Я возмутилась. Да как он смеет настолько пренебрежительно отзываться об увлекательнейше написанных пособиях! Я из них почерпнула столько нового и полезного! Да что там я – в библиотеке очередь на книги Питера Дрейкленда записывалась за два месяца.
Но не успела я открыть рот, как мистер Дрейкленд весело согласился:
– Да, Алан, ты прав. Мисс Берсфорд, давайте поговорим в более подходящем месте. Как насчет ужина сегодня… ох, нет, простите, завтра?
Кажется, Редмор отчетливо скрежетнул зубами. Но утверждать я бы не стала, поскольку Дрейкленд продолжил уже серьезным тоном:
– А сейчас вернемся к нашему делу. Алан, свои выводы озвучивать не буду, чтобы не сбивать тебя. Кабинет в твоем распоряжении. Мисс Берсфорд, пойдемте со мной.
Он привел меня в соседнюю комнату, почти пустую. Из обстановки имелось лишь четыре стула, повернутых почему-то к стене.
– Прошу.
Ничего не понимая, я уселась и тут же пораженно охнула, потому что видела со своего места третью допросную так, словно ее отделяло от нас тонкое стекло. Редмор стоял у стола, скрестив руки на груди.
– Подозреваемого сейчас приведут, – сообщил Дрейкленд, устраиваясь на соседнем стуле. – Можете задавать любые вопросы, если они у вас возникнут, там все равно нас не услышат.
– Хорошо, – ответила я шепотом.
Несмотря на заверения, мне все равно казалось, будто Редмор слышит каждое наше слово. Тем временем дверь в допросную распахнулась. Охранник ввел бледного всклокоченного молодого человека в измятой одежде. Руки его были скованы, а на левой чуть повыше наручника тревожно мигал оранжевыми огоньками сигнальный браслет.
– Зеленым он горит только в камере, – пояснил Дрейкленд, хотя я ни о чем не спрашивала. – При выходе из здания включаются красные огни и звуковой сигнал.
Редмор жестом отпустил охранника и велел узнику занять неудобное и жесткое на вид кресло. Допрос начался.
– Мое имя Алан Редмор, и я – ведущий менталист управления, – представился мой начальник.
Подозреваемый молчал, нервно сглатывал, таращил круглые совиные глаза.
– Вы дали разрешение на ментальное сканирование.
– Я… да… д-дал… Поймите, я не виноват! – горячо заговорил он, подавшись вперед. – Не виноват! Я не знаю, кто это сделал! Я пришел, а они… они… там…
Он всхлипнул и закрыл лицо руками.
– Вам нужно подтвердить согласие, – все тем же безразличным тоном продолжил Редмор.
Подозреваемый опустил ладони и выпрямился. На бледных щеках с неопрятной рыжеватой щетиной остались темные пятна.
– Д-да. Д-да, к-конечно, – запинаясь, выговорил он. – Конечно, да. И потом меня отпустят?
– Это не в моей компетенции. Отпечаток пальца, пожалуйста.
Редмор протянул плотный лист с гербовой печатью, и парень прижал к нему подушечку указательного пальца. Даже читать не стал.
– Он сразу согласился, услышав о менталисте, – пояснил мне Дрейкленд. – Так что, полагаю, его все же отпустят.
Я резко повернулась к нему.
– Думаете, он невиновен?
– Скорее всего. Похоже на то, что парнишку подставляют.
Хм, а мне ведь тоже в голову закрадывалось подобное подозрение. Я даже хотела обсудить его с Редмором, но не успела.
– Итак, вы – Джеймс Герхард, девятнадцати лет, студент?
– Да, сэр, это я. Именно так.
Кажется, Джеймсу удалось немного овладеть собой. Во всяком случае, заикаться и трястись он перестал. Водянисто-голубые глаза все еще смотрели с испугом, и губы слегка подрагивали, но в целом подозреваемый немного успокоился.
– Я буду задавать вопросы, а вы должны на них отвечать как можно точнее. Процедура не из приятных.
Джеймс побледнел еще сильнее, так, что на бескровном лице веснушки показались яркими точками, но ответил твердо:
– Я знаю, сэр. Меня предупредили.
Редмор, сосредоточенный и серьезный, подошел к нему.
– Можете закрыть глаза.
