Эта пробка меня расстроила ещё и потому, что я люблю эти поездки по Москве, когда ни пробки, ни накопившиеся дела, ни погода не мешают получать удовольствие от процесса. Подобные поездки как ластиком стирали стрессы рабочей недели и были отголоском моей несостоявшейся карьеры автогонщика. Не скрою, меня забавляла неравная борьба на старте с перекрестка с самодовольными и заносчивыми представителями элиты автопрома, из которой я неизменно выходил победителем. Дело в том, что, покидая свою раллийную команду после фиаско на Корсике, я договорился с руководством о том, что выкуплю один из принадлежавших команде Лансеров. Этот Лансер не имел внушительной спортивной наружности, но был подготовлен для записи раллийной легенды и тестирования отдельных участков трассы. Он имел все атрибуты спортивного болида: неудержимую турбину, форсированный двигатель и подвеску, жесткости которой мог позавидовать бронетранспортер. Такая спецподготовка позволяла ему не уступать, а и порой и значительно превосходить в скорости и манёвренности иные марки, в том числе позиционирующие себя на вершине рейтинга самых мощных и скоростных автомобилей.Торчать в пробке для меня было не то, чтобы невыносимо, это лишало меня того первобытного и неподдельного удовольствия, которое я получал от езды за рулем. Информация о том, что я угодил в пробку, не добавила оптимизма этому утру. Но я не стремился наперекор обстоятельствам, нарушая неписанные правила поведения на дороге, пытаться нелепыми и опасными манёврами изменить эту ситуацию. Было совершенно очевидно, что на работу я опаздываю, но в сложившихся обстоятельствах, возможно, это было к лучшему: может быть у Загарова появиться повод уволить меня по формальной причине неоднократных опозданий, что было бы неплохим вариантом для нас обоих.
На тротуаре очень близко к краю проезжей части напротив, напротив Павелецкого вокзала, я заметил девушку, голосующую в надежде поймать попутную машину. Стояла она, видимо давно, поскольку на лице были заметны первые признаки надвигающегося отчаяния. Не знаю, что именно заставило меня остановиться. Никогда раньше я не брал попутчиков, считая любое появление посторонних в своей машине обременительным вторжением в свой не доступный для посторонних тихий и не терпящий вмешательства мирок. Никогда раньше я не прибегал с такому банальному и комиксному способу знакомства с девушками, как предложение подвезти, произнесённое уверенным брутальным голосом через открытое стекло на фоне ревущего мотора и басов, несущихся из динамиков акустики. Однако сегодня я решил изменить свои правила и, по возможности, помочь этой девушке. Я остановил машину и поднял стекло правой двери.
- Добрый день, мне срочно необходимо в район Медведково, Вам по пути? - в её голосе одновременно звучали раздражение, отчаяние и мольба.
- Пожалуй, - почему-то соврал я.
- Сколько Вы хотите, учитывая то, что мне нужно как можно быстрее?
- Быстрее? – я сдержал улыбку – Хорошо. Но за это я потребую от Вас невозможного.
Впервые за время разговора она посмотрела на меня: пауза, настороженный взгляд, легкое недоумение.
- Вы просто пообещаете мне перестать волноваться и улыбнётесь. Это всё.
- Почему Вы решили, что я волнуюсь? У меня было не самое хорошее настроение с утра, но сейчас всё в порядке. Вы немного странный.
Последнюю фразу она произнесла уже с другой интонацией и улыбнулась.
С помощью навигатора я быстро перестроил маршрут, и вот уже мы ехали по Проспекту Мира, маневрируя между заполнившими улицы Москвы сетевыми такси и разноцветными машинами кашеринга. Я успел рассмотреть мою спутницу мельком в зеркало заднего вида. Она была удивительно хороша, той неизъяснимой весенней прелестью, которую не способны испортить даже дорогая косметика и ухищрения стилистов.
Лёгкое светлое платье подчеркивало безупречность ее фигуры. Аромат Kenzo, смешанный с прелестью июньского утра, ее светло-шелковые волосы, уложенные умелой рукой, необычный, видимо старинный, золотой браслет на левом запястье лишь подчеркивали ее недоступную изысканность.
