Прошло еще немного времени
Вспотевший и нервничающий Даниэль большими шагами ходил из угла в угол комнаты. Анри, уже не в силах смеяться, тихо сползал по стеночке, к которой успел прислониться. Проблема. Девочка упорно не произносила ни слова. Она с самым серьезным выражением лица кивала в ответ на все попытки заставить ее говорить. Внимательно осматривала руки и горло Даниэля, пытающегося на себе жестами объяснить, что требуется сделать. Также спокойно поглядела на язык, показанный Люцифиано от безысходности. После чего подумала и продемонстрировала свой, превратив на некоторое время смех Анри в какое-то бульканье. При этом девочка выглядела так мило, что Даниэль даже не мог рассердиться, а Анри дал себе клятву таскать в кармане хотя бы пару конфет.
– Все, у меня кончились идеи, – прекратив ходить и плюхнувшись на стул, устало проговорил Даниэль. – Будь добр, перестань ржать как лошадь и предложи что-нибудь. Анри! Все! Хватит, прошу!
– Ладно, хи-хи, – с трудом уняв смех, ответил Леардо. – Честно говоря, я даже не знаю, что можно еще сделать. Только если попробовать спросить, как ее зовут.
– А это идея! – вскинулся Даниэль.
Однако спустя несколько минут рухнул обратно на стул. Посмотрел на всхлипывающего от смеха Анри и мрачно произнес:
– Ты это специально сказал, чтобы еще раз надо мной посмеяться!
– Все-все… хи-хи, я не нарочно, – в примирительном жесте, вытянул руки Леардо, отчаянно стараясь не улыбаться. – Ну не получается узнать имя, так придумай и дай пока свое. Все равно нам же надо, как-то ее называть? Эй, ты чего?!
Анри с удивлением посмотрел на замершего Даниэля, который резко стал серьезным и, судя по всему, что-то судорожно обдумывал. Потом, придя к какому-то решению, поднялся и подошел к девочке. Леардо внезапно тоже стало не до смеха, так как пришло осознание, какое имя может произнести сейчас Люцифиано. Он уже собрался остановить друга, но не успел.
– … Эл-ли! – с небольшой задержкой и коротко перед этим взглянув на Анри, четко произнес Даниэль, показывая на девочку рукой и глядя прямо в глаза.
И так еще несколько раз. После чего устало и выжидательно посмотрел на нее. Вдруг девочка с каким-то серьезным выражением лица неожиданно встала со стула. После чего, коротко и резко кивнув, совершила странный поклон, села обратно и… опять превратилась в милого, рассеянно улыбающегося ребенка.
Анри застыл в недоумении, пытаясь понять, что это сейчас было? Хотя и ощутил облегчение от того, что Люцифиано все-таки не решился произнести «то самое» имя. Но, судя по едва заметной паузе, очень хотел. Тем временем как-то внезапно погрустневший Даниэль обернулся к другу и сказал:
– Что-то я устал сильно, надо отдохнуть. Девочке, то есть… Эли, думаю тоже это нужно. Давай продолжим чуть позже. Как раз подойдет время обеда. Заодно проверим навыки приема пищи.
Эли, хм… девочка Эли. Вечер текущего дня
Лежа на кровати, я перебирал события прошедшего дня. С учетом отсутствия воспоминаний, наверное, стоит назвать его, вообще, первым днем моей жизни. В данном мире. Ну что можно сказать. Шок, причем полный! Если это игра, то стартовые условия придумал явно лоликонщик-фетишист (хм, оригинальная картинка) и просто полный извращенец. Да-да, я все-таки вспомнил несколько слов подходящих моему нынешнему состоянию. Правда, толку-то…
Кстати, наконец-то могу хоть как-то себя называть. Эли. Да уж, оригинальное имя дали (картинка: маленькая девочка, болтая ногами, сидит в дверях летящего по небу фургончика с дымящейся трубой). Брр, ну и образы всплывают в голове. Имена своих спасителей я тоже узнал. Причем сегодня, первоначально бессмысленное «бу-бу-бу» превратилось, пускай в непонятную, но довольно четко ощущаемую речь. Более того, возникло ощущение, что услышанные слова для меня не являются чем-то необычным. Даниэль Люцифиано и Анри Леардо. Первый – высокий худой старик, тот, кто меня спасал и лечил. Второй – толстый и улыбчивый, не намного моложе. Его помощник или друг, так до конца и не понял.
