Над крышей башни парил сокол. Поймав поток воздуха, он устремился вниз к соединявшей башню и замок галерее, чтобы ещё раз взглянуть на шедшую по ней Нерею.
– Справа подол слишком длинный, – заметила бесцветным голосом элдринген Исгерд.
Спеша исправить свою оплошность, портниха проворно подвернула лишнюю ткань, воткнув в неё с десяток булавок, и бросила взгляд на Исгерд, проверяя, всё ли сделала правильно.
Примерка свадебного платья длилась уже больше часа и никак не могла закончиться из-за постоянных замечаний элдринген.
От тяжести платья и неподвижного стояния у Эйдин сильно разболелась спина. Но жаловаться она боялась, а потому лишь смотрела на макушки суетившихся вокруг неё четырёх портних и тяжело вздыхала про себя. Вздохнуть по-настоящему мешали булавки, целая сотня которых была воткнута в швы платья и которые больно кололись, стоило только чуть шевельнуться. Если бы всё зависело от Эйдин, она бы уже давно закончила тягостную для неё примерку, положившись на опыт и умения швей. Но элдринген Исгенрд, казалось, получала удовольствие, всячески затягивая приготовления приданного. Но ещё больше удивлял интерес, который элдринген стала проявлять к Эйдин, как только объявили о помолвке с сувереном Рэмира. Сперва Эйдин включили в свиту Исгерд. Но то, что вначале воспринималось Эйдин, как простая дань традиции, в последствии обернулось для неё долгими вечерами, которыми она должна была просиживать рядом с элдринген Исгерд. Особенно Эйдин пугалась, когда другие дамы уходили, и она оставалась один на один со вдовствующей королевой. Исгерд всегда начинала разговор с чего-нибудь незначительного, вроде погоды, и незаметно переходила к предстоящему замужеству Эйдин: нравится ли ей выбор роальда Сигвальда и не страшно ли ехать в чужую, до недавнего времени враждебную Арне страну. Подобные вопросы приводили Эйдин в замешательство. Разумеется, ей было страшно оставлять родных и друзей и ехать за много-много миль от дома в другую страну, где она никого и ничего не знает. И разве может нравиться жених, которого толком и не видела. Иногда Эйдин такая тоска за душу брала, что хоть плачь. И Эйдин плакала, жалуясь на свою несчастную судьбу маме. Но то мама. Элдринген Исгерд не пожалуешься, поэтому Эйдин всегда отвечала как должно: что женихом довольна и с радостью отправится в другую страну, зная, что её брак послужит интересам Арне. И вроде бы отвечала правильно, но Эйдин видела, что её слова не нравятся Исгерд, что та ждёт от неё другого. Но чего именно – Эйдин понять не могла, а недовольство ею Исгерд всё больше возрастало. Может быть поэтому она и мучает её на примерках?
В комнату чёрной тенью проскользнула Сага и, склонившись, зашептала что-то на ухо Исгерд. Сама не зная почему, Эйдин поёжилось. Каждый раз появление служанки, одетой точно ворона во всё черное, казалось ей зловещим предзнаменованием. Эйдин украдкой наблюдала за вдовствующей королевой и её служанкой. Пока Сага говорила, тонкая серая кожа на щеках Исгерд дрогнула, приподнимая, растягивая уголки губ, и на лице элдринген появилась злорадная, отталкивающая своей неправильностью улыбка – у живого человека не может быть такой злой улыбки. Исгерд кивнула, показывая, что всё услышала, и Сага ушла, так же тихо и незаметно, как и появилась. Но настроение в комнате переменилось. Портнихи перестали перешёптываться между собой, Исгерд села прямее и расправила плечи, и сама Эйдин внутренне подобралась и насторожилась – все чего-то ждали.
В дверь стукнули один раз, и сразу же без доклада в комнату вошёл Сигвальд. При его появлении швеи побросали свои инструменты и выскочили вон. Эйдин тоже хотела уйти, но служанки сбежали слишком быстро, позабыв о своей госпоже. А без их помощи Эйдин ни за что не справилась бы с длинным шлейфом платья, а только бы запуталась в нём и упала, привлекая лишнее внимание. И потому Эйдин предпочла замереть, притворившись статуей. И только Исгерд не была удивлена неожиданным визитом суверена.
