— Сейчас было совершенно не понятно.
— Да что же тут непонятного? Мы берём семя от Древа, а ворон сбрасывает его там, куда случайные ручки не доберутся.
Секунду я смотрела на удивительно собранную, насмехающуюся надо мной женщину. Сегодня она выбрала наряд с налётом скромности: тугое горлышко держало тонкие ленты, спускающиеся к пышной груди и срастающиеся с глухой тканью чёрного шифона. Подкладка под платьем пыталась, но не могла скрыть крупных горошин сосков. Набра упивалась своей сексуальностью. Я поймала себя на том, что смотреть ей прямо в глаза даже у меня выходило с трудом.
— Вы и есть баланс? — глупо переспросила я, готовая рассмеяться в голос. Это не магия хаоса, а чистый фарс!
— И ты теперь тоже часть баланса, — охотно согласилась женщина. Сладкая, предвкушающая улыбка тронула её губы. Она точно куда выше ценила своё предназначение. Она, пожалуй, им гордилась.
Н-да, правильно я делала, что не верила в эти сказки. Нет никакого природного баланса и задумки природы. В мире просто есть хранители. Мы можем называть себя как угодно, от «инструментов Шарусси» до «избранных», начинка остаётся прежней: мир творят сами люди с небольшой поправкой на диктуемый им порядок.
Я откинулась в низком кресле, скрестила на груди руки и принялась нервно покачивать ногой.
— Понимаю, это поражает, — удовлетворённо кивнула Набра, по всей видимости, принявшая моё молчание за благоговение перед открывающимися просторами моей новой должности. Я же ощущала себя примерно, как обманутый ребёнок, которому пообещали подарить щенка, а в итоге притащили сшитую игрушку. Хорошо сшитую, пушистую, с глазками-пуговичками и подвижным хвостиком, но не настоящего щенка.
Хранители создают хранителей. Хранители следят за другими хранителями. Одним хранителям можно больше, чем другим. Вот это у меня взлёт по карьерной лестнице: от эрийского каллиграфа до той, кто будет раскидывать семечки по планете.
Озвучь я свои мысли Роэну, тот бы нахмурился и сказал что-то вроде: «Ты не понимаешь, какое место занимаешь в мире». Наверное, мне и правда надлежало выполнять важную работу, но я бы сейчас с удовольствием променяла её на пылающий сад Ваэльнаса. Могла бы я повернуть время вспять…
— У меня идея! — Возглас оборвал мои размышления, и я повернула голову к женщине. — Раз ты уже готова к новой информации, почему бы нам на собраться в урезанном составе и не обсудить наши цели и задачи? Эгша и Аррда в отъезде, но все остальные тут. Предлагаю собраться завтра после занятий.
— Страшно представить, — булькнула я. — Меня ожидают очередные открытия?
— Имена, Кэпиты — список причастных и наши соображения. Ничего такого, с чем ты не справишься.
— Помоги мне найти способ, как обезопасить Мороэна.
— Борна, — взвыла Набра, снова вцепившись в подлокотники. — Тебе надо его забыть. Ваша история закончена. И если ты меня спросишь, то наилучшим образом: на пике чувств, без быта, без поиска улик в изменах. Вы оставили друг о друге наилучшие воспоминания. Живи дальше! Тебе есть ради чего. Не нравится слово «баланс», так давай я тебе напомню, что за ним скрываются жизни людей. Совет развязал войну с Лэнтосом, погибли сотни людей, сожжены дома, хозяйства, урожаи. Подступающая зима будет для многих тяжёлой. И Совет на этом не остановится. Получив индульгенцию на казни, они постепенно вырежут и запугают тех, кто хоть на четверть мыслит иначе. Не веришь мне? Думаешь, приукрашиваю?
— Верю, — уныло согласилась я. — Я тоже слежу за фактами. Ничего обнадёживающего там нет.
— Ну, надо же, хоть в чём-то сошлись, — обрадованно хлопнула в ладоши Хранительница. — Когда мы покончим с деятельностью Совета, и Цанте, и Мороэн вместе с ним будут в безопасности. Если я должна наметить тебе цель, чтобы двигаться, смотри в этом направлении.
