Открытых ран на теле не имелось, наверное, поэтому ничего не жгло и не чесалось, меня наполняло лишь удивительное чувство парения и снятия груза с зажатых мышц. Я отдалась во власть гармонии и невесомости, поэтому прозвучавшее предложение не сразу дотянулось до мозга, но как только я уловила его смысл, тут же очнулась и уставилась на Иорану. Правительница смотрела на меня с сожалением, но не с гадким, не с таким, от которого хочется бежать или влезть в озеро, чтобы отмыться. Это было что-то другое.
— Я говорю, поезжай к нему, — повторила она, не отрываясь от моего лица. — Что ты так смотришь? Думаешь, я два плюс два не сложу?
У меня закралась и тут же сгинула идея о том, что целителям всё-таки подвластны и закоулки разума. Нет, всё гораздо проще, Иорана действительно поняла причину моего настроения и, как водится, решительным людям, тут же предложила способ его поправить. У меня невольно закатились глаза.
— Ты думаешь, это так просто?
— Хотя бы попробуй.
— Я пробовала.
— Давно?
— Ну, давно.
— Тогда попробуй сейчас. Что ты теряешь?
— Надежду, — рыкнула я, озлобленная нетактичной настойчивостью. — Иорана, это больно пытаться и терпеть неудачу за неудачей. Все мои попытки как об стену горох.
— Почему за других ты готова идти до конца, а за себя постоять не можешь? — вспыхнула подруга. Её слова прозвучали пощёчиной. Болезненной, но отрезвляющей.
— Я… — я задохнулась. Мне захотелось ответить грубо, что она нипихта не понимает в созданных природой ограничениях, что я не такая слабая, что я пыталась множество раз пойти наперекор Шарусси. Я уговаривала, просила, пыталась заслужить, грозилась расправой, но получала я лишь одно: наказание. — Ты не представляешь, сколько раз!.. — обессиленно выдохнула я, разом вспомнив пройденные мытарства. В горле запершило.
— И что? Хочешь сдаться?
— Нет, — прошептала я, признавая частичную правоту подруги. Она не видела всей картины, не была свидетелем моих бессонных ночей и слёз, она ничего не знала о том, как магия хаоса отрезает крылья и надевает именной ошейник на уже безропотно подставленную шею. Но что Иорана знала наверняка и о чём я предпочла забыть, так это о том, что никогда нельзя останавливаться. А я остановилась.
Я усмехнулась и по-новому взглянула на задвинутую во тьму Борну. Как я могла так с собою обойтись?
— Езжай, — продолжала бомбардировку Правительница. — Не знаю, что там, любовь, долг или чувство вины, но ты сходишь с ума. Езжай.
— Тогда… я поеду, — неуверенно проблеяла я. — Прямо сейчас?
— Прямо сейчас, — упрямо кивнула Иорана.
— Прямо сейчас, — согласилась я, но так и осталась сидеть на месте, осознавая до ужаса простую и непонятную мысль: Шарусси не высказывалась против. Она и «за» не голосовала, но вроде как задумалась и отнеслась попустительски к вспыхнувшему своеволию.
Иорана трижды ударила по стенке повозки, и та остановилась. В окно тут же всунулась голова Командира.
— Кир, приготовьте Хранительнице её лошадь.
Не прозвучало ни единого вопроса, я не поймала ни одного косого взгляда. Командир беспристрастно отдал нужные распоряжения, пока я мялась в сомнениях на обитой бархатом скамье. Иорана же с интересом рассматривала мои мельтешащие руки, норовящие не то поправить волосы, не то подтянуть расшитый красной нитью ворот рубахи. Во всей её позе читалась непоколебимость.
— Напиши, как поймёшь свой план действий. Моё предложение остаётся в силе, — излишне спокойно и уверенно она перешла к словам прощания. — Мы в одной лодке.
— Я знаю.
— Через пару недель я сделаю заявление. Пожалуйста, определись до этого момента.
— Хорошо, — голос звучал почти механически.
— Ты должна понимать: если не выйдешь на связь, я поступлю на своё усмотрение. Я сделаю всё возможное, чтобы прикрыть тебя, но обстоятельства могут быть разными.
