НЕ УБИТЬ И НЕ ВЛЮБИТЬСЯ
Джинджер Саттон унаследовала от предков красоту, редкий дар и огромные долги. Так что путь ей один - в Особый отдел расследований, где как раз так нужны менталисты. Где ее ждут преступления, пороки, чужие страсти и... ехидный вредный наставник. Так что главная задача Джинджер – не прибить одного не в меру нахального лорда. И не влюбиться, само собой.
– Вы ведь понимаете, что ваше имущество пойдет с молотка? – Голос адвоката негромок и ласков. Если вслушиваться в интонации, не задумываться о смысле жутких слов, то можно и поверить, будто законник желает нам добра. – Вы останетесь без крыши над головой. Вынуждены будете переехать в дом призрения, а то и вовсе в ночлежку для бродяг. Просить милостыни у храма. Побираться…
– Довольно!
А вот тетя Мирабель говорит отрывисто и сухо, хриплым голосом. И еще ее мучает кашель, сильный, изнуряющий. В доме холодно и сыро – топить как следует мы не можем себе позволить. Дрова дороги, к сожалению.
– Вам известно решение, – после паузы продолжает адвокат. – Простое. Не требующее от вас никаких усилий. Вам нужно только подписать бумаги. Пока девчонка под вашей опекой…
– Моя племянница не продается! И это не обсуждается!
– Она вам даже не родня по крови!
Вот теперь адвокат злится. Мне отчетливо слышны гневные нотки, и я ощущаю тяжелую давящую волну агрессии. И вжимаюсь в стену, хотя прекрасно знаю, что из кабинета меня увидеть невозможно. Это я вижу собеседников перед давно остывшим камином, а они меня – нет. Вместо прозрачного стекла с той стороны стены – причудливая картина, на которой изображен не то лунный пейзаж, не то туманные серо-черно-молочные завитки. Абстракционизм, вот. Модное направление. Дядя любил предметы искусства, такие вот, с изюминкой.
– Это. Не. Обсуждается, – с нажимом повторяет тетя.
– Подумайте, – законнику удается справиться с раздражением, он вновь говорит мягко и вкрадчиво, – не спешите с ответом. Уверен, вы, женщина здравомыслящая, оцените все выгоды. Да и для девки… э-э-э… для девушки так будет лучше, уверяю. Мой клиент – человек щедрый, ваша племянница со временем поймет, что вы действовали из лучших побуждений. У нее будет свой дом. Прислуга. Вероятно, даже автомобиль.
Вот теперь гнев захлестывает уже меня, душит черной петлей. Дом? Прислуга? Автомобиль? Какая щедрость! И все это я получу за счастье делить постель с компаньоном покойного дядя, толстым, лысым коротышкой, постоянно шмыгающим носом и вечно потеющим. Запах пота и гнилых зубов, исходящий от Рейгана Местерса, не перебивает даже дорогой одеколон. А еще мне известно о кое-каких его пристрастиях, хм, интимного толка. И некоторые ощущения вовсе не хочется испытать на собственной шкуре. К тому же место законной супруги Местерса давно и прочно занято, а мне предлагается роль содержанки. Действительно, лестное предложение!
– Мне кажется, что вы непозволительно задержались, мистер…
Тетушка даже не пытается казаться вежливой. От адвоката снова фонит злобой, но он растягивает губы в улыбке.
– Да, вы правы. Уже поздно. Даю время до утра, чтобы как следует все обдумать. Велите дворецкому сопроводить меня.
Его слова сочатся ядом. Ему прекрасно известно, что нет у нас никакого дворецкого. И горничных нет. И даже кухарки. Мы не можем больше платить слугам.
– Не стоит. Я с удовольствием лично укажу вам на дверь.
Тетушка Мирабель верна себе.
* * *
– Подслушивала, Джин?
Я и не думаю отпираться.
– Надо же знать, о чем вы говорили.
– Говорили, – ворчит тетушка. – Да уж, любезно так потолковали. Экий, однако, дерзкий молодой человек.
Память рисует образ законника, сухопарого, невысокого, седого, с резкими чертами лица и морщинами вокруг узкогубого рта.
– Я не назвала бы его молодым.