— Набра, — я вздохнула и прижала ладонь ко лбу, интуитивно пытаясь вернуть самообладание некогда сильной женщине. В последние дни от неё мало, что осталось. Мне самой казалось, что она вся вытекла со слезами, с сожалениями, с неудачами, а то малое, что плескалось на донышке, начинало костенеть, наращивать слой за слоем оболочку, прятаться и шипеть на попытки подобраться ближе. — Я не подлая гадина, которой плевать на людей. Мне жаль, если я произвела такое впечатление. Мне сейчас очень тоскливо, я потеряна, моя жизнь снова сделала кульбит по инициативе Шарусси, и я пытаюсь примириться с действительностью. Это сложно. Если правители Нануэка создали этот Совет и убивают людей, я в первых рядах отправлюсь на свой родной континент и приложу все усилия, чтобы исправить ситуацию. Только земли Ваэльнаса тоже важны. Я обещала Мороэну.
Набра пристально смотрела на меня. Я подумала, что она подбирает слова, но когда Хранительница открыла рот, стало понятно, что миндальничать она не собирается:
— У меня для тебя плохие новости: своё обещание ты не сдержишь.
Честно, пусть и жестоко.
Я неторопливо откинулась назад на высокий подголовник и прикрыла глаза. Выходит, путь у меня действительно только один: помогать ему с третьего континента. По крайней мере, пока.
«Всякому человеку надежда помогает переосмыслить вязкую топь трудностей».
Из дневниковых записей странствующей Хранительницы Борны.
Очередь в шатёр начала собираться заранее. Об этом меня известил Акун, сгонявший туда и обратно на разведку. Осчастливленный мальчишка не мог поверить своему счастью и сразу после занятий рванул к арене вместо того, чтобы умыться и сменить одежду. Запыхавшийся и потный, он ввалился в мою комнату и, заламывая локти, пискляво проныл, что мы можем опоздать.
— Тогда поторопись переодеться, — я встретила его негодование почти готовая к выходу, оставалось зашнуровать плетёнки и спрыгнуть с кровати.
— У нас нет на это времени!
Возбуждённые глаза блестели в полумраке пещеры. Акун нетерпеливо прыгал с ноги на ногу, совершенно не замечая мокрых разводов подмышками, взъерошенных волос и чёрных пятен на светлых штанах. Утром их совершенно точно не было, видимо, он удачно поиграл с друзьями в обед. Пятна — это ещё полбеды, намедни его штаны превратились в половую тряпку после того, как негодник на спор с ребятнёй прополз в тесном лазе к подземной реке.
— Акун, — спокойно улыбнулась я. — В таком виде в обществе появляться просто неприлично. Давай уважать окружающих. И нам действительно пора поспешить, если хотим успеть к пяти занять свои места.
— Ну, Боо-рр-наа, — кортаво проныл ребёнок, но спорить не решился и рванул к себе. Я пошла за ним следом, плутая меж извилистых переходов.
Туннели подземного города не отличались простотой, иногда они множились дублёрами и разводили в разные направления, но, к счастью, по большей части, внутренние улицы выстроили понятным образом: просторными, освещёнными, с указателями и прикреплёнными к стенам картами. Другое дело, что Акун предпочитал непопулярные дорожки, которые он считал наиболее короткими. Вот по ним я его нагонять не собиралась, духи вели подсказками через главные туннели вдоль выстроенных колон, по уложенной мозаикой полу, мимо торговых лавок. Насыщенность подземной жизни превосходила здешнюю наземную. Поселившиеся в пещерах маги наладили свой быт, приобщили кое-кого из местных, не последнюю лепту вносили и студенты, шнырявшие по туннелям весёлой гурьбой, попадались и преподаватели. С некоторыми я успела познакомиться и при встрече могла приветственно им кивнуть, впрочем, не останавливаясь для обмена любезностями. С меня и не требовали.
