Чудесно, очередной сверхъестественный инсайт, понятно, почему Витек мялся, словно барышня на сеновале. Ладно, все лучше, чем бестолково топтаться на месте.
— Понятненько. Предложения? Пожелания?
— Не знаю. Отвлечь его как-нибудь, или еще чего.
— Ясно. Значит, нет.
Зато у Аристарха пожелания нашлись.
— Уважаемые, я вам не мешаю? — с ледяной любезностью поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, продолжил:
— А вот мне как-то неуютно, когда меня игнорируют. Более того, о чем-то шепчутся, возможно, обсуждают меня же. Ты не находишь, Медея, что это, по меньшей мере, не вежливо?
Госпожа Цуцикова уже приготовилась доходчиво объяснить Аристарху, куда именно он в данном конкретном случае может засунуть и вежливость, и собственное драгоценное мнение, но тот явно вошел в раж.
— Знаешь, Медея, я даже не удивлен. Я был уверен, что однажды ты сюда явишься с претензиями.
— Даже так, — сочла нужным вклиниться в монолог ведьма. Не все же этому глухарю слушать исключительно собственное токование.
— Именно так, — отрезал Аристарх. — И это, к сожалению, не развившийся дар предвиденья. Просто… ты ведь всегда все портишь.
Правда?! Ну, надо же!
— Вот даже прямо сейчас. Ваша безымянная гоп-компания вторглась в частные владения, учинила дебош, а теперь ты не можешь молча выслушать, что я хочу тебе сказать.
И все-таки, душой она по-прежнему юна! Медея слушала этот занудно-агрессивный бубнеж и буквально ощущала, что ей снова двадцать… и что еще чуть-чуть и она подпалит засранцу шевелюру!
В те благословенные времена ведьма выходила из себя быстро. И буйно. А тут еще и повод шикарней некуда.
Ярость жгла вены вулканической лавой. Обжигала и рвалась на выход. Утомленный голос, с прохладцей отчитывающий Медею, как глупую школьницу, служил ей отличным ориентиром. Голос увещевал, тыкал носом, словно наделавшего лужу кота, в промахи, огрехи, неидеальности, шероховатости… во все, куда можно, или нельзя ткнуть!
И тыкал, и тыкал, и тыкал… выплясывал чечетку на страхах и слабостях, выплетал плотный кокон из неуверенности… а она, дура, ничего не замечала! В чем-чем, а в магии разума этот жирный, заносчивый паук был-таки на голову выше нее!
И главное — каков паразит — сейчас пытается сделать ровно то же самое!
Только, похоже, поистратил силу, козлинушка, поизносился!
Ну, держись, сволочь, будет тебе и дебош, и недополученный мордобой! И порча, ведьма она, или где?! Уж отвлечет, так отвлечет!
Медея сжала медальон, настраиваясь. Отдала Витька кукле. А потом, еще не до конца распрямившись, метнула в Аристарха шаровую молнию.
Огонь! Что этому несчастному полумертвому миру, что их тухлым, полудохлым отношениям просто необходим огонь.
И он откликнулся. Яростный, жадный, неистовый. Но теперь-то, в контакте с медальоном, у Медеи хватало сил держать его в узде… а клокочущая, жгучая ярость помогла найти с ним общий язык. Еще молнию! И еще! Эх, хорошо-то как!
Игрушке разъяснения, или особое приглашение не потребовались. Она с Витьком и медведем рванула вперед еще при первой шаровой молнии. Панфутий скользнул следом.
Хэх, оставалось надеяться, что «конечная цель» не подразумевает под собой очередную свалку, счетчик идиотизма происходящего итак зашкаливал и…
…Аристарх от молний уклонился с небрежным изяществом — хорош, паскуда — а после выудил из-за пазухи массивный, ржавый медальон на толстенной золотой цепи…
…и неизвестно, сколько Медея продержится в этой схватке…
— Неплохую бижутерию ты себе отхватила, Медь.
…вряд ли у них будет время на длительные поиски.
— Я, конечно, понимаю, что это боевой трофей, но придется вернуть.