– Ты – нет, тебе-то и двадцати одного не исполнилось. А вот как стукнет семьдесят пять, так сразу и поймешь, что молодость – она до полувека точно.
Я не спорю. Ставлю чайник на огонь, прикидываю, на сколько раз хватит заварки. Сегодня и еще завтра. А послезавтра? Нет, послезавтра придется идти в лавку. Или в сад, нарвать мяты и мелиссы. А что, говорят, мятный чай успокаивает. Хотя какую мяту я найду под снегом? Достаю сухарики, нет, не ванильные с изюмом, а обычные. Другого перекуса все равно не имеется.
– Он прав, – говорю кисло, – дядя Сайрус был… э-э-э… несколько, эм, небрежен с финансами.
– Твой дядя Сайрус – мот, игрок и пьяница, – со свойственной ей прямотой чеканит тетушка. – Не знаю, о чем я думала, когда согласилась выйти за него замуж.
– О его неземной красоте? – предполагаю я и тщательно отмеряю заварку. Как будто от этого ее больше станет.
Тетушка хмыкает. Да, дядя Сайрус был хорош собой, это у нас семейное. Волосы цвета потемневшей меди, огромные синие глаза, белая кожа, тонкие черты лица – я тоже унаследовала такую внешность. И еще кое-что. Родовые способности, коих, кстати, дядя был начисто лишен. Но о таком говорить не следует. Мой дар – не то, что котируется на брачном рынке. Обычно женщинам он не достается.
– То, что мой покойный муженек наделал долгов, вовсе не означает, что тебе придется ублажать мерзавца Местерса, – твердо говорит тетя. – Мы найдем выход, не сомневайся.
Я и не сомневаюсь. Более того, уже его нашла. Вот только сомневаюсь, что тетушке понравится моя идея.
Лорд Айрон Гленвуд в раздражении отшвырнул ручку. Та шлепнулась на кипу бумаг и оставила чернильную кляксу на протоколе, что настроения тоже не прибавило.
Как-то вот день не задался с самого утра. Кофе оставлял во рту мерзкий кисловатый привкус, а ведь новый сорт преподнес в подарок Джорджи, близкий приятель и дальний родственник. Лично привез из путешествия, расхваливал. Но кофе – ерунда. Куда больше головной боли добавила Элис, вознамерившаяся перебраться на зимовку куда-нибудь в теплые края. На нее, видите ли, холод и метели нагоняют тоску. Предложение же Айрона выбрать курорт и озвучить сумму она почему-то по достоинству не оценила, закатила безобразный скандал. Кричала, что отдала ему лучшие годы жизни, а он… а он – бесчувственный негодяй! Мерзавец! Гад бессердечный!
Айрон подивился столь странному выверту женской логики. И поинтересовался на свою беду, каким это чудным образом семь с половиной месяцев вдруг превратились в лучшие годы. И ответ получил, но такой, что озадачил его еще сильнее.
Что математика – не конек любовницы, он знал прекрасно. Да и не для того, чтобы умные беседы вести, встречался с ней в съемном особнячке. Но вот услышать, что он черствый сухарь, скотина бездушная и вовсе женоненавистник, никак не рассчитывал. В конце-то концов, поводов жаловаться у Элис не имелось. Она всегда получала все желаемое по первому слову. Платья. Шубку вот. Сапожки осенние и зимние – количество пар Айрон не считал, он безропотно подписывал чеки, справедливо полагая, что за удовольствия следует платить. Колье с изумрудами. Жемчужный гарнитур. И еще побрякушек по мелочи. Выходы в свет – в театр там или на выставку. Да, большей частью в обществе подруг, потому как у Айрона служба, и служба эта куда важнее женских капризов. Ну, и в целом не на что Элис сетовать было. Скорее уж наоборот. И довольной она всегда казалась, а тут вот…
– Козел ты, Гленвуд! – выкрикнула она и разрыдалась. – Козлина бесчувственная! Я ведь тебя… а ты… а ты…
Из бессвязных обвинений Айрон понял только, что пассия его рассчитывала отчего-то на страстную любовь. И удивился. Ничего такого он ей не обещал. Напротив, в самом начале разложил все по полочкам. Мужчине его возраста и положения требуется постоянная любовница, ну, если он жениться не собирается, конечно. Жениться Айрон точно не собирался, несмотря на намеки, а в последнее время так и прямые требования двоюродной бабушки, дамы, весьма озабоченной судьбой рода Гленвудов. Сама леди замуж так и не вышла в свое время, осталась старой девой, что не мешало ей с нетерпением ожидать правнуков и изводить внука. При мысли о том, что приближается день ежегодного визита любимой родственницы, Айрон еще и приступ зубной боли ощутил. И визг Элис сверлом впивался в висок. И…
И как-то совсем утренний скандал из колеи выбил, поскольку не сразу удалось сообразить, что мозг высверливает вовсе не воспоминание, а противный зуммер внутреннего коммуникатора. Айрон раздраженно ткнул пальцем в кнопку.