Даже из-за стекла было видно, как Джеймс нервно сглотнул и зажмурился, вцепился пальцами в деревянные подлокотники. А в следующий момент к его вискам прижались пальцы менталиста.
– Ваше имя – Джеймс Герхард? – повторил мой начальник первый вопрос.
Бледное лицо исказила судорога.
– Да.
Я вздрогнула. Прежде голос бедолаги Джеймса звучал испуганно, но теперь в нем отчетливо слышалась неприкрытая мука. И это всего лишь первый, самый невинный, вопрос!
– Вы убили Томаса Герхарда, своего дядю?
– Нет!
– Его супругу, Аманду Герхард?
– Нет?
Редмор старался быть кратким и закончить допрос поскорее.
– Его старшего сына, Иллиаса Герхарда?
– Нет! – отчаянно выкрикнул Джеймс.
– Младшего сына, Джозефа Герхарда?
– Не-е-ет, – мучительный стон.
По лбу несчастного Джеймса катились крупные капли пота, а по щекам – слезы. Я до боли прикусила губу.
– Когда вы в последний раз видели кого-либо из своих родственников живым?
– Вчера утром, – отрывисто произнес Джеймс. – Джозефа. Встретил на улице. Он напомнил, что дядя и тетя ждут меня вечером. На праздничный ужин.
– В честь чего праздник?
– Мой день рождения.
– Вы пришли – а дальше?
– Я постучал. Никто не ответил. Позвал. Молчали. Тогда я вошел внутрь.
Слова давались Джеймсу с трудом, он говорил короткими рублеными фразами, задыхался.
– И что увидели?
Бедолагу передернуло.
– Кровь, – просипел он. – Много крови. И они. Мертвые. Это… это…
Он закашлялся, и мне стоило немалых трудов сдержаться, подавить порыв вскочить и заорать, чтобы Редмор прекратил допрос.
– Вы заметили кого-нибудь?
– Нет. Никого.
– Ни в доме, ни рядом с ним?
– Никого.
– Почему нож оказался у вас в руках?
– Не знаю… подобрал… там валялся… не знаю…
Редмор резким движением убрал ладони от лица Джеймса, и тот всхлипнул и обмяк в кресле. Потерял сознание, не сразу поняла я.
– Допрос окончен, – устало сообщил мой начальник. – Питер, вызывай медиков.
И покачнулся, ухватился за стену, чтобы не упасть. Я все-таки сорвалась с места и бросилась в допросную.
– Сэр! Что с вами? Вы в порядке, сэр?
– Разумеется, не в порядке, мисс Берсфорд, – раздраженно отозвался он. – Чем суетиться, лучше помогите мне дойти до стула.
Крепкая рука отодвинула меня в сторону.
– Лучше я, Алан, – невозмутимо произнес Питер Дрейкленд. – Мне ты точно не переломаешь кости. Вот так, обопрись. Сейчас, сейчас.
– Что с ним? – испуганно спросила я.
Сейчас, когда Редмор стоял ко мне лицом, я разглядела и его мертвенную бледность, и ввалившиеся глаза, и прорезавшиеся у рта складки. Впрочем, скверный характер и язвительность никуда не делись.
– Вас точно не отчислили за неуспеваемость, мисс Берсфорд? Не узнали обычный откат от сканирования?
Ох. Я и не предполагала, что это выглядит вот так.
Хлопнула за моей спиной дверь, мужчина в светло-голубой одежде сотрудника медслужбы склонился над Джеймсом. Лорд Редмор тяжело рухнул на стул и запрокинул голову. Дышал он хрипло, прерывисто.
– Так, Алан, вот, держи.
Питер Дрейкленд смешал в стакане содержимое трех флаконов. Редмор двумя глотками расправился с питьем и поморщился.
– Спасибо. Сейчас отпустит.
Я покосилась на Джеймса. Тот уже пришел в сознание, но взгляд его оставался расфокусированным и ошалелым. Бедолага тряс головой, руки его дрожали. Охранникам пришлось буквально уносить его из допросной.
– Парень невиновен, – сказал Редмор, когда в комнате остались мы втроем.
Краски еще не вернулись на его лицо, но выглядел он уже получше. Хотя бы не напоминал ожившего мертвеца.
Дрейкленд кивнул.
