пока мы чуть ли не бегом преодолевали последние метры пути.
Клумбе под окном люкса досталось. Занавеска была прикрыта неплотно, и мы дружно топтались у этой щели в искаженное синим светом пространство комнаты. Внутри действительно творилось что-то странное. В первую очередь в глаза бросались пять толстых оплывающих свечей, горящих неверным синим огнем. Они стояли по углам пентаграммы, расчерченной на полу между столом и диваном, как раз в том месте, где находился слишком памятный мне нестабильный портал.
Внутри пентаграммы лежал какой-то темный предмет, рассмотреть его снаружи было трудно. А вокруг метались три фигуры в плащах с капюшонами.
- Хм, - сказала Ульрика. – Я поняла, что они делают. Идиоты.
- Что?
- Ищут монету, конечно же.
- А почему идиоты? – спросил любознательный Драган.
- Потому что принцип сродства здесь не работает. Рука, которая держала монету, всего лишь временный объект, с которым тесная связь невозможна. Тесная связь устанавливается между пулей и стволом, из которой она была выпущена. Между предметом и мастером, который его создал. Тогда принцип сродства сработает. Тебе понятно?
Драган кивнул, и Ульрика продолжила:
- А эти неучи пытаются найти монету с помощью руки, в которой она находилась некоторое время. Между ними нет связи, любой тауматург прекрасно знает, что использовать принцип сродства тут бесполезно.
То есть в пентаграмме лежит рука?
В комнату вбежали Ульрика, хозяин гостиницы и портье. Беляна хлопала ресничками, изображая шок. Наш доктор-тауматург сразу занялась трупом, пока и его не изъяли. Драган разрывался между восторгом соучастия и горем от утраты ножа, проходившего по какому-то делу. Петер вел себя, как профессионал. Усадил даму на стул и связал ей руки. А я смотрела на эту катавасию и думала, что нам срочно нужен Бауэр.
Глава 3
Беляну опознал портье. Оказалось, что эта дама не первый раз приезжала в Вильямсштад, останавливалась в гостинице и, как утверждал портье, звалась Хеленой Греслау. Правда, убедить в этом саму Хелену нам не удалось.
- Меня зовут Беляна Зимодан, - твердила она монотонно.
Мы пробовали и так, и эдак. Задавали вопросы - Зимодан она по мужу или это девичья фамилия. Как тогда звали ее родителей?
- Я… не помню…
- У нее шок, - уверенно объявила Ульрика, оторвавшись на минутку от своего подопечного.
- Кто-нибудь, вызовите уже местных! – надрывался Драган.
Между прочим, мысль-то здравая. По крайней мере, невменяемую Хелену можно будет отправить в участок, чтобы глаза не мозолила. Обидно, конечно, что рядом нет целителя или хотя бы эмпата. С ними допрос внучки Бабадимри состоялся бы максимум спустя полчаса.
И почему дядя Рольф не прислал в составе группы нашего штатного эмпата Роя Бирсона? Говорят, в прежние времена эмпаты могли управлять толпой. Или государством, если попадали в фавор к королям. Но, как любит повторять Ульрика, с тех пор с гор сошло слишком много лавин. Магии в мире становится все меньше, а людей – все больше.
Портье, между тем, пел не хуже столичного тенора: Греслау – дама замужняя, приезжает из соседних Крушевиц развлечься, каждый раз с новым кавалером.
- В этот раз с кавалером ей не повезло, - высказался Петер. – Господа, мне самому спуститься и вызвать полицию?
Хозяин гостиницы лишь слегка свел брови, и разговорчивого портье смело, как Анхеля великанской метлой.
- А вы что можете сказать? – обратилась я к нему. – Может, видели когда-то этого… Бабадимри?
- Нет, никогда, - без размышлений ответил тот. – Вы простите, фроляйн Штальм, у нас в Предгорье всякое бывает, но чтоб так, в моем собственном доме два убийства подряд… Не нравится мне это, прямо говорю.
- Мне тоже, поверьте, - я подхватила его под локоть и настойчиво поволокла из комнаты. – Особенно то, что вы скрываете.
- Фроляйн Штальм! – возмутился он.
- Военные шастают у вас порталами, как у себя дома. Выкладывайте, любезный, или моя подруга узнает все о вашей жене. А жена – о ваших шашнях.
- Здоровьем детей клянусь, вчера все началось! Как вы заехали, так и началось!
- А может, как заехал полковник Танау?