– Слушаю!
– Ого! – весело удивились на том конце. – Ты чего злой-то такой, а, Гленвуд?
Делиться причинами преотвратнейшего настроения не хотелось ни с кем. Даже с Джорджи. Тем более с Джорджи. Так что Айрон скривился и ответил неопределенно:
– Да так. Утро. И погода мерзкая.
Приятель хохотнул.
– Снежок! Скоро День середины зимы.
Снежок – это, пожалуй, преуменьшение. За окном бушевала настоящая метель, скрывала от взгляда дома на противоположной стороне проспекта за белой пеленой.
– Надо что?
– Не больно ты сегодня любезен, Гленвуд, а я тебя облагодетельствовать хотел.
Чужие благодеяния скорее пугали, чем радовали, так что Айрон спросил осторожно так:
– Чем именно облагодетельствовать?
Очередной упаковкой паршивого кофе? Или чем похлеще? Но последние два вопроса благоразумно не озвучил.
– Ты, помнится, заявку оставлял. На помощника.
Было дело. Райан, предыдущий помощник, был комиссован. По собственной глупости, как искренне полагал Гленвуд. Нет бы подчиниться прямому приказу и не лезть, куда не просили, так мальчишка героем себя возомнил. Вот и вышло то, что вышло. Чудом спасли идиота.
– А у нас как раз пополнение, – продолжал вещать Джорджи. – Новичок, да. Менталист. Некий Дж. И. Саттон. Двадцать лет. Окончил…
Тут Джорджи осекся и длинно, заливисто этак присвистнул.
– Что окончил?
– А, сам увидишь. Так оформляю и оправляю к тебе?
Айрон почесал бровь. Да, помощник не помешал бы. С бумагами вот возиться. И за кофе в буфет бегать – секретарей сыскарям не полагалось, а эксплуатировать стажеров устав не запрещал. Опять же, менталист. Дар редкий, почти утраченный. Сомнительно, конечно, что уровень будет высоким, но и слабый пригодится. Так-то на весь отдел у них ни одного менталиста не имелось. И даже странно, что конкуренты из госбезопасности в этого Саттона не вцепились. Они и условия получше предлагают, и зарплату повыше. А что работа погрязнее, так и в Особом грязи хватает. Айрон покосился на расплывшееся по протоколу чернильное пятно и вздохнул.
– Отправляй. Надеюсь, он не похож на Райана.
Джорджи хохотнул, и эта жизнерадостность его насторожила как-то. Помнится, в детские годы свидетельствовала оная о задуманной какой-то особо изощренной пакости. Но они давно ведь выросли вроде как.
– Могу заверить, что Саттон – далеко не Райан. Вот совсем. Сам скоро убедишься.
Еще раз хохотнул и отключился. Айрон же пожал плечами и вернулся к испорченному протоколу.
* * *
Такой подставы он не ожидал. И даже не поверил сначала, решил, будто очередной дурацкий розыгрыш.
– Саттон? Это вы – Саттон? Дж. И.?
Симпатичная рыженькая девица серьезно кивнула.
– Да. Джинджер Ивонна Саттон. Будем знакомы.
И руку протянула для приветствия, что характерно – по-мужски, для пожатия, а не для поцелуя.
– Убью гаденыша, – сквозь зубы процедил Айрон.
Саттон моргнула.
– Простите?
Он все еще надеялся, что произошла какая-то ошибка. Глупая, нелепая, над которой потом они с Джорджи посмеются всласть.
– А у вас нет случайно брата? Или мужа? С такими же инициалами?
