Дриан Ву словно расслабился, напряжение ушло из тела, на щеке проступил багровый рубец шрама. Сильхе не успела испугаться, что сделала что-то не так, когда он открыл глаза. С минуту просто смотрел, наконец, прозвучал тот сам голос, который она слышала во время ритуала со столом и водой:с
- А. Вы здесь.
- Господин Дриан… почему вы не пришли к нам на помощь? - спросил Кано.
Так ребенок в последней надежде спрашивает взрослого, почему тот не защитил его укуса пчелы, ведь это было больно. Только ответ был очевиден.
- Потому что не мог, - так же спокойно сказал опекун, потер щеку, и, кажется, не удивился шраму. - И потому что у вас не было во мне настоящей нужды.
В этом было что-то такое, что заставило Кано отшатнуться.
- Значит, вы и правда стали богом…
- Я стал рабом! Но теперь уже нет, - он встал на ноги, не очень уверенно, словно забыл, как это делать. – Там, у костра, я отдал… Но, кажется, не все. Даже не смог сам выйти, прекратить. Так что спасибо вам. И мое почтение новым богам.
Он неловко поклонился, кажется, вполне серьезно. Сильхе пропустила это мимо разума. Будь она богом, Друст уже был бы рядом с ней.
- Как? - спросила она. – Я знаю про големов, но этого же мало. И почему вы?
- Потому что место было свободно, - как-то не очень охотно, наверное, вспоминать было неприятно, сказал Дриан Ву. – Место для бога – это щель меж двух кусов мироздания, созданного, как мозаика… Будь оно монолитным, любое изменение взломало бы мир. Но иногда щели становятся слишком большими, и чтобы их запечатать, нужен бог.
Сильхе вспомнила легенду о появлении Четвертой. Трое пришли и создали мир, но со временем ткань мира стала ненадежной и порвалась, а залатать ее смогла родившаяся в этой прорехе Четвертая – закрыла собой.
- У меня не спросили. Недобровольная жертва… - опекун снова потер щеку, поморщился словно все еще испытывал боль. – Начал с големами и «некто-пророчествами», которые всегда исполнялись, сразу сделался известным. Но защитит себя не смог.
- Что с вами случилось? – спросил Кано с сочувствием.
- Люди. Почти сразу нашлись те… кому больше надо.
Сильхе почти увидела это – как «пророка» схватили на улице и запихали в карету, как подсовывали бумагу, чтобы писал одно за другим «некто-пророчества» на пользу похитителям – и попытку побега, и лезвие ножа, скользнувшее по щеке – «За каждый побег по отметине, так что сначала подумай…». Она не хотела знать, как он выбрался.
- Это и было начало, - сказал Кано, словно глядя куда-то в себя, наверное, видение досталось и ему. – Вам пришлось ответить на нужды похитителей…
- Пришлось, - согласился Дриан Ву. - Никаких големов и предсказаний – просто берешь и делаешь. И за это я получил силу, которая помогла вырваться, выжить. До следующего раза. А в следующий меня чуть не убили.
- Вы хотели остановиться…
- Остановиться? – он словно удивился. – Бросить и не дышать? Заткнуть уши и не слышать? Закрыть глаза и не смотреть? Хотя видел я почему-то чаще всего внутренности храмов, - опекун глянул на Сильхе. – Тебя так видел. Хотел дотянуться и потребовать, чтоб не мешала миссии.
Девушка-бард вспомнила неприязненный взгляд статуи Пятого бога в храме Хартема. Так вот кто это был.
- Но вы не смогли выбрать, - сказала она. – Между жизнью человека… и продолжали писать «пророчества»… и работой бога.
- Сама и сказала, между жизнью и работой. - Взгляд стал таким же злым, как тогда, в храме, рака легла на грудь, вцепилась, словно у него болело сердце. –Чужие нужды рвут мне душу, даже теперь. А быть человеком… исцеляет. Как бог я просто нянька с ковшиком молока, которая обязана всех напоить, а на себя ни молока, ни времени уже не остается.
- Но как человек вы всегда в опасности, - заметил Кано. – Поэтому и создали… других себя, чтобы мучили и убивали их, а не вас?
