Было невообразимо прекрасно ощутить, что между тобой и мегаполисной суетой лежит это необъятное бездонное, с запахом соли, ветра, авантюр и беззаботности море.
Мы с большим энтузиазмом и каким-то неподдельным интересом включились в новую для нас работу. Кирсанов организовал в лагере масштабную спартакиаду, в которой основное внимание было уделено любимому для него (кто бы сомневался) виду спорта – футболу. Загаров все объявления по лагерной громкой связи делал с присущим ему чувством юмора, разбавляя информацию по распорядку дня своими неизменными шутками, что приводило всех в неописуемый восторг. А по вечерам, когда младшие отряды традиционно отправляли по раньше на отбой, устраивал для старших отрядов рейвы на танцплощадке вместо традиционной лагерной дискотеки. Я с удовольствием погрузился в организацию отдыха для своего отряда: занимался размещением, следил, чтобы ребята безопасно, без хаоса и суеты, купались в море, готовил выступления отряда на лагерных мероприятиях, организовал костёр, а по вечерам на отрядной свечке обсуждал с ребятами различные интересующие их темы. В стоимость путевки у ребят также входила одна экскурсия на выбор, за которую ребятам надо было проголосовать, а мне как вожатому - организовать. Вот тут-то мне и пригодился ноутбук. Мой отряд наотрез отказался ехать на предложенную администрацией лагеря экскурсию на вулкан (поскольку от других отрядов, которые успели съездить на эту экскурсию, стало понятно, что никакого реального вулкана там не было, а было лишь несколько крохотных грязевых источников, которые остались от вулкана, действовавшего много веков назад) и попросили меня организовать прогулку на катере по Чёрному морю. Я нашёл в Интернете анапскую компанию, которая предлагала прогулки на катерах, списался с ними и даже договорился, что катер нам подадут в намеченную дату к причалу лагеря, и не надо будет идти в Анапу. К сожаленью, эта прогулка так и не состоялась. Поскольку я меня не было мобильного телефона, мы договорились с компанией – организатором, что накануне вечером я направлю им подтверждение по электронной почте о времени начала экскурсии. Но вечером накануне поездки с моим ноутбуком началось творится что-то странное. Было впечатление, что он перегрелся от интенсивной работы, индикаторы на боковых панелях непрерывным миганием давали мне понять, что все дальнейшие действия были крайне нежелательны. И…
А вот сейчас стоп. Мной овладело какое-то далекое, смутное, как сон, воспоминание. Точно… только теперь я понял, что это было такое же состояние, которое вчера утром дома я, пытаясь восстановить в своей памяти, и назвал его «deja ressenti». Верно, это ощущение было таким же в день накануне морской прогулки. Перегрев ноутбука, интенсивное мерцание индикаторов, запах озона (надо будет проверить, могут ли детали ноутбука при нагревании выделять запах озона) и то самое ощущение, граничащее с необъяснимой внутренней убеждённостью, что я всё делаю правильно – всё это в итоге привело к тому, что я не смог направить подтверждение компании по организации морских прогулок, и наша прогулка сорвалась.
Разочарованию ребят из моего отряда, когда на утренней линейке я сообщил им об отмене прогулки, не было предела. Это читалось на их лицах, их молчаливом осуждении, в их взглядах, которые я ловил на себе во время завтрака. Я чувствовал себя виноватым, упрекал свою неорганизованность, досадовал, что из-за дурацких условий нашего пари я вынужден обходиться без мобильного телефона, и давал себе слово организовать для ребят что-то более интересное и увлекательное, чтобы загладить свою вину.