Жилые постройки для одарённых учеников возвели в одной из огромнейших пещер, и они чем-то напоминали идею строений в Цанте. Не такие высокие и без стекла, но делящиеся на уровни, последний из которых достигал почти самого потолка. Пожалуй, к существенным отличиям стоило отнести и то, что этажи не громоздились друг на друге, а находили природные опоры из выступов и наростов, подъём к которым осуществлялся по лестнице. Магические огни вереницей тянулись под самый свод, во многих оконцах горел свет. Ученики возвращались после занятий в свои комнаты.
Я подошла к общему входу, который сторожил старенький мужчина, скрюченный в три погибели, и при непримечательных обстоятельствах вряд ли способный дать отпор даже тому же Акуну. Мужчина подслеповато нацелился на меня, но ничего не спросил. Я побродила вокруг да около, пока с верхнего уровня ко мне чуть ли не скатился запыхавшийся Акун в чистенькой одежде и со следами подсохшего мыла на лице. Я стёрла развод с щеки растерявшегося мальчишки и кивнула в сторону перекрёстка. Мы опаздывали.
У арены, казалось, собрался весь город, надо сказать, не такой уж скудно населённый. Подобные мне, спохватившиеся в последний момент, охотились на свободные проходки или предлагали выкупить имеющиеся у пришедших сюда одиночек. Акун привёл меня к основному входу, на этот раз по ступеням он прыгать не собирался, и мы влились в общую очередь. Довольно скоро подошёл наш черёд, я немного нервничала из-за отсутствия в моих руках заветных бумажек, но стоило нам подойти к важному человеку с усами, закрывающему проход всем непричастным, нас без слов пропустили внутрь. Трепещущий от предвкушения «помощник» ничего не заметил, вместо этого, он припустил вперёд, выискивая незанятое пространство на двоих.
Репетиционное оформление шатра отличалось от нынешнего: над головами собравшихся покачивались разнообразные формы света, освещая свободное от предметов мебели пространство. Люди располагались на полу, подбирая юбки нарядных халатов. Мальчишка зигзагообразно двигался меж собравшихся, пока вдруг не оступился и не взмахнул руками. У меня инстинктивно сжалось сердце: сейчас ударится, но тот удачно сбалансировал и приземлился на полусогнутые ноги.
— Ты как сюда пробрался, подкидыш? — гоготнул какой-то мальчишка, подбирая выставленную для подножки конечность.
Акун смерил явно знакомого мальца равнодушным взглядом и двинулся дальше, но путь ему заступил другой мальчик:
— Тут свободных мест нет, поищи на задворках, — грубо посоветовал он, подталкивая грудью не годящегося ему в соперники Акуна назад. Рослый, широкий, он без труда оттеснил моего тщедушного прислужника и угрожающе оскалился.
Сидящие рядом родители наглых отпрысков никак не отреагировали на их поведение. Они продолжали увлечённо беседовать, лишь искоса глянув на разборки и не сочтя их достойными внимания. Когда подошла я, напряжённая и со сведённой от бешенства челюстью, отвлеклись все. Мелкие хулиганы распознали перед собой Хранителя, их родители-маги примолкли и уставились на возвышающуюся меня в ожидании реакции, один из отцов семейства поднялся. Я медленно повернула к ним голову и в ответ также красноречиво промолчала. О, я могла бы многое сказать, но вдруг, повинуясь некому внутреннему противоречию, сдержалась и показательно встала за спиной Акуна.
Немой диалог получился коротким и содержательным. Растерявшийся задира осел на чёрный бархат и виновато потупил взгляд. Стоявший отец почтительно посторонился.
— Акун, проходи вперёд, — подсказала я и ободряюще тронула мальчишку за волосы. Тот не увернулся. Первый шаг дался ему с неуверенностью, а потом он пустился бодрой походкой победителя.
Мы устроились не так уж и далеко от неприятного семейства. Не смотря, на количество толкучки у арены, внутрь смогли попасть не так много людей. Пространства на полу было достаточно, чтобы вытянуться во весь рост и отдаться во власть иллюзий. Я не спешила падать на спину, расправила воздушную юбку и, нарочито спокойно, полюбопытствовала:
— Как зовут тех хулиганов?