Медальон был точной копией того, что болтался на шее у ведьмы. Или, что более соответствовало истине, доставшийся госпоже Цуциковой медальон оказался точной копией медальона Аристарха, потому как Медея с ужасом почувствовала, что теряет контроль над собственным… Глашкиным?.. куклиным?.. артефактом.
Арр, ну уж нет, так просто она не сдастся! И огонь не сдастся!
Стихия сама потянулась вперед, сжигая нити колдовского приказа, соединившие два амулета, а там уже и ведьма включилась, сформировав пламя в сплошную стену от пола до потолка.
— Так некому отдавать-то, — рявкнула Медея, толкая стену на Аристарха. — Предыдущая владелица померла.
— Я почему-то именно так и подумал, — отозвался тот, лихо заворачивая стену в огненный смерч.
Буднично так отозвался, отметила про себя Медея Поликарповна, разделяя смерч на несколько поменьше. Чего-то недопонял, или Глашкина смерть ему постольку-поскольку?
— Но ты вполне можешь вернуть не принадлежащую тебе вещь ее создателю, то есть мне, — продолжил Аристарх. — Давай же, Медея, прекращай это нелепое сопротивление. Отдай амулет и я сохраню тебе жизнь.
Сохраню тебе жизнь?
— «А ведь он хотел оставить тебя в живых», — пронеслись в голове слова Глафиры.
Не предсмертные, но близко.
Сохранить жизнь… И фиг поймешь, в чем тут дело. В сраной магии разума, обращаться с которой козлина умел как никто… и которой временами так и хочется поддаться? В фантасмагоричной идиотичности, или в идиотичной фантасмогоричности ситуации? (Что? Как? Зачем? И причем, черт побери, здесь она?) Или виной всему пробудившаяся в душе ведьмы двадцатилетняя девчонка, которая уже подустала, заманалась и, чего греха таить, порядком напугана, а потому совсем не против «на ручки и платьишка».
Да и не все ли равно, в чем дело, важно, что Медея резко потухла. Вот только-только горела, только-только держала в кулаке огненную стихию, подпитываясь от нее и питая ее собственной яростью, а тут… пшик!
…сдулась, стухла, перегорела… остались только пепел и пустота.
И госпожа Цуцикова, возможно, согласилась бы таки на заманчивое предложение, не вспомнила бы даже про Панфутия и Витька, которым помилования не обещали, вот только Аристарх лично все испортил!
В жизни бывают ситуации, когда лучше промолчать. А еще встречаются такие люди, которым в принципе противопоказано разевать рот.
Эх, Аристарх, Аристарх… Вот что тебе стоило придержать свои нафиг не упавшие нравоучения, а?
— Все это настолько глупо, — Аристарх выдержал непродолжительную паузу. — Даже для тебя… вот так умирать. И что за команду ты собрала? Слабосильный отщепенец из преисподней, условно разумный грызун и… кукла-пупс… серьезно?
Хотя, конечно, когда чувство собственного величия распирает изнутри, трудно удержать говно в себе. У госпожи Цуциковой самой бывали подобные моменты в жизни, только не настолько запущенные.
— Нет-нет, охотно верю, что соберись ты ко мне в гости целенаправленно, подобрала бы кого получше, да и, в принципе, хоть как-то подготовилась. Но ты-то здесь совершенно случайно и… прости, это феерически смешно…
Ведьма чувствовала, как в пустоте воспламеняются только что еле тлевшие угли. Смешно тебе, сладкий?! Отлично! Давай-ка посмеемся вместе!
— Вот что тебе стоило повернуть назад хотя бы возле портала? — разливался Аристарх. — И все было бы нормально. Но ты ведь…
Что «она ведь» Медея дослушивать не стала, а обрушила на врага вторую стену пламени. Следом отправились поутихшие было огненные смерчи, под прикрытием которых она сама прошмыгнула мимо прибалдевшего козлины.
Так-то лучше, теперь тылы товарищей прикрыты. Интересно, они хотя бы добрались до «конечной цели», что бы это не означало?
— Вот, значит, как, — прорычал Аристарх. — Недальновидно.
— Ты не первый день живешь на свете, дорогуша, — ядовито мурлыкнула Медея. — Должен понимать, что все мы, увы, не идеальны. Я вот недальновидна. А ты глушишь свои комплексы за счет миллионов других людей.