- И потому что было одиноко, - добавила Сильхе.
Дриан Ву все еще смотрел с ненавистью, но теперь она переходила во что-то другое. Кажется, в удовлетворение.
- Из вас выйдут хорошие боги. Но есть вещь, которую вам надо знать, - он усмехнулся. – Убивать вы не сможете. Никого, никогда, ни при какой угрозе. Не знаю, почему.
- Потому что убивают только люди, - произнес голос мага. Армал стоял в коридоре, ведущем в пещерный тупик.
У Сильхе пришло новое знание – дверь открылась, как только Дриан Ву проснулся. Ну что же, придется иметь дело еще и с этим.
- Почему? – спросил опекун удивленно. – И кто вы?
- Тот, кто поможет решить проблему. Сила бога… или талант бога не могут принадлежать убийце. Думаю, убийство просто портит… материал, из которого можно вылепить бога.
- Но ты убил Орансию! – напомнила Сильхе. – И при этом надеешься стать богом!
- В магии ты разбираешься так же плохо, как в людях, - усмехнулся Армал. – Всего лишь «каменный сон». Ее можно оживить.
Девушка-бард уже знала это и сама. Знание теперь вливалось в нее откуда-то почти непрерывно, наполняя, переполняя, заставляя вырасти, чтобы принять новую порцию знания. Это пугало. Что если она вырастет слишком сильно… и уже не захочет вернуться к прежнему, человеческому? Кано выглядел оглушенным… и слегка равнодушным. Ее это тоже коснулось. Понимая теперь, для чего был дан ей запрет на убийство, она отнеслась в разгадке спокойно. Мотылёк планировал сделать ее богиней? Ладно. Струна подарена чтобы девушка могла потренироваться использовать силу бога? Ладно.
Не «ладно» было только то, что обсуждали сейчас Армал и Дриан Ву, и то, что Сильхе, видимо, на какое-то время выпала из реальности.
- …Не люблю крови!
- Ну, у вас же есть шам для вашего голема? Просто прикажите ему умереть.
Дриан Ву невесело усмехнулся.
- Шам рассыпается мелким песком уже через месяц после того, как голем ведет себя словно человек… Или считает себя человеком. Вера – вот настоящий шам. А изнанка веры – когда все, во что веришь, становится правдой, когда сбываются все желания…
- Да мне все равно, как, - перебил Армал. – Не хотите его, убейте девчонку. Это же она спутала вам все планы.
- Можно сказать и так, - опекун снова смотрел на Сильхе, и она вдруг начала ощущать его… наверное, нужду. И то, что может на нее ответить. – Такой хороший был план, вписать голема в эту жизнь, дать ему имя, судьбу, любимую, а потом отправить выполнять миссию. Если бы все вышло, я получил бы время примирить в себе бога и человека. Но зачем мне сейчас убивать? Сила уйдет к ним сама.
- Так быстрее… и надежнее, - ответил Армал. – Не останется ни одного шанса что вы снова сделаетесь рабом чужих нужд.
- А вам что с того? – спросил опекун подозрительно.
- Сила, разумеется. Вы убьете кого-то из этих, сила перетечет в последнего, а я заберу себе.
Опекун помолчал, потом кивнул:
- Ладно. Но с условием. Став богом, вы дадите людям тысячелетие жизни.
- Согласен, - маг достал откуда-то «Три желания»... и еще одну бутыль с Древней водой.
Так вот почему в первой было так мало – он перелил. Армал сбросил ножны, полил клинок водой и что-то произнес. Лезвие стало матово-серым. И таким он протянул его опекуну:
– Этим сумеете убить.
Сильхе поняла – снова нужна жертва, и ею станут она или Кано. И ничего нельзя сделать.
Это обрушилось на нее как лавина: противоречие: могущество бога и полная беспомощность, обрушилось и раскололо равнодушие, в которое она сама уже погрузилась с головой. Из щели, из разлома выглянул бард, поднялся в полный рост, заслонил все остальное.
- Жертвы, убийства, смерть, - сказала Сильхе голосом, звенящим как песня, рождающим эхо, будящим в ней злость, а в мире – чистое упрямство свободной воли. – Как вам не надоест?