Сам понимал, что несет чушь, но хватался за последнюю соломинку. Саттон озадаченно почесала кончик носа.
– Вы что же, хотите на мне жениться?
– Да упаси боги! – искренне, от всей души, ужаснулся Айрон.
И охранный знак сотворил. Так, на всякий случай.
Кажется, она обиделась. И Айрон чуть не взвыл. Да будь проклята эта непостижимая женская логика! Он эту Дж. И., Джинджер Ивонну то есть, только-только увидел, они две минуты всего как знакомы, а она уже на брак намекает! И почему все женщины так хотят замуж? А замужние, уже испортившие жизнь какому-то несчастному, непременно желают устроить чужую свадьбу? Чтобы в полку бедолаг прибыло?
– А вы точно менталист?
– Точно, – сухо ответила Дж. И. – Вне всяких сомнений.
Айрон вспомнил паузу. Странное поведение друга детства. И спросил с подозрением:
– А какое учебное заведение вы окончили?
– Пансион леди Роуленд для девиц благородного происхождения.
Айрон поперхнулся. Закашлялся. Ну, Джорджи! Ну, доберусь я до твоей шеи!
– Надеюсь, вы осознаете, что здесь умение танцевать или музицировать вам не пригодится? Равно как и вышивать или слагать стихи?
Уголки пухлых розовых губ дрогнули.
– Я понимаю. И не собираюсь рисовать акварели и петь в служебное время. А вы злитесь, милорд.
– Что?
Ах, да, она же менталист! И, как только что выяснилось, не из самых слабых, потому как считать его, Гленвуда, настроение – та еще задача. Старая кровь дарит некоторые преимущества. Или же девчонка просто догадалась?
– А сейчас вы растеряны. Нет, скорее недоумеваете. Верно?
И еще раздражен. И зол. И…
– Бумаги при вас? Давайте назначение. И у меня для вас задание. Первое. Проверочное. От того, насколько хорошо вы его выполните, будет зависеть, сработаемся ли мы.
И не нужно быть менталистом, чтобы увидеть, как вспыхнули надеждой синие глаза. Да она же совсем молоденькая! Чем Джорджи думал, когда оформлял ее в штат? Хотя… чем-чем! Понятно, чем. Отнюдь не мозгом.
– Я…
– Вы сейчас спуститесь на первый этаж, – охладил служебное рвение Айрон. – Повернете от лифта направо. В конце коридора увидите буфет. Принесете мне крепкий кофе без сахара и сандвич с говядиной и острым соусом. И упаси вас боги что-нибудь напутать. Вам понятно задание, стажер Саттон?
Блеск в синих глазах исчез.
– Понятно, – кисло откликнулась Джинджер Ивонна.
– Тогда выполняйте. У вас есть пять минут. Время пошло.
Он успел заметить, как плотно сжались губы, как сузились глаза, но его новая помощница не позволила злости прорваться. Она молча кивнула и исчезла за дверью, даже не хлопнув створкой о косяк, а бесшумно ее притворив. Айрон же выдохнул, закрыл глаза и досчитал до десяти. Потом еще раз. И еще.
Не помогло.
Сдавшись, он ткнул в кнопку коммуникатора. Джорджи отозвался сразу.
– Как она тебе? Правда, симпатичная малышка? Настоящая красотка! Ты везунчик, Гленвуд!
– Ты ничего не перепутал? – вкрадчиво спросил Айрон. – Например, Особый отдел с борделем? Это там в цене красотки и милашки, насколько мне известно. А здесь, мать твою, Джо, требуются спецы! – рявкнул он. – Мужики с крепкими нервами и желудками! А не трепетные девы, падающие в обморок и блюющие при виде трупа!
На том конце повисло молчание. Увы, недолгое.
– А что, она упала в обморок? – заинтересовался Джорджи. – Или ее стошнило?
Айрон содрогнулся. Он не смог бы сказать, какая перспектива пугала его сильнее.
– Еще нет, – ответил мрачно. – Подходящего трупа не нашлось.
– Тогда о чем ты беспокоишься? – резонно вопросил приятель. – Кстати, куда ты ее подевал? Только не говори, что она стоит рядом и слушает. На это даже твоего цинизма не хватит.
– Отослал в буфет, – процедил Айрон сквозь зубы. – За кофе и перекусом.