Предупреждение отрезвило. Прояснившаяся фигура со сведёнными на переносице соболиными бровями заняла передний план, а вместе с ней возникло и чёткое осознание, что в Цанте я всей правды выложить не смогу. Роэн не Иорана, его противоречия не раздирают, когда дело заходит о власти. Так что, пришлось признать:
— Я сильно сомневаюсь, что Шарусси позволит мне открыться Мороэну.
Подруга пожала плечами:
— Если ты уверена уже сейчас…
— Нет, — ладонь протестующе взлетела и замерла каменной перчаткой. — Мне нужно время, — я невольно отвела взгляд и посмотрела на развернувшуюся возню за окном. — Ситуация довольно сложная.
— Тогда жду от тебя вестей, — Иорана притворилась ненапористой и кривовато улыбнулась своему поведению, ничуть за него не извиняясь. Да мне оно и не надо было, я знала, с кем имею честь. Правители есть Правители, с Хранителями они ещё считались, а вот остальных могли и в медяк не ставить. Я не могла отнести Иорану к исключениям, особенно, наблюдая за проявлениями её натуры на допросе в сарае. Тем не менее, конечно, признавала, а потому и продолжала считать нас друзьями, что она добрый и справедливый человек. Кто из нас без недостатков и странностей?
Женщина склонилась и обхватила меня левой рукой, в ту же секунду подтверждая мои мысли:
— Я не сказала, как благодарна, что ты спасла мне жизнь вчера. Я верю, что не просто так встретила тебя прошлой осенью.
Насколько позволяло расстояние между скамьями я обняла её и вместо слов похлопала по спине. Открытая манипуляция не умаляла прозвучавшей искренности.
— Пожалуйста, будь осторожна. Усиль охрану. Сейчас мне страшно за вас обоих.
— Но за него поболее, — хохотнула Иорана, выпуская меня из объятий. Рука скользнула по предплечью, ниже и ухватила мою ладонь, сжала в поддерживающем жесте.
Я качнула головой.
— Он совсем не знает, что происходит. Я, как минимум, должна дать ему больше информации. А там уже посмотрим.
— Всё, езжай, предательница. Больше разговоров, — она незлобно подтолкнула меня к выходу, и сама следом выбралась из повозки, чтобы проводить.
Я обернулась, чтобы обнять её в последний раз, но Кир неумышленно преградил дорогу, и мне не оставалось ничего, кроме как влезть на мерина, и уже оттуда махнуть на прощание. Зелёно-карие глаза, такие похожие на те, к которым я стремилась, смотрели с восхищением и нежностью.
— Пусть у тебя всё получится, Хранительница, — еле звучно произнесла она, но я, конечно же, услышала и улыбнулась. Мы совершенно точно не просто так встретились прошлой осенью.
Я обогнала картёж и свернула на первом же перекрёстке, чтобы взять немного правее, к Закуру. Ехать в менее крупный порт по этой стороне континента не имело смысла, маршрутного корабля в Цанте я там буду дожидаться месяцами, а с наёмным может и не подфартить. Беспокоиться о ненадлежащем приёме в недружественных Кэпитах я тоже более не опасалась, либо скрываясь под защитой куполов, либо применяя магию иллюзий, а потому могла ехать напропалую, не наворачивая круги через Уэргос и Бокур. В целом, было даже любопытно, как пройдёт поездка с пересечением сразу четверти земель Совета: Дургаша, Сорика и Корбунда, следующих на карте один за другим и походящих формой на раздавленные пластилиновые мякиши под донышком стакана. Корбунд, правда, выглядел, как придаток, деля границы сразу с шестью Кэпитами, видимо, оттого и являлся наиболее кровожадным. Из всех шести только один Сорик не составлял ему конкуренцию. Других соседей к союзничеству Правитель Звяга пока что не склонил, а знакомый по Унии Правитель Варги Андоим, не смотря на молодой возраст, явственно скалил зубы. Оно и не мудрено, учитывая, что Пругор находился не так уж и далеко, наёмники прочно проторили себе дорожку сквозь коридор: Пругор — Руздат — Шагард — Варга, а там уже ворота открывались шире, и, привет, Дургаш, Сорик и Корбунд, откуда, как мы предполагали, и расползалась всякая дрянь дальше.
