Ей, видите ли, не понравился романтический завтрак, заботливо сервированный новобрачным. Кофе, тоненький хрустящий тост, ломтик сыра и грейпфрут. Так вот, юная Агата, тогда еще никакая не тетушка, сочла столь скудную трапезу намеком на то, что ей следует похудеть. Гномы-то привыкли завтракать основательно, а не тостиком и несладким кофе без сливок. О грейпфруте же и говорить нечего – разве это еда! Спасла бедного мужа только профессиональная реакция – он в ту пору играл в футбол за команду своего города. И с будущей супругой, кстати, познакомился на вечеринке после дружеского матча с «Подгорником». Вот только Агата сочла, что карьера футболиста не слишком надежна, риск травмы высок, да и уходят из большого спорта рано, а хорошо зарабатывают единицы, так что спустя всего лишь полгода после свадьбы молодой муж не без удивления обнаружил себя в отделении «Гномэкспрессбанка»,проходящим собеседование на должность младшего клерка. Как так вышло, он и сам не понимал, в чем неоднократно клялся друзьям.
К чему это я – чай определенно был не самой лучшей идеей. Тетушке Агате требовалось выпустить пар, а вовсе не повысить температуру, если вы понимаете, о чем я.
Ларри еще немного посопела, но сдалась, согласно кивнула.
– Схожу я. Позову.
И затопала по лестнице – сквозь неплотно прикрытую дверь донеслась ее тяжелая поступь и жалобное поскрипывание ступеней: третьей снизу и пятой сверху.
– Тебе следовало бы приструнить прислугу, Тамила. Надеюсь, ты хотя проверяешь чеки?
Хорошо, что Ларри не услышала гнусный намек! От злости я скрипнула зубами, но, поскольку тетушка нуждалась в том, чтобы вылить раздражение на чью-нибудь голову, свою подставлять не стала. Проворковала мило:
– Арнель сейчас спустится. Одну минуточку.
И растянула губы в улыбке. Боюсь только, что вышла она больше похожей на оскал.
Умница Арнель мигом оценила накалившуюся атмосферу в гостиной. От ее внимательного взгляда не ускользнула ни бледность мамы, ни недовольная кислая физиономия тетушки Агаты, ни моя вымученная улыбка. Кузина опустилась в кресло, разгладила на коленях юбку и приняла вид серьезный и деловитый.
– Так, и что у нас стряслось?
– Мне нужно составить жалобы, – брякнула тетушка Агата. – И иски, разумеется.
Тонкие темные – при золотистых-то волосах! – брови Арнель слегка приподнялись. Самую малость, на какой-то миллиметр, но лицо ее сразу же приобрело удивленное выражение, не утратив при этом парадоксальным образом ни строгости, ни деловитости.
– Даже так? Сразу иски? И к кому же?
– Ты юрист – тебе и разбираться!
Я посмотрела на кузину с сочувствием. Интересно, а в юридические конторы клиенты тоже заявляются с такими невнятными требованиями? Если так, то адвокатам я с сегодняшнего дня завидовать не буду!
– И все-таки, – терпеливо начала Арнель, – хотелось бы разобраться, что именно случилось. Послужило поводом.
Тетушка Агата завелась с пол-оборота.
– Неслыханная наглость! – потрясая крепко сжатым кулаком, заявила она. – Оскорбление чести и попрание достоинства – вот что случилось!
– Чьей чести? – уточнила Арнель.
Она извлекла из кармана блокнот и карандаш и приготовилась записывать. Я не могла не восхититься ее предусмотрительностью. Вряд ли дело дойдет до настоящего иска, зато усилия тетушка оценит. Вернее, не так: у нее не появится повода для упреков.
– Моей, разумеется!
Я кашлянула, пытаясь замаскировать смешок. Интересно, кто и каким образом покусился на честь и попрал достоинство достопочтимой гномки? Арнель оставалась невозмутимой.
