- Покажу. Пошли, прогуляемся.
Она согласилась с какой-то детской радостью, словно ребенок, отпущенный на долгожданную прогулку. Выйдя за порог, девушка остановилась, прищурившись, осмотрела пустыню.
- Ух ты... Прямо как живое все, дышит и движется. Мои горы на месте стоят, к сожалению.
- Но ведь это горы, они и должны стоять.
- Должны, но надоедают быстро. Неизменность хороша, на ней взгляд отдыхает. И я не так уж часто смотрю за окно и тем более выхожу наружу. Но за все время ни разу не удалось увидеть никаких перемен. Неизменность не отзывается на чувства. Плохо тебе или хорошо – картина за окном одна и та же.
- Можно изменить пейзаж, - подсказала я.
- Запросто, - Син шагнула вперед, подняла ладонь, заслонив лицо от солнца и, выбрав какую-то цель, двинулась к ней. - Но он не только мой. А сколько лет ты уже Творец?
Пришлось задуматься о том, какой срок назвать – исчисленный по ощущениям, в которых я не уверена, или время существования мира Аннат, - и отвлечься от удивившего «но он не только мой».
- Около тридцати лет. А первому творению несколько миллиардов.
- Сначала я тоже удивлялась, - улыбнулась Син, - тому, что мы словно живем медленно. Или наши миры живут быстро. Два времени.
Она шагала очень легко и упруго и, в отличие от меня, почти не оставляла следов. Плотное тело подруги словно было невесомым, а сухое и тонкое мое весило, как скала.
- Два времени - это у специальных курьеров, - ответила я, стараясь догнать ее, и все равно отставая.
- Специальных?
Рассказ возник как-то сам собой и вылился в откровение о том, как я стала Творцом. Впервые рассказывала это кому-то. Над моей прекрасной пустыней стояло клонившееся к закату солнце, пески, алые и золотые, мягко переливчато сияли. Камни, даже белые, почему-то совсем не отражали этот свет и не теряли своего цвета. Мы дошли до одного, второго, третьего... Их было без счета, но нам почему-то не хотелось останавливаться, потому обе шли вперед и вперед, к медленно выступающему из дымки горизонту.
Рассказ мой тоже словно жил в ином времени и растянулся надолго, точно я произносила по слову каждые десять шагов, не больше.
- Я профессиональный борец, - сказала Син, выслушав. - Арена, соревнования, победы и поражения... И того, и другого хватало. Но в один из дней пришлось превысить свои возможности именно ради поражения. Прямо с Арены попала в Дом, вернее, в Замок Чести – так в моем мире называли чудесное место, где принимают лишь тех, кто не предал принципов.
Никогда не слышала, чтобы девушка говорила о чести так. Но ведь у меня была своя честь, та, которая заставляла тревожиться о недоставленном письме, просто о ней не требовалось говорить.
- Наперегонки? – спросила Син. - Или бросаем камни на расстояние?
- Лень бросать, - призналась я.
- Тогда полетели! - и она пустилась бежать, так же легко и профессионально, как шла по песку.
Я отстала сразу же, но решила – здесь мой мир, значит, возможности мои безграничны. То есть сейчас не только догоню ее, но и перегоню… И после этого уже не бежала – летела, едва касаясь песка ступнями, чтобы оттолкнуться и лететь дальше...
Вместе с этим бегом я ощутила восторг и радость жизни, чистые, искренние и абсолютные, как в детстве или во время Творения. Такие же сладкие, как после доставки любого письма. Такие же новые, как неожиданная нужность моих стихов кому-то. Я делила все это с Син - и бег-полет, и день, и путь, который закончился почему-то у порога Теплого Дома, хотя бежали мы от него, а не к нему. Словно Дом обогнал нас, чтобы встретить тут.
- Здорово, - сказала Син, и я согласилась, не зная другого, более подходящего слова. Ни я, ни она не запыхались. - Приходи в гости, как сможешь, лучше завтра. Хотя твое завтра может наступить раньше или позже, чем мое… В общем, просто приходи.
Конечно, я пообещала прийти. Кажется, теперь я знала, зачем нужны друзья.
6.
Мое «завтра» наступило дня через четыре. Миры словно сговорились не отпускать своего Творца в гости… Вержа?та, жители которой, рождаясь, получали в наследство окно в один из моих миров и при удаче могли общаться через него с кем-то или обмениваться вещами: пока не сообразила сделать «окно» маленьким, имела кучу проблем с этим обменом… А?ленис, где у каждого – свой личный бог. Рито?ре, морской мир с очень уж задиристыми обитателями, обожающими воевать или соревноваться… Но, удивительно - паузы в работе возникали как раз тогда, когда нужны, и длились долго, позволяя отдохнуть. И у нас с Син они совпали уже дважды: на мое «Можно прийти сейчас?» она немедля ответила: «Жду тебя!».
Чуть ли не впервые за все время в Доме я подошла к зеркалу, расчесала почти не растрепавшиеся рыжие кудри, поправила воротник рубашки и застегнула пуговицу у самого горла. Может, придумать себе симпатичное платье? А, ладно, кому интересны наряды?
Син встретила меня, сидя за красивым низеньким столиком вместе с человеком лет тридцати на вид, смуглым и черноволосым, одетым в подобие длиннополого серого кафтана.
- Здравствуй, - первым сказал он, - я Ала?фе.
У него оказался совсем не подходящий к изысканно-красивому лицу голос, высокий и с какой-то истерической ноткой, правда, и он не лишал этого человека обаяния. Впервые видела такое. И я, наконец, поняла, кто был со-творцом Орнады – ощущение Алафе оказалось знакомо по миру Син.
- Здравствуй. Меня зовут Рианна?т, или Рианн. Можно так же Аннат или Ан... Любое сокращение подойдет.
Он смотрел доброжелательно, но не просто, не легко, под этим взглядом я смутилась и начала болтать чушь.
- Алафе живет здесь же, в Замке Чести, - пришла на помощь Син, начиная новую беседу. - Правда, его сложно застать. Садись, не торчи на ногах.
Я заняла одну из кожаных креслоподушек, стоявших вокруг стола. Так вот кого Син имела в виду, говоря о пейзаже «он не только для меня» Но сразу возник другой вопрос:
- Почему именно горы? - я кивнула на заоконное. - И отчего не заменить их на другое, если одному из двоих надоело?
- Еще не настолько надоело, чтобы менять, - ответил Алафе. - А можно и мне спросить?
- Можно, - кивнула я, но напряглась, почему-то ожидая подвоха.
- Сколько миров ты уничтожила?
Считать ли это подвохом? Наверное, нет. Человеку интересно, а почему - этого знать не нужно.
- Один.
- Всего лишь? Правда? - Алафе явно удивился, и от этого часть обаяния слетела с него, как вуаль с лица «таинственной незнакомки».
- Правда и истина, - я склонила голову, как на церемонии в каком-нибудь настоящем замке. Вдруг так лучше? Или друг Син воспримет, как шутку, и перестанет быть таким серьезным и строгим.
- Верю тебе, - он вздохнул и, кажется, расслабился. - А мы перестали считать после первого десятка.
Мы - наверное, Син и Алафе. Совместное Творение? И мне расскажут про него?
Я решила не тратить время даром и сразу спросила:
- Как вы работаете вместе?
Алафе встал, кажется, ему было неудобно на мягкой, но скромных размеров креслоподушке. Серая хламида оказалась не такой уж и длинной – чуть ниже колена, просто свисала до пола, когда Творец сидел. И он уже не казался таким безгранично обаятельным.
- Каждый занимается тем, что у него получается качественнее. Я определяю число, форму и расположение материков, нужное миру количество воды, размер и спектр главного светила, а так же как повлияют на мир дополнительные источники света и все факторы, которые потом уже не получится изменить без сложностей и жертв. Син занимается расами - некоторые легко уживаются вместе, а другим лучше не встречаться, и даже не знать о существовании друг друга. Природными ресурсами тоже ведает она, распределяя их по материкам и океанам. Законы для будущих людей создаем вместе, но форму подачи, то, как именно получат их наши творения, выбирает Син, у нее это выходит лучше.
- Поняла! – быстро сказала я, уловив паузу в его объяснении. - Вы просто разделили обязанности.
Тонкие брови Алафе чуть приподнялись:
- Вообще-то это ничего не упрощает.
- Тогда зачем Творить вместе?
- А для чего ты хочешь это делать? - спросила Син насмешливо.
- Для интереса или для опыта, - предположила я. - Еще никогда так не делала, это новое. Ну и предполагала, что два Творца смогут дополнить друг друга.
- Именно так, - усмехнулась девушка-Творец. - Ну и где у тебя сказано насчет «просто»?
- Нигде, - весельем от нее так и брызгало, и я не могла не заразиться, особенно после полной серьезности речи Алафе. - Есть вещи, которые одному Творцу в голову не придут, а другой их во сне видит и обдумывает каждый день, и можно обменяться идеями и воплотить их вдвоем. Попробовать вместе такое, на что один никогда бы не решился.
- С новым мы связываемся не часто, - признался Алафе, останавливая мою горячую речь. - Старое и проверенное надежнее и стоит меньше крови нашим будущим мирам, да и нам тоже. Но мне давно хотелось попробовать одну вещь, - он посмотрел на Син.
Девушка пожала плечами.
- Тебя не переубедишь. Но идея же глупая!
- А в чем идея? - тут же загорелась я.
- Другой способ Творения, - пояснил Алафе. - Не строить мир у себя на глазах, деталь за деталью, а создать как бы семечко, в котором уже будет все нужное, и дать миру развиваться, расти... Память у меня прекрасная, важное вряд ли забуду. И потом пока мир растет – он мягок и податлив и можно изменить его, одно добавить, другое убрать.
- Ладно, давай попробуем, - согласилась немного нехотя Син, - покажем Рианнат, как мы работаем вместе.
Алафе несколько картинно щелкнул пальцами – я сама любила это делать не так давно – и нас окутал молочный туман «рабочей среды».
- Начали! – строго и даже сурово сказала оставшаяся сидеть Син.
И они начали, обманув мои ожидания, что два Творца, взявшиеся за новое, сначала обсудят свои действия. Дымка «плана» начала тихонько шевелиться, словно огромный, хорошо выспавшийся зверь, который просыпается поочередно каждой частью своего тела, обретала форму, теряла ее и обретала другую... Это было как чудо, как игра: Алафе создавал модель и перебрасывал созданное Син, девушка добавляла свое и бросала обратно ему, он ловил и вносил новые изменения, и так без конца, с невыразимой легкостью, с ощущением слаженной четкой работы, потрясающей естественностью и гармонией. Лишь иногда создатели останавливались на миг и, наверное, обменивались мысленными репликами, которых я не слышала, кивали или качали головами и делали какой-то жест. Образы, кусочки мира и заготовки для них перелетали по воздуху от одного к другому, а порой останавливались рядом со мной, словно авторы предлагали оценить работу. Но для этого давалось слишком мало времени, прежде чем показанная часть возвращалась к ее Творцу. Образокусочки упаковывались в плотные шарики, а те вкладывались друг в друга.
Почему-то именно в эти моменты Творения Алафе сделался по-настоящему красивым – словно высокий лоб стал еще выше, черные волосы - черней, а гладкая смуглая кожа обретала какое-то подобие внутреннего сияния. Син немного терялась на его фоне, но наблюдать за ее работой наполняло душу радостью и предвкушением. Словно вот-вот получу желанный подарок.
Когда они закончили, в воздухе висел туманно-золотистый шар с отростками, тянущимися к создателям – познакомиться, а может - обнять.
- Вообще-то ничего так, - заметила Син, и шар исчез, наверное, отправленный в пространство для миров. – Какого цвета сделаем Очи Богов?
- Белые надоели, алые не нравятся, а вот зеленых еще ни разу не бывало… - Алафе посмотрел на меня. - Видела в ночном небе Орнады две яркие звезды?
Я кивнула:
- Немерцающие, с алым отливом, заметные даже днем.
- Син вешает такие в каждом мире, где мы с ней в небожителях… Вроде личной подписи.
Дымка исчезла.
- Не обиделась, что тебя не позвали в Творение? – спросила девушка, поднимаясь и переходя на диван, коричневый в аляповатых ярких цветочках.
- Не-а. Я бы только все испортила, уж очень у вас все… слаженно.
Она улыбнулась, довольная, и прилегла, положив ладони под голову.
- Спать хочется…
Алафе подошел к окну и встал, явно любуясь горами.
- Хочешь прогуляться и осмотреться тут? – спросил он меня.
- Хочу.
- Тогда пойдем.
- Жених и невеста, - с дивана фыркнула Син.
Алафе оглянулся с улыбкой.
- Ну, ты же знаешь, Творец способен любить только свои Творения и больше ничего.
- Да идите уже, - девушка повернулась на другой бок, демонстрируя свое отношение, и мы удалились.
В Замке Чести оказалось чудовищное количество запутанных коридоров, освещенных идущим ниоткуда светом. Минут через десять блужданий я взмолилась:
- Выведи меня, наконец, на солнце и воздух! Еще немного, и забуду, как они выглядят!
Он засмеялся и через несколько минут мы оба стояли на пороге Замка и наслаждались теми самими свежим воздухом и солнцем.
Неяркое, словно бы утреннее светило озаряло горы, которые я толком не успела рассмотреть в окне. Небольшое озерцо и зелень, море зелени всюду. И небо – до самого горизонта, который привычно скрывался в тумане и расплывался.
Алафе шагнул с порога на выложенную камнями дорожку. Я присоединилась к нему, наслаждаясь красотой.
- Зачем вам такой огромный дом?
- В жизни до всего этого, - Творец неопределенно махнул рукой, - Син жила в большой тесноте. Кем ты была в своем мире?
- Курьером, доставщиком срочных писем с особым даром.
- А я служил при Сером Судье. Это человек, который видит и слышит правду, его невозможно обмануть. Решение Судья принимает не только на основе своей уверенности, но и с помощью такого человека как я, собирающего доказательства вины, приводящего доводы, почему можно простить преступившего закон… или почему нельзя. И однажды я убил человека. Не спрашивай, как и почему. Просто поверь.
Я верила и не собиралась спрашивать. Алафе молчал, пока не заметил на тропинке какое-то маленькое существо.
- Смотри, нирт, - он замер и вдруг оглушительно громко хлопнул в ладоши. Существо рассыпалось на несколько десятков таких же, но совсем крошечных, удравших в кусты с возмущенным писком. – Смешной. В траве снова соберется воедино и станет целым и невредимым.
Мы прошли еще немного, никого не встретив, и с каждым шагом мне все больше казалось - Алафе ждет, но он так и не сказал, чего, а спросил:
- Вернемся? Син, наверное, уже отдохнула.
Путь назад почему-то показался короче, но в замке уже был гость. На подходе к зале, где оставили Син, мы услышали, как девушка гневно и яростно говорит кому-то:
- Убирайся, вместе с подарком! Я думала, ты наконец-то понял!
Алафе ускорил шаг и вошел в залу первым, я следом, чтобы увидеть разъяренную Син, не заметившую нашего появления, и мужчину, стоявшего у стены.
- Хорошо, - ответил гость, - больше не стану тебя беспокоить.
И исчез, не дав рассмотреть себя как следует.
Только тогда Син обратила внимание на нас, вернее, на Алафе.
- Представляешь он – он! – пришел с подарком!
Она подняла с пола какой-то листок и показала: на листке очень красивое существо – вроде оранжевой ящерицы с крыльями, но с более круглым телом и зубчатым гребнем на спине. Под рисунком было написано имя или название существа, но я не успела прочитать – девушка скомкала бумагу и бросила на пол.
Черноволосый Творец посмотрел на меня.
- Пора идти, - сориентировалась я, - до свидания.
Она согласилась с какой-то детской радостью, словно ребенок, отпущенный на долгожданную прогулку. Выйдя за порог, девушка остановилась, прищурившись, осмотрела пустыню.
- Ух ты... Прямо как живое все, дышит и движется. Мои горы на месте стоят, к сожалению.
- Но ведь это горы, они и должны стоять.
- Должны, но надоедают быстро. Неизменность хороша, на ней взгляд отдыхает. И я не так уж часто смотрю за окно и тем более выхожу наружу. Но за все время ни разу не удалось увидеть никаких перемен. Неизменность не отзывается на чувства. Плохо тебе или хорошо – картина за окном одна и та же.
- Можно изменить пейзаж, - подсказала я.
- Запросто, - Син шагнула вперед, подняла ладонь, заслонив лицо от солнца и, выбрав какую-то цель, двинулась к ней. - Но он не только мой. А сколько лет ты уже Творец?
Пришлось задуматься о том, какой срок назвать – исчисленный по ощущениям, в которых я не уверена, или время существования мира Аннат, - и отвлечься от удивившего «но он не только мой».
- Около тридцати лет. А первому творению несколько миллиардов.
- Сначала я тоже удивлялась, - улыбнулась Син, - тому, что мы словно живем медленно. Или наши миры живут быстро. Два времени.
Она шагала очень легко и упруго и, в отличие от меня, почти не оставляла следов. Плотное тело подруги словно было невесомым, а сухое и тонкое мое весило, как скала.
- Два времени - это у специальных курьеров, - ответила я, стараясь догнать ее, и все равно отставая.
- Специальных?
Рассказ возник как-то сам собой и вылился в откровение о том, как я стала Творцом. Впервые рассказывала это кому-то. Над моей прекрасной пустыней стояло клонившееся к закату солнце, пески, алые и золотые, мягко переливчато сияли. Камни, даже белые, почему-то совсем не отражали этот свет и не теряли своего цвета. Мы дошли до одного, второго, третьего... Их было без счета, но нам почему-то не хотелось останавливаться, потому обе шли вперед и вперед, к медленно выступающему из дымки горизонту.
Рассказ мой тоже словно жил в ином времени и растянулся надолго, точно я произносила по слову каждые десять шагов, не больше.
- Я профессиональный борец, - сказала Син, выслушав. - Арена, соревнования, победы и поражения... И того, и другого хватало. Но в один из дней пришлось превысить свои возможности именно ради поражения. Прямо с Арены попала в Дом, вернее, в Замок Чести – так в моем мире называли чудесное место, где принимают лишь тех, кто не предал принципов.
Никогда не слышала, чтобы девушка говорила о чести так. Но ведь у меня была своя честь, та, которая заставляла тревожиться о недоставленном письме, просто о ней не требовалось говорить.
- Наперегонки? – спросила Син. - Или бросаем камни на расстояние?
- Лень бросать, - призналась я.
- Тогда полетели! - и она пустилась бежать, так же легко и профессионально, как шла по песку.
Я отстала сразу же, но решила – здесь мой мир, значит, возможности мои безграничны. То есть сейчас не только догоню ее, но и перегоню… И после этого уже не бежала – летела, едва касаясь песка ступнями, чтобы оттолкнуться и лететь дальше...
Вместе с этим бегом я ощутила восторг и радость жизни, чистые, искренние и абсолютные, как в детстве или во время Творения. Такие же сладкие, как после доставки любого письма. Такие же новые, как неожиданная нужность моих стихов кому-то. Я делила все это с Син - и бег-полет, и день, и путь, который закончился почему-то у порога Теплого Дома, хотя бежали мы от него, а не к нему. Словно Дом обогнал нас, чтобы встретить тут.
- Здорово, - сказала Син, и я согласилась, не зная другого, более подходящего слова. Ни я, ни она не запыхались. - Приходи в гости, как сможешь, лучше завтра. Хотя твое завтра может наступить раньше или позже, чем мое… В общем, просто приходи.
Конечно, я пообещала прийти. Кажется, теперь я знала, зачем нужны друзья.
6.
Мое «завтра» наступило дня через четыре. Миры словно сговорились не отпускать своего Творца в гости… Вержа?та, жители которой, рождаясь, получали в наследство окно в один из моих миров и при удаче могли общаться через него с кем-то или обмениваться вещами: пока не сообразила сделать «окно» маленьким, имела кучу проблем с этим обменом… А?ленис, где у каждого – свой личный бог. Рито?ре, морской мир с очень уж задиристыми обитателями, обожающими воевать или соревноваться… Но, удивительно - паузы в работе возникали как раз тогда, когда нужны, и длились долго, позволяя отдохнуть. И у нас с Син они совпали уже дважды: на мое «Можно прийти сейчас?» она немедля ответила: «Жду тебя!».
Чуть ли не впервые за все время в Доме я подошла к зеркалу, расчесала почти не растрепавшиеся рыжие кудри, поправила воротник рубашки и застегнула пуговицу у самого горла. Может, придумать себе симпатичное платье? А, ладно, кому интересны наряды?
Син встретила меня, сидя за красивым низеньким столиком вместе с человеком лет тридцати на вид, смуглым и черноволосым, одетым в подобие длиннополого серого кафтана.
- Здравствуй, - первым сказал он, - я Ала?фе.
У него оказался совсем не подходящий к изысканно-красивому лицу голос, высокий и с какой-то истерической ноткой, правда, и он не лишал этого человека обаяния. Впервые видела такое. И я, наконец, поняла, кто был со-творцом Орнады – ощущение Алафе оказалось знакомо по миру Син.
- Здравствуй. Меня зовут Рианна?т, или Рианн. Можно так же Аннат или Ан... Любое сокращение подойдет.
Он смотрел доброжелательно, но не просто, не легко, под этим взглядом я смутилась и начала болтать чушь.
- Алафе живет здесь же, в Замке Чести, - пришла на помощь Син, начиная новую беседу. - Правда, его сложно застать. Садись, не торчи на ногах.
Я заняла одну из кожаных креслоподушек, стоявших вокруг стола. Так вот кого Син имела в виду, говоря о пейзаже «он не только для меня» Но сразу возник другой вопрос:
- Почему именно горы? - я кивнула на заоконное. - И отчего не заменить их на другое, если одному из двоих надоело?
- Еще не настолько надоело, чтобы менять, - ответил Алафе. - А можно и мне спросить?
- Можно, - кивнула я, но напряглась, почему-то ожидая подвоха.
- Сколько миров ты уничтожила?
Считать ли это подвохом? Наверное, нет. Человеку интересно, а почему - этого знать не нужно.
- Один.
- Всего лишь? Правда? - Алафе явно удивился, и от этого часть обаяния слетела с него, как вуаль с лица «таинственной незнакомки».
- Правда и истина, - я склонила голову, как на церемонии в каком-нибудь настоящем замке. Вдруг так лучше? Или друг Син воспримет, как шутку, и перестанет быть таким серьезным и строгим.
- Верю тебе, - он вздохнул и, кажется, расслабился. - А мы перестали считать после первого десятка.
Мы - наверное, Син и Алафе. Совместное Творение? И мне расскажут про него?
Я решила не тратить время даром и сразу спросила:
- Как вы работаете вместе?
Алафе встал, кажется, ему было неудобно на мягкой, но скромных размеров креслоподушке. Серая хламида оказалась не такой уж и длинной – чуть ниже колена, просто свисала до пола, когда Творец сидел. И он уже не казался таким безгранично обаятельным.
- Каждый занимается тем, что у него получается качественнее. Я определяю число, форму и расположение материков, нужное миру количество воды, размер и спектр главного светила, а так же как повлияют на мир дополнительные источники света и все факторы, которые потом уже не получится изменить без сложностей и жертв. Син занимается расами - некоторые легко уживаются вместе, а другим лучше не встречаться, и даже не знать о существовании друг друга. Природными ресурсами тоже ведает она, распределяя их по материкам и океанам. Законы для будущих людей создаем вместе, но форму подачи, то, как именно получат их наши творения, выбирает Син, у нее это выходит лучше.
- Поняла! – быстро сказала я, уловив паузу в его объяснении. - Вы просто разделили обязанности.
Тонкие брови Алафе чуть приподнялись:
- Вообще-то это ничего не упрощает.
- Тогда зачем Творить вместе?
- А для чего ты хочешь это делать? - спросила Син насмешливо.
- Для интереса или для опыта, - предположила я. - Еще никогда так не делала, это новое. Ну и предполагала, что два Творца смогут дополнить друг друга.
- Именно так, - усмехнулась девушка-Творец. - Ну и где у тебя сказано насчет «просто»?
- Нигде, - весельем от нее так и брызгало, и я не могла не заразиться, особенно после полной серьезности речи Алафе. - Есть вещи, которые одному Творцу в голову не придут, а другой их во сне видит и обдумывает каждый день, и можно обменяться идеями и воплотить их вдвоем. Попробовать вместе такое, на что один никогда бы не решился.
- С новым мы связываемся не часто, - признался Алафе, останавливая мою горячую речь. - Старое и проверенное надежнее и стоит меньше крови нашим будущим мирам, да и нам тоже. Но мне давно хотелось попробовать одну вещь, - он посмотрел на Син.
Девушка пожала плечами.
- Тебя не переубедишь. Но идея же глупая!
- А в чем идея? - тут же загорелась я.
- Другой способ Творения, - пояснил Алафе. - Не строить мир у себя на глазах, деталь за деталью, а создать как бы семечко, в котором уже будет все нужное, и дать миру развиваться, расти... Память у меня прекрасная, важное вряд ли забуду. И потом пока мир растет – он мягок и податлив и можно изменить его, одно добавить, другое убрать.
- Ладно, давай попробуем, - согласилась немного нехотя Син, - покажем Рианнат, как мы работаем вместе.
Алафе несколько картинно щелкнул пальцами – я сама любила это делать не так давно – и нас окутал молочный туман «рабочей среды».
- Начали! – строго и даже сурово сказала оставшаяся сидеть Син.
И они начали, обманув мои ожидания, что два Творца, взявшиеся за новое, сначала обсудят свои действия. Дымка «плана» начала тихонько шевелиться, словно огромный, хорошо выспавшийся зверь, который просыпается поочередно каждой частью своего тела, обретала форму, теряла ее и обретала другую... Это было как чудо, как игра: Алафе создавал модель и перебрасывал созданное Син, девушка добавляла свое и бросала обратно ему, он ловил и вносил новые изменения, и так без конца, с невыразимой легкостью, с ощущением слаженной четкой работы, потрясающей естественностью и гармонией. Лишь иногда создатели останавливались на миг и, наверное, обменивались мысленными репликами, которых я не слышала, кивали или качали головами и делали какой-то жест. Образы, кусочки мира и заготовки для них перелетали по воздуху от одного к другому, а порой останавливались рядом со мной, словно авторы предлагали оценить работу. Но для этого давалось слишком мало времени, прежде чем показанная часть возвращалась к ее Творцу. Образокусочки упаковывались в плотные шарики, а те вкладывались друг в друга.
Почему-то именно в эти моменты Творения Алафе сделался по-настоящему красивым – словно высокий лоб стал еще выше, черные волосы - черней, а гладкая смуглая кожа обретала какое-то подобие внутреннего сияния. Син немного терялась на его фоне, но наблюдать за ее работой наполняло душу радостью и предвкушением. Словно вот-вот получу желанный подарок.
Когда они закончили, в воздухе висел туманно-золотистый шар с отростками, тянущимися к создателям – познакомиться, а может - обнять.
- Вообще-то ничего так, - заметила Син, и шар исчез, наверное, отправленный в пространство для миров. – Какого цвета сделаем Очи Богов?
- Белые надоели, алые не нравятся, а вот зеленых еще ни разу не бывало… - Алафе посмотрел на меня. - Видела в ночном небе Орнады две яркие звезды?
Я кивнула:
- Немерцающие, с алым отливом, заметные даже днем.
- Син вешает такие в каждом мире, где мы с ней в небожителях… Вроде личной подписи.
Дымка исчезла.
- Не обиделась, что тебя не позвали в Творение? – спросила девушка, поднимаясь и переходя на диван, коричневый в аляповатых ярких цветочках.
- Не-а. Я бы только все испортила, уж очень у вас все… слаженно.
Она улыбнулась, довольная, и прилегла, положив ладони под голову.
- Спать хочется…
Алафе подошел к окну и встал, явно любуясь горами.
- Хочешь прогуляться и осмотреться тут? – спросил он меня.
- Хочу.
- Тогда пойдем.
- Жених и невеста, - с дивана фыркнула Син.
Алафе оглянулся с улыбкой.
- Ну, ты же знаешь, Творец способен любить только свои Творения и больше ничего.
- Да идите уже, - девушка повернулась на другой бок, демонстрируя свое отношение, и мы удалились.
В Замке Чести оказалось чудовищное количество запутанных коридоров, освещенных идущим ниоткуда светом. Минут через десять блужданий я взмолилась:
- Выведи меня, наконец, на солнце и воздух! Еще немного, и забуду, как они выглядят!
Он засмеялся и через несколько минут мы оба стояли на пороге Замка и наслаждались теми самими свежим воздухом и солнцем.
Неяркое, словно бы утреннее светило озаряло горы, которые я толком не успела рассмотреть в окне. Небольшое озерцо и зелень, море зелени всюду. И небо – до самого горизонта, который привычно скрывался в тумане и расплывался.
Алафе шагнул с порога на выложенную камнями дорожку. Я присоединилась к нему, наслаждаясь красотой.
- Зачем вам такой огромный дом?
- В жизни до всего этого, - Творец неопределенно махнул рукой, - Син жила в большой тесноте. Кем ты была в своем мире?
- Курьером, доставщиком срочных писем с особым даром.
- А я служил при Сером Судье. Это человек, который видит и слышит правду, его невозможно обмануть. Решение Судья принимает не только на основе своей уверенности, но и с помощью такого человека как я, собирающего доказательства вины, приводящего доводы, почему можно простить преступившего закон… или почему нельзя. И однажды я убил человека. Не спрашивай, как и почему. Просто поверь.
Я верила и не собиралась спрашивать. Алафе молчал, пока не заметил на тропинке какое-то маленькое существо.
- Смотри, нирт, - он замер и вдруг оглушительно громко хлопнул в ладоши. Существо рассыпалось на несколько десятков таких же, но совсем крошечных, удравших в кусты с возмущенным писком. – Смешной. В траве снова соберется воедино и станет целым и невредимым.
Мы прошли еще немного, никого не встретив, и с каждым шагом мне все больше казалось - Алафе ждет, но он так и не сказал, чего, а спросил:
- Вернемся? Син, наверное, уже отдохнула.
Путь назад почему-то показался короче, но в замке уже был гость. На подходе к зале, где оставили Син, мы услышали, как девушка гневно и яростно говорит кому-то:
- Убирайся, вместе с подарком! Я думала, ты наконец-то понял!
Алафе ускорил шаг и вошел в залу первым, я следом, чтобы увидеть разъяренную Син, не заметившую нашего появления, и мужчину, стоявшего у стены.
- Хорошо, - ответил гость, - больше не стану тебя беспокоить.
И исчез, не дав рассмотреть себя как следует.
Только тогда Син обратила внимание на нас, вернее, на Алафе.
- Представляешь он – он! – пришел с подарком!
Она подняла с пола какой-то листок и показала: на листке очень красивое существо – вроде оранжевой ящерицы с крыльями, но с более круглым телом и зубчатым гребнем на спине. Под рисунком было написано имя или название существа, но я не успела прочитать – девушка скомкала бумагу и бросила на пол.
Черноволосый Творец посмотрел на меня.
- Пора идти, - сориентировалась я, - до свидания.
