Татуировали себя и гетербаги, с помощью рисунков обращаясь к тем силам, которым поклоняются. Даже чешуйчатые дракийцы не гнушаются украсить себя узорами, правда, у них татуировка - это не нанесение краски под кожу, а, скорее, гравировка по крепкой драконьей чешуе.
У “цивилизованных” гольвадийцев, то есть, шваркарасцев, алмарцев, сетрафийцев и ригельвандцев, колдовство татуировки не получило такого яркого распространения. Хотя некоторые моряки, пираты или путешественники наносили на себя рисунки-обереги, но разрисовывать тело с головы до ног не стремились.
Поэтому-то Нарье и было интересно. Но Лотегра не спешила открывать секретов племени. Она усмехнулась и пожала плечами:
– Рассказать. Не всё, наверное. У наша женщины, кто не воин и не охотник, кто только дома с детьми или циновками - те себе только губы рисовать, чтоб красота быть. Мужчины-воины - всё лицо узор наносить, им красота не важно, они воины. Женщины-воины - как моя, половину лица рисовать. Каждый враг я убить - линия. Много линий - много враг. Посвящение проходи - рисунок, битва участие - рисунок, свадьба - рисунок. Твоя знать, где наша мужчины себе рисунок делать, когда жениться?
– Где? - Спросила Нарья, затаив дыхание.
– На задница!
– Эммм… Зачем?!
– Мужчина с жена - задница с рисунок. Мужчина без жена - задница голый. Не ошибёшься! А ваша мужчины что с жена, что без жена - задница голый. Как тут понять?
– Да ты издеваешься! - Нарья заметила хитрые искорки в глазах женщины тахену и решила, что та шутит. Обиделась.
– Моя не врать, - на полном серьёзе ответила Лотегра, - Так твоя отвечать? Как понять, есть жена у ваша мужчин или нет? Твоя думать, моя идти. Дел много ещё.
Лотегра развернулась и ушла командовать матросами.
Тем временем, шлюпка добралась до причала. Фел’рис выбрался на берег и постоял, привыкая к тому, что берег не шатается под ногами, как палуба. Уже наступил вечер и в порту жизнь постепенно сходила на нет - рыбаки вернулись по домам, грузчики закончили работу, краны перестали двигать своими длинными шеями и стояли, как будто статуи жирафов или брахиозавров, чудных зверей, живущих в землях, где правят жестокие мужененавистницы амиланийки.
Старпом ушёл искать трактир для офицерской пьянки, квартирмейстер - размещение остальной команды, а капитан поторопился “на поклон” в Замок Псов к командору Флота.
И чуть было не упустил его. Командором Флота был Тейрон Гренджи «Морской льстец» - молодой анимал-полукот, только недавно вступивший на эту должность. Он уже собирался уходить и почти столкнулся с Фел’рисом в дверях кабинета. Невысокий, как все коты (коты, а не тигры или пантеры) с звериной мордой и шерстью черно-серого окраса, он ухитрялся смотреть на капитана, который был на две головы выше, сверху вниз.
– Моё почтение, командор…
– Кто Вы, черт возьми, такой, сударь?! – Гренджи недовольно вернулся за стол, в нетерпении одёргивая полы черного, отделанного серебром, жюстокора и смахивая несуществующие пылинки. Поздний посетитель помешал ему отправиться на званый обед, который давал Барон и, наконец, отдохнуть от накопившихся дел так, как положено настоящему пирату - в чаде кутежа.
– Фел’рис, к Вашим услугам. Я – капитан “Ветра Удачи”, что пару часов назад бросил якорь на рейде Базы, мр-р.
– И чего Вы хотите, капитан? – Командор нервно бил хвостом себе по ногам в высоких сапогах, справедливо думая, что этот разговор может затянуться. Новоприбывший капитан, как назло, уселся в кресло для посетителей и сложил руки на золотом набалдашнике трости.
– Я хочу обосноваться здесь, мр-р. – Фел’рис будто забавлялся, нарочно растягивая слова, - объявить набор команды, последнее дело нас сильно потрепало. Получить здесь статус, сделать для Вас несколько заданий… Вам что-нибудь нужно, командор?