Из горячечного, перемежаемого угрозами и призывами небесных кар на голову неизвестных хулиганов, повествования удалось вычленить следующее. Итак, тетушка в сопровождении мамы прогуливалась по городу и осматривала достопримечательности, когда ее чуткий нос уловил соблазнительнейший аромат. Булочки с ванилью и корицей! Ореховое печенье! Хрустящие вафли с нежным сливочным кремом! Шоколад и дерзкая нотка рома! Апельсиновые цукаты и печеные яблоки с творогом и медом! Разумеется, пройти мимо сего храма чревоугодия тетушке не хватило сил, и она решительным шагом направилась к кондитерской. И тут…
– Полиция должна найти этого негодяя! Оборотня! Бера!
Арнель прикусила губу. Передо мной забрезжила смутная догадка, и я впилась ногтями в ладони. Только бы не расхохотаться!
– Этот оборотень, – странным задушенным голосом с трудом выговорила кузина, – что он сделал? Как-то вас обидел?
– Наглец! – припечатала тетушка. – Нахал!
– И все же…
– Он меня толкнул!
Вот уж сомневаюсь. Тетушка, конечно, дама весомых достоинств, но все же гномка. Если какой бер, допустим – только допустим! – Бертран, толкнет ее, то небольшими ушибами и синяками она не отделается. А поскольку наша пострадавшая от произвола оборотня не лежит в травматологическом отделении больницы, а гордо восседает в гостиной, поучает маму и заставляет Арнель писать дурацкие иски, то можно сделать вывод, что бер ее разве что задел ненароком.
– Толкнул, – все тем же сдавленным тоном повторила Арнель. – Нарочно?
– Нет, что ты! – вмешалась мама. – Очень даже вежливый молодой человек, то есть оборотень. Он так трогательно извинялся! Хотя всего-то случайно задел достопочтимую Агату пакетом с покупками.
– Тамила! – возмутилась тетушка. – Не смей его выгораживать!
– Так он извинился? – уточнила кузина.
– Буркнул что-то, – нехотя признала тетушка. – Не то «прошу прощения», не то «катитесь в преисподнюю», я не разобрала.
Посоветовать ей проверить слух?
– Значит, бер случайно зацепил вас пакетом и попросил прощения? – Арнель бодро строчила в блокноте. – Боюсь, в таком случае мы ничего не сможем ему предъявить.
Тетушка даже задохнулась от гнева и побагровела так сильно, что я испугалась: не хватил бы ее удар.
– Ты что же, предлагаешь все это так и оставить? А-а-а, поняла! Тебе просто лень возиться! Или ты и вовсе не способна отстоять мои права!
– Агата! – повысила голос мама.
Впервые на моей памяти, кстати. И впервые же обратилась к тетушке просто по имени. Арнель же невозмутимо захлопнула блокнот.
– Если вы не доверяете моей компетенции, тетушка, то могу посоветовать отличное адвокатское бюро. Лучшее в городе. И, – тут она сделала многозначительную паузу, – самое дорогое.
Тратить деньги понапрасну тетушка не любила, и это еще мягко говоря. На самом деле о ее скаредности в семье давно уже ходили легенды. Так что кузина зашла с козырей – и выиграла.
– Нет, что ты, дорогая, – тут же пошла на попятный родственница. – Разумеется, я тебе доверяю. Раз уж ты говоришь, что ничего нельзя сделать… да и он извинился, Тамила права… наверное, милый мальчик куда-то спешил!
И я даже знаю, куда именно. Но назвать Бертрана милым мальчиком – это сильно!
– Значит, иск не требуется? – уточнила Арнель.
– Как это – не требуется! – заволновалась тетушка. – Очень даже требуется! Во-первых, необходимо приструнить продавщицу! Она вела себя неподобающим образом!
Мама мученически закатила глаза и вновь отважно попыталась заступиться за незнакомую девушку:
– Она была вежлива и профессиональна, достопочтимая Агата.
– Тамила! – в голосе тетушки зазвенела сталь. – Эта негодяйка осмелилась предложить мне печенье!
