Меню порадовало изобилием, но я, памятуя наставления Правительницы Жубара, остановилась на свиной вырезке с пареной репой и свежими овощами. Подруга, к слову, задерживалась, а есть хотелось страшно. Мелькающая кстати подавальщица выжидающе ловила мой голодный, но пока нецеленаправленный взгляд. Я не смогла игнорировать её услужливость в сером фартучке в третий раз и всё-таки сделала заказ, добавив к нему кое-что из закусок в общий стол.
«Небось, зацепились языками со старой знакомой, уж этой только дай волю», — пробухтела я про себя, покачиваясь на стуле в ожидании еды. От дружелюбного порицания сделалось тепло. Не так уж я и одинока, если мне есть, на кого поворчать.
Боковым зрением я уловила шустрое движение по полу и обернулась. Из пыльного клубка шерсти, прикатившегося к столу, где я дожидалась компании и еды, вытянулись крепкие ручки, короткие, колесообразные ножки и курчавая голова с длинным крючковатым носом. Ворсовый сгусток расправился и превратился в шерстяную тунику, прикрывавшую отсутствующие половые признаки нечистика. Огромные чёрные глаза без проблеска белков добродушно сощурились.
— Госпожа Хранительница, рад вас приветствовать, — торопливо поклонился домовой и зачастил так, что я едва поспевала за полётом его мысли: — Это честь для меня принимать вас здесь. Свобода, что вы дали нам, дорогого стоит, и мы все…, — он спохватился, шлёпнув себя по лбу за излишнюю болтливость: — за всех говорить не могу, за себя только, я очень рад!
— Ну-у, хорошо, — неуверенно промямлила я, смутно пытаясь сообразить, не спутал ли он меня с кем-то. Уставший мозг вяло реагировал на недопонятую информацию и не выдавал уточняющих запросов. Рад, так рад, в конце концов, домовые вообще почти всем рады, такая уж у них натура. Я похлопала по соседнему стулу, приглашая низкорослика присесть. Тот, как водится, опешил от неожиданно уважительного отношения и предложением не воспользовался, только подошёл ближе и неуверенно положил натруженные ладони на сиденье. Хоть что-то, иные совсем голову в плечи вжимали и теряли дар речи. — Спасибо за сердечный приём. Я всего лишь проездом, — посчитала нужным добавить я, — но если нужна какая помощь от меня, скажи.
— У нас пока всё спокойно, но на самой границе, — осмотревшись, зашептал он, — мы замечаем волнения.
Разговор сворачивал в интересное русло, и я накинула на нас купол Тригеса. На всякий случай.
— Продолжай, — я склонилась пониже.
Домовой приободрился.
— Лесные духи с чужих земель шныряют, вынюхивают, на нашу территорию вылазки делают. Намедни один траву заплёл, путников с обозом, что шли в Цанте, спутал. Те бродили сутки, пока лошади не выдохлись да назад не повернули. От беды подальше. Кикиморы захаживают, выведывают, что да как, кто наши территории блюдёт. Тревожно, — подытожил он и замолчал, разглядывая моё задумчивое лицо.
Я нахмурилась. Речи про дарованную свободу и охрану территории наводили на вполне конкретные мысли. За час дороги Иорана могла не успеть рассказать, что связала себя узами силы с Хранителем, а я и не подумала спросить. Свободных Правителей я более не чувствовала, как вожделенный кусок мира и спокойствия, не было больше сумасшедшего влечения к тому, кто дарует мне путы взамен на жизнь. После встречи с Древом всё переменилось. Или после моего выбора? Кто знает. В любом случае, Иорану я не ощущала ни занятой, ни свободной. Всего лишь человеком, даже не магом. Я отмахнулась от навалившихся мыслей. Образовавшийся набор вопросов я адресую главному действующему лицу Жубара, у домового имело смысл узнать лишь одно. Я наклонилась поглубже, заглядывая в бездонные омуты духа. Будь я простой смертной, вовек бы не осмелилась смотреть в глаза нечистым, в них, по слухам, таилась дорога в загробный мир. То самый, что отделён алыми лентами от каждого поселения и в который так легко провалиться будучи неодарённым. В чёрных глазницах блестел отсвет дневного, после-дождливого, яркого солнца без намёка на приближающуюся кончину.