АННОТАЦИЯ
Джинджер Саттон унаследовала от предков красоту, редкий дар и огромные долги. Так что путь ей один - в Особый отдел расследований, где как раз так нужны менталисты. Где ее ждут преступления, пороки, чужие страсти и... ехидный вредный наставник. Так что главная задача Джинджер – не прибить одного не в меру нахального лорда. И не влюбиться, само собой.
ПРОЛОГ
– Вы ведь понимаете, что ваше имущество пойдет с молотка? – Голос адвоката негромок и ласков. Если вслушиваться в интонации, не задумываться о смысле жутких слов, то можно и поверить, будто законник желает нам добра. – Вы останетесь без крыши над головой. Вынуждены будете переехать в дом призрения, а то и вовсе в ночлежку для бродяг. Просить милостыни у храма. Побираться…
– Довольно!
А вот тетя Мирабель говорит отрывисто и сухо, хриплым голосом. И еще ее мучает кашель, сильный, изнуряющий. В доме холодно и сыро – топить как следует мы не можем себе позволить. Дрова дороги, к сожалению.
– Вам известно решение, – после паузы продолжает адвокат. – Простое. Не требующее от вас никаких усилий. Вам нужно только подписать бумаги. Пока девчонка под вашей опекой…
– Моя племянница не продается! И это не обсуждается!
– Она вам даже не родня по крови!
Вот теперь адвокат злится. Мне отчетливо слышны гневные нотки, и я ощущаю тяжелую давящую волну агрессии. И вжимаюсь в стену, хотя прекрасно знаю, что из кабинета меня увидеть невозможно. Это я вижу собеседников перед давно остывшим камином, а они меня – нет. Вместо прозрачного стекла с той стороны стены – причудливая картина, на которой изображен не то лунный пейзаж, не то туманные серо-черно-молочные завитки. Абстракционизм, вот. Модное направление. Дядя любил предметы искусства, такие вот, с изюминкой.
– Это. Не. Обсуждается, – с нажимом повторяет тетя.
– Подумайте, – законнику удается справиться с раздражением, он вновь говорит мягко и вкрадчиво, – не спешите с ответом. Уверен, вы, женщина здравомыслящая, оцените все выгоды. Да и для девки… э-э-э… для девушки так будет лучше, уверяю. Мой клиент – человек щедрый, ваша племянница со временем поймет, что вы действовали из лучших побуждений. У нее будет свой дом. Прислуга. Вероятно, даже автомобиль.
Вот теперь гнев захлестывает уже меня, душит черной петлей. Дом? Прислуга? Автомобиль? Какая щедрость! И все это я получу за счастье делить постель с компаньоном покойного дядя, толстым, лысым коротышкой, постоянно шмыгающим носом и вечно потеющим. Запах пота и гнилых зубов, исходящий от Рейгана Местерса, не перебивает даже дорогой одеколон. А еще мне известно о кое-каких его пристрастиях, хм, интимного толка. И некоторые ощущения вовсе не хочется испытать на собственной шкуре. К тому же место законной супруги Местерса давно и прочно занято, а мне предлагается роль содержанки. Действительно, лестное предложение!
– Мне кажется, что вы непозволительно задержались, мистер…
Тетушка даже не пытается казаться вежливой. От адвоката снова фонит злобой, но он растягивает губы в улыбке.
– Да, вы правы. Уже поздно. Даю время до утра, чтобы как следует все обдумать. Велите дворецкому сопроводить меня.
Его слова сочатся ядом. Ему прекрасно известно, что нет у нас никакого дворецкого. И горничных нет. И даже кухарки. Мы не можем больше платить слугам.
– Не стоит. Я с удовольствием лично укажу вам на дверь.
Тетушка Мирабель верна себе.
* * *
– Подслушивала, Джин?
Я и не думаю отпираться.
– Надо же знать, о чем вы говорили.
– Говорили, – ворчит тетушка. – Да уж, любезно так потолковали. Экий, однако, дерзкий молодой человек.
Память рисует образ законника, сухопарого, невысокого, седого, с резкими чертами лица и морщинами вокруг узкогубого рта.
– Я не назвала бы его молодым.
– Ты – нет, тебе-то и двадцати одного не исполнилось. А вот как стукнет семьдесят пять, так сразу и поймешь, что молодость – она до полувека точно.
Я не спорю. Ставлю чайник на огонь, прикидываю, на сколько раз хватит заварки. Сегодня и еще завтра. А послезавтра? Нет, послезавтра придется идти в лавку. Или в сад, нарвать мяты и мелиссы. А что, говорят, мятный чай успокаивает. Хотя какую мяту я найду под снегом? Достаю сухарики, нет, не ванильные с изюмом, а обычные. Другого перекуса все равно не имеется.
– Он прав, – говорю кисло, – дядя Сайрус был… э-э-э… несколько, эм, небрежен с финансами.
– Твой дядя Сайрус – мот, игрок и пьяница, – со свойственной ей прямотой чеканит тетушка. – Не знаю, о чем я думала, когда согласилась выйти за него замуж.
– О его неземной красоте? – предполагаю я и тщательно отмеряю заварку. Как будто от этого ее больше станет.
Тетушка хмыкает. Да, дядя Сайрус был хорош собой, это у нас семейное. Волосы цвета потемневшей меди, огромные синие глаза, белая кожа, тонкие черты лица – я тоже унаследовала такую внешность. И еще кое-что. Родовые способности, коих, кстати, дядя был начисто лишен. Но о таком говорить не следует. Мой дар – не то, что котируется на брачном рынке. Обычно женщинам он не достается.
– То, что мой покойный муженек наделал долгов, вовсе не означает, что тебе придется ублажать мерзавца Местерса, – твердо говорит тетя. – Мы найдем выход, не сомневайся.
Я и не сомневаюсь. Более того, уже его нашла. Вот только сомневаюсь, что тетушке понравится моя идея.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Лорд Айрон Гленвуд в раздражении отшвырнул ручку. Та шлепнулась на кипу бумаг и оставила чернильную кляксу на протоколе, что настроения тоже не прибавило.
Как-то вот день не задался с самого утра. Кофе оставлял во рту мерзкий кисловатый привкус, а ведь новый сорт преподнес в подарок Джорджи, близкий приятель и дальний родственник. Лично привез из путешествия, расхваливал. Но кофе – ерунда. Куда больше головной боли добавила Элис, вознамерившаяся перебраться на зимовку куда-нибудь в теплые края. На нее, видите ли, холод и метели нагоняют тоску. Предложение же Айрона выбрать курорт и озвучить сумму она почему-то по достоинству не оценила, закатила безобразный скандал. Кричала, что отдала ему лучшие годы жизни, а он… а он – бесчувственный негодяй! Мерзавец! Гад бессердечный!
Айрон подивился столь странному выверту женской логики. И поинтересовался на свою беду, каким это чудным образом семь с половиной месяцев вдруг превратились в лучшие годы. И ответ получил, но такой, что озадачил его еще сильнее.
Что математика – не конек любовницы, он знал прекрасно. Да и не для того, чтобы умные беседы вести, встречался с ней в съемном особнячке. Но вот услышать, что он черствый сухарь, скотина бездушная и вовсе женоненавистник, никак не рассчитывал. В конце-то концов, поводов жаловаться у Элис не имелось. Она всегда получала все желаемое по первому слову. Платья. Шубку вот. Сапожки осенние и зимние – количество пар Айрон не считал, он безропотно подписывал чеки, справедливо полагая, что за удовольствия следует платить. Колье с изумрудами. Жемчужный гарнитур. И еще побрякушек по мелочи. Выходы в свет – в театр там или на выставку. Да, большей частью в обществе подруг, потому как у Айрона служба, и служба эта куда важнее женских капризов. Ну, и в целом не на что Элис сетовать было. Скорее уж наоборот. И довольной она всегда казалась, а тут вот…
– Козел ты, Гленвуд! – выкрикнула она и разрыдалась. – Козлина бесчувственная! Я ведь тебя… а ты… а ты…
Из бессвязных обвинений Айрон понял только, что пассия его рассчитывала отчего-то на страстную любовь. И удивился. Ничего такого он ей не обещал. Напротив, в самом начале разложил все по полочкам. Мужчине его возраста и положения требуется постоянная любовница, ну, если он жениться не собирается, конечно. Жениться Айрон точно не собирался, несмотря на намеки, а в последнее время так и прямые требования двоюродной бабушки, дамы, весьма озабоченной судьбой рода Гленвудов. Сама леди замуж так и не вышла в свое время, осталась старой девой, что не мешало ей с нетерпением ожидать правнуков и изводить внука. При мысли о том, что приближается день ежегодного визита любимой родственницы, Айрон еще и приступ зубной боли ощутил. И визг Элис сверлом впивался в висок. И…
И как-то совсем утренний скандал из колеи выбил, поскольку не сразу удалось сообразить, что мозг высверливает вовсе не воспоминание, а противный зуммер внутреннего коммуникатора. Айрон раздраженно ткнул пальцем в кнопку.