– Я так и предполагал.
– Вы его отпустите? – спросила я.
– Нет, подержу еще пару дней в камере. Пусть настоящий преступник думает, что ему не грозит разоблачение.
– Если я тебе больше не нужен, – вмешался Редмор, – то мы с мисс Берсфорд, пожалуй, пойдем.
Я проглотила вопрос о его самочувствии, хотя мне меньше всего на свете хотелось, чтобы начальник свалился без сил прямо в лифте. Или в коридоре – без разницы. Но я понимала, какую отповедь получу, если вздумаю поинтересоваться состоянием здоровья Его Язвительности.
– Нет, больше не нужен. Мисс Берсфорд, – обратился ко мне Дрейкленд, – не забудьте о нашем уговоре. Я зайду за вами завтра в конце дня.
Редмор скривился так, словно ему пришлось залпом выпить стакан неразбавленного уксуса.
***
Шел мой начальник все еще нетвердыми шагами, и я предложила ему опереться на мое плечо, за что была вознаграждена взглядом столь презрительным и злобным, что тут же стушевалась и скороговоркой пробормотала извинения. Редмору даже говорить ничего не пришлось – я и без того осознала свою очередную ошибку.
Молчание тяготило, и во время подъема в лифте я попыталась завязать разговор. К тому же любопытство действительно терзало.
– Значит, Джеймса отпустят.
– Вы же сами слышали.
– Да, но если он невиновен, то кто тогда убийца?
– А у вас есть какие-нибудь предположения, мисс Берсфорд?
Я задумалась. Фактов в моем распоряжении имелось слишком мало, но кое-какие выводы из них все же можно было сделать.
– Джеймса взяли прямо на месте преступления, так? С окровавленным ножом в руках?
Редмор кивнул, не утруждая себя ответом.
– Значит, кто-то вызвал полицию, верно? Но кто?
Начальник кивнул еще раз, одобрительно.
– Правильно мыслите, мисс Берсфорд.
Я зарделась от похвалы, но он тут же осадил меня.
– Впрочем, не факт, что это сделал убийца. Но на месте Питера я бы поработал в этом направлении.
Лифт дрогнул и остановился.
– А когда его поймают…
– Это уже нас не касается, мисс Берсфорд. У нас есть свои дела.
И он уже уверенным шагом двинулся по коридору. Силы определенно возвращались к нему. Я немного отстала и с обидой уставилась ему в спину, а потом тряхнула головой. Вот как, значит. Ну и ладно! Не хочет обсуждать – не надо. Я и сама все выспрошу у Питера Дрейкленда. Завтра же вечером!
После обеда Редмор загрузил меня составлением отчетов. Работа скучная, нудная, но требующая полной сосредоточенности. Я разносила данные по таблицам, то и дело сверяясь с заметками, полными непонятных сокращений. На мой вопрос, что они могли бы означать, начальник буркнул нечто маловразумительное, но я и сама вскоре поняла, что к моему заданию они отношения не имеют. Кое-где на исписанных угловатым почерком бумагах мне попадались схемы и даже рисунки. Последние я разглядывала с интересом. Следовало признать, что лорд Редмор определенно обладал художественным талантом.
Означенный лорд что-то писал в толстом журнале. Меня от работы не отвлекал и даже соизволил лично сварить две чашки кофе, одну из которых поставил передо мной. Я отхлебнула и поразилась: на вкус напиток ничуть не уступал тому, что готовила я. Да мой начальник – прямо-таки кладезь различных умений!
После окончания рабочего дня он меня задерживать не стал, но сам остался.
– У меня еще есть кое-какие дела.
– Вам нужна помощь, сэр?
Он поморщился.
– Нет, мисс Берсфорд. Мне нужна тишина. Ступайте, не смею вас задерживать.
Я аккуратно прикрыла за собой дверь. Тихо-тихо, хотя хотелось изо всех сил хлопнуть. Тишина ему нужна, скажите, пожалуйста! Можно подумать, я так громко перекладывала бумаги, что мешала ему работать! Или слишком шумно выписывала цифры. Нет, знаю! Его отвлекало мое дыхание.
Ворча себе под нос о том, как меня достал один зануда, я миновала пост охраны и вышла на крыльцо. Яркие солнечные лучи ослепили меня, заставили зажмуриться, на мгновение замереть на месте.