Гренджи заложил руки за спину и начал ходить из угла в угол. В нём боролись два желания: первое - послать наглеца, сославшись на неотложные дела, мариновать его в течении недели, чтоб аж на говно изошелся от ожидания, и только потом принять. И второе: выдать ему задание из тех, что давно пылятся в задумках, из сложнейших, на которое не каждый согласится, пообещать золотые горы и ждать - пусть из шкуры вон лезет, пытаясь выслужиться. Выполнит - хорошо, не выполнит - одним наглецом меньше, невелика потеря. Ненадолго остановился у шкафа, достал глиняную бутылку в виде человеческого сердца. Налил в круглый бокал черной прозрачной жидкости, от которой по кабинету поплыл яркий пряный запах перца, карамели и экзотических специй, выпил одним глотком, даже не предложив гостю. То, что ром стоит хотя бы полминуты погреть в тепле рук, полукот знал, но не обращал внимания на “всякие мелочи”.
А вот у Фел’риса от такой беспардонности глаз задёргался. Рысин предпочитал наслаждаться хорошим алкоголем (а, судя по бутылке и по запаху, это был очень хороший алкоголь), растягивать его, смаковать. И не важно, что и один и второй кот приходили к одинаковому итогу - оба надирались до свинячьего визга.
Выпив, Командор поставил бутыль обратно и закрыл шкаф, чрезмерно громко стукнул дверцами, чем невольно выдал бурлящую внутри борьбу эмоций, и сказал:
– Нужно. Я даю Вам разрешение на наём команды. И позволю перепрыгнуть через ранг Щенка, если вы привезёте мне один артефакт. Всю информацию по нему я пришлю Вам с утра. А сейчас, капитан Фел’рис, сваливайте отсюда нахрен и не мешайте мне приятно проводить вечер.
Щенками называли новичков, тех, что прибыл под руку Барона и решил обосноваться здесь. Это был низший ранг среди капитанов, которых Барон делил, как псов в стае, - кроме Щенков были ещё Псы и Матёрые. Чтобы вырваться в люди, точнее, в Псы, Щенок должен был либо победить другого Пса в поединке на Арене Вечной Битвы, либо совершить для базы громкое деяние.
То, что Командор позволит перепрыгнуть через ранг до Пса, было сродни манне небесной - быть Щенком весьма разорительно, потому что с каждого рейда Щенок должен выплачивать половину добычи в казну Базы и лишь остальное - делить между своими людьми. Фел’рис уже настроился на долгую подковёрную борьбу, а тут такой подарок - один артефакт привезти, и в дамках.
Но вот само поведение Командора ужасно бесило Фел’риса. Он будто в зеркало смотрелся, кривое зеркало, потому что отражение было не просто непозволительно молодым, но ещё и достигло большего, чем “оригинал”. Единственное, что успокаивало Капитана - мысль “если он смог, то я-то уж тем более смогу”.
На выходе из командории Фел’риса поймал мальчишка с известием от старпома. Решив, что праздновать есть что, рысин направился в трактир капитанов, где его уже ждали старпом Дитрич Ланге и квартирмейстер Дин Сенье.
Вернулся на борт капитан под утро, вдрызг пьяный, еле держался на ногах, шатался из стороны в сторону, чуть не слетел с верёвочной лестницы, когда поднимался из шлюпки. Смачно поцеловал в губы случайно подвернувшуюся под руку Нарью, с помощью Дрейкса добрёл до своей каюты и завалился спать, перед этим едва успев отдать приказ:
– Р-р-разр-решаю всем с-сойти на б-б-бер-рег!
Нарье не спалось. Она всю ночь, пока капитан кутил на берегу, а уставшие за день матросы спали в кубрике, бессистемно шарахалась по палубе, чем изрядно забавляла стоящих на посту.
В голове маленькими белыми опарышами на трупе мечты копошились мысли. Ей шестнадцать лет. В этом возрасте обычно ученики мастеров становятся подмастерьями и начинают собственный нелёгкий путь к признанию. Она тоже могла бы быть подмастерьем, не случись четыре года назад того рокового случая. А что сейчас? Она никто, нигде, звать никак. Две недели прошло с момента вступления в команду, а команда как игнорировала её, так и продолжает. Только Лотегра и подошла за всё время. И Кастиль (справедливости ради надо сказать, что последняя вообще глаз с Нарьи не сводила, оберегала её и учила, но юношеский максимализм и обида не давали Нарье это увидеть). И вроде бы она сделала хорошее дело - раскрыла заговор на корабле. Благодаря её внимательности удалось избежать крупных последствий, и вроде бы капитан мог бы хотя бы спасибо сказать. Но нет.
Так стоило ли оставаться там, где её не ценят? Может, стоит сойти с корабля, сесть на ближайший попутный корабль и вернуться к маме с папой? Ведь давно уже забылась та история с хлыщом-аристократом. Вот только денег на билет нет.
А ещё можно остаться на базе, поступить подмастерьем на Верфь или в Мастерскую Главного Калибра, или, если туда не возьмут, просто к какому-нибудь кузнецу, ковать оружие, заработать денег и только потом уехать. Но тогда придётся проходить какое-то время в учениках, за учёбу надо платить, а денег всё ещё нет.
И жить негде. Куда ни кинь – всюду клин.
Но профессия нужна. Проходить всю жизнь в абордажниках, получать раны, а то и увечья, лишиться руки или ноги, сойти в каком-нибудь порту, получив подачку от капитана, жить, как Тощий перец – в халупе, впроголодь, напиваясь от безысходности – такая судьба Нарью не прельщала.
Она ощущала себя маленькой песчинкой, которую несёт жестокий ветер, лодкой без руля и ветрил, что мчится по бурному потоку, не имея возможности вырваться. Надо было либо смириться, либо бороться. Именно поэтому мягкой ночью тёплого месяца вандакра11 Нарье и не спалось.
Предутреннее появление пьяного капитана внесло некоторое оживление в ночную жизнь. А его выходка - в сонм Нарьиных мыслей. Домой возвращаться расхотелось.
Бурчание Дрейкса капитану “тебя мотает, как шлюп без штурмана” – навело на идею. Решение пришло вместе с поднимающимся из-за горизонта солнцем и, как солнце разгоняет ночные тени, разогнало копошащиеся унылые мысли. Жизнь надо брать в свои руки ежедневно, ежечасно, каждый раз сталкиваясь с мучительным выбором – сидеть на заднице ровно или двигаться дальше. За тебя никто ничего решать не будет, даже если иногда кажется, что решаешь не ты.
Днём Нарья обратилась к Отто с просьбой взять её в ученики. Внезапно, Отто согласился. Даже не высмеял. Только сказал: “Нянькаться не буду. Хочешь учиться - учись. Будешь халтурить - занятия прекращу.”
Читать-писать Нарья немного умела - на шваркарасском. Мама постаралась вложить в головы дочерей основные знания по грамоте и счёту. Но записи Отто были или на алмарском или на ригельвандском (который был принят всем цивилизованным миром за международный язык). И если на ригельвандском Нарья с горем пополам и ужасным акцентом могла изъясняться, то алмарский не знала вообще, даже несмотря на то, что отец её родом из Империи.
Отто, узнав об этом, покачал головой и заковыристо выругался. И дал Нарье пару дней отдыха до занятий, а сам занялся подготовкой пособий для обучения.
Вечером после вышеописанных событий на борт поднялся посланец Командора с пакетом, который требовалось передать лично в руки капитану. Хмурый и невыспавшийся Фел’рис взял пакет и ушел в каюту. Через несколько минут оттуда поступил приказ старшим офицерам собраться в кают-компании.
Что они там решали, Нарью никто не посвящал, но после собрания всем было объявлено, что стоянка продлится неделю и потом фрегат снова отправится в поход.
Два дня - много это или мало? Кому-то покажется мало, кто-то скажет, что это почти половина недели. В любом случае, сделать за два дня можно многое, если знать, что. Отто знал. Он обошел книжные лавки в поисках необходимых материалов, и даже заглянул в местную библиотеку. На удивление, библиотека была – что надо. Даже странно было обнаружить на вшивой пиратской базе (крупной, но не крупнейшей), библиотеку, которую держали Хранители Знаний – орден, стремящийся заполучить все знания мира, все тайны мира, все книги мира, даже если эти книги существуют только в одном экземпляре. Иногда они делились своими знаниями с интересующимися. Правда, обычно это означало, что у интересующегося очень много денег, и чем более редкое и могущественное знание он хочет получить – тем большую цену просят Хранители.
То знание, что искал Отто, а именно, материалы для обучения всяких взбалмошных девиц основам навигации, не было ни могущественным, ни сколько-нибудь важным, а значит и стоило недорого. Каких-то пару золотых.
Когда Отто выходил из библиотеки, он натолкнулся на девушку. От толчка книги и бумаги с записями разлетелись по широким ступеням. Отто бросился подбирать материалы и лишь потом посмотрел на виновницу происшествия. Одетая, как наёмница, в кожу и ремни – рубаха серо-льняная с широкими рукавами, штаны кожаные – и не жарко ей в вандакре в коже ходить – и ремни везде, от тонкой девичьей шеи до щиколоток высоких ботфорт. Ремешок-украшение. Два патронташа крест накрест перечеркивают грудь, широкий ремень на бёдрах несёт кобуру с пистолем и палаш, многочисленные тонкие ремешки удерживают кожаные краги на тонких руках, столько же ремней стягивают по ноге, чтоб не сползали, широкие раструбы ботфорт. Светлые, почти белые, волосы подстрижены коротко, как у мальчишки. Глаза голубые распахнуты широко, в них сожаление и страх.
– Гнедиге герр, – по-алмарски заговорила незнакомка, – прошу прощения, я была непростительно невнимательна! Надеюсь, я ничего не испортила?!
– Майне фрау, ничего страшного, – Отто коротко поклонился. Луж на улице не было, а в том, что бумаги немного запылились, штурман трагедии не видел. – Вам не стоит беспокоиться.
– Я бы хотела угостить Вас чем-нибудь, герр…
– Отто фон Грин, – кивнул в знак знакомства, ожидая, что девушка назовётся в ответ.
– Герр фон Грин, если Вы не сочтёте это предложение за нескромность и согласитесь принять мои извинения. Моё имя Энилле.
– Очень приятно. Я уже сказал Вам, не стоит беспокоиться, – Отто увидел, что девушка расстроилась, – но если Вы настаиваете, мы могли бы вечером поужинать в Трактире Капитанов.
Девушка явно сильно удивилась, в трактир пускали только капитанов кораблей и главных офицеров.
– Вы капитан?
– Нет, я штурман. Наш корабль “Ветер Удачи”, мы недавно в городе. – Отто говорил размеренно и спокойно, не выдавая ничем, что девушка ему приглянулась.
– Но я не капитан и не офицер, думаете, меня пустят вот так просто?
– Приходите к восьми, я буду уже там и буду Вас ждать.
– Договорились! – Энилле развернулась на каблуках, помахала на прощание и удалилась.
На улице царила духота от жары и влажности. Нагретый воздух поднимался от горячих камней мостовой, извиваясь и подрагивая, от чего создавалось впечатление иллюзорности происходящего. Люди и животные попрятались в тень. Небольшие кафетерии, которые вынесли на улицу столы и зонтики, лишились всех посетителей. На улице стояла тишина, разбиваемая грохотом колёс проезжающего экипажа и звоном стальных сапогов зомби-стражников12, не чувствующих ни жары, ни холода.
Странный вечер, странная девица, странная встреча. И что этим женщинам дома не сидится? Жили бы, не тужили, женихов ждали, детей растили, за домом смотрели. Нет же, тянет на приключения. Затянутся в кожу, оружие похватают и вперед.
Размышляя так, Отто дошёл до своей комнаты в трактире, сложил книги на стол, скинул на кровать запылённый колет бычьей кожи, широкий, украшенный вышивкой, пояс, снял дублет и шоссы, и прошёл в личную купальню, которая примыкала к комнате. В этом был плюс Трактира Капитанов - кроме общей бани, у каждой комнаты была своя купальня, где можно было без помехи ополоснуться или принять ванну.
У “цивилизованных” гольвадийцев, то есть, шваркарасцев, алмарцев, сетрафийцев и ригельвандцев, колдовство татуировки не получило такого яркого распространения. Хотя некоторые моряки, пираты или путешественники наносили на себя рисунки-обереги, но разрисовывать тело с головы до ног не стремились.
Поэтому-то Нарье и было интересно. Но Лотегра не спешила открывать секретов племени. Она усмехнулась и пожала плечами:
– Рассказать. Не всё, наверное. У наша женщины, кто не воин и не охотник, кто только дома с детьми или циновками - те себе только губы рисовать, чтоб красота быть. Мужчины-воины - всё лицо узор наносить, им красота не важно, они воины. Женщины-воины - как моя, половину лица рисовать. Каждый враг я убить - линия. Много линий - много враг. Посвящение проходи - рисунок, битва участие - рисунок, свадьба - рисунок. Твоя знать, где наша мужчины себе рисунок делать, когда жениться?
– Где? - Спросила Нарья, затаив дыхание.
– На задница!
– Эммм… Зачем?!
– Мужчина с жена - задница с рисунок. Мужчина без жена - задница голый. Не ошибёшься! А ваша мужчины что с жена, что без жена - задница голый. Как тут понять?
– Да ты издеваешься! - Нарья заметила хитрые искорки в глазах женщины тахену и решила, что та шутит. Обиделась.
– Моя не врать, - на полном серьёзе ответила Лотегра, - Так твоя отвечать? Как понять, есть жена у ваша мужчин или нет? Твоя думать, моя идти. Дел много ещё.
Лотегра развернулась и ушла командовать матросами.
Тем временем, шлюпка добралась до причала. Фел’рис выбрался на берег и постоял, привыкая к тому, что берег не шатается под ногами, как палуба. Уже наступил вечер и в порту жизнь постепенно сходила на нет - рыбаки вернулись по домам, грузчики закончили работу, краны перестали двигать своими длинными шеями и стояли, как будто статуи жирафов или брахиозавров, чудных зверей, живущих в землях, где правят жестокие мужененавистницы амиланийки.
Старпом ушёл искать трактир для офицерской пьянки, квартирмейстер - размещение остальной команды, а капитан поторопился “на поклон” в Замок Псов к командору Флота.
И чуть было не упустил его. Командором Флота был Тейрон Гренджи «Морской льстец» - молодой анимал-полукот, только недавно вступивший на эту должность. Он уже собирался уходить и почти столкнулся с Фел’рисом в дверях кабинета. Невысокий, как все коты (коты, а не тигры или пантеры) с звериной мордой и шерстью черно-серого окраса, он ухитрялся смотреть на капитана, который был на две головы выше, сверху вниз.
– Моё почтение, командор…
– Кто Вы, черт возьми, такой, сударь?! – Гренджи недовольно вернулся за стол, в нетерпении одёргивая полы черного, отделанного серебром, жюстокора и смахивая несуществующие пылинки. Поздний посетитель помешал ему отправиться на званый обед, который давал Барон и, наконец, отдохнуть от накопившихся дел так, как положено настоящему пирату - в чаде кутежа.
– Фел’рис, к Вашим услугам. Я – капитан “Ветра Удачи”, что пару часов назад бросил якорь на рейде Базы, мр-р.
– И чего Вы хотите, капитан? – Командор нервно бил хвостом себе по ногам в высоких сапогах, справедливо думая, что этот разговор может затянуться. Новоприбывший капитан, как назло, уселся в кресло для посетителей и сложил руки на золотом набалдашнике трости.
– Я хочу обосноваться здесь, мр-р. – Фел’рис будто забавлялся, нарочно растягивая слова, - объявить набор команды, последнее дело нас сильно потрепало. Получить здесь статус, сделать для Вас несколько заданий… Вам что-нибудь нужно, командор?
Гренджи заложил руки за спину и начал ходить из угла в угол. В нём боролись два желания: первое - послать наглеца, сославшись на неотложные дела, мариновать его в течении недели, чтоб аж на говно изошелся от ожидания, и только потом принять. И второе: выдать ему задание из тех, что давно пылятся в задумках, из сложнейших, на которое не каждый согласится, пообещать золотые горы и ждать - пусть из шкуры вон лезет, пытаясь выслужиться. Выполнит - хорошо, не выполнит - одним наглецом меньше, невелика потеря. Ненадолго остановился у шкафа, достал глиняную бутылку в виде человеческого сердца. Налил в круглый бокал черной прозрачной жидкости, от которой по кабинету поплыл яркий пряный запах перца, карамели и экзотических специй, выпил одним глотком, даже не предложив гостю. То, что ром стоит хотя бы полминуты погреть в тепле рук, полукот знал, но не обращал внимания на “всякие мелочи”.
А вот у Фел’риса от такой беспардонности глаз задёргался. Рысин предпочитал наслаждаться хорошим алкоголем (а, судя по бутылке и по запаху, это был очень хороший алкоголь), растягивать его, смаковать. И не важно, что и один и второй кот приходили к одинаковому итогу - оба надирались до свинячьего визга.
Выпив, Командор поставил бутыль обратно и закрыл шкаф, чрезмерно громко стукнул дверцами, чем невольно выдал бурлящую внутри борьбу эмоций, и сказал:
– Нужно. Я даю Вам разрешение на наём команды. И позволю перепрыгнуть через ранг Щенка, если вы привезёте мне один артефакт. Всю информацию по нему я пришлю Вам с утра. А сейчас, капитан Фел’рис, сваливайте отсюда нахрен и не мешайте мне приятно проводить вечер.
Щенками называли новичков, тех, что прибыл под руку Барона и решил обосноваться здесь. Это был низший ранг среди капитанов, которых Барон делил, как псов в стае, - кроме Щенков были ещё Псы и Матёрые. Чтобы вырваться в люди, точнее, в Псы, Щенок должен был либо победить другого Пса в поединке на Арене Вечной Битвы, либо совершить для базы громкое деяние.
То, что Командор позволит перепрыгнуть через ранг до Пса, было сродни манне небесной - быть Щенком весьма разорительно, потому что с каждого рейда Щенок должен выплачивать половину добычи в казну Базы и лишь остальное - делить между своими людьми. Фел’рис уже настроился на долгую подковёрную борьбу, а тут такой подарок - один артефакт привезти, и в дамках.
Но вот само поведение Командора ужасно бесило Фел’риса. Он будто в зеркало смотрелся, кривое зеркало, потому что отражение было не просто непозволительно молодым, но ещё и достигло большего, чем “оригинал”. Единственное, что успокаивало Капитана - мысль “если он смог, то я-то уж тем более смогу”.
На выходе из командории Фел’риса поймал мальчишка с известием от старпома. Решив, что праздновать есть что, рысин направился в трактир капитанов, где его уже ждали старпом Дитрич Ланге и квартирмейстер Дин Сенье.
Вернулся на борт капитан под утро, вдрызг пьяный, еле держался на ногах, шатался из стороны в сторону, чуть не слетел с верёвочной лестницы, когда поднимался из шлюпки. Смачно поцеловал в губы случайно подвернувшуюся под руку Нарью, с помощью Дрейкса добрёл до своей каюты и завалился спать, перед этим едва успев отдать приказ:
– Р-р-разр-решаю всем с-сойти на б-б-бер-рег!
Прода от 15.11.2018, 23:51
Нарье не спалось. Она всю ночь, пока капитан кутил на берегу, а уставшие за день матросы спали в кубрике, бессистемно шарахалась по палубе, чем изрядно забавляла стоящих на посту.
В голове маленькими белыми опарышами на трупе мечты копошились мысли. Ей шестнадцать лет. В этом возрасте обычно ученики мастеров становятся подмастерьями и начинают собственный нелёгкий путь к признанию. Она тоже могла бы быть подмастерьем, не случись четыре года назад того рокового случая. А что сейчас? Она никто, нигде, звать никак. Две недели прошло с момента вступления в команду, а команда как игнорировала её, так и продолжает. Только Лотегра и подошла за всё время. И Кастиль (справедливости ради надо сказать, что последняя вообще глаз с Нарьи не сводила, оберегала её и учила, но юношеский максимализм и обида не давали Нарье это увидеть). И вроде бы она сделала хорошее дело - раскрыла заговор на корабле. Благодаря её внимательности удалось избежать крупных последствий, и вроде бы капитан мог бы хотя бы спасибо сказать. Но нет.
Так стоило ли оставаться там, где её не ценят? Может, стоит сойти с корабля, сесть на ближайший попутный корабль и вернуться к маме с папой? Ведь давно уже забылась та история с хлыщом-аристократом. Вот только денег на билет нет.
А ещё можно остаться на базе, поступить подмастерьем на Верфь или в Мастерскую Главного Калибра, или, если туда не возьмут, просто к какому-нибудь кузнецу, ковать оружие, заработать денег и только потом уехать. Но тогда придётся проходить какое-то время в учениках, за учёбу надо платить, а денег всё ещё нет.
И жить негде. Куда ни кинь – всюду клин.
Но профессия нужна. Проходить всю жизнь в абордажниках, получать раны, а то и увечья, лишиться руки или ноги, сойти в каком-нибудь порту, получив подачку от капитана, жить, как Тощий перец – в халупе, впроголодь, напиваясь от безысходности – такая судьба Нарью не прельщала.
Она ощущала себя маленькой песчинкой, которую несёт жестокий ветер, лодкой без руля и ветрил, что мчится по бурному потоку, не имея возможности вырваться. Надо было либо смириться, либо бороться. Именно поэтому мягкой ночью тёплого месяца вандакра11 Нарье и не спалось.
Предутреннее появление пьяного капитана внесло некоторое оживление в ночную жизнь. А его выходка - в сонм Нарьиных мыслей. Домой возвращаться расхотелось.
Бурчание Дрейкса капитану “тебя мотает, как шлюп без штурмана” – навело на идею. Решение пришло вместе с поднимающимся из-за горизонта солнцем и, как солнце разгоняет ночные тени, разогнало копошащиеся унылые мысли. Жизнь надо брать в свои руки ежедневно, ежечасно, каждый раз сталкиваясь с мучительным выбором – сидеть на заднице ровно или двигаться дальше. За тебя никто ничего решать не будет, даже если иногда кажется, что решаешь не ты.
Днём Нарья обратилась к Отто с просьбой взять её в ученики. Внезапно, Отто согласился. Даже не высмеял. Только сказал: “Нянькаться не буду. Хочешь учиться - учись. Будешь халтурить - занятия прекращу.”
Читать-писать Нарья немного умела - на шваркарасском. Мама постаралась вложить в головы дочерей основные знания по грамоте и счёту. Но записи Отто были или на алмарском или на ригельвандском (который был принят всем цивилизованным миром за международный язык). И если на ригельвандском Нарья с горем пополам и ужасным акцентом могла изъясняться, то алмарский не знала вообще, даже несмотря на то, что отец её родом из Империи.
Отто, узнав об этом, покачал головой и заковыристо выругался. И дал Нарье пару дней отдыха до занятий, а сам занялся подготовкой пособий для обучения.
Вечером после вышеописанных событий на борт поднялся посланец Командора с пакетом, который требовалось передать лично в руки капитану. Хмурый и невыспавшийся Фел’рис взял пакет и ушел в каюту. Через несколько минут оттуда поступил приказ старшим офицерам собраться в кают-компании.
Что они там решали, Нарью никто не посвящал, но после собрания всем было объявлено, что стоянка продлится неделю и потом фрегат снова отправится в поход.
Два дня - много это или мало? Кому-то покажется мало, кто-то скажет, что это почти половина недели. В любом случае, сделать за два дня можно многое, если знать, что. Отто знал. Он обошел книжные лавки в поисках необходимых материалов, и даже заглянул в местную библиотеку. На удивление, библиотека была – что надо. Даже странно было обнаружить на вшивой пиратской базе (крупной, но не крупнейшей), библиотеку, которую держали Хранители Знаний – орден, стремящийся заполучить все знания мира, все тайны мира, все книги мира, даже если эти книги существуют только в одном экземпляре. Иногда они делились своими знаниями с интересующимися. Правда, обычно это означало, что у интересующегося очень много денег, и чем более редкое и могущественное знание он хочет получить – тем большую цену просят Хранители.
То знание, что искал Отто, а именно, материалы для обучения всяких взбалмошных девиц основам навигации, не было ни могущественным, ни сколько-нибудь важным, а значит и стоило недорого. Каких-то пару золотых.
Когда Отто выходил из библиотеки, он натолкнулся на девушку. От толчка книги и бумаги с записями разлетелись по широким ступеням. Отто бросился подбирать материалы и лишь потом посмотрел на виновницу происшествия. Одетая, как наёмница, в кожу и ремни – рубаха серо-льняная с широкими рукавами, штаны кожаные – и не жарко ей в вандакре в коже ходить – и ремни везде, от тонкой девичьей шеи до щиколоток высоких ботфорт. Ремешок-украшение. Два патронташа крест накрест перечеркивают грудь, широкий ремень на бёдрах несёт кобуру с пистолем и палаш, многочисленные тонкие ремешки удерживают кожаные краги на тонких руках, столько же ремней стягивают по ноге, чтоб не сползали, широкие раструбы ботфорт. Светлые, почти белые, волосы подстрижены коротко, как у мальчишки. Глаза голубые распахнуты широко, в них сожаление и страх.
– Гнедиге герр, – по-алмарски заговорила незнакомка, – прошу прощения, я была непростительно невнимательна! Надеюсь, я ничего не испортила?!
– Майне фрау, ничего страшного, – Отто коротко поклонился. Луж на улице не было, а в том, что бумаги немного запылились, штурман трагедии не видел. – Вам не стоит беспокоиться.
– Я бы хотела угостить Вас чем-нибудь, герр…
– Отто фон Грин, – кивнул в знак знакомства, ожидая, что девушка назовётся в ответ.
– Герр фон Грин, если Вы не сочтёте это предложение за нескромность и согласитесь принять мои извинения. Моё имя Энилле.
– Очень приятно. Я уже сказал Вам, не стоит беспокоиться, – Отто увидел, что девушка расстроилась, – но если Вы настаиваете, мы могли бы вечером поужинать в Трактире Капитанов.
Девушка явно сильно удивилась, в трактир пускали только капитанов кораблей и главных офицеров.
– Вы капитан?
– Нет, я штурман. Наш корабль “Ветер Удачи”, мы недавно в городе. – Отто говорил размеренно и спокойно, не выдавая ничем, что девушка ему приглянулась.
– Но я не капитан и не офицер, думаете, меня пустят вот так просто?
– Приходите к восьми, я буду уже там и буду Вас ждать.
– Договорились! – Энилле развернулась на каблуках, помахала на прощание и удалилась.
На улице царила духота от жары и влажности. Нагретый воздух поднимался от горячих камней мостовой, извиваясь и подрагивая, от чего создавалось впечатление иллюзорности происходящего. Люди и животные попрятались в тень. Небольшие кафетерии, которые вынесли на улицу столы и зонтики, лишились всех посетителей. На улице стояла тишина, разбиваемая грохотом колёс проезжающего экипажа и звоном стальных сапогов зомби-стражников12, не чувствующих ни жары, ни холода.
Странный вечер, странная девица, странная встреча. И что этим женщинам дома не сидится? Жили бы, не тужили, женихов ждали, детей растили, за домом смотрели. Нет же, тянет на приключения. Затянутся в кожу, оружие похватают и вперед.
Размышляя так, Отто дошёл до своей комнаты в трактире, сложил книги на стол, скинул на кровать запылённый колет бычьей кожи, широкий, украшенный вышивкой, пояс, снял дублет и шоссы, и прошёл в личную купальню, которая примыкала к комнате. В этом был плюс Трактира Капитанов - кроме общей бани, у каждой комнаты была своя купальня, где можно было без помехи ополоснуться или принять ванну.