Такая напряжённость между мной и моим отрядом продолжалось всё утро до того момента, когда по лагерному радио Загаров не объявил решение администрации лагеря отменить утренние купания по причине штормового предупреждения на море. А к обеду разыгрался такой шторм. Что стало понятно, наша морская экскурсия в любом случае не должна была состояться, а если бы и состоялась, то вместо впечатлений от увлекательного морского путешествия ребятам пришлось бы пережить неприятности с возможной качкой (ещё не известно, как они переносят такую качку) и другие опасности штормового моря. Так что я немного успокоился. Тем более, что позже, мы всё-таки поехали на вулкан и грязевые источники. Накануне вечером на свечке, я рассказал ребятам наспех придуманные легенды, связанные с этим местом так, что моим подопечным захотелось воочию увидеть где и как происходили приключения героев выдуманных мною историй.
Почему я вспомнил вдруг сейчас об этой поездке? Может быть потому, что тогда все мы были беззаботно и необъяснимо счастливы, свободны от предрассудков и условностей, не обременены обещаниями и обязанностями. Или потому, что Загаров как и тогда попытался взять меня на слабо, вспомнил о Саше Кирсанове.
- Извини, дружище, наверное, не сегодня, - сказал я, возвращаясь из этого приятного воспоминания.
- Ладно, в следующий раз. Тогда расскажи мне, как там с делом Глота? Можем закрывать? – спросил Загаров, стараясь придать максимальную непринуждённость своему вопросу.
- С делом Глота не всё так просто. Документы все в порядке, разъяснения получены, справки собраны. Но.., - я сделал паузу, тщательно подбирая нужные слова, чтобы их смысл был правильно воспринят Загаровым, - но есть определённые нюансы, не состыковки, детали, которые подсказывают мне, что изучение вопросов по этому делу необходимо продолжить. Есть ощущения, - я с нарочитой серьезностью и старательностью подбирал правильные слова, - что реальная картина происшедшего несколько отличается от той, которую Глот пытается до нас донести.
- Какие нюансы, какие ощущения, пожалуйста, поделись своими соображениями, даже если это не попадёт впоследствии в отчёт по этому делу. Ты ведь, не делился своими догадками с клиентом, что было бы непозволительно в сложившейся ситуации, – в словах Загарова чувствовалось раздражение, тщательно скрываемое подчёркнуто вежливым и нарочито уважительным тоном обращения.
Я не люблю в принципе эту манеру Загарова злоупотреблять пафосом и ложной многозначительностью. А когда это ещё происходит на фоне нарочито вежливого и снисходительно -холодного тона обращения, меня это выводит из себя до такой степени, что я, бываю не в силах сдержать своё раздражение. Однако в этот раз я взял себя в руки и отвечал Загарову ровно таким же подчёркнуто уважительным образом. Иногда необходимо поливать колесо дружбы маслом деликатной вежливости. - Нет, ни с Клиентом, ни с кем-либо ещё я этот вопрос не обсуждал, хотя твёрдо уверен, что иногда в поисках истины важно уметь задавать неудобные вопросы.
- Какие вопросы? Что тебя так насторожило в этом деле, - Загаров, похоже, начинал выходить из себя. – Генеральный звонил несколько раз сегодня, что мне ему отвечать?
- Генеральному можно сделать предварительный отчёт о том, что все документы в порядке. Только этот отчёт лучше назвать версией 1.0. Есть у меня ощущения, что продолжение последует.
- Я тебя услышал. Только прошу тебя, не тяни с этим. Ты, конечно, в любом случае не упустишь шанса покопаться в своих сомнениях, только не забывай, что компания ждёт от тебя конкретики по этому делу. Будем на связи.
Загаров вернулся за свой рабочий стол, давая понять, что тема разговора исчерпана.
Домой я вернулся с твёрдым намерением поработать в спокойной обстановке над делом Глота.
Прежде всего я проверил, не было ли ответа от Центра компьютерного моделирования по моему запросу. В электронной почте писем из Центра не оказалось, зато была рассылка от московского центра организации движения на дорогах Москвы с прогнозом возможных пробок на завтра. Прогноз пробок - это было что-то новое, раньше таких прогнозов и рассылок не делали. На всякий случай я сохранил информацию на ноутбуке.