– Ой, простите!
Обладательница звонкого голоса едва не налетела на меня. Я непроизвольно отшатнулась, запнулась и упала бы, не подхвати она меня под локоть.
– Спасибо.
– Что вы, не стоит благодарности.
Я еще раз моргнула и уставилась на нее во все глаза. Молодая, ухоженная, темноволосая. Одетая в простой, но явно дорогой изумрудно-зеленый костюм и кремовую шелковую блузу. И прекрасно знакомая по снимкам в светской хронике. Леди Оливия Мертон.
Леди Мертон скрылась за дверью, а я все еще стояла на ступенях, сжав кулаки и подавляя нелепое желание вернуться. Вот, значит, какое у вас важное дело, лорд Редмор! Вот из-за чего вы решили задержаться в кабинете! Важная работа, ха!
Я зажмурилась и представила, как врываюсь в кабинет, бормоча, что забыла… забыла… да что угодно забыла, неважно! Как торопливо отскакивают друг от друга лорд Редмор и леди Мертон. Как проступает растерянность на красивом холеном лице. А потом картинка померкла, сменилась новой. Как Редмор ставит размашистую подпись под приказом о моем увольнении.
Я помотала головой. Нет, возвращаться – плохая идея. Очень плохая. И вообще, какое мне дело до любовниц начальника? В эту минуту я верила всем тем сплетням, что с горящими глазами пересказывала Дженни, и старательно убеждала себя в том, что мне нап-ле-вать. Вот именно. Наплевать. Растереть. И забыть. Пусть хоть десятками к нему ходят, мне все равно. Неприятно только, что они прямо на рабочем месте… Так, стоп, Летти! Тебя это не касается!
Домой я вернулась в самом дурном расположении духа. Несмотря на все попытки выбросить блистательную Оливию Мертон из головы, мысли то и дело возвращались к ней. Хуже того, я поймала себя на том, что сравниваю ее с собой – и вовсе не в свою пользу. Ладно скроенный ярко-зеленый костюм против бесформенного мешка, что продавец выдавал за платье. Подчеркнутые достоинства аппетитной фигуры против скрытых балахоном талии и груди. Изящно уложенные локоны против растрепанного пучка, кое-как скрученного утром. Собственная задумка выдать себя за унылую старую деву, не интересующуюся ничем, кроме работы, больше не казалась мне такой великолепной. Хорошо еще, что хоть очки перестала носить, но и без них против леди Оливии я – чучело чучелом.
Такие мысли терзали меня всю дорогу от учреждения до самого дома. Так что нет ничего удивительного в том, что в квартиру я ввалилась раздраженная и злая, громко хлопнула дверью и не глядя швырнула сумку через всю гостиную, лишь чудом попав в кресло.
– Ого! – присвистнула Дженни, сидевшая на подоконнике и болтавшая босой ногой. В правой руке она держала надкушенное яблоко. – Это тебя Редмор так довел?
– День нелегкий выдался, – туманно ответила я.
Не рассказывать же, в самом деле, что меня расстроило сравнение с леди Оливией и собственное несовершенство?
Дженни спрыгнула с подоконника и с хрустом откусила еще кусочек яблока.
– Уж-нать х-чешь? – спросила невнятно.
– Не отказалась бы. Пойдем?
Устроившись за кухонным столом, подруга дожевала свое яблоко и аккуратно опустила огрызок в корзину.
– Так что случилось, расскажешь?
– Кое-что расскажу, – согласилась я и поставила перед ней тарелку с овощным рагу. – Интересное.
Глаза Дженни загорелись.
– Давай!
– Сначала ужин.
– Ле-е-етти!
– Ну, ладно, – смилостивилась я. – Не дам тебе погибнуть от острого приступа любопытства. Ты ни за что не догадаешься, что сегодня случилось!
– Приходила леди Оливия, да? Или леди Сюзанна?
Я поморщилась. Дженни случайно угадала, но обсуждать визит леди Оливии в Управление у меня не имелось ни малейшего желания. Как и упоминать о стремлении начальника остаться с ней наедине. Вместо этого я грубовато спросила:
– Ты можешь думать о чем-то еще, кроме предполагаемых любовниц Редмора?