– Что привело тебя, сын мой? – произнесла Исгерд, поднимаясь к нему навстречу.
¬– Новость о том, что вы, матушка, собираетесь сопровождать Эйдин в Рэмир, – строго произнёс Сигвальд, и от его голоса Эйдин сжалась, стараясь быть как можно меньше и незаметнее, и даже забыла, как дышать.
– И что тут удивительного? – плохо разыграла непонимание Исгерд. – Не могу же я отпустить её одну в чужую страну? Бедняжку и так отрывают от дома, было бы слишком жестоко оставлять её без дружеского участия. Тем более что замужество Эйдин так выгодно для Арне. Мы обязаны о ней позаботиться. В конце концов разве не те же соображения заставили ехать и тебя? Или у тебя есть другие причины для поездки в Рэмир?
– Мои причины – торговые соглашения, а вот ваши мне всё ещё не ясны, как и то, почему я узнаю о вашем намерении последним?
– Я просто не хотела беспокоить тебя понапрасну, ведь моё решение ехать с Эйдин ни на что не влияет.
– Кроме времени на подготовку, – едко заметил Сигвальд.
– Поверь, я не хочу никого обременять и просила подготовить только самое необходимое.
– Вы приказали сделать для вас кровать. Куда уж необходимее? Вы полагаете в Рэмире нет кроватей?
– Я не желаю спать на рэмирских кроватях! – резко ответила на насмешливое замечание Сигвальда Исгерд. – Не известно, какие паразиты в них водятся.
– Допустим. Но зачем вам понадобилась посуда?
– Я не желаю есть из рэмирской посуды!
– Вы не желаете спать на рэмирских кроватях, есть из их посуды, так заем вам туда ехать, матушка? Зачем эти жертвы?
– Затем, что я хочу посмотреть на ту, – Исгерд сделала многозначительную паузу, – страну, которую пытался завоевать мой муж, и жители которой принесли столько горя моему государству и мне. Пусть не думают, что мы трусливее их суверена. Я – Исгерд дочь Рагнара смогу смело взглянуть в их глаза.
– Я рад вашей решимости. Надеюсь, она не пропадёт.
– Ни в коем случае.
– Но я больше не позволю вам тянуть с отъездом.
– Разве я тяну? Сами видите, что свадебное платье для Эйдин ещё не готово, – Исгерд указала на замершую под их взглядами Эйдин.
– Так поторопитесь. Даю вам три дня.
– Но сын мой, – попыталась оспорить его решение Исгерд.
– Мы отправимся в Рэмир через три дня, даже если гревин Эйдин придется идти под венец голой, а вам – спать на полу. Надеюсь, вы исполните моё пожелание.
– Разумеется, сын мой.
– Тогда я спокоен. Матушка. Гревин Эйдин, – попрощался Сигвальд и ушёл.
– Мальчишка, – неодобрительно усмехнулась Исгерд, ни капли не обеспокоенная поставленным ей ультиматумом, и позвонила в колокольчик, вызывая ждавших за дверью портних.
Следующие три дня Эйдин провела в хлопотах и приготовлениях к отъезду. Слишком многое оказалось не готово. А то, что сделано, надо было ещё раз проверить и уложить. Так что Эйдин вздохнула с облегчением, когда оказалась в карете рядом с элдринген Исгерд и её служанкой, а их маленький караван тронулся вперёд. Во главе каравана на лошади ехал Сигвальд. За ним солдаты, призванные обеспечивать их безопасность. Потом, поскрипывая колёсами, карета с Эйдин и Исгерд. В конце тянулась вереница из десяти телег, до верху груженным приданным к свадьбе.
Осеннее небо было удивительно чистым и прозрачным. Солнце щедро одаривало землю теплом, и лишь прохладный ветерок напоминал о том, что совсем скоро наступит зима.
Щурясь, точно кошка, Лорена с удовольствием подставляла лицо солнечным лучам. Находившаяся с ней в беседке Ибби была удивительно тиха и задумчива и не мешала Лорене наслаждаться погожим деньком.