– Слушаю!
– Ого! – весело удивились на том конце. – Ты чего злой-то такой, а, Гленвуд?
Делиться причинами преотвратнейшего настроения не хотелось ни с кем. Даже с Джорджи. Тем более с Джорджи. Так что Айрон скривился и ответил неопределенно:
– Да так. Утро. И погода мерзкая.
Приятель хохотнул.
– Снежок! Скоро День середины зимы.
Снежок – это, пожалуй, преуменьшение. За окном бушевала настоящая метель, скрывала от взгляда дома на противоположной стороне проспекта за белой пеленой.
– Надо что?
– Не больно ты сегодня любезен, Гленвуд, а я тебя облагодетельствовать хотел.
Чужие благодеяния скорее пугали, чем радовали, так что Айрон спросил осторожно так:
– Чем именно облагодетельствовать?
Очередной упаковкой паршивого кофе? Или чем похлеще? Но последние два вопроса благоразумно не озвучил.
– Ты, помнится, заявку оставлял. На помощника.
Было дело. Райан, предыдущий помощник, был комиссован. По собственной глупости, как искренне полагал Гленвуд. Нет бы подчиниться прямому приказу и не лезть, куда не просили, так мальчишка героем себя возомнил. Вот и вышло то, что вышло. Чудом спасли идиота.
– А у нас как раз пополнение, – продолжал вещать Джорджи. – Новичок, да. Менталист. Некий Дж. И. Саттон. Двадцать лет. Окончил…
Тут Джорджи осекся и длинно, заливисто этак присвистнул.
– Что окончил?
– А, сам увидишь. Так оформляю и оправляю к тебе?
Айрон почесал бровь. Да, помощник не помешал бы. С бумагами вот возиться. И за кофе в буфет бегать – секретарей сыскарям не полагалось, а эксплуатировать стажеров устав не запрещал. Опять же, менталист. Дар редкий, почти утраченный. Сомнительно, конечно, что уровень будет высоким, но и слабый пригодится. Так-то на весь отдел у них ни одного менталиста не имелось. И даже странно, что конкуренты из госбезопасности в этого Саттона не вцепились. Они и условия получше предлагают, и зарплату повыше. А что работа погрязнее, так и в Особом грязи хватает. Айрон покосился на расплывшееся по протоколу чернильное пятно и вздохнул.
– Отправляй. Надеюсь, он не похож на Райана.
Джорджи хохотнул, и эта жизнерадостность его насторожила как-то. Помнится, в детские годы свидетельствовала оная о задуманной какой-то особо изощренной пакости. Но они давно ведь выросли вроде как.
– Могу заверить, что Саттон – далеко не Райан. Вот совсем. Сам скоро убедишься.
Еще раз хохотнул и отключился. Айрон же пожал плечами и вернулся к испорченному протоколу.
* * *
Такой подставы он не ожидал. И даже не поверил сначала, решил, будто очередной дурацкий розыгрыш.
– Саттон? Это вы – Саттон? Дж. И.?
Симпатичная рыженькая девица серьезно кивнула.
– Да. Джинджер Ивонна Саттон. Будем знакомы.
И руку протянула для приветствия, что характерно – по-мужски, для пожатия, а не для поцелуя.
– Убью гаденыша, – сквозь зубы процедил Айрон.
Саттон моргнула.
– Простите?
Он все еще надеялся, что произошла какая-то ошибка. Глупая, нелепая, над которой потом они с Джорджи посмеются всласть.
– А у вас нет случайно брата? Или мужа? С такими же инициалами?