Акун вытянул губы и скуксился.
— Парсу и Шаэк. Придур-р-ки.
— У тебя есть проблемы в школе?
— А у кого их нет? — угрюмо отмахнулся храбрый мальчик, но подобрался. — Ничего, скоро и я выйду на поле для тренировок, тогда уж наваляю им.
Из рассказов Акуна я знала, что на поле для тренировок допускаются ребята с двенадцати лет, вывод напрашивался сам собой:
— Получается, они старше тебя?
— На четвёртом уровне. Всего на год старше. Придурки, — снова повторил он и глянул исподлобья в сторону недоброжелателей. Те тоже косились на нас. —Теперь-то побоятся ко мне подходить.
Интонация, с которой Акун произнёс фразу, насторожила.
— Не смей зазнаваться, потом проблем не оберёшься, — я постаралась дать совет не в строгой форме, но, похоже, не очень-то с этим справилась.
— Да я не. Я не буду, — пробормотал он, смутившись.
Я догадывалась, что сей порок его, скорее всего, не минует. Слишком очевидный цикл для того, кто вдруг получает привилегии в жизни. Взрослому тяжело даётся этот подвиг, что уж о взрослеющем чаде говорить. Хотя он такой стойкий, может, и, наоборот, сдюжит.
— Вам сегодня ведь получше? — Мальчишка ловко перевёл стрелки с неприятной темы обсуждения. Я с прищуром глянула на него, но тот отыграл партию превосходно: в наивных синих глазах читалось искреннее любопытство. — Что-то произошло? Вы разобрались со своей проблемой?
Я вздохнула.
— Нет, не разобралась. Но и правда, получше.
— Нашли способ уехать? — испугался Акун.
— И тут снова «нет», пока не получается.
— А я и рад! — Он без стеснения улыбнулся. — И такой вы мне нравитесь гораздо больше, уже не такая грустная.
Ответная улыбка растворилась в постепенно затухающем свете. До сих пор стоявший в шатре гомон голосов, словно по команде, начал стихать, люди укладывались на пол.
— Начинается, — с придыханием прошелестел Акун, чуть отползая от меня и раскидываясь на бархате.
Я перекинула косу на плечо и осторожно легла рядом, невольно оглянувшись на устраивающихся зрителей. Все, без исключения, горели воодушевлением, переглядывались друг с другом, предвкушая настоящее, поражающее любую фантазию, волшебство. Темнота не могла заглушить сияние эмоций.
Тем временем, волшебные фонари беззвучно истаяли, и погрузили пространство в ту самую вязкую пустоту, в которой исчезают собственные чувства, подобно померкнувшей способности видеть. Раздался тонкий перелив флейты.
— Дорогие гости, — торжественно произнёс насыщенный мужской голос откуда-то сверху. — Цирк «Иллюзион» благодарит Каматэ за радушный приём! Мы задержимся у вас на два месяца и две недели, за это время вы сможете увидеть различные представления, расписание которых вы всегда можете найти на главной площади. Мы приготовили для вас десять потрясающих историй, выступление акробатов, воздушные трюки без магии, вы увидите опытных беде, насладитесь зрелищем от виртуозов огня и многое-многое другое, что не оставит вас равнодушными! — на одном дыхании выпалил он и позволил себе короткую паузу, давая гостям возможность проникнуться недалёким будущим. — Довольно слов! — Азартно рыкнул он. — Я знаю, ради чего вы здесь сегодня! Да начнётся и-и-и-ил-люзия!
Овации сотрясли пыльные стенки шатра, а затем — восторженные вздохи, когда сухой воздух сменился на зимнюю свежесть. Белый свет ударил в глаза, и я увидела над собой медленно кружащийся снег. Пушистые хлопья покачивались в безветрии и аккуратно, слой за слоем, поднимали перину, на которой я лежала. Протянутая к небу рука поймала пару снежинок, и те мгновенно истаяли, как будто настоящие. Голосов извне больше не доносилось, среди множества людей я осталась здесь одна.
— Да что же тут непонятного? Мы берём семя от Древа, а ворон сбрасывает его там, куда случайные ручки не доберутся.
Секунду я смотрела на удивительно собранную, насмехающуюся надо мной женщину. Сегодня она выбрала наряд с налётом скромности: тугое горлышко держало тонкие ленты, спускающиеся к пышной груди и срастающиеся с глухой тканью чёрного шифона. Подкладка под платьем пыталась, но не могла скрыть крупных горошин сосков. Набра упивалась своей сексуальностью. Я поймала себя на том, что смотреть ей прямо в глаза даже у меня выходило с трудом.
— Вы и есть баланс? — глупо переспросила я, готовая рассмеяться в голос. Это не магия хаоса, а чистый фарс!
— И ты теперь тоже часть баланса, — охотно согласилась женщина. Сладкая, предвкушающая улыбка тронула её губы. Она точно куда выше ценила своё предназначение. Она, пожалуй, им гордилась.
Н-да, правильно я делала, что не верила в эти сказки. Нет никакого природного баланса и задумки природы. В мире просто есть хранители. Мы можем называть себя как угодно, от «инструментов Шарусси» до «избранных», начинка остаётся прежней: мир творят сами люди с небольшой поправкой на диктуемый им порядок.
Я откинулась в низком кресле, скрестила на груди руки и принялась нервно покачивать ногой.
— Понимаю, это поражает, — удовлетворённо кивнула Набра, по всей видимости, принявшая моё молчание за благоговение перед открывающимися просторами моей новой должности. Я же ощущала себя примерно, как обманутый ребёнок, которому пообещали подарить щенка, а в итоге притащили сшитую игрушку. Хорошо сшитую, пушистую, с глазками-пуговичками и подвижным хвостиком, но не настоящего щенка.
Хранители создают хранителей. Хранители следят за другими хранителями. Одним хранителям можно больше, чем другим. Вот это у меня взлёт по карьерной лестнице: от эрийского каллиграфа до той, кто будет раскидывать семечки по планете.
Озвучь я свои мысли Роэну, тот бы нахмурился и сказал что-то вроде: «Ты не понимаешь, какое место занимаешь в мире». Наверное, мне и правда надлежало выполнять важную работу, но я бы сейчас с удовольствием променяла её на пылающий сад Ваэльнаса. Могла бы я повернуть время вспять…
— У меня идея! — Возглас оборвал мои размышления, и я повернула голову к женщине. — Раз ты уже готова к новой информации, почему бы нам на собраться в урезанном составе и не обсудить наши цели и задачи? Эгша и Аррда в отъезде, но все остальные тут. Предлагаю собраться завтра после занятий.
— Страшно представить, — булькнула я. — Меня ожидают очередные открытия?
— Имена, Кэпиты — список причастных и наши соображения. Ничего такого, с чем ты не справишься.
— Помоги мне найти способ, как обезопасить Мороэна.
— Борна, — взвыла Набра, снова вцепившись в подлокотники. — Тебе надо его забыть. Ваша история закончена. И если ты меня спросишь, то наилучшим образом: на пике чувств, без быта, без поиска улик в изменах. Вы оставили друг о друге наилучшие воспоминания. Живи дальше! Тебе есть ради чего. Не нравится слово «баланс», так давай я тебе напомню, что за ним скрываются жизни людей. Совет развязал войну с Лэнтосом, погибли сотни людей, сожжены дома, хозяйства, урожаи. Подступающая зима будет для многих тяжёлой. И Совет на этом не остановится. Получив индульгенцию на казни, они постепенно вырежут и запугают тех, кто хоть на четверть мыслит иначе. Не веришь мне? Думаешь, приукрашиваю?
— Верю, — уныло согласилась я. — Я тоже слежу за фактами. Ничего обнадёживающего там нет.
— Ну, надо же, хоть в чём-то сошлись, — обрадованно хлопнула в ладоши Хранительница. — Когда мы покончим с деятельностью Совета, и Цанте, и Мороэн вместе с ним будут в безопасности. Если я должна наметить тебе цель, чтобы двигаться, смотри в этом направлении.