Со стороны ведущей к беседке дорожке раздались торопливые шаги, и из-за куста спиреи, чьи листья приобрели золотисто-оранжевый цвет, появилась Нив с пледом в руках.
– Тебя только за смертью посылать, – беззлобно заметила Лорена, да и то лишь потому, что нельзя было оставлять нерасторопность служанки без внимания – иначе совсем разленится. Для колкостей и ссор у неё было слишком хорошее настроение.
– Простите, тьера Лорена, – принялась оправдываться Нив, – я бы пришла раньше, но меня попросили отнести корзину с грязным бельём прачкам.
– Надо было сказать Агуэре, что ты уже идёшь по моему поручению.
– Агуэре я бы сказала, – протянула Нив, чувствуя неловкость от сложившейся ситуации, – но мне не она приказала.
– Нерея, – произнесла в слух не названное служанкой имя Лорена. Ей не было дела до непонятно откуда взявшейся невесты Леандра и до её странного желания играть роль кастелянши замка. Но сидевшая рядом Ибби отреагировала на слова служанки слишком уж бурно.
– Да как она смеет! – воскликнула Ибби.
– И не говорите, тьера Изабель, – Нив восприняла возглас госпожи, как поощрение к продолжению разговора. – Сплошная неразбериха.
Чуть встряхнув плед, Нив укрыла им колени Лорены, при этом она ни на миг не умолкала, продолжая делиться ходившими среди слуг сплетнями.
– Теперь и не поймёшь, как к ней обращаться. Вроде бы она – госпожа, так и вела бы себя, как госпожа. Но нет, же всюду суёт свой нос, и до всего ей есть дело. Только представьте, и на хозяйстве-то всего ничего, а уже всех слуг по именам знает. И ведёт себя, точно одна из нас. Заводит разговоры про семью, про детей, спрашивает, не надо ли чего. А Агуэра? Ведь мы привыкли, что она над нами главная. А с появлением почтенной Нереи – не понятно, кто из них главней, и чьи распоряжения исполнять в первую голову. Разъяснил бы нам хоть кто-нибудь, как к невесте тьера Леандра обращаться. Вот что слуги говорят. Но если уж простые служанки не знают, как с ней себя вести, то что мне несчастной делать? Ведь все знают, что я служанка тьеры Лорены. А ей служу, только пока не наймут ещё одну девушку. Не пойму, чего они тянут? Мне хоть разорвись, не могу же я одновременно выполнять и её, и ваши приказания. Всё время приходится выбирать, к кому идти первой. А если я не буду расторопной или сделаю неправильный выбор, то обе же меня и накажут! Ох, бедная я, несчастная.
– Не твоего ума дела обсуждать решения хозяев, – прервала причитания служанки Лорена. – Лучше приготовь к нашему возвращению закуски.
– Да-да, разумеется, – затараторила перепуганная, что сболтнула лишнего, Нив. – Не беспокойтесь, я всё-всё сделаю. Скажу, чтоб подали копченой телятины, как вы любите. Уже бегу.
Как только Нив скрылась за деревьями, Лорена повернулась к Ибби, которая выглядела сильно взволнованной. Уставившись перед собой, Изабель часто дышала. Её лицо пошло красными пятнами, а руки непроизвольно отрывали мелкие кусочки от букета из опавших листьев. Так что пол под её ногами превратился в оранжево-жёлтую мозаику.
– Оставь несчастные листья в покое, – поморщилась Лорена.
– Я боюсь, что она его у меня заберёт, – всхлипнула Ибби, высказывая то, что уже давно тяжелым камнем лежало у неё на душе.
– Ты про Леандра и Нерею?
– Да, – кивнула Ибби.
– Так сделай что-нибудь. Будь я на твоём месте, давно бы что-то придумала.
– Я уже придумала. Но ты… Ты должна мне помочь. Ты… должна украсть ритуальный браслет Леандра, – выпалила Ибби.
– С чего мне делать подобную глупость, – фыркнула Лорена. – Тебе надо, ты и кради.
Её насмешливый, покровительственный тон задел Ибби. И вспыхнув, Изабель запальчиво выкрикнула:
– Иначе я всем расскажу про тебя с Васко!