Хм, вот такой претензии точно никто не ожидал. Работа хорошей продавщицы именно в том и заключается, разве не так? Предлагать покупателям товар – ее прямая обязанность. От удивления даже Арнель утратила профессиональную невозмутимость.
– Невкусное? – предположила она.
– Овсяное! – не сказала, а выплюнула тетушка. – Малокалорийное!
Наверно, продавщица руководствовалась наилучшими побуждениями. Вот только покупательница ее порыв не оценила.
– И все-таки, – с неожиданной твердостью в голосе произнесла мама, – зря вы так с ней, достопочтимая Агата. Девушка была вправе вызвать полицию.
– Она вызвала полицию? – ахнула я.
Мама едва заметно поморщилась.
– Нет. Отказалась нас обслуживать.
– На что не имела никакого права! – возмутилась тетушка.
Могу себе представить, что она наговорила бедняжке!
– Вы хотите пожаловаться на некачественное обслуживание? – встряла Арнель.
– На его отсутствие! – рявкнула тетушка. – И на оскорбление чести и достоинства! Негодяйка обозвала меня толстухой! Меня, даму весьма приятных глазу форм!
– И вовсе нет, не обзывала, – вмешалась мама, но осталась неуслышанной.
– Намекнула, что мне нужно худеть! Мне! Это еще зачем? Зачем, я вас спрашиваю? Неужели лучше быть тощей костлявой килькой, нежели прекрасной нежной сельдью?
Я поперхнулась смешком. Какие, однако, гастрономические сравнения! Так-то, наверное, жирная селедка вкуснее, но не уверена. Не люблю рыбу и совсем в ней не разбираюсь.
– И все же, тетушка, – попыталась вернуть ее в русло делового разговора Арнель, – не могли бы вы уточнить, в каких именно выражениях заключалось, э-э-э, оскорбление вашей чести? Продавщица сказала, что вы похожи на селедку?
– Что? – взвилась тетушка. – Да если бы она осмелилась сравнить меня с рыбой, то я бы!.. Я бы ее!.. Я бы это так не оставила! Она лишилась бы места в ту же секунду! Да с чего тебе вообще такое в голову пришло?
– Вы сами сказали, – с самым невинным видом ответила кузина. – Про кильку и селедку. Это слова той девушки?
– Нет, – опять вмешалась мама. – Это художественное сравнение самой достопочтимой Агаты.
Я не без тайного удовлетворения отметила, что щеки ее слегка порозовели, а глаза вновь обрели живой блеск. Кажется, мама поняла, что наша выпускница юрфака в состоянии справиться с ураганом по имени тетушка Агата самостоятельно.
– Понятно, – Арнель кивнула и вновь застрочила в блокноте. – Тогда мне нужны наиболее точные слова. В качестве доказательств для суда.
– Ну-у-у, – растерялась тетушка (редкий, кстати сказать, случай – обычно она действовала с решимостью опытного полководца). – Так сразу и не припомню…
– Постарайтесь, – в голосе кузины лязгнул металл. – Иначе нам дело не выиграть.
– Это еще почему?
– Потому что расплывчатые формулировки для суда не годятся! Тетя Тамила, возможно, вы помните?
– Разумеется. Я поинтересовалась, что из выпечки нам могут порекомендовать, и девушка ответила, что у них имеются прекрасные заварные пирожные с фисташковой крошкой и сливочным кремом. И еще корзиночки с фруктами. И то самое злополучное овсяное печенье, да. Наисвежайшее – так она сказала. На случай, если лейры интересуются подсчетом калорий. Оно диетическое. А дальше уже в разговор вступила достопочтимая Агата, и бедняжка не смогла вставить и слова.
– И когда она отказалась вас обслуживать?
Тетушка вновь перехватила инициативу:
– Когда выслушала мои справедливые упреки! Тогда эта нахалка задрала нос и заявила, что мы вольны идти в другое место, где нас устроит персонал!
– Немного не так…
– Не заступайся, Тамила! Вечно ты жалеешь всяких убогих!
Арнель чуточку плотнее сжала губы, а мне захотелось опустить тетушке на голову напольную вазу: я прекрасно поняла, что кузина восприняла ее слова на свой счет. И пожалела, что сижу напротив, а не рядом, не могу сжать ее руку, поддерживая и подбадривая. Зато мама легко поднялась со своего места и стала за спиной Арнель, положила ладони ей на плечи.
– Вовсе нет, Агата. Я просто не люблю несправедливость.
– Это дело мы проиграем, – ровным тоном произнесла кузина, – а если продавщица выдвинет встречный иск…
– С чего бы вдруг? – взвилась тетушка.
– С того, что ваши справедливые, как вы выразились, упреки судья может расценить как оскорбления. И тогда уже вам придется платить компенсацию. Уверены, что оно того стоит?
Тетушка задумалась, а потом решительно мотнула головой.
– Раз уж закон не защищает жертв произвола, то, пожалуй, воздержусь. Но больше в ту кондитерскую я ни ногой! И вам запрещаю что-либо там покупать!
Мама едва заметно поморщилась, а вот Арнель откликнулась с неожиданным энтузиазмом:
– Хорошая идея! Мне кажется, нам лучше вообще не покупать сладости! Объявим бойкот производителям!
И подмигнула мне. Еще бы, ей-то сласти из своего кошелька можно не оплачивать, Бертран сегодня натащил столько, что за неделю не съесть! А вот тетушке столь радикальная мера вовсе не пришлась по душе.
– Не думаю, что это хорошая идея, – проворчала она. – Из-за одной глупой девицы лишать выручки всех кондитеров – как-то слишком.
– Идея отличная! – поддержала мама. – Только так и нужно бороться с хамством окружающих!
И я прекрасно понимала, что имеет в виду она вовсе не продавщицу.
– Присоединяюсь.
Что оставалось бедной тетушке? Поскольку все члены семьи выступили за решительный отказ от сладкого, то она тоже сдалась, пробормотала:
– Ну, если вы так считаете…
Конечно, никто не мешал ей покупать пирожные, конфеты или печенье за собственные деньги. Но, зная достопочтимую гномку, я не сомневалась: ни монетки из бюджета нашей семьи до отъезда тетушки Агаты кондитерам города не перепадет.
Утром мне даже удалось не проспать. Мелькнула шальная мысль не являться в спортзал, дождаться, пока встанет кузина, позавтракать с ней и вместе отправиться на работу. А что, вчера ведь никаких распоряжений от начальства относительно раннего прихода не поступало, да и Бертран график тренировок не огласил. Так что я бы, можно сказать, дословно последовала указаниям лейра РРР, как он того и хотел. Велел – пришла пораньше, нет – не обессудьте. Но…
Но в какой-то степени Бертран все же прав. Сотруднику детективного агентства хорошая физическая форма пригодится. Вон даже вспомнить, как ловко и бесшумно двигается выглядящий увальнем бер – явно без долгих тренировок не обошлось. А меня и в засаду не возьмешь: обязательно наступлю на какую-нибудь сухую ветку и вломлюсь в колючие кусты. Нет, заняться собой надо, вот только пусть кузина намекнет своему поклоннику, что нечего гонять меня с таким остервенением.
Вздохнув, я поплелась на кухню. Не ожидала увидеть там кого-либо, кроме Ларри: Арнель к ранним пташкам не относилась, мама в отпуске, значит, тоже позволит себе поваляться в постели на полчаса дольше, да и тетушка Агата раньше десяти утра вставать не любила. Однако же сегодня, едва спустившись по лестнице, я услышала раздраженные голоса.
– …а я говорю – не планировала печь бисквиты!
– Мало ли что вы планировали, любезная! Я вот на завтрак привыкла закусывать кофе бисквитными пирожными, так что извольте приготовить.