Аристархова рожа мгновенно трансформировалась в квинтэссенцию вопроса «че?». А ты как думал, «дорогуша», только тебе здесь есть что сказать?
— Кстати, Аристарх, раз уж мы здесь так хорошо общаемся, не расскажешь, что тебя сподвигло на вот это вот все? — Медея театральным жестом развела руки. — Какая-нибудь детская травма? Комплекс отличника? Голоса в голове?
— Из предложенных вариантов выберу, пожалуй, «комплекс отличника», — отчеканил взявший себя в руки Аристарх. — Хотя я предпочитаю называть это стремлением развиваться и расти над собой. Тебе, милая, этого очень не хватает.
Настал черед «милой» кривиться. И, главное, ничего сволочь не берет! Отбивается играючи!
— У нас, дорогой, просто цели разные. Реши я заделаться в каком-нибудь мирке владычицей Тьмы, ты бы обосрался.
А в ответ практически не нападает. Измотать хочет, или еще чего-то ждет?
— Если бы, да кабы, — проворчал Аристарх. — В этом-то, Медея, твоя основная проблема. Ты ничего не хочешь, ни к чему не стремишься. Тебе настолько комфортно быть серой посредственностью, что даже страшно.
— Зато ты у нас такой целеустремленный, — хмыкнула госпожа Цуцикова. — Просто межконтинентальная баллистическая ракета.
Господи, какое же счастье, что они тогда расплевались. Ведьма всегда это знала, но сейчас ощутила… всеобъемлюще, что ли. Продолжи они играться в семью, перекроилась бы Медея в бессловесную бледную тень… или, в конце концов, поубивали бы они друг друга к чертовой, прости Панфутий, бабушке.
И неизвестно, кто бы вышел победителем…
… неизвестно, кто выйдет победителем…
— Но поделись же, драгоценный, — ядовито поинтересовалась Медея. — Доволен ли ты своим личностным ростом? По вкусу ли тебе торчать в затхлом бункере и обрастать хламом?
Поинтересовалась и атаковала. В поединке с Глафирой ведьма сочла нецелесообразным тревожить землю. Но теперь… при поддержке амулета… когда мощи воздуха и огня не достаточно…
Бурое щупальце вырвалось на свободу в нескольких шагах от Аристарха. И как тебе такое, паскуда?!
— Только ты способна назвать уникальную коллекцию горой хлама!
— Только ты способен разместить уникальную коллекцию так, что от горы хлама и не отличишь!
Нутро Медеи выкручивало, словно мокрую тряпку. Опустошенный магический резерв — штука более чем неприятная. Конечно, сейчас посредником между ведьминой волей и стихиями выступал артефакт, но легче от этого не становилось. Вернее, не так, не будь артефакта, госпожа Цуцикова давно бы растянулась на этом замечательном щебеночном полу роскошным ковром, но от острых ощущений это не спасало.
А схватка все продолжалась и продолжалась, и продолжалась, и заканчиваться, к сожалению, не планировала.
Еще хуже было то, что несмотря на все ухищрения, Медея Поликарповна медленно но верно отступала.
Аристарх изящным танком пер сквозь земляные щупальца, огневые рубежи и воздушные преграды. И ничего эту сволочь не то, что не брало, даже задерживало, скажем так, на троечку.
А потом Медея и вовсе уперлась в стену. Отлично… Хорошо хоть, дверь в наличии.
Или не очень?
Ведьма заглянула за дверт. И обомлела…
Там ютилась малюсенькая, особенно по сравнению с «кладбищенским» залом, комнатенка, в которой остальная команда спасантов развернула бурную деятельность.
— Поликарповна, ты что, уже здесь?! — Панфутий, не иначе как от радости, выронил… что это, кстати?.. похоже на…
— Нашли время собирать конструктор! — вырвалось у Медеи.
— Ну так… это… — зачем-то принялся оправдываться черт, подбирая здоровенную деталь.
— Конструктор? Как интересно, — подал голос Аристарх, до этого на удивление культурно стоявший в сторонке. С чего бы это? Неужели, все-таки запыхался? — И что должно получиться в итоге? Слово «вечность»?