Лорене показалось, что её окатили ледяной водой. Но она постаралась не выдавать своего страха и ровным, спокойным голосом произнесла:
– Тебе нечего рассказывать.
– Не правда. Ты была с ним! Той ночью, я видела вас в коридоре! – но это было последнее, на что Ибби хватило смелости.
– Ты что следишь за мной? – нависла над ней разгневанная Лорена.
– Нет, я не специально, – тут же пошла на попятную Ибби, – я не хотела.
Незадачливая шантажистка шмыгнула носом.
– Пожалуйста, помоги мне. А я, я никому ничего не скажу. Клянусь.
– Зачем тебе вообще этот браслет? – отступила немного назад Лорена.
– Потому что он мой. Леандр сам говорил, что давно бы отдал мне браслет. Но он не может, потому что пообещал той девке. Ты же знаешь, что я глупая. Я непременно попадусь. А ты такая умная и смелая, – перешла на откровенную лесть Ибби, – у тебя точно всё получится.
– Я подумаю, что можно сделать, – холодно отозвалась Лорена, – но если кто-нибудь узнает…
– Клянусь, что никому не скажу. Прошу, помоги. Только в этот раз, – Ибби заискивающе поглядела в колючие злые глаза Лорены. Та сделала вид что поверила и перевела взгляд на деревья. Солнечный день больше не радовал её, а от спокойствия и умиротворения не осталось и следа. В душе Лорены бушевала буря из страха и дурных предчувствий.
Нив помогла снять платье. Сама бы Нерея ещё долго бы сражалась с его шнуровкой и крючками. Освободившись от тесных одежд, Нерея с облегчением вздохнула. Она ужасно устала, и единственным её желанием было рухнуть в кровать и уснуть. Но заведённый мамой порядок, за долгие годы ставший не просто привычкой, а частью Нерее, не позволил ей лечь.
Нерея погрузила полотенце в теплую воду, и отжав лишнюю влагу, прошлась мягкой тканью по шее, плечам и рукам, смывая с себя «труды дня», как любила говорить мама. Только после умывания, Нерея надела чистую ночную рубашку и подошла к кровати.
– Двигайся, – потянула она за покрывала, сгоняя развалившегося по центру кота. Сонный кот недовольно посмотрел на ту, которая осмелилась его потревожить, но всё-таки перебрался в изножье кровати и обиженно повернулся к Нерее спиной. Но той не было дела до его обид. Она юркнула под одеяло и с удовольствием потянулась, наслаждаясь мягкостью перины и прохладой простыни и чувствуя, как гуди уставшее тело. За день она обежала ползамка, заглядывая и осматривая всё, что могла и куда ей позволили заглянуть, и то и дело заводя беседы со слугами. Возможно, не стоило так усердствовать, но Нерее казалось, что она и так потеряла слишком много времени, просиживая в комнате, и теперь стремилась наверстать упущенное. А сколько ещё предстоит сделать. Нерея только начала намечать планы на завтрашний день, и сама не заметила, как уснула.
Вокруг шумела, колыхалась осока. Её серые, высохшие стволы вытянулись выше человеческого роста, закрывая пушистыми метёлками прозрачно-голубое осеннее небо. Нерея стояла посередине бушующего, шепчущего моря, оглядывалась вокруг и понимала, что это сон. Что на самом деле она сейчас находится за толстыми стенами в замке, в своей комнате, в своей кровати, и всё что ей надо это проснуться. Просто проснуться и оказаться в безопасности. Нерея крепко-крепко закрыла глаза, досчитала до десяти и резко их распахнула. Но стена из осоки никуда не делась. Сон не отпускал, подчиняя своей страшной логике, подгоняя вперёд. Нерея шла сквозь заросли и с каждым шагом всё явственнее слышала голос, тот же самый, что и в прошлый раз. Он шептал и раскатисто рокотал, смеялся и выл, просил и приказывал. Но если до этого он требовал, чтобы Нерея шла на его зов, то теперь нараспев тянул заунывную, жуткую песню. В осоке появился просвет. Нерея раздвинула руками стебли и увидела перед собой поляну со старым искорёженным деревом и человека, завернутого в волчью шкуру. Шаман ворожил, растягивая нараспев слова. А что если он обернётся, что если увидит её?