Затем я позвонил Кузьмичу с просьбой проверить в базе данных, не поступали ли от застрахованного Глота ранее заявления об угоне принадлежавших ему автомобилей. Заодно решил поинтересоваться, не готов ли у Кузьмича ответ на мой вопрос об электронном адресе сообщения. Сначала Кузьмич никак не мог понять, кто ему звонит. Ни моя фамилия, ни напоминание об утреннем общении большой пользы не принесли. Лишь подсказка о том, что я являюсь коллегой Ани Брякиной пробила, наконец, нужную брешь в его памяти. Надо всё-таки будет узнать у Ани, не делал ли Кузьмич заходов на сближение, и нет ли у неё ощущения, что Кузьмич проявляет к ней повышенный интерес. Впрочем, какое мне дело до этих служебно-приватных тонкостей. Лезть в чужую историю - не в моих правилах. Как и предполагалось, ответа на мой вопрос об истории электронного адреса у Кузьмича не был готов (а скорее всего он о нём благополучно забыл, как только я вышел из офиса ИТ отдела. В отношении вопроса о заявлениях Глота обещал поискать информацию и перезвонить.
Я вышел на балкон полюбоваться вечерней Москвой. Летящее над столицей вечернее небо озарилось десятками оттенков лилово-розового закатного света. Тысячи огней покрыли столицу мерцающей алмазной паутиной. Улицы не становились малолюднее, но на высоте моего балкона это мерцающее броуновское движение порхающих по полуночной столице светлячков, казалось, не сопровождалось ни какими звуками. Я наслаждался этой пьянящей, обволакивающей пред сумеречной дрёмой, которая делала меня неразлучным собеседником этой удивительной тишины. Солнце всё увереннее клонилось к западу и, скользя огненно-бордовым лучами по необозримым громадам московских небоскрёбов, оставляло на них свой закатный привет уходящему дню. И в необъятном просторе этого непрекращающегося круговорота огней, я ощущал себя одиноким наблюдателем, этаким смотрителем самого высокого московского маяка среди мерцающих на стене исполинского дома и как бы гуляющих вокруг меня многочисленных отблесков тысяч фар машин, хаотично блуждающих по лабиринтам московских улиц. Я наслаждался тем величественным спокойствием, что царило вокруг.
И даже услышав настойчивый и пронзительный звук телефона, я не спешил покинуть балкон, где Москва подарила мне этот удивительный букет непередаваемых эмоций.
Звонил Кузьмич. – Твой Глот или как там его, оказывается имеет не первое знакомство со страховыми компаниями. И вот что удивительно: несколько лет назад он подавал заявления на страхование одного и того же автомобиля в нескольких страховых компаниях одновременно.
- И как успешно?, - спросил я, ещё не зная какое новое направление моим мыслям может дать эта информация.
- Нет, ему было отказано, ведь правилами страхования прямо предусмотрена обязанность сообщить каждому следующему страховщику о наличии уже заключённого полиса страхования на данный автомобиль. Глот, видимо, этого не знал, как и не знал того, что уже существует единая база страхования, и любые попытки ввести страховые компании в заблуждение изначально обречены на провал. Кроме того, Глот несколько месяцев назад был заявителем другого дела об угоне автомобиля, застрахованного в другой страховой компании. Страховка ему была благополучно выплачена.
– Спасибо, Кузьмич, это важная информация к размышлению.
- Да, и по поводу твоего вопроса: IP адрес, с которого было направлено заинтересовавшее тебя сообщение, зарегистрирован в Таллине, большего сказать не могу.
- И на том спасибо, ты мне очень помог.
Я уже было хотел отключить звонок, как услышал, что Кузьмич продолжает говорить.
- Может быть мой вопрос покажется тебе странным…, - начал Кузьмич и замялся.
- Не важно, продолжай, что ты хотел узнать?, - подбодрил я Кузьмича.
- В общем, Аня Брякина, твоя коллега, какая она?, - собравшись с духом выпалил он.
- В каком смысле какая?, - спросил я прекрасно понимая о чём идёт речь.
- Ладно, об этом забудь, просто можешь мне сказать, есть ли у неё…этот…ну как его…ну парень, что-ли или жених, например? – промямлил Кузьмич.
- Кузьмич, дорогой, согласись, что когда двое мужиков обсуждают даму, и она об этом не знает, это не нормальная ситуация, - сказал я неопределённо, ещё не зная, как реагировать на эту новую ситуацию. – Даже если бы я что-то знал, вправе ли мы были бы оба обсуждать такие темы?
- Согласен, это как-то не по-пацански, - уныло произнёс Кузьмич. – Просто Аня, … как бы это лучше описать…мне интересна, - неуклюже попытался объяснить Кузьмич. – Как собеседник и коллега, - как бы спохватившись, не сказал ли он лишнего, поспешил объяснить Кузьмич. – Может быть дашь мне какой - нибудь совет, как мне действовать, с чего начать, может быть пригласить Аню куда-нибудь?
Пригласить? А что не плохая идея, - сказал я. Куда же тебе её пригласить, - попытался размышлять вслух. Разговор с Кузьмичём происходил на балконе, и в этот момент мой взгляд упал на живописную панораму пруда, утопающую в изумрудно-зелёном обрамлении деревьев с роскошными пышными причёсками из листьев, дополненную колоритными почти сказочными башенками входа в одно из моих любимых московских место отдыха. – А знаешь, пригласи Аню в зоопарк. Нет более походящего места, чтобы получше узнать человека.
- В зоопарк? Отличная идея, я как-то об этом не думал, но это реально правильно, - обрадовался Кузьмич, - спасибо за совет, ты мне очень помог.
Не успел я отключить звонок, как телефон зазвонил вновь. Это был Загаров, и не трудно было догадаться по какому вопросу он звонит. Пришлось поделиться новой информацией о Глоте, а также своим мнением о том, что эта история ещё далека от завершения. Полученную информацию Загаров никак не прокомментировал, попросил держать его в курсе и отключился.
Я вновь вышел на балкон, но вернуть то расслабленно-созерцательное состояние не получалось. Мысли всё время возвращались к деталям дела Глота. Получается, что Глот скрыл от меня факт обращения в несколько страховых компаний и то, что у него уже была история с угоном застрахованного автомобиля, несмотря на то, что я задавал ему такой вопрос. Это, конечно, ещё не давало оснований для отказа в страховой выплате, но позволяло посмотреть на всю эту историю немного по-другому. Надо будет ещё раз проверить все заявления и анкеты, которые Глот заполнял для оформления страховки Гелендвагена.
Вновь зазвонил телефон. Я взглянул на часы: было уже половина первого ночи.
- Привет, раздалось в трубке, - Мартов, а у тебя есть вино?
Я узнал голос Ани Брякиной, несмотря на то, что в нем явно слышались незнакомые нотки, как будто Аня долго не решалась позвонить, пересилила себя и позвонила, но голос всё равно лёгкой дрожью выдавал её волнение.
- Брякина, ты в курсе который час? Какое вино, завтра – рабочий день.
- Значит не пустишь?
- Что значит не пустишь? Ты вообще где?
- У твоего подъезда.
Я вышел на балкон и увидел припаркованный старенький Пежо Брякиной ярко-канареечного цвета, который она ласково называла «мой Чижик Пыжик». Это было очень странно. Даже если не принимать во внимание, что я - не большой любитель гостей (тем более полуночных), и не в моей привычке устраивать дома вечеринки для своих коллег, я вообще не помнил, чтобы когда-нибудь говорил Брякиной свой адрес. Но, очевидно, что у неё была веская причина, чтобы приехать в такое время, и отправить её сейчас домой было бы порядочным свинством.
Мы с большим энтузиазмом и каким-то неподдельным интересом включились в новую для нас работу. Кирсанов организовал в лагере масштабную спартакиаду, в которой основное внимание было уделено любимому для него (кто бы сомневался) виду спорта – футболу. Загаров все объявления по лагерной громкой связи делал с присущим ему чувством юмора, разбавляя информацию по распорядку дня своими неизменными шутками, что приводило всех в неописуемый восторг. А по вечерам, когда младшие отряды традиционно отправляли по раньше на отбой, устраивал для старших отрядов рейвы на танцплощадке вместо традиционной лагерной дискотеки. Я с удовольствием погрузился в организацию отдыха для своего отряда: занимался размещением, следил, чтобы ребята безопасно, без хаоса и суеты, купались в море, готовил выступления отряда на лагерных мероприятиях, организовал костёр, а по вечерам на отрядной свечке обсуждал с ребятами различные интересующие их темы. В стоимость путевки у ребят также входила одна экскурсия на выбор, за которую ребятам надо было проголосовать, а мне как вожатому - организовать. Вот тут-то мне и пригодился ноутбук. Мой отряд наотрез отказался ехать на предложенную администрацией лагеря экскурсию на вулкан (поскольку от других отрядов, которые успели съездить на эту экскурсию, стало понятно, что никакого реального вулкана там не было, а было лишь несколько крохотных грязевых источников, которые остались от вулкана, действовавшего много веков назад) и попросили меня организовать прогулку на катере по Чёрному морю. Я нашёл в Интернете анапскую компанию, которая предлагала прогулки на катерах, списался с ними и даже договорился, что катер нам подадут в намеченную дату к причалу лагеря, и не надо будет идти в Анапу. К сожаленью, эта прогулка так и не состоялась. Поскольку я меня не было мобильного телефона, мы договорились с компанией – организатором, что накануне вечером я направлю им подтверждение по электронной почте о времени начала экскурсии. Но вечером накануне поездки с моим ноутбуком началось творится что-то странное. Было впечатление, что он перегрелся от интенсивной работы, индикаторы на боковых панелях непрерывным миганием давали мне понять, что все дальнейшие действия были крайне нежелательны. И…
А вот сейчас стоп. Мной овладело какое-то далекое, смутное, как сон, воспоминание. Точно… только теперь я понял, что это было такое же состояние, которое вчера утром дома я, пытаясь восстановить в своей памяти, и назвал его «deja ressenti». Верно, это ощущение было таким же в день накануне морской прогулки. Перегрев ноутбука, интенсивное мерцание индикаторов, запах озона (надо будет проверить, могут ли детали ноутбука при нагревании выделять запах озона) и то самое ощущение, граничащее с необъяснимой внутренней убеждённостью, что я всё делаю правильно – всё это в итоге привело к тому, что я не смог направить подтверждение компании по организации морских прогулок, и наша прогулка сорвалась.
Разочарованию ребят из моего отряда, когда на утренней линейке я сообщил им об отмене прогулки, не было предела. Это читалось на их лицах, их молчаливом осуждении, в их взглядах, которые я ловил на себе во время завтрака. Я чувствовал себя виноватым, упрекал свою неорганизованность, досадовал, что из-за дурацких условий нашего пари я вынужден обходиться без мобильного телефона, и давал себе слово организовать для ребят что-то более интересное и увлекательное, чтобы загладить свою вину.
Такая напряжённость между мной и моим отрядом продолжалось всё утро до того момента, когда по лагерному радио Загаров не объявил решение администрации лагеря отменить утренние купания по причине штормового предупреждения на море. А к обеду разыгрался такой шторм. Что стало понятно, наша морская экскурсия в любом случае не должна была состояться, а если бы и состоялась, то вместо впечатлений от увлекательного морского путешествия ребятам пришлось бы пережить неприятности с возможной качкой (ещё не известно, как они переносят такую качку) и другие опасности штормового моря. Так что я немного успокоился. Тем более, что позже, мы всё-таки поехали на вулкан и грязевые источники. Накануне вечером на свечке, я рассказал ребятам наспех придуманные легенды, связанные с этим местом так, что моим подопечным захотелось воочию увидеть где и как происходили приключения героев выдуманных мною историй.
Почему я вспомнил вдруг сейчас об этой поездке? Может быть потому, что тогда все мы были беззаботно и необъяснимо счастливы, свободны от предрассудков и условностей, не обременены обещаниями и обязанностями. Или потому, что Загаров как и тогда попытался взять меня на слабо, вспомнил о Саше Кирсанове.
- Извини, дружище, наверное, не сегодня, - сказал я, возвращаясь из этого приятного воспоминания.
- Ладно, в следующий раз. Тогда расскажи мне, как там с делом Глота? Можем закрывать? – спросил Загаров, стараясь придать максимальную непринуждённость своему вопросу.
- С делом Глота не всё так просто. Документы все в порядке, разъяснения получены, справки собраны. Но.., - я сделал паузу, тщательно подбирая нужные слова, чтобы их смысл был правильно воспринят Загаровым, - но есть определённые нюансы, не состыковки, детали, которые подсказывают мне, что изучение вопросов по этому делу необходимо продолжить. Есть ощущения, - я с нарочитой серьезностью и старательностью подбирал правильные слова, - что реальная картина происшедшего несколько отличается от той, которую Глот пытается до нас донести.
- Какие нюансы, какие ощущения, пожалуйста, поделись своими соображениями, даже если это не попадёт впоследствии в отчёт по этому делу. Ты ведь, не делился своими догадками с клиентом, что было бы непозволительно в сложившейся ситуации, – в словах Загарова чувствовалось раздражение, тщательно скрываемое подчёркнуто вежливым и нарочито уважительным тоном обращения.
Я не люблю в принципе эту манеру Загарова злоупотреблять пафосом и ложной многозначительностью. А когда это ещё происходит на фоне нарочито вежливого и снисходительно -холодного тона обращения, меня это выводит из себя до такой степени, что я, бываю не в силах сдержать своё раздражение. Однако в этот раз я взял себя в руки и отвечал Загарову ровно таким же подчёркнуто уважительным образом. Иногда необходимо поливать колесо дружбы маслом деликатной вежливости. - Нет, ни с Клиентом, ни с кем-либо ещё я этот вопрос не обсуждал, хотя твёрдо уверен, что иногда в поисках истины важно уметь задавать неудобные вопросы.
- Какие вопросы? Что тебя так насторожило в этом деле, - Загаров, похоже, начинал выходить из себя. – Генеральный звонил несколько раз сегодня, что мне ему отвечать?
- Генеральному можно сделать предварительный отчёт о том, что все документы в порядке. Только этот отчёт лучше назвать версией 1.0. Есть у меня ощущения, что продолжение последует.
- Я тебя услышал. Только прошу тебя, не тяни с этим. Ты, конечно, в любом случае не упустишь шанса покопаться в своих сомнениях, только не забывай, что компания ждёт от тебя конкретики по этому делу. Будем на связи.
Загаров вернулся за свой рабочий стол, давая понять, что тема разговора исчерпана.
Глава 7. О, сколько нам открытий чудных…
Домой я вернулся с твёрдым намерением поработать в спокойной обстановке над делом Глота.
Прежде всего я проверил, не было ли ответа от Центра компьютерного моделирования по моему запросу. В электронной почте писем из Центра не оказалось, зато была рассылка от московского центра организации движения на дорогах Москвы с прогнозом возможных пробок на завтра. Прогноз пробок - это было что-то новое, раньше таких прогнозов и рассылок не делали. На всякий случай я сохранил информацию на ноутбуке.
Затем я позвонил Кузьмичу с просьбой проверить в базе данных, не поступали ли от застрахованного Глота ранее заявления об угоне принадлежавших ему автомобилей. Заодно решил поинтересоваться, не готов ли у Кузьмича ответ на мой вопрос об электронном адресе сообщения. Сначала Кузьмич никак не мог понять, кто ему звонит. Ни моя фамилия, ни напоминание об утреннем общении большой пользы не принесли. Лишь подсказка о том, что я являюсь коллегой Ани Брякиной пробила, наконец, нужную брешь в его памяти. Надо всё-таки будет узнать у Ани, не делал ли Кузьмич заходов на сближение, и нет ли у неё ощущения, что Кузьмич проявляет к ней повышенный интерес. Впрочем, какое мне дело до этих служебно-приватных тонкостей. Лезть в чужую историю - не в моих правилах. Как и предполагалось, ответа на мой вопрос об истории электронного адреса у Кузьмича не был готов (а скорее всего он о нём благополучно забыл, как только я вышел из офиса ИТ отдела. В отношении вопроса о заявлениях Глота обещал поискать информацию и перезвонить.
Я вышел на балкон полюбоваться вечерней Москвой. Летящее над столицей вечернее небо озарилось десятками оттенков лилово-розового закатного света. Тысячи огней покрыли столицу мерцающей алмазной паутиной. Улицы не становились малолюднее, но на высоте моего балкона это мерцающее броуновское движение порхающих по полуночной столице светлячков, казалось, не сопровождалось ни какими звуками. Я наслаждался этой пьянящей, обволакивающей пред сумеречной дрёмой, которая делала меня неразлучным собеседником этой удивительной тишины. Солнце всё увереннее клонилось к западу и, скользя огненно-бордовым лучами по необозримым громадам московских небоскрёбов, оставляло на них свой закатный привет уходящему дню. И в необъятном просторе этого непрекращающегося круговорота огней, я ощущал себя одиноким наблюдателем, этаким смотрителем самого высокого московского маяка среди мерцающих на стене исполинского дома и как бы гуляющих вокруг меня многочисленных отблесков тысяч фар машин, хаотично блуждающих по лабиринтам московских улиц. Я наслаждался тем величественным спокойствием, что царило вокруг.
И даже услышав настойчивый и пронзительный звук телефона, я не спешил покинуть балкон, где Москва подарила мне этот удивительный букет непередаваемых эмоций.
Звонил Кузьмич. – Твой Глот или как там его, оказывается имеет не первое знакомство со страховыми компаниями. И вот что удивительно: несколько лет назад он подавал заявления на страхование одного и того же автомобиля в нескольких страховых компаниях одновременно.
- И как успешно?, - спросил я, ещё не зная какое новое направление моим мыслям может дать эта информация.
- Нет, ему было отказано, ведь правилами страхования прямо предусмотрена обязанность сообщить каждому следующему страховщику о наличии уже заключённого полиса страхования на данный автомобиль. Глот, видимо, этого не знал, как и не знал того, что уже существует единая база страхования, и любые попытки ввести страховые компании в заблуждение изначально обречены на провал. Кроме того, Глот несколько месяцев назад был заявителем другого дела об угоне автомобиля, застрахованного в другой страховой компании. Страховка ему была благополучно выплачена.
– Спасибо, Кузьмич, это важная информация к размышлению.
- Да, и по поводу твоего вопроса: IP адрес, с которого было направлено заинтересовавшее тебя сообщение, зарегистрирован в Таллине, большего сказать не могу.
- И на том спасибо, ты мне очень помог.
Я уже было хотел отключить звонок, как услышал, что Кузьмич продолжает говорить.
- Может быть мой вопрос покажется тебе странным…, - начал Кузьмич и замялся.
- Не важно, продолжай, что ты хотел узнать?, - подбодрил я Кузьмича.
- В общем, Аня Брякина, твоя коллега, какая она?, - собравшись с духом выпалил он.
- В каком смысле какая?, - спросил я прекрасно понимая о чём идёт речь.
- Ладно, об этом забудь, просто можешь мне сказать, есть ли у неё…этот…ну как его…ну парень, что-ли или жених, например? – промямлил Кузьмич.
- Кузьмич, дорогой, согласись, что когда двое мужиков обсуждают даму, и она об этом не знает, это не нормальная ситуация, - сказал я неопределённо, ещё не зная, как реагировать на эту новую ситуацию. – Даже если бы я что-то знал, вправе ли мы были бы оба обсуждать такие темы?
- Согласен, это как-то не по-пацански, - уныло произнёс Кузьмич. – Просто Аня, … как бы это лучше описать…мне интересна, - неуклюже попытался объяснить Кузьмич. – Как собеседник и коллега, - как бы спохватившись, не сказал ли он лишнего, поспешил объяснить Кузьмич. – Может быть дашь мне какой - нибудь совет, как мне действовать, с чего начать, может быть пригласить Аню куда-нибудь?
Пригласить? А что не плохая идея, - сказал я. Куда же тебе её пригласить, - попытался размышлять вслух. Разговор с Кузьмичём происходил на балконе, и в этот момент мой взгляд упал на живописную панораму пруда, утопающую в изумрудно-зелёном обрамлении деревьев с роскошными пышными причёсками из листьев, дополненную колоритными почти сказочными башенками входа в одно из моих любимых московских место отдыха. – А знаешь, пригласи Аню в зоопарк. Нет более походящего места, чтобы получше узнать человека.
- В зоопарк? Отличная идея, я как-то об этом не думал, но это реально правильно, - обрадовался Кузьмич, - спасибо за совет, ты мне очень помог.
Не успел я отключить звонок, как телефон зазвонил вновь. Это был Загаров, и не трудно было догадаться по какому вопросу он звонит. Пришлось поделиться новой информацией о Глоте, а также своим мнением о том, что эта история ещё далека от завершения. Полученную информацию Загаров никак не прокомментировал, попросил держать его в курсе и отключился.
Я вновь вышел на балкон, но вернуть то расслабленно-созерцательное состояние не получалось. Мысли всё время возвращались к деталям дела Глота. Получается, что Глот скрыл от меня факт обращения в несколько страховых компаний и то, что у него уже была история с угоном застрахованного автомобиля, несмотря на то, что я задавал ему такой вопрос. Это, конечно, ещё не давало оснований для отказа в страховой выплате, но позволяло посмотреть на всю эту историю немного по-другому. Надо будет ещё раз проверить все заявления и анкеты, которые Глот заполнял для оформления страховки Гелендвагена.
Вновь зазвонил телефон. Я взглянул на часы: было уже половина первого ночи.
- Привет, раздалось в трубке, - Мартов, а у тебя есть вино?
Я узнал голос Ани Брякиной, несмотря на то, что в нем явно слышались незнакомые нотки, как будто Аня долго не решалась позвонить, пересилила себя и позвонила, но голос всё равно лёгкой дрожью выдавал её волнение.
- Брякина, ты в курсе который час? Какое вино, завтра – рабочий день.
- Значит не пустишь?
- Что значит не пустишь? Ты вообще где?
- У твоего подъезда.
Я вышел на балкон и увидел припаркованный старенький Пежо Брякиной ярко-канареечного цвета, который она ласково называла «мой Чижик Пыжик». Это было очень странно. Даже если не принимать во внимание, что я - не большой любитель гостей (тем более полуночных), и не в моей привычке устраивать дома вечеринки для своих коллег, я вообще не помнил, чтобы когда-нибудь говорил Брякиной свой адрес. Но, очевидно, что у неё была веская причина, чтобы приехать в такое время, и отправить её сейчас домой было бы порядочным свинством.