За размышлениями я прытко разделалась с дорогой и запросто успевала ступить на земли Дургаша, но, прикинув и так, и эдак, осталась ночевать в Жубаре. В последние дни сон выдался не самым целебным, так что храбрость уступила банальному желанию вольготно и без приключений вытянуться на дружественной земле. Мне бы отоспаться, а уж потом храбриться.
Глаза начали слипаться ещё задолго до сумерек. Я свела мерина со шляха и потащила того прямо сквозь поле к звонко журчащей реке. Подбадриваемый сушками и остатками сухарей, он опасливо бороздил успевшую вымахать с весны траву, не забывая её же общипывать по ходу движения.
Кое-как осилив расседловку и сооружение костра, я рухнула на одеяло и принялась ждать, когда подоспеет вода. Три нечищенные, но обмытые картофелины ждали своего часа. Рядом я положила свёрток с вяленым шматом говядины, в надежде, что тот подогреется и будет хоть отдалённо напоминать по вкусу изысканный ужин. Надежда так себе, но уж больно хотелось горячего мяса.
Ворон клюнул меня в руку, как только на поверхности посудины начали проступать пузыри. Я предприняла попытку проигнорировать птицу и пуще прежнего сфокусировалась на степени кипения, но тот упрямо хватанул меня за рукав и издал противный звук возмущения, лишь отдалённо напоминающий «кар».
— Леший с тобой, — ворчливо вздохнула я, быстро закидывая клубни в воду. — Что она на сей раз хочет?
Картинка крутанулась, и передо мной совершенно неожиданно предстал Эгша. В сером спектре яркая внешность огненно-рыжего мужчины ничем себя не проявляла, напротив, так Хранитель походил на моль. На моль, которая смотрела в пустоту. Будь то диалог через посредников, он бы насладился выражением замешательства и не оставил бы его без комментария, но в отличие от Набры, Эгша не горел желанием задавать вопросы и получать ответы, птица передала уже готовое послание. Свободно стоящая фигура, с заложенными в карманы руками и широко расставленными ногами, сообщала: «Борна, знаю, ты сейчас в Нануэке. Давай пересечёмся, поболтаем. Через три дня в Яруке. Сообщи, если не успеешь». Изображение исчезло. Вода в котелке яростно бурлила, выплёвывая излишки на шипящие ветки. В груди заворочалось нехорошее предчувствие.
Откинувшись на локти, я уставилась сквозь мягко переливающийся потолок защитного ограждения на тонкий краешек луны. Тот мелькал меж проворно проносящихся длинных и тонких облаков узкой изогнутой полосой, почти теряясь на блекнущем небосводе. Зато разгорались звёзды. Множество сверкающих точек постепенно проступали в тёмной восточной части горизонта и пока только намечались на западной. Даже небо не хранило безмятежность, я увидела два сияющих хвоста длинною в секунды. Леший, загадать желание не успела. А что бы я загадала? Лёгкую дорогу к Роэну? Закончить войну? Быть окружённой людьми, не стремящимися меня прикопать?
Подозревать знакомые лица, с которыми, как предполагалось, тебя объединяет общая судьба, мучительно. Новое ощущение отдавало прогорклым маслом на корне языка, от него делалось гадко и тошнило. Я чувствовала себя одинокой и сбитой с толку. Пусть третий континент и общество свободных хранителей далеки от названия «дом», но они стали зацепкой и связью с миром, признаюсь, на который я рассчитывала. Человеку сложно осознавать себя неприкаянным, нам нужны узы, хотя бы иллюзорные. В очередной раз реальность щёлкнула по носу и напомнила, за что Шарусси почитают тьмой. Сейчас вспоминая прошлый год и начало пути, когда всё казалось посильным, усмешка сама просилась на губы. Чем глубже я погружалась в мир хаоса, чем больше узнавала об интригах, тем яснее понимала, что таки, да, света тут мало. Но Иорана права, я раскисла. От слабости ли, от усталости, так бывает, что уж. Не могу себя винить. Я преодолела многое, и хандра — малое и несложное из всех возможных последствий. Я снова окрепну и больше не позволю загонять себя в рамки. Завтра… нет, уже сегодня пробудились былые уверенность и спокойствие. Я еду в Цанте. Я наконец-то еду в Цанте!
Простая и понятная мысль, так долго увиливавшая от исполнения, вытянулась в полный рост, заняла голову и зажгла потухнувший фитиль надежды. Долгих семь месяцев я зазря искала обходные пути, строила маршруты, пыталась вырваться из силков, и вот оно. Хрупкое, неосязаемое, моё. Где-то десятым разумом я осознавала, что встреча может пройти напряжённо, меня беспокоили фаворитки и газетчицы, меня пугали угаснувшие чувства мага, но я ничегошеньки не могла поделать со взметнувшейся искрой и лёгкостью в теле. Предвкушение обдавало жаром.
Закончив с ужином, лошадиным содержанием и водными процедурами, я подложила дрова к костру и устроилась на одеяле с тетрадкой, куда иногда записывала идеи, думы или фантазии. Теснившиеся противоположные эмоции относительно предательства кого-то из соратников и эйфории от полученного дозволения покинуть континент требовали выхода. За письмом время до сна пролетело незаметно, дрёма настигла прямо с карандашом в пальцах. План с вечера отличался изрядной простотой: пробудиться от первых солнечных лучей, вымыть волосы, неторопливо собраться в дорогу и через пару часов ленивой трусцы заехать в эрию на завтрак, но мои планы как часто случалось, пошли коту под хвост. Посреди ночи я услышала шорохи, вокруг контура кто-то бродил.
Спросонья не сразу сообразив, что происходит, я суматошно завозилась на лежанке, лишь секунде на пятой различив источник звука, а когда пригляделась, порадовалась, что не поднялась на ноги, иначе бы болезненно плюхнулась обратно. Ворон, что набился в сопровождение, творил странные дела, да не в одиночестве. Пернатый подгонял ближе к контуру пожаловавшего на огонёк волка. Серо-бурая морда на подогнутых лапах чуяла магию и осторожничала, принюхивалась. Опешившая, я не сразу раздвинула границы защиты, какое-то время понаблюдав за картиной со стороны. Парочка работала не слажено. Ворон порхал в нетерпении, не понимая, почему волк не преодолевает последние метры до цели. Он то приземлялся, то вспархивал, кружа над треугольной головой компаньона, подталкивая того к границе, тогда как серый опасливо тянул нос вперёд и чуть что, какой шорох, сдавал назад. Внутри купола всё ещё горел запаленный костёр, но стена закрывала свет, в янтарных зрачках не отражалось и блика. Кое-как совладав с собой, я взялась за кинжал.
Заминка не затянулась надолго. Волк окончательно оторопел от встречи да так бы и остался стоять с вынесенной назад задницей с подвёрнутым под пузо хвостом, как бы не наглый покалеченный ворон. Тот взгрел серого по ушам крыльями, придавая ускорения. Зверюга по-пластунски подползла ближе. Моё недоумение сменилось любопытством.
— С чем пожаловали, гости дорогие? — нараспев поинтересовалась я, переводя взгляд с одного нарушителя спокойствия на другого.
Ворон издал подбадривающий вопль, но волк не пошевелился, смотрел исподлобья. Верхняя его губа приподнялась, обнажая желтоватые клыки размером с мизинец, однако рыка, как такого, не последовало. Что-то похожее и совсем не устрашающее раздалось совсем тихо и напоминало среднее между предупреждением и страхом. Да-а, роли сменились, не мне теперь трястись в ожидании расправы. Не успела я додумать ускользающую мысль, как волк снова переменился в морде и робко приблизился, вопрошающе заглядывая в моё лицо. С расстояния в локоть я могла подробно рассмотреть горящие янтарём глаза с угольно-чёрной подводкой на веках и кокетливыми короткими стрелками. Период линьки заканчивался, но шкура волка пока выглядела довольно похабно, вылезший мех на загривке и боках животное пыталось компенсировать эффектным начёсом, из которого торчали ошмётки берёзы.
— Я говорю, поезжай к нему, — повторила она, не отрываясь от моего лица. — Что ты так смотришь? Думаешь, я два плюс два не сложу?
У меня закралась и тут же сгинула идея о том, что целителям всё-таки подвластны и закоулки разума. Нет, всё гораздо проще, Иорана действительно поняла причину моего настроения и, как водится, решительным людям, тут же предложила способ его поправить. У меня невольно закатились глаза.
— Ты думаешь, это так просто?
— Хотя бы попробуй.
— Я пробовала.
— Давно?
— Ну, давно.
— Тогда попробуй сейчас. Что ты теряешь?
— Надежду, — рыкнула я, озлобленная нетактичной настойчивостью. — Иорана, это больно пытаться и терпеть неудачу за неудачей. Все мои попытки как об стену горох.
— Почему за других ты готова идти до конца, а за себя постоять не можешь? — вспыхнула подруга. Её слова прозвучали пощёчиной. Болезненной, но отрезвляющей.
— Я… — я задохнулась. Мне захотелось ответить грубо, что она нипихта не понимает в созданных природой ограничениях, что я не такая слабая, что я пыталась множество раз пойти наперекор Шарусси. Я уговаривала, просила, пыталась заслужить, грозилась расправой, но получала я лишь одно: наказание. — Ты не представляешь, сколько раз!.. — обессиленно выдохнула я, разом вспомнив пройденные мытарства. В горле запершило.
— И что? Хочешь сдаться?
— Нет, — прошептала я, признавая частичную правоту подруги. Она не видела всей картины, не была свидетелем моих бессонных ночей и слёз, она ничего не знала о том, как магия хаоса отрезает крылья и надевает именной ошейник на уже безропотно подставленную шею. Но что Иорана знала наверняка и о чём я предпочла забыть, так это о том, что никогда нельзя останавливаться. А я остановилась.
Я усмехнулась и по-новому взглянула на задвинутую во тьму Борну. Как я могла так с собою обойтись?
— Езжай, — продолжала бомбардировку Правительница. — Не знаю, что там, любовь, долг или чувство вины, но ты сходишь с ума. Езжай.
— Тогда… я поеду, — неуверенно проблеяла я. — Прямо сейчас?
— Прямо сейчас, — упрямо кивнула Иорана.
— Прямо сейчас, — согласилась я, но так и осталась сидеть на месте, осознавая до ужаса простую и непонятную мысль: Шарусси не высказывалась против. Она и «за» не голосовала, но вроде как задумалась и отнеслась попустительски к вспыхнувшему своеволию.
Иорана трижды ударила по стенке повозки, и та остановилась. В окно тут же всунулась голова Командира.
— Кир, приготовьте Хранительнице её лошадь.
Не прозвучало ни единого вопроса, я не поймала ни одного косого взгляда. Командир беспристрастно отдал нужные распоряжения, пока я мялась в сомнениях на обитой бархатом скамье. Иорана же с интересом рассматривала мои мельтешащие руки, норовящие не то поправить волосы, не то подтянуть расшитый красной нитью ворот рубахи. Во всей её позе читалась непоколебимость.
— Напиши, как поймёшь свой план действий. Моё предложение остаётся в силе, — излишне спокойно и уверенно она перешла к словам прощания. — Мы в одной лодке.
— Я знаю.
— Через пару недель я сделаю заявление. Пожалуйста, определись до этого момента.
— Хорошо, — голос звучал почти механически.
— Ты должна понимать: если не выйдешь на связь, я поступлю на своё усмотрение. Я сделаю всё возможное, чтобы прикрыть тебя, но обстоятельства могут быть разными.