— Ему сюда нельзя! — заверещал откуда-то из комнатенки Витек. — Медя, не пускай его!
— Великолепно, — прокомментировал Аристарх. — Приблудный грызун указывает, куда мне можно, а куда нельзя ходить в собственном доме. Медея, как ты его вообще терпишь? Я тут понаблюдал немного за вашим путешествием по моему жилищу, хамло же, каких поискать. Кстати, дорогая, насчет «не пускать»…
Он охлопал себя по карманам после чего выудил из одного складной нож.
—… не трудись. Это тебе не по силам.
Блеснуло лезвие.
— Зря ты не воспользовалась моей добротой, когда была возможность. Но… твое право.
Он что, собирается броситься на нее с ножом? Толку с этого не выйдет, но… как он там выразился… его право.
Ведьма не смогла сдержать нервный смешок. Ну и дурь же лезет в голову с устатку. И посидеть охота, сил нет. А лучше полежать. Хотя все еще не настолько, чтобы расположиться прямо здесь, на полу.
Кидаться на Медею с ножом Аристарх не стал, за что спасибо ему большое. Лезвие пропахало на его ладони кровавую борозду. Багровый оттиск на ржавчине медальона смотрелся замершей во мгновении вспышкой сверхновой.
Два события произошли одновременно.
Из окровавленного медальона вырвались полупрозрачные фиолетовые силовые нити. Они оплели Аристарха плотным коконом.
А медальон Медеи рассыпался в пыль.
— Неожиданно, правда? — широко ухмыльнулся козел. — И все-таки не ожидал от тебя, Медея, подобного непрофессионализма. Понадеяться на неизвестный артефакт…
Без «неизвестного артефакта» шее было непривычно холодно. Тот в активном состоянии был теплым, даже горячим.
К хорошему быстро привыкаешь. Ледяная пустота внутри впивалась в плоть тысячами игл.
— А перед этим выжать себя досуха…
Что есть, то есть. Чтобы совсем уж позорно не свалиться под ноги врагу, Медея привалилась к дверному косяку.
— Не говоря уже о том, как ты сунулась сюда без подготовки и хотя бы малейшего представления, что делать дальше. А ведь я всегда считал тебя неглупой женщиной.
«Вот мучение», — обреченно подумала Медея. — «Он без нравоучений даже убить меня не способен».
Ох, как же ей хотелось высказать все это вслух. Но в горле, как назло, пересохло — и хрипа толком не выдавишь. К тому же, оставшаяся энергия уходила на то, чтобы стоять более-менее ровно, тут не до словесных изысков.
— Но знаешь, хоть мне и немного жаль тебя, как-никак столько лет знакомы, — голос Аристарха отбойным молотком отдавался в висках. — Я рад, что так вышло. Я давно пытался распечатать вход в эту комнату…
Будто в замедленной съемке Медея наблюдала, как Аристарх легко отрывается от пола.
—… но у меня не выходило, что бы я не пробовал. А оказалась, всего-то и нужна команда настырных гопников.
Он лениво взмахнул рукой и ведьма тряпичной куклой шмякнулась на пол.
— На тебя, дорогая, у меня больше нет времени. Да и руки марать не хочется, все-таки нас кое-что связывает. Сама умрешь. С настолько сильным магическим истощением и без должной помощи… и все-таки как же непрофессионально.
… и как же тупо…
Медею буквально распирала ярость. Распирала, душила, клокотала в горле. И не могла пробиться сквозь толстую, испещренную шипами, ледяную корку.
Вот такое вот оно, магическое истощение. Впервые Медея истратилась настолько сильно. Положение мог немного поправить лежащий в сумке пузырек с энерговосполняющим снадобьем. Если еще не разбился к чертовой бабушке. И если бы у ведьмы нашлось чуть больше сил и желания, чтобы до него добраться.
Тем временем Аристарх не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой — триумф у него, как-никак — полетел к двери. Миновал ее. — на самом деле на все про все ушло секунд пять, но помпезность момента сгустила время до состояния желе — и сразу же пулей вылетел обратно.
Помог ему в этом Панфутий, вцепившийся в колдуна мертвой хваткой. Мужчины покатились по полу. Сначала перевес был на стороне более привычного к физическим нагрузкам черта, но изворотливость и целеустремленность колдуна не давали тому так легко сдаться.