Если с самими именами и даже названиями некоторых предметов проблем не возникло, то вот с произнесением вслух ситуация была несколько другой. Я же сразу понял, что хотел Даниэль, но не смог ничего сказать, вернее, не успел. Какой-то странный спазм охватил горло и только сильным усилием воли я смог подавить внезапный порыв… спрятаться под кроватью! Когда же поборол непонятную реакцию тела, то вдруг подумал. А если заговорю мужским голосом? Нелепо, маловероятно, но мало ли. Как старики отреагируют? Поэтому дальше старательно делал вид, что не понимаю, чего от меня хотят. Несколько раз даже пришлось сдерживать улыбку, настолько смешно выглядели эти попытки. Толстый старик, вообще, неприкрыто ржал над худым, который пробовал меня разговорить. Удивило еще, что я почему-то почти сразу понимал Даниэля, а вот с Анри было сложнее. Откровенно сказать, от всех этих попыток я устал и даже обрадовался, когда старики, поняв, что не заговорю, куда-то ушли. И сразу завалился на кровать с четким намерением поспать.
Однако не успел задремать, как в животе возник какой-то дискомфорт. Вроде и не боль, но что это за ощущения, непонятно. Поднялся, но лучше не стало. Так и ходил из угла в угол комнаты, таская вслед за собой провода, которые мне запретили снимать и не понимал, что происходит пока в дверь не вошла какая-то женщина. Она держала перед собой поднос, от которого шел странно знакомый запах, поднявший неприятные ощущения в моем животе на новый уровень, даже раздалось непонятное урчанье. И я внезапно осознал. Так пахнет… еда! Я голоден! Нет, не так, хочу жрать!
Как я не вырвал у нее поднос из рук… наверно, только увиденный силуэт худого старика сзади женщины, сдержал мой порыв. Собрав всю силу воли, я заставил себя сесть на кровать и терпеливо ждать, пока женщина разложит все принесенное на столике, а затем не спеша удалиться, при этом отчаянно кося глазами в мою сторону. Но ее любопытство было неинтересно. Я ждал. И когда Даниэль приглашающим жестом указал на тарелки, неторопливо подошел и сел на низенькую табуретку, с любопытством осмотрев принесенную еду. И дальше было даже как-то стыдно вспоминать.
…
Я лопну. Хотя нет, если этот кусочек съесть, то может и влезет. И еще тот…
Вот теперь точно лопну. Надо дополз… э-э-э, дойти до кровати. Фух. А сейчас спать! Это бормотанье над ухом неплохо усыпляет. Надеюсь, я не сильно опустил себя в их глазах? Потом подума… (хр-р-р…)
...
Как ни странно, когда я проснулся, было еще светло, и день еще явно не закончился. Рядом сидел этот высокий старик и, чему-то улыбаясь, гладил по голове. Довольно странные ощущения. Мне было все равно, даже слегка раздражало, но вот кому-то внутри… наверно так ощущает себя кошка, когда ее гладят. Только еще мурлыканья не хватает. При этом старик что-то говорил вслух. Я, конечно, ничего не понимал, но сообразил, что периодически повторяющееся слово, скорее всего, означает имя. Явно не то, каким меня назвали. Сати. И непонятное что-то в душе на него откликалось.
Дальше было не так интересно. Старик, который Анри, сидел на стуле у стены и делал вид, что его нет. А мой Даниэль, что-то проверял, заставляя совершать разные движения. Еще раз попытался разговорить, но быстро отступил. Но это не помешало ему очень долго и подробно исследовать шею и рот (чуть не вырвало, когда какой-то палочкой внутрь полез). Несколько раз в комнату заходили еще люди. Пара женщин и один мужчина. Судя по поведению и более простой одежде – слуги. Старики здесь явно были хозяевами, однако какого-то чрезмерного раболепия особо заметно не было. Ближе к вечеру они уже просто сидели рядом и о чем-то разговаривали. Я же в это время рассматривал картинки каких-то животных и растений на странной плотной бумаге серого цвета. Причем тому, кто внутри, эти изображения действительно нравились.
…
Когда за окном уже стало темнеть, принесли еще поесть. Опять, даже не задумываясь, все проглотил. И если днем основным блюдом было мясо с овощами, то сейчас принесли кашу с большим куском довольно жесткого хлеба. Оба раза в глиняных кружках находилась странная жидкость, после которой оставался кисловато-терпкий привкус во рту. Впрочем, весь букет ощущений я оценивал только потом, так как на момент «употребления» был неадекватен. В мыслях всплыла непонятная фраза «жор открылся». Что за «жор» и почему открылся, на эти вопросы память, как обычно, промолчала. Хорошо хоть опять нелепую картинку не выдала. Затем старики наконец-то ушли, пожелав (понял только Даниэля) вполне обычное «спокойной ночи».
…
По поводу вопросов, которые сам себе утром задал. Откровенно сказать, я на них почти забил. Нет, про проводки понял быстро. Собственно, именно по ним поступает в тело энергия, на которой я… «работаю». Оригинально и довольно неприятно. Судя по «воспоминаниям», только она поддерживает жизнь в теле, а значит, из комнаты выйти невозможно. Одна надежда, что стариков подобное не устраивает, и они что-нибудь придумают. А если я в игре, то тогда, вообще, об этом размышлять не стоит. Значит, в сюжете на происходящее выделено строго определенное время. Если игра…
Ведь действительно, я так и не смог понять – реальность это или нет. С одной стороны, полный набор ощущений. С окружающими предметами можно сделать все что угодно (оторванный от кровати деревянный столбик я как-то сумел воткнуть обратно и теперь старался не касаться). Но с другой стороны. Этот несчастный «интерфейс», который мозолил глаза, и был пока свернут. Четкое ощущение, что все вокруг незнакомо и необычно. Воспоминания предыдущих «я», которые очень похожи на сюжетную завязку какой-то хитро-закрученной истории. Это не считая полную потерю памяти, которая тоже может являться ее частью. И еще. В реальности, будучи маленькой девочкой, я точно не сумел бы одним движением сломать деревяшку толщиной в ногу, причем даже вдавленные следы от пальцев остались. Да и быть девочкой, чувствуя себя мальчиком? Это что же за реальность такая?! А-а-а! Так, спокойно, спокойно. Вдох-выдох, вдох-выдох… все, отпустило.
…
О чем еще я забыл подумать? Ах да, странное управление телом и кто-то находящийся внутри. Тут, вообще, можно строить любые предположения. От банального «ведь это игра, детка…», до того, что я космический мозговой паразит, путешествующий от планеты к планете и захватывающий тела местных жителей таким экзотическим способом. Кстати, вот что интересно, про космические корабли и как они бороздят просторы большого… помню, но внешний вид и способ движения, нет (почему-то возникла картинка не кораблей, а странного потного мужика, аппетитно поедающего мясо с металлической палочки… бр-р-р). Названия планет тоже. И, главное, как это все относится к телеге, на которой днем вывозили за ворота замка кучу навоза из местной конюшни.
Да, я выглянул из окна. На запах. Хотя и пришлось подпрыгнуть. Короче, не думается сейчас совсем. Мысли постоянно уходят в сторону. Нет, мелькает пара догадок, но нужно время. И, вообще, я хочу спать. Вроде голос еще надо попробовать… (Э-э-а-а-у). Вот и попробовал (мощный зевок, чуть челюсть не вывихнул). Есть голос, странный, правда, ну и ладно, завтра об этом подумаю. Спокойной ночи… Эли…
Эли. Прекрасное утро следующего дня (1)
Я был зол, нет не так, очень зол! А от лица явно можно спокойно поджечь свечку или факел. Если так будет каждое утро, то не знаю, что сделаю, но точно что-нибудь нехорошее…
Эли. Чуть ранее…
Я проснулся от непонятно-неприятных ощущений в животе. Сначала подумал, что лишняя жидкость наружу просится. Еще вчера пришлось перед сном сливать ее в найденный в ногах на кровати странно выглядевший стеклянный сосуд, судя по мелькающим в памяти обрывкам, предназначенный как раз для этой цели. Честно сказать, едва дотерпел, когда старики уберутся из комнаты. Но делать «это» в их присутствии? Скорее лопнул бы! Ну, так вот. Жидкость-то я еще раз слил, но проблема осталась. Причем ощущения усиливались. Было такое впечатление, что я собрался… э-э-э… родить (картинка просто ужас)?! Вы чего?! Эй! Сценаристы хреновы! О, еще одно «нужное» слово вспомнил. Хотя, похоже, и не совсем «некультурное» (всплыла картинка какого-то овоща, почему – непонятно), но лучше чем ничего. Рожать в таком возрасте? И главное, когда и с кем был «процесс»?! Надеюсь, это я не вспомню, с учетом моей самоидентификации (ох-тыж-блин, какие умные слова сегодня прут)!