— Про некромантку, что была в заточении, ты что-нибудь знаешь? — Вопрос прозвучал обыденно, все эмоции по этому поводу уже отыграли своё и не тревожили сердце. Я всего лишь собирала сведения. Меня так научили.
Дух внезапно скукожился, разговорчивость как рукой сняло.
— Не знаю, ничего не видел, — севшим голосом отчитался он и красноречиво уткнулся взглядом в пол.
Понятно, и видел, и знает. Тяжёлый вздох прокатился по горлу с комом. Почему же всё так сложно?
— И для меня ничего не видел?
— Не видел, — угрюмо повторил он.
Иные люди хоть врут убедительно. Слышишь ложь, она кислит на кончике языка, а картинка ладная, очи честные, румянец не выдает, а духи, все как на подбор, до прозрачности очевидны. Даром, что упрямы и исполнительны. Ничего он мне не скажет, раз приказали молчать. Сомнения в круге свободных хранителей сильнее стискивали горло. Должно быть, кто-то из них. Но кто, кляд бы его побрал и для чего?
Заметив приближающуюся Иорану, я развеяла заклинание и отпустила переминающегося нечистика, не знающего, куда деть подрагивающие конечности и прикушенный язык. Подбор слов даже мне сейчас стоил усилий, что и говорить о маленьком трусишке. Разговор зашёл в тупик.
— Знакомишься с местными? — Иорана успела заметить лишь мелькнувший клубок пыли, что поскакал меж табуретных ножек. — Домовой этот старый уже, много лет при шинке, ещё при отце Тары за порядком следил. Хорошее место, — озвучила она напрашивающийся вывод. Я согласно покивала, домовые, как и многие духи, что уживались с людьми, предпочитали миролюбивых и надёжных соседей, выбирая по принципу «каменной стены» и «сытого стола».
— Так, сплетни собираю, — отшутилась я.
— М-м, — озадаченно протянула Правительница. — Как соседский Прошка свиней упустил?
— Ну, уж не настолько, — ненатурально возмутилась я и откинулась на стуле, давая подавальщице возможность расставить первые блюда. Тут как раз подтянулись и охранники, болтовня окончательно свернулась.
Сидели мы нешумно, настроения витали соответствующие случаю, мужчины переживали потерю соратников. Не знаю, как остальные, но вкус еды я оценила далеко не сразу, довольный желудок смиренно примолк только при заселении в одну на двоих с подругой комнату. На каждого по отдельности в маленькой эрии места не нашлось, пришлось делиться по парам и половому признаку.
За короткую передышку длинною в обед мы успели собраться с мыслями и лишь ждали момента, когда выдастся минута, чтобы поговорить наедине.
Иорана примостила порванный жакет на спинку кровати, несколько бусин не пережили очередную встряску и сорвались с треснувших креплений, свободно заскакали по дощатому полу, норовя закатиться под щель в плинтусе. Я придавила одну подошвой сапога. Правительница проследила за манёвром и, словно вдруг увидав меня, медленным, придирчивым взглядом от сапога до головы оценила обличье.
— Так что, подруженька? — язвительно сощурилась она. — Какие новости? Где тебя леший носил?
Смотреть на неё вот так, не через посредников-птиц, было довольно странно и уже непривычно, как будто некогда живой и близкий человек вышел из зазеркалья и предстал тёплым, пышущим жизнью телом. Я не надеялась увидеть её снова. Хотела, да, но в последние месяцы заточения отбросила всякие надежды пересечь моря и Белый океан. А при представившейся возможности, спасовала. Я довольно наслушалась историй о наказаниях Шарусси и довольно видела их своими глазами, чтобы подвергать риску друзей. Моя тоска не стоит разрушенных судеб.
Но вот я здесь. Волею магии хаоса.
