Майю мы изолировали, и её дальнейшая судьба будет зависеть от Вашего решения. Надеюсь, содействие скорейшему освобождению дорогого для Вас человека никак не идёт в разрез с Вашей моралью и мировоззрением, и позволит Вам ещё раз посмотреть на моё предложение с позиции здравого смысла?
Я оцепенел от неожиданного поворота событий. Тот цинизм и лицемерие с которым Суровцев выстроил сценарий развития данной ситуации, повергли меня в шокирующее изумление. Я не в силах был произнести ни слова, почувствовав как мной овладевает ощущение бессильной злости и безвольного гнева. Как мог я так глубоко заблуждаться в отношении этого человека, который по началу внушал мне уважение и даже восхищение своим авторитетом и профессионализмом. Странное чувство невозможности ни пошевелить ни одним мускулом, ни сформировать ни одной мысли овладело мной. Я как будто бы погрузился в полусонное кисельное состояние. Единственное, что я ощущал в этот момент, это бессильную, беспомощную, лишающую способности действовать досаду за то, что я позволил вовлечь себя и Майю в такую история. В комнате воцарилась какая-то гнетущая тишина, несмотря на то, что громкая связь селектора была по-прежнему включена. И ещё, мне показалось, что я ощущаю лёгкий запах озона.
- Вы меня слушаете, Сергей? — вернул меня из потока моих мыслей голос Суровцева.
- Да, конечно, — откликнулся я, пропустив какую-то очередную сентенцию в его доводах.
Расценив моё замешательство как продолжающиеся размышления по поводу возможного решения, Суровцев решил добавить ещё один весомый, с его точки зрения, аргумент: - Сергей, не стоит зацикливаться на этической стороне вопроса. Вы с Вашим подходом к жизни, набитым возвышенным вздором и ожиданием непременной всеобщей справедливости, будете всегда в позиции лузера, в крайнем случае – в роли гостя, постоянно ожидающего своего поезда. Время принимать правильные решения и действовать. И не надо смотреть на меня таким испепеляюще-ненавидящим взглядом: ненависть - это гнев слабых.
Этот его категорический императив вывел меня из состояния оцепенения. Я не мог больше наблюдать, как этот чересчур уверенный в себе человек с таким не терпящим возражений цинизмом рассуждает о таких важных событиях. Его снисходительно-поучительные умозаключения становились невыносимы.
- А знаете, Александр Васильевич, Вы отчасти правы, - произнёс я с той излишней эмоциональностью, которая составляет преимущество того типа идеализирующих мир типажей, которых я, впрочем, и представлял, - правы в том плане, что особых целей в жизни я не ставлю, разве что – просто жить, не примиряясь с людской пошлостью, цинизмом и двуличием, что, впрочем, не делает из меня закоренелого борца за справедливость…к сожаленью. И вот, что я хотел бы сказать Вам лично.
Но ничего более сказать я не успел, поскольку сквозь низкий гулкий шум, отдалённые хлопки и щелчки, которые были едва слышны из динамика селекторной связи послышался звук шагов и короткий доклад: «Майя доставлена»
Суровцев подошёл с панели управления и произнёс торопливо: - Майя, здесь со мной Сергей Мартов, интересуется, всё ли Вас в порядке.
Я смутился и замешкался, подбирая нужные слова: - Майя, как ты?
Я хотел продолжить и спросить, как они с ней обращаются, в каких она условиях, но все нужные слова вылетели у меня из головы. Да и важнее в этот момент было не показать своего волнения и вселить в неё уверенность в скором и благополучном разрешении сложившейся ситуации. Но Майя заговорила сама, не дожидаясь моих слов. Голос её звучал скорее подавленно, чем взволнованно: - Я в норме, жестокости и давления нет, и это главное. Вот только здесь всё время хмуро и тоскливо, и на небе совсем нет звёзд, а мне….
В этот момент Суровцев нажал кнопку на панели управления и громкая связь прервалась. Очевидно он не хотел, чтобы мне стали известны детали условий, в которых находилась Майя.
- Как видите, Сергей, с Майей не произошло ничего катастрофического, она в полном порядке, и как только мы получим от Вас те сведения, на которые рассчитываем, Майя в целости и сохранности будет доставлена домой. А Вы, помимо той суммы, о которой я Вам ранее говорил, получите ещё и бонус в виде безграничной благодарности девушки, которая Вашими усилиями без последствий выпуталась из неприятной для неё ситуации. Таким образом, в Вашем распоряжении будет не только благодарная за своё избавление девушка, которая Вам очевидно не безразлична, но и приличная сумма денег, которую, кстати, Вы оба можете использовать для того, чтобы стереть из памяти этот стрессовый эпизод для Вас обоих, например устроив себе долгоиграющий релакс где-нибудь на тропических островах вдали от мегаполисного шума и суеты. Вот такое вполне себе радужное завершение данной истории. Аплодисменты. Занавес, - подытожил своё беззастенчиво циничное выступление Суровцев. После чего поднялся с места и жестом пригласил меня следовать к выходу, таким образом давая понять, что дальнейшие дискуссии бессмысленны, и визит закончен.
Я был рад покинуть это место и покончить с этим крайне неприятным для меня разговором. Уже на пороге квартиры, Суровцев похлопывая меня по плечу произнёс тем мягким вкрадчивым немного бархатным тоном, который он использовал ещё в период начала нашего знакомства:
- Вы уж позвольте Сергей, в порядке доброжелательного наставничества на правах более умудрённого возрастом и опытом человека дать Вам один незамысловатый совет: никогда не сожалейте об упущенном: иногда неприятности случаются во благо, а мечты не исполняются к лучшему.
Я уже сделал несколько шагов по направлении к лифту, поначалу решив проигнорировать эту его очередную сентенцию циничного словоблудия, но всё же остановился и ответил: - Тогда, уж позвольте и мне, не выходя за рамки нашей доверительной беседы, поделиться с Вами одним жизненным наблюдением: только начинаешь доверять людям, тебе тут же докажут: нет, не стоит.
Выйдя на улицу я почувствовал несомненное облегчение. Здесь уже было многолюдно, и потоки машин наполнили своим шумом и беспрестанным движением такую тихую ещё пару часов назад Котельническую набережную. Я шёл по направлению к оставленному в соседнем квартале Лансеру, не пытаясь выяснить, устроил ли Суровцев в очередной раз за мной слежку или нет. Мне было это безразлично, возможно от того, что я уже почти привык к такому навязчивому вниманию к своим передвижениям, а возможно и от того, что внутренне я же почти принял решение выполнить всё, что требовал от меня Суровцев. Какое мне собственно дело до того, как Суровцев планирует использовать все эти средства, которые получит с моей помощью? Очередной доморощенный авантюрист, прожектёр, одержимый желанием обрести власть, влияние и силу, адепт каких-то только ему известных идей. Что мне до всего этого? Да, несомненно было обидно то, каким образом меня втянули в эту авантюру и заставили играть по их правилам. Но по большому счёту, это всё смотрелось как дешёвая мыльная опера, в которой роль полезного болванчика досталась мне без кастинга. Не это ли главный повод покончить со всем этим? Стоит ли вся эта суета той растраты эмоций, которую мы позволяем себе по самым неожиданным и ничтожным поводам. Стоят ли те неприятности, которые мог навлечь на Майю мой отказ, того, чтобы рисковать её положением?
Я подошёл к своему Лансеру и сел в жаркий от долгого стояния под солнечными лучами салон, не торопясь заводить мотор. Открыв бардачок, я достал ноутбук, решив завершить это дело прямо сейчас. Я был почти уверен, что теперь, после посещения седьмой высотки на Котельнической, необходимая Суровцеву информация уже каким-то по прежнему мне неведомым образом попала в файлы моего ноутбука. Мигающее окно новых не просмотренных сообщений, лишь укрепило это уверенность. Однако, первое же открытое из них заставило меня забыть обо всём, что происходило этим утром.
Сообщение, которое я обнаружил в ноутбуке, представляло видеофайл, в первые секунды просмотра которого стало ясно, что речь идёт о копии записи, сделанной видеорегистратором, установленном в машине и снимавшем всё, что происходило по ходу её движения. Почему эта запись оказалась в моём ноутбуке? Ведь своего видеорегистратора в Лансере у меня не было, хотя я уже несколько раз планировал его установить. Может быть это - рекламный ролик, появившейся как ответ на мои запросы о видеорегистраторах, которые я делал в поисковиках?
На записи автомобиль двигался по какому-то ровному широкому шоссе, уходившему к горизонту прямой белой лентой с россыпью многоэтажек подмосковных новостроек с каждой стороны. Воспроизведение записи происходило беззвучно, так что ни голоса водителя и пассажиров данного автомобиля, ни звуков, сопровождающих его движение, я слышать не мог. В объектив камеры также попадала часть капота машины. Судя по размеру капота и скорости движения, это была небольшая малолитражка. Но меня больше заинтересовало не то, какой марки была эта машина. Меня больше заинтересовал её цвет. Она была ярко-канареечного цвета. Непроизвольная дрожь прошла незаметным импульсом через моё тело. Машина Ани Брякиной? Почему я вижу эту запись? Могла ли Аня прислать мне её с какой-либо целью? Все приходившие на ум объяснения разом были отвергнуты, когда я посмотрел на мигающие мелкими цифрами субтитры даты и времени записи снимаемого события. Если дата была сегодняшний, то судя по субтитрам время съёмки было послеобеденным, хотя в действительности подень ещё не наступил. Я кликнул на паузу в просмотре видеозаписи: нужно было собраться с мыслями. Итак, что мы имеем? Я открыл ноутбук с единственной целью - найти информацию об итогах состоявшегося финансового саммита…стоп…,не состоявшегося, конечно, а того, который ещё только планируется к проведению на следующей неделе. Далее, я обнаруживаю в ноутбуке файл с видеозаписью событий, которые также произойдут через некоторое время, и которые имеют прямое отношение к моей знакомой, коллеге и просто хорошему человеку Ане Брякиной. При этом я знаю, что как раз на вторую половину сегодняшнего дня Аня планировала поездку в одну мутную рестайлинговую компанию для прояснения ситуации с запутанным страховым случаем Глота. И эта поездка с самого начала не представлялась мне безопасной, о чём я предупредил Аню и просил её не ездить туда в одиночку. Вполне вероятно, что на этой видеозаписи запечатлены итоги этой ещё не состоявшейся поездки, и уже только по этому её необходимо было немедленно посмотреть. С другой стороны, если я продолжу просмотр этой видеозаписи событий, которые произойдут только во второй половине дня, то более никакой информации о событиях, которые произойдут в будущем, я уже получить не смогу. Об этом меня предупреждал Роберт Львович. Другими словами, просмотр видеозаписи лишит меня возможности выполнить требования Суровцева. Я почувствовал, что погружаюсь в то знакомое состояния подавляющей волю нерешительности, которая так часто мешала мне принимать правильные решения в сложные моменты. Ведь так и случается в подобных ситуациях: проблема не в том, что приходится выбирать между правильным и неправильным путём. Ведь никто же не подскажет тебе, поставив табличку «Этот выбор не правильный». В таких ситуациях речь идёт о том, чтобы самому определить, какое из предполагаемых решений окажется в итоге тем единственным верным шагом, который тебе предстоит предпринять. И не помогут очевидные подсказки: «выбирай то, что общепризнано», или «выбирай то, что приведёт к наименьшим потерям». Выбирать надо именно то, что находит отклик в твоём сердце.
Я повторно кликнул на клавишу паузы и продолжил просмотр видеозаписи в регистратора машины Брякиной. Поездка продолжалась по автостраде с разделёнными полосой безопасности направлениями движения. Аня очевидно передвигалась в сторону от Москвы. При этом попутный поток машин был гораздо интенсивнее того, что двигался во встречном направлении. Это и понятно, ведь это будет вторая половина дня, когда многие их тех, кто проживал в области, но работал в Москве, устремятся в сторону дома. Вскоре Пыжик свернул с автострады на второстепенную дорогу, которая не имела разделительной полосы, но и не была так загружена попутными автомобилями. Надо будет при повторном просмотре повнимательнее посмотреть на все придорожные знаки с обозначениями населённых пунктов по пути следования, чтобы определить в каком районе осуществлялась поездка. Пейзаж вокруг изменился: вместо многоэтажных новостроек по бокам дороги уныло протянулись вперёд на сколько хватало взгляда покрытые зеленью поля. Пыжик двигался в крайней правой полосе движения, словно признавая отсутствие возможностей состязаться в скорости с большинством попутно двигающихся машин. Многие из них, беспрепятственно совершив обгон Пыжика, благодарно приветствовали его сигналами мигающих огней аварийной сигнализации. Однако манёвры одной машин, показались мне странными. Это был автофургон, точную марку которого не позволял определить ракурс съёмки. Автофургон начал манёвр обгона Пыжика, но не торопился его завершить, оставаясь слева на параллельной траектории движения. Это было странным, поскольку скорость движения Пыжика не препятствовала завершению обгона. Автофургон как будто специально не спешил завершить обгон, при этом стараясь своими манёврами вытеснить Пыжика правее. Ситуация из странной превратилась в критическую когда впереди показался Камаз, двигающийся навстречу автофургону и Пыжику. Автофургон не предпринял попытки притормозить и пропустить Камаз. Более того, он стал настойчивыми рваными рывками оттеснять Чижика в сторону обочины.
- Что он делает? Аня, жми на тормоз, - непроизвольно вырвалось у меня. Однако было поздно: дальнейшая видеозапись представляло собой хаотичное мелькание отдельных кадров вращающегося горизонта, в которых сложно было что-либо разобрать из-за поднявшейся вокруг пыли. Очевидно, вытесненный автофургоном на обочину Пыжик, не успевший затормозить, попал в кювет, перевернулся несколько раз вокруг своей оси и, подняв вокруг себя целую тучи пыли и песка, замер, уткнувшись задним бампером в дно придорожной канавы. Я оцепенел, не в силах произнести ни звука. Что с Аней? Ах как жалко, что нет звука, это дало бы представление о её состоянии. Первой инстинктивной мыслью было срочно позвонить Ане. Мысль была бы самой разумной в данной ситуации, если бы телефон Брякиной, забытый вчера в моей квартире, не лежал в бардачке Лансера. Да и как можно обсуждать событие, которое ещё не произошло?
Я продолжил просмотр видеозаписи. На экране был виден край канавы, всё остальное пространство занимало небо, поскольку в виду положения Пыжика видеорегистратор был направлен видеокамерой снизу вверх. Через некоторое время вверху канавы стали появляться люди, видимо бывшие свидетелями аварии. Судя по выражению их лиц и жестам, направленным в сторону Пыжика, я понял, что они обращаются к водителю Пыжика, зажатому в салоне покорёженной машины. Уже легче, значит она жива, и они видят её. Трое мужчин спрыгнули в канаву с явным намерением предпринять первые попытки вытащить водителя Пыжика из повреждённого автомобиля. Число тех, кто остался стоять наверху прибавлялось.
Я оцепенел от неожиданного поворота событий. Тот цинизм и лицемерие с которым Суровцев выстроил сценарий развития данной ситуации, повергли меня в шокирующее изумление. Я не в силах был произнести ни слова, почувствовав как мной овладевает ощущение бессильной злости и безвольного гнева. Как мог я так глубоко заблуждаться в отношении этого человека, который по началу внушал мне уважение и даже восхищение своим авторитетом и профессионализмом. Странное чувство невозможности ни пошевелить ни одним мускулом, ни сформировать ни одной мысли овладело мной. Я как будто бы погрузился в полусонное кисельное состояние. Единственное, что я ощущал в этот момент, это бессильную, беспомощную, лишающую способности действовать досаду за то, что я позволил вовлечь себя и Майю в такую история. В комнате воцарилась какая-то гнетущая тишина, несмотря на то, что громкая связь селектора была по-прежнему включена. И ещё, мне показалось, что я ощущаю лёгкий запах озона.
- Вы меня слушаете, Сергей? — вернул меня из потока моих мыслей голос Суровцева.
- Да, конечно, — откликнулся я, пропустив какую-то очередную сентенцию в его доводах.
Расценив моё замешательство как продолжающиеся размышления по поводу возможного решения, Суровцев решил добавить ещё один весомый, с его точки зрения, аргумент: - Сергей, не стоит зацикливаться на этической стороне вопроса. Вы с Вашим подходом к жизни, набитым возвышенным вздором и ожиданием непременной всеобщей справедливости, будете всегда в позиции лузера, в крайнем случае – в роли гостя, постоянно ожидающего своего поезда. Время принимать правильные решения и действовать. И не надо смотреть на меня таким испепеляюще-ненавидящим взглядом: ненависть - это гнев слабых.
Этот его категорический императив вывел меня из состояния оцепенения. Я не мог больше наблюдать, как этот чересчур уверенный в себе человек с таким не терпящим возражений цинизмом рассуждает о таких важных событиях. Его снисходительно-поучительные умозаключения становились невыносимы.
- А знаете, Александр Васильевич, Вы отчасти правы, - произнёс я с той излишней эмоциональностью, которая составляет преимущество того типа идеализирующих мир типажей, которых я, впрочем, и представлял, - правы в том плане, что особых целей в жизни я не ставлю, разве что – просто жить, не примиряясь с людской пошлостью, цинизмом и двуличием, что, впрочем, не делает из меня закоренелого борца за справедливость…к сожаленью. И вот, что я хотел бы сказать Вам лично.
Но ничего более сказать я не успел, поскольку сквозь низкий гулкий шум, отдалённые хлопки и щелчки, которые были едва слышны из динамика селекторной связи послышался звук шагов и короткий доклад: «Майя доставлена»
Суровцев подошёл с панели управления и произнёс торопливо: - Майя, здесь со мной Сергей Мартов, интересуется, всё ли Вас в порядке.
Я смутился и замешкался, подбирая нужные слова: - Майя, как ты?
Я хотел продолжить и спросить, как они с ней обращаются, в каких она условиях, но все нужные слова вылетели у меня из головы. Да и важнее в этот момент было не показать своего волнения и вселить в неё уверенность в скором и благополучном разрешении сложившейся ситуации. Но Майя заговорила сама, не дожидаясь моих слов. Голос её звучал скорее подавленно, чем взволнованно: - Я в норме, жестокости и давления нет, и это главное. Вот только здесь всё время хмуро и тоскливо, и на небе совсем нет звёзд, а мне….
В этот момент Суровцев нажал кнопку на панели управления и громкая связь прервалась. Очевидно он не хотел, чтобы мне стали известны детали условий, в которых находилась Майя.
- Как видите, Сергей, с Майей не произошло ничего катастрофического, она в полном порядке, и как только мы получим от Вас те сведения, на которые рассчитываем, Майя в целости и сохранности будет доставлена домой. А Вы, помимо той суммы, о которой я Вам ранее говорил, получите ещё и бонус в виде безграничной благодарности девушки, которая Вашими усилиями без последствий выпуталась из неприятной для неё ситуации. Таким образом, в Вашем распоряжении будет не только благодарная за своё избавление девушка, которая Вам очевидно не безразлична, но и приличная сумма денег, которую, кстати, Вы оба можете использовать для того, чтобы стереть из памяти этот стрессовый эпизод для Вас обоих, например устроив себе долгоиграющий релакс где-нибудь на тропических островах вдали от мегаполисного шума и суеты. Вот такое вполне себе радужное завершение данной истории. Аплодисменты. Занавес, - подытожил своё беззастенчиво циничное выступление Суровцев. После чего поднялся с места и жестом пригласил меня следовать к выходу, таким образом давая понять, что дальнейшие дискуссии бессмысленны, и визит закончен.
Я был рад покинуть это место и покончить с этим крайне неприятным для меня разговором. Уже на пороге квартиры, Суровцев похлопывая меня по плечу произнёс тем мягким вкрадчивым немного бархатным тоном, который он использовал ещё в период начала нашего знакомства:
- Вы уж позвольте Сергей, в порядке доброжелательного наставничества на правах более умудрённого возрастом и опытом человека дать Вам один незамысловатый совет: никогда не сожалейте об упущенном: иногда неприятности случаются во благо, а мечты не исполняются к лучшему.
Я уже сделал несколько шагов по направлении к лифту, поначалу решив проигнорировать эту его очередную сентенцию циничного словоблудия, но всё же остановился и ответил: - Тогда, уж позвольте и мне, не выходя за рамки нашей доверительной беседы, поделиться с Вами одним жизненным наблюдением: только начинаешь доверять людям, тебе тут же докажут: нет, не стоит.
Выйдя на улицу я почувствовал несомненное облегчение. Здесь уже было многолюдно, и потоки машин наполнили своим шумом и беспрестанным движением такую тихую ещё пару часов назад Котельническую набережную. Я шёл по направлению к оставленному в соседнем квартале Лансеру, не пытаясь выяснить, устроил ли Суровцев в очередной раз за мной слежку или нет. Мне было это безразлично, возможно от того, что я уже почти привык к такому навязчивому вниманию к своим передвижениям, а возможно и от того, что внутренне я же почти принял решение выполнить всё, что требовал от меня Суровцев. Какое мне собственно дело до того, как Суровцев планирует использовать все эти средства, которые получит с моей помощью? Очередной доморощенный авантюрист, прожектёр, одержимый желанием обрести власть, влияние и силу, адепт каких-то только ему известных идей. Что мне до всего этого? Да, несомненно было обидно то, каким образом меня втянули в эту авантюру и заставили играть по их правилам. Но по большому счёту, это всё смотрелось как дешёвая мыльная опера, в которой роль полезного болванчика досталась мне без кастинга. Не это ли главный повод покончить со всем этим? Стоит ли вся эта суета той растраты эмоций, которую мы позволяем себе по самым неожиданным и ничтожным поводам. Стоят ли те неприятности, которые мог навлечь на Майю мой отказ, того, чтобы рисковать её положением?
Я подошёл к своему Лансеру и сел в жаркий от долгого стояния под солнечными лучами салон, не торопясь заводить мотор. Открыв бардачок, я достал ноутбук, решив завершить это дело прямо сейчас. Я был почти уверен, что теперь, после посещения седьмой высотки на Котельнической, необходимая Суровцеву информация уже каким-то по прежнему мне неведомым образом попала в файлы моего ноутбука. Мигающее окно новых не просмотренных сообщений, лишь укрепило это уверенность. Однако, первое же открытое из них заставило меня забыть обо всём, что происходило этим утром.
Глава 18. Большие гонки.
Сообщение, которое я обнаружил в ноутбуке, представляло видеофайл, в первые секунды просмотра которого стало ясно, что речь идёт о копии записи, сделанной видеорегистратором, установленном в машине и снимавшем всё, что происходило по ходу её движения. Почему эта запись оказалась в моём ноутбуке? Ведь своего видеорегистратора в Лансере у меня не было, хотя я уже несколько раз планировал его установить. Может быть это - рекламный ролик, появившейся как ответ на мои запросы о видеорегистраторах, которые я делал в поисковиках?
На записи автомобиль двигался по какому-то ровному широкому шоссе, уходившему к горизонту прямой белой лентой с россыпью многоэтажек подмосковных новостроек с каждой стороны. Воспроизведение записи происходило беззвучно, так что ни голоса водителя и пассажиров данного автомобиля, ни звуков, сопровождающих его движение, я слышать не мог. В объектив камеры также попадала часть капота машины. Судя по размеру капота и скорости движения, это была небольшая малолитражка. Но меня больше заинтересовало не то, какой марки была эта машина. Меня больше заинтересовал её цвет. Она была ярко-канареечного цвета. Непроизвольная дрожь прошла незаметным импульсом через моё тело. Машина Ани Брякиной? Почему я вижу эту запись? Могла ли Аня прислать мне её с какой-либо целью? Все приходившие на ум объяснения разом были отвергнуты, когда я посмотрел на мигающие мелкими цифрами субтитры даты и времени записи снимаемого события. Если дата была сегодняшний, то судя по субтитрам время съёмки было послеобеденным, хотя в действительности подень ещё не наступил. Я кликнул на паузу в просмотре видеозаписи: нужно было собраться с мыслями. Итак, что мы имеем? Я открыл ноутбук с единственной целью - найти информацию об итогах состоявшегося финансового саммита…стоп…,не состоявшегося, конечно, а того, который ещё только планируется к проведению на следующей неделе. Далее, я обнаруживаю в ноутбуке файл с видеозаписью событий, которые также произойдут через некоторое время, и которые имеют прямое отношение к моей знакомой, коллеге и просто хорошему человеку Ане Брякиной. При этом я знаю, что как раз на вторую половину сегодняшнего дня Аня планировала поездку в одну мутную рестайлинговую компанию для прояснения ситуации с запутанным страховым случаем Глота. И эта поездка с самого начала не представлялась мне безопасной, о чём я предупредил Аню и просил её не ездить туда в одиночку. Вполне вероятно, что на этой видеозаписи запечатлены итоги этой ещё не состоявшейся поездки, и уже только по этому её необходимо было немедленно посмотреть. С другой стороны, если я продолжу просмотр этой видеозаписи событий, которые произойдут только во второй половине дня, то более никакой информации о событиях, которые произойдут в будущем, я уже получить не смогу. Об этом меня предупреждал Роберт Львович. Другими словами, просмотр видеозаписи лишит меня возможности выполнить требования Суровцева. Я почувствовал, что погружаюсь в то знакомое состояния подавляющей волю нерешительности, которая так часто мешала мне принимать правильные решения в сложные моменты. Ведь так и случается в подобных ситуациях: проблема не в том, что приходится выбирать между правильным и неправильным путём. Ведь никто же не подскажет тебе, поставив табличку «Этот выбор не правильный». В таких ситуациях речь идёт о том, чтобы самому определить, какое из предполагаемых решений окажется в итоге тем единственным верным шагом, который тебе предстоит предпринять. И не помогут очевидные подсказки: «выбирай то, что общепризнано», или «выбирай то, что приведёт к наименьшим потерям». Выбирать надо именно то, что находит отклик в твоём сердце.
Я повторно кликнул на клавишу паузы и продолжил просмотр видеозаписи в регистратора машины Брякиной. Поездка продолжалась по автостраде с разделёнными полосой безопасности направлениями движения. Аня очевидно передвигалась в сторону от Москвы. При этом попутный поток машин был гораздо интенсивнее того, что двигался во встречном направлении. Это и понятно, ведь это будет вторая половина дня, когда многие их тех, кто проживал в области, но работал в Москве, устремятся в сторону дома. Вскоре Пыжик свернул с автострады на второстепенную дорогу, которая не имела разделительной полосы, но и не была так загружена попутными автомобилями. Надо будет при повторном просмотре повнимательнее посмотреть на все придорожные знаки с обозначениями населённых пунктов по пути следования, чтобы определить в каком районе осуществлялась поездка. Пейзаж вокруг изменился: вместо многоэтажных новостроек по бокам дороги уныло протянулись вперёд на сколько хватало взгляда покрытые зеленью поля. Пыжик двигался в крайней правой полосе движения, словно признавая отсутствие возможностей состязаться в скорости с большинством попутно двигающихся машин. Многие из них, беспрепятственно совершив обгон Пыжика, благодарно приветствовали его сигналами мигающих огней аварийной сигнализации. Однако манёвры одной машин, показались мне странными. Это был автофургон, точную марку которого не позволял определить ракурс съёмки. Автофургон начал манёвр обгона Пыжика, но не торопился его завершить, оставаясь слева на параллельной траектории движения. Это было странным, поскольку скорость движения Пыжика не препятствовала завершению обгона. Автофургон как будто специально не спешил завершить обгон, при этом стараясь своими манёврами вытеснить Пыжика правее. Ситуация из странной превратилась в критическую когда впереди показался Камаз, двигающийся навстречу автофургону и Пыжику. Автофургон не предпринял попытки притормозить и пропустить Камаз. Более того, он стал настойчивыми рваными рывками оттеснять Чижика в сторону обочины.
- Что он делает? Аня, жми на тормоз, - непроизвольно вырвалось у меня. Однако было поздно: дальнейшая видеозапись представляло собой хаотичное мелькание отдельных кадров вращающегося горизонта, в которых сложно было что-либо разобрать из-за поднявшейся вокруг пыли. Очевидно, вытесненный автофургоном на обочину Пыжик, не успевший затормозить, попал в кювет, перевернулся несколько раз вокруг своей оси и, подняв вокруг себя целую тучи пыли и песка, замер, уткнувшись задним бампером в дно придорожной канавы. Я оцепенел, не в силах произнести ни звука. Что с Аней? Ах как жалко, что нет звука, это дало бы представление о её состоянии. Первой инстинктивной мыслью было срочно позвонить Ане. Мысль была бы самой разумной в данной ситуации, если бы телефон Брякиной, забытый вчера в моей квартире, не лежал в бардачке Лансера. Да и как можно обсуждать событие, которое ещё не произошло?
Я продолжил просмотр видеозаписи. На экране был виден край канавы, всё остальное пространство занимало небо, поскольку в виду положения Пыжика видеорегистратор был направлен видеокамерой снизу вверх. Через некоторое время вверху канавы стали появляться люди, видимо бывшие свидетелями аварии. Судя по выражению их лиц и жестам, направленным в сторону Пыжика, я понял, что они обращаются к водителю Пыжика, зажатому в салоне покорёженной машины. Уже легче, значит она жива, и они видят её. Трое мужчин спрыгнули в канаву с явным намерением предпринять первые попытки вытащить водителя Пыжика из повреждённого автомобиля. Число тех, кто остался стоять наверху прибавлялось.