— Понятненько. Предложения? Пожелания?
— Не знаю. Отвлечь его как-нибудь, или еще чего.
— Ясно. Значит, нет.
Зато у Аристарха пожелания нашлись.
— Уважаемые, я вам не мешаю? — с ледяной любезностью поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, продолжил:
— А вот мне как-то неуютно, когда меня игнорируют. Более того, о чем-то шепчутся, возможно, обсуждают меня же. Ты не находишь, Медея, что это, по меньшей мере, не вежливо?
Госпожа Цуцикова уже приготовилась доходчиво объяснить Аристарху, куда именно он в данном конкретном случае может засунуть и вежливость, и собственное драгоценное мнение, но тот явно вошел в раж.
— Знаешь, Медея, я даже не удивлен. Я был уверен, что однажды ты сюда явишься с претензиями.
— Даже так, — сочла нужным вклиниться в монолог ведьма. Не все же этому глухарю слушать исключительно собственное токование.
— Именно так, — отрезал Аристарх. — И это, к сожалению, не развившийся дар предвиденья. Просто… ты ведь всегда все портишь.
Правда?! Ну, надо же!
— Вот даже прямо сейчас. Ваша безымянная гоп-компания вторглась в частные владения, учинила дебош, а теперь ты не можешь молча выслушать, что я хочу тебе сказать.
И все-таки, душой она по-прежнему юна! Медея слушала этот занудно-агрессивный бубнеж и буквально ощущала, что ей снова двадцать… и что еще чуть-чуть и она подпалит засранцу шевелюру!
В те благословенные времена ведьма выходила из себя быстро. И буйно. А тут еще и повод шикарней некуда.
Ярость жгла вены вулканической лавой. Обжигала и рвалась на выход. Утомленный голос, с прохладцей отчитывающий Медею, как глупую школьницу, служил ей отличным ориентиром. Голос увещевал, тыкал носом, словно наделавшего лужу кота, в промахи, огрехи, неидеальности, шероховатости… во все, куда можно, или нельзя ткнуть!
И тыкал, и тыкал, и тыкал… выплясывал чечетку на страхах и слабостях, выплетал плотный кокон из неуверенности… а она, дура, ничего не замечала! В чем-чем, а в магии разума этот жирный, заносчивый паук был-таки на голову выше нее!
И главное — каков паразит — сейчас пытается сделать ровно то же самое!
Только, похоже, поистратил силу, козлинушка, поизносился!
Ну, держись, сволочь, будет тебе и дебош, и недополученный мордобой! И порча, ведьма она, или где?! Уж отвлечет, так отвлечет!
Медея сжала медальон, настраиваясь. Отдала Витька кукле. А потом, еще не до конца распрямившись, метнула в Аристарха шаровую молнию.
Огонь! Что этому несчастному полумертвому миру, что их тухлым, полудохлым отношениям просто необходим огонь.
И он откликнулся. Яростный, жадный, неистовый. Но теперь-то, в контакте с медальоном, у Медеи хватало сил держать его в узде… а клокочущая, жгучая ярость помогла найти с ним общий язык. Еще молнию! И еще! Эх, хорошо-то как!
Игрушке разъяснения, или особое приглашение не потребовались. Она с Витьком и медведем рванула вперед еще при первой шаровой молнии. Панфутий скользнул следом.
Хэх, оставалось надеяться, что «конечная цель» не подразумевает под собой очередную свалку, счетчик идиотизма происходящего итак зашкаливал и…
…Аристарх от молний уклонился с небрежным изяществом — хорош, паскуда — а после выудил из-за пазухи массивный, ржавый медальон на толстенной золотой цепи…
…и неизвестно, сколько Медея продержится в этой схватке…
— Неплохую бижутерию ты себе отхватила, Медь.
…вряд ли у них будет время на длительные поиски.
— Я, конечно, понимаю, что это боевой трофей, но придется вернуть.
Медальон был точной копией того, что болтался на шее у ведьмы. Или, что более соответствовало истине, доставшийся госпоже Цуциковой медальон оказался точной копией медальона Аристарха, потому как Медея с ужасом почувствовала, что теряет контроль над собственным… Глашкиным?.. куклиным?.. артефактом.