Сам понимал, что несет чушь, но хватался за последнюю соломинку. Саттон озадаченно почесала кончик носа.
– Вы что же, хотите на мне жениться?
– Да упаси боги! – искренне, от всей души, ужаснулся Айрон.
И охранный знак сотворил. Так, на всякий случай.
Кажется, она обиделась. И Айрон чуть не взвыл. Да будь проклята эта непостижимая женская логика! Он эту Дж. И., Джинджер Ивонну то есть, только-только увидел, они две минуты всего как знакомы, а она уже на брак намекает! И почему все женщины так хотят замуж? А замужние, уже испортившие жизнь какому-то несчастному, непременно желают устроить чужую свадьбу? Чтобы в полку бедолаг прибыло?
– А вы точно менталист?
– Точно, – сухо ответила Дж. И. – Вне всяких сомнений.
Айрон вспомнил паузу. Странное поведение друга детства. И спросил с подозрением:
– А какое учебное заведение вы окончили?
– Пансион леди Роуленд для девиц благородного происхождения.
Айрон поперхнулся. Закашлялся. Ну, Джорджи! Ну, доберусь я до твоей шеи!
– Надеюсь, вы осознаете, что здесь умение танцевать или музицировать вам не пригодится? Равно как и вышивать или слагать стихи?
Уголки пухлых розовых губ дрогнули.
– Я понимаю. И не собираюсь рисовать акварели и петь в служебное время. А вы злитесь, милорд.
– Что?
Ах, да, она же менталист! И, как только что выяснилось, не из самых слабых, потому как считать его, Гленвуда, настроение – та еще задача. Старая кровь дарит некоторые преимущества. Или же девчонка просто догадалась?
– А сейчас вы растеряны. Нет, скорее недоумеваете. Верно?
И еще раздражен. И зол. И…
– Бумаги при вас? Давайте назначение. И у меня для вас задание. Первое. Проверочное. От того, насколько хорошо вы его выполните, будет зависеть, сработаемся ли мы.
И не нужно быть менталистом, чтобы увидеть, как вспыхнули надеждой синие глаза. Да она же совсем молоденькая! Чем Джорджи думал, когда оформлял ее в штат? Хотя… чем-чем! Понятно, чем. Отнюдь не мозгом.
– Я…
– Вы сейчас спуститесь на первый этаж, – охладил служебное рвение Айрон. – Повернете от лифта направо. В конце коридора увидите буфет. Принесете мне крепкий кофе без сахара и сандвич с говядиной и острым соусом. И упаси вас боги что-нибудь напутать. Вам понятно задание, стажер Саттон?
Блеск в синих глазах исчез.
– Понятно, – кисло откликнулась Джинджер Ивонна.
– Тогда выполняйте. У вас есть пять минут. Время пошло.
Он успел заметить, как плотно сжались губы, как сузились глаза, но его новая помощница не позволила злости прорваться. Она молча кивнула и исчезла за дверью, даже не хлопнув створкой о косяк, а бесшумно ее притворив. Айрон же выдохнул, закрыл глаза и досчитал до десяти. Потом еще раз. И еще.
Не помогло.
Сдавшись, он ткнул в кнопку коммуникатора. Джорджи отозвался сразу.
– Как она тебе? Правда, симпатичная малышка? Настоящая красотка! Ты везунчик, Гленвуд!
– Ты ничего не перепутал? – вкрадчиво спросил Айрон. – Например, Особый отдел с борделем? Это там в цене красотки и милашки, насколько мне известно. А здесь, мать твою, Джо, требуются спецы! – рявкнул он. – Мужики с крепкими нервами и желудками! А не трепетные девы, падающие в обморок и блюющие при виде трупа!
На том конце повисло молчание. Увы, недолгое.
– А что, она упала в обморок? – заинтересовался Джорджи. – Или ее стошнило?
Айрон содрогнулся. Он не смог бы сказать, какая перспектива пугала его сильнее.
– Еще нет, – ответил мрачно. – Подходящего трупа не нашлось.
– Тогда о чем ты беспокоишься? – резонно вопросил приятель. – Кстати, куда ты ее подевал? Только не говори, что она стоит рядом и слушает. На это даже твоего цинизма не хватит.
– Отослал в буфет, – процедил Айрон сквозь зубы. – За кофе и перекусом.