Предупреждение отрезвило. Прояснившаяся фигура со сведёнными на переносице соболиными бровями заняла передний план, а вместе с ней возникло и чёткое осознание, что в Цанте я всей правды выложить не смогу. Роэн не Иорана, его противоречия не раздирают, когда дело заходит о власти. Так что, пришлось признать:
— Я сильно сомневаюсь, что Шарусси позволит мне открыться Мороэну.
Подруга пожала плечами:
— Если ты уверена уже сейчас…
— Нет, — ладонь протестующе взлетела и замерла каменной перчаткой. — Мне нужно время, — я невольно отвела взгляд и посмотрела на развернувшуюся возню за окном. — Ситуация довольно сложная.
— Тогда жду от тебя вестей, — Иорана притворилась ненапористой и кривовато улыбнулась своему поведению, ничуть за него не извиняясь. Да мне оно и не надо было, я знала, с кем имею честь. Правители есть Правители, с Хранителями они ещё считались, а вот остальных могли и в медяк не ставить. Я не могла отнести Иорану к исключениям, особенно, наблюдая за проявлениями её натуры на допросе в сарае. Тем не менее, конечно, признавала, а потому и продолжала считать нас друзьями, что она добрый и справедливый человек. Кто из нас без недостатков и странностей?
Женщина склонилась и обхватила меня левой рукой, в ту же секунду подтверждая мои мысли:
— Я не сказала, как благодарна, что ты спасла мне жизнь вчера. Я верю, что не просто так встретила тебя прошлой осенью.
Насколько позволяло расстояние между скамьями я обняла её и вместо слов похлопала по спине. Открытая манипуляция не умаляла прозвучавшей искренности.
— Пожалуйста, будь осторожна. Усиль охрану. Сейчас мне страшно за вас обоих.
— Но за него поболее, — хохотнула Иорана, выпуская меня из объятий. Рука скользнула по предплечью, ниже и ухватила мою ладонь, сжала в поддерживающем жесте.
Я качнула головой.
— Он совсем не знает, что происходит. Я, как минимум, должна дать ему больше информации. А там уже посмотрим.
— Всё, езжай, предательница. Больше разговоров, — она незлобно подтолкнула меня к выходу, и сама следом выбралась из повозки, чтобы проводить.
Я обернулась, чтобы обнять её в последний раз, но Кир неумышленно преградил дорогу, и мне не оставалось ничего, кроме как влезть на мерина, и уже оттуда махнуть на прощание. Зелёно-карие глаза, такие похожие на те, к которым я стремилась, смотрели с восхищением и нежностью.
— Пусть у тебя всё получится, Хранительница, — еле звучно произнесла она, но я, конечно же, услышала и улыбнулась. Мы совершенно точно не просто так встретились прошлой осенью.
Я обогнала картёж и свернула на первом же перекрёстке, чтобы взять немного правее, к Закуру. Ехать в менее крупный порт по этой стороне континента не имело смысла, маршрутного корабля в Цанте я там буду дожидаться месяцами, а с наёмным может и не подфартить. Беспокоиться о ненадлежащем приёме в недружественных Кэпитах я тоже более не опасалась, либо скрываясь под защитой куполов, либо применяя магию иллюзий, а потому могла ехать напропалую, не наворачивая круги через Уэргос и Бокур. В целом, было даже любопытно, как пройдёт поездка с пересечением сразу четверти земель Совета: Дургаша, Сорика и Корбунда, следующих на карте один за другим и походящих формой на раздавленные пластилиновые мякиши под донышком стакана. Корбунд, правда, выглядел, как придаток, деля границы сразу с шестью Кэпитами, видимо, оттого и являлся наиболее кровожадным. Из всех шести только один Сорик не составлял ему конкуренцию. Других соседей к союзничеству Правитель Звяга пока что не склонил, а знакомый по Унии Правитель Варги Андоим, не смотря на молодой возраст, явственно скалил зубы. Оно и не мудрено, учитывая, что Пругор находился не так уж и далеко, наёмники прочно проторили себе дорожку сквозь коридор: Пругор — Руздат — Шагард — Варга, а там уже ворота открывались шире, и, привет, Дургаш, Сорик и Корбунд, откуда, как мы предполагали, и расползалась всякая дрянь дальше.