- Полковник уж два дня как у нас жил, - стоял на своем хозяин. – Нет, фроляйн Штальм, все с вас началось. Я бесконечно ценю ваших глубокоуважаемых родителей, уважаю вас и вашу работу, но для всех будет лучше, если съедете вы поскорее.
- А не съеду, - отрезала я. – Пока не услышу всю правду.
- Со всем почтением, фроляйн, заметить хочу, что командовать вы здесь не можете. Вы ж в отпуске.
Вместо ответа я крикнула:
- Драган! Ты закончил с этой комнатой?
- Заканчиваю, - он, по своему обыкновению, возник рядом неожиданно.
- Как закончишь, приступай к обыску гостиницы. И начни-ка ты с погреба. Потом возьмешь Ульрику и осмотрите детальненько кухню. А потом…
- Фроляйн Штальм! Да что ж вы…
- Она тут вам не фроляйн, - резко оборвал его Вонжич. – Она тут – лейтенант криминальной полиции. Когда приступать, лейтенант?
- Я позову, заканчивай пока.
Схема у нас давно отработана. Запирающемуся свидетелю всегда нужно давать возможность откатить назад. Особенно если свидетель умен.
- Да правду я вам говорю! – громко зашептал хозяин, как только мы остались в коридоре вдвоем. – Не было никаких порталов, полковник приехал как и вы, в коляске. А уж как вы заехали, так странности и начались.
- И какие же?
- Гроза была, ну вы ж помните. Только молнии били будто с прицелом. Хорошо, мне инженер из Бореслау двойной прочности громоотвод наладил, я каждый раз за него Небесам молюсь. А потом вспышка была, как от молнии, а грома нет. Я б внимания и не обратил, если б не голоса.
- Голоса? Около полуночи?
- Вот, я же говорю, из-за вас все!
- Еще раз. Какие голоса? Что вы услышали?
- Сначала, - обстоятельно заговорил хозяин, - дверь входная хлопнула. Я как раз ресторан закрыл, иду по коридору в холл и слышу, как кто-то вас спрашивает. Лешек – это портье ночной – отвечает, мол, отдыхаете вы. А они между собой - уже тут ищейка полицейская, опоздали мы. Я как раз к стойке выворачиваю, а они чуть не бегом в люкс.
- Стоп. Вы видели их? Сколько человек? Опишите, как выглядели, как одеты, как…
- Три офицера в форме, вот как, - невежливо перебил хозяин. – Дверь у полковника открыта была, я подумал, что ждал он кого. Но явно не этих. Может, вас и ждал?
- Продолжайте.
- Ну вот, дверь была открыта, он удивился. Начал сердиться, как, мол, посмели, да не позволю…
Как раз это слышала и я.
- А они, мол, это мы не позволим, обвинять его стали. Дескать, украл государственную тайну.
- И?
- И ушел я, подобру-поздорову, меньше знаешь – крепче спишь. Тем более, если речь о государственных тайнах.
- А портье? Может быть, он слышал больше?
- Ваш человек больше слышал, портье как раз письмо относил в корзину для почты.
- А вы откуда знаете? Вы же ушли?
- Ну-у… Я вверху на лестнице стоял, все же моя гостиница. Оттуда не слышно, но видно хорошо.
- И что увидели? Как офицеры уходили?
- В том и штука, что не уходили они. Ногами, то есть. Полковник вышел, письмо на стойку положил и вернулся. А тех троих в люксе уже не было.
- И вы молчали? Где письмо?! А, у армейских…
- Не знаю. Если только Лешек им сказал? Но вообще-то почтарь у нас пташка ранняя, сдается мне, почту из корзины он забрал до военных.
- Кто-то еще, кроме вас и портье, знает про письмо?
- Теперь только вы, фроляйн.
Цены бы не было таким свидетелям. Если бы только информацию они выдавали добровольно и своевременно. Вчера письмо еще можно было поймать в местном почтарском отделении. Теперь – ищи ветра в поле.
Плохо то, что полковник выходил с письмом тогда, когда молодых офицеров в люксе уже не было. С другой стороны, им ничто не мешало вернуться через тот же портал немного позже, убрать Танау и создать картину самоубийства. Кстати, Эггер обещал проверить почерк на записке. О самой записке можно забыть, военные не отдадут.
- Фреди! Да Фреди же!
Драган только что не тряс меня за плечи. Я так глубоко задумалась о вчерашнем трупе, что забыла про сегодняшний. Оказалось, Ульрика дала предварительное заключение и хочет вскрыть Бабадимри, пока не поздно.
