Игра в гляделки без единого шороха продолжалась бы и дальше, если бы не раздавшийся с конюшни возглас конюха, тот бранил подмастерье за нерасторопность. Мы отмерли. Из окна так и лился жалящий солнечный свет, он ложился ярким ковром на доски, в воздухе не переставал плавать аромат нагретого дерева. Не доносилось ни раскатов грома, дыхание не перехватило спазмом, и огненный шар не встал в сознании суровым наказанием. Шарусси желала поделиться знанием с Правительницей. Мне сначала подумалось, «дозволяла», но нет, слишком много совпадений, приведших меня в эту точку к этому времени. Кто мы? Часть замыла природы, плавно подведённые к союзничеству, или стечение обстоятельств, что люди часто называют «судьбой»?
И если всё так, и никак иначе, то имеем ли мы право выбирать хотя бы исход?
В просвете широкой щели меленько кружилась разноцветная пыль, потревоженная сброшенными на запорошенный сеном глинобитный пол склянками. Шесть беспорядочно раскатившихся бутыльков ловили на мутные бока предзакатное солнце. Обычные, самые простенькие склянки с подпаленной и перевязанной бичёвкой пробкой, приобрести которые без сложностей можно было в любом прилавке с бытовой всячиной. Мы, помнится, в детстве собирали от таких осколки, чтобы вырыть неглубокую ямку, заложить её красивой бумажкой от маминых духов или газетной вырезкой и сверху накрыть волшебной призмой. Незатейливая магия для неодарённых чад, верующих, что смогли приоткрыть дверцу в тайный мир преображений.
Раскатившиеся шесть склянок таили в себе целых два секрета, один из которых как нельзя прочнее приближал их к тому, о чём мы могли только грезить. Зачарованное стекло с ядом не билось. Открывалось и опорожнялось легко, но от столкновения с полом не давало ни трещинки.
Иорана носком сапога допинала одну бутылочку ближе к пленным, наслаждаясь их реакцией. Связанные обетом магии, тела наёмников неистово тянулись к отраве, подобно корчащимся змеям в конвульсиях. Их корёжило и ломало, путы за спиной и на ногах натягивались и трещали. Иорана мстительно смеялась.
— Оно того стоит? Живее, скажите мне? В ваших мозгах страх, ужас на грани истерики, а мышцы тянутся за смертью. На такое вы соглашались? Ну, кто первый?! Кому дать глоточек?
Правительница могла бы и не спрашивать, обезумевшие мужчины и женщины ползли по грязному полу, как черви, отталкиваясь коленями, плечами, подбородками, друг об друга, лишь бы коснуться языком заветных склянок. Когда одному из них оставалось не больше ладони до цели, Иорана непринуждённо придавила подошвой объект вожделения и с явным омерзением продолжила наблюдать, как мужчина елозит лицом по её грязном сапогу, всё также вытягивая бледный язык навстречу запечатанному яду.
Я едва сдерживалась, чтобы не вмешаться и не остановить позорное зрелище, но, соглашаясь на моё предложение навестить пленных раньше полуночи, Иорана вязала с меня слово, не перебивать её. Пришлось ждать и наблюдать. Допрос в исполнении целительницы обещал быть скорым и информативным. К сожалению, я не знала, сколько отводилось на вступление.
Могла ли я осуждать её? Пожалуй. Но кто тут из нас самый честный и достойный, без бревна в глазу? На мой невзыскательный взгляд, Правительница Жубара ещё милостиво обходилась с теми, кто покушался на её персону и забрал жизни поданных, я слышала о куда более жестоких способах расправы.
Вдоволь насладившись властью, Иорана убрала в карман бутылёк и, как бы не замечая замерших в недоумении, распластанных в нелепых позах людей, ухватила крупного мужика за грудки, приподняла его и забросила на стоящий неподалёку от меня стул. Маг — наёмник кулем плюхнулся на сидушку и предпринял неловкую попытку завалиться назад, я придержала его за рукав, чтобы он мог худо-бедно выровняться.