- А что, есть другой путь? – слегка иронично спросил маг.
- Есть, - она смотрела не на Армала - на Дриана Ву. – Ваша собственная миссия. Четыре… пять мест, которые имеют для вас какое-то значение. Куда хотелось бы вернуться – потому что там вы оставили что-то или недоделали, или просто вам это приятно.
- Зачем это нужно?..
- Есть такие места? – не позволила начать спор Сильхе. – Ваши точки опоры. Там вы сможете наконец выбрать, быть богом или человеком. Потому что иначе ничего не выйдет. Надо заканчивать все истории.
- Бард… - презрительно бросил Армал.
Сильхе поняла, что он мешает и будет мешать всему. Она не могла такого позволить, взяла его мелодию и поместила в кокон пустоты и молчания, в кольцо замершего времени. Тот же «каменный сон», только без превращения в статую, и лишь на время…
- Элдэ Регнин, - сказал Дриан Ву, отвечая на ее вопрос. – Я создал его… думал, станет мне другом или помощником. Но воплощенными легендами трудно управлять. Можно просить, требовать или обещать развоплотить. Они служат лишь себе.
Сильхе помнила Старого Короля, который сделал всё по-своему, хотя ему приказали задержать их в своем доме… Для чего?
- Чтобы до вас добралась погоня. Очередные големы… - опекун поморщился. Потом вдруг улыбнулся. Это была скорее тень улыбки, намёк на нее. – Нужда одной маленькой девочки - чтобы Элде Регнин существовал. У детей вообще порой странные нужды… Я влил в ее исполнение всю силу и… мне было легко и приятно это сделать. Тогда, впервые, я почувствовал себя богом, а не рабом.
В голове у Сильхе уже звенела мелодия: дом-дерево, ужин, рассказы чтобы сделать еду вкуснее... Не понадобилось даже петь. Миг и их окружили стены уютного дома Старого Короля. Он сам сидел с книгой в кресле у камина, тут же поднял голову, но увидел, кажется, только Дриана.
- А, создатель.
В обращении не было непочтительности, лишь немного иронии. Он и Дриан Ву смотрели друг на друга, и наверное, беседовали, просто остальным не было слышно. В груди у Сильхе потеплело, а потом это внезапное тепло начало утекать оттуда тонкой струйкой. Неприятное, сосущее чувство. Но так было нужно. Она посмотрела на Кано. Он отмер, смотрел, удивленно моргая, словно только что проснулся. Девушка подошла, встала рядом.
«Все хорошо».
Рыцарь положил руку на грудь, но не тем говорящим о боли жестом, как его опекун недавно.
«А это правильно? Ведь мой опекун тоже… не слишком добрый человек. Какой из него получится бог?»
«Уж точно лучший, чем из мага».
Их рывком вернуло обратно в пещеру.
Но не в ту. Теперь они все стояли у обломка Серого моста, под которым когда-то текла река Древней Крови мира… а сейчас просто вода. Сильхе поймала отголосок знания – тут Этьерри попытался убить наяду Руамениль, и она превратилась в реку. Одну печальную красоту сменила другая.
- Мне жаль, - сказал опекун, словно извиняясь перед невидимкой. – Инорасцы попросили о пророчестве для себя, а я обманул… Дал такое, которое никогда не сбудется. Никто из них не захотел бы соединить человеческую магию и талант, даже ради особой цели.
- Но они захотели и соединили. И им помог человек, - улыбнулась Сильхе. – Ты.
Хоть что-то исполнилось в точности.
- Теперь я знаю. Но это была даже не работа бога…
- Это была твоя собственная, и ты сделал ее хорошо, - сказал Кано.
Кажется, сила начала утекать быстрее – Сильхе ощущала в груди пустоту, которая делалась больше. Ничего, настоящей пустоты там никогда не будет, а эта сила все равно никогда ей не принадлежала.
