-Скажу. – Солнцева была всё же дочерью своего отца и в нужные моменты могла говорить твердо и безапелляционно.
Лешка стушевался, но не мог не попробовать ее переубедить. Доверительно взял ее за кончики пальцев, легонько сжав, в слабой попытке удержать внимание.
-Катюша, он ведь тебя совершенно не достоин. Он не сможет обеспечивать тебе тот уровень жизни, к которому ты привыкла. К тому же, он…старый, - брезгливо скривился.
Кате стало весело, несмотря на то, что она чувствовала в себе желание хорошенько съездить Лешке по морде за его последние слова.
-А кто мне, по-твоему, подходит? Ты? – Алексей постарался не показать, насколько его задел ее шутливый тон.
-Я. Я, Катя. Поверь, если ты выберешь меня, ты ни единого дня нашей жизни не пожалеешь о своем выборе. Я тебя на руках носить буду, всё для тебя сделаю, ни в чем нуждаться не будешь.
«Как сладко поет», - думала Солнцева, рассматривая начинающие желтеть листики на деревьях. Интересно, что им движет? Папины капиталы? Отчего-то в искренность его намерений Кате никогда не верилось.
-Ты меня слышишь? Катя, Катенька моя…- Лешку переклинило, ничем больше нельзя было объяснить его следующих действий. Парень прижал Катю к себе, обхватив голову рукой.
-Нет! – Выкрикнула Катя, когда противные чужие губы мазнули по скуле. Цель была явно другой, но девушка успела вовремя отвернуться. Следующая попытка наверняка стала бы более успешной, так как тягаться с мужчиной было не под силу хрупкой Солнцевой. Но тут в их пьесе появилось третье действующее лицо.
-Мне кажется, девушка сказала «нет». – Катя еще никогда не видела Артура таким. Только в эту минуту сознание озарило пониманием, что этому мужчине приходилось убивать. Не раз и не два. За Лешу стало страшно, хоть она и горела жаждой прибить его всего минуту назад.
-Не твое дело! Мы с Катей разговариваем, не вмешивайся. – Говорят, что храбрость – брат-близнец глупости. Сейчас же Катя увидела тому живое доказательство.
-Отпусти ее. – На контрасте с нервничающим парнем, Артур говорил спокойно, каждым своим словом загоняя гвозди в крышку Лешкиного гроба.
-А то что? – Нет, ну, сам ведь нарывается.
-Ничего. – В один шаг преодолев разделявшее их расстояние, Заураби сделал что-то такое, отчего Леша отлетел в ближайшие кусты. Бросив взгляд на поверженного соперника, Артур усмехнулся: зализанные ранее волосы вследствие падения приобрели вид петушиного хохолка.
Катерина, дрожа, спряталась на широкой груди своего спасителя. Пиджака на нем уже не было, а от бабочки он решил избавиться только сейчас. Кусок черной материи улетел в те же кусты. Артур интуитивно гладил трясущуюся девушку по волосам, не отдавая отчета своим действиям. Перед глазами стояла картина: Его Катя в руках холеного избалованного вседозволенностью мажора. Он бы ни за что не признался, что подслушал почти весь их разговор с самого начала. И ведь не поспоришь с парнем, что самое обидное, тот был прав по всем фронтам. Однако осознание правоты соперника не перекрывало рычания его внутреннего зверя – «МОЯ!» Хорошо хоть сегодня ему удалось прикрыть этот порыв необходимостью поддерживать доставшуюся ему роль. В ином случае он бы просто не знал, чем объяснить самому себе эти собственнические замашки…
- Что здесь происходит? – Конечно, такое представление да без папаши – немыслимо.
-Ничего особенного, - Катя пожала плечами. – Просто Алексей с первого раза не понял, что место рядом со мной больше не вакантно. Артур объяснил доходчиво. – Со стороны кустов раздался стон. В душу пронырливым ужом вползла жалость, но доводы разума ее коллективно «четвертовали».
- Думаешь, я поверю в этот спектакль? Да он к тебе за весь вечер ни разу не притронулся!
«Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу», - думалось Кате, пока Артур боролся с острым желанием стереть гаденькую всезнающую улыбку с лица «недотестя». Здравый смысл, однако, на сигналы SOS не отзывался. Поэтому, повернув Катю за плечи лицом к себе, он смял ее алые губы в показательном поцелуе, который за считанные секунды перестал таковым быть, увлекая обоих участников светского непотребства в головокружительную воронку страсти. Когда Артуру всё-таки удалось ее отпустить, думать оба могли только о поиске ближайшей горизонтальной поверхности.
На вольно-невольных зрителей их импровизация произвела неизгладимое впечатление: поднявшийся Алексей смотрел на них оскорбленным в своих лучших чувствах волчонком (на волка не тянул), а Иван Федорович укоризненно качал головой, привлекая внимания к наметившимся проплешинам. Первым подал голос последний:
-И на что ты надеешься? Создадите семейный подряд и будете вместе индюков общипывать?! – Пятницкий, брызжа слюной, пытался достучаться до Кати со своей (весьма недалекой) колокольни.
-Что ты, папочка, - начала Катерина елейным голоском, - Абаев давно уже отменил потогонную систему труда*. Демократизация производства, ничего не попишешь. Жаль, конечно. Мы б с Артуром с удовольствием снова повозились с индюшатами. Совместный труд очень сближает, знаешь ли.
Солнцева принялась осторожно стирать указательным пальцем с нижней губы Заураби оставшуюся после поцелуя помаду. Признаться, он представлял собой весьма эротичное зрелище. Гораздо более увлекательное, нежели ошарашенный отец.
-Снова? – Катя испугалась, как бы его не прихватил инфаркт – такое обилие эмоций было в его срывающемся от гнева голосе.
-Ага, но не переживай, это было в самом начале нашего бурного романа. Когда еще были важны романтические атрибуты.
-КАТЕРИНА! – Яростно взвыл мсье Пятницкий, наступая на дочь.
Артур действовал молниеносно. Закрыл Ведьму своей спиной, принимая весь огонь на себя.
-Иван Федорович, - Заураби с трудом держал себя в руках, - на вашем месте, я бы лучше никогда больше не разговаривал с дочерью в подобном тоне.
Не дожидаясь ответа, продолжил:
-Катерина, возьми сумку, мы уходим.
В тот же миг Катя поняла, что готова бесспорно идти за этим мужчиной когда и куда угодно.
*Софт скиллз - гибкие навыки. Комплекс надпрофессиональных навыков, которые отвечают за успешное участие в рабочем процессе. Тесно связаны с личностными качествами, а также социальными навыками и менеджерскими способностями.
**Мишн комплит - миссия выполнена.
Кате безумно нравилась манера вождения Заураби. Автомобиль покорялся ему как норовистая кобылка опытному всаднику или же разморенное ласками женское тело – мужским рукам. Они с машиной представляли собой единый организм, словно дыша в унисон. Действия Артура были плавными и уверенными, взгляд – внимательным и цепким. Красивое зрелище повезло лицезреть Кате. Для лучшего обзора она повернулась на левый бок, подложив ладошки под щеку. Мужской профиль был будто бы высечен из камня, а темную щетину, покрывающую родное лицо, остро хотелось погладить. Интересно, она всегда будет так реагировать на данную особь мужского пола, или же это временный эффект влюбленности, застилающей глаза?
-Спасибо. – Шепнула тихонько, боясь спугнуть волшебную интимность момента.
-За что? – Заураби, от греха подальше, старался на Ведьму не смотреть. Особенно на бросающееся в глаза женское бедро с выпирающей острой косточкой, обтянутое алым шелком платья. До боли в деснах хотелось ее укусить. Наверняка это говорящий симптом заболевания, которое охватило его жарким днем на небезызвестной офисной парковке.
-За то, что вступился. От отца защитил. Для меня никто раньше такого не делал.