— У меня тоже накопились вопросы, — я ответно ощерилась. — Но для начала предлагаю смыть семь потов и кровь, за полночь же перевалит за нашей болтовнёй. При гостевом доме есть тёплая со вчера баня, пойдём?
Иорана оглядела наскоро замытые руки. Мутные разводы покрыли взбухшие вены и невольно навевали ассоциации с мясником, едва закончившим работу и обтёршимся рабочим, влажным полотенцем со следами прошлой туши. Про стойкий запашок я умолчала, почти к нему притерпевшись. Подруга на предложение отреагировала с энтузиазмом, проворно подпнула ближе дорожную сумку и извлекла свёрток с гигиеническими принадлежностями.
— Знаешь, — готовая, она направилась к выходу. — Ты изменилась, это видно. И держишься иначе, и силы больше.
— Знаний, — поправила я, пересекая порог и накидывая на нас купол тишины. Ни к чему греть чужие уши столь интересными рассуждениями.
— О, эти всегда меняют поведение, — хмыкнула она. — Ты справляешься? Большие изменения за короткий срок больно бьют по башке.
— Нет, — кисло призналась я, давно и прочно убедившись в происходящем. — Я не справляюсь. Но выбор сделан, остаётся следовать намеченному пути.
— Борна, — Иорана остановилась посреди лестницы, взяла меня за плечи и ощутимо встряхнула. — Что бы это ни было, ты можешь положиться на меня, понятно?
Я улыбнулась, не готовая настолько откровенно врать. Правительница не имела привычку быстро сдаваться:
— Мы договорились быть друзьями, — напомнила она о заключённом некогда соглашении. — Ты знаешь, что это означает? Я рядом, даже если между нами сотни вёрст.
Огонь благодарности полыхнул в груди и стиснул горло.
— Хочешь слезу из меня выдавить? — Глаза взаправду увлажнились, но я сморгнула сентиментальность и приобняла Правительницу. — Мне уже гораздо лучше. Дома я прихожу в себя. Пойдём, мы занимаем место, — я потянула грязную правительскую руку, не давая Иоране шанса обдумать сказанное и зацепиться за подсказку.
Тёплой баня оставалась не столько благодаря вчерашней топке, на которой сэкономили на дровах, сколько из-за летней погоды, что, конечно, было даже лучше. Париться и засиживаться в общественном месте мы не планировали, посему, закончив водные процедуры, вернулись в комнату, разлили вино и уселись на вылизанный, сладко пахнущий деревом, пол.
— Приятная эрия, — снова отметила я, оглаживая нагретые под солнечным окном доски и наслаждаясь домашним уютом. — Часто здесь останавливаешься?
— Бывает. Пограничная же земля, а разъезды у меня явление частое. Особенно сейчас. Пытаюсь наладить контакт с соседями. После нападения в Сорике стало очевидно, что не все нам друзья, а после войны между Лэнтосом и Пругором, так и подавно. Я говорила тебе, что теперь многие Кэпиты прикрываются этой войной для расправы над людьми. Иных прямо на шляхе порешают, чтоб ты понимала. Да что там, у меня в доме пленнице помогли. Но в мире неактивно реагируют, отнекиваются, не верят, что их коснётся. Что хочешь поставлю на спор, но скоро происходящее выйдет из-под контроля. Убийцы вошли во вкус.
— Убийцы организовали Совет, — я, не вдумываясь произнесла очевидную для себя фразу, и только после осознала, что Шарусси на сей раз позволила мне не просто лишнего, она выдала то, что так бережно охраняли свободные хранители от умов посторонних.
— Что за Совет? — мигом подхватила подруга, поворачиваясь ко мне боком. С кровати, на которую опирался ей локоть для поддержания головы, чуть сползло цветочное покрывало.
— В него входят шесть Кэпитов и две терры из Цанте. Пока что. Правители этих земель разделили меж собой важную цель: им надо избавиться от Цантэ как от рассадника чудовищной эволюции, что ведет к вырождению людей. Ну, это если обобщить. Так-то они непоколебимо уверены, что другого порядка, кроме как природного, быть не может. Вот и прут напролом, вдохновлённые своими тупыми фантазиями, которые им и мать родную заменят, и хлеб.
— Откуда ты это взяла? Ты понимаешь, как страшно звучит сказанное тобой? Никто в здравом уме не захочет повторения прошлой войны. Может, единичные психи что-то там себе и вообразили… — Иорана замолчала, сама понимая, что начала искать оправдания происходящему с целью снизить его влияние на сознание. — Как ты об этом узнала? — повторилась она. — Ты уверена?
— К сожалению.
— Леший, эти люди сошли с ума. Сначала они убивали хранителей, теперь взялись за обычных горожан. Аппетиты растут.
— Ты сама сказала: «Убийцы вошли во вкус». Они верят в то, что делают, и это самое страшное. Отсюда долгосрочные стратегии, поэтапное устранение неугодных и даже всего лишь неопределившихся. Они собирают сторонников.
— Мы тоже не бездействуем. Двое моих соседей установили связь с Вальнасом и пятком других терр. Это те правители, которым не безразлично бесконтрольное вырезание избранников Шарусси. Выходит, наши цели нужно расширить.
— Будь осторожна. Хотя… ты теперь более защищена, верно я понимаю?
Иорана на моё поигрывание бровями отреагировала хищным оскалом.
— Борна, — начала она новую тему обсуждения. Я обратилась вслух. — Ты представить себе не можешь, какие мысли у меня роились в голове после того покушения в лесу, после собрания в Унии и умершей Сияны. Я до сих пор помню то влечение, что я испытывала к тебе. Когда инстинкты твердят: подчинить, это принадлежит тебе, оно по праву твой инструмент власти, а я смотрела на тебя и не видела орудия. Ты знаешь о моей силе, о некоторых слабостях. И я знаю, что ты солидарна со мной. Мы стали близки. После вашего с Мороэном-тэ отъезда, часть меня, что приняла магию Шарусси, не находила себе места, она негодовала, что отпустила тебя. Я как будто расщепилась. С каждым днём становилось хуже, природа просила установить связь, а я не могла и не хотела искать кого-то, кого загоню под свой каблук. И… я не знаю. Оно лопнуло в какой-то миг. Остановилось. Ты можешь мне объяснить, что произошло? Что всё это значит? Природа отказала мне в праве иметь своего хранителя и подтвердить свои полномочия? Но вместе с тем, — она продолжила, не давая мне возможности поразмыслить над ответом, — мелкие духи говорят о вставшей по границе защите. Они чувствуют себя спокойнее. Твои новые знания прояснят ситуацию?
— Не-ет, — протянула я нерешительно. Во мне рождалось понимание, что природа всё же имеет свои паттерны поведения. — Я не слышала ничего подобного, но чем больше я изучаю магию и постигаю смысл Шарусси, тем больше понимаю, что никогда не узнаю всего. Ответ на твой вопрос может быть куда проще, чем ты думаешь. Вероятно, Шарусси дала тебе шанс жить свободно, без уз. Другой вопрос, как много таких свободных Правителей, как ты, и чем это хуже или лучше тех, кто связан.
— Да ну, — Иорана окончательно вытянулась на полу, закинув руки за голову. — Так не бывает.
— Ты же бываешь.
— Может, я сломалась? Бракованная? Ты не подумай, — захорохорилась Иорана, по-видимому, отнеся откровенность к слабости. — Я не страдаю из-за такой чепухи. Меня удивляет ситуация, и я над ней размышляю. Бесперспективно. — Она перевернулась со спины на живот и подперла голову руками. — Странные вещи творятся.
Творятся, творились и будут происходить всегда. И каждый из нас, несведущий, так и продолжит теряться в догадках, пока другие, жадные до уникальности, трясутся над знаниями, как над златом. И кичатся, кичатся до одури своей привилегией быть избранными.
Я подогнула под себя колени и придвинулась ближе к Иоране.
— Ты теперь свободный Правитель, как я, свободных Хранитель. Так это называется. Хотя, по факту, свободы не так-то и много, по правде говоря. В мире Шарусси мы подчинены хаосу.
И так легко мне дались страшные, порочащие установленные правила слова, что мы обе ошалело вылупились друг на друга.
«Небось, зацепились языками со старой знакомой, уж этой только дай волю», — пробухтела я про себя, покачиваясь на стуле в ожидании еды. От дружелюбного порицания сделалось тепло. Не так уж я и одинока, если мне есть, на кого поворчать.
Боковым зрением я уловила шустрое движение по полу и обернулась. Из пыльного клубка шерсти, прикатившегося к столу, где я дожидалась компании и еды, вытянулись крепкие ручки, короткие, колесообразные ножки и курчавая голова с длинным крючковатым носом. Ворсовый сгусток расправился и превратился в шерстяную тунику, прикрывавшую отсутствующие половые признаки нечистика. Огромные чёрные глаза без проблеска белков добродушно сощурились.
— Госпожа Хранительница, рад вас приветствовать, — торопливо поклонился домовой и зачастил так, что я едва поспевала за полётом его мысли: — Это честь для меня принимать вас здесь. Свобода, что вы дали нам, дорогого стоит, и мы все…, — он спохватился, шлёпнув себя по лбу за излишнюю болтливость: — за всех говорить не могу, за себя только, я очень рад!
— Ну-у, хорошо, — неуверенно промямлила я, смутно пытаясь сообразить, не спутал ли он меня с кем-то. Уставший мозг вяло реагировал на недопонятую информацию и не выдавал уточняющих запросов. Рад, так рад, в конце концов, домовые вообще почти всем рады, такая уж у них натура. Я похлопала по соседнему стулу, приглашая низкорослика присесть. Тот, как водится, опешил от неожиданно уважительного отношения и предложением не воспользовался, только подошёл ближе и неуверенно положил натруженные ладони на сиденье. Хоть что-то, иные совсем голову в плечи вжимали и теряли дар речи. — Спасибо за сердечный приём. Я всего лишь проездом, — посчитала нужным добавить я, — но если нужна какая помощь от меня, скажи.
— У нас пока всё спокойно, но на самой границе, — осмотревшись, зашептал он, — мы замечаем волнения.
Разговор сворачивал в интересное русло, и я накинула на нас купол Тригеса. На всякий случай.
— Продолжай, — я склонилась пониже.
Домовой приободрился.
— Лесные духи с чужих земель шныряют, вынюхивают, на нашу территорию вылазки делают. Намедни один траву заплёл, путников с обозом, что шли в Цанте, спутал. Те бродили сутки, пока лошади не выдохлись да назад не повернули. От беды подальше. Кикиморы захаживают, выведывают, что да как, кто наши территории блюдёт. Тревожно, — подытожил он и замолчал, разглядывая моё задумчивое лицо.
Я нахмурилась. Речи про дарованную свободу и охрану территории наводили на вполне конкретные мысли. За час дороги Иорана могла не успеть рассказать, что связала себя узами силы с Хранителем, а я и не подумала спросить. Свободных Правителей я более не чувствовала, как вожделенный кусок мира и спокойствия, не было больше сумасшедшего влечения к тому, кто дарует мне путы взамен на жизнь. После встречи с Древом всё переменилось. Или после моего выбора? Кто знает. В любом случае, Иорану я не ощущала ни занятой, ни свободной. Всего лишь человеком, даже не магом. Я отмахнулась от навалившихся мыслей. Образовавшийся набор вопросов я адресую главному действующему лицу Жубара, у домового имело смысл узнать лишь одно. Я наклонилась поглубже, заглядывая в бездонные омуты духа. Будь я простой смертной, вовек бы не осмелилась смотреть в глаза нечистым, в них, по слухам, таилась дорога в загробный мир. То самый, что отделён алыми лентами от каждого поселения и в который так легко провалиться будучи неодарённым. В чёрных глазницах блестел отсвет дневного, после-дождливого, яркого солнца без намёка на приближающуюся кончину.
— Про некромантку, что была в заточении, ты что-нибудь знаешь? — Вопрос прозвучал обыденно, все эмоции по этому поводу уже отыграли своё и не тревожили сердце. Я всего лишь собирала сведения. Меня так научили.
Дух внезапно скукожился, разговорчивость как рукой сняло.
— Не знаю, ничего не видел, — севшим голосом отчитался он и красноречиво уткнулся взглядом в пол.
Понятно, и видел, и знает. Тяжёлый вздох прокатился по горлу с комом. Почему же всё так сложно?
— И для меня ничего не видел?
— Не видел, — угрюмо повторил он.
Иные люди хоть врут убедительно. Слышишь ложь, она кислит на кончике языка, а картинка ладная, очи честные, румянец не выдает, а духи, все как на подбор, до прозрачности очевидны. Даром, что упрямы и исполнительны. Ничего он мне не скажет, раз приказали молчать. Сомнения в круге свободных хранителей сильнее стискивали горло. Должно быть, кто-то из них. Но кто, кляд бы его побрал и для чего?
Заметив приближающуюся Иорану, я развеяла заклинание и отпустила переминающегося нечистика, не знающего, куда деть подрагивающие конечности и прикушенный язык. Подбор слов даже мне сейчас стоил усилий, что и говорить о маленьком трусишке. Разговор зашёл в тупик.
— Знакомишься с местными? — Иорана успела заметить лишь мелькнувший клубок пыли, что поскакал меж табуретных ножек. — Домовой этот старый уже, много лет при шинке, ещё при отце Тары за порядком следил. Хорошее место, — озвучила она напрашивающийся вывод. Я согласно покивала, домовые, как и многие духи, что уживались с людьми, предпочитали миролюбивых и надёжных соседей, выбирая по принципу «каменной стены» и «сытого стола».
— Так, сплетни собираю, — отшутилась я.
— М-м, — озадаченно протянула Правительница. — Как соседский Прошка свиней упустил?
— Ну, уж не настолько, — ненатурально возмутилась я и откинулась на стуле, давая подавальщице возможность расставить первые блюда. Тут как раз подтянулись и охранники, болтовня окончательно свернулась.
Сидели мы нешумно, настроения витали соответствующие случаю, мужчины переживали потерю соратников. Не знаю, как остальные, но вкус еды я оценила далеко не сразу, довольный желудок смиренно примолк только при заселении в одну на двоих с подругой комнату. На каждого по отдельности в маленькой эрии места не нашлось, пришлось делиться по парам и половому признаку.
За короткую передышку длинною в обед мы успели собраться с мыслями и лишь ждали момента, когда выдастся минута, чтобы поговорить наедине.
Иорана примостила порванный жакет на спинку кровати, несколько бусин не пережили очередную встряску и сорвались с треснувших креплений, свободно заскакали по дощатому полу, норовя закатиться под щель в плинтусе. Я придавила одну подошвой сапога. Правительница проследила за манёвром и, словно вдруг увидав меня, медленным, придирчивым взглядом от сапога до головы оценила обличье.
— Так что, подруженька? — язвительно сощурилась она. — Какие новости? Где тебя леший носил?
Смотреть на неё вот так, не через посредников-птиц, было довольно странно и уже непривычно, как будто некогда живой и близкий человек вышел из зазеркалья и предстал тёплым, пышущим жизнью телом. Я не надеялась увидеть её снова. Хотела, да, но в последние месяцы заточения отбросила всякие надежды пересечь моря и Белый океан. А при представившейся возможности, спасовала. Я довольно наслушалась историй о наказаниях Шарусси и довольно видела их своими глазами, чтобы подвергать риску друзей. Моя тоска не стоит разрушенных судеб.
Но вот я здесь. Волею магии хаоса.
— У меня тоже накопились вопросы, — я ответно ощерилась. — Но для начала предлагаю смыть семь потов и кровь, за полночь же перевалит за нашей болтовнёй. При гостевом доме есть тёплая со вчера баня, пойдём?
Иорана оглядела наскоро замытые руки. Мутные разводы покрыли взбухшие вены и невольно навевали ассоциации с мясником, едва закончившим работу и обтёршимся рабочим, влажным полотенцем со следами прошлой туши. Про стойкий запашок я умолчала, почти к нему притерпевшись. Подруга на предложение отреагировала с энтузиазмом, проворно подпнула ближе дорожную сумку и извлекла свёрток с гигиеническими принадлежностями.
— Знаешь, — готовая, она направилась к выходу. — Ты изменилась, это видно. И держишься иначе, и силы больше.
— Знаний, — поправила я, пересекая порог и накидывая на нас купол тишины. Ни к чему греть чужие уши столь интересными рассуждениями.
— О, эти всегда меняют поведение, — хмыкнула она. — Ты справляешься? Большие изменения за короткий срок больно бьют по башке.
— Нет, — кисло призналась я, давно и прочно убедившись в происходящем. — Я не справляюсь. Но выбор сделан, остаётся следовать намеченному пути.
— Борна, — Иорана остановилась посреди лестницы, взяла меня за плечи и ощутимо встряхнула. — Что бы это ни было, ты можешь положиться на меня, понятно?
Я улыбнулась, не готовая настолько откровенно врать. Правительница не имела привычку быстро сдаваться:
— Мы договорились быть друзьями, — напомнила она о заключённом некогда соглашении. — Ты знаешь, что это означает? Я рядом, даже если между нами сотни вёрст.
Огонь благодарности полыхнул в груди и стиснул горло.
— Хочешь слезу из меня выдавить? — Глаза взаправду увлажнились, но я сморгнула сентиментальность и приобняла Правительницу. — Мне уже гораздо лучше. Дома я прихожу в себя. Пойдём, мы занимаем место, — я потянула грязную правительскую руку, не давая Иоране шанса обдумать сказанное и зацепиться за подсказку.
Тёплой баня оставалась не столько благодаря вчерашней топке, на которой сэкономили на дровах, сколько из-за летней погоды, что, конечно, было даже лучше. Париться и засиживаться в общественном месте мы не планировали, посему, закончив водные процедуры, вернулись в комнату, разлили вино и уселись на вылизанный, сладко пахнущий деревом, пол.
— Приятная эрия, — снова отметила я, оглаживая нагретые под солнечным окном доски и наслаждаясь домашним уютом. — Часто здесь останавливаешься?
— Бывает. Пограничная же земля, а разъезды у меня явление частое. Особенно сейчас. Пытаюсь наладить контакт с соседями. После нападения в Сорике стало очевидно, что не все нам друзья, а после войны между Лэнтосом и Пругором, так и подавно. Я говорила тебе, что теперь многие Кэпиты прикрываются этой войной для расправы над людьми. Иных прямо на шляхе порешают, чтоб ты понимала. Да что там, у меня в доме пленнице помогли. Но в мире неактивно реагируют, отнекиваются, не верят, что их коснётся. Что хочешь поставлю на спор, но скоро происходящее выйдет из-под контроля. Убийцы вошли во вкус.
— Убийцы организовали Совет, — я, не вдумываясь произнесла очевидную для себя фразу, и только после осознала, что Шарусси на сей раз позволила мне не просто лишнего, она выдала то, что так бережно охраняли свободные хранители от умов посторонних.
— Что за Совет? — мигом подхватила подруга, поворачиваясь ко мне боком. С кровати, на которую опирался ей локоть для поддержания головы, чуть сползло цветочное покрывало.
— В него входят шесть Кэпитов и две терры из Цанте. Пока что. Правители этих земель разделили меж собой важную цель: им надо избавиться от Цантэ как от рассадника чудовищной эволюции, что ведет к вырождению людей. Ну, это если обобщить. Так-то они непоколебимо уверены, что другого порядка, кроме как природного, быть не может. Вот и прут напролом, вдохновлённые своими тупыми фантазиями, которые им и мать родную заменят, и хлеб.