Я не выдержала, прыснула со смеху. Все ясно: оставшись вчера без вожделенных лакомств, тетушка Агата пыталась заставить Ларри готовить ей сладкое. Ну-ну, удачи ей! Ларри великолепно удавались всевозможные горячие блюда, салаты и закуски, но вот с выпечкой она возилась редко, да и то готовила либо пироги с мясом, либо крохотные пирожки с грибами, курицей и сыром. На десерт же в нашем доме подавалось, как правило, нечто полезное: желе с апельсинами, фруктовые салаты, свежие ягоды, домашний зефир или пастила. У Ларри имелись собственные взгляды на здоровое питание, и проще было бы сдвинуть с места городскую ратушу, нежели переубедить нашу домоправительницу. Впрочем, мы и не спорили: захочется запретных вкусностей – всегда можно купить в одной из кондитерских.
К чему это я – чай определенно был не самой лучшей идеей. Тетушке Агате требовалось выпустить пар, а вовсе не повысить температуру, если вы понимаете, о чем я.
Ларри еще немного посопела, но сдалась, согласно кивнула.
– Схожу я. Позову.
И затопала по лестнице – сквозь неплотно прикрытую дверь донеслась ее тяжелая поступь и жалобное поскрипывание ступеней: третьей снизу и пятой сверху.
– Тебе следовало бы приструнить прислугу, Тамила. Надеюсь, ты хотя проверяешь чеки?
Хорошо, что Ларри не услышала гнусный намек! От злости я скрипнула зубами, но, поскольку тетушка нуждалась в том, чтобы вылить раздражение на чью-нибудь голову, свою подставлять не стала. Проворковала мило:
– Арнель сейчас спустится. Одну минуточку.
И растянула губы в улыбке. Боюсь только, что вышла она больше похожей на оскал.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Умница Арнель мигом оценила накалившуюся атмосферу в гостиной. От ее внимательного взгляда не ускользнула ни бледность мамы, ни недовольная кислая физиономия тетушки Агаты, ни моя вымученная улыбка. Кузина опустилась в кресло, разгладила на коленях юбку и приняла вид серьезный и деловитый.
– Так, и что у нас стряслось?
– Мне нужно составить жалобы, – брякнула тетушка Агата. – И иски, разумеется.
Тонкие темные – при золотистых-то волосах! – брови Арнель слегка приподнялись. Самую малость, на какой-то миллиметр, но лицо ее сразу же приобрело удивленное выражение, не утратив при этом парадоксальным образом ни строгости, ни деловитости.
– Даже так? Сразу иски? И к кому же?
– Ты юрист – тебе и разбираться!
Я посмотрела на кузину с сочувствием. Интересно, а в юридические конторы клиенты тоже заявляются с такими невнятными требованиями? Если так, то адвокатам я с сегодняшнего дня завидовать не буду!
– И все-таки, – терпеливо начала Арнель, – хотелось бы разобраться, что именно случилось. Послужило поводом.
Тетушка Агата завелась с пол-оборота.
– Неслыханная наглость! – потрясая крепко сжатым кулаком, заявила она. – Оскорбление чести и попрание достоинства – вот что случилось!
– Чьей чести? – уточнила Арнель.
Она извлекла из кармана блокнот и карандаш и приготовилась записывать. Я не могла не восхититься ее предусмотрительностью. Вряд ли дело дойдет до настоящего иска, зато усилия тетушка оценит. Вернее, не так: у нее не появится повода для упреков.
– Моей, разумеется!
Я кашлянула, пытаясь замаскировать смешок. Интересно, кто и каким образом покусился на честь и попрал достоинство достопочтимой гномки? Арнель оставалась невозмутимой.
Из горячечного, перемежаемого угрозами и призывами небесных кар на голову неизвестных хулиганов, повествования удалось вычленить следующее. Итак, тетушка в сопровождении мамы прогуливалась по городу и осматривала достопримечательности, когда ее чуткий нос уловил соблазнительнейший аромат. Булочки с ванилью и корицей! Ореховое печенье! Хрустящие вафли с нежным сливочным кремом! Шоколад и дерзкая нотка рома! Апельсиновые цукаты и печеные яблоки с творогом и медом! Разумеется, пройти мимо сего храма чревоугодия тетушке не хватило сил, и она решительным шагом направилась к кондитерской. И тут…
– Полиция должна найти этого негодяя! Оборотня! Бера!
Арнель прикусила губу. Передо мной забрезжила смутная догадка, и я впилась ногтями в ладони. Только бы не расхохотаться!
– Этот оборотень, – странным задушенным голосом с трудом выговорила кузина, – что он сделал? Как-то вас обидел?
– Наглец! – припечатала тетушка. – Нахал!
– И все же…
– Он меня толкнул!
Вот уж сомневаюсь. Тетушка, конечно, дама весомых достоинств, но все же гномка. Если какой бер, допустим – только допустим! – Бертран, толкнет ее, то небольшими ушибами и синяками она не отделается. А поскольку наша пострадавшая от произвола оборотня не лежит в травматологическом отделении больницы, а гордо восседает в гостиной, поучает маму и заставляет Арнель писать дурацкие иски, то можно сделать вывод, что бер ее разве что задел ненароком.
– Толкнул, – все тем же сдавленным тоном повторила Арнель. – Нарочно?
– Нет, что ты! – вмешалась мама. – Очень даже вежливый молодой человек, то есть оборотень. Он так трогательно извинялся! Хотя всего-то случайно задел достопочтимую Агату пакетом с покупками.
– Тамила! – возмутилась тетушка. – Не смей его выгораживать!
– Так он извинился? – уточнила кузина.
– Буркнул что-то, – нехотя признала тетушка. – Не то «прошу прощения», не то «катитесь в преисподнюю», я не разобрала.
Посоветовать ей проверить слух?
– Значит, бер случайно зацепил вас пакетом и попросил прощения? – Арнель бодро строчила в блокноте. – Боюсь, в таком случае мы ничего не сможем ему предъявить.
Тетушка даже задохнулась от гнева и побагровела так сильно, что я испугалась: не хватил бы ее удар.
– Ты что же, предлагаешь все это так и оставить? А-а-а, поняла! Тебе просто лень возиться! Или ты и вовсе не способна отстоять мои права!
– Агата! – повысила голос мама.
Впервые на моей памяти, кстати. И впервые же обратилась к тетушке просто по имени. Арнель же невозмутимо захлопнула блокнот.
– Если вы не доверяете моей компетенции, тетушка, то могу посоветовать отличное адвокатское бюро. Лучшее в городе. И, – тут она сделала многозначительную паузу, – самое дорогое.
Тратить деньги понапрасну тетушка не любила, и это еще мягко говоря. На самом деле о ее скаредности в семье давно уже ходили легенды. Так что кузина зашла с козырей – и выиграла.
– Нет, что ты, дорогая, – тут же пошла на попятный родственница. – Разумеется, я тебе доверяю. Раз уж ты говоришь, что ничего нельзя сделать… да и он извинился, Тамила права… наверное, милый мальчик куда-то спешил!
И я даже знаю, куда именно. Но назвать Бертрана милым мальчиком – это сильно!
– Значит, иск не требуется? – уточнила Арнель.
– Как это – не требуется! – заволновалась тетушка. – Очень даже требуется! Во-первых, необходимо приструнить продавщицу! Она вела себя неподобающим образом!
Мама мученически закатила глаза и вновь отважно попыталась заступиться за незнакомую девушку:
– Она была вежлива и профессиональна, достопочтимая Агата.
– Тамила! – в голосе тетушки зазвенела сталь. – Эта негодяйка осмелилась предложить мне печенье!
Хм, вот такой претензии точно никто не ожидал. Работа хорошей продавщицы именно в том и заключается, разве не так? Предлагать покупателям товар – ее прямая обязанность. От удивления даже Арнель утратила профессиональную невозмутимость.
– Невкусное? – предположила она.
– Овсяное! – не сказала, а выплюнула тетушка. – Малокалорийное!
Наверно, продавщица руководствовалась наилучшими побуждениями. Вот только покупательница ее порыв не оценила.
– И все-таки, – с неожиданной твердостью в голосе произнесла мама, – зря вы так с ней, достопочтимая Агата. Девушка была вправе вызвать полицию.
– Она вызвала полицию? – ахнула я.
Мама едва заметно поморщилась.
– Нет. Отказалась нас обслуживать.
– На что не имела никакого права! – возмутилась тетушка.
Могу себе представить, что она наговорила бедняжке!
– Вы хотите пожаловаться на некачественное обслуживание? – встряла Арнель.
– На его отсутствие! – рявкнула тетушка. – И на оскорбление чести и достоинства! Негодяйка обозвала меня толстухой! Меня, даму весьма приятных глазу форм!
– И вовсе нет, не обзывала, – вмешалась мама, но осталась неуслышанной.
– Намекнула, что мне нужно худеть! Мне! Это еще зачем? Зачем, я вас спрашиваю? Неужели лучше быть тощей костлявой килькой, нежели прекрасной нежной сельдью?
Я поперхнулась смешком. Какие, однако, гастрономические сравнения! Так-то, наверное, жирная селедка вкуснее, но не уверена. Не люблю рыбу и совсем в ней не разбираюсь.
– И все же, тетушка, – попыталась вернуть ее в русло делового разговора Арнель, – не могли бы вы уточнить, в каких именно выражениях заключалось, э-э-э, оскорбление вашей чести? Продавщица сказала, что вы похожи на селедку?
– Что? – взвилась тетушка. – Да если бы она осмелилась сравнить меня с рыбой, то я бы!.. Я бы ее!.. Я бы это так не оставила! Она лишилась бы места в ту же секунду! Да с чего тебе вообще такое в голову пришло?
– Вы сами сказали, – с самым невинным видом ответила кузина. – Про кильку и селедку. Это слова той девушки?
– Нет, – опять вмешалась мама. – Это художественное сравнение самой достопочтимой Агаты.
Я не без тайного удовлетворения отметила, что щеки ее слегка порозовели, а глаза вновь обрели живой блеск. Кажется, мама поняла, что наша выпускница юрфака в состоянии справиться с ураганом по имени тетушка Агата самостоятельно.
– Понятно, – Арнель кивнула и вновь застрочила в блокноте. – Тогда мне нужны наиболее точные слова. В качестве доказательств для суда.
– Ну-у-у, – растерялась тетушка (редкий, кстати сказать, случай – обычно она действовала с решимостью опытного полководца). – Так сразу и не припомню…
– Постарайтесь, – в голосе кузины лязгнул металл. – Иначе нам дело не выиграть.
– Это еще почему?
– Потому что расплывчатые формулировки для суда не годятся! Тетя Тамила, возможно, вы помните?
– Разумеется. Я поинтересовалась, что из выпечки нам могут порекомендовать, и девушка ответила, что у них имеются прекрасные заварные пирожные с фисташковой крошкой и сливочным кремом. И еще корзиночки с фруктами. И то самое злополучное овсяное печенье, да. Наисвежайшее – так она сказала. На случай, если лейры интересуются подсчетом калорий. Оно диетическое. А дальше уже в разговор вступила достопочтимая Агата, и бедняжка не смогла вставить и слова.
– И когда она отказалась вас обслуживать?
Тетушка вновь перехватила инициативу:
– Когда выслушала мои справедливые упреки! Тогда эта нахалка задрала нос и заявила, что мы вольны идти в другое место, где нас устроит персонал!
– Немного не так…
– Не заступайся, Тамила! Вечно ты жалеешь всяких убогих!
Арнель чуточку плотнее сжала губы, а мне захотелось опустить тетушке на голову напольную вазу: я прекрасно поняла, что кузина восприняла ее слова на свой счет. И пожалела, что сижу напротив, а не рядом, не могу сжать ее руку, поддерживая и подбадривая. Зато мама легко поднялась со своего места и стала за спиной Арнель, положила ладони ей на плечи.
– Вовсе нет, Агата. Я просто не люблю несправедливость.
– Это дело мы проиграем, – ровным тоном произнесла кузина, – а если продавщица выдвинет встречный иск…
– С чего бы вдруг? – взвилась тетушка.
– С того, что ваши справедливые, как вы выразились, упреки судья может расценить как оскорбления. И тогда уже вам придется платить компенсацию. Уверены, что оно того стоит?
Тетушка задумалась, а потом решительно мотнула головой.
– Раз уж закон не защищает жертв произвола, то, пожалуй, воздержусь. Но больше в ту кондитерскую я ни ногой! И вам запрещаю что-либо там покупать!
Мама едва заметно поморщилась, а вот Арнель откликнулась с неожиданным энтузиазмом:
– Хорошая идея! Мне кажется, нам лучше вообще не покупать сладости! Объявим бойкот производителям!
И подмигнула мне. Еще бы, ей-то сласти из своего кошелька можно не оплачивать, Бертран сегодня натащил столько, что за неделю не съесть! А вот тетушке столь радикальная мера вовсе не пришлась по душе.
– Не думаю, что это хорошая идея, – проворчала она. – Из-за одной глупой девицы лишать выручки всех кондитеров – как-то слишком.
– Идея отличная! – поддержала мама. – Только так и нужно бороться с хамством окружающих!
И я прекрасно понимала, что имеет в виду она вовсе не продавщицу.
– Присоединяюсь.
Что оставалось бедной тетушке? Поскольку все члены семьи выступили за решительный отказ от сладкого, то она тоже сдалась, пробормотала:
– Ну, если вы так считаете…
Конечно, никто не мешал ей покупать пирожные, конфеты или печенье за собственные деньги. Но, зная достопочтимую гномку, я не сомневалась: ни монетки из бюджета нашей семьи до отъезда тетушки Агаты кондитерам города не перепадет.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Утром мне даже удалось не проспать. Мелькнула шальная мысль не являться в спортзал, дождаться, пока встанет кузина, позавтракать с ней и вместе отправиться на работу. А что, вчера ведь никаких распоряжений от начальства относительно раннего прихода не поступало, да и Бертран график тренировок не огласил. Так что я бы, можно сказать, дословно последовала указаниям лейра РРР, как он того и хотел. Велел – пришла пораньше, нет – не обессудьте. Но…
Но в какой-то степени Бертран все же прав. Сотруднику детективного агентства хорошая физическая форма пригодится. Вон даже вспомнить, как ловко и бесшумно двигается выглядящий увальнем бер – явно без долгих тренировок не обошлось. А меня и в засаду не возьмешь: обязательно наступлю на какую-нибудь сухую ветку и вломлюсь в колючие кусты. Нет, заняться собой надо, вот только пусть кузина намекнет своему поклоннику, что нечего гонять меня с таким остервенением.
Вздохнув, я поплелась на кухню. Не ожидала увидеть там кого-либо, кроме Ларри: Арнель к ранним пташкам не относилась, мама в отпуске, значит, тоже позволит себе поваляться в постели на полчаса дольше, да и тетушка Агата раньше десяти утра вставать не любила. Однако же сегодня, едва спустившись по лестнице, я услышала раздраженные голоса.
– …а я говорю – не планировала печь бисквиты!
– Мало ли что вы планировали, любезная! Я вот на завтрак привыкла закусывать кофе бисквитными пирожными, так что извольте приготовить.
Я не выдержала, прыснула со смеху. Все ясно: оставшись вчера без вожделенных лакомств, тетушка Агата пыталась заставить Ларри готовить ей сладкое. Ну-ну, удачи ей! Ларри великолепно удавались всевозможные горячие блюда, салаты и закуски, но вот с выпечкой она возилась редко, да и то готовила либо пироги с мясом, либо крохотные пирожки с грибами, курицей и сыром. На десерт же в нашем доме подавалось, как правило, нечто полезное: желе с апельсинами, фруктовые салаты, свежие ягоды, домашний зефир или пастила. У Ларри имелись собственные взгляды на здоровое питание, и проще было бы сдвинуть с места городскую ратушу, нежели переубедить нашу домоправительницу. Впрочем, мы и не спорили: захочется запретных вкусностей – всегда можно купить в одной из кондитерских.