— Рассказывай, что знаешь, — почти дружелюбно попросила я, но приятный тон задачу не облегчил.
Подруга ухватила мотыляющуюся небритую рожу за подбородок, неподвижно пару секунд смотрела в мутные глаза и невозмутимо настояла:
— Рассказывай.
От холода интонации у меня прокатились мурашки по рукам. Подобно приведённому на заклание телёнку, мужик распахнул веки, на пробу открыл рот и начал мямлить что-то невнятное.
— Ты знаешь, кто я? — Первый и самый точный вопрос для оценки ситуации.
— Д-да, — прохрипел маг, не отрывая зачарованного взгляда от нависшей над ним целительницы. Понимал ли он в этот самый момент, что она делала с его разумом, сложно сказать, но позже, когда Иорана отвлечётся на другого кандидата, он точно будет помнить всё им сказанное. Именно так случилось с погибшей некроманткой.
— Назови моё имя.
— Правительница Жубара, Иорана Коренец.
— Тебе приказали меня убить?
— Д-да.
— Кто приказал? При каких обстоятельствах?
Лицо мужика начало меняться, челюсть заскрежетала, веки задёргались. Я испугалась, что наёмник сейчас подпрыгнет вверх и схватит Иорану за горло, но того словно пригвоздило к хлипкой табуретке. Тело не шевелилось, только лицо. Сквозь чудовищные гримасы сочилась чистая ярость, она мешалась со стыдом и уязвлённостью, она черпала силу в скованных конечностях и страхе, она крепла от понимания собственной ничтожности перед лицом сильнейшего. Сломленный, он всхлипнул и заорал не своим голосом:
— Ты исчадие мрака, тащишь наш мир в бездну. Ты порождение кривых и убогих мразей, своим совокуплением с Цанте ставишь клеймо позора на нашем континенте. Ты тварь! Мои дети будут жить на свободной земле, а ты сдохнешь падлой в канаве, и я буду плясать на твоих костях, пока ты не сгниёшь со своими подельниками, такими же удюками, как ты сама.
Иорана позволила ему этот выпад и, слушая, скалилась. В этом оскале легко читалась угроза.
— Кто отдал приказ? — напомнила она о своём запросе.
— Дара. Хранитель Дара.
Что ж, Кэпит Дургаш попался.
Резко прервав разговор, Правительница выпрямилась и направилась к женщине, что привечала выслеживаемую мною банду. С ней она тоже церемониться не планировала, вцепившись в грязную макушку, задрала ей голову и заставила смотреть в глаза.
— А ты от кого получила приказ?
— Хранитель Дара.
— Ты?
— Х-хран-нитель Дар-ра.
— Тоже? — Иорана пнула следующего на очереди мужчину. Тот поднял подзаживший после рассечения подбородок, самовольно попадаясь в целительскую ловушку с ментальной командой, и смиренно произнёс:
— Я получил записку. Я не знаю его имени.
— Кто изначально завербовал тебя?
— Мы познакомились в шинке пять лет назад, я не запомнил лица. Мы выпили, разговорились. Быстро поняли, что наши взгляды на жизнь похожи. Тогда он сказал, что для таких, как я, всегда найдётся правильная работа, — постепенно в апатичный взгляд возвращалась жизнь, по мере выскальзывания слов, его голос звучал всё более жарко. — Очистить континент от врагов — верное дело. Кто-то должен был взяться за ум и начать наконец давить этих блох.
— Что подразумевается под «верным делом»? Кто ваши враги?
— Режим Цанте. Люди «науки», — брезгливо поморщился он, почувствовав себя более уверенно. — Сто лет, двести, и они отправят нас в могилы. Они замарают наших детей! Они возомнили себя одарёнными! Они попирают устои Природы и пути нашего, исконного. Нет жизни более правильной, чем та, что лежит здесь, на земле наших предков. Мы должны сохранить наш мир. Мы должны…
Иорана отвесила разговорившемуся наёмнику увесистый подзатыльник, тот поник, но блеск глаз не угас. Я смотрела на самого настоящего одержимого. Увлажнившийся язык жадно облизывал блестящие губы, тело довольно взрослого уже мужчины, возможно, моего ровесника, подрагивало. Он говорил о том, что было для него важно, целью жизни. Мне сложно давалась идея, что для кого-то смысл существования сводился к тому, чтобы решать за других, как именно им жить. В какой момент эти персонажи решили стать орудиями в руках убийц и сами пошли сеять боль? Что происходит в головах этих чудовищ? И почему их так много?
— Как тебя связали с магом, калечный?
— Он сам ко мне пришёл, я и знать-то его не знал.
— Тогда уж поделись и ты своей историей, — язвительно хмыкнула Иорана, перемещаясь к другому телу. — С кем ты в сговоре? Кто вывел тебя на наёмника?
— Хранитель Пругора.
К горлу подкатил ком. Услышать про Тэсра было вполне ожидаемо, но я до последнего надеялась на обратное.
— Он же отдал приказ напасть на меня?
— Нет. В этот раз я получил записку. Так бывает, континент большой, не всегда удаётся пересечься с заказчиками.
Я облегчённо, с урывками выдохнула, то есть, факт причастности Хранителя Пругора под вопросом. Иорана продолжала:
— Ну, а подпись в записке была? Или ты слепо всем веришь? Я тебе тоже могу пару записок оставить?
Маг качнул головой, не разрывая зрительного контакта:
— Записки всегда лежат на подоконнике.
В голове ударил набат, грудь сдавило тесным обручем. «Записки всегда лежат на подоконнике». От дурноты я задышала глубже. Соломенный запах успокаивал. Правда разъедала изнутри. Иорана развивала тему.
— Ты принимал участие в убийстве хранителей?
— Да.
— Зачем убивают хранителей?
— Чтобы предотвратить распространение тлетворных идей. Нануэку достаточно хранителей. Достойных хранителей, — подчеркнул маг. — Новые, готовые предать наши корни, — острый, неизбежно честный взгляд в мою сторону, — нам не нужны. Они опасны. Вы должны исчезнуть.
— Договоритесь с Шарусси? — хмыкнула я севшим голосом, припоминая похожий диалог.
— Все мы подвластны силе природы, но только разум направляет нас.
— Я бы согласилась, однако в данном контексте это сомнительное утверждение. Вы знать не знаете, что такое есть Шарусси, всего лишь повторяете внушённое вам, как заклинание, знание. Что печально, внушённое хранителем же, — со всем драматизмом, на который меня хватило, я трагично покачала головой и посмотрела на последнего пленного: — Сами чушь несёте, так ещё и сына в помощники взяли. Парню всего девятнадцать, у него была вся жизнь впереди. Вы из него убийцу сделали. Папаша, ребёнка не жаль? Знаете, что ему Марька через два дома нравится и он к ней свататься через год хотел? Не посватается уж.
Юнец, слушавший меня с панически раскрывшимся ртом, затрясся и заскулил, на штанах проступило и поползло вширь мокрое пятно. Душный, пряный запах сарая и лежалой соломы прогорк. Для страха мало надо, я по себе знаю. Лежать в ногах перед тем, кто сильнее, а ты на пороге неизвестности физически ли, в переносном ли смысле слова, кого угодно выбьет из колеи. Я сочувственно поджала губы. Маг брезгливо покосился на изданный сыном звук и заметил и слёзы, и конфуз.
— Подбери сопли, недоросль, — зло рыкнул он. — Хоть перед смертью не позорься.
Иорана с любопытством глянула на меня, мол, посмотрим представление? А у меня сердце сжалось. Сын мага родился неодарённым, и без подсказок духов можно догадаться, что попрекали парня этим недоразумением всю его жизнь. Скорее всего, маг его и в связку-то взял, чтобы «закрыть промахи» крови и восстановить попранную честь. Нелюдь, честное слово.
— Знаешь, — я сдавленно улыбнулась Иоране, — я, наверное, увидела и услышала всё, что хотела. Я позову Командира, он меня сменит.
— Он в дверях, — скорее от растерянности предупредила подруга. Мы обе знали, что сарай во время допроса окружён.
Я медленно поднялась и, стараясь не сильно потревожить разболевшуюся голову, открыла некогда крепкую, но теперь просевшую и оттого тяжёлую дверь наружу. Кир стоял прямо за ней. Его просьба не смутила, он с готовностью скользнул в проём. Я же некоторое время постояла на освободившемся месте, ловя звуки обычной жизни и сейчас проступившие гораздо отчётливее. Солнечные, лёгкие, звонкие детские, уютные звериные, звон посуды из распахнутых окон. Только продуваемый всеми ветрами сарай хранил молчание под защитой куполов. Я болезненно подняла глаза на короткий шорох. На невысоком суку молодого клёна сидел мой странный попутчик. Или соглядатай.
Не заходя в снятую комнату, я вышла со двора и, неспеша, направилась вдоль ухоженных изгородей к видневшемуся полю с гуляющим на выпасе скотом. Хотелось предельно отдалиться от пленных и подумать над следующими важными шагами в борьбе с Советом. Обходя разлившиеся прозрачные лужи с отражающимся закатным небом, я упорно стыковала очевидные аргументы, раз за разом приходя к неутешительным выводам. В невысокую мокрую траву я рухнула почти, как на перину, о чём, естественно, сразу пожалела. С кряхтением вытащила хрупнувшую веточку и тогда уж выдохнула. Замерла, наслаждаясь ползущим в ноздри сладким дурманом зелени и плотным цветом, что создавал глубину колыбели. Пели вечерние птицы. Падающее солнце мутным янтарём таяло за лиловыми облаками на горизонте. Красота природы никогда не вязалась со зверствами людей, взрастающих в её лоне.
Я прикрыла веки, вспоминая, как мы сидели с Роэном на берегу озера. Мокрые, влюблённые. Именно так должен выглядеть мир: счастливым и безмятежным, без намёка на подлость и жадность, без бессмысленных кровопролитий, без размена тел в угоду власти. Именно так я хотела жить. Но именно так не хотели жить те, кто правил моим континентом.
Раздавшийся с высоты вороний вопль вырвал из воспоминания, я приоткрыла глаза. Догнавший меня попутчик метился когтями в траву, норовя приземлиться поближе. Вот он обнял ветер крыльями и зачастил ими, скидывая высоту, а уже через мгновение деловито подошёл к голове и дважды клюнул меня в плечо, передавая намерение другого свободного Хранителя перекинуться парой слов. Не без удивления, я переключилась на птицу. Сложная система переадресации между двумя воронами-посредниками позволила увидеть стоящую напротив одного из окон башни Каантар’гуэ Набру с нервно сложенными на груди руками. По потерянному, стеклянному её взгляду я поняла, что она сама смотрит на меня аналогичным образом.
— Борна, — выдохнула Хранительница вместо приветствия. — Что там у тебя происходит?! — не получив скорого ответа, уточнила: — Ты меня слышишь и видишь?
— Слышу и вижу, — подтвердила я с настороженностью. К подобному способу общения мы прибегали лишь второй раз и, должно быть, Хранительница посчитала, что как следует усвоить знания я не успела. Признаться, при данной манипуляции контроль давался сложнее, но я верила, что у всего есть определённое количество часов для наработки. Когда-то мне и взаимосвязь с воронами казалась непосильной задачей.
Меж тем, прозвучавшая настороженность не имела никакого отношения к малоопытности: кто-то из восьмёрки сидел на двух стульях, и кто знает, быть может, Глава Университета плела интриги куда более изощрённо, чем я могла представить.
— Я знаю, что ты взяла с поличным банду наёмников, — не размениваясь по мелочам, Набра тут же ухватила быка за рога. — Они покушались на Правительницу Жубара? У тебя уже есть сведения о заказчиках?
— Мы подтвердили причастность Совета.