За размышлениями я прытко разделалась с дорогой и запросто успевала ступить на земли Дургаша, но, прикинув и так, и эдак, осталась ночевать в Жубаре. В последние дни сон выдался не самым целебным, так что храбрость уступила банальному желанию вольготно и без приключений вытянуться на дружественной земле. Мне бы отоспаться, а уж потом храбриться.
Глаза начали слипаться ещё задолго до сумерек. Я свела мерина со шляха и потащила того прямо сквозь поле к звонко журчащей реке. Подбадриваемый сушками и остатками сухарей, он опасливо бороздил успевшую вымахать с весны траву, не забывая её же общипывать по ходу движения.
Кое-как осилив расседловку и сооружение костра, я рухнула на одеяло и принялась ждать, когда подоспеет вода. Три нечищенные, но обмытые картофелины ждали своего часа. Рядом я положила свёрток с вяленым шматом говядины, в надежде, что тот подогреется и будет хоть отдалённо напоминать по вкусу изысканный ужин. Надежда так себе, но уж больно хотелось горячего мяса.
Ворон клюнул меня в руку, как только на поверхности посудины начали проступать пузыри. Я предприняла попытку проигнорировать птицу и пуще прежнего сфокусировалась на степени кипения, но тот упрямо хватанул меня за рукав и издал противный звук возмущения, лишь отдалённо напоминающий «кар».
— Леший с тобой, — ворчливо вздохнула я, быстро закидывая клубни в воду. — Что она на сей раз хочет?
Картинка крутанулась, и передо мной совершенно неожиданно предстал Эгша. В сером спектре яркая внешность огненно-рыжего мужчины ничем себя не проявляла, напротив, так Хранитель походил на моль. На моль, которая смотрела в пустоту. Будь то диалог через посредников, он бы насладился выражением замешательства и не оставил бы его без комментария, но в отличие от Набры, Эгша не горел желанием задавать вопросы и получать ответы, птица передала уже готовое послание. Свободно стоящая фигура, с заложенными в карманы руками и широко расставленными ногами, сообщала: «Борна, знаю, ты сейчас в Нануэке. Давай пересечёмся, поболтаем. Через три дня в Яруке. Сообщи, если не успеешь». Изображение исчезло. Вода в котелке яростно бурлила, выплёвывая излишки на шипящие ветки. В груди заворочалось нехорошее предчувствие.
Откинувшись на локти, я уставилась сквозь мягко переливающийся потолок защитного ограждения на тонкий краешек луны. Тот мелькал меж проворно проносящихся длинных и тонких облаков узкой изогнутой полосой, почти теряясь на блекнущем небосводе. Зато разгорались звёзды. Множество сверкающих точек постепенно проступали в тёмной восточной части горизонта и пока только намечались на западной. Даже небо не хранило безмятежность, я увидела два сияющих хвоста длинною в секунды. Леший, загадать желание не успела. А что бы я загадала? Лёгкую дорогу к Роэну? Закончить войну? Быть окружённой людьми, не стремящимися меня прикопать?
Подозревать знакомые лица, с которыми, как предполагалось, тебя объединяет общая судьба, мучительно. Новое ощущение отдавало прогорклым маслом на корне языка, от него делалось гадко и тошнило. Я чувствовала себя одинокой и сбитой с толку. Пусть третий континент и общество свободных хранителей далеки от названия «дом», но они стали зацепкой и связью с миром, признаюсь, на который я рассчитывала. Человеку сложно осознавать себя неприкаянным, нам нужны узы, хотя бы иллюзорные. В очередной раз реальность щёлкнула по носу и напомнила, за что Шарусси почитают тьмой. Сейчас вспоминая прошлый год и начало пути, когда всё казалось посильным, усмешка сама просилась на губы. Чем глубже я погружалась в мир хаоса, чем больше узнавала об интригах, тем яснее понимала, что таки, да, света тут мало. Но Иорана права, я раскисла. От слабости ли, от усталости, так бывает, что уж. Не могу себя винить. Я преодолела многое, и хандра — малое и несложное из всех возможных последствий. Я снова окрепну и больше не позволю загонять себя в рамки. Завтра… нет, уже сегодня пробудились былые уверенность и спокойствие. Я еду в Цанте. Я наконец-то еду в Цанте!
Простая и понятная мысль, так долго увиливавшая от исполнения, вытянулась в полный рост, заняла голову и зажгла потухнувший фитиль надежды. Долгих семь месяцев я зазря искала обходные пути, строила маршруты, пыталась вырваться из силков, и вот оно. Хрупкое, неосязаемое, моё. Где-то десятым разумом я осознавала, что встреча может пройти напряжённо, меня беспокоили фаворитки и газетчицы, меня пугали угаснувшие чувства мага, но я ничегошеньки не могла поделать со взметнувшейся искрой и лёгкостью в теле. Предвкушение обдавало жаром.
Закончив с ужином, лошадиным содержанием и водными процедурами, я подложила дрова к костру и устроилась на одеяле с тетрадкой, куда иногда записывала идеи, думы или фантазии. Теснившиеся противоположные эмоции относительно предательства кого-то из соратников и эйфории от полученного дозволения покинуть континент требовали выхода. За письмом время до сна пролетело незаметно, дрёма настигла прямо с карандашом в пальцах. План с вечера отличался изрядной простотой: пробудиться от первых солнечных лучей, вымыть волосы, неторопливо собраться в дорогу и через пару часов ленивой трусцы заехать в эрию на завтрак, но мои планы как часто случалось, пошли коту под хвост. Посреди ночи я услышала шорохи, вокруг контура кто-то бродил.
Спросонья не сразу сообразив, что происходит, я суматошно завозилась на лежанке, лишь секунде на пятой различив источник звука, а когда пригляделась, порадовалась, что не поднялась на ноги, иначе бы болезненно плюхнулась обратно. Ворон, что набился в сопровождение, творил странные дела, да не в одиночестве. Пернатый подгонял ближе к контуру пожаловавшего на огонёк волка. Серо-бурая морда на подогнутых лапах чуяла магию и осторожничала, принюхивалась. Опешившая, я не сразу раздвинула границы защиты, какое-то время понаблюдав за картиной со стороны. Парочка работала не слажено. Ворон порхал в нетерпении, не понимая, почему волк не преодолевает последние метры до цели. Он то приземлялся, то вспархивал, кружа над треугольной головой компаньона, подталкивая того к границе, тогда как серый опасливо тянул нос вперёд и чуть что, какой шорох, сдавал назад. Внутри купола всё ещё горел запаленный костёр, но стена закрывала свет, в янтарных зрачках не отражалось и блика. Кое-как совладав с собой, я взялась за кинжал.
Заминка не затянулась надолго. Волк окончательно оторопел от встречи да так бы и остался стоять с вынесенной назад задницей с подвёрнутым под пузо хвостом, как бы не наглый покалеченный ворон. Тот взгрел серого по ушам крыльями, придавая ускорения. Зверюга по-пластунски подползла ближе. Моё недоумение сменилось любопытством.
— С чем пожаловали, гости дорогие? — нараспев поинтересовалась я, переводя взгляд с одного нарушителя спокойствия на другого.
Ворон издал подбадривающий вопль, но волк не пошевелился, смотрел исподлобья. Верхняя его губа приподнялась, обнажая желтоватые клыки размером с мизинец, однако рыка, как такого, не последовало. Что-то похожее и совсем не устрашающее раздалось совсем тихо и напоминало среднее между предупреждением и страхом. Да-а, роли сменились, не мне теперь трястись в ожидании расправы. Не успела я додумать ускользающую мысль, как волк снова переменился в морде и робко приблизился, вопрошающе заглядывая в моё лицо. С расстояния в локоть я могла подробно рассмотреть горящие янтарём глаза с угольно-чёрной подводкой на веках и кокетливыми короткими стрелками. Период линьки заканчивался, но шкура волка пока выглядела довольно похабно, вылезший мех на загривке и боках животное пыталось компенсировать эффектным начёсом, из которого торчали ошмётки берёзы.