Он не знал, что на это ответить. Да она и не ждала – чувствовал. Можно было, конечно, нагрубить, сказав, чтоб не надумывала себе лишнего, но отчего-то не хотелось прогонять из колдовских глаз недавно поселившийся там восторг. На него никто и никогда ТАК не смотрел. Словно он божество какое, почтившее земных своим присутствием. Но и одновременно с нежностью и пониманием всего того, о чем молчат уста. На Артура так только мать смотрела. Да и то, в далеком детстве. Откуда только в этой молоденькой девочке взялась по-матерински спокойная мудрость, просочившаяся под кожу и взявшая его за жабры?
-Что у вас с отцом? – Постарался не напоминать себе, что сидящая рядом девушка вовсе не обязана посвящать постороннего человека в болезненные аспекты отношений с собственным родителем.
-Папа…, - Катя устало вздохнула, - всегда был таким. Авторитарным, в какой-то степени даже деспотичным. Он был в курсе всего, происходящего в моей жизни. Мне иногда кажется, что я даже дышала по его указке. Но ты не подумай. Я любила его. И люблю сейчас. Просто тот кумир, которого я сама сотворила в своей душе, в какой-то момент лишился нимба над головой.
-Знаешь, - Солнцева говорила вполне спокойно, что навевало мысль о долгих годах «проработки» ситуации. – я ведь мысли допустить не могла, что мой папочка может быть хоть в чем-то не прав. Он был для меня идолом, абсолютным примером для подражания.
-А потом ты поняла, что у него, как и у любого человека, есть недостатки? – Заураби действительно стремился понять.
-Это случилось где-то лет в шестнадцать, когда система ценностей понемногу стала меняться. Отец не понял.
-Что, не отпускал с мальчиками по клубам гулять? – Почему из него эта желчь вырвалась, и сам понять не мог. Просто вдруг подумалось, что Ведьма раздувает размах трагедии. У богатых свои причуды.
-Артурчик, в шестнадцать лет мне, поверь, хотелось совсем другого. – Черт, отчего же так больно видеть, как восторг в ее глазах сменяется разочарованием?
-Чего же? – Артур решил держаться выбранной позиции. Хуже уже не будет.
-Помогать. Делиться. Отдавать в большей степени. –А нет, вот оно – это самое «хуже». – В какой-то момент мне стало так стыдно, ты не представляешь. Волосы рвать на голове хотелось.
-За что? – Он тяжело сглотнул вязкую слюну, готовя себя к продолжению.
-Я поняла, что не заслуживаю того, что имею. Брендовых шмоток, путешествий в Европу, автомобиля с личным водителем, ужинов в ресторанах. Я же ничего для этого не сделала. Пальцем не пошевелила. Папины деньги…они жгли мне душу серной кислотой, понимаешь? Я осознала, что большинство людей не могут позволить себе и половину того, что имела я. Папа не смог принять этого. Орал, когда развезла одежду по приютам. Устроил домашний арест, узнав, что после учебы я бегаю раздавать еду бездомным. Грозился выгнать из дома, когда нас с друзьями загребли в каталажку после митинга. Я уже не говорю о том, что полностью лишил содержания. Да оно мне и не нужно было. Голова на плечах есть, поступать собиралась на соц. работника в городской институт. Но потом так произошло, - только тут ее голос впервые дрогнул. – Что мне нужно было срочно уехать. Отец поддержал, отправил учиться в Англию, отношения вроде бы наладились.
-Но? – Прежде, чем вздернуть себя на воображаемой виселице, ему нужно было услышать окончание.
-Но оказалось, что он в меня так и не поверил. Не видел в своей дочери взрослого человека, способного самостоятельно принимать решения и учиться на своих ошибках. Когда я окончила университет, решила вернуться в Россию, сразу же получив приглашения на работу от нескольких крупных фирм нашего города. Мне это, честно говоря, польстило, так как опыта работы в российских реалиях у меня не было от слова совсем. К собеседованию сутки готовилась: штудировала учебники, зависала на форумах. Такая вдохновленная была, полная идей.
-Не взяли? – Других причин ее упаднического тона он не видел.
-Шутишь? – Она горько усмехнулась. – Наоборот. Они бы взяли меня, даже если б я двух слов связать не могла. Секретарь у них была девушкой словоохотливой, а кабинки в туалете, увы, не звуконепроницаемыми.
-Тебя обидело, что отец устроил тебе протекцию? – Другая на ее месте радовалась бы.
-Я просто почувствовала, что снова живу и дышу по его указке. А ведь однажды он мог просто забыть дать мне приказ вдохнуть. – Катя замолчала на мгновение, переводя это самое дыхание. - Знаешь, я никогда не покупаю живые елки на новый год.
Солнцева так резко сменила тему, что выбила его из колеи.
-Почему?
-Потому что слишком хорошо знаю, что чувствует дерево, когда его срубают, лишая корней.
Разговор был долгим, Артур успел припарковаться во дворе Катиного дома. Он опять не знал, что сказать. Выразить восхищение ее чистой душой, которую не удалось испортить большими деньгами? Посочувствовать похороненным под обломками надеждам? Пожалеть маленькую девочку с двумя рыжими хвостиками и усыпанным веснушками лицом, которая так тянулась к любви и свету? Или же убить циничным реализмом, сказав, что такова жизнь?
Вместо этого он бросил одно единственное слово:
-Понимаю.
Ни черта он не понимал! Не понимал, почему сердце разрывается от боли, плача вместе с ней. Не понимал, почему хочется вернуться и забить до смерти человека, посмевшего показать ей черную сторону этой дрянной жизни. Не понимал, почему сжимает кулаки, сдерживая себя от желания пересадить ее к себе на колени, сжать руками в тиски, ограждая от всех мирских бед.
-А что мама? – Странно, что в своем рассказе Катя совсем не упоминала Ольгу Матвеевну.
-Эта женщина мне не мать. – Солнцева рыкнула, показывая, что рана еще слишком свежа, чтобы говорить о ситуации столь же отрешенно. – Она бросила нас с отцом, когда мне исполнился год. Прямо в мой первый день рождения. – Интересно, почему больно ей, а кости выкручивает ему? – Два года назад вернулась, как ни в чем не бывало. Отец простил, я – нет.
-Сочувствую. – Артур корил себя за косноязычие, но боялся напугать Солнцеву смертоносной воронкой эмоций, которая закручивалась сейчас в его душе.
-Не стоит. – Кате не нужна была его жалость.
-Почему ты развелся с женой? – Похоже, Катерина решила, что пришла его очередь танцевать перед ней душевный стриптиз.
-Она не выдержала тягот жизни с военным.
-Ты ее любил? – Катя чувствовала себя полной дурой, ревнуя к женщине, с которой Артур развелся почти десятилетие назад.
-Она была моей женой. – Он думал, что она всё поймет по одной этой фразе? «Конечно любил, раз женился», или «дорогая, о какой любви может идти речь»?
-Это не ответ.
Артур не пытался от нее что-либо скрыть, просто и сам не знал ответа. Раньше думал, что любил. Женился, не изменял, Степку родили. Всё, как у всех, вроде. И только встретив Катерину, все его прошлые представления о любви дали громадный крен, остановившись в позе Пизанской башни: ни туда, ни сюда.
-Жена запретила тебе видеться с сыном? – Девушка не могла забыть, с каким видом Стёпа смотрел на отца.
-Формально это сделал суд. Общение с контуженным безработным алкоголиком никакому ребенку на пользу не пойдет. – Заураби таким нехитрым образом пытался ее от себя отвратить, что ли?
-А потом ты не пытался их найти, встретиться? – Катя не хотела верить, что он так легко отступился.
-Искал. И даже нашел. Таня замуж к тому времени вышла, мужик вроде нормальный попался. Стёпка его папой называл.
-И ты решил, что твоему сыну с чужим дядькой будет лучше? – Катя чувствовала в себе прилив ярости на этого бестолкового мужчину.
Лешка стушевался, но не мог не попробовать ее переубедить. Доверительно взял ее за кончики пальцев, легонько сжав, в слабой попытке удержать внимание.
-Катюша, он ведь тебя совершенно не достоин. Он не сможет обеспечивать тебе тот уровень жизни, к которому ты привыкла. К тому же, он…старый, - брезгливо скривился.
Кате стало весело, несмотря на то, что она чувствовала в себе желание хорошенько съездить Лешке по морде за его последние слова.
-А кто мне, по-твоему, подходит? Ты? – Алексей постарался не показать, насколько его задел ее шутливый тон.
-Я. Я, Катя. Поверь, если ты выберешь меня, ты ни единого дня нашей жизни не пожалеешь о своем выборе. Я тебя на руках носить буду, всё для тебя сделаю, ни в чем нуждаться не будешь.
«Как сладко поет», - думала Солнцева, рассматривая начинающие желтеть листики на деревьях. Интересно, что им движет? Папины капиталы? Отчего-то в искренность его намерений Кате никогда не верилось.
-Ты меня слышишь? Катя, Катенька моя…- Лешку переклинило, ничем больше нельзя было объяснить его следующих действий. Парень прижал Катю к себе, обхватив голову рукой.
-Нет! – Выкрикнула Катя, когда противные чужие губы мазнули по скуле. Цель была явно другой, но девушка успела вовремя отвернуться. Следующая попытка наверняка стала бы более успешной, так как тягаться с мужчиной было не под силу хрупкой Солнцевой. Но тут в их пьесе появилось третье действующее лицо.
-Мне кажется, девушка сказала «нет». – Катя еще никогда не видела Артура таким. Только в эту минуту сознание озарило пониманием, что этому мужчине приходилось убивать. Не раз и не два. За Лешу стало страшно, хоть она и горела жаждой прибить его всего минуту назад.
-Не твое дело! Мы с Катей разговариваем, не вмешивайся. – Говорят, что храбрость – брат-близнец глупости. Сейчас же Катя увидела тому живое доказательство.
-Отпусти ее. – На контрасте с нервничающим парнем, Артур говорил спокойно, каждым своим словом загоняя гвозди в крышку Лешкиного гроба.
-А то что? – Нет, ну, сам ведь нарывается.
-Ничего. – В один шаг преодолев разделявшее их расстояние, Заураби сделал что-то такое, отчего Леша отлетел в ближайшие кусты. Бросив взгляд на поверженного соперника, Артур усмехнулся: зализанные ранее волосы вследствие падения приобрели вид петушиного хохолка.
Катерина, дрожа, спряталась на широкой груди своего спасителя. Пиджака на нем уже не было, а от бабочки он решил избавиться только сейчас. Кусок черной материи улетел в те же кусты. Артур интуитивно гладил трясущуюся девушку по волосам, не отдавая отчета своим действиям. Перед глазами стояла картина: Его Катя в руках холеного избалованного вседозволенностью мажора. Он бы ни за что не признался, что подслушал почти весь их разговор с самого начала. И ведь не поспоришь с парнем, что самое обидное, тот был прав по всем фронтам. Однако осознание правоты соперника не перекрывало рычания его внутреннего зверя – «МОЯ!» Хорошо хоть сегодня ему удалось прикрыть этот порыв необходимостью поддерживать доставшуюся ему роль. В ином случае он бы просто не знал, чем объяснить самому себе эти собственнические замашки…
- Что здесь происходит? – Конечно, такое представление да без папаши – немыслимо.
-Ничего особенного, - Катя пожала плечами. – Просто Алексей с первого раза не понял, что место рядом со мной больше не вакантно. Артур объяснил доходчиво. – Со стороны кустов раздался стон. В душу пронырливым ужом вползла жалость, но доводы разума ее коллективно «четвертовали».
- Думаешь, я поверю в этот спектакль? Да он к тебе за весь вечер ни разу не притронулся!
«Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу», - думалось Кате, пока Артур боролся с острым желанием стереть гаденькую всезнающую улыбку с лица «недотестя». Здравый смысл, однако, на сигналы SOS не отзывался. Поэтому, повернув Катю за плечи лицом к себе, он смял ее алые губы в показательном поцелуе, который за считанные секунды перестал таковым быть, увлекая обоих участников светского непотребства в головокружительную воронку страсти. Когда Артуру всё-таки удалось ее отпустить, думать оба могли только о поиске ближайшей горизонтальной поверхности.
На вольно-невольных зрителей их импровизация произвела неизгладимое впечатление: поднявшийся Алексей смотрел на них оскорбленным в своих лучших чувствах волчонком (на волка не тянул), а Иван Федорович укоризненно качал головой, привлекая внимания к наметившимся проплешинам. Первым подал голос последний:
-И на что ты надеешься? Создадите семейный подряд и будете вместе индюков общипывать?! – Пятницкий, брызжа слюной, пытался достучаться до Кати со своей (весьма недалекой) колокольни.
-Что ты, папочка, - начала Катерина елейным голоском, - Абаев давно уже отменил потогонную систему труда*. Демократизация производства, ничего не попишешь. Жаль, конечно. Мы б с Артуром с удовольствием снова повозились с индюшатами. Совместный труд очень сближает, знаешь ли.
Солнцева принялась осторожно стирать указательным пальцем с нижней губы Заураби оставшуюся после поцелуя помаду. Признаться, он представлял собой весьма эротичное зрелище. Гораздо более увлекательное, нежели ошарашенный отец.
-Снова? – Катя испугалась, как бы его не прихватил инфаркт – такое обилие эмоций было в его срывающемся от гнева голосе.
-Ага, но не переживай, это было в самом начале нашего бурного романа. Когда еще были важны романтические атрибуты.
-КАТЕРИНА! – Яростно взвыл мсье Пятницкий, наступая на дочь.
Артур действовал молниеносно. Закрыл Ведьму своей спиной, принимая весь огонь на себя.
-Иван Федорович, - Заураби с трудом держал себя в руках, - на вашем месте, я бы лучше никогда больше не разговаривал с дочерью в подобном тоне.
Не дожидаясь ответа, продолжил:
-Катерина, возьми сумку, мы уходим.
В тот же миг Катя поняла, что готова бесспорно идти за этим мужчиной когда и куда угодно.
*Софт скиллз - гибкие навыки. Комплекс надпрофессиональных навыков, которые отвечают за успешное участие в рабочем процессе. Тесно связаны с личностными качествами, а также социальными навыками и менеджерскими способностями.
**Мишн комплит - миссия выполнена.
***Потогонная система труда – от англ. sweating system. Предприятие, где работники подвергаются жестокой эксплуатации, заработная плата ниже прожиточного минимума, крайне плохие условия труда, дисциплина поддерживается с помощью словесных оскорблений и физического насилия.
Глава 7
Кате безумно нравилась манера вождения Заураби. Автомобиль покорялся ему как норовистая кобылка опытному всаднику или же разморенное ласками женское тело – мужским рукам. Они с машиной представляли собой единый организм, словно дыша в унисон. Действия Артура были плавными и уверенными, взгляд – внимательным и цепким. Красивое зрелище повезло лицезреть Кате. Для лучшего обзора она повернулась на левый бок, подложив ладошки под щеку. Мужской профиль был будто бы высечен из камня, а темную щетину, покрывающую родное лицо, остро хотелось погладить. Интересно, она всегда будет так реагировать на данную особь мужского пола, или же это временный эффект влюбленности, застилающей глаза?
-Спасибо. – Шепнула тихонько, боясь спугнуть волшебную интимность момента.
-За что? – Заураби, от греха подальше, старался на Ведьму не смотреть. Особенно на бросающееся в глаза женское бедро с выпирающей острой косточкой, обтянутое алым шелком платья. До боли в деснах хотелось ее укусить. Наверняка это говорящий симптом заболевания, которое охватило его жарким днем на небезызвестной офисной парковке.
-За то, что вступился. От отца защитил. Для меня никто раньше такого не делал.