Пока Набра размышляла над услышанным, я поймала себя на чувстве, что время словно бы остановилось. Глазами ворона я смотрела на серое лицо Хранительницы и пыталась угадать, что за мысли бродят в её голове. В распущенных волосах, поделённых в ровном проборе, прятались солнечные блики, отсветы замерли во вплетённых нитях, легли на шею с бусами и коснулись ресниц. По случаю посещения башни, Хранительница как водится, скинула балахон и осталась в полупрозрачной накидке. Сама она не шевелилась, только губы:
И если всё так, и никак иначе, то имеем ли мы право выбирать хотя бы исход?
Глава 4. Предательство носит моё имя
В просвете широкой щели меленько кружилась разноцветная пыль, потревоженная сброшенными на запорошенный сеном глинобитный пол склянками. Шесть беспорядочно раскатившихся бутыльков ловили на мутные бока предзакатное солнце. Обычные, самые простенькие склянки с подпаленной и перевязанной бичёвкой пробкой, приобрести которые без сложностей можно было в любом прилавке с бытовой всячиной. Мы, помнится, в детстве собирали от таких осколки, чтобы вырыть неглубокую ямку, заложить её красивой бумажкой от маминых духов или газетной вырезкой и сверху накрыть волшебной призмой. Незатейливая магия для неодарённых чад, верующих, что смогли приоткрыть дверцу в тайный мир преображений.
Раскатившиеся шесть склянок таили в себе целых два секрета, один из которых как нельзя прочнее приближал их к тому, о чём мы могли только грезить. Зачарованное стекло с ядом не билось. Открывалось и опорожнялось легко, но от столкновения с полом не давало ни трещинки.
Иорана носком сапога допинала одну бутылочку ближе к пленным, наслаждаясь их реакцией. Связанные обетом магии, тела наёмников неистово тянулись к отраве, подобно корчащимся змеям в конвульсиях. Их корёжило и ломало, путы за спиной и на ногах натягивались и трещали. Иорана мстительно смеялась.
— Оно того стоит? Живее, скажите мне? В ваших мозгах страх, ужас на грани истерики, а мышцы тянутся за смертью. На такое вы соглашались? Ну, кто первый?! Кому дать глоточек?
Правительница могла бы и не спрашивать, обезумевшие мужчины и женщины ползли по грязному полу, как черви, отталкиваясь коленями, плечами, подбородками, друг об друга, лишь бы коснуться языком заветных склянок. Когда одному из них оставалось не больше ладони до цели, Иорана непринуждённо придавила подошвой объект вожделения и с явным омерзением продолжила наблюдать, как мужчина елозит лицом по её грязном сапогу, всё также вытягивая бледный язык навстречу запечатанному яду.
Я едва сдерживалась, чтобы не вмешаться и не остановить позорное зрелище, но, соглашаясь на моё предложение навестить пленных раньше полуночи, Иорана вязала с меня слово, не перебивать её. Пришлось ждать и наблюдать. Допрос в исполнении целительницы обещал быть скорым и информативным. К сожалению, я не знала, сколько отводилось на вступление.
Могла ли я осуждать её? Пожалуй. Но кто тут из нас самый честный и достойный, без бревна в глазу? На мой невзыскательный взгляд, Правительница Жубара ещё милостиво обходилась с теми, кто покушался на её персону и забрал жизни поданных, я слышала о куда более жестоких способах расправы.
Вдоволь насладившись властью, Иорана убрала в карман бутылёк и, как бы не замечая замерших в недоумении, распластанных в нелепых позах людей, ухватила крупного мужика за грудки, приподняла его и забросила на стоящий неподалёку от меня стул. Маг — наёмник кулем плюхнулся на сидушку и предпринял неловкую попытку завалиться назад, я придержала его за рукав, чтобы он мог худо-бедно выровняться.
— Рассказывай, что знаешь, — почти дружелюбно попросила я, но приятный тон задачу не облегчил.
Подруга ухватила мотыляющуюся небритую рожу за подбородок, неподвижно пару секунд смотрела в мутные глаза и невозмутимо настояла:
— Рассказывай.
От холода интонации у меня прокатились мурашки по рукам. Подобно приведённому на заклание телёнку, мужик распахнул веки, на пробу открыл рот и начал мямлить что-то невнятное.