И тут до меня дошло (на пятый день Зоркий Глаз заметил, что у камеры нет стены…). Это не роды. Я ведь вчера не только пил, но и кушал. А через некоторое время после того как поел, обычно начинает хотеться… какать! Я хочу какать! А «сливать жидкость» – это писать! «Предыдущий я», ты сволочь! Зачем и «такие» воспоминания стер?! Решил поиздеваться напоследок? Так, ладно, потом изучу твою родословную вдоль и поперек, а сейчас нужно найти… найти… ночной горшок! Точно! Он должен быть под кроватью. Нет? В углу… в других углах… в шкафу… в тумбочке… да где же он?!
Я бегал по комнате, постепенно с ужасом понимая, что еще чуть-чуть и наплевав на все, присяду где-нибудь… за кроватью. Не помню почему, но внутри было четкое «знание», что так делать нельзя! И тут в комнату вошел «он». Не спеша и величественно. Его Светлость – горшок! То, что его держали руки Даниэля, меня взволновало мало. Однако схватив свою «прелесть» и уже собираясь присесть, я внезапно осознал! Он стоит. Смотрит. Ждет. Когда. Я. Сделаю. Это. В его присутствии?! Р-р-р… хм, вышел, даже выскочил. Дедуля, я тебя поцелую. Потом, если захочешь… (и плевать на странную картинку). Главное… А-а-а… о-о-о… у-у-у… есть в жизни счастье!.. Теперь бы перекусить…
Эли. Прекрасное утро следующего дня (2)
И сейчас я стоял весь красный и злился. А «этот», зайдя в комнату сразу после окончания «процедуры» (под дверью подслушивал?), увлеченно рассматривал «содержимое»! Понятно чего. А ведь даже не дал бумажки или тряпочки, чтобы подтереться! Хотя вроде поноса не было. Чисто, так сказать, сходил. Ага, кажется, наконец-то проняло. Вон как стоит, смотрит на меня. А я на него. И очень хочу сказать. Много теплых слов. Вот как только выучу этот замечательный язык, в котором обязательно должны быть «замечательные» слова. А сейчас я все взглядом скажу! Все, что думаю о тебе и твоих… экспериментах. Думаешь, я не понял, почему не было горшка, и пришлось терпеть все утро?! Думаешь, «я не поняла?!..» Хм, опять выскочил за дверь. И с такой скоростью! Правда, прихватив горшок и ту стеклянную посудину. Он что, будет?! Р-р-р… так, спокойно… дышать глубже… глубже…
…
Еда! Да не ты женщина, не надо так бледнеть и отпрыгивать. Ну вот. Чуть поднос не уронила. Хорошо я «быстрая…» и подхватить успел. Так, что тут у нас? Ням, хрум, ням… (некоторое время в комнате слышен только звук «перемалываемой» пищи). Вот и поел. Теперь надо и поспать, то есть, подумать, конечно! Итак, хм… а-а-а, хрен с ним (удобное слово, однако) спать!
Даниэль Люцифиано в своей лаборатории
Даниэль злорадно посматривал на Анри, который жадно глотал воду из кувшина и пытался унять икоту. А вот не надо было так смеяться, не надо. Теперь пускай помучается. А про печать, что помогает при таком недуге, Люцифиано забыл. Да-да! С памятью совсем плохо, знаете ли. И травки забыл попить, ага. Впредь умнее будет.