Арр, ну уж нет, так просто она не сдастся! И огонь не сдастся!
Стихия сама потянулась вперед, сжигая нити колдовского приказа, соединившие два амулета, а там уже и ведьма включилась, сформировав пламя в сплошную стену от пола до потолка.
— Так некому отдавать-то, — рявкнула Медея, толкая стену на Аристарха. — Предыдущая владелица померла.
— Я почему-то именно так и подумал, — отозвался тот, лихо заворачивая стену в огненный смерч.
Буднично так отозвался, отметила про себя Медея Поликарповна, разделяя смерч на несколько поменьше. Чего-то недопонял, или Глашкина смерть ему постольку-поскольку?
— Но ты вполне можешь вернуть не принадлежащую тебе вещь ее создателю, то есть мне, — продолжил Аристарх. — Давай же, Медея, прекращай это нелепое сопротивление. Отдай амулет и я сохраню тебе жизнь.
Сохраню тебе жизнь?
— «А ведь он хотел оставить тебя в живых», — пронеслись в голове слова Глафиры.
Не предсмертные, но близко.
Сохранить жизнь… И фиг поймешь, в чем тут дело. В сраной магии разума, обращаться с которой козлина умел как никто… и которой временами так и хочется поддаться? В фантасмагоричной идиотичности, или в идиотичной фантасмогоричности ситуации? (Что? Как? Зачем? И причем, черт побери, здесь она?) Или виной всему пробудившаяся в душе ведьмы двадцатилетняя девчонка, которая уже подустала, заманалась и, чего греха таить, порядком напугана, а потому совсем не против «на ручки и платьишка».
Да и не все ли равно, в чем дело, важно, что Медея резко потухла. Вот только-только горела, только-только держала в кулаке огненную стихию, подпитываясь от нее и питая ее собственной яростью, а тут… пшик!
…сдулась, стухла, перегорела… остались только пепел и пустота.
И госпожа Цуцикова, возможно, согласилась бы таки на заманчивое предложение, не вспомнила бы даже про Панфутия и Витька, которым помилования не обещали, вот только Аристарх лично все испортил!
В жизни бывают ситуации, когда лучше промолчать. А еще встречаются такие люди, которым в принципе противопоказано разевать рот.
Эх, Аристарх, Аристарх… Вот что тебе стоило придержать свои нафиг не упавшие нравоучения, а?
— Все это настолько глупо, — Аристарх выдержал непродолжительную паузу. — Даже для тебя… вот так умирать. И что за команду ты собрала? Слабосильный отщепенец из преисподней, условно разумный грызун и… кукла-пупс… серьезно?
Хотя, конечно, когда чувство собственного величия распирает изнутри, трудно удержать говно в себе. У госпожи Цуциковой самой бывали подобные моменты в жизни, только не настолько запущенные.
— Нет-нет, охотно верю, что соберись ты ко мне в гости целенаправленно, подобрала бы кого получше, да и, в принципе, хоть как-то подготовилась. Но ты-то здесь совершенно случайно и… прости, это феерически смешно…
Ведьма чувствовала, как в пустоте воспламеняются только что еле тлевшие угли. Смешно тебе, сладкий?! Отлично! Давай-ка посмеемся вместе!
— Вот что тебе стоило повернуть назад хотя бы возле портала? — разливался Аристарх. — И все было бы нормально. Но ты ведь…
Что «она ведь» Медея дослушивать не стала, а обрушила на врага вторую стену пламени. Следом отправились поутихшие было огненные смерчи, под прикрытием которых она сама прошмыгнула мимо прибалдевшего козлины.
Так-то лучше, теперь тылы товарищей прикрыты. Интересно, они хотя бы добрались до «конечной цели», что бы это не означало?
— Вот, значит, как, — прорычал Аристарх. — Недальновидно.
— Ты не первый день живешь на свете, дорогуша, — ядовито мурлыкнула Медея. — Должен понимать, что все мы, увы, не идеальны. Я вот недальновидна. А ты глушишь свои комплексы за счет миллионов других людей.
Аристархова рожа мгновенно трансформировалась в квинтэссенцию вопроса «че?». А ты как думал, «дорогуша», только тебе здесь есть что сказать?
— Кстати, Аристарх, раз уж мы здесь так хорошо общаемся, не расскажешь, что тебя сподвигло на вот это вот все? — Медея театральным жестом развела руки. — Какая-нибудь детская травма? Комплекс отличника? Голоса в голове?
— Из предложенных вариантов выберу, пожалуй, «комплекс отличника», — отчеканил взявший себя в руки Аристарх. — Хотя я предпочитаю называть это стремлением развиваться и расти над собой. Тебе, милая, этого очень не хватает.
Настал черед «милой» кривиться. И, главное, ничего сволочь не берет! Отбивается играючи!
— У нас, дорогой, просто цели разные. Реши я заделаться в каком-нибудь мирке владычицей Тьмы, ты бы обосрался.
А в ответ практически не нападает. Измотать хочет, или еще чего-то ждет?
— Если бы, да кабы, — проворчал Аристарх. — В этом-то, Медея, твоя основная проблема. Ты ничего не хочешь, ни к чему не стремишься. Тебе настолько комфортно быть серой посредственностью, что даже страшно.
— Зато ты у нас такой целеустремленный, — хмыкнула госпожа Цуцикова. — Просто межконтинентальная баллистическая ракета.
Господи, какое же счастье, что они тогда расплевались. Ведьма всегда это знала, но сейчас ощутила… всеобъемлюще, что ли. Продолжи они играться в семью, перекроилась бы Медея в бессловесную бледную тень… или, в конце концов, поубивали бы они друг друга к чертовой, прости Панфутий, бабушке.
И неизвестно, кто бы вышел победителем…
… неизвестно, кто выйдет победителем…
— Но поделись же, драгоценный, — ядовито поинтересовалась Медея. — Доволен ли ты своим личностным ростом? По вкусу ли тебе торчать в затхлом бункере и обрастать хламом?
Поинтересовалась и атаковала. В поединке с Глафирой ведьма сочла нецелесообразным тревожить землю. Но теперь… при поддержке амулета… когда мощи воздуха и огня не достаточно…
Бурое щупальце вырвалось на свободу в нескольких шагах от Аристарха. И как тебе такое, паскуда?!
— Только ты способна назвать уникальную коллекцию горой хлама!
— Только ты способен разместить уникальную коллекцию так, что от горы хлама и не отличишь!
Нутро Медеи выкручивало, словно мокрую тряпку. Опустошенный магический резерв — штука более чем неприятная. Конечно, сейчас посредником между ведьминой волей и стихиями выступал артефакт, но легче от этого не становилось. Вернее, не так, не будь артефакта, госпожа Цуцикова давно бы растянулась на этом замечательном щебеночном полу роскошным ковром, но от острых ощущений это не спасало.
А схватка все продолжалась и продолжалась, и продолжалась, и заканчиваться, к сожалению, не планировала.
Еще хуже было то, что несмотря на все ухищрения, Медея Поликарповна медленно но верно отступала.
Аристарх изящным танком пер сквозь земляные щупальца, огневые рубежи и воздушные преграды. И ничего эту сволочь не то, что не брало, даже задерживало, скажем так, на троечку.
А потом Медея и вовсе уперлась в стену. Отлично… Хорошо хоть, дверь в наличии.
Или не очень?
Ведьма заглянула за дверт. И обомлела…
Там ютилась малюсенькая, особенно по сравнению с «кладбищенским» залом, комнатенка, в которой остальная команда спасантов развернула бурную деятельность.
— Поликарповна, ты что, уже здесь?! — Панфутий, не иначе как от радости, выронил… что это, кстати?.. похоже на…
— Нашли время собирать конструктор! — вырвалось у Медеи.
— Ну так… это… — зачем-то принялся оправдываться черт, подбирая здоровенную деталь.
— Конструктор? Как интересно, — подал голос Аристарх, до этого на удивление культурно стоявший в сторонке. С чего бы это? Неужели, все-таки запыхался? — И что должно получиться в итоге? Слово «вечность»?
— Ему сюда нельзя! — заверещал откуда-то из комнатенки Витек. — Медя, не пускай его!
— Великолепно, — прокомментировал Аристарх. — Приблудный грызун указывает, куда мне можно, а куда нельзя ходить в собственном доме. Медея, как ты его вообще терпишь? Я тут понаблюдал немного за вашим путешествием по моему жилищу, хамло же, каких поискать. Кстати, дорогая, насчет «не пускать»…
Он охлопал себя по карманам после чего выудил из одного складной нож.
—… не трудись. Это тебе не по силам.
Блеснуло лезвие.
— Зря ты не воспользовалась моей добротой, когда была возможность. Но… твое право.
Он что, собирается броситься на нее с ножом? Толку с этого не выйдет, но… как он там выразился… его право.
Ведьма не смогла сдержать нервный смешок. Ну и дурь же лезет в голову с устатку. И посидеть охота, сил нет. А лучше полежать. Хотя все еще не настолько, чтобы расположиться прямо здесь, на полу.
Кидаться на Медею с ножом Аристарх не стал, за что спасибо ему большое. Лезвие пропахало на его ладони кровавую борозду. Багровый оттиск на ржавчине медальона смотрелся замершей во мгновении вспышкой сверхновой.
Два события произошли одновременно.
Из окровавленного медальона вырвались полупрозрачные фиолетовые силовые нити. Они оплели Аристарха плотным коконом.
А медальон Медеи рассыпался в пыль.
— Неожиданно, правда? — широко ухмыльнулся козел. — И все-таки не ожидал от тебя, Медея, подобного непрофессионализма. Понадеяться на неизвестный артефакт…
Без «неизвестного артефакта» шее было непривычно холодно. Тот в активном состоянии был теплым, даже горячим.
К хорошему быстро привыкаешь. Ледяная пустота внутри впивалась в плоть тысячами игл.
— А перед этим выжать себя досуха…
Что есть, то есть. Чтобы совсем уж позорно не свалиться под ноги врагу, Медея привалилась к дверному косяку.
— Не говоря уже о том, как ты сунулась сюда без подготовки и хотя бы малейшего представления, что делать дальше. А ведь я всегда считал тебя неглупой женщиной.
«Вот мучение», — обреченно подумала Медея. — «Он без нравоучений даже убить меня не способен».
Ох, как же ей хотелось высказать все это вслух. Но в горле, как назло, пересохло — и хрипа толком не выдавишь. К тому же, оставшаяся энергия уходила на то, чтобы стоять более-менее ровно, тут не до словесных изысков.
— Но знаешь, хоть мне и немного жаль тебя, как-никак столько лет знакомы, — голос Аристарха отбойным молотком отдавался в висках. — Я рад, что так вышло. Я давно пытался распечатать вход в эту комнату…
Будто в замедленной съемке Медея наблюдала, как Аристарх легко отрывается от пола.
—… но у меня не выходило, что бы я не пробовал. А оказалась, всего-то и нужна команда настырных гопников.
Он лениво взмахнул рукой и ведьма тряпичной куклой шмякнулась на пол.
— На тебя, дорогая, у меня больше нет времени. Да и руки марать не хочется, все-таки нас кое-что связывает. Сама умрешь. С настолько сильным магическим истощением и без должной помощи… и все-таки как же непрофессионально.
… и как же тупо…
Медею буквально распирала ярость. Распирала, душила, клокотала в горле. И не могла пробиться сквозь толстую, испещренную шипами, ледяную корку.
Вот такое вот оно, магическое истощение. Впервые Медея истратилась настолько сильно. Положение мог немного поправить лежащий в сумке пузырек с энерговосполняющим снадобьем. Если еще не разбился к чертовой бабушке. И если бы у ведьмы нашлось чуть больше сил и желания, чтобы до него добраться.
Тем временем Аристарх не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой — триумф у него, как-никак — полетел к двери. Миновал ее. — на самом деле на все про все ушло секунд пять, но помпезность момента сгустила время до состояния желе — и сразу же пулей вылетел обратно.
Помог ему в этом Панфутий, вцепившийся в колдуна мертвой хваткой. Мужчины покатились по полу. Сначала перевес был на стороне более привычного к физическим нагрузкам черта, но изворотливость и целеустремленность колдуна не давали тому так легко сдаться.