— Набра, — я вздохнула и прижала ладонь ко лбу, интуитивно пытаясь вернуть самообладание некогда сильной женщине. В последние дни от неё мало, что осталось. Мне самой казалось, что она вся вытекла со слезами, с сожалениями, с неудачами, а то малое, что плескалось на донышке, начинало костенеть, наращивать слой за слоем оболочку, прятаться и шипеть на попытки подобраться ближе. — Я не подлая гадина, которой плевать на людей. Мне жаль, если я произвела такое впечатление. Мне сейчас очень тоскливо, я потеряна, моя жизнь снова сделала кульбит по инициативе Шарусси, и я пытаюсь примириться с действительностью. Это сложно. Если правители Нануэка создали этот Совет и убивают людей, я в первых рядах отправлюсь на свой родной континент и приложу все усилия, чтобы исправить ситуацию. Только земли Ваэльнаса тоже важны. Я обещала Мороэну.
Набра пристально смотрела на меня. Я подумала, что она подбирает слова, но когда Хранительница открыла рот, стало понятно, что миндальничать она не собирается:
— У меня для тебя плохие новости: своё обещание ты не сдержишь.
Честно, пусть и жестоко.
Я неторопливо откинулась назад на высокий подголовник и прикрыла глаза. Выходит, путь у меня действительно только один: помогать ему с третьего континента. По крайней мере, пока.
Глава 2. Третья жизнь на третьем континенте
«Всякому человеку надежда помогает переосмыслить вязкую топь трудностей».
Из дневниковых записей странствующей Хранительницы Борны.
Очередь в шатёр начала собираться заранее. Об этом меня известил Акун, сгонявший туда и обратно на разведку. Осчастливленный мальчишка не мог поверить своему счастью и сразу после занятий рванул к арене вместо того, чтобы умыться и сменить одежду. Запыхавшийся и потный, он ввалился в мою комнату и, заламывая локти, пискляво проныл, что мы можем опоздать.
— Тогда поторопись переодеться, — я встретила его негодование почти готовая к выходу, оставалось зашнуровать плетёнки и спрыгнуть с кровати.
— У нас нет на это времени!
Возбуждённые глаза блестели в полумраке пещеры. Акун нетерпеливо прыгал с ноги на ногу, совершенно не замечая мокрых разводов подмышками, взъерошенных волос и чёрных пятен на светлых штанах. Утром их совершенно точно не было, видимо, он удачно поиграл с друзьями в обед. Пятна — это ещё полбеды, намедни его штаны превратились в половую тряпку после того, как негодник на спор с ребятнёй прополз в тесном лазе к подземной реке.
— Акун, — спокойно улыбнулась я. — В таком виде в обществе появляться просто неприлично. Давай уважать окружающих. И нам действительно пора поспешить, если хотим успеть к пяти занять свои места.
— Ну, Боо-рр-наа, — кортаво проныл ребёнок, но спорить не решился и рванул к себе. Я пошла за ним следом, плутая меж извилистых переходов.
Туннели подземного города не отличались простотой, иногда они множились дублёрами и разводили в разные направления, но, к счастью, по большей части, внутренние улицы выстроили понятным образом: просторными, освещёнными, с указателями и прикреплёнными к стенам картами. Другое дело, что Акун предпочитал непопулярные дорожки, которые он считал наиболее короткими. Вот по ним я его нагонять не собиралась, духи вели подсказками через главные туннели вдоль выстроенных колон, по уложенной мозаикой полу, мимо торговых лавок. Насыщенность подземной жизни превосходила здешнюю наземную. Поселившиеся в пещерах маги наладили свой быт, приобщили кое-кого из местных, не последнюю лепту вносили и студенты, шнырявшие по туннелям весёлой гурьбой, попадались и преподаватели. С некоторыми я успела познакомиться и при встрече могла приветственно им кивнуть, впрочем, не останавливаясь для обмена любезностями. С меня и не требовали.