Я подумал, как жаль, что такая очаровательная девушка встретилась мне как раз в тот момент, когда, когда я меньше всего был к тому готов. События предыдущих двух дней лишили меня свойственного моему характеру спокойствия. Да и весь предыдущий год был не лучшим в моей жизни. Он принес лишь бездну разочарования и уверенность в неизменности этого неторопливого течения жизни без всплесков и потрясений, без эмоционального фона, который возможен лишь тогда, когда невидимый художник щедрой рукой добавит десяток новых оттенков, придаст картине новое настроение и переведет повесть-жизнь в новое измерение. После фиаско на Корсике я замкнулся, перестал удивлять себя и мир непредсказуемыми авантюрами, не стремился доказать себе или кому-либо ещё, что способен на что-то дерзкое и монументальное. Не было у меня и того непреодолимого стремления одерживать победу за победой над девичьими сердцами, свойственное каждому из нас в упоительный период, именуемый молодостью. Я сделался недоверчив к женскому вниманию и взял за правило объяснять такое внимание расчетом или случайностью. Я оброс равнодушием и научился лицемерно мириться с мыслью о преимуществах размеренного и независимого мужского одиночества.
Так я жил несколько лет, убеждая себя в правильности выбранного пути. Мое существование казалось мне оптимально-размеренным и максимально понятным, если не считать отдельных вечеров, когда невыносимая тоска врезалась в каждую клеточку, сторожила каждый шаг. В тайне от себя я ждал случайного кивка судьбы, который мог бы составить иллюзию невозможного.
От моих мыслей меня отвлёк вопрос моей спутницы.
- Мы можем ехать быстрее? - в ее голосе чувствовалось нетерпение.
- Вы уверены, что действительно этого хотите?
Я ощутил на себе раздраженный взгляд.
- Я всегда говорю только то, в чем абсолютно уверена.
- В ваших глазах – патология, мадемуазель, - сказал я и заметил немой вопрос на её лице. - Потому, что такие глаза должны любить, а они – испепеляют.
Не дожидаясь её ответа, я до упора нажал на педаль акселератора.
Она не успела ничего сказать, потому что оказалась прижатой силой ускорения к креслу машины. Лансер недовольно зарычал, турбина после короткой паузы, перекликаясь характерными хлопками с глушителем, выдала необходимую мощность. Оставшаяся часть пути до места заняла не более пяти минут.
На стоянке у кинотеатра Арктика ее ждал черный Гелендваген, больше похожий на танк, чем на средство передвижения по современному мегаполису. Я уже перестал обращать внимание на то, что чёрные Гелендвагены стали часто попадаться мне на пути, в подобные совпадения я не верил.
Выходя из машины, моя гостья задержалась на пару секунд, будто хотела о чем-то попросить, но видимо не решилась и поспешила на встречу счастливому обладателю танка, грузному мужчине в черном костюме с квадратными челюстями. Мне был хорошо знаком такой тип людей: минимум эмоций, жесткая хватка и невозможность удержать более одной причинно-следственной связи в голове.
День близился к обеду. Моя миссия была окончена, и я мог спокойно отправляться на работу. Но что-то заставило меня повременить с отъездом. Что-то все же она хотела мне сообщить и не сделала этого по весомой причине. В боковое зеркало я наблюдал, как между моей незнакомкой и танкистом происходит оживленный разговор. Было похоже, что она убеждала его в чем-то, но не могла пробиться сквозь стену равнодушия и упрямства. Внезапно, резким движением отстранив от себя его руку, девушка быстрыми шагами направилась в сторону перекрестка, видимо, с намерением поймать такси. Мужчина пытался её остановить, посылая ей вслед что-то угрожающе-неприятное. Но она не остановилась, не вернулась и даже не повернула головы. Заметив мою машину, она ускорила шаг, и, не спрашивая, готов ли я продолжить наше утреннее путешествие, села на переднее сиденье.
- Я правильно понимаю, что мы не станем дожидаться Вашего друга? – мой голос предательски ликовал.
- Он мне не друг, а если мы не поторопимся уехать, я рискую теперь же узнать его истинное отношение к моей персоне.
Гелендваген неторопливо выруливал со стоянки и явно двигался в нашем направлении. Я не стал терять время на то, чтобы получить подтверждение ее словам и включил зажигание.