— Ты знаешь, кто я? — Первый и самый точный вопрос для оценки ситуации.
— Д-да, — прохрипел маг, не отрывая зачарованного взгляда от нависшей над ним целительницы. Понимал ли он в этот самый момент, что она делала с его разумом, сложно сказать, но позже, когда Иорана отвлечётся на другого кандидата, он точно будет помнить всё им сказанное. Именно так случилось с погибшей некроманткой.
— Назови моё имя.
— Правительница Жубара, Иорана Коренец.
— Тебе приказали меня убить?
— Д-да.
— Кто приказал? При каких обстоятельствах?
Лицо мужика начало меняться, челюсть заскрежетала, веки задёргались. Я испугалась, что наёмник сейчас подпрыгнет вверх и схватит Иорану за горло, но того словно пригвоздило к хлипкой табуретке. Тело не шевелилось, только лицо. Сквозь чудовищные гримасы сочилась чистая ярость, она мешалась со стыдом и уязвлённостью, она черпала силу в скованных конечностях и страхе, она крепла от понимания собственной ничтожности перед лицом сильнейшего. Сломленный, он всхлипнул и заорал не своим голосом:
— Ты исчадие мрака, тащишь наш мир в бездну. Ты порождение кривых и убогих мразей, своим совокуплением с Цанте ставишь клеймо позора на нашем континенте. Ты тварь! Мои дети будут жить на свободной земле, а ты сдохнешь падлой в канаве, и я буду плясать на твоих костях, пока ты не сгниёшь со своими подельниками, такими же удюками, как ты сама.
Иорана позволила ему этот выпад и, слушая, скалилась. В этом оскале легко читалась угроза.
— Кто отдал приказ? — напомнила она о своём запросе.
— Дара. Хранитель Дара.
Что ж, Кэпит Дургаш попался.
Резко прервав разговор, Правительница выпрямилась и направилась к женщине, что привечала выслеживаемую мною банду. С ней она тоже церемониться не планировала, вцепившись в грязную макушку, задрала ей голову и заставила смотреть в глаза.
— А ты от кого получила приказ?
— Хранитель Дара.
— Ты?
— Х-хран-нитель Дар-ра.
— Тоже? — Иорана пнула следующего на очереди мужчину. Тот поднял подзаживший после рассечения подбородок, самовольно попадаясь в целительскую ловушку с ментальной командой, и смиренно произнёс:
— Я получил записку. Я не знаю его имени.
— Кто изначально завербовал тебя?
— Мы познакомились в шинке пять лет назад, я не запомнил лица. Мы выпили, разговорились. Быстро поняли, что наши взгляды на жизнь похожи. Тогда он сказал, что для таких, как я, всегда найдётся правильная работа, — постепенно в апатичный взгляд возвращалась жизнь, по мере выскальзывания слов, его голос звучал всё более жарко. — Очистить континент от врагов — верное дело. Кто-то должен был взяться за ум и начать наконец давить этих блох.
— Что подразумевается под «верным делом»? Кто ваши враги?
— Режим Цанте. Люди «науки», — брезгливо поморщился он, почувствовав себя более уверенно. — Сто лет, двести, и они отправят нас в могилы. Они замарают наших детей! Они возомнили себя одарёнными! Они попирают устои Природы и пути нашего, исконного. Нет жизни более правильной, чем та, что лежит здесь, на земле наших предков. Мы должны сохранить наш мир. Мы должны…
Иорана отвесила разговорившемуся наёмнику увесистый подзатыльник, тот поник, но блеск глаз не угас. Я смотрела на самого настоящего одержимого. Увлажнившийся язык жадно облизывал блестящие губы, тело довольно взрослого уже мужчины, возможно, моего ровесника, подрагивало. Он говорил о том, что было для него важно, целью жизни. Мне сложно давалась идея, что для кого-то смысл существования сводился к тому, чтобы решать за других, как именно им жить. В какой момент эти персонажи решили стать орудиями в руках убийц и сами пошли сеять боль? Что происходит в головах этих чудовищ? И почему их так много?
