- Они, что рестайлинг из платиновых деталей делали? Откуда такая стоимость? Невероятно. Вот почему в заявлении о страховом возмещении стоят такие немыслимые цифры.
- Угадай, кто проводил экспертизу? - спросила Аня каким-то приглушённым, переходящим на шёпот голосом.
Я вопросительно молча.
- Экспертизу проводил сам Загаров, - произнесла Аня с уверенностью, не оставлявшей сомнений в её правоте.
- Загаров? - воскликнул я чересчур эмоционально, ошеломлённый услышанным. - Он ведь этим не занимается? Есть специально обученные люди из отдела экспертизы?
- Да, но никто не может ему запретить это сделать, у него ведь есть квалификационный аттестат, я проверяла.
- Поверить не могу. Зачем Загарову всё это?
С минуту мы оба молчали, размышляя об информации, которая теперь была известна нам обоим.
- В общем, я завтра собираюсь съездить в эту компанию, которая проводила рестайлинг, - сказала Аня, - проверю кое-какие цифры, позадаю вопросы, в том числе о Загарове. Это не далеко, в Подмосковье, метнусь на Пыжике.
- Не стоит этого делать: не известно, какую роль эта рестайлинговая компания играет в этой истории. На этом этапе можно направить официальный письменный запрос и дождаться разъяснений с их стороны. Или вот что: давай-ка я поеду вместе с тобой. Только не завтра, завтра у меня намечено одно дело, - сказал я, вспоминая о своём намерении съездить на работу к Майе и узнать о причинах «молчания» её телефона. А вот послезавтра можем съездить.
- Почему я не могу поехать сама? Ты не уверен, что я справлюсь?, - спросила Аня, не много обиженно.
- Дело не в этом, дело в том, что…, - я на мгновение замешкался, подбирая правильные слова, - …здесь надо всё продумать. В общем, давай начнём с письменного запроса.
- Не становись прописной занудой, Мартов, это не твой стиль. Я хорошо продумала все детали расследования, как-никак - это моё первое дело, - ответила она с какой-то внутренней убеждённостью. – Кроме того, я уже предупредила Загарова, что мне потребуется служебная поездка в ближайшее время, не уточняя её деталей.
Я понял, что переубеждать её будет бесполезно. Мягкая, а порой – неуверенная в себе в вопросах повседневной жизни, Аня с необъяснимым упорством отстаивала свою позицию во всем, что касалось рабочих моментов. Я лишь произнёс с улыбкой: - Знаешь, ты береги себя…Ты себе ещё пригодишься.
Мы встали из-за чайного столика на балконе остановились на мгновенье, чтобы насладиться упоительной негой засыпающего в отсветах заката города. В дремлющей неполной темноте июньской ночи тихо разливалось лёгкое словно шелест многоголосие ночных московских звуков.
На балкон осторожно, словно не решаясь нарушать воцарившуюся паузу, вышел Немо, посмотрел на нас вопросительным взглядом и остановился, не уверенный, что его появление на балконе будет одобрено. У нас же его появление вызвало скорее удивление, поскольку Немо редко покидал свой пост в коридоре, избегая любого общения не только со мной, но и моими гостями.
- Он всё так же тоскует? - спросила Аня, не отрывая полного сочувствия взгляда от Немо, продолжающего стоять в нерешительности у входа на балкон.
- Я думаю, что он всё ещё надеется отыскать своего хозяина, - произнёс я не совсем, однако, уверенно.
- Ты думаешь, что его кто-то ….ищет? спросила Аня, будто подбирая правильное слово.
- По крайней мере он в это верит. А если он верит, то почему не верить и мне. Я даже ездил с ним в собачий приют. Там много других собак, уход, корм, люди хорошие, душевные, заботятся о питомцах. Я уже был готов доверить им Немо, но как представил его вот безучастно лежащего в своей клетке с безразличием к окружающему миру, не реагирующему на заботу и ласку, так и не решился его там оставить, пусть лучше пока у меня поживёт. В любом случае, я разместил все необходимые в данной ситуации объявления, надеюсь всё устроится.
Словно не желая быть свидетелем такой щекотливой темы, Немо медленно, прихрамывая на не опорную лапу, подошёл к ограждению балкона, высунул в единственное незакрытое пространство ограждения свою морду и стал водить во все стороны мокрым подвижным носом, стараясь уловить в воздухе знакомый запах.
Я подошёл к нему с намерением погладить, но он лишь пригнул ниже голову, не готовый принимать никакие знаки внимания с моей стороны. Я выпрямился, положил обе руки на парапет балкона, выглянул вниз и на мгновенье замер: на проезжей части напротив подъезда тёмным безмолвным исполином маячил силуэт чёрного Гелендвагена.
- Это уже просто какой-то навязчивый и непроходящий сюр, - раздражённо произнёс я, указывая Ане на припаркованный внедорожник. - Ребята, ну реально, это же перестаёт быть смешным.
А знаешь что, - на мгновение задумался я, - я его сейчас сфотографирую, попробую рассмотреть номер, а потом пробью его у Кузьмича.
- С такого расстояния и в таких сумерках? - недоверчиво отреагировала Брякина.
- Ничего, у меня на смартфоне – хорошая камера. А потом есть всякие примочки, фильтры, увеличители, как-нибудь рассмотрю, - ответил я, переключая смартфон в режим фотографирования.
- И вот что, давай я тебя провожу, - скорее констатировал, чем предложил я, и осёкся, увидев пару удивлённых глаз, смотрящих на меня с некой настороженностью. – Я имею ввиду до машины, - объяснил я, чтобы не усиливать двусмысленность ситуации.
Когда мы спустились вниз и подошли к Пыжику, никакого Гелендвагена по близости уже не было. Я пожелал Брякиной счастливого пути и поднялся в квартиру, чтобы попробовать рассмотреть на большом экране ноутбука только что сделанную фотографию внедорожника. В коридоре на тумбочке я обнаружил забытый Брякиной мобильный телефон. Надо будет завтра взять его с собой и вернуть при случае. Я попытался вывести сделанную фотографию Гелендвагена на экран ноутбука. К моему разочарованию, номер рассмотреть не удалось, и дело было не в расстоянии до камеры и не в ночном режиме съёмки. Просто регистрационные номера располагались под таким углом, что рассмотреть номера при съёмке сверху не представлялось возможным. Я уже было хотел стереть фото и выключить ноутбук, года моё внимание на фото привлекло белое пятно, которое располагалось на фото на уровне лобового стекла Гелендвагена. Эта явно был какой-то документ, положенный на панель салона автомобиля за лобовым стеклом. Здесь обычно кладут пропуска на машину для въезда на определённую служебную территорию. Я применил все возможные и доступные на моём ноутбуке технические средства, чтобы увеличить и сделать более контрастной данный снимок. В итоге, на экране немного размазано, но всё равно доступно для чтения, появились три заглавные буквы, которые повергли меня в состояние человека, на которого только что вылили ушат ледяной воды. ТМА.
Всё это требовало осмысления. Как было быхорошо, если бы у меня была возможность с кем-то посоветоваться. Например, с Брякиной, но её забытый телефон лишал меня такой возможности. Я набрал номер Кузьмича. Я не думал о том, как я буду извиняться за столь поздний звонок. Информация, которую я хотел проверить, требовала немедленных действий. К моему удивлению Кузьмич ответил сразу, и даже заговорил первым: - Хорошо, что ты позвонил, Серёга. Я сам вот только что хотел тебе позвонить.
- Позвонить мне с какой целью? - я немного был сбит с толку таким вступлением и на мгновенье забыл о цели своего звонка.
- Мне нужен этот… ну как его …твой совет, что - ли, - промямлил он неуверенно. – Понимаешь, мы сегодня встречались с Аней, - продолжил он без паузы.
- Какой Аней? - я решил сыграть «в непонимание», чтобы, с одной стороны, случайно не выдать то, что мне было известно из разговора с Брякиной, с другой стороны, чтобы взять короткую паузу, чтобы сориентироваться в этой новой для меня ситуации.
- С Брякиной. Помнишь, ты советовал мне пригласить её в зоопарк? Так вот мы сегодня встречались, в зоопарке, клёво погуляли, но когда пришло время проводить Аню домой, произошёл какой-то системный сбой в этой поначалу казавшейся такой радужной картинке. Мне показалось, что Аня не готова к тому, чтобы стена между нами становилась менее неприступной.
- А что ты хотел, старик, девушки в таких вопросах не готовы к быстрым решениям.
- Да я всё понимаю, я же не форсировал, просто мне показалось, что дело в другом, точнее, дело во мне.
- Кузьмич, не сгущай, там у них всё так запутано, что мы порой едва ли сможем разобраться: не нанесла бальзам для губ, растрепалась причёска, не уверена в своём дезодоранте и ещё десятки других причин, по которым девушки спешат прервать так романтично начавшееся свидание. Ты, кстати, зубы перед прогулкой почистил ? - я попытался шуткой разрядить неловкую ситуацию.
- Зубы, говоришь? - задумчиво произнёс Кузьмич, – точно, дело в зубах. Помнишь, мой сломанный передний резец, он почти отсутствует. Это всё из-за него. Аня всё время смотрела на мои зубы как бы с сожаленьем. Как я сразу не догадался.
И как я не пытался я убедить Кузьмича, что дело вовсе не в его зубах, Кузьмича уже было не остановить.
- Решено, - продолжил он, - завтра же еду к зубному делать свой зуб, - подытожил он. - Спасибо тебе за то, что помог мне разобраться с ситуацией. И извини за поздний звонок.
- Кузьмич, на самом деле это я тебе звонил, а не ты мне, - напомнил я. - У меня к тебе тоже дело. Можно тебя попросить проверить по базе данных, не страховался ли в нашей компании автомобиль Гелендваген чёрного цвета. Вероятно, он каким-то образом относится к компании Транснациональное Маркетинговое агентство. Можешь посмотреть данные на лиц, которые допущены к его управлению?
- Да не вопрос. Как найду, сброшу тебе данные по СМС, - быстро согласился Кузьмич, мысли которого в этот момент видимо были заняты единственной целью – восстановить свой зуб, который, по мнению Кузьмича, таким неудачным образом помешал развитию романтической встречи с Брякиной. Мы попрощались. СМС-ка от Кузьмича пришла удивительно быстро, я даже не успел попить чая. В СМС -ке было только имя и адрес: Суровцев А.В., Котельническая наб, 1.
План созрел моментально. Точнее, не было никакого плана. Я решил просто приехать на квартиру к Суровцеву и прояснить все вопросы, которые, были, видимо, у нас обоих. Я решил пораньше выйти из дома: мне предстоял сложный, насыщенный делами день. В дверях меня застал телефонный звонок. Звонил неизвестный: - Здравствуйте, я по поводу объявления, которое Вы давали. О найденной собаке… Мы с ним так неожиданно потерялись…Я искал его все эти дни, где только возможно… И тут Ваше объявление... Я правильно понимаю, что Гоша у Вас?
Незнакомец говорил сбивчиво, какими-то отрывистыми фразами, очевидно от сильного волнения. В его голосе было такое томительное напряжение и ожидание моего ответа; сомнений в том, что мне звонил хозяин Немо, у меня почти не осталось.
- Как Вас зовут? - спросил я.
- Олег Георгиевич. Просто Олег, - ответил он не уверенно.
- Вот что, Олег Георгиевич, давайте договоримся так: Вы мне позвоните сегодня после обеда, мы с Вами договоримся где встретиться, хорошо?
- После обеда, а утром у Вас не найдётся времени? Вы меня извините за настойчивость, мне так не терпится увидеть Гошу. Мы всей семьёй… для нас это такая радость…, - от волнения он опять стал изъясняться отрывистыми фразами.
- Не волнуйтесь, Олег Георгиевич, с Гошей всё в порядке. Просто у меня сейчас неотложное дело, а во второй половине дня мы созвонимся и обо всём договоримся. До связи, - подытожил я, завершая звонок.
- Ну, что дружище, - обратился я Немо, по традиции располагавшемся у входной двери. – Кажется твой хозяин нашёлся. Предлагаю тебе поехать со мной, я устрою вашу с ним встречу.
Мне показалось, что Немо слушает меня с особым вниманием и пытается понять смысл произнесённых слов. По крайней мере моё предложение идти со мной не вызвало у него ни малейшего сомнения. Он послушно проследовал за мной к припаркованному Лансеру и охотно забрался на заднее сиденье.
Утро выдалось замечательным. Я оставил машину в квартале от дома Суровцева в тени под кроной ветвистого дерева, приспустив боковое стекло задней дверцы, чтобы оставшемуся в салоне Лансера Немо не стало жарко. Он не делал попытки следовать за мной, лишь проводил меня взглядом своих умных глаз. Я решил прогуляться по набережной, чтобы хоть как-то упорядочить свои мысли по поводу предстоящего разговора. Солнце нехотя пробивалось сквозь пелену редких неторопливо перемещающихся по небу облаков, занимая свои господствующие позиции над утренним городом. Котельническая набережная на удивление была пустынной в этот час. Воздух, свободный от углекислого привкуса мегаполиса, был наполнен лёгким и чистым ароматом речной воды. Над Москвой рекой клубился киселеобразный, едва заметный в ещё прохладном утреннем воздухе туман. Создавалось впечатление, что вокруг всё замерло в ожидании чего-то важного; не свойственная этому времени года и месту тишина казалась затишьем перед предстоящей бурей. Высотка на Котельнической набережной, к которой лежал мой путь, величественно возвышалась над окрестными домами на фоне нежно-лазурного рассветного неба. Дом состоял как бы из трёх частей: центрального корпуса, фасадом обращённого в сторону Кремля, и двух боковых корпусов, эффектно раскинувшихся вдоль набережных Москвы-реки и Яузы. Огромная махина многоуровнего дома монументально доминировала над всеми остальными постройками этого района. Фасады здания были выполнены в классическом для московских высоток бежевом цвете и украшены большим количеством барельефов, изображающих фигуры счастливых советских граждан, детей и рабочих в обрамлении цветов, колосьев и знамён.
Я ещё не знал, каким образом я пройду внутрь здания и как буду объяснять консьержке цель моего визита, но был уверен, что такое незначительное препятствие вряд ли могло помешать разговору, на который я был решительно настроен. К моему удивлению, в центральном вестибюле на традиционном месте консьержки я заметил мужчину, внимательно посмотревшего в мою сторону своим сверляще-пронизывающим взглядом профессионала. Не может же быть, чтобы на этом посту в этом доме работали бывшие сотрудники силовых органов? Я остановился, ожидая вопросов от угрюмого охранника, но вопросов не последовало. Более того, у меня сложилось впечатление, что охраннику было известно о моём визите, и ему даны соответствующие указания. Я прошёл дальше к лифтам, попутно рассматривая необычные элементы декора этого фойе. Здесь сохранились барельефы из фарфора цвета слоновой кости, хрустальные люстры и бронзовые подсвечники. Пол был облицован мрамором, а на потолке сохранились мозаичные изображения картин радужного советского быта.
На мгновенье я задумался о том, что ничего не знаю о семье или людях, которые проживали вместе с Суровцевым, и которых я мог потревожить своим ранним визитом. Но эти сомненья рассеялись, когда дверь квартиры открыл сам Суровцев, а первые впечатления от самой квартиры дали мне стойкое ощущение, что Суровцев проживал здесь один.
Он также не казался удивлённым моими визитом и без лишних предисловий предложил мне пройти в комнату, больше похожую на его рабочий кабинет.
- Угадай, кто проводил экспертизу? - спросила Аня каким-то приглушённым, переходящим на шёпот голосом.
Я вопросительно молча.
- Экспертизу проводил сам Загаров, - произнесла Аня с уверенностью, не оставлявшей сомнений в её правоте.
- Загаров? - воскликнул я чересчур эмоционально, ошеломлённый услышанным. - Он ведь этим не занимается? Есть специально обученные люди из отдела экспертизы?
- Да, но никто не может ему запретить это сделать, у него ведь есть квалификационный аттестат, я проверяла.
- Поверить не могу. Зачем Загарову всё это?
С минуту мы оба молчали, размышляя об информации, которая теперь была известна нам обоим.
- В общем, я завтра собираюсь съездить в эту компанию, которая проводила рестайлинг, - сказала Аня, - проверю кое-какие цифры, позадаю вопросы, в том числе о Загарове. Это не далеко, в Подмосковье, метнусь на Пыжике.
- Не стоит этого делать: не известно, какую роль эта рестайлинговая компания играет в этой истории. На этом этапе можно направить официальный письменный запрос и дождаться разъяснений с их стороны. Или вот что: давай-ка я поеду вместе с тобой. Только не завтра, завтра у меня намечено одно дело, - сказал я, вспоминая о своём намерении съездить на работу к Майе и узнать о причинах «молчания» её телефона. А вот послезавтра можем съездить.
- Почему я не могу поехать сама? Ты не уверен, что я справлюсь?, - спросила Аня, не много обиженно.
- Дело не в этом, дело в том, что…, - я на мгновение замешкался, подбирая правильные слова, - …здесь надо всё продумать. В общем, давай начнём с письменного запроса.
- Не становись прописной занудой, Мартов, это не твой стиль. Я хорошо продумала все детали расследования, как-никак - это моё первое дело, - ответила она с какой-то внутренней убеждённостью. – Кроме того, я уже предупредила Загарова, что мне потребуется служебная поездка в ближайшее время, не уточняя её деталей.
Я понял, что переубеждать её будет бесполезно. Мягкая, а порой – неуверенная в себе в вопросах повседневной жизни, Аня с необъяснимым упорством отстаивала свою позицию во всем, что касалось рабочих моментов. Я лишь произнёс с улыбкой: - Знаешь, ты береги себя…Ты себе ещё пригодишься.
Мы встали из-за чайного столика на балконе остановились на мгновенье, чтобы насладиться упоительной негой засыпающего в отсветах заката города. В дремлющей неполной темноте июньской ночи тихо разливалось лёгкое словно шелест многоголосие ночных московских звуков.
На балкон осторожно, словно не решаясь нарушать воцарившуюся паузу, вышел Немо, посмотрел на нас вопросительным взглядом и остановился, не уверенный, что его появление на балконе будет одобрено. У нас же его появление вызвало скорее удивление, поскольку Немо редко покидал свой пост в коридоре, избегая любого общения не только со мной, но и моими гостями.
- Он всё так же тоскует? - спросила Аня, не отрывая полного сочувствия взгляда от Немо, продолжающего стоять в нерешительности у входа на балкон.
- Я думаю, что он всё ещё надеется отыскать своего хозяина, - произнёс я не совсем, однако, уверенно.
- Ты думаешь, что его кто-то ….ищет? спросила Аня, будто подбирая правильное слово.
- По крайней мере он в это верит. А если он верит, то почему не верить и мне. Я даже ездил с ним в собачий приют. Там много других собак, уход, корм, люди хорошие, душевные, заботятся о питомцах. Я уже был готов доверить им Немо, но как представил его вот безучастно лежащего в своей клетке с безразличием к окружающему миру, не реагирующему на заботу и ласку, так и не решился его там оставить, пусть лучше пока у меня поживёт. В любом случае, я разместил все необходимые в данной ситуации объявления, надеюсь всё устроится.
Словно не желая быть свидетелем такой щекотливой темы, Немо медленно, прихрамывая на не опорную лапу, подошёл к ограждению балкона, высунул в единственное незакрытое пространство ограждения свою морду и стал водить во все стороны мокрым подвижным носом, стараясь уловить в воздухе знакомый запах.
Я подошёл к нему с намерением погладить, но он лишь пригнул ниже голову, не готовый принимать никакие знаки внимания с моей стороны. Я выпрямился, положил обе руки на парапет балкона, выглянул вниз и на мгновенье замер: на проезжей части напротив подъезда тёмным безмолвным исполином маячил силуэт чёрного Гелендвагена.
- Это уже просто какой-то навязчивый и непроходящий сюр, - раздражённо произнёс я, указывая Ане на припаркованный внедорожник. - Ребята, ну реально, это же перестаёт быть смешным.
А знаешь что, - на мгновение задумался я, - я его сейчас сфотографирую, попробую рассмотреть номер, а потом пробью его у Кузьмича.
- С такого расстояния и в таких сумерках? - недоверчиво отреагировала Брякина.
- Ничего, у меня на смартфоне – хорошая камера. А потом есть всякие примочки, фильтры, увеличители, как-нибудь рассмотрю, - ответил я, переключая смартфон в режим фотографирования.
- И вот что, давай я тебя провожу, - скорее констатировал, чем предложил я, и осёкся, увидев пару удивлённых глаз, смотрящих на меня с некой настороженностью. – Я имею ввиду до машины, - объяснил я, чтобы не усиливать двусмысленность ситуации.
Когда мы спустились вниз и подошли к Пыжику, никакого Гелендвагена по близости уже не было. Я пожелал Брякиной счастливого пути и поднялся в квартиру, чтобы попробовать рассмотреть на большом экране ноутбука только что сделанную фотографию внедорожника. В коридоре на тумбочке я обнаружил забытый Брякиной мобильный телефон. Надо будет завтра взять его с собой и вернуть при случае. Я попытался вывести сделанную фотографию Гелендвагена на экран ноутбука. К моему разочарованию, номер рассмотреть не удалось, и дело было не в расстоянии до камеры и не в ночном режиме съёмки. Просто регистрационные номера располагались под таким углом, что рассмотреть номера при съёмке сверху не представлялось возможным. Я уже было хотел стереть фото и выключить ноутбук, года моё внимание на фото привлекло белое пятно, которое располагалось на фото на уровне лобового стекла Гелендвагена. Эта явно был какой-то документ, положенный на панель салона автомобиля за лобовым стеклом. Здесь обычно кладут пропуска на машину для въезда на определённую служебную территорию. Я применил все возможные и доступные на моём ноутбуке технические средства, чтобы увеличить и сделать более контрастной данный снимок. В итоге, на экране немного размазано, но всё равно доступно для чтения, появились три заглавные буквы, которые повергли меня в состояние человека, на которого только что вылили ушат ледяной воды. ТМА.
Всё это требовало осмысления. Как было быхорошо, если бы у меня была возможность с кем-то посоветоваться. Например, с Брякиной, но её забытый телефон лишал меня такой возможности. Я набрал номер Кузьмича. Я не думал о том, как я буду извиняться за столь поздний звонок. Информация, которую я хотел проверить, требовала немедленных действий. К моему удивлению Кузьмич ответил сразу, и даже заговорил первым: - Хорошо, что ты позвонил, Серёга. Я сам вот только что хотел тебе позвонить.
- Позвонить мне с какой целью? - я немного был сбит с толку таким вступлением и на мгновенье забыл о цели своего звонка.
- Мне нужен этот… ну как его …твой совет, что - ли, - промямлил он неуверенно. – Понимаешь, мы сегодня встречались с Аней, - продолжил он без паузы.
- Какой Аней? - я решил сыграть «в непонимание», чтобы, с одной стороны, случайно не выдать то, что мне было известно из разговора с Брякиной, с другой стороны, чтобы взять короткую паузу, чтобы сориентироваться в этой новой для меня ситуации.
- С Брякиной. Помнишь, ты советовал мне пригласить её в зоопарк? Так вот мы сегодня встречались, в зоопарке, клёво погуляли, но когда пришло время проводить Аню домой, произошёл какой-то системный сбой в этой поначалу казавшейся такой радужной картинке. Мне показалось, что Аня не готова к тому, чтобы стена между нами становилась менее неприступной.
- А что ты хотел, старик, девушки в таких вопросах не готовы к быстрым решениям.
- Да я всё понимаю, я же не форсировал, просто мне показалось, что дело в другом, точнее, дело во мне.
- Кузьмич, не сгущай, там у них всё так запутано, что мы порой едва ли сможем разобраться: не нанесла бальзам для губ, растрепалась причёска, не уверена в своём дезодоранте и ещё десятки других причин, по которым девушки спешат прервать так романтично начавшееся свидание. Ты, кстати, зубы перед прогулкой почистил ? - я попытался шуткой разрядить неловкую ситуацию.
- Зубы, говоришь? - задумчиво произнёс Кузьмич, – точно, дело в зубах. Помнишь, мой сломанный передний резец, он почти отсутствует. Это всё из-за него. Аня всё время смотрела на мои зубы как бы с сожаленьем. Как я сразу не догадался.
И как я не пытался я убедить Кузьмича, что дело вовсе не в его зубах, Кузьмича уже было не остановить.
- Решено, - продолжил он, - завтра же еду к зубному делать свой зуб, - подытожил он. - Спасибо тебе за то, что помог мне разобраться с ситуацией. И извини за поздний звонок.
- Кузьмич, на самом деле это я тебе звонил, а не ты мне, - напомнил я. - У меня к тебе тоже дело. Можно тебя попросить проверить по базе данных, не страховался ли в нашей компании автомобиль Гелендваген чёрного цвета. Вероятно, он каким-то образом относится к компании Транснациональное Маркетинговое агентство. Можешь посмотреть данные на лиц, которые допущены к его управлению?
- Да не вопрос. Как найду, сброшу тебе данные по СМС, - быстро согласился Кузьмич, мысли которого в этот момент видимо были заняты единственной целью – восстановить свой зуб, который, по мнению Кузьмича, таким неудачным образом помешал развитию романтической встречи с Брякиной. Мы попрощались. СМС-ка от Кузьмича пришла удивительно быстро, я даже не успел попить чая. В СМС -ке было только имя и адрес: Суровцев А.В., Котельническая наб, 1.
Глава 17. Игра на повышение.
План созрел моментально. Точнее, не было никакого плана. Я решил просто приехать на квартиру к Суровцеву и прояснить все вопросы, которые, были, видимо, у нас обоих. Я решил пораньше выйти из дома: мне предстоял сложный, насыщенный делами день. В дверях меня застал телефонный звонок. Звонил неизвестный: - Здравствуйте, я по поводу объявления, которое Вы давали. О найденной собаке… Мы с ним так неожиданно потерялись…Я искал его все эти дни, где только возможно… И тут Ваше объявление... Я правильно понимаю, что Гоша у Вас?
Незнакомец говорил сбивчиво, какими-то отрывистыми фразами, очевидно от сильного волнения. В его голосе было такое томительное напряжение и ожидание моего ответа; сомнений в том, что мне звонил хозяин Немо, у меня почти не осталось.
- Как Вас зовут? - спросил я.
- Олег Георгиевич. Просто Олег, - ответил он не уверенно.
- Вот что, Олег Георгиевич, давайте договоримся так: Вы мне позвоните сегодня после обеда, мы с Вами договоримся где встретиться, хорошо?
- После обеда, а утром у Вас не найдётся времени? Вы меня извините за настойчивость, мне так не терпится увидеть Гошу. Мы всей семьёй… для нас это такая радость…, - от волнения он опять стал изъясняться отрывистыми фразами.
- Не волнуйтесь, Олег Георгиевич, с Гошей всё в порядке. Просто у меня сейчас неотложное дело, а во второй половине дня мы созвонимся и обо всём договоримся. До связи, - подытожил я, завершая звонок.
- Ну, что дружище, - обратился я Немо, по традиции располагавшемся у входной двери. – Кажется твой хозяин нашёлся. Предлагаю тебе поехать со мной, я устрою вашу с ним встречу.
Мне показалось, что Немо слушает меня с особым вниманием и пытается понять смысл произнесённых слов. По крайней мере моё предложение идти со мной не вызвало у него ни малейшего сомнения. Он послушно проследовал за мной к припаркованному Лансеру и охотно забрался на заднее сиденье.
Утро выдалось замечательным. Я оставил машину в квартале от дома Суровцева в тени под кроной ветвистого дерева, приспустив боковое стекло задней дверцы, чтобы оставшемуся в салоне Лансера Немо не стало жарко. Он не делал попытки следовать за мной, лишь проводил меня взглядом своих умных глаз. Я решил прогуляться по набережной, чтобы хоть как-то упорядочить свои мысли по поводу предстоящего разговора. Солнце нехотя пробивалось сквозь пелену редких неторопливо перемещающихся по небу облаков, занимая свои господствующие позиции над утренним городом. Котельническая набережная на удивление была пустынной в этот час. Воздух, свободный от углекислого привкуса мегаполиса, был наполнен лёгким и чистым ароматом речной воды. Над Москвой рекой клубился киселеобразный, едва заметный в ещё прохладном утреннем воздухе туман. Создавалось впечатление, что вокруг всё замерло в ожидании чего-то важного; не свойственная этому времени года и месту тишина казалась затишьем перед предстоящей бурей. Высотка на Котельнической набережной, к которой лежал мой путь, величественно возвышалась над окрестными домами на фоне нежно-лазурного рассветного неба. Дом состоял как бы из трёх частей: центрального корпуса, фасадом обращённого в сторону Кремля, и двух боковых корпусов, эффектно раскинувшихся вдоль набережных Москвы-реки и Яузы. Огромная махина многоуровнего дома монументально доминировала над всеми остальными постройками этого района. Фасады здания были выполнены в классическом для московских высоток бежевом цвете и украшены большим количеством барельефов, изображающих фигуры счастливых советских граждан, детей и рабочих в обрамлении цветов, колосьев и знамён.
Я ещё не знал, каким образом я пройду внутрь здания и как буду объяснять консьержке цель моего визита, но был уверен, что такое незначительное препятствие вряд ли могло помешать разговору, на который я был решительно настроен. К моему удивлению, в центральном вестибюле на традиционном месте консьержки я заметил мужчину, внимательно посмотревшего в мою сторону своим сверляще-пронизывающим взглядом профессионала. Не может же быть, чтобы на этом посту в этом доме работали бывшие сотрудники силовых органов? Я остановился, ожидая вопросов от угрюмого охранника, но вопросов не последовало. Более того, у меня сложилось впечатление, что охраннику было известно о моём визите, и ему даны соответствующие указания. Я прошёл дальше к лифтам, попутно рассматривая необычные элементы декора этого фойе. Здесь сохранились барельефы из фарфора цвета слоновой кости, хрустальные люстры и бронзовые подсвечники. Пол был облицован мрамором, а на потолке сохранились мозаичные изображения картин радужного советского быта.
На мгновенье я задумался о том, что ничего не знаю о семье или людях, которые проживали вместе с Суровцевым, и которых я мог потревожить своим ранним визитом. Но эти сомненья рассеялись, когда дверь квартиры открыл сам Суровцев, а первые впечатления от самой квартиры дали мне стойкое ощущение, что Суровцев проживал здесь один.
Он также не казался удивлённым моими визитом и без лишних предисловий предложил мне пройти в комнату, больше похожую на его рабочий кабинет.