Мы ехали по Енисейской улице, когда Гелендваген неожиданно возник откуда-то слева и стал угрожающе прижимать нас к обочине.
- У меня есть подозрение, что в Ваши планы не входит продолжение того разговора, - я был почти уверен в ответе.
Её голос впервые дрогнул.
- Ты можешь высадить меня прямо здесь, и к тебе не будет претензий, - и после короткой паузы, - а можешь помочь мне выбраться из серьёзной неприятности.
Её «ты» прозвучало так просто, тепло и трогательно, что смысл сказанного отступил на второй план. Танк продолжал свои агрессивные маневры, выдавливая нас на обочину своей превосходящей массивностью. Всё это не походило на игру или шутку. А когда я увидел, как громила делает мне характерно-угрожающие знаки рукой, все сомнения отпали окончательно. Эти типы умеют добиваться своего любыми методами, не считаясь с существующим миропорядком.
Почему-то в тот момент мне вспомнилась одна незатейливая поговорка, которую любил цитировать Загаров: «В жизни всегда есть место подвигу, но не всегда есть время». В долю секунды я представил себе всю серьёзность ситуации. Этот верзила не отступится, пока не достигнет своей цели, и ему наплевать на существующие нормы поведения. Уф, что-то я нагнал жути, на секунду представив себя героем боевика. А ведь по сути всего лишь надо было подвезти незнакомую девушку и не позволить кому-то помещать мне это сделать. Вот так будет проще смотреть на всю эту ситуацию.
Я щёлкнул лепестком переключения передач под рулевым колесом, быстрым движением нажал на педаль акселератора, предпринял резкий и неожиданный для всех манёвр по обгону маячившего впереди автобуса, который был осуществлён с той молниеносностью, которую может обеспечить только подготовленная подвеска и турбина спортивного авто. За несколько секунд Лансер оставил позади в недосягаемой видимости и Гелендваген с его владельцем, и этот угрюмый район, где мог случиться неприятный для моей спутницы инцидент.
- Куда Вас отвезти? - спросил я, когда мы уже были в районе Садового кольца.
День зарос облаками, и отдаленные раскаты грома лишний раз напомнили о капризах июньской погоды.
- Если не сложно, то в район МГУ, пожалуйста. И, наверное, я поторопилась перейти на «ты», -сказала она не без доли смущения.
Я не против, - поспешил ответить я, максимально пытаясь скрыть внутреннее ликование.
- Не против чего: чтобы отвезти меня к МГУ или чтобы перейти на «ты»
- Я не против того и другого. Кстати, почему к МГУ, Вы…. ты там учишься? - поправился я.
- Спасибо за комплимент, но для студентки я немного старовата. Впрочем, я была студенткой МГУ, несколько лет назад закончила Геологический факультет.
- Ого, геолог, это немного не современно, но вполне романтично, - сказал я пытаясь поддержать становившийся для меня всё интереснее и интереснее разговор.
- Нет, я не геолог, скорее геофизик, работаю в одной из лабораторий, расположенных в МГУ, в качестве специалиста по гравитомагниторазведке. Не спрашивай меня что это, в двух словах об этом не расскажешь.
- Можно и не в двух, я никуда не спешу….уже не спешу, - уточнил я.
Я надел тёмные очки, чтобы напустить на себя ускользающую непринужденность. Повисшая пауза подсказала мне, что моя спутница пытается уловить заложенный в моём ответе смысл.
- Как-нибудь в следующий раз, - наконец произнесла она после паузы, - тем более, что бы уже приехали.
- Может быть нужна какая-нибудь помощь? - с надеждой на продолжение знакомства спросил я, вспоминая произошедший эпизод с Гелендвагеном.
- Спасибо, ты уже помог, - произнесла она, слегка щурясь от яркого утреннего света, проникавшего сквозь лобовое стекло.
Она улыбнулась и решительным движениям открыла дверцу машины. Но прежде чем уйти, она наклонилась, чтобы заглянуть снаружи в открытое окно Лансера и сказать:
- К сожалению, так и не удосужилась спросить твоё имя.
- С-Сергей, - промямлил я с неожиданным заиканием.
- А меня зовут Майя. Будь осторожней, Сергей, особенно на дорогах, - быстро произнесла она и не оглядываясь направилась в сторону входа в МГУ.