Жилые постройки для одарённых учеников возвели в одной из огромнейших пещер, и они чем-то напоминали идею строений в Цанте. Не такие высокие и без стекла, но делящиеся на уровни, последний из которых достигал почти самого потолка. Пожалуй, к существенным отличиям стоило отнести и то, что этажи не громоздились друг на друге, а находили природные опоры из выступов и наростов, подъём к которым осуществлялся по лестнице. Магические огни вереницей тянулись под самый свод, во многих оконцах горел свет. Ученики возвращались после занятий в свои комнаты.
Я подошла к общему входу, который сторожил старенький мужчина, скрюченный в три погибели, и при непримечательных обстоятельствах вряд ли способный дать отпор даже тому же Акуну. Мужчина подслеповато нацелился на меня, но ничего не спросил. Я побродила вокруг да около, пока с верхнего уровня ко мне чуть ли не скатился запыхавшийся Акун в чистенькой одежде и со следами подсохшего мыла на лице. Я стёрла развод с щеки растерявшегося мальчишки и кивнула в сторону перекрёстка. Мы опаздывали.
У арены, казалось, собрался весь город, надо сказать, не такой уж скудно населённый. Подобные мне, спохватившиеся в последний момент, охотились на свободные проходки или предлагали выкупить имеющиеся у пришедших сюда одиночек. Акун привёл меня к основному входу, на этот раз по ступеням он прыгать не собирался, и мы влились в общую очередь. Довольно скоро подошёл наш черёд, я немного нервничала из-за отсутствия в моих руках заветных бумажек, но стоило нам подойти к важному человеку с усами, закрывающему проход всем непричастным, нас без слов пропустили внутрь. Трепещущий от предвкушения «помощник» ничего не заметил, вместо этого, он припустил вперёд, выискивая незанятое пространство на двоих.
Репетиционное оформление шатра отличалось от нынешнего: над головами собравшихся покачивались разнообразные формы света, освещая свободное от предметов мебели пространство. Люди располагались на полу, подбирая юбки нарядных халатов. Мальчишка зигзагообразно двигался меж собравшихся, пока вдруг не оступился и не взмахнул руками. У меня инстинктивно сжалось сердце: сейчас ударится, но тот удачно сбалансировал и приземлился на полусогнутые ноги.
— Ты как сюда пробрался, подкидыш? — гоготнул какой-то мальчишка, подбирая выставленную для подножки конечность.
Акун смерил явно знакомого мальца равнодушным взглядом и двинулся дальше, но путь ему заступил другой мальчик:
— Тут свободных мест нет, поищи на задворках, — грубо посоветовал он, подталкивая грудью не годящегося ему в соперники Акуна назад. Рослый, широкий, он без труда оттеснил моего тщедушного прислужника и угрожающе оскалился.
Сидящие рядом родители наглых отпрысков никак не отреагировали на их поведение. Они продолжали увлечённо беседовать, лишь искоса глянув на разборки и не сочтя их достойными внимания. Когда подошла я, напряжённая и со сведённой от бешенства челюстью, отвлеклись все. Мелкие хулиганы распознали перед собой Хранителя, их родители-маги примолкли и уставились на возвышающуюся меня в ожидании реакции, один из отцов семейства поднялся. Я медленно повернула к ним голову и в ответ также красноречиво промолчала. О, я могла бы многое сказать, но вдруг, повинуясь некому внутреннему противоречию, сдержалась и показательно встала за спиной Акуна.
Немой диалог получился коротким и содержательным. Растерявшийся задира осел на чёрный бархат и виновато потупил взгляд. Стоявший отец почтительно посторонился.
— Акун, проходи вперёд, — подсказала я и ободряюще тронула мальчишку за волосы. Тот не увернулся. Первый шаг дался ему с неуверенностью, а потом он пустился бодрой походкой победителя.
Мы устроились не так уж и далеко от неприятного семейства. Не смотря, на количество толкучки у арены, внутрь смогли попасть не так много людей. Пространства на полу было достаточно, чтобы вытянуться во весь рост и отдаться во власть иллюзий. Я не спешила падать на спину, расправила воздушную юбку и, нарочито спокойно, полюбопытствовала:
— Как зовут тех хулиганов?
Акун вытянул губы и скуксился.
— Парсу и Шаэк. Придур-р-ки.
— У тебя есть проблемы в школе?
— А у кого их нет? — угрюмо отмахнулся храбрый мальчик, но подобрался. — Ничего, скоро и я выйду на поле для тренировок, тогда уж наваляю им.
Из рассказов Акуна я знала, что на поле для тренировок допускаются ребята с двенадцати лет, вывод напрашивался сам собой:
— Получается, они старше тебя?
— На четвёртом уровне. Всего на год старше. Придурки, — снова повторил он и глянул исподлобья в сторону недоброжелателей. Те тоже косились на нас. —Теперь-то побоятся ко мне подходить.
Интонация, с которой Акун произнёс фразу, насторожила.
— Не смей зазнаваться, потом проблем не оберёшься, — я постаралась дать совет не в строгой форме, но, похоже, не очень-то с этим справилась.
— Да я не. Я не буду, — пробормотал он, смутившись.
Я догадывалась, что сей порок его, скорее всего, не минует. Слишком очевидный цикл для того, кто вдруг получает привилегии в жизни. Взрослому тяжело даётся этот подвиг, что уж о взрослеющем чаде говорить. Хотя он такой стойкий, может, и, наоборот, сдюжит.
— Вам сегодня ведь получше? — Мальчишка ловко перевёл стрелки с неприятной темы обсуждения. Я с прищуром глянула на него, но тот отыграл партию превосходно: в наивных синих глазах читалось искреннее любопытство. — Что-то произошло? Вы разобрались со своей проблемой?
Я вздохнула.
— Нет, не разобралась. Но и правда, получше.
— Нашли способ уехать? — испугался Акун.
— И тут снова «нет», пока не получается.
— А я и рад! — Он без стеснения улыбнулся. — И такой вы мне нравитесь гораздо больше, уже не такая грустная.
Ответная улыбка растворилась в постепенно затухающем свете. До сих пор стоявший в шатре гомон голосов, словно по команде, начал стихать, люди укладывались на пол.
— Начинается, — с придыханием прошелестел Акун, чуть отползая от меня и раскидываясь на бархате.
Я перекинула косу на плечо и осторожно легла рядом, невольно оглянувшись на устраивающихся зрителей. Все, без исключения, горели воодушевлением, переглядывались друг с другом, предвкушая настоящее, поражающее любую фантазию, волшебство. Темнота не могла заглушить сияние эмоций.
Тем временем, волшебные фонари беззвучно истаяли, и погрузили пространство в ту самую вязкую пустоту, в которой исчезают собственные чувства, подобно померкнувшей способности видеть. Раздался тонкий перелив флейты.
— Дорогие гости, — торжественно произнёс насыщенный мужской голос откуда-то сверху. — Цирк «Иллюзион» благодарит Каматэ за радушный приём! Мы задержимся у вас на два месяца и две недели, за это время вы сможете увидеть различные представления, расписание которых вы всегда можете найти на главной площади. Мы приготовили для вас десять потрясающих историй, выступление акробатов, воздушные трюки без магии, вы увидите опытных беде, насладитесь зрелищем от виртуозов огня и многое-многое другое, что не оставит вас равнодушными! — на одном дыхании выпалил он и позволил себе короткую паузу, давая гостям возможность проникнуться недалёким будущим. — Довольно слов! — Азартно рыкнул он. — Я знаю, ради чего вы здесь сегодня! Да начнётся и-и-и-ил-люзия!
Овации сотрясли пыльные стенки шатра, а затем — восторженные вздохи, когда сухой воздух сменился на зимнюю свежесть. Белый свет ударил в глаза, и я увидела над собой медленно кружащийся снег. Пушистые хлопья покачивались в безветрии и аккуратно, слой за слоем, поднимали перину, на которой я лежала. Протянутая к небу рука поймала пару снежинок, и те мгновенно истаяли, как будто настоящие. Голосов извне больше не доносилось, среди множества людей я осталась здесь одна.