- Как и ты, - сказал опекун. – Ты тоже моя работа. И Беллия. Ваша с ней любовь. Это так…
Зашуршало, зашелестело. Пещера? Отовсюду, к ним тянулись, развеваясь, шелковые полотнища. Пространство одновременно и сократилось, и расширилось. А потом из шелковистого света выступила Беллия. Сначала подошла к Кано, протянула на ладони крысу с огромным горбом. Сильхе пригляделась… да нет, это вовсе не горб, но все, для чего еще немного рано… Кажется, она снова выпала из мира, но вернули ее теплые объятия нежных маленьких рук – рыжая обняла ее и отпустила. Жест был настолько законченным, что девушка-бард поняла – это прощание.
- Да, - согласилась Беллия. – Это последний раз, когда мы можем обняться… Только ради этого я так долго удерживала форму. Никто не может помнить вечно. Сараис… она ушла, и я заменю ее, - Беллия раскинула руки, - буду помнить за всех. Но забуду за себя. Но если… если понадобится убежище – приходи в Сагриндорэ. Твоя роза всегда будет там. Тебе просто нужна будет еще одна.
- Любимая… - произнес Кано.
Она снова обернулась к нему.
- Ничего не поделаешь, - в этом вовсе не было печали, только предвкушение. – Просто я не могу больше ждать. И она не может, - рыжая кивнула на крысу в руках у рыцаря. - Сделай это сейчас. Я хочу увидеть своими глазами и запомнить то, что увижу.
Он не спросил. Он все еще был немного богом. Поднес зверушку к лицу, словно собирался поцеловать, а потом подбросил вверх…
Некоторые вещи происходят сразу и одновременно, потому что иначе они не могут произойти. Йири взлетела на тонких сиреневых крылышках, вырвавшихся из горба. Сила, накопленная для нее самой. Но не только. Потому что случилось и второе изменение: Кано стал кентавром.
Крылатая зверушка приземлилась ему на плечо. Тайа все же не совсем бесполезны; они привязываются к тем, кто привязался к ним и помогают стать счастливыми…
- Как хорошо, - сказала Беллия.
Последняя улыбка, и откуда-то сверху на нее опустилось белое полотнище… а потом, как-то сразу, девушка стала лицом и фигурой за полотном, способной скользить по шелку воспоминания и удерживать его, всё сразу.
- Я помню… - прошелестело напоследок. – Я храню…
Миг - и Сагриндорэ исчез, оставив их в пещере. Кано выглядел растерянным… и очень человечным. Просто мальчишка, получивший подарок, ничего божественного. Бог стоял рядом с ним и задумчиво смотрел в никуда.
- Такой простой ответ, - сказал он. – Надо вкладывать не силу, а себя. И тогда все будет правильно. Одной силой никакую прореху не залатаешь.
Сильхе уже понимала, что он решил. Она ощущала на себе это решение, пока сила возвращалась к Дриану Ву. Он внезапно встрепенулся, посмотрел на Кано:
- Что? Яблоки?
Кентавр смущенно потупился.
- Ну да. Я дал клятву никогда не есть яблок…
Сильхе не сразу поняла, почему для него важны какие-то яблоки. Да не они же. Он просто хочет стать свободным и от этой тени, от части прошлого, которая помешает быть счастливым в будущем.
- Возвращаю тебе твою клятву, - их на миг окутало видение – озерный алтарь с дарами осени, ниша, родник в глубине. – Ты можешь есть яблоки, сколько хочешь.
И, кажется, это было четвертое место, точка опоры Дриана Ву. Что же станет пятым?
- Хватит.
Слово было то же, но голос другой. Скинувший оковы неподвижности Армал, светился злым серым светом, эта серость клубилась, пульсировала, словно все это время копилась в его коконе, а теперь вырвалась наружу. Он отбросил теперь уже совершенно пустую бутыль из-под Древней Крови. Серость поползла от него по полу, стенам и потолку и к ней не хотелось прикасаться, поэтому все они пятились, пока не оказались прижаты к стене. Йири возмущенно пискнула и замолчала.
- Решил оставить силу себе, бог? Тогда работай, - сказал Армал, голос был безжизненный, как пустыня. – Моя нужда выше всех. Нужда в силе. Ты чувствуешь ее, не так ли? Она жжет тебя изнутри… и будет жечь, пока не ответишь. Отдай мне силу! Всю, сколько ее ни есть! Ты не можешь отказать, ты же бог!
Дриан Ву схватился руками за грудь словно его и правда жгло, лицо исказилось от боли.
- Или я убью себя… и моя смерть будет на твоей совести.
- А. Вы здесь.
- Господин Дриан… почему вы не пришли к нам на помощь? - спросил Кано.
Так ребенок в последней надежде спрашивает взрослого, почему тот не защитил его укуса пчелы, ведь это было больно. Только ответ был очевиден.
- Потому что не мог, - так же спокойно сказал опекун, потер щеку, и, кажется, не удивился шраму. - И потому что у вас не было во мне настоящей нужды.
В этом было что-то такое, что заставило Кано отшатнуться.
- Значит, вы и правда стали богом…
- Я стал рабом! Но теперь уже нет, - он встал на ноги, не очень уверенно, словно забыл, как это делать. – Там, у костра, я отдал… Но, кажется, не все. Даже не смог сам выйти, прекратить. Так что спасибо вам. И мое почтение новым богам.
Он неловко поклонился, кажется, вполне серьезно. Сильхе пропустила это мимо разума. Будь она богом, Друст уже был бы рядом с ней.
- Как? - спросила она. – Я знаю про големов, но этого же мало. И почему вы?
- Потому что место было свободно, - как-то не очень охотно, наверное, вспоминать было неприятно, сказал Дриан Ву. – Место для бога – это щель меж двух кусов мироздания, созданного, как мозаика… Будь оно монолитным, любое изменение взломало бы мир. Но иногда щели становятся слишком большими, и чтобы их запечатать, нужен бог.
Сильхе вспомнила легенду о появлении Четвертой. Трое пришли и создали мир, но со временем ткань мира стала ненадежной и порвалась, а залатать ее смогла родившаяся в этой прорехе Четвертая – закрыла собой.
- У меня не спросили. Недобровольная жертва… - опекун снова потер щеку, поморщился словно все еще испытывал боль. – Начал с големами и «некто-пророчествами», которые всегда исполнялись, сразу сделался известным. Но защитит себя не смог.
- Что с вами случилось? – спросил Кано с сочувствием.
- Люди. Почти сразу нашлись те… кому больше надо.
Сильхе почти увидела это – как «пророка» схватили на улице и запихали в карету, как подсовывали бумагу, чтобы писал одно за другим «некто-пророчества» на пользу похитителям – и попытку побега, и лезвие ножа, скользнувшее по щеке – «За каждый побег по отметине, так что сначала подумай…». Она не хотела знать, как он выбрался.
- Это и было начало, - сказал Кано, словно глядя куда-то в себя, наверное, видение досталось и ему. – Вам пришлось ответить на нужды похитителей…
- Пришлось, - согласился Дриан Ву. - Никаких големов и предсказаний – просто берешь и делаешь. И за это я получил силу, которая помогла вырваться, выжить. До следующего раза. А в следующий меня чуть не убили.
- Вы хотели остановиться…
- Остановиться? – он словно удивился. – Бросить и не дышать? Заткнуть уши и не слышать? Закрыть глаза и не смотреть? Хотя видел я почему-то чаще всего внутренности храмов, - опекун глянул на Сильхе. – Тебя так видел. Хотел дотянуться и потребовать, чтоб не мешала миссии.
Девушка-бард вспомнила неприязненный взгляд статуи Пятого бога в храме Хартема. Так вот кто это был.
- Но вы не смогли выбрать, - сказала она. – Между жизнью человека… и продолжали писать «пророчества»… и работой бога.
- Сама и сказала, между жизнью и работой. - Взгляд стал таким же злым, как тогда, в храме, рака легла на грудь, вцепилась, словно у него болело сердце. –Чужие нужды рвут мне душу, даже теперь. А быть человеком… исцеляет. Как бог я просто нянька с ковшиком молока, которая обязана всех напоить, а на себя ни молока, ни времени уже не остается.
- Но как человек вы всегда в опасности, - заметил Кано. – Поэтому и создали… других себя, чтобы мучили и убивали их, а не вас?
- И потому что было одиноко, - добавила Сильхе.
Дриан Ву все еще смотрел с ненавистью, но теперь она переходила во что-то другое. Кажется, в удовлетворение.
- Из вас выйдут хорошие боги. Но есть вещь, которую вам надо знать, - он усмехнулся. – Убивать вы не сможете. Никого, никогда, ни при какой угрозе. Не знаю, почему.
- Потому что убивают только люди, - произнес голос мага. Армал стоял в коридоре, ведущем в пещерный тупик.
У Сильхе пришло новое знание – дверь открылась, как только Дриан Ву проснулся. Ну что же, придется иметь дело еще и с этим.
- Почему? – спросил опекун удивленно. – И кто вы?
- Тот, кто поможет решить проблему. Сила бога… или талант бога не могут принадлежать убийце. Думаю, убийство просто портит… материал, из которого можно вылепить бога.
- Но ты убил Орансию! – напомнила Сильхе. – И при этом надеешься стать богом!
- В магии ты разбираешься так же плохо, как в людях, - усмехнулся Армал. – Всего лишь «каменный сон». Ее можно оживить.
Девушка-бард уже знала это и сама. Знание теперь вливалось в нее откуда-то почти непрерывно, наполняя, переполняя, заставляя вырасти, чтобы принять новую порцию знания. Это пугало. Что если она вырастет слишком сильно… и уже не захочет вернуться к прежнему, человеческому? Кано выглядел оглушенным… и слегка равнодушным. Ее это тоже коснулось. Понимая теперь, для чего был дан ей запрет на убийство, она отнеслась в разгадке спокойно. Мотылёк планировал сделать ее богиней? Ладно. Струна подарена чтобы девушка могла потренироваться использовать силу бога? Ладно.
Не «ладно» было только то, что обсуждали сейчас Армал и Дриан Ву, и то, что Сильхе, видимо, на какое-то время выпала из реальности.
- …Не люблю крови!
- Ну, у вас же есть шам для вашего голема? Просто прикажите ему умереть.
Дриан Ву невесело усмехнулся.
- Шам рассыпается мелким песком уже через месяц после того, как голем ведет себя словно человек… Или считает себя человеком. Вера – вот настоящий шам. А изнанка веры – когда все, во что веришь, становится правдой, когда сбываются все желания…
- Да мне все равно, как, - перебил Армал. – Не хотите его, убейте девчонку. Это же она спутала вам все планы.
- Можно сказать и так, - опекун снова смотрел на Сильхе, и она вдруг начала ощущать его… наверное, нужду. И то, что может на нее ответить. – Такой хороший был план, вписать голема в эту жизнь, дать ему имя, судьбу, любимую, а потом отправить выполнять миссию. Если бы все вышло, я получил бы время примирить в себе бога и человека. Но зачем мне сейчас убивать? Сила уйдет к ним сама.
- Так быстрее… и надежнее, - ответил Армал. – Не останется ни одного шанса что вы снова сделаетесь рабом чужих нужд.
- А вам что с того? – спросил опекун подозрительно.
- Сила, разумеется. Вы убьете кого-то из этих, сила перетечет в последнего, а я заберу себе.
Опекун помолчал, потом кивнул:
- Ладно. Но с условием. Став богом, вы дадите людям тысячелетие жизни.
- Согласен, - маг достал откуда-то «Три желания»... и еще одну бутыль с Древней водой.
Так вот почему в первой было так мало – он перелил. Армал сбросил ножны, полил клинок водой и что-то произнес. Лезвие стало матово-серым. И таким он протянул его опекуну:
– Этим сумеете убить.
Сильхе поняла – снова нужна жертва, и ею станут она или Кано. И ничего нельзя сделать.
Это обрушилось на нее как лавина: противоречие: могущество бога и полная беспомощность, обрушилось и раскололо равнодушие, в которое она сама уже погрузилась с головой. Из щели, из разлома выглянул бард, поднялся в полный рост, заслонил все остальное.
- Жертвы, убийства, смерть, - сказала Сильхе голосом, звенящим как песня, рождающим эхо, будящим в ней злость, а в мире – чистое упрямство свободной воли. – Как вам не надоест?
- А что, есть другой путь? – слегка иронично спросил маг.
- Есть, - она смотрела не на Армала - на Дриана Ву. – Ваша собственная миссия. Четыре… пять мест, которые имеют для вас какое-то значение. Куда хотелось бы вернуться – потому что там вы оставили что-то или недоделали, или просто вам это приятно.
- Зачем это нужно?..
- Есть такие места? – не позволила начать спор Сильхе. – Ваши точки опоры. Там вы сможете наконец выбрать, быть богом или человеком. Потому что иначе ничего не выйдет. Надо заканчивать все истории.
- Бард… - презрительно бросил Армал.
Сильхе поняла, что он мешает и будет мешать всему. Она не могла такого позволить, взяла его мелодию и поместила в кокон пустоты и молчания, в кольцо замершего времени. Тот же «каменный сон», только без превращения в статую, и лишь на время…
- Элдэ Регнин, - сказал Дриан Ву, отвечая на ее вопрос. – Я создал его… думал, станет мне другом или помощником. Но воплощенными легендами трудно управлять. Можно просить, требовать или обещать развоплотить. Они служат лишь себе.
Сильхе помнила Старого Короля, который сделал всё по-своему, хотя ему приказали задержать их в своем доме… Для чего?
- Чтобы до вас добралась погоня. Очередные големы… - опекун поморщился. Потом вдруг улыбнулся. Это была скорее тень улыбки, намёк на нее. – Нужда одной маленькой девочки - чтобы Элде Регнин существовал. У детей вообще порой странные нужды… Я влил в ее исполнение всю силу и… мне было легко и приятно это сделать. Тогда, впервые, я почувствовал себя богом, а не рабом.
В голове у Сильхе уже звенела мелодия: дом-дерево, ужин, рассказы чтобы сделать еду вкуснее... Не понадобилось даже петь. Миг и их окружили стены уютного дома Старого Короля. Он сам сидел с книгой в кресле у камина, тут же поднял голову, но увидел, кажется, только Дриана.
- А, создатель.
В обращении не было непочтительности, лишь немного иронии. Он и Дриан Ву смотрели друг на друга, и наверное, беседовали, просто остальным не было слышно. В груди у Сильхе потеплело, а потом это внезапное тепло начало утекать оттуда тонкой струйкой. Неприятное, сосущее чувство. Но так было нужно. Она посмотрела на Кано. Он отмер, смотрел, удивленно моргая, словно только что проснулся. Девушка подошла, встала рядом.
«Все хорошо».
Рыцарь положил руку на грудь, но не тем говорящим о боли жестом, как его опекун недавно.
«А это правильно? Ведь мой опекун тоже… не слишком добрый человек. Какой из него получится бог?»
«Уж точно лучший, чем из мага».
Их рывком вернуло обратно в пещеру.
Но не в ту. Теперь они все стояли у обломка Серого моста, под которым когда-то текла река Древней Крови мира… а сейчас просто вода. Сильхе поймала отголосок знания – тут Этьерри попытался убить наяду Руамениль, и она превратилась в реку. Одну печальную красоту сменила другая.
- Мне жаль, - сказал опекун, словно извиняясь перед невидимкой. – Инорасцы попросили о пророчестве для себя, а я обманул… Дал такое, которое никогда не сбудется. Никто из них не захотел бы соединить человеческую магию и талант, даже ради особой цели.
- Но они захотели и соединили. И им помог человек, - улыбнулась Сильхе. – Ты.
Хоть что-то исполнилось в точности.
- Теперь я знаю. Но это была даже не работа бога…
- Это была твоя собственная, и ты сделал ее хорошо, - сказал Кано.
Кажется, сила начала утекать быстрее – Сильхе ощущала в груди пустоту, которая делалась больше. Ничего, настоящей пустоты там никогда не будет, а эта сила все равно никогда ей не принадлежала.
- Как и ты, - сказал опекун. – Ты тоже моя работа. И Беллия. Ваша с ней любовь. Это так…
Зашуршало, зашелестело. Пещера? Отовсюду, к ним тянулись, развеваясь, шелковые полотнища. Пространство одновременно и сократилось, и расширилось. А потом из шелковистого света выступила Беллия. Сначала подошла к Кано, протянула на ладони крысу с огромным горбом. Сильхе пригляделась… да нет, это вовсе не горб, но все, для чего еще немного рано… Кажется, она снова выпала из мира, но вернули ее теплые объятия нежных маленьких рук – рыжая обняла ее и отпустила. Жест был настолько законченным, что девушка-бард поняла – это прощание.