Несколько минут я сидел, глядя ей вслед, судорожно пытаясь придумать причину, чтобы её догнать и любым, пусть даже самым неуклюжим способом оставить надежду на возможную новую встречу, но ничего не придумал. Вот так обычно и получается: самые важные для тебя в жизни встречи проходят скоротечно, вне сценария, нелепо и безрассудно, а завершаются как-то неожиданно, перечёркивая возможность оставить такой необходимый мостик в будущее. Впрочем, бессмысленно упрекать себя за нерешительность, если опасаешься переступить ту грань, за которой нерешительность превращается в пошлую и унизительную навязчивость, оставляющую удручающий осадок от произошедшей встречи. Да и стоит ли винить себя в спасительном благоразумии в нашем ежесекундно изменяющемся мире. Бред! Как, однако, мне надоели эти мои собственные резонёрские нравоучительные реплики! Ведь только что я упустил шанс на продолжение так неожиданно зародившегося знакомства с самой очаровательной и необыкновенной девушкой, поразившей меня своим обаянием и какой-то особой интригующей независимостью. Было невыразимо грустно от мысли, что это знакомство, видимо, закончится вот так практически и не начавшись, только из-за моего мнимого благоразумия и показушной псевдопорядочности. Так, всё, хватит этой унижающей саморефлексии, унылый диалог с собой - удел интровертов. Я со злостью рванул рычаг переключения скоростей и резко нажал на педаль акселератора.
К Загарову я решил подняться сразу, не заходя в офис. Время уже было послеобеденное, но у меня не было и мысли попытаться придумать что-то в оправдание моего позднего появления на работе. К удивлению, Загаров ни слова не сказал об опоздании, предложил присесть и стал как-то неторопливо, немного хаотично и без всякой цели прохаживаться взад – вперёд по своему кабинету.
- Есть какие-то подвижки по Глоту? – начал он издалека.
- Работаем, не хватает многих деталей для полной картины.
- А что дало моделирование ситуации?
Вопрос о результатах моделирования меня несколько удивил, поскольку я не припоминал, чтобы рассказывал Загарову о своём визите в Центр исследований. Может быть я рассказал об этом Брякиной, а Артём узнал об этом от неё. Это значит, что они уже успели с утра обсудить всю эту ситуацию.
- По моделированию на данный момент ответа ещё нет.
- Сам как, в порядке? – спросил он как-то принуждённо. По его лицу было видно, что он мучительно ищет способ, как правильно перейти к главной теме разговора.
- Спасибо, не жалуюсь. Есть небольшая усталость, - я решил немного помочь ему с необходимым направлением разговора. - А в остальном всё по-прежнему, без перемен. То есть, по-прежнему в порядке. Кстати, помнится мы обсуждали мой отпуск.
Загаров, в этот момент очевидно подбиравший правильные слова для дальнейшего разговора, при слове «отпуск» заметно оживился. – Отпуск, это замечательно, отпуск – это всегда хорошо.
На тротуаре очень близко к краю проезжей части напротив, напротив Павелецкого вокзала, я заметил девушку, голосующую в надежде поймать попутную машину. Стояла она, видимо давно, поскольку на лице были заметны первые признаки надвигающегося отчаяния. Не знаю, что именно заставило меня остановиться. Никогда раньше я не брал попутчиков, считая любое появление посторонних в своей машине обременительным вторжением в свой не доступный для посторонних тихий и не терпящий вмешательства мирок. Никогда раньше я не прибегал с такому банальному и комиксному способу знакомства с девушками, как предложение подвезти, произнесённое уверенным брутальным голосом через открытое стекло на фоне ревущего мотора и басов, несущихся из динамиков акустики. Однако сегодня я решил изменить свои правила и, по возможности, помочь этой девушке. Я остановил машину и поднял стекло правой двери.
- Добрый день, мне срочно необходимо в район Медведково, Вам по пути? - в её голосе одновременно звучали раздражение, отчаяние и мольба.
- Пожалуй, - почему-то соврал я.
- Сколько Вы хотите, учитывая то, что мне нужно как можно быстрее?
- Быстрее? – я сдержал улыбку – Хорошо. Но за это я потребую от Вас невозможного.
Впервые за время разговора она посмотрела на меня: пауза, настороженный взгляд, легкое недоумение.
- Вы просто пообещаете мне перестать волноваться и улыбнётесь. Это всё.
- Почему Вы решили, что я волнуюсь? У меня было не самое хорошее настроение с утра, но сейчас всё в порядке. Вы немного странный.
Последнюю фразу она произнесла уже с другой интонацией и улыбнулась.
С помощью навигатора я быстро перестроил маршрут, и вот уже мы ехали по Проспекту Мира, маневрируя между заполнившими улицы Москвы сетевыми такси и разноцветными машинами кашеринга. Я успел рассмотреть мою спутницу мельком в зеркало заднего вида. Она была удивительно хороша, той неизъяснимой весенней прелестью, которую не способны испортить даже дорогая косметика и ухищрения стилистов.
Лёгкое светлое платье подчеркивало безупречность ее фигуры. Аромат Kenzo, смешанный с прелестью июньского утра, ее светло-шелковые волосы, уложенные умелой рукой, необычный, видимо старинный, золотой браслет на левом запястье лишь подчеркивали ее недоступную изысканность.
Я подумал, как жаль, что такая очаровательная девушка встретилась мне как раз в тот момент, когда, когда я меньше всего был к тому готов. События предыдущих двух дней лишили меня свойственного моему характеру спокойствия. Да и весь предыдущий год был не лучшим в моей жизни. Он принес лишь бездну разочарования и уверенность в неизменности этого неторопливого течения жизни без всплесков и потрясений, без эмоционального фона, который возможен лишь тогда, когда невидимый художник щедрой рукой добавит десяток новых оттенков, придаст картине новое настроение и переведет повесть-жизнь в новое измерение. После фиаско на Корсике я замкнулся, перестал удивлять себя и мир непредсказуемыми авантюрами, не стремился доказать себе или кому-либо ещё, что способен на что-то дерзкое и монументальное. Не было у меня и того непреодолимого стремления одерживать победу за победой над девичьими сердцами, свойственное каждому из нас в упоительный период, именуемый молодостью. Я сделался недоверчив к женскому вниманию и взял за правило объяснять такое внимание расчетом или случайностью. Я оброс равнодушием и научился лицемерно мириться с мыслью о преимуществах размеренного и независимого мужского одиночества.
Так я жил несколько лет, убеждая себя в правильности выбранного пути. Мое существование казалось мне оптимально-размеренным и максимально понятным, если не считать отдельных вечеров, когда невыносимая тоска врезалась в каждую клеточку, сторожила каждый шаг. В тайне от себя я ждал случайного кивка судьбы, который мог бы составить иллюзию невозможного.
От моих мыслей меня отвлёк вопрос моей спутницы.
- Мы можем ехать быстрее? - в ее голосе чувствовалось нетерпение.
- Вы уверены, что действительно этого хотите?
Я ощутил на себе раздраженный взгляд.
- Я всегда говорю только то, в чем абсолютно уверена.
- В ваших глазах – патология, мадемуазель, - сказал я и заметил немой вопрос на её лице. - Потому, что такие глаза должны любить, а они – испепеляют.
Не дожидаясь её ответа, я до упора нажал на педаль акселератора.
Она не успела ничего сказать, потому что оказалась прижатой силой ускорения к креслу машины. Лансер недовольно зарычал, турбина после короткой паузы, перекликаясь характерными хлопками с глушителем, выдала необходимую мощность. Оставшаяся часть пути до места заняла не более пяти минут.
На стоянке у кинотеатра Арктика ее ждал черный Гелендваген, больше похожий на танк, чем на средство передвижения по современному мегаполису. Я уже перестал обращать внимание на то, что чёрные Гелендвагены стали часто попадаться мне на пути, в подобные совпадения я не верил.
Выходя из машины, моя гостья задержалась на пару секунд, будто хотела о чем-то попросить, но видимо не решилась и поспешила на встречу счастливому обладателю танка, грузному мужчине в черном костюме с квадратными челюстями. Мне был хорошо знаком такой тип людей: минимум эмоций, жесткая хватка и невозможность удержать более одной причинно-следственной связи в голове.
День близился к обеду. Моя миссия была окончена, и я мог спокойно отправляться на работу. Но что-то заставило меня повременить с отъездом. Что-то все же она хотела мне сообщить и не сделала этого по весомой причине. В боковое зеркало я наблюдал, как между моей незнакомкой и танкистом происходит оживленный разговор. Было похоже, что она убеждала его в чем-то, но не могла пробиться сквозь стену равнодушия и упрямства. Внезапно, резким движением отстранив от себя его руку, девушка быстрыми шагами направилась в сторону перекрестка, видимо, с намерением поймать такси. Мужчина пытался её остановить, посылая ей вслед что-то угрожающе-неприятное. Но она не остановилась, не вернулась и даже не повернула головы. Заметив мою машину, она ускорила шаг, и, не спрашивая, готов ли я продолжить наше утреннее путешествие, села на переднее сиденье.
- Я правильно понимаю, что мы не станем дожидаться Вашего друга? – мой голос предательски ликовал.
- Он мне не друг, а если мы не поторопимся уехать, я рискую теперь же узнать его истинное отношение к моей персоне.
Гелендваген неторопливо выруливал со стоянки и явно двигался в нашем направлении. Я не стал терять время на то, чтобы получить подтверждение ее словам и включил зажигание.
Мы ехали по Енисейской улице, когда Гелендваген неожиданно возник откуда-то слева и стал угрожающе прижимать нас к обочине.
- У меня есть подозрение, что в Ваши планы не входит продолжение того разговора, - я был почти уверен в ответе.
Её голос впервые дрогнул.
- Ты можешь высадить меня прямо здесь, и к тебе не будет претензий, - и после короткой паузы, - а можешь помочь мне выбраться из серьёзной неприятности.
Её «ты» прозвучало так просто, тепло и трогательно, что смысл сказанного отступил на второй план. Танк продолжал свои агрессивные маневры, выдавливая нас на обочину своей превосходящей массивностью. Всё это не походило на игру или шутку. А когда я увидел, как громила делает мне характерно-угрожающие знаки рукой, все сомнения отпали окончательно. Эти типы умеют добиваться своего любыми методами, не считаясь с существующим миропорядком.
Почему-то в тот момент мне вспомнилась одна незатейливая поговорка, которую любил цитировать Загаров: «В жизни всегда есть место подвигу, но не всегда есть время». В долю секунды я представил себе всю серьёзность ситуации. Этот верзила не отступится, пока не достигнет своей цели, и ему наплевать на существующие нормы поведения. Уф, что-то я нагнал жути, на секунду представив себя героем боевика. А ведь по сути всего лишь надо было подвезти незнакомую девушку и не позволить кому-то помещать мне это сделать. Вот так будет проще смотреть на всю эту ситуацию.
Я щёлкнул лепестком переключения передач под рулевым колесом, быстрым движением нажал на педаль акселератора, предпринял резкий и неожиданный для всех манёвр по обгону маячившего впереди автобуса, который был осуществлён с той молниеносностью, которую может обеспечить только подготовленная подвеска и турбина спортивного авто. За несколько секунд Лансер оставил позади в недосягаемой видимости и Гелендваген с его владельцем, и этот угрюмый район, где мог случиться неприятный для моей спутницы инцидент.
- Куда Вас отвезти? - спросил я, когда мы уже были в районе Садового кольца.
День зарос облаками, и отдаленные раскаты грома лишний раз напомнили о капризах июньской погоды.
- Если не сложно, то в район МГУ, пожалуйста. И, наверное, я поторопилась перейти на «ты», -сказала она не без доли смущения.
Я не против, - поспешил ответить я, максимально пытаясь скрыть внутреннее ликование.
- Не против чего: чтобы отвезти меня к МГУ или чтобы перейти на «ты»
- Я не против того и другого. Кстати, почему к МГУ, Вы…. ты там учишься? - поправился я.
- Спасибо за комплимент, но для студентки я немного старовата. Впрочем, я была студенткой МГУ, несколько лет назад закончила Геологический факультет.
- Ого, геолог, это немного не современно, но вполне романтично, - сказал я пытаясь поддержать становившийся для меня всё интереснее и интереснее разговор.
- Нет, я не геолог, скорее геофизик, работаю в одной из лабораторий, расположенных в МГУ, в качестве специалиста по гравитомагниторазведке. Не спрашивай меня что это, в двух словах об этом не расскажешь.
- Можно и не в двух, я никуда не спешу….уже не спешу, - уточнил я.
Я надел тёмные очки, чтобы напустить на себя ускользающую непринужденность. Повисшая пауза подсказала мне, что моя спутница пытается уловить заложенный в моём ответе смысл.
- Как-нибудь в следующий раз, - наконец произнесла она после паузы, - тем более, что бы уже приехали.
- Может быть нужна какая-нибудь помощь? - с надеждой на продолжение знакомства спросил я, вспоминая произошедший эпизод с Гелендвагеном.
- Спасибо, ты уже помог, - произнесла она, слегка щурясь от яркого утреннего света, проникавшего сквозь лобовое стекло.
Она улыбнулась и решительным движениям открыла дверцу машины. Но прежде чем уйти, она наклонилась, чтобы заглянуть снаружи в открытое окно Лансера и сказать:
- К сожалению, так и не удосужилась спросить твоё имя.
- С-Сергей, - промямлил я с неожиданным заиканием.
- А меня зовут Майя. Будь осторожней, Сергей, особенно на дорогах, - быстро произнесла она и не оглядываясь направилась в сторону входа в МГУ.
Несколько минут я сидел, глядя ей вслед, судорожно пытаясь придумать причину, чтобы её догнать и любым, пусть даже самым неуклюжим способом оставить надежду на возможную новую встречу, но ничего не придумал. Вот так обычно и получается: самые важные для тебя в жизни встречи проходят скоротечно, вне сценария, нелепо и безрассудно, а завершаются как-то неожиданно, перечёркивая возможность оставить такой необходимый мостик в будущее. Впрочем, бессмысленно упрекать себя за нерешительность, если опасаешься переступить ту грань, за которой нерешительность превращается в пошлую и унизительную навязчивость, оставляющую удручающий осадок от произошедшей встречи. Да и стоит ли винить себя в спасительном благоразумии в нашем ежесекундно изменяющемся мире. Бред! Как, однако, мне надоели эти мои собственные резонёрские нравоучительные реплики! Ведь только что я упустил шанс на продолжение так неожиданно зародившегося знакомства с самой очаровательной и необыкновенной девушкой, поразившей меня своим обаянием и какой-то особой интригующей независимостью. Было невыразимо грустно от мысли, что это знакомство, видимо, закончится вот так практически и не начавшись, только из-за моего мнимого благоразумия и показушной псевдопорядочности. Так, всё, хватит этой унижающей саморефлексии, унылый диалог с собой - удел интровертов. Я со злостью рванул рычаг переключения скоростей и резко нажал на педаль акселератора.
Глава 9. В деревню, в глушь, в Мандроги.
К Загарову я решил подняться сразу, не заходя в офис. Время уже было послеобеденное, но у меня не было и мысли попытаться придумать что-то в оправдание моего позднего появления на работе. К удивлению, Загаров ни слова не сказал об опоздании, предложил присесть и стал как-то неторопливо, немного хаотично и без всякой цели прохаживаться взад – вперёд по своему кабинету.
- Есть какие-то подвижки по Глоту? – начал он издалека.
- Работаем, не хватает многих деталей для полной картины.
- А что дало моделирование ситуации?
Вопрос о результатах моделирования меня несколько удивил, поскольку я не припоминал, чтобы рассказывал Загарову о своём визите в Центр исследований. Может быть я рассказал об этом Брякиной, а Артём узнал об этом от неё. Это значит, что они уже успели с утра обсудить всю эту ситуацию.
- По моделированию на данный момент ответа ещё нет.
- Сам как, в порядке? – спросил он как-то принуждённо. По его лицу было видно, что он мучительно ищет способ, как правильно перейти к главной теме разговора.
- Спасибо, не жалуюсь. Есть небольшая усталость, - я решил немного помочь ему с необходимым направлением разговора. - А в остальном всё по-прежнему, без перемен. То есть, по-прежнему в порядке. Кстати, помнится мы обсуждали мой отпуск.
Загаров, в этот момент очевидно подбиравший правильные слова для дальнейшего разговора, при слове «отпуск» заметно оживился. – Отпуск, это замечательно, отпуск – это всегда хорошо.