А внизу раздался топот и крик портье: «полиция!». Местная полиция в составе сержанта и двух патрульных выглядела сонной. А может, и перебравшей светлого пива. Они заглянули внутрь номера, посмотрели на труп и Беляну, слегка протрезвели и сразу потребовали от меня указаний.
Мне надо было убрать Беляну. Ульрике – вскрыть Бабадимри. Но если камера в их участке была, то морга, увы, нет. Хозяин, оттертый мощными спинами полицейских на периферию, вновь напомнил о себе и пообещал договориться с приятелем, местным гробовщиком. У него мертвецкая все равно простаивает, потому как жители Вильямсштада удивительные жизнелюбы. Если кого и хоронят - раз в год, не чаще.
Ульрика посияла на него благодарной улыбкой, но я-то знала, дело во мне.
- А приятель ваш, случайно, комнаты приезжим не сдает? – негромко поинтересовалась я, когда патрульные уложили неопознанный труп на носилки.
- Да как у вас язык-то поворачивается, фроляйн Штальм! Матушка ваша каждый день звонит, ждет, все глаза проглядела, а вы!
Неожиданно. То есть я мешаю ему не просто в гостинице. Я вообще мешаю, даже просто находясь в городке. Ну-ну. Повернувшись к сержанту, приказала отвести Беляну в участок и посадить под замок. Тот коротко кивнул и занялся пленницей.
Ульрика пошла одеваться, и Драгана я отправила с ней. Пусть присмотрит. Петер уже стоял рядом, держа мой плащ. Патрульные оперативно сбегали за носилками и сейчас грузили на них неопознанный труп.
- Значит, у вас с баронессой общий интерес?
- Фроляйн, да поймите, пока вы тут, мое дело зачахнет, никто же не поселится в гостиницу, где что ни ночь – то труп!
- Странно вы рассуждаете, герр Фокс, - вмешался Петер. – Упокаивал нежить я, а виновата фроляйн?
- А… вы ж с ней приехали, человек подневольный, какая ваша вина? – нашелся с ответом тот.
Как раз к концу его фразы патрульные вынесли носилки с трупом на лестницу, из своей комнаты вылетела Ульрика, за ней Драган. Беляну уже увели. Похоже, она не соображала, где находится и что с ней происходит.
На улицах Вильямсштада фонари стояли только вокруг Управы и дома градоправителя. Там, куда нас вел хозяин гостиницы, тьма обретала все свойства кромешности. Небо еще не очистилось от туч, жители давно спали. Никаких источников света кроме фонаря в руке Драгана (отдавать его Фоксу он отказался наотрез). Зато нашу процессию сопровождал звонкий собачий лай. Бедняги, они ведь чуяли не просто труп: труп оборотня, почти собрата.
Идти пришлось минут двадцать. Гробовщик жил на выселках. Зато принял нас с распростертыми объятиями, приятель наверняка успел его предупредить. Ничего удивительного, у двух контрабандистов должны быть тайные способы передачи информации.
В мертвецкой герр Новак включил мощные лампы, труп водрузили на типичный металлический стол, и Ульрика тут же начала его раздевать, попутно диктуя мне для протокола:
- Труп мужчины, возраст обращения примерно 40 лет, упокоен пулей с серебряным сердечником, калибр 7,65. Телосложение среднее, жировые отложения отсутствуют, суставы гиперподвижны, оволосение повышено.
Драган, уже осмотревший одежду на теле, теперь аккуратно изучал разорванную рубашку, темные брюки полувоенного покроя, обувь и белье – уже по отдельности. И строчил собственный протокол, устроившись рядом со мной.
Петер недвусмысленно дал понять, чтобы два приятеля не маячили у нас за спинами, чему те откровенно обрадовались. В это время Ульрика дошла до печени, сообщила, что есть некоторые признаки цирроза, но после обращения, как известно, все органы начинают восстанавливаться.
- Судя по степени восстановления, могу сказать, что обращение произошло от полугода до трех месяцев назад.
- Свеженький, значит? – уточнил Петер.
Какой бы он ни был, это нам ничего не давало: приспосабливались оборотни прекрасно. Нередко ни родные, ни друзья и подумать не могли, что общаются уже не с человеком. Они не прятались, жили в собственных домах, работали, выпивали – как все. Поймать оборотня в латентном состоянии почти невозможно. Даже если ты ищейка.
Во время оборота проще - идешь по кровавому следу. Но сегодняшние оборотни - это далеко не те тупые твари, о которых до сих пор рассказывают страшные сказки. Они теперь не вырезают собственные деревни, а загодя уходят на охоту в лес или в горы. А то и в город.
Отец предупредил нас, что в горах много нежити. А с учетом того, что я расстреляла весь боезапас, а Петер – уже пятую часть, ехать в Драконий Лог без дополнительной охраны неразумно…
- А вот это интересно, - заметила Ульрика. – Судя по остаточной костной мозоли, до обращения у него не было правой ноги ниже колена. Ходил на протезе.
- Значит, не бедный, - сделала вывод я.
- Или военный, - продолжил Драган. – Ветеран.
На полях протокола я записала: «Безногий спивающийся ветеран. Военные ставят эксперименты на своих же?».
- Смотрите-ка, что было у него под стелькой!
Мы все повернулись к Драгану, который держал эту самую стельку с приклеенной к ней маленькой бумажкой. На ней было написано слово «надиоком». Мы переглянулись и дружно уставились на Ульрику. Она пожала плечами и продолжила свое занятие.
- Не смотрите на меня. Единственный Надиоком, о котором я знаю, жил примерно тысячу лет назад. Один из Великих Мастеров, которому приписывается создание первых оборотней.
- По-моему, связь есть: раз этот Надиоком создал оборотней, то…
- Это лишь одна из версий, - возразила Ульрика. – То же самое можно прочесть в источниках про пару-тройку других Великих.
- А зачем они это сделали? – спросил Драган.
- Создали монстров? – уточнила Ульрика. – В источниках этой информации нет.
- Да и так понятно, - вмешался Петер. – Идеальные лазутчики и диверсанты. Похоже, нынешние военные пользуются результатами опытов Великих, и даже усовершенствования вносят.
- Не приведите Небеса! – возмутилась я. – Где Великие – и где наши армейцы?
- Их тауматург сказал, что я загубил экспериментальный материал, - негромко напомнил Петер.
- Я закончила, - объявила Ульрика. – Драган, нам нужны фотографии.
- В городишке должен быть фотограф, - ответил наш эксперт, камера которого сломалась в первый день по приезде.
Мы договорились с гробовщиком, что труп временно останется у него, и пошли назад в гостиницу, надеясь, что остаток ночи удастся провести в постелях. Не тут-то было.
Уже на подходе был заметен неяркий свет, пробивавшийся сквозь плотные шторы на окнах люкса.
- Неужели Мориц уже сдал номер? – удивилась Ульрика.
- Мориц? – пробормотала я вполголоса.
- Да, хозяина зовут Мориц, - подтвердила подруга. – Он, кстати, вдовец.
- Не похоже, что туда заселился нормальный постоялец, - перебил нас Петер. – Смотрите.
Действительно, по занавескам метались туда-сюда тени, свет из неяркого, но обычного желтого превратился в синий, какого-то потустороннего оттенка.
- Кто-то проводит тауматургический ритуал, - вынесла вердикт Ульрика.
- Пошли скорей, посмотрим!
- Возмутительная наглость, у меня под носом, без всякого стеснения, - ворчала подруга, пока мы чуть ли не бегом преодолевали последние метры пути.
Клумбе под окном люкса досталось. Занавеска была прикрыта неплотно, и мы дружно топтались у этой щели в искаженное синим светом пространство комнаты. Внутри действительно творилось что-то странное. В первую очередь в глаза бросались пять толстых оплывающих свечей, горящих неверным синим огнем. Они стояли по углам пентаграммы, расчерченной на полу между столом и диваном, как раз в том месте, где находился слишком памятный мне нестабильный портал.
Внутри пентаграммы лежал какой-то темный предмет, рассмотреть его снаружи было трудно. А вокруг метались три фигуры в плащах с капюшонами.
- Хм, - сказала Ульрика. – Я поняла, что они делают. Идиоты.
- Что?
- Ищут монету, конечно же.
- А почему идиоты? – спросил любознательный Драган.
- Потому что принцип сродства здесь не работает. Рука, которая держала монету, всего лишь временный объект, с которым тесная связь невозможна. Тесная связь устанавливается между пулей и стволом, из которой она была выпущена. Между предметом и мастером, который его создал. Тогда принцип сродства сработает. Тебе понятно?
Драган кивнул, и Ульрика продолжила:
- А эти неучи пытаются найти монету с помощью руки, в которой она находилась некоторое время. Между ними нет связи, любой тауматург прекрасно знает, что использовать принцип сродства тут бесполезно.
То есть в пентаграмме лежит рука?