Испуганная Нерея хотела убежать, но ноги отказывались слушаться.
Глава 17
– Справа подол слишком длинный, – заметила бесцветным голосом элдринген Исгерд.
Спеша исправить свою оплошность, портниха проворно подвернула лишнюю ткань, воткнув в неё с десяток булавок, и бросила взгляд на Исгерд, проверяя, всё ли сделала правильно.
Примерка свадебного платья длилась уже больше часа и никак не могла закончиться из-за постоянных замечаний элдринген.
От тяжести платья и неподвижного стояния у Эйдин сильно разболелась спина. Но жаловаться она боялась, а потому лишь смотрела на макушки суетившихся вокруг неё четырёх портних и тяжело вздыхала про себя. Вздохнуть по-настоящему мешали булавки, целая сотня которых была воткнута в швы платья и которые больно кололись, стоило только чуть шевельнуться. Если бы всё зависело от Эйдин, она бы уже давно закончила тягостную для неё примерку, положившись на опыт и умения швей. Но элдринген Исгенрд, казалось, получала удовольствие, всячески затягивая приготовления приданного. Но ещё больше удивлял интерес, который элдринген стала проявлять к Эйдин, как только объявили о помолвке с сувереном Рэмира. Сперва Эйдин включили в свиту Исгерд. Но то, что вначале воспринималось Эйдин, как простая дань традиции, в последствии обернулось для неё долгими вечерами, которыми она должна была просиживать рядом с элдринген Исгерд. Особенно Эйдин пугалась, когда другие дамы уходили, и она оставалась один на один со вдовствующей королевой. Исгерд всегда начинала разговор с чего-нибудь незначительного, вроде погоды, и незаметно переходила к предстоящему замужеству Эйдин: нравится ли ей выбор роальда Сигвальда и не страшно ли ехать в чужую, до недавнего времени враждебную Арне страну. Подобные вопросы приводили Эйдин в замешательство. Разумеется, ей было страшно оставлять родных и друзей и ехать за много-много миль от дома в другую страну, где она никого и ничего не знает. И разве может нравиться жених, которого толком и не видела. Иногда Эйдин такая тоска за душу брала, что хоть плачь. И Эйдин плакала, жалуясь на свою несчастную судьбу маме. Но то мама. Элдринген Исгерд не пожалуешься, поэтому Эйдин всегда отвечала как должно: что женихом довольна и с радостью отправится в другую страну, зная, что её брак послужит интересам Арне. И вроде бы отвечала правильно, но Эйдин видела, что её слова не нравятся Исгерд, что та ждёт от неё другого. Но чего именно – Эйдин понять не могла, а недовольство ею Исгерд всё больше возрастало. Может быть поэтому она и мучает её на примерках?
В комнату чёрной тенью проскользнула Сага и, склонившись, зашептала что-то на ухо Исгерд. Сама не зная почему, Эйдин поёжилось. Каждый раз появление служанки, одетой точно ворона во всё черное, казалось ей зловещим предзнаменованием. Эйдин украдкой наблюдала за вдовствующей королевой и её служанкой. Пока Сага говорила, тонкая серая кожа на щеках Исгерд дрогнула, приподнимая, растягивая уголки губ, и на лице элдринген появилась злорадная, отталкивающая своей неправильностью улыбка – у живого человека не может быть такой злой улыбки. Исгерд кивнула, показывая, что всё услышала, и Сага ушла, так же тихо и незаметно, как и появилась. Но настроение в комнате переменилось. Портнихи перестали перешёптываться между собой, Исгерд села прямее и расправила плечи, и сама Эйдин внутренне подобралась и насторожилась – все чего-то ждали.
В дверь стукнули один раз, и сразу же без доклада в комнату вошёл Сигвальд. При его появлении швеи побросали свои инструменты и выскочили вон. Эйдин тоже хотела уйти, но служанки сбежали слишком быстро, позабыв о своей госпоже. А без их помощи Эйдин ни за что не справилась бы с длинным шлейфом платья, а только бы запуталась в нём и упала, привлекая лишнее внимание. И потому Эйдин предпочла замереть, притворившись статуей. И только Исгерд не была удивлена неожиданным визитом суверена.
– Что привело тебя, сын мой? – произнесла Исгерд, поднимаясь к нему навстречу.
¬– Новость о том, что вы, матушка, собираетесь сопровождать Эйдин в Рэмир, – строго произнёс Сигвальд, и от его голоса Эйдин сжалась, стараясь быть как можно меньше и незаметнее, и даже забыла, как дышать.
– И что тут удивительного? – плохо разыграла непонимание Исгерд. – Не могу же я отпустить её одну в чужую страну? Бедняжку и так отрывают от дома, было бы слишком жестоко оставлять её без дружеского участия. Тем более что замужество Эйдин так выгодно для Арне. Мы обязаны о ней позаботиться. В конце концов разве не те же соображения заставили ехать и тебя? Или у тебя есть другие причины для поездки в Рэмир?
– Мои причины – торговые соглашения, а вот ваши мне всё ещё не ясны, как и то, почему я узнаю о вашем намерении последним?
– Я просто не хотела беспокоить тебя понапрасну, ведь моё решение ехать с Эйдин ни на что не влияет.
– Кроме времени на подготовку, – едко заметил Сигвальд.
– Поверь, я не хочу никого обременять и просила подготовить только самое необходимое.
– Вы приказали сделать для вас кровать. Куда уж необходимее? Вы полагаете в Рэмире нет кроватей?
– Я не желаю спать на рэмирских кроватях! – резко ответила на насмешливое замечание Сигвальда Исгерд. – Не известно, какие паразиты в них водятся.
– Допустим. Но зачем вам понадобилась посуда?
– Я не желаю есть из рэмирской посуды!
– Вы не желаете спать на рэмирских кроватях, есть из их посуды, так заем вам туда ехать, матушка? Зачем эти жертвы?
– Затем, что я хочу посмотреть на ту, – Исгерд сделала многозначительную паузу, – страну, которую пытался завоевать мой муж, и жители которой принесли столько горя моему государству и мне. Пусть не думают, что мы трусливее их суверена. Я – Исгерд дочь Рагнара смогу смело взглянуть в их глаза.
– Я рад вашей решимости. Надеюсь, она не пропадёт.
– Ни в коем случае.
– Но я больше не позволю вам тянуть с отъездом.
– Разве я тяну? Сами видите, что свадебное платье для Эйдин ещё не готово, – Исгерд указала на замершую под их взглядами Эйдин.
– Так поторопитесь. Даю вам три дня.
– Но сын мой, – попыталась оспорить его решение Исгерд.
– Мы отправимся в Рэмир через три дня, даже если гревин Эйдин придется идти под венец голой, а вам – спать на полу. Надеюсь, вы исполните моё пожелание.
– Разумеется, сын мой.
– Тогда я спокоен. Матушка. Гревин Эйдин, – попрощался Сигвальд и ушёл.
– Мальчишка, – неодобрительно усмехнулась Исгерд, ни капли не обеспокоенная поставленным ей ультиматумом, и позвонила в колокольчик, вызывая ждавших за дверью портних.
Следующие три дня Эйдин провела в хлопотах и приготовлениях к отъезду. Слишком многое оказалось не готово. А то, что сделано, надо было ещё раз проверить и уложить. Так что Эйдин вздохнула с облегчением, когда оказалась в карете рядом с элдринген Исгерд и её служанкой, а их маленький караван тронулся вперёд. Во главе каравана на лошади ехал Сигвальд. За ним солдаты, призванные обеспечивать их безопасность. Потом, поскрипывая колёсами, карета с Эйдин и Исгерд. В конце тянулась вереница из десяти телег, до верху груженным приданным к свадьбе.
***
Осеннее небо было удивительно чистым и прозрачным. Солнце щедро одаривало землю теплом, и лишь прохладный ветерок напоминал о том, что совсем скоро наступит зима.
Щурясь, точно кошка, Лорена с удовольствием подставляла лицо солнечным лучам. Находившаяся с ней в беседке Ибби была удивительно тиха и задумчива и не мешала Лорене наслаждаться погожим деньком.
Со стороны ведущей к беседке дорожке раздались торопливые шаги, и из-за куста спиреи, чьи листья приобрели золотисто-оранжевый цвет, появилась Нив с пледом в руках.