— Как тебя связали с магом, калечный?
— Он сам ко мне пришёл, я и знать-то его не знал.
— Тогда уж поделись и ты своей историей, — язвительно хмыкнула Иорана, перемещаясь к другому телу. — С кем ты в сговоре? Кто вывел тебя на наёмника?
— Хранитель Пругора.
К горлу подкатил ком. Услышать про Тэсра было вполне ожидаемо, но я до последнего надеялась на обратное.
— Он же отдал приказ напасть на меня?
— Нет. В этот раз я получил записку. Так бывает, континент большой, не всегда удаётся пересечься с заказчиками.
Я облегчённо, с урывками выдохнула, то есть, факт причастности Хранителя Пругора под вопросом. Иорана продолжала:
— Ну, а подпись в записке была? Или ты слепо всем веришь? Я тебе тоже могу пару записок оставить?
Маг качнул головой, не разрывая зрительного контакта:
— Записки всегда лежат на подоконнике.
В голове ударил набат, грудь сдавило тесным обручем. «Записки всегда лежат на подоконнике». От дурноты я задышала глубже. Соломенный запах успокаивал. Правда разъедала изнутри. Иорана развивала тему.
— Ты принимал участие в убийстве хранителей?
— Да.
— Зачем убивают хранителей?
— Чтобы предотвратить распространение тлетворных идей. Нануэку достаточно хранителей. Достойных хранителей, — подчеркнул маг. — Новые, готовые предать наши корни, — острый, неизбежно честный взгляд в мою сторону, — нам не нужны. Они опасны. Вы должны исчезнуть.
— Договоритесь с Шарусси? — хмыкнула я севшим голосом, припоминая похожий диалог.
— Все мы подвластны силе природы, но только разум направляет нас.
— Я бы согласилась, однако в данном контексте это сомнительное утверждение. Вы знать не знаете, что такое есть Шарусси, всего лишь повторяете внушённое вам, как заклинание, знание. Что печально, внушённое хранителем же, — со всем драматизмом, на который меня хватило, я трагично покачала головой и посмотрела на последнего пленного: — Сами чушь несёте, так ещё и сына в помощники взяли. Парню всего девятнадцать, у него была вся жизнь впереди. Вы из него убийцу сделали. Папаша, ребёнка не жаль? Знаете, что ему Марька через два дома нравится и он к ней свататься через год хотел? Не посватается уж.
Юнец, слушавший меня с панически раскрывшимся ртом, затрясся и заскулил, на штанах проступило и поползло вширь мокрое пятно. Душный, пряный запах сарая и лежалой соломы прогорк. Для страха мало надо, я по себе знаю. Лежать в ногах перед тем, кто сильнее, а ты на пороге неизвестности физически ли, в переносном ли смысле слова, кого угодно выбьет из колеи. Я сочувственно поджала губы. Маг брезгливо покосился на изданный сыном звук и заметил и слёзы, и конфуз.
— Подбери сопли, недоросль, — зло рыкнул он. — Хоть перед смертью не позорься.
Иорана с любопытством глянула на меня, мол, посмотрим представление? А у меня сердце сжалось. Сын мага родился неодарённым, и без подсказок духов можно догадаться, что попрекали парня этим недоразумением всю его жизнь. Скорее всего, маг его и в связку-то взял, чтобы «закрыть промахи» крови и восстановить попранную честь. Нелюдь, честное слово.
— Знаешь, — я сдавленно улыбнулась Иоране, — я, наверное, увидела и услышала всё, что хотела. Я позову Командира, он меня сменит.
— Он в дверях, — скорее от растерянности предупредила подруга. Мы обе знали, что сарай во время допроса окружён.