– Вообще-то, я очень даже думаю о чем-то еще, – немного обиженно возразила подруга. – Например, подумала об ужине.
Но не успела я открыть рот, как мистер Дрейкленд весело согласился:
– Да, Алан, ты прав. Мисс Берсфорд, давайте поговорим в более подходящем месте. Как насчет ужина сегодня… ох, нет, простите, завтра?
Кажется, Редмор отчетливо скрежетнул зубами. Но утверждать я бы не стала, поскольку Дрейкленд продолжил уже серьезным тоном:
– А сейчас вернемся к нашему делу. Алан, свои выводы озвучивать не буду, чтобы не сбивать тебя. Кабинет в твоем распоряжении. Мисс Берсфорд, пойдемте со мной.
Он привел меня в соседнюю комнату, почти пустую. Из обстановки имелось лишь четыре стула, повернутых почему-то к стене.
– Прошу.
Ничего не понимая, я уселась и тут же пораженно охнула, потому что видела со своего места третью допросную так, словно ее отделяло от нас тонкое стекло. Редмор стоял у стола, скрестив руки на груди.
– Подозреваемого сейчас приведут, – сообщил Дрейкленд, устраиваясь на соседнем стуле. – Можете задавать любые вопросы, если они у вас возникнут, там все равно нас не услышат.
– Хорошо, – ответила я шепотом.
Несмотря на заверения, мне все равно казалось, будто Редмор слышит каждое наше слово. Тем временем дверь в допросную распахнулась. Охранник ввел бледного всклокоченного молодого человека в измятой одежде. Руки его были скованы, а на левой чуть повыше наручника тревожно мигал оранжевыми огоньками сигнальный браслет.
– Зеленым он горит только в камере, – пояснил Дрейкленд, хотя я ни о чем не спрашивала. – При выходе из здания включаются красные огни и звуковой сигнал.
Редмор жестом отпустил охранника и велел узнику занять неудобное и жесткое на вид кресло. Допрос начался.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Мое имя Алан Редмор, и я – ведущий менталист управления, – представился мой начальник.
Подозреваемый молчал, нервно сглатывал, таращил круглые совиные глаза.
– Вы дали разрешение на ментальное сканирование.
– Я… да… д-дал… Поймите, я не виноват! – горячо заговорил он, подавшись вперед. – Не виноват! Я не знаю, кто это сделал! Я пришел, а они… они… там…
Он всхлипнул и закрыл лицо руками.
– Вам нужно подтвердить согласие, – все тем же безразличным тоном продолжил Редмор.
Подозреваемый опустил ладони и выпрямился. На бледных щеках с неопрятной рыжеватой щетиной остались темные пятна.
– Д-да. Д-да, к-конечно, – запинаясь, выговорил он. – Конечно, да. И потом меня отпустят?
– Это не в моей компетенции. Отпечаток пальца, пожалуйста.
Редмор протянул плотный лист с гербовой печатью, и парень прижал к нему подушечку указательного пальца. Даже читать не стал.
– Он сразу согласился, услышав о менталисте, – пояснил мне Дрейкленд. – Так что, полагаю, его все же отпустят.
Я резко повернулась к нему.
– Думаете, он невиновен?
– Скорее всего. Похоже на то, что парнишку подставляют.
Хм, а мне ведь тоже в голову закрадывалось подобное подозрение. Я даже хотела обсудить его с Редмором, но не успела.
– Итак, вы – Джеймс Герхард, девятнадцати лет, студент?
– Да, сэр, это я. Именно так.
Кажется, Джеймсу удалось немного овладеть собой. Во всяком случае, заикаться и трястись он перестал. Водянисто-голубые глаза все еще смотрели с испугом, и губы слегка подрагивали, но в целом подозреваемый немного успокоился.
– Я буду задавать вопросы, а вы должны на них отвечать как можно точнее. Процедура не из приятных.
Джеймс побледнел еще сильнее, так, что на бескровном лице веснушки показались яркими точками, но ответил твердо:
– Я знаю, сэр. Меня предупредили.
Редмор, сосредоточенный и серьезный, подошел к нему.
– Можете закрыть глаза.
Даже из-за стекла было видно, как Джеймс нервно сглотнул и зажмурился, вцепился пальцами в деревянные подлокотники. А в следующий момент к его вискам прижались пальцы менталиста.
– Ваше имя – Джеймс Герхард? – повторил мой начальник первый вопрос.
Бледное лицо исказила судорога.
– Да.
Я вздрогнула. Прежде голос бедолаги Джеймса звучал испуганно, но теперь в нем отчетливо слышалась неприкрытая мука. И это всего лишь первый, самый невинный, вопрос!
– Вы убили Томаса Герхарда, своего дядю?
– Нет!
– Его супругу, Аманду Герхард?
– Нет?
Редмор старался быть кратким и закончить допрос поскорее.
– Его старшего сына, Иллиаса Герхарда?
– Нет! – отчаянно выкрикнул Джеймс.
– Младшего сына, Джозефа Герхарда?
– Не-е-ет, – мучительный стон.
По лбу несчастного Джеймса катились крупные капли пота, а по щекам – слезы. Я до боли прикусила губу.
– Когда вы в последний раз видели кого-либо из своих родственников живым?
– Вчера утром, – отрывисто произнес Джеймс. – Джозефа. Встретил на улице. Он напомнил, что дядя и тетя ждут меня вечером. На праздничный ужин.
– В честь чего праздник?
– Мой день рождения.
– Вы пришли – а дальше?
– Я постучал. Никто не ответил. Позвал. Молчали. Тогда я вошел внутрь.
Слова давались Джеймсу с трудом, он говорил короткими рублеными фразами, задыхался.
– И что увидели?
Бедолагу передернуло.
– Кровь, – просипел он. – Много крови. И они. Мертвые. Это… это…
Он закашлялся, и мне стоило немалых трудов сдержаться, подавить порыв вскочить и заорать, чтобы Редмор прекратил допрос.
– Вы заметили кого-нибудь?
– Нет. Никого.
– Ни в доме, ни рядом с ним?
– Никого.
– Почему нож оказался у вас в руках?
– Не знаю… подобрал… там валялся… не знаю…
Редмор резким движением убрал ладони от лица Джеймса, и тот всхлипнул и обмяк в кресле. Потерял сознание, не сразу поняла я.
– Допрос окончен, – устало сообщил мой начальник. – Питер, вызывай медиков.
И покачнулся, ухватился за стену, чтобы не упасть. Я все-таки сорвалась с места и бросилась в допросную.
– Сэр! Что с вами? Вы в порядке, сэр?
– Разумеется, не в порядке, мисс Берсфорд, – раздраженно отозвался он. – Чем суетиться, лучше помогите мне дойти до стула.
Крепкая рука отодвинула меня в сторону.
– Лучше я, Алан, – невозмутимо произнес Питер Дрейкленд. – Мне ты точно не переломаешь кости. Вот так, обопрись. Сейчас, сейчас.
– Что с ним? – испуганно спросила я.
Сейчас, когда Редмор стоял ко мне лицом, я разглядела и его мертвенную бледность, и ввалившиеся глаза, и прорезавшиеся у рта складки. Впрочем, скверный характер и язвительность никуда не делись.
– Вас точно не отчислили за неуспеваемость, мисс Берсфорд? Не узнали обычный откат от сканирования?
Ох. Я и не предполагала, что это выглядит вот так.
Хлопнула за моей спиной дверь, мужчина в светло-голубой одежде сотрудника медслужбы склонился над Джеймсом. Лорд Редмор тяжело рухнул на стул и запрокинул голову. Дышал он хрипло, прерывисто.
– Так, Алан, вот, держи.
Питер Дрейкленд смешал в стакане содержимое трех флаконов. Редмор двумя глотками расправился с питьем и поморщился.
– Спасибо. Сейчас отпустит.
Я покосилась на Джеймса. Тот уже пришел в сознание, но взгляд его оставался расфокусированным и ошалелым. Бедолага тряс головой, руки его дрожали. Охранникам пришлось буквально уносить его из допросной.
– Парень невиновен, – сказал Редмор, когда в комнате остались мы втроем.
Краски еще не вернулись на его лицо, но выглядел он уже получше. Хотя бы не напоминал ожившего мертвеца.
Дрейкленд кивнул.
– Я так и предполагал.
– Вы его отпустите? – спросила я.
– Нет, подержу еще пару дней в камере. Пусть настоящий преступник думает, что ему не грозит разоблачение.
– Если я тебе больше не нужен, – вмешался Редмор, – то мы с мисс Берсфорд, пожалуй, пойдем.
Я проглотила вопрос о его самочувствии, хотя мне меньше всего на свете хотелось, чтобы начальник свалился без сил прямо в лифте. Или в коридоре – без разницы. Но я понимала, какую отповедь получу, если вздумаю поинтересоваться состоянием здоровья Его Язвительности.
– Нет, больше не нужен. Мисс Берсфорд, – обратился ко мне Дрейкленд, – не забудьте о нашем уговоре. Я зайду за вами завтра в конце дня.
Редмор скривился так, словно ему пришлось залпом выпить стакан неразбавленного уксуса.
***
Шел мой начальник все еще нетвердыми шагами, и я предложила ему опереться на мое плечо, за что была вознаграждена взглядом столь презрительным и злобным, что тут же стушевалась и скороговоркой пробормотала извинения. Редмору даже говорить ничего не пришлось – я и без того осознала свою очередную ошибку.
Молчание тяготило, и во время подъема в лифте я попыталась завязать разговор. К тому же любопытство действительно терзало.
– Значит, Джеймса отпустят.
– Вы же сами слышали.
– Да, но если он невиновен, то кто тогда убийца?
– А у вас есть какие-нибудь предположения, мисс Берсфорд?
Я задумалась. Фактов в моем распоряжении имелось слишком мало, но кое-какие выводы из них все же можно было сделать.
– Джеймса взяли прямо на месте преступления, так? С окровавленным ножом в руках?
Редмор кивнул, не утруждая себя ответом.
– Значит, кто-то вызвал полицию, верно? Но кто?
Начальник кивнул еще раз, одобрительно.
– Правильно мыслите, мисс Берсфорд.
Я зарделась от похвалы, но он тут же осадил меня.
– Впрочем, не факт, что это сделал убийца. Но на месте Питера я бы поработал в этом направлении.
Лифт дрогнул и остановился.
– А когда его поймают…
– Это уже нас не касается, мисс Берсфорд. У нас есть свои дела.
И он уже уверенным шагом двинулся по коридору. Силы определенно возвращались к нему. Я немного отстала и с обидой уставилась ему в спину, а потом тряхнула головой. Вот как, значит. Ну и ладно! Не хочет обсуждать – не надо. Я и сама все выспрошу у Питера Дрейкленда. Завтра же вечером!
После обеда Редмор загрузил меня составлением отчетов. Работа скучная, нудная, но требующая полной сосредоточенности. Я разносила данные по таблицам, то и дело сверяясь с заметками, полными непонятных сокращений. На мой вопрос, что они могли бы означать, начальник буркнул нечто маловразумительное, но я и сама вскоре поняла, что к моему заданию они отношения не имеют. Кое-где на исписанных угловатым почерком бумагах мне попадались схемы и даже рисунки. Последние я разглядывала с интересом. Следовало признать, что лорд Редмор определенно обладал художественным талантом.
Означенный лорд что-то писал в толстом журнале. Меня от работы не отвлекал и даже соизволил лично сварить две чашки кофе, одну из которых поставил передо мной. Я отхлебнула и поразилась: на вкус напиток ничуть не уступал тому, что готовила я. Да мой начальник – прямо-таки кладезь различных умений!
После окончания рабочего дня он меня задерживать не стал, но сам остался.
– У меня еще есть кое-какие дела.
– Вам нужна помощь, сэр?
Он поморщился.
– Нет, мисс Берсфорд. Мне нужна тишина. Ступайте, не смею вас задерживать.
Я аккуратно прикрыла за собой дверь. Тихо-тихо, хотя хотелось изо всех сил хлопнуть. Тишина ему нужна, скажите, пожалуйста! Можно подумать, я так громко перекладывала бумаги, что мешала ему работать! Или слишком шумно выписывала цифры. Нет, знаю! Его отвлекало мое дыхание.
Ворча себе под нос о том, как меня достал один зануда, я миновала пост охраны и вышла на крыльцо. Яркие солнечные лучи ослепили меня, заставили зажмуриться, на мгновение замереть на месте.
– Ой, простите!
Обладательница звонкого голоса едва не налетела на меня. Я непроизвольно отшатнулась, запнулась и упала бы, не подхвати она меня под локоть.
– Спасибо.
– Что вы, не стоит благодарности.
Я еще раз моргнула и уставилась на нее во все глаза. Молодая, ухоженная, темноволосая. Одетая в простой, но явно дорогой изумрудно-зеленый костюм и кремовую шелковую блузу. И прекрасно знакомая по снимкам в светской хронике. Леди Оливия Мертон.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Леди Мертон скрылась за дверью, а я все еще стояла на ступенях, сжав кулаки и подавляя нелепое желание вернуться. Вот, значит, какое у вас важное дело, лорд Редмор! Вот из-за чего вы решили задержаться в кабинете! Важная работа, ха!
Я зажмурилась и представила, как врываюсь в кабинет, бормоча, что забыла… забыла… да что угодно забыла, неважно! Как торопливо отскакивают друг от друга лорд Редмор и леди Мертон. Как проступает растерянность на красивом холеном лице. А потом картинка померкла, сменилась новой. Как Редмор ставит размашистую подпись под приказом о моем увольнении.
Я помотала головой. Нет, возвращаться – плохая идея. Очень плохая. И вообще, какое мне дело до любовниц начальника? В эту минуту я верила всем тем сплетням, что с горящими глазами пересказывала Дженни, и старательно убеждала себя в том, что мне нап-ле-вать. Вот именно. Наплевать. Растереть. И забыть. Пусть хоть десятками к нему ходят, мне все равно. Неприятно только, что они прямо на рабочем месте… Так, стоп, Летти! Тебя это не касается!
Домой я вернулась в самом дурном расположении духа. Несмотря на все попытки выбросить блистательную Оливию Мертон из головы, мысли то и дело возвращались к ней. Хуже того, я поймала себя на том, что сравниваю ее с собой – и вовсе не в свою пользу. Ладно скроенный ярко-зеленый костюм против бесформенного мешка, что продавец выдавал за платье. Подчеркнутые достоинства аппетитной фигуры против скрытых балахоном талии и груди. Изящно уложенные локоны против растрепанного пучка, кое-как скрученного утром. Собственная задумка выдать себя за унылую старую деву, не интересующуюся ничем, кроме работы, больше не казалась мне такой великолепной. Хорошо еще, что хоть очки перестала носить, но и без них против леди Оливии я – чучело чучелом.
Такие мысли терзали меня всю дорогу от учреждения до самого дома. Так что нет ничего удивительного в том, что в квартиру я ввалилась раздраженная и злая, громко хлопнула дверью и не глядя швырнула сумку через всю гостиную, лишь чудом попав в кресло.
– Ого! – присвистнула Дженни, сидевшая на подоконнике и болтавшая босой ногой. В правой руке она держала надкушенное яблоко. – Это тебя Редмор так довел?
– День нелегкий выдался, – туманно ответила я.
Не рассказывать же, в самом деле, что меня расстроило сравнение с леди Оливией и собственное несовершенство?
Дженни спрыгнула с подоконника и с хрустом откусила еще кусочек яблока.
– Уж-нать х-чешь? – спросила невнятно.
– Не отказалась бы. Пойдем?
Устроившись за кухонным столом, подруга дожевала свое яблоко и аккуратно опустила огрызок в корзину.
– Так что случилось, расскажешь?
– Кое-что расскажу, – согласилась я и поставила перед ней тарелку с овощным рагу. – Интересное.
Глаза Дженни загорелись.
– Давай!
– Сначала ужин.
– Ле-е-етти!
– Ну, ладно, – смилостивилась я. – Не дам тебе погибнуть от острого приступа любопытства. Ты ни за что не догадаешься, что сегодня случилось!
– Приходила леди Оливия, да? Или леди Сюзанна?
Я поморщилась. Дженни случайно угадала, но обсуждать визит леди Оливии в Управление у меня не имелось ни малейшего желания. Как и упоминать о стремлении начальника остаться с ней наедине. Вместо этого я грубовато спросила:
– Ты можешь думать о чем-то еще, кроме предполагаемых любовниц Редмора?
– Вообще-то, я очень даже думаю о чем-то еще, – немного обиженно возразила подруга. – Например, подумала об ужине.