– Тебя только за смертью посылать, – беззлобно заметила Лорена, да и то лишь потому, что нельзя было оставлять нерасторопность служанки без внимания – иначе совсем разленится. Для колкостей и ссор у неё было слишком хорошее настроение.
– Простите, тьера Лорена, – принялась оправдываться Нив, – я бы пришла раньше, но меня попросили отнести корзину с грязным бельём прачкам.
– Надо было сказать Агуэре, что ты уже идёшь по моему поручению.
– Агуэре я бы сказала, – протянула Нив, чувствуя неловкость от сложившейся ситуации, – но мне не она приказала.
– Нерея, – произнесла в слух не названное служанкой имя Лорена. Ей не было дела до непонятно откуда взявшейся невесты Леандра и до её странного желания играть роль кастелянши замка. Но сидевшая рядом Ибби отреагировала на слова служанки слишком уж бурно.
– Да как она смеет! – воскликнула Ибби.
– И не говорите, тьера Изабель, – Нив восприняла возглас госпожи, как поощрение к продолжению разговора. – Сплошная неразбериха.
Чуть встряхнув плед, Нив укрыла им колени Лорены, при этом она ни на миг не умолкала, продолжая делиться ходившими среди слуг сплетнями.
– Теперь и не поймёшь, как к ней обращаться. Вроде бы она – госпожа, так и вела бы себя, как госпожа. Но нет, же всюду суёт свой нос, и до всего ей есть дело. Только представьте, и на хозяйстве-то всего ничего, а уже всех слуг по именам знает. И ведёт себя, точно одна из нас. Заводит разговоры про семью, про детей, спрашивает, не надо ли чего. А Агуэра? Ведь мы привыкли, что она над нами главная. А с появлением почтенной Нереи – не понятно, кто из них главней, и чьи распоряжения исполнять в первую голову. Разъяснил бы нам хоть кто-нибудь, как к невесте тьера Леандра обращаться. Вот что слуги говорят. Но если уж простые служанки не знают, как с ней себя вести, то что мне несчастной делать? Ведь все знают, что я служанка тьеры Лорены. А ей служу, только пока не наймут ещё одну девушку. Не пойму, чего они тянут? Мне хоть разорвись, не могу же я одновременно выполнять и её, и ваши приказания. Всё время приходится выбирать, к кому идти первой. А если я не буду расторопной или сделаю неправильный выбор, то обе же меня и накажут! Ох, бедная я, несчастная.
– Не твоего ума дела обсуждать решения хозяев, – прервала причитания служанки Лорена. – Лучше приготовь к нашему возвращению закуски.
– Да-да, разумеется, – затараторила перепуганная, что сболтнула лишнего, Нив. – Не беспокойтесь, я всё-всё сделаю. Скажу, чтоб подали копченой телятины, как вы любите. Уже бегу.
Как только Нив скрылась за деревьями, Лорена повернулась к Ибби, которая выглядела сильно взволнованной. Уставившись перед собой, Изабель часто дышала. Её лицо пошло красными пятнами, а руки непроизвольно отрывали мелкие кусочки от букета из опавших листьев. Так что пол под её ногами превратился в оранжево-жёлтую мозаику.
– Оставь несчастные листья в покое, – поморщилась Лорена.
– Я боюсь, что она его у меня заберёт, – всхлипнула Ибби, высказывая то, что уже давно тяжелым камнем лежало у неё на душе.
– Ты про Леандра и Нерею?
– Да, – кивнула Ибби.
– Так сделай что-нибудь. Будь я на твоём месте, давно бы что-то придумала.
– Я уже придумала. Но ты… Ты должна мне помочь. Ты… должна украсть ритуальный браслет Леандра, – выпалила Ибби.
– С чего мне делать подобную глупость, – фыркнула Лорена. – Тебе надо, ты и кради.
Её насмешливый, покровительственный тон задел Ибби. И вспыхнув, Изабель запальчиво выкрикнула:
– Иначе я всем расскажу про тебя с Васко!
Лорене показалось, что её окатили ледяной водой. Но она постаралась не выдавать своего страха и ровным, спокойным голосом произнесла:
– Тебе нечего рассказывать.
– Не правда. Ты была с ним! Той ночью, я видела вас в коридоре! – но это было последнее, на что Ибби хватило смелости.
– Ты что следишь за мной? – нависла над ней разгневанная Лорена.
– Нет, я не специально, – тут же пошла на попятную Ибби, – я не хотела.
Незадачливая шантажистка шмыгнула носом.
– Пожалуйста, помоги мне. А я, я никому ничего не скажу. Клянусь.
– Зачем тебе вообще этот браслет? – отступила немного назад Лорена.
– Потому что он мой. Леандр сам говорил, что давно бы отдал мне браслет. Но он не может, потому что пообещал той девке. Ты же знаешь, что я глупая. Я непременно попадусь. А ты такая умная и смелая, – перешла на откровенную лесть Ибби, – у тебя точно всё получится.
– Я подумаю, что можно сделать, – холодно отозвалась Лорена, – но если кто-нибудь узнает…
– Клянусь, что никому не скажу. Прошу, помоги. Только в этот раз, – Ибби заискивающе поглядела в колючие злые глаза Лорены. Та сделала вид что поверила и перевела взгляд на деревья. Солнечный день больше не радовал её, а от спокойствия и умиротворения не осталось и следа. В душе Лорены бушевала буря из страха и дурных предчувствий.
***
Нив помогла снять платье. Сама бы Нерея ещё долго бы сражалась с его шнуровкой и крючками. Освободившись от тесных одежд, Нерея с облегчением вздохнула. Она ужасно устала, и единственным её желанием было рухнуть в кровать и уснуть. Но заведённый мамой порядок, за долгие годы ставший не просто привычкой, а частью Нерее, не позволил ей лечь.
Нерея погрузила полотенце в теплую воду, и отжав лишнюю влагу, прошлась мягкой тканью по шее, плечам и рукам, смывая с себя «труды дня», как любила говорить мама. Только после умывания, Нерея надела чистую ночную рубашку и подошла к кровати.
– Двигайся, – потянула она за покрывала, сгоняя развалившегося по центру кота. Сонный кот недовольно посмотрел на ту, которая осмелилась его потревожить, но всё-таки перебрался в изножье кровати и обиженно повернулся к Нерее спиной. Но той не было дела до его обид. Она юркнула под одеяло и с удовольствием потянулась, наслаждаясь мягкостью перины и прохладой простыни и чувствуя, как гуди уставшее тело. За день она обежала ползамка, заглядывая и осматривая всё, что могла и куда ей позволили заглянуть, и то и дело заводя беседы со слугами. Возможно, не стоило так усердствовать, но Нерее казалось, что она и так потеряла слишком много времени, просиживая в комнате, и теперь стремилась наверстать упущенное. А сколько ещё предстоит сделать. Нерея только начала намечать планы на завтрашний день, и сама не заметила, как уснула.
Вокруг шумела, колыхалась осока. Её серые, высохшие стволы вытянулись выше человеческого роста, закрывая пушистыми метёлками прозрачно-голубое осеннее небо. Нерея стояла посередине бушующего, шепчущего моря, оглядывалась вокруг и понимала, что это сон. Что на самом деле она сейчас находится за толстыми стенами в замке, в своей комнате, в своей кровати, и всё что ей надо это проснуться. Просто проснуться и оказаться в безопасности. Нерея крепко-крепко закрыла глаза, досчитала до десяти и резко их распахнула. Но стена из осоки никуда не делась. Сон не отпускал, подчиняя своей страшной логике, подгоняя вперёд. Нерея шла сквозь заросли и с каждым шагом всё явственнее слышала голос, тот же самый, что и в прошлый раз. Он шептал и раскатисто рокотал, смеялся и выл, просил и приказывал. Но если до этого он требовал, чтобы Нерея шла на его зов, то теперь нараспев тянул заунывную, жуткую песню. В осоке появился просвет. Нерея раздвинула руками стебли и увидела перед собой поляну со старым искорёженным деревом и человека, завернутого в волчью шкуру. Шаман ворожил, растягивая нараспев слова. А что если он обернётся, что если увидит её?
Испуганная Нерея хотела убежать, но ноги отказывались слушаться.