— Откуда ты это взяла? Ты понимаешь, как страшно звучит сказанное тобой? Никто в здравом уме не захочет повторения прошлой войны. Может, единичные психи что-то там себе и вообразили… — Иорана замолчала, сама понимая, что начала искать оправдания происходящему с целью снизить его влияние на сознание. — Как ты об этом узнала? — повторилась она. — Ты уверена?
— К сожалению.
— Леший, эти люди сошли с ума. Сначала они убивали хранителей, теперь взялись за обычных горожан. Аппетиты растут.
— Ты сама сказала: «Убийцы вошли во вкус». Они верят в то, что делают, и это самое страшное. Отсюда долгосрочные стратегии, поэтапное устранение неугодных и даже всего лишь неопределившихся. Они собирают сторонников.
— Мы тоже не бездействуем. Двое моих соседей установили связь с Вальнасом и пятком других терр. Это те правители, которым не безразлично бесконтрольное вырезание избранников Шарусси. Выходит, наши цели нужно расширить.
— Будь осторожна. Хотя… ты теперь более защищена, верно я понимаю?
Иорана на моё поигрывание бровями отреагировала хищным оскалом.
— Борна, — начала она новую тему обсуждения. Я обратилась вслух. — Ты представить себе не можешь, какие мысли у меня роились в голове после того покушения в лесу, после собрания в Унии и умершей Сияны. Я до сих пор помню то влечение, что я испытывала к тебе. Когда инстинкты твердят: подчинить, это принадлежит тебе, оно по праву твой инструмент власти, а я смотрела на тебя и не видела орудия. Ты знаешь о моей силе, о некоторых слабостях. И я знаю, что ты солидарна со мной. Мы стали близки. После вашего с Мороэном-тэ отъезда, часть меня, что приняла магию Шарусси, не находила себе места, она негодовала, что отпустила тебя. Я как будто расщепилась. С каждым днём становилось хуже, природа просила установить связь, а я не могла и не хотела искать кого-то, кого загоню под свой каблук. И… я не знаю. Оно лопнуло в какой-то миг. Остановилось. Ты можешь мне объяснить, что произошло? Что всё это значит? Природа отказала мне в праве иметь своего хранителя и подтвердить свои полномочия? Но вместе с тем, — она продолжила, не давая мне возможности поразмыслить над ответом, — мелкие духи говорят о вставшей по границе защите. Они чувствуют себя спокойнее. Твои новые знания прояснят ситуацию?
— Не-ет, — протянула я нерешительно. Во мне рождалось понимание, что природа всё же имеет свои паттерны поведения. — Я не слышала ничего подобного, но чем больше я изучаю магию и постигаю смысл Шарусси, тем больше понимаю, что никогда не узнаю всего. Ответ на твой вопрос может быть куда проще, чем ты думаешь. Вероятно, Шарусси дала тебе шанс жить свободно, без уз. Другой вопрос, как много таких свободных Правителей, как ты, и чем это хуже или лучше тех, кто связан.
— Да ну, — Иорана окончательно вытянулась на полу, закинув руки за голову. — Так не бывает.
— Ты же бываешь.
— Может, я сломалась? Бракованная? Ты не подумай, — захорохорилась Иорана, по-видимому, отнеся откровенность к слабости. — Я не страдаю из-за такой чепухи. Меня удивляет ситуация, и я над ней размышляю. Бесперспективно. — Она перевернулась со спины на живот и подперла голову руками. — Странные вещи творятся.
Творятся, творились и будут происходить всегда. И каждый из нас, несведущий, так и продолжит теряться в догадках, пока другие, жадные до уникальности, трясутся над знаниями, как над златом. И кичатся, кичатся до одури своей привилегией быть избранными.
Я подогнула под себя колени и придвинулась ближе к Иоране.
— Ты теперь свободный Правитель, как я, свободных Хранитель. Так это называется. Хотя, по факту, свободы не так-то и много, по правде говоря. В мире Шарусси мы подчинены хаосу.
И так легко мне дались страшные, порочащие установленные правила слова, что мы обе ошалело вылупились друг на друга.