- Да, - согласилась Беллия. – Это последний раз, когда мы можем обняться… Только ради этого я так долго удерживала форму. Никто не может помнить вечно. Сараис… она ушла, и я заменю ее, - Беллия раскинула руки, - буду помнить за всех. Но забуду за себя. Но если… если понадобится убежище – приходи в Сагриндорэ. Твоя роза всегда будет там. Тебе просто нужна будет еще одна.
- Любимая… - произнес Кано.
Она снова обернулась к нему.
- Ничего не поделаешь, - в этом вовсе не было печали, только предвкушение. – Просто я не могу больше ждать. И она не может, - рыжая кивнула на крысу в руках у рыцаря. - Сделай это сейчас. Я хочу увидеть своими глазами и запомнить то, что увижу.
Он не спросил. Он все еще был немного богом. Поднес зверушку к лицу, словно собирался поцеловать, а потом подбросил вверх…
Некоторые вещи происходят сразу и одновременно, потому что иначе они не могут произойти. Йири взлетела на тонких сиреневых крылышках, вырвавшихся из горба. Сила, накопленная для нее самой. Но не только. Потому что случилось и второе изменение: Кано стал кентавром.
Крылатая зверушка приземлилась ему на плечо. Тайа все же не совсем бесполезны; они привязываются к тем, кто привязался к ним и помогают стать счастливыми…
- Как хорошо, - сказала Беллия.
Последняя улыбка, и откуда-то сверху на нее опустилось белое полотнище… а потом, как-то сразу, девушка стала лицом и фигурой за полотном, способной скользить по шелку воспоминания и удерживать его, всё сразу.
- Я помню… - прошелестело напоследок. – Я храню…
Миг - и Сагриндорэ исчез, оставив их в пещере. Кано выглядел растерянным… и очень человечным. Просто мальчишка, получивший подарок, ничего божественного. Бог стоял рядом с ним и задумчиво смотрел в никуда.
- Такой простой ответ, - сказал он. – Надо вкладывать не силу, а себя. И тогда все будет правильно. Одной силой никакую прореху не залатаешь.
Сильхе уже понимала, что он решил. Она ощущала на себе это решение, пока сила возвращалась к Дриану Ву. Он внезапно встрепенулся, посмотрел на Кано:
- Что? Яблоки?
Кентавр смущенно потупился.
- Ну да. Я дал клятву никогда не есть яблок…
Сильхе не сразу поняла, почему для него важны какие-то яблоки. Да не они же. Он просто хочет стать свободным и от этой тени, от части прошлого, которая помешает быть счастливым в будущем.
- Возвращаю тебе твою клятву, - их на миг окутало видение – озерный алтарь с дарами осени, ниша, родник в глубине. – Ты можешь есть яблоки, сколько хочешь.
И, кажется, это было четвертое место, точка опоры Дриана Ву. Что же станет пятым?
- Хватит.
Слово было то же, но голос другой. Скинувший оковы неподвижности Армал, светился злым серым светом, эта серость клубилась, пульсировала, словно все это время копилась в его коконе, а теперь вырвалась наружу. Он отбросил теперь уже совершенно пустую бутыль из-под Древней Крови. Серость поползла от него по полу, стенам и потолку и к ней не хотелось прикасаться, поэтому все они пятились, пока не оказались прижаты к стене. Йири возмущенно пискнула и замолчала.
- Решил оставить силу себе, бог? Тогда работай, - сказал Армал, голос был безжизненный, как пустыня. – Моя нужда выше всех. Нужда в силе. Ты чувствуешь ее, не так ли? Она жжет тебя изнутри… и будет жечь, пока не ответишь. Отдай мне силу! Всю, сколько ее ни есть! Ты не можешь отказать, ты же бог!
Дриан Ву схватился руками за грудь словно его и правда жгло, лицо исказилось от боли.
- Или я убью себя… и моя смерть будет на твоей совести.