Он не знал, что на это ответить. Да она и не ждала – чувствовал. Можно было, конечно, нагрубить, сказав, чтоб не надумывала себе лишнего, но отчего-то не хотелось прогонять из колдовских глаз недавно поселившийся там восторг. На него никто и никогда ТАК не смотрел. Словно он божество какое, почтившее земных своим присутствием. Но и одновременно с нежностью и пониманием всего того, о чем молчат уста. На Артура так только мать смотрела. Да и то, в далеком детстве. Откуда только в этой молоденькой девочке взялась по-матерински спокойная мудрость, просочившаяся под кожу и взявшая его за жабры?
-Что у вас с отцом? – Постарался не напоминать себе, что сидящая рядом девушка вовсе не обязана посвящать постороннего человека в болезненные аспекты отношений с собственным родителем.
-Папа…, - Катя устало вздохнула, - всегда был таким. Авторитарным, в какой-то степени даже деспотичным. Он был в курсе всего, происходящего в моей жизни. Мне иногда кажется, что я даже дышала по его указке. Но ты не подумай. Я любила его. И люблю сейчас. Просто тот кумир, которого я сама сотворила в своей душе, в какой-то момент лишился нимба над головой.
-Знаешь, - Солнцева говорила вполне спокойно, что навевало мысль о долгих годах «проработки» ситуации. – я ведь мысли допустить не могла, что мой папочка может быть хоть в чем-то не прав. Он был для меня идолом, абсолютным примером для подражания.
-А потом ты поняла, что у него, как и у любого человека, есть недостатки? – Заураби действительно стремился понять.
-Это случилось где-то лет в шестнадцать, когда система ценностей понемногу стала меняться. Отец не понял.
-Что, не отпускал с мальчиками по клубам гулять? – Почему из него эта желчь вырвалась, и сам понять не мог. Просто вдруг подумалось, что Ведьма раздувает размах трагедии. У богатых свои причуды.
-Артурчик, в шестнадцать лет мне, поверь, хотелось совсем другого. – Черт, отчего же так больно видеть, как восторг в ее глазах сменяется разочарованием?
-Чего же? – Артур решил держаться выбранной позиции. Хуже уже не будет.
-Помогать. Делиться. Отдавать в большей степени. –А нет, вот оно – это самое «хуже». – В какой-то момент мне стало так стыдно, ты не представляешь. Волосы рвать на голове хотелось.
-За что? – Он тяжело сглотнул вязкую слюну, готовя себя к продолжению.
-Я поняла, что не заслуживаю того, что имею. Брендовых шмоток, путешествий в Европу, автомобиля с личным водителем, ужинов в ресторанах. Я же ничего для этого не сделала. Пальцем не пошевелила. Папины деньги…они жгли мне душу серной кислотой, понимаешь? Я осознала, что большинство людей не могут позволить себе и половину того, что имела я. Папа не смог принять этого. Орал, когда развезла одежду по приютам. Устроил домашний арест, узнав, что после учебы я бегаю раздавать еду бездомным. Грозился выгнать из дома, когда нас с друзьями загребли в каталажку после митинга. Я уже не говорю о том, что полностью лишил содержания. Да оно мне и не нужно было. Голова на плечах есть, поступать собиралась на соц. работника в городской институт. Но потом так произошло, - только тут ее голос впервые дрогнул. – Что мне нужно было срочно уехать. Отец поддержал, отправил учиться в Англию, отношения вроде бы наладились.
-Но? – Прежде, чем вздернуть себя на воображаемой виселице, ему нужно было услышать окончание.
-Но оказалось, что он в меня так и не поверил. Не видел в своей дочери взрослого человека, способного самостоятельно принимать решения и учиться на своих ошибках. Когда я окончила университет, решила вернуться в Россию, сразу же получив приглашения на работу от нескольких крупных фирм нашего города. Мне это, честно говоря, польстило, так как опыта работы в российских реалиях у меня не было от слова совсем. К собеседованию сутки готовилась: штудировала учебники, зависала на форумах. Такая вдохновленная была, полная идей.
-Не взяли? – Других причин ее упаднического тона он не видел.
-Шутишь? – Она горько усмехнулась. – Наоборот. Они бы взяли меня, даже если б я двух слов связать не могла. Секретарь у них была девушкой словоохотливой, а кабинки в туалете, увы, не звуконепроницаемыми.
-Тебя обидело, что отец устроил тебе протекцию? – Другая на ее месте радовалась бы.
-Я просто почувствовала, что снова живу и дышу по его указке. А ведь однажды он мог просто забыть дать мне приказ вдохнуть. – Катя замолчала на мгновение, переводя это самое дыхание. - Знаешь, я никогда не покупаю живые елки на новый год.
Солнцева так резко сменила тему, что выбила его из колеи.
-Почему?
-Потому что слишком хорошо знаю, что чувствует дерево, когда его срубают, лишая корней.
Разговор был долгим, Артур успел припарковаться во дворе Катиного дома. Он опять не знал, что сказать. Выразить восхищение ее чистой душой, которую не удалось испортить большими деньгами? Посочувствовать похороненным под обломками надеждам? Пожалеть маленькую девочку с двумя рыжими хвостиками и усыпанным веснушками лицом, которая так тянулась к любви и свету? Или же убить циничным реализмом, сказав, что такова жизнь?
Вместо этого он бросил одно единственное слово:
-Понимаю.
Ни черта он не понимал! Не понимал, почему сердце разрывается от боли, плача вместе с ней. Не понимал, почему хочется вернуться и забить до смерти человека, посмевшего показать ей черную сторону этой дрянной жизни. Не понимал, почему сжимает кулаки, сдерживая себя от желания пересадить ее к себе на колени, сжать руками в тиски, ограждая от всех мирских бед.
-А что мама? – Странно, что в своем рассказе Катя совсем не упоминала Ольгу Матвеевну.
-Эта женщина мне не мать. – Солнцева рыкнула, показывая, что рана еще слишком свежа, чтобы говорить о ситуации столь же отрешенно. – Она бросила нас с отцом, когда мне исполнился год. Прямо в мой первый день рождения. – Интересно, почему больно ей, а кости выкручивает ему? – Два года назад вернулась, как ни в чем не бывало. Отец простил, я – нет.
-Сочувствую. – Артур корил себя за косноязычие, но боялся напугать Солнцеву смертоносной воронкой эмоций, которая закручивалась сейчас в его душе.
-Не стоит. – Кате не нужна была его жалость.
-Почему ты развелся с женой? – Похоже, Катерина решила, что пришла его очередь танцевать перед ней душевный стриптиз.
-Она не выдержала тягот жизни с военным.
-Ты ее любил? – Катя чувствовала себя полной дурой, ревнуя к женщине, с которой Артур развелся почти десятилетие назад.
-Она была моей женой. – Он думал, что она всё поймет по одной этой фразе? «Конечно любил, раз женился», или «дорогая, о какой любви может идти речь»?
-Это не ответ.
Артур не пытался от нее что-либо скрыть, просто и сам не знал ответа. Раньше думал, что любил. Женился, не изменял, Степку родили. Всё, как у всех, вроде. И только встретив Катерину, все его прошлые представления о любви дали громадный крен, остановившись в позе Пизанской башни: ни туда, ни сюда.
-Жена запретила тебе видеться с сыном? – Девушка не могла забыть, с каким видом Стёпа смотрел на отца.
-Формально это сделал суд. Общение с контуженным безработным алкоголиком никакому ребенку на пользу не пойдет. – Заураби таким нехитрым образом пытался ее от себя отвратить, что ли?
-А потом ты не пытался их найти, встретиться? – Катя не хотела верить, что он так легко отступился.
-Искал. И даже нашел. Таня замуж к тому времени вышла, мужик вроде нормальный попался. Стёпка его папой называл.
-И ты решил, что твоему сыну с чужим дядькой будет лучше? – Катя чувствовала в себе прилив ярости на этого бестолкового мужчину.
