И на этот раз это была та самая улыбка, спрятанная в кулак в ардэа. Даже знание того, что передо мной подлая нечисть, не умаляло того факта, что сердце зашлось в приступе ужаса. Борясь с собственными чувствами, я крепче перехватила ставшим скользким проводник. Силуэт подёрнулся в прогретом за день воздухе и окружил меня пятью одинаково улыбающимися фигурами. Куда бы я ни повернулась, на меня смотрели большие каре-зелёные глаза, чёткая морщинка на лбу выдавала настороженность.
Я сделала один глубокий вдох и безмолвно, как будто бы даже холодно, прошила огненной спицей грудь любимого мужчины. Матлет ухватил стихию руками и постарался вытянуть прочный стержень, но я лишь глубже всаживала заклинание, усердно продвигаясь ему навстречу. Шарусси плотной пеленой прикрыла разум, оставляя скулящую женщину где-то на задворках сознания. Во рту растеклась кровь. Когда мы оказалась в полутора аршинах, морок поднял голову, и вместо Роэна на меня умоляюще воззрились глаза из далёкого прошлого, что не отпускало, сколько бы лет ни минуло. У Варишки они были янтарно-болотными с плотным серым кантом. На бледном красивом лице открытыми язвами проступали ожоги, крупный с горбинкой, из-за перелома в детстве, нос ввалился, обнажая кость. Давно умершая подруга вернулась, чтобы умереть заново и умереть от моей руки. Шарусси потеряла контроль всего на секунду, но нечисти этого хватило. Подцепив мой страх, она потащила его на себя, латая брешь в оболочке. Обессиливший матлет скинул лишний морок, оставшись в первозданном облике тьмы. Я пыталась обуздать эмоции, чтобы перекрыть поток живительной силы, но они поддавались с трудом, вытекая из меня, как из пробитой бочки. Сгустившееся облако разрасталось, высилось и начинало довлеть. Неудобный кинжал вывернулся из непослушных пальцев и глухо брякнулся об землю. У меня действительно не было никакой возможности сесть и подобрать проводник, и какая-то отстранившаяся часть меня прекрасно это понимала. Поэтому я просто стояла и смотрела, как зачарованная, на мельтешение довольной нечисти, приближающейся ко мне. Я почти подняла раскрытую ладонь, готовая сдуть чистое пламя, но удар пришёлся не от меня.
Всполохи молний охватили бестелесную оболочку, прогрызлись внутрь и разорвали её в клочья. Грозовое облако лопнуло. Я физически ощутила, как страх иссяк, оставив после себя болезненную тоску. Повеяло гнилью.
— Не мог отказать себе в удовольствии спасти прекрасную даму, — льстиво пропел Эгша.
— Ага, спасибо, — не сильно благодарно буркнула я, нагибаясь за кинжалом.
— Ты не промах, — последовала новая оценка от спасителя. — Матлеты одни из самых сильных отродий на третьем континенте. Против них и боевые маги ходить остерегаются, собираются группой человек по пять-шесть и только тогда выступают. Кстати, кто та девушка? Матлет подловил тебя на неё. Сестра?
— Подруга. Была.
— Понятно, — без особых сантиментов и сожалений мужчина похлопал меня по плечу. — Ты как?
— Пойдёт, — я сглотнула вязкую слюну с привкусом железа. — Пить хочу.
— Ну, тут уж только до Каантар’гуэ, — Эгша выудил из глубокого кармана крошечный циферблат без браслета, пригляделся к мелким стрелкам. — Ещё успеем в столовую. Сегодня студенты отмечают начало первой зачётной недели, еду будут готовить до двух. Ты хоть в общей столовой бывала или всё прячешься?
— Ты же всё знаешь, зачем спрашиваешь.
— Для разговора. Помнишь такую штуку? Люди там делятся чувствами, информацией.
Я кисло посмотрела на остряка, надеясь, что мне не придётся озвучивать единственное читающееся у меня на лбу слово: «Отвали».
Обратная дорога ничем не отличалась от дороги к горе. Лошади стригли ушами, мы молча качались в сёдлах. К нашему прибытию столы продолжали ломиться от еды, повеселевшие студенты и преподаватели играли в настольные игры, практиковались в заклинаниях и громко смеялись. И, да, я всё ещё помнила, как разговаривать. Или начала вспоминать?
«Отражения множатся в осколках».
Из дневниковых записей странствующей Хранительницы Борны.
Призыв природной магии, как установлено, случился внезапно. Тянущее, влекущее чувство долга пронзило тело приказом, и я непонимающе посмотрела на крупного молодого ворона, сидящего на моей руке. Птица повернула голову и вальяжно моргнула, будто бы подтверждая волеизъявление Шарусси. Пробитый в недавней схватке клюв беззвучно раскрылся. Помедлив, и никак не обнаружив истинных эмоций относительно поступившего распоряжения, я отпустила доносчика. Ворон спрыгнул на каменный выступ подоконника, прицелился к высоте и махом взял рывок в небо, выровнялся и плавно совершил круг на утренним и уже ожившим Каматэ. Звуки быта не достигали прорубленного в башне окна, но я видела мельтешащих женщин и бегающую в безделье ребятню.
Весеннее солнце на Затерянной земле мало, чем отличалось от зимнего или поздне-осеннего. Грело, правда, не так яростно, как летнее, что слегка облегчало существование на континенте раскалённого камня, и песок в воздухе стоял выше обычного из-за налетающих ветров. Жители в эту пору прятали лица в повязанных плотных платках в цвет халатов или нарочито нарядных с бисером, ими они покрывали всю голову, оставляя лишь узкую прорезь для глаз. При спуске в пещеру платки тщательно вытряхивались, отчего у ворот скопилась приличная песочница. Через пару недель, к середине травеня, аккурат к моему дню рождения, стихии уймутся, а светило возьмётся за старое.
Уже привычно подобрав летящую ткань юбки, я покинула облюбованную комнату башни с видом на гавань и направилась к щербатой лестнице, бесшумно спустилась на четверть имеющихся здесь бессчётных ступеней и задумчиво остановилась в одном из пролётов. Посмотрела в темноту перехода. Если свернуть здесь, а потом пройти длинным коридором до высокой арки, то можно упереться в холод подземелья, где скрывается Древо. За семь месяцев заточения по своей воле я спустилась к нему лишь однажды, в ту ночь, когда матлет принял обличие Роэна, а я, как мне думалось, осилила испытание чувствами и сделала то, для чего природа наделила меня силой. Я справилась, пусть и завершающий штрих оставил за собой Эгша. Главное: намерение. Наивно надеясь убедить в своей стойкости и Шарусси, я потерпела очередное поражение. На утро корабль снова уплыл без меня.
Семь месяцев.
Оглядываясь назад, я могла бы сказать, что время пролетело незаметно, но также я помнила, каким долгим был каждый прожитый день, который я завершала в тёмной пещере под балдахином в одиночестве. И вот, случилось. Зов. В Нануэк.
Я постояла в пролёте, прикидывая, должна ли спуститься и поблагодарить бесчувственный сплав стихий, но так и не решилась. Быстро сбежала по оставшимся ступеням и нырнула в университетский корпус. Тусклые фонари освещали каменные коридоры лишь на пару аршинов вверх, являли в своей искусной красоте выточенные колонны вплоть до узорчатого абака , оставляя необработанный грубый камень потолка в густой тени. Мне нравилась эта изящная незавершённость в архитектуре Каантар’гуэ, но находясь в ней по сорок часов в неделю я часто забывала оторвать глаза от пола по пути в свои покои и насладиться работой магов-зодчих. Сегодня я пришла с другой целью. Я возвращалась домой. По отшлифованному тысячами ног камню я ступала не спеша, подняла, как положено, подбородок, и наслаждалась прохладой подземелья. Пурпурная ткань одеяния задевала редких в час учёбы прогуливающихся меж аудиторий студентов. Те, узнавая меня, вежливо клонили головы и торопились проскочить за спину. Я отработанно, но всё же вежливо кивала в ответ и планомерно продвигалась к заветной двери под россыпью оберегов на дугообразном наличнике.
Набра, как часто бывало по утрам, занималась бумажной работой. Мне вообще казалось, что управление Университетом приносит ей гораздо больше удовольствия, чем хранительские интриги. Уставшая, но заметно воодушевлённая, она всецело погружалась в рабочий процесс, постоянно находила средства для обеспечения, решала вопросы с поставками еды, заказывала в типографиях обучающие книги и ещё леший знает что. Где-то в перерывах госпожа Хранительница умудрялась следить за Советом и развернувшейся кампанией по устрашению населения, что еженедельно орошала кровью мою родную землю. Наблюдая за ней, я довольно скоро признала очевидное: Набра являлась выдающейся женщиной, а с такими приходилось считаться. Да, мы так и не сошлись в видении жизни и способах её проживания, но точно знали, чего в ней не должно быть: насилия. При этом, для меня оставался открытым вопрос, как остановить цепочку убийств, не прибегая к нему же. Для Набры такой проблемы не стояло. Три месяца назад руками Ясы она устранила советника Докада Малюту, и приставила к Боганиру смышлёного мужика из простых, искренне болеющего за благополучие Кэпита. О смене курса Докадом говорить пока было рано, но последние две встречи Совета Боганир пропустил.
Я опустилась в кресло. Розовые брови прыгнули над поднесённым к лицу документом.
— Ты какая-то странная, — сразу определила Набра и отложила несомненно важный лист.
— Я уезжаю.
— В пустошь? — без тени удивления предположила она и пояснила ход своих мыслей: — Царра вчера обнаружила, что там недоучка-некромант играется с книгой заклинаний. Постарайся с ним помягче, пригласи к нам. Преподаватели найдут применение его талантам.
— В Нануэк.
— Оу, — задумчиво протянула Набра и прищурилась. Она, как и я, не рассчитывала, что досрочное освобождение может случиться так скоро. Я приготовилась услышать язвительную реплику, но её не последовало. Зачастивший было стук острых коготков по подлокотнику оборвался: — Куда именно?
Я прислушалась к себе, но новых деталей к тем, что я имела, так и не прибавилось. Шарусси тянула магнитной стрелкой без точных координат.
— Пока не понимаю.
— И когда?
— Сегодня как раз по расписанию отходит нужный корабль.
— Расписание кораблей ты знаешь наизусть, — поддела Хранительница, тоже, впрочем, довольно безэмоционально. У нас у всех доставало странностей, чтобы придавать им какое-то существенное значение. — Что ж, — устало улыбнулась Набра и сжала раковины подлокотников, беря последнее слово. — Раз так, удачи. Главное, помни, что мы никуда не ввязываемся и действуем незаметно. По опыту знаю, что случиться может всякое, поэтому скрывай свои следы, не подставляйся.
Я проигнорировала очередные напутствия и приготовилась уходить, поднялась.
— Борна?
— М? — Я обернулась.
— Кинь мне потом весточку, что происходит на шляхах. Мы должны понимать, как действует Совет. И будь осторожна. Второй раз Древо не спасает.
Я тупо уставилась на полотно двери и долгие несколько секунд держала ладонь над затвором. Колючий жгут перекрутился внизу живота от неуместного сравнения. Древо не спасает. Оно поражает величием, оплетает корнями щиколотки, валит на землю и плотно пеленает до тех пор, пока не померкнет свет.
Теперь я это знала. Не зря магия хаоса выбрала своим домом место глубоко под землёй.
Шарусси – тьма, так говорили предания.
Я скинула оцепенение, с вежливой улыбкой повернула шею и произнесла: «Ага».
При переходе из университетского крыла в школьное резко менялось оформление стен. Яркая мозаика со сценами магических сражений, призванная вдохновить впечатлительных мальцов, плавно перетекала из одной в другую и весьма подробно изображала некоторых представителей опасного мира нечисти. Я остановилась у одной из высоких дверей, уверенно постучала, предупреждая учителя о внезапном госте, и просунула голову в класс:
— Прошу прощения, мне нужен Акун.
Пожилая дама, имя которой я не знала, но лицо помнила отлично, подобралась, перевела взгляд на мальчишку и быстро ему кивнула, мол, не заставляй Хранительницу ждать, бегом. В гробовой тишине мы закрыли дверь с обратной стороны.
— Госпожа Хранительница? — полу-испуганно – полу-удивлённо выдохнул помощник. Своим визитом я застала его врасплох. Он понимал, что случилось что-то из ряда вон выходящее и послушно двинулся за мной.
— Акун, — я села на лавку напротив класса и обхватила плечи ребёнка. Хотя какой он уже ребёнок, четыре месяца назад пацан отметил одиннадцатилетие, к сему знаменательному событию, было решено сходить в цирюльню, где низкий, одутловатый мастер в смешном халате отрезал его мягкие локоны и сбрил виски. Два месяца назад на торжественном мероприятии Набра прикрепила к его нагрудному карману мантии значок четвёртого уровня. Мальчишка рос на моих глазах, и не только физически. Посмотришь со стороны, как он общается со сверстниками, так и вовсе подросток, уверенный, нагловатый, только при взрослых всё ещё теряющийся. Мальчишка выжидающе смотрел на мои неподвижные губы. Я открыла рот и без предисловий обозначила суть встречи: — Я уезжаю по делам. Не знаю, когда вернусь. Зашла попрощаться, чтобы ты не волновался.
— Уезжаете? — недоверчиво переспросил он, что-то судорожно стыкуя в мозгу. — Не уплываете?
Какой дотошный.
— Уплываю, — согласилась я с ошибкой. — Теперь точно.
— И не знаете насколько, — под нос пробормотал он. — Что мне тогда делать, пока вас нет?
— Учиться? — занудно предположила я. — Не забывай отдыхать и спать, и иногда ходи в библиотеку за хорошей книгой. Как тебе такой план?
— А если вас не будет год?
— Значит, я пропущу твой переход на пятую ступень и поздравлю позже. Акун, — я привычно потрепала его по голове, — я обязательно вернусь, ты же знаешь. Мы говорили об этом. Ну, ты что, расстроился?
— Нормально я, — в одну секунду нахохлился парень, подтягивая к ушам плечи, а в следующую резко поник, превратившись из взъерошенного птенца в усталого старичка. — Вы там осторожно, ладно? Куда бы вы ни ехали. Или плыли.
— Приложу все усилия, — заверила я и глянула на огромный кованный циферблат в центре коридора. До отплытия оставалось всего ничего, я едва успевала забежать за вещами и деньгами. — Возвращайся к занятиям. Что у вас сегодня?
— Теория по механизмам защиты.
— Надо думать, очень серьёзная тема.
— Легкотня, — парировал Акун. — Я уже прочёл эту главу месяц назад.
— Какой у меня умный помощник, — тихо рассмеялась я бахвальству, точно зная, что материал он действительно изучал наперёд, ему страшно нравилось обходить остальных в оценках. И невероятно важно было доказывать всем и вся, что он достоин быть магом, не смотря на своё происхождение.
— Самый лучший! — не растерялся он, подскочил, как ужаленный, с лавки, ломанулся к двери, рванул её на себя и, пятясь в образовавшийся проход, гаркнул: — Защити вас сила!
К причалу я летела, не помня себя. Миат Тора, контролирующий занос груза на единственное пышущее жизнью судно, заметил моё появление и посерьёзнел, но сказать ничего не успел. Я рвано кивнула ему вместо приветствия и сосредоточенно взбежала по перекидному трапу, ежесекундно опасаясь пинка под колени от капризного поводыря. По инерции я ещё проскочила вдоль левого борта, пока не достигла тупого носа и не замерла. Тощий мешок с поклажей бухнулся у ног. Шарусси молчала. Миат Тора, догулявший по причалу до моей тени, тоже. На перекладину лакированных перил, довершая композицию, сел горделивый ворон и издал победный клич. Тут я была с ним солидарна.
— Мне и самой не верится, — шепнула я птице и предложила перебраться на руку.
Я сделала один глубокий вдох и безмолвно, как будто бы даже холодно, прошила огненной спицей грудь любимого мужчины. Матлет ухватил стихию руками и постарался вытянуть прочный стержень, но я лишь глубже всаживала заклинание, усердно продвигаясь ему навстречу. Шарусси плотной пеленой прикрыла разум, оставляя скулящую женщину где-то на задворках сознания. Во рту растеклась кровь. Когда мы оказалась в полутора аршинах, морок поднял голову, и вместо Роэна на меня умоляюще воззрились глаза из далёкого прошлого, что не отпускало, сколько бы лет ни минуло. У Варишки они были янтарно-болотными с плотным серым кантом. На бледном красивом лице открытыми язвами проступали ожоги, крупный с горбинкой, из-за перелома в детстве, нос ввалился, обнажая кость. Давно умершая подруга вернулась, чтобы умереть заново и умереть от моей руки. Шарусси потеряла контроль всего на секунду, но нечисти этого хватило. Подцепив мой страх, она потащила его на себя, латая брешь в оболочке. Обессиливший матлет скинул лишний морок, оставшись в первозданном облике тьмы. Я пыталась обуздать эмоции, чтобы перекрыть поток живительной силы, но они поддавались с трудом, вытекая из меня, как из пробитой бочки. Сгустившееся облако разрасталось, высилось и начинало довлеть. Неудобный кинжал вывернулся из непослушных пальцев и глухо брякнулся об землю. У меня действительно не было никакой возможности сесть и подобрать проводник, и какая-то отстранившаяся часть меня прекрасно это понимала. Поэтому я просто стояла и смотрела, как зачарованная, на мельтешение довольной нечисти, приближающейся ко мне. Я почти подняла раскрытую ладонь, готовая сдуть чистое пламя, но удар пришёлся не от меня.
Всполохи молний охватили бестелесную оболочку, прогрызлись внутрь и разорвали её в клочья. Грозовое облако лопнуло. Я физически ощутила, как страх иссяк, оставив после себя болезненную тоску. Повеяло гнилью.
— Не мог отказать себе в удовольствии спасти прекрасную даму, — льстиво пропел Эгша.
— Ага, спасибо, — не сильно благодарно буркнула я, нагибаясь за кинжалом.
— Ты не промах, — последовала новая оценка от спасителя. — Матлеты одни из самых сильных отродий на третьем континенте. Против них и боевые маги ходить остерегаются, собираются группой человек по пять-шесть и только тогда выступают. Кстати, кто та девушка? Матлет подловил тебя на неё. Сестра?
— Подруга. Была.
— Понятно, — без особых сантиментов и сожалений мужчина похлопал меня по плечу. — Ты как?
— Пойдёт, — я сглотнула вязкую слюну с привкусом железа. — Пить хочу.
— Ну, тут уж только до Каантар’гуэ, — Эгша выудил из глубокого кармана крошечный циферблат без браслета, пригляделся к мелким стрелкам. — Ещё успеем в столовую. Сегодня студенты отмечают начало первой зачётной недели, еду будут готовить до двух. Ты хоть в общей столовой бывала или всё прячешься?
— Ты же всё знаешь, зачем спрашиваешь.
— Для разговора. Помнишь такую штуку? Люди там делятся чувствами, информацией.
Я кисло посмотрела на остряка, надеясь, что мне не придётся озвучивать единственное читающееся у меня на лбу слово: «Отвали».
Обратная дорога ничем не отличалась от дороги к горе. Лошади стригли ушами, мы молча качались в сёдлах. К нашему прибытию столы продолжали ломиться от еды, повеселевшие студенты и преподаватели играли в настольные игры, практиковались в заклинаниях и громко смеялись. И, да, я всё ещё помнила, как разговаривать. Или начала вспоминать?
Глава 3. Хаос диктует свободу
«Отражения множатся в осколках».
Из дневниковых записей странствующей Хранительницы Борны.
Призыв природной магии, как установлено, случился внезапно. Тянущее, влекущее чувство долга пронзило тело приказом, и я непонимающе посмотрела на крупного молодого ворона, сидящего на моей руке. Птица повернула голову и вальяжно моргнула, будто бы подтверждая волеизъявление Шарусси. Пробитый в недавней схватке клюв беззвучно раскрылся. Помедлив, и никак не обнаружив истинных эмоций относительно поступившего распоряжения, я отпустила доносчика. Ворон спрыгнул на каменный выступ подоконника, прицелился к высоте и махом взял рывок в небо, выровнялся и плавно совершил круг на утренним и уже ожившим Каматэ. Звуки быта не достигали прорубленного в башне окна, но я видела мельтешащих женщин и бегающую в безделье ребятню.
Весеннее солнце на Затерянной земле мало, чем отличалось от зимнего или поздне-осеннего. Грело, правда, не так яростно, как летнее, что слегка облегчало существование на континенте раскалённого камня, и песок в воздухе стоял выше обычного из-за налетающих ветров. Жители в эту пору прятали лица в повязанных плотных платках в цвет халатов или нарочито нарядных с бисером, ими они покрывали всю голову, оставляя лишь узкую прорезь для глаз. При спуске в пещеру платки тщательно вытряхивались, отчего у ворот скопилась приличная песочница. Через пару недель, к середине травеня, аккурат к моему дню рождения, стихии уймутся, а светило возьмётся за старое.
Уже привычно подобрав летящую ткань юбки, я покинула облюбованную комнату башни с видом на гавань и направилась к щербатой лестнице, бесшумно спустилась на четверть имеющихся здесь бессчётных ступеней и задумчиво остановилась в одном из пролётов. Посмотрела в темноту перехода. Если свернуть здесь, а потом пройти длинным коридором до высокой арки, то можно упереться в холод подземелья, где скрывается Древо. За семь месяцев заточения по своей воле я спустилась к нему лишь однажды, в ту ночь, когда матлет принял обличие Роэна, а я, как мне думалось, осилила испытание чувствами и сделала то, для чего природа наделила меня силой. Я справилась, пусть и завершающий штрих оставил за собой Эгша. Главное: намерение. Наивно надеясь убедить в своей стойкости и Шарусси, я потерпела очередное поражение. На утро корабль снова уплыл без меня.
Семь месяцев.
Оглядываясь назад, я могла бы сказать, что время пролетело незаметно, но также я помнила, каким долгим был каждый прожитый день, который я завершала в тёмной пещере под балдахином в одиночестве. И вот, случилось. Зов. В Нануэк.
Я постояла в пролёте, прикидывая, должна ли спуститься и поблагодарить бесчувственный сплав стихий, но так и не решилась. Быстро сбежала по оставшимся ступеням и нырнула в университетский корпус. Тусклые фонари освещали каменные коридоры лишь на пару аршинов вверх, являли в своей искусной красоте выточенные колонны вплоть до узорчатого абака , оставляя необработанный грубый камень потолка в густой тени. Мне нравилась эта изящная незавершённость в архитектуре Каантар’гуэ, но находясь в ней по сорок часов в неделю я часто забывала оторвать глаза от пола по пути в свои покои и насладиться работой магов-зодчих. Сегодня я пришла с другой целью. Я возвращалась домой. По отшлифованному тысячами ног камню я ступала не спеша, подняла, как положено, подбородок, и наслаждалась прохладой подземелья. Пурпурная ткань одеяния задевала редких в час учёбы прогуливающихся меж аудиторий студентов. Те, узнавая меня, вежливо клонили головы и торопились проскочить за спину. Я отработанно, но всё же вежливо кивала в ответ и планомерно продвигалась к заветной двери под россыпью оберегов на дугообразном наличнике.
Набра, как часто бывало по утрам, занималась бумажной работой. Мне вообще казалось, что управление Университетом приносит ей гораздо больше удовольствия, чем хранительские интриги. Уставшая, но заметно воодушевлённая, она всецело погружалась в рабочий процесс, постоянно находила средства для обеспечения, решала вопросы с поставками еды, заказывала в типографиях обучающие книги и ещё леший знает что. Где-то в перерывах госпожа Хранительница умудрялась следить за Советом и развернувшейся кампанией по устрашению населения, что еженедельно орошала кровью мою родную землю. Наблюдая за ней, я довольно скоро признала очевидное: Набра являлась выдающейся женщиной, а с такими приходилось считаться. Да, мы так и не сошлись в видении жизни и способах её проживания, но точно знали, чего в ней не должно быть: насилия. При этом, для меня оставался открытым вопрос, как остановить цепочку убийств, не прибегая к нему же. Для Набры такой проблемы не стояло. Три месяца назад руками Ясы она устранила советника Докада Малюту, и приставила к Боганиру смышлёного мужика из простых, искренне болеющего за благополучие Кэпита. О смене курса Докадом говорить пока было рано, но последние две встречи Совета Боганир пропустил.
Я опустилась в кресло. Розовые брови прыгнули над поднесённым к лицу документом.
— Ты какая-то странная, — сразу определила Набра и отложила несомненно важный лист.
— Я уезжаю.
— В пустошь? — без тени удивления предположила она и пояснила ход своих мыслей: — Царра вчера обнаружила, что там недоучка-некромант играется с книгой заклинаний. Постарайся с ним помягче, пригласи к нам. Преподаватели найдут применение его талантам.
— В Нануэк.
— Оу, — задумчиво протянула Набра и прищурилась. Она, как и я, не рассчитывала, что досрочное освобождение может случиться так скоро. Я приготовилась услышать язвительную реплику, но её не последовало. Зачастивший было стук острых коготков по подлокотнику оборвался: — Куда именно?
Я прислушалась к себе, но новых деталей к тем, что я имела, так и не прибавилось. Шарусси тянула магнитной стрелкой без точных координат.
— Пока не понимаю.
— И когда?
— Сегодня как раз по расписанию отходит нужный корабль.
— Расписание кораблей ты знаешь наизусть, — поддела Хранительница, тоже, впрочем, довольно безэмоционально. У нас у всех доставало странностей, чтобы придавать им какое-то существенное значение. — Что ж, — устало улыбнулась Набра и сжала раковины подлокотников, беря последнее слово. — Раз так, удачи. Главное, помни, что мы никуда не ввязываемся и действуем незаметно. По опыту знаю, что случиться может всякое, поэтому скрывай свои следы, не подставляйся.
Я проигнорировала очередные напутствия и приготовилась уходить, поднялась.
— Борна?
— М? — Я обернулась.
— Кинь мне потом весточку, что происходит на шляхах. Мы должны понимать, как действует Совет. И будь осторожна. Второй раз Древо не спасает.
Я тупо уставилась на полотно двери и долгие несколько секунд держала ладонь над затвором. Колючий жгут перекрутился внизу живота от неуместного сравнения. Древо не спасает. Оно поражает величием, оплетает корнями щиколотки, валит на землю и плотно пеленает до тех пор, пока не померкнет свет.
Теперь я это знала. Не зря магия хаоса выбрала своим домом место глубоко под землёй.
Шарусси – тьма, так говорили предания.
Я скинула оцепенение, с вежливой улыбкой повернула шею и произнесла: «Ага».
При переходе из университетского крыла в школьное резко менялось оформление стен. Яркая мозаика со сценами магических сражений, призванная вдохновить впечатлительных мальцов, плавно перетекала из одной в другую и весьма подробно изображала некоторых представителей опасного мира нечисти. Я остановилась у одной из высоких дверей, уверенно постучала, предупреждая учителя о внезапном госте, и просунула голову в класс:
— Прошу прощения, мне нужен Акун.
Пожилая дама, имя которой я не знала, но лицо помнила отлично, подобралась, перевела взгляд на мальчишку и быстро ему кивнула, мол, не заставляй Хранительницу ждать, бегом. В гробовой тишине мы закрыли дверь с обратной стороны.
— Госпожа Хранительница? — полу-испуганно – полу-удивлённо выдохнул помощник. Своим визитом я застала его врасплох. Он понимал, что случилось что-то из ряда вон выходящее и послушно двинулся за мной.
— Акун, — я села на лавку напротив класса и обхватила плечи ребёнка. Хотя какой он уже ребёнок, четыре месяца назад пацан отметил одиннадцатилетие, к сему знаменательному событию, было решено сходить в цирюльню, где низкий, одутловатый мастер в смешном халате отрезал его мягкие локоны и сбрил виски. Два месяца назад на торжественном мероприятии Набра прикрепила к его нагрудному карману мантии значок четвёртого уровня. Мальчишка рос на моих глазах, и не только физически. Посмотришь со стороны, как он общается со сверстниками, так и вовсе подросток, уверенный, нагловатый, только при взрослых всё ещё теряющийся. Мальчишка выжидающе смотрел на мои неподвижные губы. Я открыла рот и без предисловий обозначила суть встречи: — Я уезжаю по делам. Не знаю, когда вернусь. Зашла попрощаться, чтобы ты не волновался.
— Уезжаете? — недоверчиво переспросил он, что-то судорожно стыкуя в мозгу. — Не уплываете?
Какой дотошный.
— Уплываю, — согласилась я с ошибкой. — Теперь точно.
— И не знаете насколько, — под нос пробормотал он. — Что мне тогда делать, пока вас нет?
— Учиться? — занудно предположила я. — Не забывай отдыхать и спать, и иногда ходи в библиотеку за хорошей книгой. Как тебе такой план?
— А если вас не будет год?
— Значит, я пропущу твой переход на пятую ступень и поздравлю позже. Акун, — я привычно потрепала его по голове, — я обязательно вернусь, ты же знаешь. Мы говорили об этом. Ну, ты что, расстроился?
— Нормально я, — в одну секунду нахохлился парень, подтягивая к ушам плечи, а в следующую резко поник, превратившись из взъерошенного птенца в усталого старичка. — Вы там осторожно, ладно? Куда бы вы ни ехали. Или плыли.
— Приложу все усилия, — заверила я и глянула на огромный кованный циферблат в центре коридора. До отплытия оставалось всего ничего, я едва успевала забежать за вещами и деньгами. — Возвращайся к занятиям. Что у вас сегодня?
— Теория по механизмам защиты.
— Надо думать, очень серьёзная тема.
— Легкотня, — парировал Акун. — Я уже прочёл эту главу месяц назад.
— Какой у меня умный помощник, — тихо рассмеялась я бахвальству, точно зная, что материал он действительно изучал наперёд, ему страшно нравилось обходить остальных в оценках. И невероятно важно было доказывать всем и вся, что он достоин быть магом, не смотря на своё происхождение.
— Самый лучший! — не растерялся он, подскочил, как ужаленный, с лавки, ломанулся к двери, рванул её на себя и, пятясь в образовавшийся проход, гаркнул: — Защити вас сила!
К причалу я летела, не помня себя. Миат Тора, контролирующий занос груза на единственное пышущее жизнью судно, заметил моё появление и посерьёзнел, но сказать ничего не успел. Я рвано кивнула ему вместо приветствия и сосредоточенно взбежала по перекидному трапу, ежесекундно опасаясь пинка под колени от капризного поводыря. По инерции я ещё проскочила вдоль левого борта, пока не достигла тупого носа и не замерла. Тощий мешок с поклажей бухнулся у ног. Шарусси молчала. Миат Тора, догулявший по причалу до моей тени, тоже. На перекладину лакированных перил, довершая композицию, сел горделивый ворон и издал победный клич. Тут я была с ним солидарна.
— Мне и самой не верится, — шепнула я птице и предложила перебраться на руку.