Я медленно поднялась и, стараясь не сильно потревожить разболевшуюся голову, открыла некогда крепкую, но теперь просевшую и оттого тяжёлую дверь наружу. Кир стоял прямо за ней. Его просьба не смутила, он с готовностью скользнул в проём. Я же некоторое время постояла на освободившемся месте, ловя звуки обычной жизни и сейчас проступившие гораздо отчётливее. Солнечные, лёгкие, звонкие детские, уютные звериные, звон посуды из распахнутых окон. Только продуваемый всеми ветрами сарай хранил молчание под защитой куполов. Я болезненно подняла глаза на короткий шорох. На невысоком суку молодого клёна сидел мой странный попутчик. Или соглядатай.
Не заходя в снятую комнату, я вышла со двора и, неспеша, направилась вдоль ухоженных изгородей к видневшемуся полю с гуляющим на выпасе скотом. Хотелось предельно отдалиться от пленных и подумать над следующими важными шагами в борьбе с Советом. Обходя разлившиеся прозрачные лужи с отражающимся закатным небом, я упорно стыковала очевидные аргументы, раз за разом приходя к неутешительным выводам. В невысокую мокрую траву я рухнула почти, как на перину, о чём, естественно, сразу пожалела. С кряхтением вытащила хрупнувшую веточку и тогда уж выдохнула. Замерла, наслаждаясь ползущим в ноздри сладким дурманом зелени и плотным цветом, что создавал глубину колыбели. Пели вечерние птицы. Падающее солнце мутным янтарём таяло за лиловыми облаками на горизонте. Красота природы никогда не вязалась со зверствами людей, взрастающих в её лоне.
Я прикрыла веки, вспоминая, как мы сидели с Роэном на берегу озера. Мокрые, влюблённые. Именно так должен выглядеть мир: счастливым и безмятежным, без намёка на подлость и жадность, без бессмысленных кровопролитий, без размена тел в угоду власти. Именно так я хотела жить. Но именно так не хотели жить те, кто правил моим континентом.
Раздавшийся с высоты вороний вопль вырвал из воспоминания, я приоткрыла глаза. Догнавший меня попутчик метился когтями в траву, норовя приземлиться поближе. Вот он обнял ветер крыльями и зачастил ими, скидывая высоту, а уже через мгновение деловито подошёл к голове и дважды клюнул меня в плечо, передавая намерение другого свободного Хранителя перекинуться парой слов. Не без удивления, я переключилась на птицу. Сложная система переадресации между двумя воронами-посредниками позволила увидеть стоящую напротив одного из окон башни Каантар’гуэ Набру с нервно сложенными на груди руками. По потерянному, стеклянному её взгляду я поняла, что она сама смотрит на меня аналогичным образом.
— Борна, — выдохнула Хранительница вместо приветствия. — Что там у тебя происходит?! — не получив скорого ответа, уточнила: — Ты меня слышишь и видишь?
— Слышу и вижу, — подтвердила я с настороженностью. К подобному способу общения мы прибегали лишь второй раз и, должно быть, Хранительница посчитала, что как следует усвоить знания я не успела. Признаться, при данной манипуляции контроль давался сложнее, но я верила, что у всего есть определённое количество часов для наработки. Когда-то мне и взаимосвязь с воронами казалась непосильной задачей.
Меж тем, прозвучавшая настороженность не имела никакого отношения к малоопытности: кто-то из восьмёрки сидел на двух стульях, и кто знает, быть может, Глава Университета плела интриги куда более изощрённо, чем я могла представить.
— Я знаю, что ты взяла с поличным банду наёмников, — не размениваясь по мелочам, Набра тут же ухватила быка за рога. — Они покушались на Правительницу Жубара? У тебя уже есть сведения о заказчиках?
— Мы подтвердили причастность Совета.
Пока Набра размышляла над услышанным, я поймала себя на чувстве, что время словно бы остановилось. Глазами ворона я смотрела на серое лицо Хранительницы и пыталась угадать, что за мысли бродят в её голове. В распущенных волосах, поделённых в ровном проборе, прятались солнечные блики, отсветы замерли во вплетённых нитях, легли на шею с бусами и коснулись ресниц. По случаю посещения башни, Хранительница как водится, скинула балахон и осталась в полупрозрачной накидке. Сама она не шевелилась, только губы:
