Неожиданно занятие меня увлекло, и мы дружно еще полночи выбирали себе праздничные наряды и украшения. Я попросила у Ханны бусы из синих камешков с темными прожилками, а у Луизы – расшитый пояс, решив ими дополнить свое единственное праздничное платье. Хотя, как вскоре оказалось, могла бы и не просить. Для меня все эти хлопоты оказались пустыми, потому что моей одеждой к празднику озаботился сам льер Верион.
***
Уже знакомый ало-золотой наряд принес Рикард. Сунул мне сверток, буркнул:
- Велено надеть.
Я поняла, что скрывается под тонким холстом, даже не попытавшись его развернуть, и сердце испуганно сжалось, а потом бешено заколотилось. Глупая я, глупая! Надеялась ускользнуть после празднований, не ожидала, что хозяин свою собственную свадьбу превратит в охоту на зверя. Рикард давно ушел, а я все стояла в дверном проеме и смотрела ему вслед невидящим взглядом.
- Кара, что у тебя там? – не вытерпела любопытная Луиза и потянула сверток из моих рук. – Ой!
Наверное, если бы прямо сейчас в нашу комнатушку ворвался тот самый зверь, это произвело бы на моих соседок меньшее впечатление. Разинув рты, они глазели на переливчатый шелк, не осмеливаясь прикоснуться к нему.
- Это что, тебе? – отмерла, наконец, Ханна.
В ее голосе отчетливо прозвучала зависть, а взгляд, которым она меня сверлила, не назвал бы дружелюбным даже слепец.
- И за какие заслуги тебе такая честь? – прищурившись, подозрительно осведомилась Луиза. – Что ты умеешь делать такого, чего не умеют остальные?
Все расположение, которое девушки испытывали ко мне, пропало в один миг, обернувшись злобой. Проклятое платье рассорило меня с ними. Как бы я ни доказывала, что с куда большим удовольствием обрядилась бы хоть в дерюгу, они бы мне ни за что не поверили.
- Не знаю, что на уме у льера, - солгала я.
- Вот как, - разочарованно протянула Луиза. – Не хочешь, значит, делиться секретами? Выходит, правду говорил Джок, а мы, глупые, не верили. Как же ты ублажала хозяина, что он так расщедрился? Ни одной из наших медяшки не дал, а тебе вон какой подарок достался.
Кровь бросилась мне в лицо.
- Я никогда не была в хозяйской постели!
Луиза и Ханна презрительно расхохотались.
- Конечно, мы тебе верим! А платье ты получила за то, что хорошо мыла полы, да? Ладно, радуйся, пока можешь. Думаешь, льери ни о чем не догадается? Да она тебя со свету сживет. Не требовала бы подарков – хозяйка и внимания не обратила на очередную потаскушку. Дорого ты заплатишь за то, что красовалась на ее свадьбе в подарке жениха.
Я промолчала. Доказывать им что-либо смысла нет, все равно не поверят, только примутся насмехаться еще сильнее. Поскольку самостоятельно платье надеть не получалось, а помощи ни от Луизы, ни от Ханны ожидать не приходилось, я подхватила сверток и шмыгнула за дверь.
- Ты куда? – долетел мне вслед вопрос Луизы.
Ханна тоже выкрикнула что-то язвительное, но что именно – я не расслышала, потому что со всех ног бросилась к Берте.
Многолетней службой та заслужила особый почет: ей выделили отдельную комнату. Да к тому же не такую крохотную, как спальни горничных. Берта украсила ее как могла: постелила домотканые половики, набросила на кровать пестрое покрывало, а на сундуки – вышитые холстины. Увидев меня на пороге, кухарка встревожилась, а посмотрев на платье, подтвердила мои подозрения.
- Наряд льери Эжени, точно. Вот увидала – и вспомнила. Свадебный убор, льер Раннон задорого ткань купил. Надеялся дочь замуж выдать, эх.
Я прижала блестящий шелк к груди.
- Может, мне не надевать его?
- Ослушаться льера? Я тебе, Кара, так скажу: не знаю, что хозяин затеял, да только пойти поперек его слова всяко дороже выйдет. То, что зверь тебя заберет, это еще вилами по воде писано, а вот в подземелье ты долго не протянешь, даже если пытать не будут, холод и голод быстро силы вытянут.
Задачка передо мной стояла еще та: кто страшнее, неведомый зверь или льер Верион в гневе? А в том, что он придет в бешенство, если я нарушу его планы, сомневаться не приходилось. Поразмыслив, я решила так: придет за мной зверь или нет – неизвестно, следовательно, страшиться надо неминуемой опасности в лице льера. Вздохнула и принялась переодеваться. Берта застегнула платье и сама расчесала мне волосы. Рассудив, что льер хочет, чтобы алые пряди остались на виду, заплетать я их не стала, просто повязала ленту. Опечаленная Берта провела ладонью над моей головой, прося богов о защите, а потом робко сказала:
- Верь в лучшее, Кара. Вдруг ничего дурного не случится?
Мне бы очень хотелось последовать ее совету и выбросить тревожные мысли из головы, вот только не получалось. И во двор я спускалась так, словно собравшаяся там толпа пришла не поздравить молодоженов, а насладиться зрелищем жестокой казни. Моей.
Все вышло еще хуже, чем ожидалось. Стоило мне появиться на крыльце, как смолкли оживленные голоса, воцарилось краткое молчание, а потом шелестом поползли шепотки, превратившиеся в ровный гул, когда по обе стороны от меня возникли два стражника с арбалетами наизготовку.
- Зачем? – испуганно выдавила я, косясь то вправо, то влево.
- Велено, - коротко обронил Рикард.
- Да что же это творится-то? – запричитала Берта, но ее оттеснили от меня.
Она попробовала протестовать, броситься ко мне, но Рикард – неслыханное дело! – преградил ей путь. От неожиданности Берта опешила, растерянно заморгала, приоткрыла рот. Никто из замковой челяди на моей памяти не осмеливался с ней спорить, и поведению стражника имелось лишь одно объяснение: приказ хозяина.
Любопытные взгляды скрестились на мне, но зависти на лицах почти не было. Появись я просто в богатом убранстве, точно породила бы волну злобы и сплетен, но вооруженная стража толпу озадачила и даже испугала. Многие смотрели на меня с сочувствием, но подойти не решился никто.
- Спускайся, но медленно, - велел мне черноглазый курчавый Марк, крепко сжимая арбалет. – И к остальным не подходи, остановись поодаль.
Я рискнула заговорить.
- А что случилось? Почему вы с оружием?
- Не твоего ума дело! – оборвал мои расспросы Рикард и подтолкнул в спину.
Я осторожно поставила ногу на ступеньку, ожидая, что в любое мгновение солнце закроют огромные крылья и с неба спустится монстр. С чего мне пришло в голову, что он умеет летать? Да потому, что льери Люсиллу привязали к столбу на крыше храма, а не на площади, к примеру. Значит, зверь прилетал за жертвой.
- Живее давай! – поторопил меня Марк. – Не мешкай!
Ни жива, ни мертва, я спустилась во двор и отошла в сторонку, стала чуть поодаль от любопытствующей толпы, отвернувшейся от крыльца и тянувшей шеи в моем направлении. Отсюда мне плохо было видно двери, из которых вот-вот выйдут жених и невеста, зато очень хорошо – кое-что другое. Солнце отбрасывало слепящие блики от шлемов стражи на крепостных стенах. Я бы подумала, что увеличение числа воинов дозора вызвано хозяйской свадьбой, вот только Рикард и Марк по обе стороны от меня заставляли усомниться в этом. Нет, льер решил действовать наверняка, не удивлюсь, если он подготовил еще какую-нибудь ловушку. Вот только что он будет делать, если монстр все-таки не прилетит? Несмотря на испуг, я нервно хихикнула, представив, как до рассвета расхаживаю в наряде льери Эжени, а караульные бдительно следят за каждым моим шагом. Сам же льер Верион всю брачную ночь проводит сидя у окна и наблюдая за жалкой служанкой, льери Люсилла рыдает в холодной постели, а зверь так и не появляется.
Марк недовольно покосился на меня – должно быть, смешок ему не понравился. Открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут толпа загудела, подалась вперед, разразилась восторженными восклицаниями. Обо мне разом позабыли, потому что на крыльцо вышли две прелестные девочки в платьицах из серебряной парчи. В руках белокурые малышки крепко сжимали корзинки, наполненные по традиции мелкими монетами.
Девочки пригоршнями зачерпывали медяшки и бросали вниз, во дворе тут же образовалась свара. Самые ловкие ухитрялись хватать монеты на лету, те, кто был обделен быстротой реакции, зато наделен силой, пытались отобрать добычу у более удачливых соседей. Вспыхнуть драке мешало лишь присутствие стражей – на тех косились настороженно, знали, что они могут и по хребтине вытянуть, и дары отобрать, и в подземелье особо буйных оттащить.
Следом за малышками появились девочки постарше, лет восьми-десяти. Эти несли корзины с цветочными лепестками, смешанными с зерном, чтобы бросать под ноги новобрачным. Наконец, последним вышел на крыльцо юный оруженосец льера, вынес два кубка, наполненных кисловатой брагой и выдержанным вином, терпким и сладким – символами невзгод и радостей семейной жизни.
Толчея внизу прекратилась, все медяшки были разобраны. Я нашла взглядом соседок: Луиза сияла улыбкой, а вот Ханна, наоборот, стояла с надутой физиономией. Значит, ей не удалось ухватить даже одной монетки.
Двери распахнулись в очередной раз да так и остались открытыми: их придержали слуги. Из толпы полетели радостные возгласы: из замка вышли жених с невестой. Сияли и бликовали в ярких солнечных лучах драгоценные камни на их одеждах, горело золотое шитье на платье невесты и серебряное – на наряде жениха. Льер Верион выглядел столь величественно, что ему разве что короны на голове не хватало. Он окинул надменным взглядом сгрудившихся во дворе подданных и протянул не глядя руку. Оруженосец тут же подал ему кубок с брагой. Льер пригубил и протянул сосуд невесте со словами:
- Делю с тобой, жена моя, трудности и невзгоды.
Люсилла, ослепительно прекрасная в изумрудно-зеленом платье, затканном цветочными узорами, протянула унизанную перстнями пухлую короткопалую руку, отпила следом за нареченным и низко поклонилась ему.
- Принимаю от тебя со смирением и благодарностью все, что пожелаешь ты мне дать, муж мой.
Настала очередь вина. Но как только льер поднес кубок к губам, огромная тень скрыла солнце и накрыла замок. Верион вздрогнул, задрал голову, отшвырнул сосуд прямо в застывшего в недоумении оруженосца и закричал:
- Стража!
Головы собравшихся во дворе тоже задрались, и сразу же над замковым двором поднялся визг, послышались крики. Часть толпы бросилась врассыпную, заметалась в поисках укрытия. Те, кто оказался посообразительней, кинулись к ступеням, стремясь спрятаться за каменными стенами, но наткнулись на ощерившуюся алебардами стражу. Некоторые, напротив, словно одеревенев, застыли, не в силах тронуться с места, и только рыдали в испуге. Кто-то начал громко молиться, и к одинокому голосу присоединялись все новые и новые. Испуганные матери звали детей, девушки всхлипывали. Луиза упала на колени, ее лицо исказил ужас. Примеру служанки тут же последовали и мужчины и женщины. Коленопреклоненные, они молились богам, чтобы те даровали им защиту. Льери Люсилла, громко ахнув, начала заваливаться вбок, но подхватил ее не жених, а оруженосец в запятнанной одежде. Следы вина казали издали кровавыми. Льер Верион не сводил горящего напряженного взгляда с двух темных огромных чудовищных тварей, круживших над замком.
- Приготовься! – закричал он. – Пусть спустятся пониже!
Рикард и Марк дружно вскинули арбалеты, и я обратила внимание на необычные болты, увенчанные насечками из темного камня.
Верион поднял руку. Стражи на стенах тоже приготовились стрелять по его знаку. Огромные крылатые тени опускались все ниже и ниже. Я разглядела длинные мощные шеи, роговые наросты вдоль хребтов, гигантские лапы с острыми черными когтями и оскаленные морды и пискнула:
- Ой, мамочка!
Так вот они какие – звери! Нет, нет, не хочу, спасите, защитите меня от них!
Льер Верион махнул рукой и не меньше сотни арбалетных болтов полетели вверх, нацеленные в чудовищ.
Я затаила дыхание, и не я одна. Во дворе воцарилась мертвенная тишина, стихли стоны, возгласы, ругательства и молитвы. Стало так тихо, что был слышен свист летящих в небо болтов. А потом уши заложило от чудовищного, дикого рева, полного боли. Один из монстров над нашими головами перекувыркнулся и с трудом удержался от падения. Крыльями он теперь махал с видимым трудом. Многоголосый вопль радости вырвался из сотен глоток. Обитатели замка воодушевились, видя, что хозяину под силу их защитить.
- Готовься! – опять скомандовал льер Верион. – Добиваем! Потом – второго!
Стражники опять вскинули арбалеты. Льер поднял руку, но опустить ее не успел. С яростным клекотом раненый зверь рванулся вниз, ощерился и внезапно выпустил из оскаленной пасти мощную струю пламени. Огонь не задел никого из людей, пронесся высоко над головами, но жаром обдало всех. Я с трудом устояла на ногах, а вот Рикард и Марк упали ничком. Запахло гарью, потянулись вверх клубы дыма: огонь попал в какие-то из хозяйственных построек, куда именно – с моего места не разглядеть. Стражники в испуге опустили арбалеты, пригнулись к земле, но грозный окрик хозяина привел их в чувство:
- Готовься!
И тут с неба спикировал второй зверь. Огромная тень накрыла замок, гигантские крылья подняли воздушные потоки такой силы, что выстоять мало у кого получилось. Арбалеты вырвало из рук стражей неведомой силой. Льер Верион выхватил меч – и блеснуло лезвие его заговоренным ледяным пламенем. Но если и успел он броситься на чудовище, я этого уже не увидала. Надо мной склонилась жуткая чешуйчатая морда, опустилась лапа с мощными черными когтями – и в глазах потемнело, голова закружилась, и в этой круговерти исчез весь мир.
Наверное, я умерла и попала в небесные чертоги, куда допускаются после смерти лишь безгрешные души. Эта мысль первой пришла мне в голову, когда я открыла глаза. А что еще можно предположить, увидев обстановку, столь разительно отличавшуюся от привычной? Комната, в которой я очнулась, не походила не только на мою крохотную спальню, но и на любую другую в замке. Высокий светлый потолок с лепниной в виде виноградных гроздьев, стены, обитые светло-синим переливающимся шелком, темно-синие бархатные портьеры, расшитые золотыми звездами, изящный прикроватный столик с мозаичной столешницей из янтарных пластин – разные оттенки солнечного камня складываются в цветочные узоры, кресла с обивкой того же темно-синего бархата, что и занавеси. В одном из кресел дремала седовласая женщина со смуглой кожей. Одета незнакомка была в странное платье, светлое, свободное, перехваченное на талии поясом из золотых плоских колец, инкрустированных крупными синими камнями. Такие же камни сверкали в ее ушах, на шее и на запястьях. Седые волосы заколоты на затылке причудливым узлом, а вот на лице ни единой морщинки, кожа гладкая. Чудно как!
Я раздумывала, кем бы могла быть незнакомка: ни на одну богиню или небесную деву она никак не походила. Так и не сообразила ничего, потому решила, что проще всего спросить прямо и позвала:
- Простите, госпожа…
Из моего рта вылетел тоненький писк, чуть громче комариного, но спящая вздрогнула и открыла глаза, огромные, темно-карие, осененные длинными густыми ресницами. Да сколько же ей лет? Или небожители возраста не имеют?
- Очнулась, девочка? – напевно спросила она. – Как ты себя чувствуешь?
Я помолчала, зажмурилась, попробовала приподняться, охнула и призналась:
***
Уже знакомый ало-золотой наряд принес Рикард. Сунул мне сверток, буркнул:
- Велено надеть.
Я поняла, что скрывается под тонким холстом, даже не попытавшись его развернуть, и сердце испуганно сжалось, а потом бешено заколотилось. Глупая я, глупая! Надеялась ускользнуть после празднований, не ожидала, что хозяин свою собственную свадьбу превратит в охоту на зверя. Рикард давно ушел, а я все стояла в дверном проеме и смотрела ему вслед невидящим взглядом.
- Кара, что у тебя там? – не вытерпела любопытная Луиза и потянула сверток из моих рук. – Ой!
Наверное, если бы прямо сейчас в нашу комнатушку ворвался тот самый зверь, это произвело бы на моих соседок меньшее впечатление. Разинув рты, они глазели на переливчатый шелк, не осмеливаясь прикоснуться к нему.
- Это что, тебе? – отмерла, наконец, Ханна.
В ее голосе отчетливо прозвучала зависть, а взгляд, которым она меня сверлила, не назвал бы дружелюбным даже слепец.
- И за какие заслуги тебе такая честь? – прищурившись, подозрительно осведомилась Луиза. – Что ты умеешь делать такого, чего не умеют остальные?
Все расположение, которое девушки испытывали ко мне, пропало в один миг, обернувшись злобой. Проклятое платье рассорило меня с ними. Как бы я ни доказывала, что с куда большим удовольствием обрядилась бы хоть в дерюгу, они бы мне ни за что не поверили.
- Не знаю, что на уме у льера, - солгала я.
- Вот как, - разочарованно протянула Луиза. – Не хочешь, значит, делиться секретами? Выходит, правду говорил Джок, а мы, глупые, не верили. Как же ты ублажала хозяина, что он так расщедрился? Ни одной из наших медяшки не дал, а тебе вон какой подарок достался.
Кровь бросилась мне в лицо.
- Я никогда не была в хозяйской постели!
Луиза и Ханна презрительно расхохотались.
- Конечно, мы тебе верим! А платье ты получила за то, что хорошо мыла полы, да? Ладно, радуйся, пока можешь. Думаешь, льери ни о чем не догадается? Да она тебя со свету сживет. Не требовала бы подарков – хозяйка и внимания не обратила на очередную потаскушку. Дорого ты заплатишь за то, что красовалась на ее свадьбе в подарке жениха.
Я промолчала. Доказывать им что-либо смысла нет, все равно не поверят, только примутся насмехаться еще сильнее. Поскольку самостоятельно платье надеть не получалось, а помощи ни от Луизы, ни от Ханны ожидать не приходилось, я подхватила сверток и шмыгнула за дверь.
- Ты куда? – долетел мне вслед вопрос Луизы.
Ханна тоже выкрикнула что-то язвительное, но что именно – я не расслышала, потому что со всех ног бросилась к Берте.
Многолетней службой та заслужила особый почет: ей выделили отдельную комнату. Да к тому же не такую крохотную, как спальни горничных. Берта украсила ее как могла: постелила домотканые половики, набросила на кровать пестрое покрывало, а на сундуки – вышитые холстины. Увидев меня на пороге, кухарка встревожилась, а посмотрев на платье, подтвердила мои подозрения.
- Наряд льери Эжени, точно. Вот увидала – и вспомнила. Свадебный убор, льер Раннон задорого ткань купил. Надеялся дочь замуж выдать, эх.
Я прижала блестящий шелк к груди.
- Может, мне не надевать его?
- Ослушаться льера? Я тебе, Кара, так скажу: не знаю, что хозяин затеял, да только пойти поперек его слова всяко дороже выйдет. То, что зверь тебя заберет, это еще вилами по воде писано, а вот в подземелье ты долго не протянешь, даже если пытать не будут, холод и голод быстро силы вытянут.
Задачка передо мной стояла еще та: кто страшнее, неведомый зверь или льер Верион в гневе? А в том, что он придет в бешенство, если я нарушу его планы, сомневаться не приходилось. Поразмыслив, я решила так: придет за мной зверь или нет – неизвестно, следовательно, страшиться надо неминуемой опасности в лице льера. Вздохнула и принялась переодеваться. Берта застегнула платье и сама расчесала мне волосы. Рассудив, что льер хочет, чтобы алые пряди остались на виду, заплетать я их не стала, просто повязала ленту. Опечаленная Берта провела ладонью над моей головой, прося богов о защите, а потом робко сказала:
- Верь в лучшее, Кара. Вдруг ничего дурного не случится?
Мне бы очень хотелось последовать ее совету и выбросить тревожные мысли из головы, вот только не получалось. И во двор я спускалась так, словно собравшаяся там толпа пришла не поздравить молодоженов, а насладиться зрелищем жестокой казни. Моей.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Все вышло еще хуже, чем ожидалось. Стоило мне появиться на крыльце, как смолкли оживленные голоса, воцарилось краткое молчание, а потом шелестом поползли шепотки, превратившиеся в ровный гул, когда по обе стороны от меня возникли два стражника с арбалетами наизготовку.
- Зачем? – испуганно выдавила я, косясь то вправо, то влево.
- Велено, - коротко обронил Рикард.
- Да что же это творится-то? – запричитала Берта, но ее оттеснили от меня.
Она попробовала протестовать, броситься ко мне, но Рикард – неслыханное дело! – преградил ей путь. От неожиданности Берта опешила, растерянно заморгала, приоткрыла рот. Никто из замковой челяди на моей памяти не осмеливался с ней спорить, и поведению стражника имелось лишь одно объяснение: приказ хозяина.
Любопытные взгляды скрестились на мне, но зависти на лицах почти не было. Появись я просто в богатом убранстве, точно породила бы волну злобы и сплетен, но вооруженная стража толпу озадачила и даже испугала. Многие смотрели на меня с сочувствием, но подойти не решился никто.
- Спускайся, но медленно, - велел мне черноглазый курчавый Марк, крепко сжимая арбалет. – И к остальным не подходи, остановись поодаль.
Я рискнула заговорить.
- А что случилось? Почему вы с оружием?
- Не твоего ума дело! – оборвал мои расспросы Рикард и подтолкнул в спину.
Я осторожно поставила ногу на ступеньку, ожидая, что в любое мгновение солнце закроют огромные крылья и с неба спустится монстр. С чего мне пришло в голову, что он умеет летать? Да потому, что льери Люсиллу привязали к столбу на крыше храма, а не на площади, к примеру. Значит, зверь прилетал за жертвой.
- Живее давай! – поторопил меня Марк. – Не мешкай!
Ни жива, ни мертва, я спустилась во двор и отошла в сторонку, стала чуть поодаль от любопытствующей толпы, отвернувшейся от крыльца и тянувшей шеи в моем направлении. Отсюда мне плохо было видно двери, из которых вот-вот выйдут жених и невеста, зато очень хорошо – кое-что другое. Солнце отбрасывало слепящие блики от шлемов стражи на крепостных стенах. Я бы подумала, что увеличение числа воинов дозора вызвано хозяйской свадьбой, вот только Рикард и Марк по обе стороны от меня заставляли усомниться в этом. Нет, льер решил действовать наверняка, не удивлюсь, если он подготовил еще какую-нибудь ловушку. Вот только что он будет делать, если монстр все-таки не прилетит? Несмотря на испуг, я нервно хихикнула, представив, как до рассвета расхаживаю в наряде льери Эжени, а караульные бдительно следят за каждым моим шагом. Сам же льер Верион всю брачную ночь проводит сидя у окна и наблюдая за жалкой служанкой, льери Люсилла рыдает в холодной постели, а зверь так и не появляется.
Марк недовольно покосился на меня – должно быть, смешок ему не понравился. Открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут толпа загудела, подалась вперед, разразилась восторженными восклицаниями. Обо мне разом позабыли, потому что на крыльцо вышли две прелестные девочки в платьицах из серебряной парчи. В руках белокурые малышки крепко сжимали корзинки, наполненные по традиции мелкими монетами.
Девочки пригоршнями зачерпывали медяшки и бросали вниз, во дворе тут же образовалась свара. Самые ловкие ухитрялись хватать монеты на лету, те, кто был обделен быстротой реакции, зато наделен силой, пытались отобрать добычу у более удачливых соседей. Вспыхнуть драке мешало лишь присутствие стражей – на тех косились настороженно, знали, что они могут и по хребтине вытянуть, и дары отобрать, и в подземелье особо буйных оттащить.
Следом за малышками появились девочки постарше, лет восьми-десяти. Эти несли корзины с цветочными лепестками, смешанными с зерном, чтобы бросать под ноги новобрачным. Наконец, последним вышел на крыльцо юный оруженосец льера, вынес два кубка, наполненных кисловатой брагой и выдержанным вином, терпким и сладким – символами невзгод и радостей семейной жизни.
Толчея внизу прекратилась, все медяшки были разобраны. Я нашла взглядом соседок: Луиза сияла улыбкой, а вот Ханна, наоборот, стояла с надутой физиономией. Значит, ей не удалось ухватить даже одной монетки.
Двери распахнулись в очередной раз да так и остались открытыми: их придержали слуги. Из толпы полетели радостные возгласы: из замка вышли жених с невестой. Сияли и бликовали в ярких солнечных лучах драгоценные камни на их одеждах, горело золотое шитье на платье невесты и серебряное – на наряде жениха. Льер Верион выглядел столь величественно, что ему разве что короны на голове не хватало. Он окинул надменным взглядом сгрудившихся во дворе подданных и протянул не глядя руку. Оруженосец тут же подал ему кубок с брагой. Льер пригубил и протянул сосуд невесте со словами:
- Делю с тобой, жена моя, трудности и невзгоды.
Люсилла, ослепительно прекрасная в изумрудно-зеленом платье, затканном цветочными узорами, протянула унизанную перстнями пухлую короткопалую руку, отпила следом за нареченным и низко поклонилась ему.
- Принимаю от тебя со смирением и благодарностью все, что пожелаешь ты мне дать, муж мой.
Настала очередь вина. Но как только льер поднес кубок к губам, огромная тень скрыла солнце и накрыла замок. Верион вздрогнул, задрал голову, отшвырнул сосуд прямо в застывшего в недоумении оруженосца и закричал:
- Стража!
Головы собравшихся во дворе тоже задрались, и сразу же над замковым двором поднялся визг, послышались крики. Часть толпы бросилась врассыпную, заметалась в поисках укрытия. Те, кто оказался посообразительней, кинулись к ступеням, стремясь спрятаться за каменными стенами, но наткнулись на ощерившуюся алебардами стражу. Некоторые, напротив, словно одеревенев, застыли, не в силах тронуться с места, и только рыдали в испуге. Кто-то начал громко молиться, и к одинокому голосу присоединялись все новые и новые. Испуганные матери звали детей, девушки всхлипывали. Луиза упала на колени, ее лицо исказил ужас. Примеру служанки тут же последовали и мужчины и женщины. Коленопреклоненные, они молились богам, чтобы те даровали им защиту. Льери Люсилла, громко ахнув, начала заваливаться вбок, но подхватил ее не жених, а оруженосец в запятнанной одежде. Следы вина казали издали кровавыми. Льер Верион не сводил горящего напряженного взгляда с двух темных огромных чудовищных тварей, круживших над замком.
- Приготовься! – закричал он. – Пусть спустятся пониже!
Рикард и Марк дружно вскинули арбалеты, и я обратила внимание на необычные болты, увенчанные насечками из темного камня.
Верион поднял руку. Стражи на стенах тоже приготовились стрелять по его знаку. Огромные крылатые тени опускались все ниже и ниже. Я разглядела длинные мощные шеи, роговые наросты вдоль хребтов, гигантские лапы с острыми черными когтями и оскаленные морды и пискнула:
- Ой, мамочка!
Так вот они какие – звери! Нет, нет, не хочу, спасите, защитите меня от них!
Льер Верион махнул рукой и не меньше сотни арбалетных болтов полетели вверх, нацеленные в чудовищ.
Я затаила дыхание, и не я одна. Во дворе воцарилась мертвенная тишина, стихли стоны, возгласы, ругательства и молитвы. Стало так тихо, что был слышен свист летящих в небо болтов. А потом уши заложило от чудовищного, дикого рева, полного боли. Один из монстров над нашими головами перекувыркнулся и с трудом удержался от падения. Крыльями он теперь махал с видимым трудом. Многоголосый вопль радости вырвался из сотен глоток. Обитатели замка воодушевились, видя, что хозяину под силу их защитить.
- Готовься! – опять скомандовал льер Верион. – Добиваем! Потом – второго!
Стражники опять вскинули арбалеты. Льер поднял руку, но опустить ее не успел. С яростным клекотом раненый зверь рванулся вниз, ощерился и внезапно выпустил из оскаленной пасти мощную струю пламени. Огонь не задел никого из людей, пронесся высоко над головами, но жаром обдало всех. Я с трудом устояла на ногах, а вот Рикард и Марк упали ничком. Запахло гарью, потянулись вверх клубы дыма: огонь попал в какие-то из хозяйственных построек, куда именно – с моего места не разглядеть. Стражники в испуге опустили арбалеты, пригнулись к земле, но грозный окрик хозяина привел их в чувство:
- Готовься!
И тут с неба спикировал второй зверь. Огромная тень накрыла замок, гигантские крылья подняли воздушные потоки такой силы, что выстоять мало у кого получилось. Арбалеты вырвало из рук стражей неведомой силой. Льер Верион выхватил меч – и блеснуло лезвие его заговоренным ледяным пламенем. Но если и успел он броситься на чудовище, я этого уже не увидала. Надо мной склонилась жуткая чешуйчатая морда, опустилась лапа с мощными черными когтями – и в глазах потемнело, голова закружилась, и в этой круговерти исчез весь мир.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Наверное, я умерла и попала в небесные чертоги, куда допускаются после смерти лишь безгрешные души. Эта мысль первой пришла мне в голову, когда я открыла глаза. А что еще можно предположить, увидев обстановку, столь разительно отличавшуюся от привычной? Комната, в которой я очнулась, не походила не только на мою крохотную спальню, но и на любую другую в замке. Высокий светлый потолок с лепниной в виде виноградных гроздьев, стены, обитые светло-синим переливающимся шелком, темно-синие бархатные портьеры, расшитые золотыми звездами, изящный прикроватный столик с мозаичной столешницей из янтарных пластин – разные оттенки солнечного камня складываются в цветочные узоры, кресла с обивкой того же темно-синего бархата, что и занавеси. В одном из кресел дремала седовласая женщина со смуглой кожей. Одета незнакомка была в странное платье, светлое, свободное, перехваченное на талии поясом из золотых плоских колец, инкрустированных крупными синими камнями. Такие же камни сверкали в ее ушах, на шее и на запястьях. Седые волосы заколоты на затылке причудливым узлом, а вот на лице ни единой морщинки, кожа гладкая. Чудно как!
Я раздумывала, кем бы могла быть незнакомка: ни на одну богиню или небесную деву она никак не походила. Так и не сообразила ничего, потому решила, что проще всего спросить прямо и позвала:
- Простите, госпожа…
Из моего рта вылетел тоненький писк, чуть громче комариного, но спящая вздрогнула и открыла глаза, огромные, темно-карие, осененные длинными густыми ресницами. Да сколько же ей лет? Или небожители возраста не имеют?
- Очнулась, девочка? – напевно спросила она. – Как ты себя чувствуешь?
Я помолчала, зажмурилась, попробовала приподняться, охнула и призналась:
